CC BY
110© Н.С. Прокурова, 2004
К ПРОБЛЕМЕ ДОКУМЕНТА И ФАКТА В ЛИТЕРАТУРЕ О СТАЛИНГРАДЕ
Н. С. Прокурова
Отражение Сталинградской битвы в художественной прозе XX века по степени документальности можно условно разделить на 3 этапа:
- изображение битвы в литературе периода войны и первых послевоенных лет (публицистические статьи, очерки и героические повести);
- историческое осмысление Сталинградской победы в жанре романа в 60—70-е годы;
- изображение битвы в художественнодокументальной прозе 80—90-х годов.
В славную летопись Сталинграда вошли очерки К. Симонова («Солдатская слава», «Бой на окраине», «Дни и ночи»), В. Гроссмана («Сталинградская быль», «Сталинградская переправа», «Направление главного удара»), Б. Полевого («Бойцы цехов», «Небо Сталинграда», «Стена Сталинграда», «Редут Таракуля», «Школа ненависти»), В. Коротее-ва («Волгарь», «Сражение у В.-Кумского»), публицистические статьи Б. Горбатова («Пядь родной земли»), И. Эренбурга («Остановить!», «На рубеже!», «Стой и победи!», «Помни!», «Пора!», «Бить и бить!»), А. Толстого («Ни шагу назад!», «Самоотверженность», «В час добрый!»), Л. Леонова («Примечание к параграфу») и др.
Отличительными чертами военных очерков были строгая приверженность фактам, стремление сохранить подлинные фамилии героев битвы на Волге. Публицистические статьи содержали в себе показания военнопленных, выдержки из писем немецких солдат домой и отрывки из приказов немецкого командования. Все это обеспечивало документальный характер литературы малых жанров периода Великой Отечественной войны. Публицистика и очерки сыграли важную, мобилизующую роль в деле разгрома фашистов под Сталинградом. Являясь большим подспорьем в агитационно-пропагандистской работе, они поднимали моральный дух бойцов, укрепляли веру в победу.
Ярким образцом героического эпоса является повесть В. Некрасова «В окопах Ста-
линграда» (1946). В основе своей она также документальна, и документальность ее обусловлена личным свидетельством автора — участника событий. Много лет спустя В. Некрасов в своем интервью «Литературной газете» на вопрос: «Всю ли правду Вы рассказали? Или что-то скрыли, что-то у Вас выкинули?» — ответит так: «...О правде. Вся ли она? В основном вся. На девяносто девять процентов. Кое о чем умолчал — один процент»1.
Писатель остается верным принципу достоверности до конца своих дней. В 80-е годы, проживая уже в Париже, Некрасов вновь вернется к сталинградской теме и сделает поправки. «...Перечитывая (повесть «В окопах Сталинграда». — Н. П.), — вспомнит он в 1982 году, — обнаружил две грубейшие ошибки. В книге написано КРАСНОНОСЫЕ “певуны” (немецкие самолеты “штукас” с устрашающим гулом сирен. — Н. П), а они вовсе желтоносые. И второе. Там, где немцы рвутся к Волге, в книге утверждается, что они пьяные, осатанелые, в пилотках набекрень... Ничего подобного — ловлю себя на чудовищном вранье, — в касках, только в касках! Отсутствие их приравнивается к самострелу... Приношу свои самые искренние извинения»2.
В 50-е годы в литературе начинается осмысление сталинградских событий с дистанции времени и отражение их в крупном эпическом жанре — романе. Попытка создания романа прослеживалась уже в военное время. Так, отдельные главы «Они сражались за Родину» М. Шолохова были написаны в 1943 году. В 1969 году писатель продолжил работу над книгой, но она так и не была завершена. События, нашедшие отражение в неоконченном произведении, происходят в станице Клетской Волгоградской области. Писатель показывает здесь тяжелый период в ходе Великой Отечественной войны — отступление советских войск.
В отличие от мобилизующих задач литературы военного времени перед писателями встала новая задача — исторически осмыслить подвиг народа в легендарной битве на Волге и запечатлеть этот подвиг в новой жанровой
форме — романе. Теперь писателю становится недостаточно одних личных впечатлений: у него появляется необходимость перепроверить их через документы войны. Эпопейного звучания достигают романы о Сталинграде К. Симонова, В. Гроссмана и Ю. Бондарева.
