CC BY
207
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. 13 (151).
Филология. Искусствоведение. Вып. 31. С. 58-61.
Г. В. Казанцева
К ПРОБЛЕМЕ СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА БЕЛЛЕТРИЗОВАННОЙ БИОГРАФИИ
В статье рассматривается литературоведческая проблема сравнительносопоставительного анализа произведений в контексте изучения жанра беллетризованной биографии. В ней подробно охарактеризованы историко-сравнительный, историко-типологический, историко-биографический методы исследования биографической литературы.
Ключевые слова: беллетризованная биография, сравнительно-сопоставительный анализ, литературная традиция, литература как система, генезис, методология анализа литературы, Буслаев, Веселовский, Аверинцев, Бахтин, Жирмунский, Плутарх.
Беллетризованная биографическая литература, возникшая в античности и не теряющая актуальности в современном мире, имеет богатые и древние традиции. Сформировавшись в самостоятельный литературный жанр в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха (46-127 годы до н. э.), традиции античного жизнеописания нашли дальнейшее развитие в творчестве многих русских и зарубежных писателей-биографов, что позволяет говорить о прямых или косвенных преемственных связях между разными литературами, разделенными друг от друга не только хронологическими и пространственными границами, но и категориальными и культурно-историческими аспектами.
Однако изучение вопроса, связанного с формированием литературной биографической традиции, осложняется разными факторами, в частности необходимостью сравнительносопоставительного анализа литературного процесса. С одной стороны, параллельное существование таких литературоведческих понятий, как «всемирная литература», «зарубежная литература», «древняя литература» и т. д., позволяют рассматривать факты литературы как явления единого культурно-исторического процесса, восходящие к некоему инварианту, а с другой, имеющие в общем историкокультурном процессе статус самостоятельной литературной единицы.
Не случайно восприятие мира художественной реальности разделяется учеными на уровни частного порядка, имеющие сопоставительно-сравнительный («античная литература» - «русская литература», «художественная манера Плутарха» - «художественная манера Светония» и т. д.) или оппозиционнопротивопоставительный («типизация и индивидуализация», «старое и новое» и т. д.) харак-
тер. С нашей точки зрения, эти терминологические пары взаимосвязаны и образуют между собой единое явление, позволяющее рассматривать литературу как систему.
С одной стороны, проблемой сравнительного изучения литератур занимались многие ученые. В зарубежном литературоведении - П. Азар, Ф. Бальдансперже, М. П. Гюйяр, А. Компаньон и др.; в отечественной филологической науке - Ф. И. Буслаев, А. Н. Веселовский, В. М. Жирмунский, М. П. Алексеев, Н. И. Конрад и др. Но, с другой стороны, разные подходы ученых к исследованию динамики литературного процесса усложняют осмысление теории, поэтики и истории художественной словесности.
Особого внимания и уважения в исследовании вопроса сравнительно-исторического метода и теории международного литературного взаимодействия заслуживают труды А. Н. Веселовского, развившего, в свою очередь, воззрения Ф. И. Буслаева. Точка зрения этих ученых в изучении взаимодействий традиций беллетри-зованной (художественной, литературной) био-графии1 может быть взята за исходную.
В отличие от современных исследователей, приверженцев компаративистского направления, Буслаев и Веселовский сущность сравнительно-исторического метода сводили не только к теории заимствования. В работах Веселовского2 эволюция литературы рассматривается как «...история общественной мысли, насколько она выразилась в движении философском, религиозном и поэтическом и закреплена словом»3. По мысли ученого, сравнительный метод в литературоведении всегда сопряжен с историческим, что, в конечном счете, способствует более глубокому осмыслению «встречного течения» (термин принадлежит Веселовскому) в заимствующей литературе. Сравнительно-исторический метод, разрабо-
танный филологами, нашел свое развитие и теоретическое обоснование в работах и других отечественных исследователей конца XIX - начала XX века: Б. В. Томашевского, С. С. Аверинцева, П. Н. Сакулина. В. Я. Проппа и др.
