CC BY
127
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
УДК 32
Ю. П. ДЕНИСОВ
Омский государственный университет имени Ф.М. Достоевского
К ПРОБЛЕМЕ ИЗУЧЕНИЯ ОБРАЗА ПОЛИТИЧЕСКОГО ДЕЯТЕЛЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ
И ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИЯХ
В статье обосновывается актуальность изучения образа политического деятеля в современных исторических и историографических исследованиях, рассматриваются различные подходы к изучению категории образ, сложившиеся в современной науке, даётся их группировка по отраслевому принципу. На их основе описываются некоторые особенности изучения образа политического деятеля и выделяется структура
В последние десятилетия прошлого века во всем спектре гуманитарных наук наблюдается всплеск интереса к исследованию так называемой «второй реальности» - истории коллективных представлений, отображению исторических личностей, процессов, событий в массовом и индивидуальном сознании, социокультурному мифотворчеству. В работах, посвященных такого рода проблематике, все чаще звучит термин «образ». По выражению Н.Н. Родигиной, «категория «образ» из исследовательского лексикона филологов и психологов начала победное шествие по освоению новых предметных полей гуманитаристики. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. появились работы историков, культурологов, историографов, авторы которых реконструируют образы различных социокультурных феноменов в индивидуальном и групповом сознании россиян» [1].
Актуализация категории «образ» в отечественной и зарубежной историографии во многом вызвана обращением исторической науки к анализу коллективного и индивидуального сознания, а также активизацией исследования социально-психологических аспектов исторического процесса.
Важным фактором, увеличивающим интерес историков и историографов к «сфере коллективного и индивидуального сознательного и подсознательного», является непосредственно оформление «новой интеллектуальной истории» в качестве особого направления в исторической науке. «Любой исследователь, занимающийся историей интеллектуалов, изучает те обстоятельства их жизни, которые определили специфику сознания и мышления этих людей... Человеческое сознание воспринимает, трансформирует и создает идеи, которые исследует «социальная история идей». Следовательно, и история интеллектуалов, и «социальная история идей» находятся в целом в рамках истории сознания» [2]. В ее изучении категория «образ» занимает одно из центральных мест. По выражению российского исследователя А.И. Макарова, «образы составляют все содержание сознания». С его точки зрения, вся человеческая реальность - во всех ее темпоральных модусах
— структурирована в образах [3].
Отдельной проблемой является проблема изучения образа политического деятеля, с которой связан большой круг вопросов о массах и их лидерах, о толпе и ее героях, о влиянии отдельной личности на ход исторического процесса в кризисные моменты истории. В этой связи выглядит необходимой реконструкция образов политических лидеров, «выдвинувшихся» 4^ на переломных этапах государственного развития, в
условиях политической, социальной, экономической нестабильности.
Вместе с тем современная немецкоязычная исследовательница Н. Веремей отмечает определенную тенденцию к персонификации политики, которая, по ее мнению, на Западе обратила на себя внимание в 60-е годы прошлого столетия, а в России «имеет более долгую историю» [4]. Значительная роль образу главы государства отводится и в трудах ряда других ученых, рассматривающих ритуал как тип власти. В частности, Р. Уортман, исследуя церемониал русской монархии, отмечает: «Почитанием идеализированного образа государя дворянство возвышало свой собственный образ и свое господство над подчиненными и крепостными» [5]. Не меньшее значение имеет образ главы государства и в современном мире. Американские исследовательницы М. Джаст и Э. Криглер говорят даже о том, что «образ президента в обществе является решающим компонентом политической власти» [6].
При этом, несмотря на появление в отечественной историографии большого количества работ, посвященных образам тех или иных феноменов, единой четкой дефиниции понятия «образ» применительно непосредственно к исторической и историографической традиции на данном этапе не зафиксировано. Отдельных монографий, посвященных применению категории «образ» в исследованиях исторической личности и структуре образа политического деятеля, в российской историографии не существует. В то же время мы располагаем достаточно большим количеством литературы по данной проблеме, созданной в рамках философии, психологии и ряда других дисциплин. В такой ситуации многим исследователям представляется продуктивной адаптация используемых в гуманитарных науках основных подходов и наработок для исследования образа политического деятеля как интеллектуального конструкта и изучения его как феномена общественного мнения. Как отмечает И.Л. Беленький, «возможный путь создания необходимого исследовательского аппарата — объединение в рамках междисциплинарного подхода ряда идей, методов, точек зрения, конструктивных представлений, языков описания, разработанных в методологии гуманитарного знания.» [7].
