Научная статья на тему 'К проблеме двойников: два Миколки в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»'

К проблеме двойников: два Миколки в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
4612
330
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ДВОЙНИК / ИМЯ / ЖИТИЕ / СВЯТОЙ / ЛОШАДЬ / АМБИВАЛЕНТНОСТЬ / ХТОНИЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО / CLONE / NAME / EXISTENCE / SAINT / HORSE / AMBIVALENCE / CHTHONIC CREATURE

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Агашина Елена Николаевна

Рассматриваются принципы формирования образов двух народных типов в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

On the poblem of clones: the two Mikolkas in the novel «Crime and Punishment» by F. M. Dostoyevsky

The principles of the formation of two folk characters in F.M. Dostoyevsky's novel «Crime and Punishment» are considered in the article.

Текст научной работы на тему «К проблеме двойников: два Миколки в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»»

УДК 82 (470 + 571) Е. Н. Агашина

К ПРОБЛЕМЕ ДВОЙНИКОВ: ДВА МИКОЛКИ В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»

Рассматриваются принципы формирования образов двух народных типов в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».

Ключевые слова: двойник, имя, житие, святой, лошадь, амбивалентность, хтоническое существо.

On the poblem of clones: the two Mikolkas in the novel «Crime and Punishment» by F. M. Dostoyevsky. ELENA N. AGASHINA. The Institute of Refresher Training and Professional Retraining (Far-Eastern Nationale Technical University, Vladivostok).

The principles of the formation of two folk characters in F.M. Dostoyevsky’s novel «Crime and Punishment» are considered in the article.

Key words: clone, name, existence, saint, horse, ambivalence, chthonic creature.

Как известно, в «Преступлении и наказании» Ф.М. Достоевский показал два народных типа, двух Миколок. Образ первого, маляра Миколки, сопоставляется в романе с другим образом: его Раскольников видит во сне, в котором молодой мужик, тоже Миколка, забивает насмерть свою лошаденку.

Этот факт нашел отражение в работах многих литературоведов. Так, Р.Г. Назиров противопоставляет этих героев исходя из того, что один, не убив, является в полицию с повинной, сам себя оговаривает, а другой в сновидении Раскольникова убивает лошадь [10, с. 149]. А.П. Власкин утверждает, что «образ маляра Миколки обескураживающе “уравновешен”» образом Миколки-изверга: «Это другой лик того же народа, буйного и грешного, забывшего Бога и теряющего человеческий облик» [2, с. 81]. В обоих персонажах многие литературоведы видят двойников главного героя романа. Исследователи обратили также внимание на совпадение имен героев, которое, как предполагает Назиров, не случайно: «Думается, между двумя Миколками существует тайное символическое тождество...» [ 10, с. 149].

Общеизвестно, что Ф.М. Достоевский большое значение придавал именам своих героев. «Нередко имя и фамилия персонажа служат значащим добавлением к его портрету и раскрывают его сущность. Семантический ореол имени может становиться частью портрета героев Достоевского» [9, с. 149].

На наш взгляд, имя «Николай» в романе «Преступление и наказание» может вызвать определенные ассоциации, связанные с житийной литературой и, прежде всего, с именем самого известного на Руси святого - Николая Чудотворца [1, с. 6-8].

Помимо того что святитель Николай считался покровителем урожая, земледелия, защитником и помощником крестьянина в его трудах и заботах, в народе этого святого всегда называли «лошадиным святым», а одним из самых почитаемых православных праздников на Руси был Никола вешний, известный и под названием «лошадиный праздник» [7, с. 128].

Тема лошади, возникающая в романе, представляется нам не случайной. На этот мотив, широко распространенный в романе, уже давно обратили внимание ученые-литературоведы. Так, В.В. Ермилов говорит о «надорвавшейся от непосильного труда кляче» как об одном из «обобщающих лирических и трагических образов романа», в котором «как бы сосредоточены судьбы всех измученных людей» -персонажей «Преступления и наказания» [5, с. 158]. Исследователь заметил, что слова умирающей Катерины Ивановны: «Уездили клячу!.. Надорвала-а-сь!» - перекликаются с образом забитой лошади из сна Раскольникова [Там же].

Г.К. Щенников соотносит этот образ прежде всего с образом Дуни, с размышлениями Раскольникова о том, что «Дунечка многое может снести» [4, с. 37]; а также с образами Сони Мармеладовой, взявшейся нести непосильный груз; хрупкой девочки, преследуемой жирным франтом; женщины, которая на глазах у Раскольникова пыталась утопиться; Мармеладова, раздавленного барской коляской [15, с. 132]. Щенников связывает мотив загнанной лошади также и с образом главного героя романа, отмечая, что, во-первых, «трагическая ситуация - маленькая лошаденка и огромный воз - отражает противоречие теории и практики

АГАШИНА Елена Николаевна, старший преподаватель, аспирант кафедры русской филологии и культуры Института переподготовки педагогических кадров (Дальневосточный государственный технический университет, Владивосток). E-mail: agaandrey@yandex.ru © Агашина Е.Н., 2009

героя»; во-вторых, «убивая старуху, Родион не осознает, что он сам является жертвой, что он тоже кляча, взвалившая на себя непосильный груз» [15, с. 133]. Эту мысль, по мнению исследователя, подтверждают и описание Достоевским состояния Раскольникова после совершенного убийства:

«Раздевшись и весь дрожа, как загнанная лошадь, он лег на диван, натянул на себя шинель и тотчас забылся» [4, с. 90], и слова Свидригайлова о Раскольникове: «А шельма, однако ж, этот Раскольников! Много на себе перетащил» [4, с. 390].