Так, Аверинцев в изучении вопроса литературной преемственности предложил «. два самостоятельных, хотя и взаимосвязанных пути: генетический - выявление исторической преемственности отдельных литературных категорий, жанров, видов, приемов и т. п.» и «типологический - исследование исторических типов поэтики, сопряженных со сменой эпох и направлений в литературе, исследование изменений представления о литературе и самого понятия “поэтика”»4.
Учет генетики и типологии литературных категорий, типов и направлений, связанных с изменениями общественно-исторического, культурного самосознания и самопознания человека, позволяет, с одной стороны, создать более правдивую и глубокую картину литературных, в том числе биографических явлений в их эволюции, с другой, установить характерные типологические признаки литературы одного периода и ее отличительные свойства от литературы другого периода.
По мнению Аверинцева, в сознании каждой эпохи адекватно отражаются творческое видение мира. И это в свою очередь позволяет утверждать, что «.смена типов художественного сознания обусловливает главные линии и направления исторического движения поэтических форм и категорий. Между типами художественного сознания не существует признанных и очевидных границ. Можно - и это вполне оправданно - говорить о типах художественного сознания Древности, средневековья, Возрождения и т. д., классицизма, романтизма, реализма и т. д.; в пределах одной эпохи типы художественного сознания могут перекрещиваться (например, барокко и классицизм, романтизм и реализм) либо, напротив, еще более дробно дифференцироваться в различных направлениях (например, эпическом, психолого-драматическом, социальнобытовом, сатирическом и др. в реализме) и у отдельных писателей»4.
При изучении динамики беллетризованной биографии не менее продуктивен историкотипологический метод, предлагающий типологические категории, универсальные для частных, разных, литератур, что свидетельствует об их сближении. В контексте данной
проблемы наиболее значимыми, на наш взгляд, являются филологические работы В. М. Жирмунского5.
Развивая мысли предшествующих ученых о терминологических обозначениях, в частности Веселовского, Жирмунский, с одной стороны, разграничил такие понятия, как типологические схождения и аналогии, влияния и заимствования, с другой, упрочил идею о стадиальности историко-литературного процесса. Методология ученого позволяют соотносить различные литературы между собой, творчество одного писателя с творчеством другого писателя, определять тем самым творческие параллели между авторами художественных текстов.
Теория сравнительного изучения литератур также развита в исследованиях М. М. Бахтина, в частности в его «Очерках по исторической поэтике». Для теоретического обоснования взаимосвязи временных и пространственных отношений, освоенных в литературе, т. е хронотопа, ученый приходит к умозаключению, что «.жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом, причем ведущим началом в хронотопе является время»6.
Развивая мысли литературоведа, позволим себе сказать, что концепция образа исторической личности в беллетризованных биографиях и сама жанровая форма реализации художественной идеи тоже определяются, прежде всего, хронотопным аспектом повествовательного ракурса. Мировидение автора, его творческая индивидуальность реализуются во внутренней форме биографии, связывающей ее разнородные компоненты в целостное произведение.
Категория времени в художественной биографии - понятие относительное: она связана не только с соотношением исторического и биографического времени, но и с временной протяженностью культурной памяти, которая изначально размывает границы времени. Как известно, в памяти поколений сохраняется самое значимое из жизни исторической личности. Это уже приводит к нарушению линейной последовательности в изображении жизни персонажа: какие-то события исчезли из памяти поколений, следовательно, образовался «провал» (вакуум, пустота) во времени.
Кроме того, автор жизнеописания сохраненное может интерпретировать в соответствии со своим художественным замыслом, т. е. а) выбирая необходимое для создания
образа персонажа; б) переставляя события во времени; в) по-разному изображая время и т. д. Время, изображенное в жизнеописании, может быть биографическим, т. е. адекватным биографическому факту, но не тождественным ему по протяженности и длительности, и бел-летризованным, при котором хронологический аспект изображения жизни героя весьма условен и даже безразличен. Беллетризация времени жизни героя заключается в том, что обозначенное событие художник может описывать по-разному: растянуть время его протекания, сжать, остановить и т. д.