Не менее важным при исследовании образа политического деятеля представляется и синтез уже имеющегося в отечественной историографии опыта обращения к категории «образ», и анализ тех философских и психологических трактовок данной категории, которые уже были адаптированы при изучении тех
или иных исторических проблем. По выражению И.Д. Ковальченко, «синтез теорий, подходов и методов и конкретно-научных концепций является органическим компонентом в развитии любой науки» [8].
В современной отечественной исторической и историографической литературе предлагаются различные трактовки понятия «образ», которые зависят от специфики исследуемого феномена и вместе с тем дополняют друг друга. Примечательно, что, например, в немецкоязычной традиции существует четыре термина, которыми обозначается категория «образ» («das Bild», «die Darstellung», «die Gestalt», «das Image»). Употребление каждого из них имеет свою специфику. Рассмотрение различных направлений в трактовке категории «образ» в современной отечественной исследовательской литературе и выделение на их основе единой чёткой структуры образа и является целью данной статьи.
Одним из первых категорию «образ» в отечественных исторических исследованиях применил А.Я. Гуревич, который в своей работе «Категории средневековой культуры» употребляет как равнозначные выражения «картина мира», «образ мира», «модель мира», «видение мира». С его точки зрения, «картиной мира», складывающейся в данном обществе, «человек руководствуется во всем своем поведении, с помощью составляющих ее категорий он отбирает импульсы и впечатления, идущие от внешнего мира, и преобразует их в данные своего внутреннего опыта. Эти основные категории как бы предшествуют идеям и мировоззрению, формирующимся у членов общества или его групп, и поэтому, сколь бы различными ни были идеология и убеждения этих индивидов и групп, в основе их можно найти универсальные, для всего общества обязательные понятия и представления, без которых невозможно построение никаких идей, теорий, философских, эстетических, политических или религиозных концепций и систем» [9]. По мысли А.Я. Гуревича, категории, входящие в состав образа мира, вместе с тем образуют основной семантический «инвентарь» культуры. Эти категории, по мысли автора, запечатлены в языке, а также «и в других знаковых системах (в языках искусства, науки, религии)». Наряду с этими «космическими категориями» автор выделяет и иные, «обладающие большею социальной окраской, но опять-таки встречающиеся в любом обществе, такие, как индивид, социум, труд, богатство, собственность, свобода, право, справедливость». Социальные категории, по мысли автора, теснейшим образом связаны и переплетаются во многих цивилизациях с космическими категориями» [10]. А.Я. Гуревич подчёркивает, что «набор» категорий, которые образуют «модель мира», остается неясным и предполагает, что «в нее в разных цивилизациях наряду с действительно универсальными категориями входят компоненты, специфичные для некоторых цивилизаций или общественных систем, и что категории, очень существенные в одних культурах, не имеют столь же большого значения для других». Вследствие этого «образ мира» данной социально-культурной системы, согласно концепции А.Я. Гуревича, можно построить лишь эмпирически [11].
Такой подход опирается на концепцию образа мира А.Н. Леонтьева, которая была развита В.П.Зинченко, С.Д.Смирновым, Н.А Хреновым и другими видными представителями отечественной психологической и философской мысли, согласно которой образ представляет собой индивидуальную для человека целостную «субъективную картину окружающего его мира, опосредованную психическим отражением»[12]. Трансформация образа, по мнению А.Н. Леонтьева, происходит за счет его осмысления. Тогда образ мира
— это «не изображение, а изображенное», которое открывается в процессе осознания, рефлексии образного ряда. Осмысленность образа вносится в него значениями. «У человека чувственные образы приобретают новое качество, а именно означенность» [13].
