CC BY
40
альных исторических лиц, например Цезарь, Стенька Разин, Ленин). При восприятии паремий и идиом собственное имя интерпретируется в пространстве культурной информации. В словаре зафиксировано большое количество образов, совпадающих буквально или сходных: «так культура кодирует исходные смыслы, воспроизводимые в паремиях и идиомах» [с. 13].
Для каждого блока разработана отдельная структура словарной статьи. Блок, посвященный загадкам и отгадкам, состоит из четырех зон: 1) заголовочной зоны; 2) зоны иллюстрации, или загадки; 3) зоны отгадки; 4) зоны шифров (ссылок на источники текстов загадок). В блоке, посвященном пословицам и поговоркам, зоны выглядят несколько иначе: 1) заголовочная зона; 2) зона иллюстрации, или зона пословицы, поговорки; 3) зона комментария (заполняется по необходимости); 4) зона шифров. Идиомы описываются в следующих блоках: 1) заголовочное слово; 2) зона отсылок (заполняется по необходимости); 3) зона словарных статей идиом: 3.1. зона вокабулы; 3.2. зона стилистически-функциональных помет; 3.3. зона толкования (семантизации); 3.4. зона иллюстрации, или примеров употребления идиомы; 3.5. зона комментария (заполняется по необходимости).
Н.Н. Трошина
2020.01.021. МБ. РАРЕНКО. К ПРОБЛЕМЕ ИЗУЧЕНИЯ ТЕРМИНА. (Обзор).
Ключевые слова: термин; терминология; терминоведение; полисемия; специальная лексика; терминотворчество; терминологические ловушки; фантомные термины; научное знание; межнаучная омонимия; лексикография; дипломатическая терминология; термины родства; кровное родство; брачное (свойственное) родство; индоевропейские языки; неполное понимание; язык; концепт; когнитивная лингвистика; лингвокогнитология.
А.Н. Александрова в статье «Особенности специализации значений многозначной лексемы "область"» обращается к анализу значений многозначной лексемы «область», проблеме выявления признаков межнаучной омонимии и исследованию использования и функционирования понятия «область» в различных терминологиях.
Становление терминоведения как науки, изучающей специальную лексику в рамках ее типологии, происхождения, формы, содержания (значения) и функционирования, а также использования, упорядочения и создания, можно отнести к XX в. Свой вклад в развитие терминоведения внесли такие ученые, как Г.О. Винокур, О.С. Ахманова, С.В. Гринев, В.М. Лейчик, Ю.Н. Марчук и др. Под специальной лексикой понимается определенный круг слов, употребляемых представителями той или иной научной отрасли. Центральным элементом специальной лексики являются термины, а совокупность терминов данной отрасли производства, деятельности, знания, образующая особый сектор (пласт) лексики, наиболее легко поддающийся сознательному регулированию и упорядочению называется терминологией.
Автор отмечает, что в настоящее время проблемы термино-ведения все чаще привлекают внимание ученых, что обусловлено тем, что в XXI в. стремительно увеличилось количество понятий, требующих номинации. Научно-технический прогресс, а вместе с ним - и новые информационные технологии - открывают новые понятия и явления, требующие своего обозначения, благодаря чему происходит непрерывное увеличение лексического состава языка, а одним из способов обогащения словарного состава языка является создание терминов.
В связи с тем что термин служит для обозначения понятий и предметов, относящихся к определенной научной области знания, внутри данной науки термин должен быть однозначен, однако одна и та же звуковая оболочка может быть использована в разных терминологиях.
В статье подробным образом исследуется многозначная лексема «область», значения которой связаны как с общеупотребительным языком, так и отраслевыми разновидностями языка.
Как отмечает автор статьи, согласно толковому словарю русского языка С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой, слово «область» может иметь следующие значения: 1. Часть страны, государственной территории (или территорий): Южные области России; Северные области Европы. 2. Крупная административно-территориальная единица: Автономная область, Московская область, Начальство из области (из областного центра; разг.). 3. Чего или какая; пределы, в которых распространено какое-нибудь явление,
зона, пояс: Область вечнозеленых растений; Озерная область 4. чего или какая; Отдельная часть организма, участок тела: Боли в области печени, в грудной области. 5. перен., чего; отрасль деятельности, круг занятий, представлений.
Новая область науки, отошло в область преданий (больше не существует; книжн. и ирон.); В области чего, предлог с род. п. -в чем-н., в сфере чего-н. специалист в области математики; работать в области народного образования.
