CC BY
47
А.Г. Бодрова
К ПРОБЛЕМЕ ТИПОЛОГИИ АВТОБИОГРАФИЗМА (на материале творчества Ивана Цанкара)1
В настоящей статье мы обратимся к автобиографической прозе Ивана Цанкара (1876-1918), классика словенской литературы, оставившего весьма многообразное, новаторское и обширное творческое наследие, благодаря которому национальная литература поднялась на уровень мировой второй раз в истории словенского литературно процесса. Автобиографические мотивы разрабатывались Цанкаром во многих его произведениях. Сам писатель утверждал, что все, что человек пишет, является его автобиографией2.
Высокой степенью автобиографичности обладает группа произведений словенского писателя, написанных в разных жанрах (роман, рассказ, цикл рассказов, автобиография, повесть, фрагмент) на разных этапах творчества, но объединенных сходством темы - «детские и юношеские годы» Ивана Цанкара (автобиографических героев). Это некоторые ранние рассказы Цанкара (например, лирическая зарисовка «Матери» 1893 г.; рассказы, написанные в период с 1896 по 1898 гг. («Счастье», «Дома», «Лаврин», «Его мать», «Только одна ночь», «Ящик моего письменного стола», «Могила»), повести «Две семьи» (1896), «Воспоминание о матери» (1898), роман «На крутой дороге» (1902), цикл рассказов «У святой могилы» (1910-1913), автобиография «Моя жизнь» (1914), фрагмент «Оттакринг» (1914), повесть «Грешник Ленарт» (1915).
В литературоведении интерес к изучению жанра автобиографии, возникший в 50-е гг. XX в., не ослабевает и все более и более углубляется у современных исследователей, традиционно считающих его довольно сложным литературным явлением, с трудом поддающимся определению. «Все знают, что такое автобиография, но даже два человека не могут прийти на этот счет к единому мнению» - писал об этом жанре Дж. Олни3. Многие исследователи признают подвижность, гибридность и противоречивость как неотъемлемые черты данного жанрового образования4. В области исследования автобиографии сделано уже достаточно много. Особенно ценными достижениями в области изучения поэтики автобиографической прозы отмечены работы H.A. Николиной, утверждающей, что автобиография является сложным вторичным жанром, восходящим к различным жанровым первоосновам5; представляют интерес также ее наблюдения, касающиеся употребления в автобиографических текстах мифологических образов для увеличения степени обобщения и типизации6. Кроме того, имеют несомненную эвристическую ценность выводы хорватского литературоведа М. Медарич, предложившей разграничивать понятия автобиографии как жанра и автобиографизма как стилистического приема, своеобразного отголоска автобиографического жанра7.
Тем не менее, некоторые вопросы истории и теории автобиографии остаются открытыми. На наш взгляд, на сегодняшний день недостаточно разработаны проблемы типологии автобиографии. Во многих работах исследователи пытаются обозначить тип изучаемых автобиографических текстов. Например, Ф. Лежен в своем определении жанра автобиографии совершенно справедливо делает акцент на становлении личности8,
© А.Г. Бодрова, 2007
М.М. Бахтин призывает разделять уже в самой автобиографии биографическое и исповедальное начало9, М.С.Уваров полагает, что многие автобиографические тексты восходят к исповеди, зачастую переходящей в проповедь и назидание10. Безусловно, существуют философские автобиографии, а также автобиографии, тяготеющие к мемуарам или описывающие жизнь какой-либо профессиональной группы и т. д. В случае автобиографии писателя нам кажется актуальным вопрос, представляет ли она творческую автобиографию, описывающую развитие личности писателя, или бытийную, освещающую жизненный путь обычного человека. (Мы предлагаем употреблять термин «бытийный», как это делает Кривцун11, не только по отношению к биографии, но и для автобиографии.)
Опираясь на достижения исследователей автобиографии, посмотрим, какой тип автобиографизма представлен в творческом наследии Ивана Цанкара.
Каждый тип культуры создает свой тип биографии, каждая эпоха задает не только особый тип творчества, но и свои типы художников. На каждом отрезке истории существует то, что можно назвать биографическим сознанием эпохи, представлением о том, «какой жизненный путь человека можно считать удавшимся, завершенным, полноценным, применительно к разным социальным слоям и профессиям; это определенные традиции выстраивания своей судьбы и наиболее желанные для людей модели жизни»12. Это относится и к жизни художника, которая для того чтобы считаться удавшейся, должна соответствовать определенному канону биографии художника, сложившемуся в данной культуре.
