CC BY
50
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2010. № 3. С. 137-141.
УДК 800 Г. Г. Семкина
Омский государственный университет им. Ф. М Достоевского
К ПРОБЛЕМЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ НЕКОТОРЫХ ВИДОВ СИНТАКСИЧЕСКОЙ СВЯЗИ
Обсуждается статус послеглагольного (и послеадъективного) инфинитива и обосновывается предпочтительность его толкования как элемента составного сказуемого, а также идентифицируется тип синтаксической связи, наблюдаемый между элементами составных сказуемых.
Ключевые слова: синтаксическая связь, послеглагольный инфинитив, составное сказуемое.
Одной из основных задач синтаксических исследований всегда являлась идентификация синтаксических связей, возникающих между языковыми элементами в процессе речевой актуализации. В любом современном учебнике по синтаксису описываются основные виды синтаксических связей и закономерности их возникновения. Между тем в теории синтаксических отношений имеются проблемы, до сих пор остающиеся нерешенными. Это, в частности, касается синтаксического статуса послеглагольного инфинитива (в некоторых случаях - послеадъ-ктивного) и, соответственно, вида синтаксических отношений, возникающих между элементами глагольного (адъективного) словосочетания в этом случае. Перед сопоставлением двух принципиально различных точек зрения по этому вопросу приведем несколько примеров предложений с обсуждаемыми синтаксическими конструкциями: I don’t want to be talked about. They decided to discuss the problem. He tried to help them. They are ready to cooperate. We are happy to get home.
Согласно одной точке зрения, инфинитивный элемент в вышеприведенных и подобных им примерах является прямым дополнением (Н.А. Кобрина с соавторами, В.Г. Гак, В.В. Бурлакова), синтаксическая связь со сказуемым - объектная. Ученые отмечают, что сказуемые с такими инфинитивными дополнениями носят модусный характер, а дополнения в этих случаях обозначают свернутый процессный предикат. В данную теорию удачно вписывается то, что прямое дополнение-инфинитив может относиться и к глагольному, и к именному сказуемому. Если дополнение-инфинитив относится к именному сказуемому, то в этом случае оно непосредственно примыкает к прилагательному и составляет с ним адъективное словосочетание, например: He was glad to get home. They are ready to cooperate. She had never been afraid to experiment.
Интересно, что инфинитивы в этой позиции иногда трактуются как обстоятельства [1, с. 227]. Соответственно, следует, по-видимому, толковать имеющуюся синтаксическую связь как обстоятельственную. В этом
© Г.Г. Семкина, 2010
случае получается, что тип сказуемого (глагольное или именное) влияет на синтаксический статус инфинитива, т. е. в примере He wanted to cooperate инфинитивный элемент - прямое дополнение, а в примере He was anxious to cooperate тот же элемент является обстоятельством. Такое толкование оказывается не вполне последовательным. Однако сама возможность двоякой трактовки указывает на периферийность и объектной, и обстоятельственной сем инфинитива в данной позиции. Это не представляется случайным, поскольку нельзя не учитывать, что инфинитив, будучи формой глагола, передает в любой позиции прежде всего процессный признак. Этот факт входит в противоречие с самим определением дополнения, которое описывает семантическую сущность дополнения как члена предложения, обозначающего предмет, отражающий на себе действие глагольного признака [2, с. 138]. Обычно подчеркивается, что дополнение - это обозначение предмета, который принимает известное участие в процессе, находится с этим процессом в том или ином взаимоотношении. Авторы одного из новейших учебников по синтаксису делают акцент на том, что дополнение обозначает «тот элемент события, который выделяется в качестве неактивного участника, выступает как зависимая от предиката неактивная субстанция, на которую направлен или которой, так или иначе, касается предикативный признак» [3, с. 269]. Ю.А. Левицкий подчеркивает, что дополнение - предметный уточнитель сказуемого, причем «уточнитель» по функции, а «предметный» по семантике и способу выражения [4, с. 192].
Однако предметная сущность дополнения оказывается «забытой», когда среди форм выражения дополнения вдруг указывается инфинитив глагола, который даже с большой натяжкой не может быть истолкован предметно. Но это не мешает некоторым авторам видеть выражение объекта состояния (!) «непрототипическим» дополнением в следующих примерах: I don’t want to take anybody’s time. I am happy to get home. [3, с. 280-281]. Такая семантическая интерпретация представляется не вполне обоснованной.