Перечисление значений рассматриваемой лексемы автор дополняет описаниями, которые представлены в научно-техническом словаре: область в математике - набор значений, которые можно приписать независимой переменной в функции или зависимости, причем набор, или множество, значений зависимой переменной, называется диапазоном.
В качестве иллюстративных примеров в статье рассматриваются случаи употребление лексемы «область» в медицине и в конституционном праве. Автор приходит к выводу о том, что в медицинских науках лексема «область», выступая в качестве специальной лексической единицы - термина, используется достаточно широко, а в конституционном праве лексема «область» используется в терминологическом значении для номинации административно-территориальных образований.
В результате проведенного автором статьи исследования было установлено, что лексема «область» одновременно является и общеупотребительной, и специальной. В качестве термина данная лексема присутствует в юридических науках, в медицине и многих других отраслях научного знания. Использование одной и той же звуковой оболочки для обозначения понятий, относящихся к разным отраслям знания, приводит к увеличению семантического объема лексемы за счет появления нового значения или оттенка значения. Многозначное слово обладает сложной семантической структурой. Анализ многозначной лексемы «область» позволяет говорить о том, что при вступлении слова в терминологическую систему конкретной профессиональной отрасли (иначе говоря -при получении словом статуса термина) значение специализируется, ограничивается, слово теряет прежние лексические связи с другими словами и употребляется только в специализированной среде.
М.В. Беляков в статье «Дипломатическая терминография» приводит анализ терминологических словарей данной тематики (переводного и толкового), оценивается возможность их использования для работы с дипломатическими текстами, представленными на официальном сайте МИД РФ (www.mid.ru). Автор отмечает, что язык дипломатии представляет собой сложно организованную систему, лексика которой состоит из разнородных терминов - собственно дипломатических, политических, экономических, исторических, юридических, лингвистических и ряда других.
Дипломатия, появившись в глубокой древности вместе с развитием государства как общественного института, является одним из средств осуществления внешней политики государства. Несмотря на то, что международные споры в то время нередко решались вооруженным путем, древние государства все же развивали и дипломатическую деятельность. С помощью дипломатии в ту эпоху разрешался сравнительно ограниченный круг вопросов, но уже тогда появились разные типы договоров, сложился обычай направлять посольства для урегулирования проблем международной жизни, соответственно надо было постепенно вырабатывать общую понятийную базу.
Автор отмечает, что наличие устоявшейся терминологии указывает на то, что научная дисциплина или какая-либо сфера деятельности человека прошли период становления. Если терминология зафиксирована в соответствующем толковом или терминологическом словарях, можно говорить о надежной лексической оформленности науки.
Несмотря на давнюю историю, дипломатическая терминология фиксировалась крайне редко, как правило ее термины попадали не в специальные, а общие толковые или переводные словари.
Одним из наиболее востребованных направлений теории и практики также называют терминографией языка для специальных целей (Ь8Р). Следует отметить, что среди обилия словарей языков для специальных целей (экономики, медицины, бизнеса, информатики и пр.) по-прежнему нет словарей дипломатических терминов. Автор отмечает, что русскую дипломатическую лексику описывают (лишь отчасти) один энциклопедический («Дипломатический сло-
варь»)1 и несколько переводных печатных словарей - «Русско-английский дипломатический словарь»2; «Политика. Дипломатия. СМИ: Англо-русский словарь активной лексики. сост. Г.М. Росто-ва3; «Англо-русский дипломатический словарь»4.
Главная цель терминологического словаря состоит в описании состояния конкретной терминологии на данный момент времени. Нормативные терминологические (специальные) словари задают некоторую норму, стандарт использования терминов в определенной терминосистеме. Автор подчеркивает, что одним из важных свойств термина является содержательная точность, под которой обычно понимается четкость, ограниченность значения терминов. Эта четкость значения обусловлена тем, что специальное понятие, как правило, имеет точные границы, которые обычно устанавливаются с помощью научного определения (дефиниции), которое одновременно является и определением значения термина как специальной лексической единицы. Поэтому дефиниция является необходимой принадлежностью термина, играя важную роль в выделении терминологической лексики из словарного состава языка. По мнению автора статьи, переводной терминологический словарь должен сочетать в себе свойства словарей обоих типов, иначе он превращается в переведенный на иностранный язык индекс.