В несколько ином ключе категорию «образ» и его структуру рассматривает ряд исследователей, занимающихся проблемами образа науки. В частности, В.П. Корзун определяет термин «образ исторической науки» как «представления историков об имманентных и социальных факторах развития исторической науки, о связи ее с национальной культурной традицией, реконструируемые через анализ историко-научных концепций» [14]. Данное определение базируется на наработках отечественных философов Н.С. Юлиной, В.П. Филатова, Б.С. Кузнецова и др. При таком подходе образы обозначаются как «сложные культурно-идеологические образования, структуру которых трудно охватить одним строгим определением» [15]. При характеристике последней ключевым понятием является термин «представление». Образ в работах этих авторов предстает как совокупность определенных представлений и вместе с тем имеет «активную функцию» [16].
Особого внимания заслуживает трактовка категории «образ» в рамках исследований, посвященных проблеме исторической памяти. Она опирается на то, что историческая память может существовать в образно-символической форме [17]. В этой связи образы прошлого, апеллирующие к эмоциональному и образно-символическому восприятию мира, допускающие полисемантические толкования, рассматриваются как один из компонентов исторической памяти общества. Существуя в той или иной культуре, они «служат своеобразными «зеркалами прошедшего времени», отражающими современность» [18]. А.И. Макаров полагает, что «любой образ — это композит, состоящий из трех моментов (отделимых друг от друга только абстрактно): образа памяти, образа восприятия и образа воображения. Образ исторического прошлого представляет собой композит индивидуальной (или «живой») памяти, памяти коллективной (или традиции) и памяти проективной» [19]. При экстраполяции данных теоретических построений на исследование образа определенного политического деятеля необходимо учитывать, что «люди каждой эпохи создают свой образ прошлого, наполняя его собственными чаяниями, надеждами и страхами, собственными представлениями о добре и зле, о том, чем следует гордиться и по отношению к чему следует испытывать раскаяние» [20]. Мало того, в рамках одной и той же эпохи может существовать «множество различных дискурсов», в каждом из которых конструируется свой образ политического лидера [21].
Комплексный подход к изучению образа был предложен Н.Н. Родигиной в исследовании, посвященном образу Сибири в русской журнальной прессе второй половины XIX — начала ХХ столетия. Образ региона, содержание которого выступает предметом изучения, понимается, во-первых, как отражение в общественном мнении представлений о регионе, базирующихся на знании о нем, во-вторых, как интеллектуальный конструкт, продукт коллективного воображения, который сознательно или самопроизвольно конструировался заинтересованными интеллектуальными или политическими элитами. В то же время она рассматривает образ региона как часть глобальной картины мира, «репрезентируемой со страниц толстых журналов» [22]. Данный подход вполне применим к исследованию образа политического деятеля, сконструированного в определенном дискурсе.
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
Помимо вышеназванных подходов к трактовке категории «образ», уже адаптированных в исторической и историографической традициях, весьма продуктивным выглядит применение в исторических исследованиях, посвященных образу политического или общественного деятеля, наработок современной политической психологии. Под образом здесь часто понимается субъективная картина мира или его фрагментов, что предполагает интерпретацию потока информации, получаемой органами чувств, на основе уже сложившейся у человека категориальной системы. Подобного рода категории представляют интериоризированный общественный опыт, зафиксированный в языке. При рассмотрении феномена образа политического деятеля выделяются три взаимодействующих друг с другом элемента: 1) образ-знание, выступающий в форме зафиксированного знания, то есть как отраженная субъектом картина существующей реальности; 2) образ-значение, создающий значение объекта для субъекта, встраивая конкретный объект в ценностно-смысловую систему человека; 3) образ-ожидание, или образ «потребного будущего». Выделение последнего компонента связано со спецификой изучения именно образа политического лидера и образа власти в целом, создание которого в индивидуальном и массовом сознании опирается на определенные коллективные или индивидуальные «ожидания», ассоциирующиеся с тем или иным лидером или властным институтом. В политико-психологической литературе отмечается, что процесс создания образа лидера также подчинен ходу событий и распределению политических ресурсов, на его формирование влияют как личные, так и профессиональные «параметры лидера» [23]. В связи с этим в отдельных исследованиях образа лидера, сконструированного в определенном дискурсе, представляется целесообразным выделение «ядра образа», состоящего из наиболее активно артикулируемых «параметров» лидера и окружающих его элементов, то есть «приписываемых» лидеру качеств, которые играют «второстепенную роль» при прямом или косвенном описании лидера автором текста или респондентом.