Но Г.К. Щенников, обратив внимание на мотив лошади в романе, не связывал его с именем святого Николая Чудотворца. А у Достоевского, как мы предполагаем, образ лошади и мотивация имени двух героев соединяются именно по принципу соотнесения с этим святым.

В славянской народной традиции святой Николай предстает как персонаж амбивалентный. С одной стороны, по материалам русских фольклористов, «св. Никола у восточных славян считался “заместителем” Бога» [14, с. 55]. Он, как уже говорилось, один из самых почитаемых на Руси православных святых, заслуживший это почтение своими чудесными деяниями [12, с. 174-211]. С другой стороны, в христианскую эпоху Николай Угодник, наряду со святыми Власием и Георгием, занял место языческого бога Велеса (Волоса), так как «многие христианские святые заменили в народном сознании языческих богов, восприняв их функции и заняв их место в пантеоне.» [ 14, с. 74, 355].

Заметим, что Велес, «скотий бог», согласно реконструируемым славянским мифам, принадлежал к так называемым хтоническим существам (от греч. снопов - «земля»), связанным одновременно с производительной силой земли и со смертью, с потусторонним миром [8, с. 26, 462; 14, с. 388, 389]. Видимо, поэтому в славянской народной традиции Никола (Микола) и воспринимает некоторые как положительные, так и отрицательные черты этого дохристианского мифологического персонажа: как и Велес, он становится покровителем скотоводства и земледелия, но вместе с тем как бы «приобретает в наследство» от Велеса и его «злой дух», присущий хтоническим существам. На связь Николы с демоническими персонажами указывают также его физические недостатки - хромота или слепота (кривизна) [14, с. 274]. Возможно, поэтому в сказках-легендах святому Николаю часто приписываются «действия и поступки, весьма далекие от благочестия» [14, с. 356]. Например, «святые Петр и Никола пропивают деньги, которые дает им Господь для покупки лошадей бедным мужикам; Илья и Никола приходят к черту, когда он гонит водку, и отведывают ее.» [Т ам же].

Итак, мы видим, что образ святого Николая Чудотворца в русской традиции амбивалентен, неоднозначен. Его облик в народном представлении раздваивается, приобретая как светлые, так и темные черты.

Необходимо отметить, что в славянской традиции и конь (лошадь) наделяется двойственной природой: это «атрибут высших языческих богов (и христианских святых) и одновременно хтоническое существо, связанное с культом плодородия и смертью, загробным миром, проводник на тот свет» [14, с. 228, 388, 389]. На связь образа коня с мотивами смерти, путешествия на «тот свет» указывал и В.Я. Пропп [11, с. 172, 176].

В свете этих материалов небезразлична масть коня. Пропп отмечает, что нередко первым, т.е. самым сильным и прекрасным, называется рыжий конь. Этот цвет, как и красный, «представляет собой цвет пламени, что соответствует огненной природе коня» [11, с. 175]. А огонь, так же как и конь, является посредником между двумя царствами, двумя мирами [11, с. 176, 177]. Интересно, что забитая насмерть крестьянская клячонка, приснившаяся Раскольникову, была саврасой, т.е. светло-гнедой (красновато-рыжей) [3, с. 127, 304]. Мармеладова же задавила серая лошадь, а серый, как известно, «цвет болезни и смерти» [13, с. 255]. Всё это наталкивает на мысль о связи мотива лошади в «Преступлении и наказании» с темой смерти. Вспомним и тот факт, что в сне о лошади Раскольников как бы возвращается на свою родину, а «возвращение домой, на родину или к месту рождения является символом смерти» [6, с. 120].

Итак, мы убедились в многофункциональности мотива лошади в романе Ф.М. Достоевского. Этот мотив связан с аспектами «того» и «этого» света, жизни и смерти. С большой долей уверенности мы можем предполагать, что Достоевский, формируя образы Миколки-красильщика и Миколки-возчика, опирался на материал о святом Николае Чудотворце. И этот аспект помог нам по-новому увидеть известные образы романа.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Агашина Е.Н. Житийный аспект образа Миколки: к проблеме символики имени (роман «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского) // Гуманитарные науки в контексте международного сотрудничества: материалы докл. Ш Междунар. науч. конф. ДВГТУ. Владивосток: Изд-во ДВГТУ, 2002. С. 6-8.

2. Власкин А.П. Творчество Ф.М. Достоевского и народная религиозная культура. Магнитогорск: Изд-во Магнитогор. гос. пед. ин-та, 1994. 195 с.

3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. М.: ТЕРРА, 1995.

4. Достоевский Ф.М. Полное собр. соч.: в 30 т. Л.: Наука, 1973. Т. 6. 423 с.

5. Ермилов В.В. Ф.М.Достоевский. М.: Гослитиздат, 1956. 280 с.

6. Керлот Х.Э. Словарь символов: (Мифология. Магия. Психоанализ). М.: КЕБЬ-Ьоок, 1994. 601 с.

7. Колесникова В. Праздники Руси православной. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 1998. 304 с.

8. Левкиевская Е.Е. Мифы русского народа. М.: Астрель: АСТ, 2002. 528 с.

9. Назиров Р.Г. Проблема художественности Ф.М. Достоевского // Творчество Ф.М. Достоевского: Искусство синтеза. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1991. 285 с.

10. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М. Достоевского. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1982. 160 с.

11. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. 368 с.

12. Ростовский Д. Жития святых. М.: Моск. синодальная тип., 1905.

13. Сад демонов: Слов. инферн. мифологии средневековья и Возрождения. М.: Интрада, 1998. 319 с.

14. Славянская мифология: Энцикл. словарь. М.: Эллис Лак, 1995. 413 с.

15.Щенников Г.К. Художественное мышление Ф.М. Достоевского. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1978. 175 с.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.