Хотя в переводных словарях вместо толкования значений на том же языке даются переводы этих значений на другой язык, в зависимости от того, предназначен ли словарь для чтения текста на чужом языке или для перевода с родного языка на чужой, он строится по-разному. Переводной словарь должен содержать грамматические и стилистические пометы и особо отмечать случаи, когда переводной эквивалент является неточным в стилистическом отношении. Перевод терминов и терминосочетаний всегда
1 Дипломатический словарь / общ. ред.: Громыко А.А., Ковалев А.Г. и др. -М., 1984. - 1680 с.
2 Русско-английский дипломатический словарь / под ред. Журавченко К.В. -М., 2001. - 734 с.
3 Ростова Г.М. Политика. Дипломатия. СМИ: Англо-русский словарь активной лексики. - М: РУССО, 2002. - 224 с.
4 Англо-русский дипломатический словарь / Волкова Н.О., Гераски-на Н.П., Журавченко К.В. и др.; под общ. рук. Журавченко К.В. - М., 2005. -852 с.
связан с определенными трудностями, так как объем значения слова в разных языках зачастую не совпадает. Хотя значение термина в идеале должно стремиться к однозначности, многие современные терминологии, возникающие на стыке разных дисциплин и обслуживающие более одной научной или практической сферы, к которым также относится и терминология дипломатии, обладают свойствами полисемии и омонимии, которые требуют особого подхода.
Примером терминологических переводных словарей дипломатических терминов в отечественной лексикографии могут послужить «Русско-английский дипломатический словарь», созданный группой лингвистов в составе Н.П. Гераскиной, К.В. Журавченко, И.Я. Мелех и др. в 2001 г. и «Англо-русский дипломатический словарь», созданный под руководством К.В. Журавченко в 2005 г. Словари содержат около 50 тыс. слов и словосочетаний, относящихся к области дипломатии, а также к основным экономическим, юридическим, политическим и военным аспектам современной внешней политики и международных отношений. В словарь включена лексика по следующим темам: дипломатическая служба и протокол, консульская служба, международные отношения (история и современность), внешняя и внутренняя политика, вопросы военной политики и стратегии, гонка вооружений и разоружение, ООН и международные организации, международное право, дипломатическое и консульское право, вопросы международного космического, морского и воздушного права, вопросы международных экономических отношений, текущие международные отношения.
С.А. Бухтиярова в статье «Концепт как термин, служащий объяснению единиц ментальных ресурсов человеческого сознания» раскрывает содержание понятия «концепт» и его ключевые характеристики. Особое внимание автор уделяет современному состоянию исследований термина в когнитивной лингвистике, представляя краткий обзор основных лингвокогнитивных исследований, рассматривающих содержательные составляющие концепта.
Отмечается, что язык является формой существования мыслительной деятельности человека, охватывая собою все сферы индивидуальной и общественной жизни человека. Взаимопонимание людей, осуществляемое как между индивидуумами, принадлежа-
щими к одной языковой системе, так и между группами людей, принадлежащими к разным языковым системам, может быть объяснено единой логико-мыслительной базой, на которой могут строиться различные концептуальные картины. Автор отмечает, что единая логическая база создает предпосылки для любой взаимной интерпретации любых семантических микро- и макросистем, выражаемых как в индивидуальном речетворчестве, так и в общенациональном. Индивидуальные концепты проявляются, прежде всего, в результатах эстетической речевой деятельности, т.е. художественных текстах, где фигурируют как единицы индивидуального сознания автора, образуя сегменты его концептуальной системы. Поскольку текст обладает коммуникативной, смыс-лообразующей и информационной функциями, то текстам произведений в художественной культуре свойственны адекватная передача значений и порождение новых смыслов. Имея такую способность, как реконструкция целых пластов культуры, восстановления памяти, достаточно ярко проявляющейся во всей истории культуры, в том числе художественной, тексты превращаются в ее своеобразные символы. Отсюда следует, что в современном семиотическом понимании текст, уходя от своего пассивного, статичного состояния как носителя определенного смысла, становится ярким, динамическим, внутренне противоречивым феноменом, одним из фундаментальных концептов современной семиотики.
Автор подчеркивает, что художественный текст апеллирует не только к индивидуальным стереотипам (концептам - картинкам, концептам - схемам, индивидуальным когнитивным системам и т.д.), но и к коллективным стереотипам / концептам, существующим в данной культуре. Читатель опирается на конвенциональные правила и значения, выходя за рамки синтаксиса и семантики. Текст группирует сцены, сценарии, относящиеся к ним действия и состояния и упорядочивает собственную предметную область. Ситуация, в которой пребывает читатель при текстовой коммуникации, определяет «фокус» восприятия и понимания.