Размытость временных координат в художественной биографии приводит в свою очередь к условности изображения жизненного пространства героя. Описание биографического пространства персонажа в беллетризованном жизнеописании (как и в любой разновидности биографии) не может быть до конца исчерпывающим, т. к. место пребывания героя даже в течение дня, не говоря уже в течение всей жизни, очень подвижно и изменчиво. Следовательно, писатель-беллетрист, как и ученый (историк), представляет лишь основные, по его мнению, места нахождения описываемой личности.
В целом при изучении хронотопа в биографии возникает вопрос не только о наличии факта и вымысла при его изображении, но и о взаимопроникновении их друг в друга. Думается, что вряд ли возможно выработать критерии для определения достоверности или, наоборот, недостоверности биографического времени и пространства описываемой жизни в биографии. Категория времени наряду с пространством используется писателями как одна из форм изображения характера героя в различных жизненных ситуациях, его мыслительной и творческой деятельности в процессе духовного роста. В художественной биографии изображение времени приближено к реальному, но не адекватно ему, т. е. элемент вымысла несомненен. Жизнь исторической личности, изображенная во взаимодействии с эпохой и со средой, более убедительна, т. к. его образ, благодаря этому, обретает типические, узнаваемые черты.
О стремлении биографов быть точными в изображении исторического времени говорили многие литературоведы. Белинский, размышляя о Державине и его сочинениях, писал: «Ни один поэт не может быть велик от самого себя, ни через собственные страдания, ни через свое собственное блаженство: всякий великий поэт потому велик, что корни его страдания и бла-
женства глубоко вросли в почву общественности и истории, что он, следовательно, есть орган и представитель общества, времени, человечества»7.
В художественной биографии исторический (внешний) материал используется писателем-беллетристом не только для создания исторического колорита эпохи, в которой жил и творил его герой, но и как средство изображения внутреннего, личностного, мира персонажа, т. е. исторический факт служит средством объективации его духовного мира. Сам принцип отбора исторических фактов для биографического повествования по сути дела весьма индивидуален, что в свою очередь позволяет говорить о субъективности не только беллетризованной, но и исторической или научной биографии.
Так, Бахтин пишет, что еще «.на античной почве были созданы три существенных типа романного единства, следовательно, три соответствующих способа художественного освоения времени и пространства в романе»8. К обозначенным в работе трем типам античного романа ученый относит «авантюрный роман испытания», «авантюрно-бытовой роман» и «биографический роман» (все термины принадлежат Бахтину).
Дефиницию «биографический роман» автор в работе рассматривает под следующим углом зрения: «Под третьим типом мы имеем в виду биографический роман, но такого романа, то есть такого большого биографического произведения, которое мы, пользуясь нашей терминологией, могли бы назвать романом, античность не создала. Но она разработала ряд в высшей степени существенных автобиографических и биографических форм, которые оказали громадное влияние не только на развитие европейской биографии и автобиографии, но и на развитие всего европейского романа. В основе этих античных форм лежит новый тип биографического времени и новый специфически построенный образ человека, проходящего свой жизненный путь»9.