Все рассмотренные выше подходы к исследованию категории «образ» вполне укладываются в рамки теории отражения, которая с середины 30-х годов прошлого столетия доминирует в отечественной философской и психологической традиции. Согласно этой теории, исторический путь которой начинается еще в античной философии, образ в упрощенном виде можно представить как отражение какого-либо объекта, предмета или события. Это теоретическое положение является основополагающим для понимания образа и представлено в большинстве определений, существующих на сегодняшний день в российской науке.
Именно в рамках этой теории отечественным психологом Ф.Е. Василюком была разработана, по сути, универсальная структура образа. Он исходит из того, что сознание индивида, как и его отдельные образы, детерминируется внешним миром, внутренним миром (мотивами человека, его потребностями, ценностями и т.д.), культурой, в которой он живет, и, наконец, языком. «В конкретном живом образе сознания каждая из этих инстанций имеет своего представителя. Внешний мир представлен предметным содержанием, мир культуры — значением, представителем языка является слово, а внутреннего мира — личностный смысл» [24]. Четыре этих элемента в сконструированном Ф.Е. Василюком «психосемиотическом тетраэдре» представляют собой узлы образа. «Каждый из узлов 481 образа - пограничная сущность, одной стороной обра-
щенная к объективно существующей реальности., а другой — к непосредственной субъективности. Вместе эти узлы задают объем, в котором пульсирует и переливается живой образ» [25].
Если экстраполировать предложенную здесь структуру образа на почву исторического исследования, то при реконструкции образа политического деятеля, созданного в определенном письменном или устном источнике, предметное содержание можно соотнести с конкретными историческими реалиями, включающими в себя как непосредственно политическую деятельность данной личности и ее исторические последствия, так и иные исторические события, процессы и т.д., существовавшими на момент создания источника, значение
— с социокультурным контекстом, в котором создавался источник, слово - с языковой практикой продуцента, личностный смысл — с личными качествами продуцента, его политическими убеждениями, взглядами, ценностями, отношениями с описываемым политическим деятелем или отсутствием таковых и тому подобными субъективными факторами, повлиявшими на создание источника. Методологически важной представляется мысль о том, что сконструированный в источнике образ существует и функционирует лишь в процессе превращения форм зафиксированного в нем знания в формы деятельности по его осмыслению. Существование образа политического деятеля в историческом источнике возможно лишь при условии активной деятельности и продуцента, и реципиента. В процессе исторического исследования источника в качестве реципиента выступает проводящий его ученый-историк, который преломляет в своем сознании образ, сформировавшийся в сознании продуцента. При этом на воссоздание данного образа в сознании реципиента-исследователя оказывают влияние те же группы факторов, что и на его создание в сознании продуцента: окружающая его действительность, включающая в себя разнообразные исторические события, процессы и т.д., социокультурный контекст, язык и личностные факторы. В ходе работы историка с источником происходит своеобразный диалог двух культур, то есть межкультурная коммуникация. Вместе с тем при экстраполяции предложенной Ф.Е. Василюком модели на почву исторического или историографического исследования сложившегося в общественном мнении образа политического деятеля необходимо учитывать многоуровневый характер формирования образа как интеллектуального конструкта. В частности, Н.Н. Родигина при исследовании образа Сибири выделяет четыре уровня формирования образа, каждому из которых соответствуют определенные источники. С ментальным уровнем соотносятся слова-символы и «иконические изображения»; на социокультурном уровне «осмысления» большую роль играют учебные пособия, литература энциклопедического и справочного характера, художественные тексты; основным источником формирования коллективных представлений на идеологическом уровне выступают материалы периодической печати; индивидуальный образ продуцируется «конкретными творцами журнального дискурса» [26].
Итак, сконструированный в источнике образ политического деятеля является его отражением в сознании продуцента и реципиента. Данный образ может рассматриваться как часть сложившейся в сознании глобальной картины мира и в то же время, как интеллектуальный конструкт, состоять из нескольких образов, или «представлений», являющихся его структурными элементами. Вместе с тем созданный в историческом источнике образ политического деятеля включает в себя отражение конкретных исторических реалий, отражение социокультурного контекста, отражение языковой
практики и отражение внутреннего мира. Данная структура образа обусловлена факторами, детерминирующими сознание индивида, то есть его внешним миром, внутренним миром, культурой и языком.