Трактовка вышеупомянутых инфинитивов как прямых дополнений оказывается еще менее убедительной, когда одни и те же авторы называют те же самые инфини-
тивные конструкции то дополнением, то частью составного глагольного сказуемого. Так, авторы известного пособия по грамматике английского языка приводят предложение We were anxious to cooperate как пример составного глагольного сказуемого [5, c. 335], а в предложении She was ready to sing, отличающемся только лексически, но никак не синтаксически, инфинитив уже приводится как пример прямого дополнения [5, с. 354].
Соавторы новейшего учебника по теоретической грамматике английского языка отмечают, что в составном глагольном сказуемом используются так называемые функторные глаголы, выражающие более конкретное субъективное отношение к действию или намерение его совершить. Среди них, в частности, указаны глаголы to hate, to like, to want, to try, to plan и др. [3, с. 245246]. Однако при описании дополнения приводится уже упомянутый пример «I don’t want to take anybody’s time» [3, с. 280], где только want рассматривается как сказуемое, а инфинитивное словосочетание -как дополнение. В этом же учебнике выражения to be anxious, to be willing, to be certain, to be happy и др. упомянуты как элементы составного глагольного сказуемого [3, с. 246], а на с. 281 приведено предложение I am happy to get home в качестве примера инфинитивного дополнения.
Подобным образом соавторы еще одного современного учебника по грамматике английского языка для университетов пишут, что инфинитив является дополнением в предложениях I am cautious to know the news. I was happy to have been invited (после так называемых предикативных прилагательных, среди которых glad, happy, lucky, sorry, afraid, reluctant и др.) [6, с. 258]. Но на с. 348 синтаксически сходные примеры We are anxious to restore friendly links with them. The company is willing to pay you handsomely уже трактуются как случаи составного глагольного сказуемого. В этом же учебнике одни и те же глаголы упоминаются на с. 257 и 348 (to manage, to fail, to attempt, to long, to wish, to want, to intend и др.), но в одном случае указывается, что после них следует дополнение, а в другом - что они входят в состав сказуемого.
Такое положение представляется недопустимым с практической точки зрения, так как все вышеупомянутые учебники предназначены для студентов и аспиран-
тов, которые ставятся в тупик противоречивыми толкованиями. Но главное - это свидетельствует о том, что инфинитивный элемент скорее по традиции, чем на серьезных основаниях рассматривается как способ выражения дополнения. В частности, несоответствие процессной семантики инфинитива предметности семантики дополнения достаточно очевидно. А явно отражаемые многими авторами колебания между возможностью включения инфинитива в главную предикацию на правах части сказуемого и возможностью его отдельного от сказуемого толкования в качестве дополнения, скорее подтверждает несостоятельность последнего. Устойчивость трактовки инфинитива как дополнения можно, по-видимому, объяснить ее симметричностью, т. е. таким теоретическим подходом, в котором одной форме соответствует одно содержание [7, с. 114]. Однако такая видимая «простота» решения в данном случае не вполне соответствует семантическому и логическому представлению ситуации, поскольку семантика инфинитива в обсуждаемых примерах неотделима от семантики основной части сказуемого и как бы семантически вплетена в единый признак, приписываемый одному предмету.
Последняя особенность исследуемых конструкций является существенным фактором в их трактовке как сложных сказуемых, что составляет суть второй точки зрения. Г.Г. Почепцов так описывает закономерности возникновения таких сказуемых: «Необходимым условием признания за сочетанием двух и более полнозначных глаголов статуса усложненного, или сложного, члена предложения является общая соотнесенность с некоторым элементом предложения как единым для них субъектом. ...Условие это, будучи более конкретно сформулировано для построений типа (She) began to laugh, заключается в обязательности субъектно-процессных отношений между субъектом личной формы глагола и неличной формой. С этой точки зрения like to sing (в I like to sine/) - усложненный член предложения» [8, с. 216].
Таким образом, вторая точка зрения, толкующая рассматриваемый инфинитив как часть одного из видов составного глагольного (или смешанного) сказуемого позволяет точнее представить семантическую и синтаксическую структуру ситуации.