Иван Цанкар прожил непростую жизнь. Родившись в местечке Врхника в бедной семье разорившегося портного, он с детства знал, что такое голод, нищета и социальная несправедливость. В местной врхницкой школе Цанкар был одним из лучших учеников и завоевал право на стипендию в реальном училище в Любляне. Однако из-за отсутствия денег, постоянного унижения и насмешек он потерял желание регулярно посещать училище. Детство и юность будущего писателя ничем не отличались от судеб представителей низших сословий словенского народа: «Моя жизнь была подобна жизни бедных крестьянских учеников»13, - писал о себе Цанкар. Однако он не смирился с уготованной ему участью. В возрасте семнадцати лет он опубликовал свое первое стихотворение, стал принимать активное участие в словенском литературном движении, а позже уехал в Вену продолжать свое обучение, поселившись в рабочем квартале Оттакринг, в котором он прожил десять лет. Словенский писатель впитал в себя многие характерные для своей эпохи идеи (символизма, ницшеанства, социализма). Цанкар, будучи уже известным писателем, остро переживая социальное зло и рабство своего народа, занимался политикой, выступал с лекциями по всей Словении (самые известные среди них: «Словенский народ и словенская культура», «Лекция по словенской литературе», «Словенцы и южные славяне»), писал многочисленные полемические статьи, посвященные культурным, национальным и политическим проблемам (например, «Униженное искусство», «Наши художники», «Как я стал социалистом», «Родина наша прекрасная»). Цанкар хотел стать и стал «совестью нации», писателем, ответственным за свой народ. Высказывание Цанкара «Я вышел не на арену литературы, а на арену жизни!»14 можно считать ключевым для понимания всего его творческого пути.
Иван Цанкар на примере собственной жизни познакомил словенскую публику с новым типом художника - не обремененным государственной службой, профессионально занимающимся исключительно сочинительством, представителем богемы, всею своею деятельностью воплощавшим протест против филистерской ханжеской католической среды. Однажды наполовину в шутку, наполовину всерьез словенский литературовед
И. Приятель сказал Цанкару: «На самом деле, ты умеешь рисовать только себя». На что получил типичный для Цанкара ответ: «Разве моя личность не заслуживает большего интереса, чем характеры всех словенских филистеров?»15 Цанкар - первый словенский профессиональный писатель, зарабатывающий себе на жизнь писательским трудом. По словам Лотмана, «человек, имеющий право на биографию... реализует не рутинную, среднюю норму поведения, обычную для данного времени и социума, а некоторую трудную и необычную, странную для других и требующую от него величайших усилий...»16. Для словенского общества того времени выбор стать писателем двухмиллионного народа, лишенного государственности, был не только странным и необычным, но весьма рискованным, не дающим писателю никакой экономической и социальной стабильности. Иван Цанкар, выходец из очень бедной семьи, стал не только автором замечательных литературных произведений, но и первопроходцем в области создания новой для словенской культурной жизни того времени модели писательского поведения. Как и многие европейские художники того времени, Цанкар занимался «жизнетворчеством». Можно сказать, всей своей жизнью он осуществлял литературное задание.
Иван Цанкар всегда разграничивал свой исключительный писательский опыт от человеческого, созвучного многим представителям словенского народа. Данная проблема нашла свое отражение в книге «Белая хризантема», в которой мы встречаем призыв разделять частную жизнь писателя и его творчество. В разговоре с писателем барышня пожаловалась, что не смогла бы с радостью смотреть на образ Богоматери, если бы узнала, что от художника, его нарисовавшего, пахло селедкой. На что автобиографический герой ответил: «Вы когда-то сказали, что любите Гейне. Будете ли Вы его по прежнему любить, если я расскажу Вам, что он на дороге между Йеной и Веймаром воровал сливы? Дороже всех Вам Кетте (поэт «словенского модерна», друг Цанкара. -А.Б.); останется ли у Вас к нему уважение, если я Вам сообщу, что он сам себе чистил ботинки, потому что стыдился рваных подошв? - Я должен сказать Вам, что стихи писал не тот Кетте, чистящий ботинки, а кто-то другой, чье лицо никто не знает и не должен знать. А еще я скажу Вам, что эти веселые и печальные истории написал не я - тот, кто говорит с Вами и любит Вас от всего сердца; их писал человек, которого Вы не знаете и никогда не узнаете. Разделите все Ваше почтение на две части: ббльшую половину отдайте мне, тому, кто идет с Вами, а оставшуюся половину тому, сокрытому и незнакомому, кто пишет свои истории»17.