Романы В. Гроссмана «За правое дело» (1952) и «Жизнь и судьба» (1960) объединены общими героями, общей темой и составляют дилогию, повествующую о подвиге народа в Великой Отечественной войне, в частности в Сталинградской битве. Истоки многих произведений В. Гроссмана восходят к его Сталинградским очеркам. Так, в образе Вавилова («За правое дело») зримо прослеживаются черты характера героя очерка «Сталинградская переправа» — Власова. Из очерка «Направление главного удара» на станицы романа «Жизнь и судьба» переходят герои — воины 308-й стрелковой сибирской дивизии. Здесь же Гроссман впечатляюще рисует образы командиров, среди которых реальные исторические лица: Гурьев, Родимцев, Ба-тюк, Гуртьев, Еременко.
Роман К. Симонова «Солдатами не рождаются» является центральной частью трилогии «Живые и мертвые». Действие в ней охватывает три года — с 1941 по 1944 год. В центре внимания писателя — этапные события: битва под Москвой, развеявшая миф о непобедимости фашистской армии, легендарный Сталинград, положивший начало коренному перелому в ходе войны и, наконец, операция «Багратион», завершившаяся освобождением нашей страны от захватчиков.
Симонову-романисту свойственна тщательная конкретизация и детализация описываемых событий и явлений. Известный литературовед А. Овчаренко верно заметил, что «...роман “Солдатами не рождаются” поражает богатством конкретных наблюдений. До предела насыщен ими рассказ о величайшей битве — Сталинградской, особенно конец рассказа»3. Действительно, в произведении К. Симонова отражено очень много исторических моментов в ходе Сталинградской битвы.
Автор показывает соединение двух армий в районе поселка Красный Октябрь: 21-й 4 и 62-й — 26 января 1943 года. Правда, описание такого важного исторического момента дается у Симонова скупо и лаконично: «Увидели флаг, поднялись, рванулись прямо к нему и потеряли еще двух человек; слева ударил немецкий пулемет. Разозлились, ослепили этот пулемет огнем, подползли и забросали гранатами всех, кто там был. А потом в откры-
тую, как будто уже ничего не могло произойти, рывком, пробежали оставшиеся полтораста метров до развалин с флагом»5. Затем, как простая констатация фактов, идет сообщение о том, как политрук из 62-й армии делает на знамени надпись: «Бойцам 111-й от сталинградцев». И ставит число: «26 ян.»6. Между тем главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов, который своими глазами видел радостную, долгожданную встречу бойцов двух армий, вспоминал: «На всю жизнь мне запомнился день 26 января, когда передовые части 21-й армии у поселка Красный Октябрь встретились с частями 13-й стрелковой дивизии генерала А.И. Родимцева, доблестно дравшейся в составе 62-й армии. В результате этой встречи войска окончательно разрезали окруженную немецко-фашистскую группировку на две части, одновременно сильно сократив в боевом и территориальном отношении обе ее половины»7.
Этот радостный день 26 января 1942 года — соединение армий Сталинградского и Донского фронтов — до конца жизни сохранит в памяти и Виктор Некрасов, который напишет в своих воспоминаниях 10 января 1983 года: «...26 января — я навсегда запомнил это утро... Был ослепительно яркий, какой-то сказочный день. Все сияло: небо, Волга, начавший уже таять... снег, выкрашенные в белую краску орудия, ...Мы не шли, мы бежали (на Мамаев курган. — Н. П) напрямик по местам, по которым раньше и ползти-то было опасно. Бежали веселые, распахнутые, ушанки на затылках. А навстречу нам мчались какие-то расстегнутые, с сияющими лицами люди и что-то кричали, размахивали руками»8.
В романе «Солдатами не рождаются» К. Симонов изображает немецкого поэта-ан-тифашиста Эрнста Хеллера, который прибыл на Сталинградский фронт агитировать окруженных немецких солдат сдаваться в плен. Этот эпизод также взят из жизни. Действительно, с этой целью в Сталинград приезжала группа немецких антифашистов: член ЦК Компартии Германии Вальтер Ульбрихт, писатели Вилли Бредель и Эрих Вайнерт.
Этот факт подтверждается немецким офицером, командиром полка 6-й армии Па-улюса Луитпольдом Штейдле, который рассказывает в своих мемуарах о том, что вскоре после Нового — 1943 года, вечером, «примерно между 21 и 22 часами», немецкие солдаты услышали с советской стороны немецкую речь. «Говоривший назвал себя
немцем, который хочет обратиться к немецким солдатам, к немецким братьям, — пишет Штейдле. — Он утверждал, что положение окруженных безнадежно. Попытки Ман-штейна пробиться провалились. На выручку извне рассчитывать не приходится. Гитлер предал солдат в котле. Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Единственное спасение — прекратить его»9.