В частности, первые элементы этих ска-
зуемых (они могут быть выражены и глагольным, и именным способом) можно охарактеризовать как носителей значения «неполной предикации» [8, с. 217] и недостаточной смысловой весомости. Эти элементы берут на себя роль усложнителей сказуемого. Г. Г. Почепцов подробно и доказательно обосновывает возможности синтаксического усложнения сказуемого с помощью различных элементов. «Будучи помещенными перед той частью сказуемого, которая способна к самостоятельному употреблению в иных условиях, т. е. без усложнения, усложняющий элемент берет на себя функцию выражения синтаксической связи с подлежащим, а также значений, через которые реализуется категория предикативности. Вторая же часть сказуемого приобретает статус непредикативной, т. е. неличной, формы» [8, с. 217].
Очень плодотворным в данной теории является уравнивание в статусе именно усложнителей при инфинитиве модальных глаголов, фазовых глаголов, глаголов намерения (to want, to wish, to intend и др.); глаголов реальности действия (to pretend, to fail, to manage, to contrive и др.); глаголов осуществляемости действия (to try, to attempt, to endeavor и др.). Как уже отмечалось, последние три из вышеперечисленных групп глаголов можно объединить под названием «функторных» [3, с. 245]. В синтаксическом плане роль этих глаголов одинакова. А поскольку многие из этих глаголов имеют именные семантические эквиваленты (to be willing, to be likely, to be glad, to be eager, to be ready и т. п.), то совершенно естественно, что конструкции типа He was glad to meet them или They are ready to cooperate идентичны с вышеописанными и, следовательно, должны аналогично рассматриваться как сложные (составные) сказуемые смешанного (именного-глагольного) типа.
Таким образом, семантика усложняющих элементов характеризуется недостаточностью без следующего за ними инфинитивного предикатного знака, это неразрывное единство включающего и включенного предикатов, которые «находятся в тесном взаимодействии, в результате чего они как бы дополняют семантические и синтаксические особенности друг друга» [9, с. 77]. Можно констатировать, что составные сказуемые являются оптимальным способом слитного представления субъективной и объективной составляющих при-
значной части высказывания, его модуса и диктума.
Обобщая вышесказанное, отметим, что интерпретация исследуемых инфинитивов как элементов составного глагольного (или смешанного) сказуемого, обоснованная в трудах Г.Г. Почепцова, Л.С. Бархударова, А. И. Смирницкого, В. В. Богданова, гораздо более убедительна, нежели их трактовка в качестве дополнений, не подкрепляемая какими-либо существенными аргументами. Соответственно, инфинитив вряд ли следует упоминать как один из способов выражения дополнения. Это значительно упорядочило бы синтаксическое описание.
Обоснование трактовки обсуждаемых инфинитивов как элементов сказуемого приводит к необходимости выявить тип синтаксической связи, объединяющей элементы сказуемого. Следует отметить, что проблема идентификации этого вида связи вообще выпадает из синтаксических описаний, хотя само существование связи никто не отрицает. Более того, обычно отмечается факт существования грамматической зависимости (подчинения) инфинитивной части от элемента, выраженного личной формой глагола (или включающей ее, в случае смешанного сказуемого). «Между элементами сложного члена предложения имеется формальная зависимость, которая заключается в том, что усложняющий элемент. детерминирует форму основной составляющей синтаксической
единицы (так, began как часть сказуемого определяет обязательность формы инфинитива или герундия основной части сказуемого»). [8, с. 216].
Факт зависимости подтверждается почти всеми критериями для ее определения, разработанными в современной лингвистике: имеется грамматическая связность, линейный порядок (т. е. линейная позиция одного слова определяется по позиции другого слова), достаточная фонетическая слитность, присутствует морфосинтаксический локус (т. е. элемент сочетания, в котором морфологически выражается связь сочетания с внешним контекстом) [10, с. 76-86]. Однако характерно, что к данным словосочетаниям вряд ли применим критерий эндоцентричности (про один член словосочетания можно сказать, что он подчиняет второй, если первый характеризуется теми же признаками, которые характерны для всего словосочетания), а
также семантический критерий (при удалении зависимого наблюдается редукция, или «умаление» значения целого, а при удалении вершины - изменение значения) [10, с. 79-86]. Их неприменимость в данном случае свидетельствует о большей тесноте синтаксической связи внутри части сказуемого по сравнению с зависимостью членов предложения друг от друга. «Будучи связью зависимости, эта связь, вместе с тем, отлична от тех, которые мы наблюдаем между членами предложения» [8, с. 216]. (Отметим, что Я. Г. Тестелец, обобщивший все эти критерии, судя по приводимым примерам из русского языка, не видит различия между «хочу есть» и «хочу яблоко»; «решил объясниться» и «решил задачу»; «приучаются играть» и «приучаются к мысли», называя эту связь инфинитивнодополнительной [10, с. 93], что, как мы уже отмечали, является данью традиции и представляется ошибочным).