Очевидно, Цанкар видел себя в двух ипостасях - в роли обычного человека, одного из представителей словенской нации, и в роли писателя, исполняющего особую миссию.
Многие словенские исследователи (Крайгер, Грдина, Кошичек), возможно, не без основания придерживаются мнения, что Цанкар «жил в своих произведениях»18, о чем свидетельствует их нежелание отчетливо отделять биографию писателя от его творчества, а также выводы об особенностях характера и личности Цанкара, основывающиеся на материале его художественных произведений. Так, друг и биограф Ивана Цанкара Л. Крайгер нередко в своих исследованиях делает выводы об образе жизни писателя на основании отрывков из его произведений. Например, заявив, что Цанкар события внешней реальной жизни переживал в своем искусстве, он приводит цитату из его текста: «Он больше не задумывался, куда и зачем; путь лежал перед ним и путь был ему указ» («Поэт») и затем делает следующее заключение: «Поэтому его произведения - его автобиография - неупорядоченная и необъятная, плотно переплетающаяся с чужими переживаниями - но, тем не менее - автобиография»19.
Творчество Цанкара, развиваясь в рамках культурной парадигмы модерна с характерным для нее взаимопроникновением жизни и творчества, было во многом обусловлено эпохой и в то же время способствовало ее изменению через утверждение новых способов мироощущения и бытия.
Иван Цанкар во многом почерпывал материал для своих произведений из собственной жизни. Возникает вопрос, какие факты биографии этого знаменитого словенского писателя нашли свое отражение в его сочинениях?
Было бы очевидным предположить, что тема творчества займет достойное место в его автобиографических произведениях. Является ли автобиография Цанкара творческой или бытийной? Создает ли словенский писатель автобиографию исключительной личности или обычного человека?
Мысли написать автобиографию посещали Цанкара еще в 1906 г., за восемь лет до появления его единственной художественной автобиографии «Моя жизнь». В эссе «Юбилей», написанном по случаю выхода в свет своей десятой книги, писатель признается, что поначалу он хотел написать свою автобиографию, однако вскоре передумал, потому что «из всех этих грустных историй, которые я рассказал людям, выглядывает мое лицо; для чего мне тогда специально писать о себе?»20. Цанкар, будучи личностью с «правом на биографию», долгое время не считал нужным писать свою собственную автобиографию. Тем не менее, в 1914 г. он создает художественную автобиографию «Моя жизнь», которой предшествовали две небольшие по размеру (на двух-трех страницах) автобиографические заметки. Первый текст «Моей жизни» (две страницы) был написан Цанкаром в 1911 г. по просьбе его почитательниц и лег в основу расширенного варианта автобиографии 1914 г. В ней Цанкар с иронией, менее свойственной более позднему варианту своей автобиографии, рассказывает о воспоминаниях детства: о пожаре, о том, как ловил головастиков в пруду и чуть не утонул, о том, как в первый день пошел в школу и упал в лужу. Данная краткая автобиографическая заметка представляет собой обыденную, бытийную автобиографию (автобиографию Цанкара-человека). В 1912 г. сестра возлюбленной Цанкара Вера Кесслер обращается к нему с просьбой написать автобиографию приблизительно такого же объема для лекции о его творчестве, которую она собирается прочесть в лицее. В этой автобиографии Цанкара-писателя в общих чертах рассказывается о его творческом пути. Автор не описывает своего детства и других подробностей своей частной жизни, утверждая, что все эти сведения можно почерпнуть из его литературных произведений. Данный текст Цанкара завершает высказывание: «...настоящий писатель рассказывает и описывает только то, что сам пережил, чувствовал и видел - даже если он это переживал в закрытой комнате и видел только глазами духа»21. Этот текст можно считать творческой автобиографией (автобиографией Цанкара-писателя).