В заключение автор делает вывод о том, что концепт - это такой феномен, посредством которого читатель входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее. Термин «концепт» вошел в понятийный аппарат когнитивистики, семантики, лингвокультуро-логии и рассматривается как дискретное ментальное образование,
являющееся базовой единицей мыслительного кода человека. Из вышесказанного следует, что именно непрерывная познавательная и практическая деятельность человека признается основным источником терминологической информации, классифицирующей и организующей новые научные знания.
Н.В. Бхатти и Е.Ю. Харитонова в статье «Особенности терминов кровного родства и свойства в индоевропейских языках (на примере английского, немецкого, русского и урду)» систематизируют и классифицируют термины родства в четырех индоевропейских языках: английском, немецком, русском и урду на основании ряда признаков, позволяющих установить наиболее точно специфику языковой репрезентации указанной семантики в данных языках.
Семья, являясь ключевым понятием в общественном укладе, представляет собой интерес с лингвистической точки зрения в плане терминов, используемых для обозначения отношений между ее членами.
Установление родственных отношений происходило параллельно с формированием и развитием самого общества, поэтому термины родства являются древнейшими терминами общественного строя. Следовательно, можно говорить о том, что они отображают специфику национального пути и своеобразие языка, характеризуют менталитет.
Несмотря на более чем вековую историю исследования, система терминов родства различных языков остается объектом многочисленных историко-этнографических и лингвистических трудов. Различные подходы к изучению терминов родства встречаются в работах Л.Г. Моргана, Дж.П. Мердока, А.И. Моисеева, О.Н. Трубачёва, С.М. Толстой, А.В. Исаченко и других ученых. Термины родства являются объектами исследования не только лингвистики и этнологии, но и биологии, социологии, юриспруденции, культурологии, антропологии, религиоведения и других наук.
В статье рассматриваются термины кровного и брачного родства в рамках лингвистики с целью выявления особенностей этнокультурного развития, этнических связей семейных и брачных норм в таких индоевропейских языках, как английский, немецкий, русский и урду.
Согласно данным этнологии, системы родственных терминов английского, немецкого и русского языков относятся к так называемому эскимосскому типу систем родства, а система терминов родства урду к суданскому типу. Для первого типа характерно отсутствие различий между родственниками по отцовской и материнской линии, при этом учитывается родство с обеих сторон. Центром является нуклеарная семья: мать, отец, брат, сестра. Все остальные родственники объединяются в несколько групп, каждая из которых обозначается одним термином. При этом различаются поколение, пол родственника, прямое и боковое родство. Братья и сестры родителей дифференцируются только по полу, их дети называются одним термином. Второй тип предполагает особые названия практически для каждого родственника в зависимости от пола, типа его связи с ego и степени удаленности от ego. Отец, брат отца и брат матери имеют каждый свое наименование. Для кузенов разных степеней родства, принадлежащих к различным наследственным линиям, существует восемь разных терминов. Термины родства принято разделять на те, что обозначают кровное родство (основанное на принципе общего происхождения людей) и брачное родство (свойство) (возникающее в результате брачной связи).
И для тех, и для других терминов свойственна дифференциация по следующим признакам: пол, поколение / генератив-ность, возраст.
В ходе исследования были рассмотрены 67 русских терминов родства и свойства, 51 - английский, 58 - немецких и 73 - урду. К терминам свойственного родства в рамках данного исследования были отнесены также и те, которые номинируют лиц, условно выполняющих роль родственников: мачеха, отчим, пасынок, падчерица (рус.) и их соответствия в других изучаемых языках. Учитывая выделенные дифференциальные признаки, можно говорить о нижеследующих семантических особенностях терминов родства и свойства в исследуемых языках.
Гендерное различие во всех изучаемых языках является принципиально важным, например: внук - внучка (рус.), Enkel -Enkelin (нем.), granddaughter - grandson (англ.), nawasa - nawasi, poota -pooti (урду). Однако в английском языке, в силу специфики
его категориального аппарата, гендерное различие выражено слабее, чем в остальных исследуемых языках.