В концепции Бахтина особого внимания заслуживает идея о жанровой близости античной автобиографии и биографии. По мнению ученого, классические формы античной автобиографии и биографии вряд ли можно дифференцировать по двум причинам. Во-первых, и автобиографическое, и биографическое повествование имело генетическую жанровую связь с эллинистически-римской риторикой и не представляло своего существования вне
«агоры», площади; или энкомиона, т. е. гражданской надгробной и поминальной речи (например, автобиография Исократа в форме защитительной речи). Во-вторых, «...в этих условиях не могло быть никаких принципиальных различий между подходом к чужой жизни и подходом к своей собственной жизни, то есть биографической и автобиографическими точками зрения. Позже, в эллинистически-римскую эпоху, когда публичное единство человека распалось, Тацит, Плутарх и некоторые риторы специально ставили вопрос о недопустимости прославления самого себя. Разрешался этот вопрос в положительном смысле. Плутарх подбирает материал, начиная с Гомера (где герои занимаются самопрославлением), устанавливает допустимость самопрославления и указывает, в каких формах оно должно протекать, чтобы избегнуть всего отталкивающего»10. Также жанровые истоки римско-эллинистической биографии и автобиографии Бахтин видит в своеобразном жанре - работах древних мыслителей «о собственных писаниях», представляющих собой каталог своих творений с комментариями к ним (например, Retractationes» бл. Августина) и в новое время проявившими себя в творческой автобиографии (например, в творчестве Гете).
Заслуга Бахтина в изучении проблемы генезиса биографии заключается и в том, что ученый выделяет два типа построения античной биографии - «энергетический» и «аналитический». К первому типу он относит жизнеописания Плутарха, в основе которых «. лежит аристотелевское понятие энергии. Полное бытие и сущность человека есть не состояние, а действие, деятельная сила (“энергия”). Эта “энергия” есть развертывание характера в поступках и выражениях. <...> Поэтому изображать человеческую жизнь (биос) и характер должно не путем аналитического перечисления характерологических свойств человека (добродетелей или пороков) и объединения их в твердый образ его, - но путем изображения поступков, речей и других проявлений и выражений человека»11. Представителем второго, аналитического, типа, по мнению Бахтина, был Светоний, в биографиях которого жизнь изображаемой личности разносилась по тематическим рубрикам: «общественная жизнь, семейная жизнь, поведение на войне, отношения к друзьям, достойные запоминания изречения, добродетели, пороки, наружность, habitus и т. п.»12. По мнению ученого, при художественном преимуществе жизнеописаний Плутарха
перед схематичными биографиями Светония оба античных писателя оказали заметное влияние на эволюцию жанровых форм в европейской литературе.
Таким образом, важнейшими методами в выявлении свойств «отдающей» и «заимствующей» стороны в литературе являются историко-сравнительный, историкотипологический, историко-биографический, контекстуальный и герменевтический методы исследования. Соответственно осмысление биографического явления в контексте его эволюции и преемственности позволит выявить закономерности развития и формирования жанра жизнеописания в мировой литературе; определить закономерности развития и формирования жанра жизнеописания в творчестве разных писателей и отметить преемственные связи между творческим индивидуальностями; осознать феномен художественной манеры биографов в эволюции жанра.
Примечания
1 Казанцева, Г. В. Беллетризованные биографии В. П. Авенариуса «Пушкин» и «Михаил Юрьвич Лермонтов» : история, теория, поэтика жанра : монография. М. : Флинта : Наука, 2007.
2 Веселовский, А. Н. : 1) О методе и задачах истории литературы как науки. М., 1870; 2) Три главы из исторической поэтики. М., 1898; 3) Историческая поэтика. М., 1989.
3 Веселовский, А. Н. О методе и задачах истории литературы // Веселовский, А. Н. Историческая поэтика. М., 1989. С. 41.
4 Аверинцев С. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания : сб. ст. М. : Наследие, 1994. С. 3.
5 Жирмунский, В. М. : 1) Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур. Л., 1961; 2) Сравнительное литературоведение. Л., 1979.
6 Бахтин, М. М. Очерки по исторической поэтике // Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе. М., 1980. С. 120.
7 Белинский, В. Г. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 6. С. 485.
8 Бахтин, М. М. Указ. соч. С. 122.
9 Там же. С. 166-167.
10 Там же. С. 168.
11 Там же. С. 176.
12 Там же. С. 177.