В следующей своей попытке автобиографии («Моя жизнь», 1914) писатель рассказывает о своем детстве. Однако главный герой-повествователь не обладает никакими исключительными чертами, в которых бы угадывался будущий великий писатель. Темы и мотивы, описанные Цанкаром в данном тексте, встречаются и в более ранних и в более поздних произведениях писателя. Например, уже в романе Цанкара «На крутой дороге» (1902) легко узнаваемы повторяющиеся в других текстах автобиографические элементы: образы матери, отца, картины из голодного детства на нагорной улице, школьные годы главного героя (в романе носящего имя Лойзе). Иван Цанкар является тем художником, чья личная судьба тесно связана с судьбой его народа, для которого индивидуальная биография неотделима от национально-исторического опыта. Во многих автобиографических
произведениях Цанкара подробно описываются его детские и юношеские годы (в романе «На крутой дороге», 1902; цикле рассказов «У святой могилы», 1910-1913; автобиографии «Моя жизнь», 1914; фрагменте «Оттакринг», 1914; повести «Грешник Ленарт», 1915), а затем повествование обрывается или теряет автобиографичность. Цанкару важен его личный опыт до того момента, пока его можно считать общим, коллективным, типичным для многих представителей словенского народа. Факты, относящиеся к исключительной биографии известного писателя Цанкара, на первый взгляд, практически не находят своего отражения в его автобиографических произведениях. Не случайно в своих автобиографических сочинениях Цанкар обращается к национальным коллективным мифам. По словам исследовательницы русской автобиографической традиции H.A. Николиной, в автобиографии «постижение индивидуальности соотносится с поисками общего, типичного»22. Поэтому для самоизображения Цанкар использовал сравнения с хорошо известными фольклорными героями.
В вышеупомянутых автобиографических текстах представлена так называемая бытийная автобиография Цанкара, которая отражает его человеческий опыт, но не показывает его писательского опыта.
С несколько иным типом автобиографизма мы встречаемся в повести-сказе «Курент» (1909) (жанр данного произведения Цанкар определил как древнее сказание). Образ Курента восходит к фольклорному образу древнесловенского языческого божества веселья и радости. Цанкар изобразил Курента народным певцом и ввел в свой текст мотив сделки с дьяволом. Вместо гармошки, играющей печальную музыку, Курент, продав свою душу сатане, получает от него скрипку, поющую веселые песни. Вместе с продажей души черту заканчивается обычная жизнь Курента-человека и начинается путь певца, пророка и утешителя своего несчастного народа, для которого веселье является лишь скоротечным отдохновением после тысячелетнего страдания. «Курент» - одно из наиболее значительных произведений Цинкара, в котором писатель создал «аллегорический образ народного поэта, живущего одной жизнью с народом, боль которого тысячекратной болью отзывается в его сердце»23. В данном тексте мы находим следы творческой биографии Цанкара, который, как и его герой, занявшись творчеством, посвятив себя служению своему народу, перестает жить жизнью обычного человека.
В этой стилизованной автобиографии Цанкара-писателя встречаются элементы и творческой и бытийной биографии Цанкара, плотно переплетаясь с национальным фольклором и библейскими мотивами, что вполне закономерно для особого Цанкаровского автобиографизма, своей главной интенцией имеющего служение народу.
Так, в начале текста привлекает внимание деталь, встречающаяся в воспоминаниях из детских лет Цинкара. Писатель передает своим героям привычки, присущие ему самому в детстве. Курент обладает многимичертами, роднящими его с другими автобиографическими героями Цанкара: герои «Курента», «Моей жизни» и «Грешника Ленарта» рождаются очень болезненными, поэтому их близкие боятся, что они не выживут; родители вышеупомянутых героев хотят, чтобы их дети стали священниками, но их мечты не осуществляются.
Ценность автобиографии, по мнению Цанкара, заключается в акте самопознания, в возможности, хотя бы частично, раскрыть свой духовный мир: «Мне кажется, что было бы полезно, если бы каждый человек ясно рассказал о своей жизни, что может. И не для того, чтобы выставить себя напоказ... и не для того чтобы поучать и развлекать людей, а единственно только для того, чтобы обозревать просторные поляны своей души, чтобы в муках и страхе бросаться из пропасти в пропасть своего существа в поисках дна»24.