В урду проявляется при этом бифуркация - разграничение терминов для обозначения родственников со стороны отца и матери: daadi (мать отца), dada (отец отца), nani (мать матери), nana (отец матери). Подобное различие наблюдается и в обозначениях внуков - дети сына и дети дочери называются по-разному -nawasa (сын дочери), nawasi (дочь дочери), poota (сын сына), pooti (дочь сына).
Анализ устаревших терминов, имеющих индоевропейские корни, показал, что в древнерусском, древневерхненемецком, древнеанглийском языках термины боковой линии разнились по указанному признаку, названия дифференцировались в зависимости от того, по какой линии (мужской, женской) они употреблялись. Например: рус. стрый / строй (дядя по отцу), рус. уй / вуй / вой, нем. Oheim (дядя по матери); нем. Muhme (тетя по матери); англ. fwdera (дядя по отцу), suhtor-federa, suhtor-ge-federa (дядя по матери); англ. modrige, moddrige (тетя по матери), faöu (тетя по отцу); рус. сестринич, сестринец, сестрич (племянник по сестре), сыновица (племянница по брату). Таким образом, авторы фиксируют процесс упрощения системы и слияния терминов.
Генеративность, отображающая последовательность поколений, в русском языке проявляется посредством применения аффиксации, в немецком и английском - аффиксации и словосложения: рус. бабушка - прабабушка, прапрабабушка, дедушка - прадедушка, прапрадедушка; нем. Mutter - Großmutter, Urgroßmutter, Ururgroßmutter, Vater - Großvater, Urgroßvater, Ururgroßvater; англ. grandparents, grandfather, grandmother, greatgrandparents, great-grandfather, great-grandmother, great-great-grandparents, great-great-grandmother, great-great-grandfather. Что касается урду, то в нем для выражения терминов родства через поколение используются дополнительные (мать матери) - per dada и pera nana (прадед по отцу / матери), per dadi, per nani (прабабушка по отцу / матери).
Возрастные различия в терминологической системе родства отмечаются в урду потому, что данный язык относится к суданскому типу систем родства. Так, для обозначения дяди по отцовской линии, который является старшим братом отца, используется
лексема taya, в то время как для младшего брата отца - chacha. Разница проявляется и во всех остальных терминах, связанных этой семантикой: tai (жена старшего брата отца), chachi (жена младшего брата отца), taya-zaad bhai (сын старшего брата отца), chacha-zaad bhai (сын младшего брата отца), taya-zaad bahen (дочь старшего брата отца), chacha-zaad bahen (дочь младшего брата отца).
Для обозначения бокового родства в русском языке существуют такие понятия, как двоюродный, троюродный. Как двоюродными, так и троюродными могут быть брат, сестра, дядя, тетя, племянник, племянница, дедушка, бабушка, внук, внучка. В остальных рассматриваемых языках данные термины родства представлены менее градуированно. Боковое родство отображается в немецком языке терминами Vetter / Cousin, Kusine, Großonkel, Großtante, Großneffe, Großnichte, о троюродном родстве, как о специфически обозначаемом отдельным термином, речи не идет. В английском языке мы находим слова cousin или first cousin once removed для обозначения двоюродных братьев или сестер, great uncle и great aunt для обозначения двоюродных бабушки и дедушки. Троюродное родство передается лексикой: second cousin, second cousin twice removed. В урду для таких целей используются конструкции типа phuppo-zaad bhai (сын сестры отца), khalazad bhai (сын сестры матери), mamu-zaad bhai (сын брата матери), taya-zaad bhai (сын старшего брата отца), chacha-zaad bhai (сын младшего брата отца), phuppozaad bahen (дочь сестры отца) khala-zaad bahen (дочь сестры матери), mamu-zaad bahen (дочь брата матери) taya-zad bahen (дочь старшего брата отца) chacha-zaad bahen (дочь младшего брата отца).
Несовпадения обнаруживаются при сравнении терминов свойства в исследуемых языках. В русском языке система данных терминов шире, чем в немецком и английском языках. Нем. Schwiegermutter, англ. mother-in-low соответствуют два отдельных термина в русском языке - теща (мать жены) и свекровь (мать мужа). Аналогичную ситуацию наблюдаем вследующих примерах: нем. Schwiegervater, англ. father-in-low, - рус. тесть (отец жены) и свекор (отец мужа), нем. Schwager, англ. brother-in-law - рус. деверь (брат мужа) и шурин (брат жены), нем. Schwägerin, англ. sister-in-law - рус. золовка (сестра мужа) и свояченица (сестра жены).
