CC BY
71
К ПРОБЛЕМЕ ПОСТМОДЕРНА В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ
А.А Калюгина (Филатова) Самара
...Какую азбуку зорь составляют темные слова их?
Ф.Г. Лорка
Постмодернизм (или постсовременность) есть состояние искусства, вообще состояние человеческой культуры конца XX века. Налицо явление, феномен, обозначенный как «современность» с добавлением интригующей приставки «пост-», указывающей, в свою очередь, на достаточно выраженную отстраненность и удаленность от «сейчас». Несовременная современность, нынешнее прошлое, настоящее в будущем. Что это, парадокс, эпатирующий уже на уровне терминологии, или, может быть, продиктованный реальностью единственно возможный способ достижения объективности видения?
Речь идет именно об объективности, несмотря на то, что категория эта издавна считалась прерогативой исключительно реализма, с которым у постмодернистского искусства, что вполне объяснимо, достаточно сложные отношения. Ведь каждая эпоха реализует творческий потенциал человечества по-своему, выбирая за основополагающие такие ценности, которые у предшествующих поколений могли вызывать неоднозначную реакцию. И ко всему прочему мы здесь имеем дело с ситуацией, вполне естественной для перелома астрономических веков, когда одна идеологическая парадигма - так уж всегда получалось - обычно сменяет, а то и отменяет другую. А такие переломы с их переоценкой ценностей в одночасье, как правило, не возникают. Словари указывают: «Постмодернизм прошел долгую фазу первичного латентного формообразования, датирующуюся приблизительно с конца второй мировой войны (в самых различных сферах искусства: литературе, музыке, живописи, архитектуре и проч.), и лишь с начала 30-х годов был осознан как общеэстетический феномен западной культурны и, теоретически отрефлексирована как специфическое явление в философии, эстетике и литературе» [1].
Но почва для постмодернизма, была подготовлена еще раньше, и делали это исподволь Ницше и Фрейд, Джойс и Кафка, Брехт и Булгаков. «Надо заставить зрителей кричать», -провозглашает в 20-е годы Антонен Арто, создавая свой «театр жестокости». Основоположник нового киноискусства Луис Бунюэль, вторя Максу Эрнсту и Сальватору Двли ставит; свой фильм
«Андалузский пес», где муравьи копошатся на продырявленной ладони, живой глаз препарируется бритвой, а рояль заполняется падалью. Сегодня нас уже не очень шокируют фильмы Фасбиндера и Гринуэя, драмы Беккета и Роб-Грийе, проза Эко и Зюскинда, героями которых, как пренебрежительно отмечает западный социолог П.А.Сорокин, стали «извращенные и психически нездоровые характеры, состоящие из сумасшедших и преступников, лжецов и подлецов, отщепенцев рода человеческого, рассыпанных среди посредственностей» [2]. Вынося приговор Новоявленному «светопреставлению», ученый заявляет: «В результате божественные ценности искусства умирают и во мнении публики» [3].
При этом П.А.Сорокин, по-видимому, совершенно не отдает себе отчета в том, что указанные им причинно-следственные отношения, по существу, абсолютно несостоятельны, ибо главной Причиной и основой метаморфоз в области «изящного» стали вовсе не отдельные «дегенераты»- художники, а как раз состояние, мнение и настроение «публики», каковые еще в XVIII веке метко обрисовал автор «Фауста»:
- С волками жить - по-волчьи выть!
Кто ваша публика, позвольте вас спросить?
Один приходит к нам, чтоб скуку утолить, Другой, набив живот потуже,
Спешит сюда обед переварить,
А третий - что для нас всего, пожалуй, хуже -
Приходит нас судить по толкам из газет [4].