Библиографический список
1. Родигина Н.Н. «Другая Россия». Образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины XIX — начала ХХ века. Новосибирск: НГПУ, 2006. 342 с.
2. Абатуров И.Н. «Новая интеллектуальная история» как подход для изучения сферы сознания: постановка проблемы // Историк и его эпоха: материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвящённой памяти профессора В.А. Данилова. Тюмень: Типография «Печатник», 2007. С.14.
3. Макаров А.И. Образ другого как образ памяти (методологические аспекты проблемы репрезентации прошлого) // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2007. С. 16.
4. Veremej N. Putins Bild in den russischen Medien [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://soemz.euv-frankfurt-o. de/mik/n_veremej.htm
5. Уортман Р.С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии. Т.1: От Петра Великого до смерти Николая I. М.: ОГИ, 2004. С.19.
6. Джаст М., Криглер Э. Создание образа лидерства: на примерах Клинтона и Уотергейта // Политическая психология. Хрестоматия. М.: ИНФРА-М, 2002. С. 149.
7. Беленький И.Л. Образ историка в русской культуре XIX-XX (предварительные соображения) // Историк во времени. Третьи Зиминские чтения: Доклады и сообщения научных конференций. М., 2000. С. 13.
8. Ковальченко И.Д. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. М., 1995. №2. С.11.
9. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. С. 14.
10. Там же.
11. Там же. С.15-16.
12. Там же. С. 17.
13. Березина Т.Н. Пространственно-временные характерис-
тики мысленных образов и их связь с особенностями личности // Психологический журнал. М., 1998. Т. 19. № 4. С.14.
14. Леонтьев А.Н. Образ мира // Избранные психологические произведения. В 2-х т. М.: Педагогика, 1983. Т. 2. С. 261.
15. Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже ХІХ-ХХ вв. (анализ отечественных историографических концепций). Омск, Екатеринбург: Омск. гос. ун-т; Изд-во Уральск. ун-та, 2000. С.5-6.
16. Юлина Н.С. Образы науки и плюрализм метафизических теорий // Вопросы философии. М., 1982. №3. С.110.
17. Корзун В.П. Там же; Филатов В.П. Образы науки в русской культуре // Вопросы философии. М., 1990. №5. С.39-40; Юлина Н.С. Там же.
18. Леонтьева О.Б. Личность Ивана Грозного в исторической памяти российского общества эпохи великих реформ. Научное знание и художественный образ // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2007. С. 19.
19. Там же. С. 20.
20. Макаров А.И. Там же.
21. Леонтьева О.Б. Там же.
22. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. С. 153.
23. Родигина Н.Н. Образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины XIX — начала ХХ в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Омск, 2006. С. 8.
24. Джаст М., Криглер Э. Создание образа лидерства на примерах Клинтона и Уотергейта // Политическая психология. Хрестоматия. М.: ИНФРА-М, 2002. С. 149.
25. Василюк Ф.Е. Структура образа // Вопросы психологии. 1993. № 5. С.8.
26. Там же.
27. Родигина Н.Н. Указ. соч. С.20.
ДЕНИСОВ Юрий Петрович, аспирант кафедры современной отечественной истории и историографии.
Дата поступления статьи в редакцию: 20.03.2007 г.
© Денисов Ю.П.
УДК 93°.2 (303.732.4) Е. А. АБИЛЬ
Костанайский юридический институт комитета УИС Министерства юстиции Республики Казахстан
ИСТОРИЯ КАЗАХСТАНА И ПРОБЛЕМЫ МИФОТВОРЧЕСТВА
Рассмотрено, каким образом кризис методологии исторического познания приводит к распространению такого специфического феномена научного познания, как псевдоистория, что связано с субъективным характером процесса научной рефлексии. Проанализированы приемы и методы ряда авторов псевдоисторических трудов по истории Казахстана, опубликованных в последнее десятилетие.
Последние десятилетия ознаменовались бурным идентичности в условиях формирования суверенного ростом интереса к истории Казахстана как в обществе, государства, подъемом этнического самосознания. Сло-так и в среде профессиональных ученых. Это объек- жились более чем благоприятные условия для развития тивный процесс, вызванный поиском национальной исторической науки — исчез диктат марксистской до-
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