В урду наблюдается еще более сложная система выражения отношений свойства. Если для обозначения родителей мужа и родителей жены используются одни и те же языковые единицы для обеих сторон, sussar (отец мужа / жены) и saas (мать мужа / жены), то в обозначении, например, жен братьев отца эксплицируется возрастная разница между братьями. Так, tai - жена старшего брата отца, chachi жена младшего брата отца. В то время как словом mumani обозначается жена брата матери. Муж сестры отца и муж сестры матери также выражаются разными словами: phupa и khalu.
Несовпадение количества значений у лексем, номинирующих одних и тех же репрезентантов, наблюдается и в следующих примерах:
рус. зять - 1) муж дочери; 2) муж сестры / нем. Schwiegersohn - муж дочери; Schwager - муж сестры, англ. son-in-law -муж дочери, brother-in-law - муж сестры; урду damaad - муж дочери, behn'oi - муж сестры;
рус. невестка - 1) жена сына; 2) жена брата / нем. Schwiegertochter - жена сына; Schwägerin - жена брата, англ. daughter-in-law -жена сына, sister-in-law - жена брата, урду bahu - жена сына, bhaabi - жена брата.
Помимо присутствующих во всех исследуемых языках эквивалентах русскому слову родители (нем. Eltern, англ. parents, урду waldain), в немецком и английском языках обнаруживаются также и другие обобщающие слова, объединяющие несколько репрезентантов: Großeltern, Urgroßeltern, Ururgroßeltern, Schwiegereltern, Stiefeltern, Geschwister (нем.), grandparents, greatgrandparents (англ.).
Говоря о тенденциях развития терминологической системы родства в исследуемых языках, авторы отмечают процесс конвергенции (сужения), что подтверждается выпадением из активного употребления некоторых терминов родства (в первую очередь терминов свойства) и заменой их описательными конструкциями: брат жены вместо шурин, брат мужа вместо деверь и т.п. Есть и такие термины родства, которые не употребляются в современном русском языке, однако еще встречаются в толковых словарях, например: ятровка - жена брата мужа (деверя), шурич - сын шурина, дщерич / дщерша - племянник / племянница по тетке. Некоторые из существовавших ранее терминов родства были вытеснены современными обобщающими словами. Данный факт наблюдается
как в русском, так и в немецком и английском языках. Например: рус. стрый / строй, англ. fœdera - дядя по отцу, рус. уй / вуй / вой, нем. Oheim, англ. suhtor-fœdera, suhtor-gefœdera - дядя по матери обозначаются общим дядя / Onkel / uncle; нем. Muhme, англ. modrige, moddrige - тетя по матери заменена на обобщающее слово Tante / aunt; вместо рус. сестринич, сестринец, сестрич (племянник по сестре), сыновица (племянница по брату) в литературном языке стали употребляться термины племянник и племянница.
На современном этапе активным использованием отмечены лишь слова, связанные с ближайшим кровным родством: мать / отец, сын / дочь, брат / сестра, дядя / тетя, племянник / племянница, внук / внучка, бабушка / дедушка. Из терминов свойства, кроме мужа и жены, используются лишь теща / свекровь, тесть / свекор, зять / невестка.
Этот факт свидетельствует об изменениях, происходящих в социуме. Семья со сложной иерархией отношений и фиксированными ролями уменьшилась до небольшой ячейки общества, состоящей из родителей, их детей, бабушек, дедушек. Братья, сестры родителей со своими детьми, а также родственники по браку находятся на периферии. В наибольшей степени это проявляется в английском и немецком языках. Консервативность устоев сохраняет в урду более разветвленную терминологическую систему родства. Русский язык занимает промежуточную позицию, проявляя верность традициям в сохранении устаревшей тематической лексики в пассивном словаре.
Н.В. Васильева в статье «Неполное понимание как когнитивный оператор в терминотворчестве» рассматривает термины, возникшие в результате неполного понимания при трансферах из других терминосистем и других языков. Как поясняет автор статьи, когнитивные последствия такого процесса могут быть различны: от возникновения ложно ориентирующих фантомных терминов с размытым сигнификатом до терминологических переосмыслений, формирующих и развивающих научное знание.
Случаи неполного понимания терминов, имеющие различные последствия для научного знания, относятся к одной из малоисследованных проблем терминотворчества, связанных как с языковой формой терминов, так и с функционированием их в специальных текстах.