Искусство всего лишь отзеркаливает людей, оно повторяет, фокусирует в себе их жизнь, их привычки и наклонности, а те склонны обвинять его за это в патологии и дурном вкусе. С этой точки зрения как раз и интересно формирование постмодерна как господствующего направления в литературе наших дней и в художественном творчестве вообще. Среди основных признаков постмодернизма как явления литературы обычно перечисляют следующие:
1) насыщенность реминисценциями, цитирование различных произведений литературы, использование в тексте их фрагментов, языковых средств и умозаключений, уже осмысленных и занявших свое место в сознании людей и получивших определенную культурологическую оценку;
2) поэтическое переосмысление этих элементов (иначе: «двойное кодирование» текста);
3) нонселекция, взаимозаменяемость частей произведения,
обусловленная многоуровневой организацией текста.
Нелишне остановиться на перечисленных признаках, дабы получить представление о том, как интересующее нас литературное явление реализуется, преломляется в конкретных образах, чем обусловлена и насколько оправдана сама теория постмодерна:
1. Итак, постмодернизм в литературе обнаруживается в том, что современные произведения «буквально напичканы реминисценциями, скрытыми и цитатами, отсылками к тем или иным культурным рядам, прямыми введениями в текст чужих текстов и персонажей» [5]. Литература строится на комбинации «следов», отсылающих нас к быть может забытому, но требующему воспоминания. С какой целью?
Каждая культура бессмертна. Бессмертно, как бы напыщенно это ни звучало, и любое произведение искусства. Это достаточно очевидно, хотя не вызывает сомнений и другая простая истина: «нашумев» однажды,
произведения эти постепенно утрачивают от своего блеска и новизны и начинают восприниматься как набор клише, как нечто само собой разумеющееся, легко извлекаемое из «чертога теней» и со временем бережно переводимое в так называемую «сокровищницу мировой культуры», где они затем благополучно покрываются пылью забвения.
А между тем любой объект искусства по-настоящему существует лишь в определенный момент, а именно в момент его восприятия. Так, есть нотная запись звука, но сам звук возникает и существует только в момент его исполнения - либо посредством музыкального инструмента, либо хотя бы мысленно. Таковы и все явления культуры: симфония существует только в момент исполнения, книга - только тогда, когда ее читают. Другого существования она не имеет. Эклектизм, сведение воедино самых различных стилей и жанров, насыщенность реминисценциями и аллюзиями создает любопытную комбинацию, неповторимую смесь, которая способна вначале даже оттолкнуть кажущейся хаотичностью и разношерстностью, но затем целиком завладеть вниманием читателя, заставляя его сознание работать, вдумываться в текст и осмысливать происходящее. И вот тут реальные очертания начинает приобретать второй и главный признак постмодерна.
2. Поэтическое переосмысление. Оно является фактором из двух составляющих: автора и читателя. Автор выстраивает мозаику произведения по своим соображениям, самим фактом их цитирования акцентируя при этом внимание на том или ином фрагменте, персонаже, фразе, образе и др. Задача автора создать иллюзию собственного своего отсутствия, подтолкнуть читающего (смотрящего) к истине, намекнуть на нее, нигде не заявляя о ней прямо. Во-первых, потому что истина зачастую неоднозначна, во-вторых -чтобы не лишить читатель удовольствия от самостоятельного поиска и прочтения, причем прочтение это, что вполне естественно, наверняка не совпадет с авторским пониманием произведения. Исследователи подчеркивают, что «постмодернизм «закодирован дважды». С одной стороны, благодаря использованию тематического материала и техники "популярного», т.е. массового, уровня культуры, произведения постмодернизма приобретают
рекламную привлекательность предмета массового потребления для всех, даже малопросвещенных, людей. С другой стороны, посредством пародийного осмысления более ранних, преимущественно модернистских произведений он апеллирует к самой искушенной во вкусовом отношении аудитории» [6]. Каждый прочитает один и тот же текст по-своему, в зависимости от его собственного опыта и уровня как читателя и человека. «Все люди в головокружительный миг соединения суть один человек. Все люди, повторяющие одну строку Шекспира, суть Уильям Шекспир», - заявлял когда-то Борхес [7].