В автобиографических произведениях Цанкара довольно отчетливо звучат исповедальные ноты, служащие показателями искренности, подлинности текстов: «Из глубины души, из самого дна я хотел бы исповедаться, из глубины души громко позвать всех людей, чтобы они слышали собственными ушами и видели собственными глазами - но последнего дна нет, последнего навсегда решающего и освобождающего слова нет, никто его еще не слышал, никто его еще не произнес; все есть лишь заблуждение и путь, бесконечное странствование по безмолвным катакомбам сердца»25.
Исследователь исповедального слова в культуре М.С. Уваров говорит об автобиографическом жанре как «заменителе» некоторых религиозных обрядов и считает, что человек реконструирует сакральное в повседневности. М.С. Уваров считает, что, «возможно, дело не в принципиальной несовместимости «разных жанров». Написать автобиографию, покаяться в чем-либо и произнести текст исповеди... - все это разные уровни, разные смыслы одной и той же проблемы»26. В творчестве Цанкара ощущается близость к разным вариантам исповеди: исповедь-покаяние превращается в исповедь-проповедь, которая нередко переходит в исповедь-обличение (отповедь) и наследуется в качестве национального опыта самосознания (заповедь)27.
Настолько разные на первый взгляд произведения Цанкара, например, такие, как социально-обличительная драма с вымышленным сюжетом «Король Бетайновы» и автобиографическая повесть «Грешник Ленарт», в основу которой положены события из жизни Цанкара, оказываются довольно близкими по своей тональности и интенции - «я показываю ему (народу - А.Б.), как он мал, как он малодушен, как он бродит без воли и целей; показываю ему торжество беспринципности, обожание лицемерия, прославление лжи для того, чтобы он пробудился, чтобы понял, кто он и где он, чтобы он посмотрел в будущее»28. Словенский писатель осознанно переводит исповедальное начало с частного уровня на национальный. Цанкар не только переносит факты из своей жизни в собственные произведения, он достраивает и осмысливает их как неотъемлемую часть национального опыта.
С одной стороны, он, как и многие европейские художники того времени, активно занимался «жизнетворчеством», создал образ представителя богемы, чудака, нарушающего общепринятые правила (в Любляне по сей день рассказывают анекдоты про Цанкара).
С Другой стороны, словенский писатель видел себя в роли мессии, желающего повлиять на судьбу своего народа, писателя-пророка, посвятившего свою жизнь служению родине: «Земля! Родная мать! Если нет у тебя хлеба, дай мне камень, и с камнем в руке я буду петь о тебе!» («Курент»)29.
По мнению Цанкара, любовь к родине выше искусства, которому писатель отдал всю свою жизнь: «Любовь словенца к родине - явление несопоставимое и невообразимое; ее невозможно описать, на ней прекращается мое и любое искусство» (автобиографический фрагмент «Оттакринг»)30.
В творчестве и биографии Ивана Цанкара жизнь и литература тесно переплетаются, меняются местами, плотно врастая в национальную традицию и коллективное сознание народа. Не случайно для своих произведений Цанкар тщательно выбирал из своей бытийной биографии типичные для многих словенцев факты, которые помогли бы осмыслить судьбы и пути дальнейшего развития словенской истории и культуры, а свою творческую биографию создавал во имя своего народа. В отношении Цанкара можно говорить об особом типе автобиографизма, совмещающего в себе элементы исповеди, проповеди, бытийной и творческой автобиографии, главной интенцией которого, в первую очередь, является служение родному народу.