К неполному пониманию как к когнитивной проблеме интерес возник относительно недавно, и сформулировали ее сначала философы. Неполное понимание как когнитивный оператор, т.е. одна из общих аналитических функций человеческого ума, может привести к возникновению ложного знания, но может послужить и катализатором нового знания. И может также стать причиной возникновения терминологических «поручиков Киже» - терминов-фантомов, пустых оболочек, не несущих в себе когнитивного смысла.
Автор обращается к ситуации, которую условно обозначает как «слышал звон»: термин появляется в результате весьма приблизительного понимания исходного термина и теряет присущий последнему когнитивный смысл. Так произошло с термином но-мема в одной российской кандидатской диссертации. Автор диссертации ориентировался на немецкий термин Иошеш, введенный в научный обиход специалистами по исторической ономастике Ф. Кольхаймом и К. Хенгстом, который обозначает некую абстрактную единицу, которая дает возможность носителям языка и культуры в определенном хронотопе распознавать различные варианты имен как функционально идентичные. Такая единица получила название Иошеш 'номема' (от лат. пошеп 'имя' + эмиче-ский формант). Реализуемые письменно и устно варианты, согласно структурно-лингвистической терминологической модели, получили обозначение аллономы (ге8р. графоаллономы и фоноал-лономы). Восприятие имеющего различные варианты антропонима описывалось как переход от уровня аллонома (область реализации) на уровень номемы (в ментальное пространство, в которой содержится информация о данном объекте, адресом доступа к которой является номема). Как отмечает Н.В. Васильева, для топонимики введение понятия «номема» позволяет систематизировать различные вариантные формы топонимов (разговорные, диалектные, жаргонные, окказиональные и пр.), с учетом всех фонетических вариантов (что важно для немецкого языка), а также параллельных форм на другом языке. Существенно, что в систематизации, основанной на номематическом подходе, отсутствует необходимость жестко противопоставлять официальную и неофициальную номинацию, а это расширяет исследовательское поле (и исследовательскую толерантность) социоономастики. Такой подход, который
второй автор статьи К. Хенгст проиллюстрировал историческими и современными формами немецких топонимов, без сомнения, обогащает теорию и практику топонимических исследований. Но-мематическая система обнаруживает определенную динамику, и в каждый период времени номемы можно квантифицировать. Таким образом, концепция номемы значима прежде всего для исторической ономастики, а также для социоономастики и контактной ономастики.
В работе, посвященной прецедентным именам, понятие но-мемы участвует в трактовании и описании прецедентных имен и сначала определяется через гипероним механизм («механизм сопряжения языкового и неязыкового содержания в когнитивной базе»), а далее возникает определение номемы как способа хранения семантической информации уже в прецедентном имени. Еще но-мема определяется как «смысловой "стержень" содержания они-ма», «семантический накопитель информации» и, наконец, как единица плана содержания имени собственного. Таким образом, имеется целый веер дефиниций, в том числе метафорических, лишь отдаленно схожих с дефиницией прототермина.
Н.В. Васильева отмечает: «Довольно сомнительно, что данный способ категоризации номемы с помощью вариантных дефиниций ведет к приращению знания; более пристальный анализ контекстов показывает, что элиминация этого термина мало изменяет содержание текстовых фрагментов. Это позволяет сделать вывод, что перед нами термин-фантом, выполняющий в основном орнаментальную функцию» [с. 154].
В статье также описывается история термина маркированный (франц. marqué), которым Ж. Кантино, воспользовавшись термином из стиховедения, передал термин Н.С. Трубецкого merkmalhaltig при переводе книги «Основы фонологии», т.е. 'признаковый' ('содержащий признак') член фонемной оппозиции в противоположность 'беспризнаковому' - merkmallos. Как отмечает исследователь, в терминах Трубецкого была отчетливо видна внутренняя форма, которая утратилась во французском термине.
Н.В. Васильева приводит примеры «терминологических ловушек» - различные случаи неполного понимания терминов как их творцами, так и пользователями. Так, термин диверсификация 'расширение' при устном восприятии может трактоваться как 'ут-
рата стихосложения', т.е. де-версификация (пример С.Е. Никитиной). Но еще более интересны случаи, связанные с категориальными дрейфами, т.е. колебаниями при категоризации. В терминологии это сопряжено с категориальным значением терминологической модели. Неслучайно в примере с термином номема сознание заимствовавшего термин автора дрейфовало от значения 'категориальная сущность' к значению 'инвариант' и обратно. Именно таково в современном лингвистическом обиходе значение эмической терминологической модели и «угадывание» значения термина обусловлено этими категориальными рамками. Если ломается сама модель, то не происходит и угадывания, а полученные таким путем термины несут на себе печать терминологического диссонанса.