Передачи продолжались в течение нескольких вечеров, и чей-то голос по-прежнему призывал немецких солдат «одуматься и прекратить сопротивление», которое было названо говорившим «чистым самоубийством». «Позднее, в Красногорском лагере для военнопленных, — вспоминает Л. Штейдле, — я узнал, кто пытался тогда в снежной пустыне вокруг Сталинградского “котла” положить конец бессмысленным жертвам и спасти жизнь немецких солдат и офицеров. Это были Вальтер Ульбрихт, Эрих Вайнерт, Вилли Бредель и с ними капитан д-р Хадерманн, обер-лейтенант Харизиус и обер-лейтенант Рейер»10.
Участник бесславного похода немцев на Волгу, военный врач Отто Рюлле, ставший впоследствии антифашистом, в своих мемуарах называет другой факт: «Русские бросают листовки чуть ли не каждый день. Большинство листовок подписано Ульбрихтом и Вай-нертом. Это немецкие коммунисты»11.
Роман «Солдатами не рождаются» посвящен войне, которая сама уже предполагает ненависть враждующих сторон, но через все произведение красной нитью проходит идея активного гуманизма, носителями которой являются советские люди, защитники Сталинграда, и немецкие антифашисты.
«Маленькая докторша» Таня Овсянникова — одна из центральных героев романа — остается с двумя автоматчиками охранять немецкий госпиталь, в котором 800 раненых. Немецкие солдаты, попав в плен, ожидали варварского отношения к себе. Но советские медики возложили на свои плечи заботу о многих тысячах раненых, обмороженных, обожженных солдат вражеской армии.
Так, в отчете Военно-санитарного управления Сталинградского фронта отмечалось: «В период разгрома окруженной группировки врага под Сталинградом взято в плен 7 лазаретов противника. Все лазареты обнаружены без госпитального белья с очень скудным санитарно-хозяйственным госпитальным имуществом. Раненые и больные лежали на голом полу (деревянном или земляном), перевязочный материал был либо на исходе,
либо уже отсутствовал, запасов продуктов нигде не было. Раненые и больные, как правило, были резко истощены от систематического недоедания, у многих зарегистрирована раневая инфекция — газовые флегмоны, сепсис и другие»12. Под Сталинградом были созданы госпитали для немецких военнопленных, где медицинские работники стали оперативно проводить эффективные лечебные мероприятия. И результаты не замедлили сказаться. В том же отчете Военно-санитарного управления Сталинградского фронта читаем: «Отмечается резкое снижение смертности, что говорит об эффективности медико-санитарного обеспечения раненых и больных военнопленных»13.
Случаи гуманного отношения советских врачей к военнопленным не были единичны: они носили массовый характер. Командир полка Луитпольд Штейдле в своих воспоминаниях рассказывает об организации помощи немецким военнопленным под Сталинградом, в Бекетовке: «Чтобы избежать сыпного тифа, холеры, чумы и всего прочего, что могло возникнуть при таком скоплении людей, была организована широкая кампания по предохранительным прививкам. ...Советские женщины — врачи и санитарки, часто жертвуя собой и не зная покоя, боролись против смертности. Они спасли многих и помогали всем. И все же прошла не одна неделя, прежде чем удалось приостановить эпидемии»14.
Об этом же свидетельствует в своих записках офицер разведотдела 8-го армейского корпуса Иоахим Видер. «...Несмотря на трудности с транспортом... несмотря на бедственное положение всего гражданского населения, одним словом, несмотря на многочисленные объективные причины, русское командование старалось по мере сил оказать помощь пленным и улучшить их положение. И в этой связи хотелось бы особо подчеркнуть, что многие советские медсестры и женщины-врачи (в том числе и еврейки), — пишет он в своих воспоминаниях, — движимые чувством истинного милосердия и принципами гуманизма, пожертвовали собой во имя спасения немцев, взятых в плен под Сталинградом: работая в лагерных госпиталях, они заражались сыпняком и умирали»15.