I Об автобиографических произведениях И. Цанкара смотрите в работах автора этой статьи: Бодрова А.Г. Автобиография и интертекстуальность (на материале автобиографической прозы Ивана Цанкара) // Материалы ХХХ11 Международной филологической конференции. 11-15 марта 2003 г. Вып. 9. Секция славянских литератур и литературных взаимосвязей / Под ред. Н.К. Жаковой СПб., 2003. С. 14—20; Бодрова А.Г. Некоторые особенности автобиографической прозы Ивана Цанкар а //Исследование славянских языков и литератур в высшей школе: достижения и перспективы: Информационные материалы и тезисы докладов международной научной конференции 21-22 октября 2003 / Под ред. В.П. Гудкова, А.Г. Машковой, С.С. Скорвида. М., 2003. С. 243-246; Бодрова А.Г. «Я» и «другой» в автобиографической прозе Ивана Цанкара // Материалы XXXIII Международной филологической конференции. 15-20 марта 2004 п Вып. 22. Славянские литературы и литературные взаимосвязи. Под ред. Н.К. Жаковой СПб., 2004. С. 3-8; Бодрова А.Г Фольклорные образы в автобиографических произведениях Ивана Цанкара // Материалы XXXV Международной филологической конференции. 13-18 марта 2006 г. Вып. 15. Славянские литературы и литературные взаимосвязи / Под ред. Жаковой Н.К. СПб., 2006. С. 10-14.
2Cankar I. Izbrana delà: V 10 d. Ljubljana, 1954. D. VIL S. 343.
3 Olney J. Autobiography and the Cultural Moment // Autobiography: Essays Theoretical and Critical. Princeton; New York, 1980. P. 7.
4 См., например, работы: Man P. de. Autobiography as De-Facement. The Rhetoric of Romanticism. New York, 1984; Николина H.A. Поэтика русской автобиографической прозы. М., 2002; KoronA. Roman kot avtobiograñja // Obdobja 21. Ljubljana, 2003. S. 191-200.
5Николина H.A. Поэтика русской автобиографической прозы. М., 2002.
6Там же. С. 379.
7Медарич М. Автобиография/автобиографизм// Автоинтерпретация. СПб., 1998. С. 5-32.
8Lejeune Ph. Le pacte autobiografique. Paris, 1975. P. 138.
9Бахтин MM Собр. соч. T. 1. М. 2003. C. 215-217.
10 Уваров М. С. Архитектоника исповедального слова. СПб., 1998.
II См.: Kpuetçyn O.A. Биография художника как культурно-историческая проблема // http://zhurnal.lib.ru/k/kriwcun^ o_a/fail-8.shtml.
12 Там же.
13 Dve Cankarjevi avtobigrañji // Cankarjev zbomik. Ljubljana, 1921. S. 47.
lA Cankar I. Izbrana delà: V 10 d. Ljubljana, 1959. D. X. S. 126.
15PrijateljI. Domovina, glej umetnik! //Cankarjev zbomik. Ljubljana, 1921. S. 21.
]6Лотман Ю.М. Литературная биография в историко- культурном контексте // О русской литературе. СПб., 1997. С. 805.
17 Cankar I. Izbrana delà. D. X. S. 293-294.
18 GrdinaL Avtobiografska knjizevnost pri Slovencih v dvajsetem stoletju. Doktorska disertacija. Ljubljana, 1994. S. 88.
l9KrajgerL. Ivan Cankar. Studije о njegovem delu in zivljenju, spomini nanj: V 2 d. Ljubljana, 1954. D. I. S. 11-12.
20 Cankar I. Izbrana delà. D. X. S. 128.
21 Dve Cankarjevi avtobiografiji // Cankaijev zbomik. Ljubljana, 1921. S. 48.
^Николина H.A. Указ. соч. C. 230.
23 Рябова Е.И, Иван Цанкар // Цанкар И. Избранное: В 2 т. М., 1981. Т. 1. С. 18.
24 Cankar I. Izbrana delà. D. VII. Ljubljana, 1954. S. 345,
25 Ibid. D. VIII. S. 296-297.
26 Уваров M. C. Указ. соч. C. 13.
21Исупов К.Г. Исповедь: к определению термина// Метафизика исповеди. Пространство и время исповедального слова. Материалы международной конференции (Санкт-Петербург, 26-27 мая 1997 г.). СПб., 1997 (http://anthropology. m/ru/texts/isupov/confess_01 .html).
28 Cankar I. Zbrani spisi: V 20 zv. Ljubljana, 1925-1936, Zv. XI. S. 154.
29 Цанкар И. Избранное. C. 219.
™ Cankar I. Zbrani spisi. Zv. 18. 1935. S. 291.
Статья принята к печати 8 ноября 2006 г