В заключение автор статьи отмечает, что «неполное понимание может считаться одним из способов терминологического заимствования, который - в зависимости от общего научного уровня исследования, а также его текстового воплощения - может послужить толчком к новому знанию, а может лишь выполнять орнаментальную функцию. В последнем случае кто-то попадает в терминологическую ловушку - либо тот, кто таким образом термин заимствует и употребляет, либо тот, кто в результате пытается этот термин понять. Взгляд на терминообразование сквозь призму неполного понимания позволяет, на наш взгляд, увидеть некоторые явления, которые не попадают в поле зрения при оперировании статическими понятиями «правильно / ложно ориентирующий термин» [с. 156].
Список литературы
Александрова А.Н. Особенности специализации значений многозначной лексемы «область» // Слово. Словарь. Термин. Лексикограф [Электрон. текстовые дан. (15,6 Мб)]: Сб. статей по материалам Междунар. науч.-практич. конф. памяти д-ра филол. наук, проф. Юрия Николаевича Марчука (г. Москва, 1-2 марта 2019) / редкол.: отв. ред. Валуйцева И.И., отв. сек. Савченко Е.П., ред. англ. текста Улиткин И.А.; под общ. ред. Валуйцевой И.И. - М.: ИИУ МГОУ, 2019. -1 электрон. опт. диск (CD-ROM). - С. 43-47.
Беляков М.В. Дипломатическая терминография // Слово. Словарь. Термин. Лексикограф [Электрон. текстовые дан. (15,6 Мб)]: Сборник статей по материалам Междунар. науч.-практич. конф. памяти д-ра филол. наук, проф. Юрия Николаевича Марчука (г. Москва, 1-2 марта 2019) / редкол.: отв. ред. Валуйцева И.И., отв. сек. Савченко Е.П., ред. англ. текста Улиткин И.А.; под общ. ред.
Валуйцевой И.И. - М.: ИИУ МГОУ, 2019. - 1 электрон. опт. диск (CD-ROM). -С. 87-92.
Бхатти Н.В., Харитонова Е.Ю. Особенности терминов кровного родства и свойства в индоевропейскихязыках (на примере английского, немецкого, русского и урду) // Слово. Словарь. Термин. Лексикограф [Электрон. текстовые дан. (15,6 Мб)]: Сборник статей по материалам Междунар. науч.-практич. конф. памяти д-ра филол. наук, проф. Юрия Николаевича Марчука (г. Москва, 1-2 марта 2019) / редкол.: отв. ред. Валуйцева И.И., отв. сек. Савченко Е.П., ред. англ. текста Улиткин И.А.; под общ. ред. Валуйцевой И.И. - М.: ИИУ МГОУ, 2019. -1 электрон. опт. диск (CD-ROM). - С. 133-139.
Бухтиярова С.А. Концепт как термин, служащий объяснению единиц ментальных ресурсов человеческого сознания // Слово. Словарь. Термин. Лексикограф [Электрон. текстовые дан. (15,6 Мб)]: Сборник статей по материалам Междунар. науч.-практич. конф. памяти д-ра филол. наук, проф. Юрия Николаевича Марчука (г. Москва, 1-2 марта 2019) / редкол.: отв. ред. Валуйцева И.И., отв. сек. Савченко Е.П., ред. англ. текста Улиткин И.А.; под общ. ред. Валуйцевой И.И. -М.: ИИУ МГОУ, 2019. - 1 электрон. опт. диск (CD-ROM). - С. 130-132.
Васильева Н.В. Неполное понимание как когнитивный оператор в терми-нотворчестве // Слово. Словарь. Термин. Лексикограф [Электрон. текстовые дан. (15,6 Мб)]: Сборник статей по материалам Междунар. науч.-практич. конф. памяти д-ра филол. наук, проф. Юрия Николаевича Марчука (г. Москва, 1-2 марта 2019) / редкол.: отв. ред. Валуйцева И.И., отв. сек. Савченко Е.П., ред. англ. текста Улиткин И.А.; под общ. ред. Валуйцевой И.И. - М.: ИИУ МГОУ, 2019. -1 электрон. опт. диск (CD-ROM). - С. 152-157.