Вспоминая о трагедии, постигшей 6-ю полевую армию Паулюса под Сталинградом, адъютант Паулюса Вильгельм Адам напишет: «В последние дни появилась еще одна коварная опасность, преследовавшая уцелевших сол-
дат 6-й армии вплоть до лагерей военнопленных и скосившая десятки тысяч человек: сыпной тиф... Заражено же было более 90 процентов армии... Несмотря на самоотверженную деятельность советских врачей и медсестер, смерть от сыпного тифа пожинала обильную жатву»16. Эти свидетельства представляют особую ценность, так как исходят они из уст представителей вражеской стороны.
Роман Ю. Бондарева «Горячий снег» (1969) рассказывает о боях на южных подступах к Сталинграду. Это произведение является новой ступенью художественного воссоздания битвы на Волге. Для него характерно более глубокое, философское осмысление нравственных истоков народного подвига и исторического значения Сталинградской битвы. Здесь автор обращается к заключительному этапу Сталинградской битвы, сражению нашей армии в декабре 1942 года с танками Гота из группы «Дон» фельдмаршала Манштейна, призванной осуществить деблокирование окруженной в Сталинграде 6-й полевой армии Паулюса.
О том, что «Горячий снег» претендовал на известную степень документальности, говорил сам автор в своем предисловии к журнальному варианту романа, это же подтверждают и другие высказывания писателя.
«Предлагая вниманию читателей своих героев, — писал Ю. Бондарев, — не могу без чувства глубокой благодарности не вспомнить военных консультантов, любезно оказавших мне помощь и высказавших ценные советы во время работы над повествованием, которое, конечно, не ставит своей целью быть единственным и подробнейшим документом военных событий в районе Сталинграда в декабре 1942 года.
Автор будучи участником описываемых событий, в общем, имеет в виду действия 2-й гвардейской армии. Однако предлагаемое повествование не воспоминания и не мемуары, поэтому номера наших соединений, полков и подразделений взяты произвольно, как и фамилии действующих лиц, за исключением имен»17.
А в беседе с литературным критиком И. Козловым Ю. Бондарев говорил: «Конечно, если бы я не принимал участия в сражении, которое 2-я гвардейская армия вела в Заволжских степях в лютый декабрь 42-го года с танковыми дивизиями Манштейна, то, возможно, роман был бы несколько иным. Личный опыт и время, что пролегло между той битвой и работой над романом, позволили мне написать так, а не иначе»18. Оба высказывания писателя являются свидетельством того, что, со-
здавая произведение, автор в какой-то мере претендовал на большую или меньшую степень его документальности, что в общем-то подразумевается в повествовании на историческую тему, созданном на основе личных авторских впечатлений и консультаций видных военных деятелей — участников Сталинградской битвы.
О создании образа командующего армией генерала Бессонова, в частности, писатель рассказал И. Козлову следующее: «К образу генерала Бессонова я пришел после многих встреч с маршалами Жуковым, Москаленко, Коневым, с генералами Штеменко, Батовым, Марченко... Косвенно помогло мне и другое. В ту пору вместе с О. Кургановым и Ю. Озеровым я работал над фильмом-эпопеей «Освобождение», и было освоено огромное количество всевозможных документов, а главное — состоялось немало встреч, обстоятельных бесед с маршалом Г. Жуковым. Все это и послужило толчком к возникновению образа командарма Бессонова...»19.
Таким образом, из сказанного следует, что образ командующего армией Бессонова — образ собирательный.
Однако интересной в связи с этим представляется точка зрения исследователя И. Кузьмичева, который считает, что «роман-эпопея строится на сопряжении двух начал — вымышленного и документального», но который, на наш взгляд, совершенно справедливо полагает, что «....границы правды и вымысла, фантазии и действительности в романе — имеют свои пределы»20. «Художник волен фантазировать по отношению к героям вымышленным, — пишет И. Кузьмичев, — но его творческое воображение известным образом ограничивается, когда речь заходит
о событиях действительных и героях реальных, исторических»21. И, таким образом, ученый совсем небезосновательно упрекает Ю. Бондарева в отступлении от требований эпического жанра. «Войсками 2-й гвардейской армии, преградившими путь танковым дивизиям Манштейна на рубеже реки Мыш-кова, командовал Р.Я. Малиновский, — отмечает исследователь — описывая именно это конкретное сражение, Ю. Бондарев, однако, заменил командующего лицом вымышленным — генералом Бессоновым. Как художественный тип Бессонов в целом удался автору, однако повествование теряет свою историческую достоверность»22. И с этим суждением исследователя нельзя не согласиться.