Теперь же читатель приглашается к сотворчеству, к соавторству, он получает полную свободу: «Переход в состояние, когда читатель становится свободным интерпретатором и когда писатель не бьет его по рукам и не говорит: «неправильно читаешь, читай иначе», - это момент высвобождения, и, в этом смысле постмодерн на сегодняшний день - это настоящее проявление свободы» [8].
Итак, произведение стало результатом совместного труда автора и читателя. Каждый из них работает над ним, сотрудничает, и каждый создает свое, иногда совершенно отличное от другого, произведение. Мозаичность текста рождает причудливое переплетение, мозаику смыслов.
3. Произведение, построенное фрагментарно, как правило, самой своей композицией пытается помешать связной интерпретации текста, предлагает читателю прочесть, дешифровать его «постмодернистским способом», исходя из «представления о художественном тексте как о специфическом коллаже, по самой своей природе не способном трансформировать в единое целое свою принципиально фрагментарную сущность» [9].
Основополагающими, принципами данного приема (называемого «нонселекцией»), а также его следствием, выступают случайность, противоречивость, прерывистость действия. Произведение состоит из акциденций. Оно демонстрирует противоречивость на уровне фрагментарной формы и на уровне смысловом. В нем совмещается то, что кажется несовместимым: «Идет хорошая жизнь: как игрушки, аккуратные и приятные города, умные люди, правильные слова. Внутри же творится что-то немыслимое, никакими каузальными связями не объяснимое. Душат и топят, сношаются и стреляют, и все это как-то немыслимо, нелогично, безумно. Зачем? Что с ними стряслось? Прелестные уроды, цивилизованные дикари, гуманные убийцы и жертвы, обожающие своих палачей, честные предатели и все прочие...» [10].
Если вспомнить брехтовское: «Что же это за времена,, когда Разговор о деревьях кажется преступлением, Ибо в нем заключено Умолчание о зверствах?», то постмодерн как раз и совмещает разговор о деревьях с разговором о зверствах. С точки зрения критиков, в нем налицо «концентрация на анормальных, искусственных и случайных явлениях» [11]. Но в том-то и дело, что постмодернизм имеет мужество смотреть правде в глаза, чтобы
увидеть неутешительное: в нашу эпоху анормальное давно уже приобрело статус естественного, даже обыденного. Противоестественная естественность, красивая жестокость - вот что угадывает постмодернизм в окружающем мире и без жалости, без иллюзий и сентимеитов заставляет его вглядеться в свое изображение. Весь набор приемов, составляющий искусство постмодерна как таковое, призван отобразить и развенчать как действительность, так и человека, эту действительность создающего. И он - герой нового времени - предстает перед нами поистине «человеком неописуемым»: «Мучительное, страшное зрелище представилось мне: я отдернул завесу с человеческой испорченности...» - сколь злободневно зазвучали сейчас эти слова Ф.Ницше [12]!
Постмодернизм расшторил зеркало перед нами, представляя нам нас же самих, и на сегодняшний день с задачей этой он справляется лучше, нежели какое бы то ни было иное направление в искусстве.
Примечания:
1. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. М, 1996 (в дальнейшем: СЗЛ). С. 259.
2. Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. М, 1992. С. 455.
3. Там же. С. 452.
4. Гете И.В. Фауст. М., 1956. С. 41.
5. Курицын В. На пороге энергетической культуры // Литературная газета. № 44 (31.10.90). С. 5.
6. СЗЛ. С. 259.
7. Борхес Х.Л. Проза разных лет. М, 1989. С. 157.
8. Постмодернисты о посткультуре. М, 1996.108.
9. СЗЛ. С. 251.
10. Якимович А. О лучах просвещения и других световых явлениях //Иностранная литература 1994. № 1. С. 242.
11. Сорокин П.А. Указ. соч. С. 454.
12. Ниттттте Ф. Сочинения: В 2 т. Т. 1.М., 1996. С. 635.