Таким образом, между элементами составного сказуемого имеет место синтаксическое отношение подчинения (зависимости) - в терминах статусного ряда синтаксических отношений (разработанных В. В. Бурлаковой [8, с. 115]). В подчинительных словосочетаниях, в свою очередь, обычно выделяются следующие комбинаторные синтаксические связи: предикативная, объектная, обстоятельственная, атрибутивная, иногда говорят о компле-тивной связи. Ни один из этих типов связи не описывает отношения элементов внутри составного глагольного и смешанного сказуемого. Важно, что имела место попытка описать комбинаторные отношения внутри составного именного сказуемого - В. В. Бурлакова предложила назвать подчинительную синтаксическую связь связочного элемента с предикативом экзистенциальным типом связи. Недостатком этого термина является то, что, в отличие от других типов терминов комбинаторного ряда, этот термин является чисто семантическим.
Мы предлагаем использовать для обозначения вида синтаксической связи, наблюдаемой внутри как глагольного, так и именного, а также смешанного сказуемого, термин «внутрисказуемостная связь». Этот термин, во-первых, четко и однозначно идентифицирует семантические отношения по содержанию и подчеркивает их тесноту, а во-вторых, соответствует терми-
нам всего комбинаторного ряда отношений.
Подводя итоги, хотелось бы подчеркнуть, что одинаковая и однозначная интерпретация инфинитива полнозначного глагола в позиции после модусного усложняющего элемента (выраженного либо глаголом, либо сочетанием прилагательного со связкой) в качестве члена составного глагольного или составного смешанного сказуемого (а не дополнения) внесла бы большую последовательность и ясность в теорию членов предложения. А идентификация синтаксической связи между членами составных сказуемых как подчинительной связи внутрисказуемостного типа сделала бы более системным описание синтаксических связей, из которого данный тип связи обычно выпадает.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Ilyish B. A. The Structure of Modern English / B. A.
Ilyish. Л. : Просвещение, 1971.
[2] Лингвистический энциклопедический словарь.
М. : Советская энциклопедия, 1990.
[3] Кобрина Н. А., Болдырев Н. Н., Худяков А. А.
Теоретическая грамматика современного английского языка / Н. А. Кобрина, Н. Н. Болдырев, А. А. Худяков. М. : Высшая школа, 2007.
[4] Левицкий Ю. А. Основы теории синтаксиса / Ю. А. Левицкий. М. : КомКнига, 2005.
[5] Кобрина Н. А., Корнеева Е. А., Оссовская М. И.,
Гузеева К. А. Грамматика английского языка. Морфология. Синтаксис / Н. А. Кобрина, Е. А. Корнеева, М. И. Оссовская, К. А. Гузеева. СПб: Союз, 1999.
[6] A New University English Grammar. Грамматика
современного английского языка / пер. А. В. Зеленщикова, Е. С. Петровой. М; СПб. : Филологический факультет СПбГУ, Издательский центр «Академия», 2003. 640 с.
[7] Гак В. Г. Языковые преобразования / В. Г. Гак. М. : Школа «Языки русской культуры», 1998.
[8] Иванова И. П., Бурлакова В. В., Почепцов Г. Г.
Теоретическая грамматика современного английского языка / И. П. Иванова, В. В. Бурлакова, Г. Г. Почепцов. М. : Высшая школа, 1981. 285 с.
[9] Богданов В. В. Семантико-синтаксическая орга-
низация предложения / В. В. Богданов. Л. : Изд-во Ленинградского университета, 1977.
[10] Тестелец Я. Г. Введение в общий синтаксис / Я. Г. Тестелец. М. : Российский государственный гуманитарный университет, 2002.