Литература 80—90-х годов характеризуется развитием и становлением историческо-
го, художественно-документального жанра, чему способствовало появление большого потока мемуаров выдающихся полководцев Великой Отечественной войны. Воспоминания участников событий оказали большое воздействие на развитие военной прозы и помогли писателям обратиться к неизвестным страницам народного подвига, чем и обусловлено усиление документального начала в прозе о Сталинградской битве. Этому также способствует резко возросший за последние годы интерес читателей к документально-художественным произведениям, желающих получить «из первых рук» личные впечатления участников исторических событий или какие-либо документально-достоверные исторические факты.
Так, например, во многом дополнили художественное воссоздание Сталинградской битвы художественно-документальные произведения новых авторов: повесть «Конец “Зимней грозы”» (1983), роман «Стальное пламя» (1987) Георгия Ключарева, повесть «Улица среди окопов» (1985) Людмилы Овчинниковой, «Мгновение — вечность» (1987)
А. Афиногенова, «Площадь Павших Борцов» (1992) В. Пикуля, «Ристалище» (1993)
А. Иванкина, «Мой Сталинград» (1995) М. Алексеева и др.
В основе художественно-документальной повести Г. Ключарева «Конец “Зимней грозы”» лежат личные впечатления автора — участника сталинградских событий и документы войны, тщательно изученные автором и органично введенные им в ткань повествования.
Повесть рассказывает о героизме и мужестве солдат и командиров Советской армии, остановивших в двадцати километрах от реки Мышкова на рубеже хутора Верхне-Кумского танковый таран деблокирования окруженной в Сталинграде 6-й армии Паулюса. Операция деблокирования получила пышное название «Зимняя гроза». Особенно напряженные бои завязались за хутор Верхне-Кумс-кий, ставший местом ожесточенного, почти непрерывного шестисуточного сражения, которое во многом решило исход Сталинградской битвы. Через Верхне-Кумский, находившийся на направлении главного удара противника, пролегал наикратчайший путь к Сталинграду, и именно здесь враг надеялся разорвать кольцо окружения наших войск.
Уже тогда было очевидно, как велико историческое значение этих событий. Корреспондент газеты «Красная звезда» В. Коротеев писал в те дни в своем репортаже «Сражение у Верхне-Кумского»: «В окончательном ис-
ходе победной битвы у Сталинграда огромную роль сыграло сражение у хутора Верхне-Кумского. Хуторок этот, затерянный в Ак-сайских степях южнее Сталинграда, маленький и малоизвестный, несомненно, войдет в историю Отечественной войны»23.
Маршал Советского Союза А.И. Еременко, участник сталинградских событий, высоко оценил подвиг защитников Верхне-Кумского: «Бои в этом районе — «ярчайший образец доблести воинов Советской армии, насмерть стоявших на своих рубежах. Это герои, которые первыми преградили путь фашистским войскам, рвавшимся освободить окруженных»24.
Маршал Советского Союза А.М. Василевский в своих воспоминаниях писал об этих событиях:
«Здесь шли ожесточенные бои. Центром их по-прежнему был район Верхне-Кумско-го. Этот населенный пункт несколько раз переходил из рук в руки. Наши войска, несмотря на большие потери, проявили исключительную стойкость и героизм. Особую роль сыграли внезапные контрудары 4-го механизированного и 13-го танкового корпусов»25.
Именно эти события бывший начальник штаба 48-го танкового корпуса генерал танковых войск Ф. Меллентин сочтет решающими для исхода Второй мировой войны. «Река Аксай-Есауловский, — писал он, — возле которой развернулись бои, имела двадцать пять метров в ширину и глубокое ложе. Снега было много, и морозы стояли сильные. В этот период произошли полные трагизма события, историческое значение которых трудно переоценить. Не будет преувеличением сказать, что битва на берегах этой безвестной речки привела к кризису третьего рейха, положила конец надеждам Гитлера на создание империи и явилась решающим звеном в цепи событий, предопределивших поражение Германии»26.
В период исполненных героизма и трагизма боев в районе реки Аксай-Есауловс-кий автор повести «Конец “Зимней грозы”» Г. Ключарев исполнял обязанности помощника начальника штаба 21-го (45-го гвардейского) танкового полка в одной из бригад 4-го (3-го гвардейского Сталинградского) мехкорпуса генерала В.Т. Вольского.
Главный герой повести — лейтенант Юрий Кочергин. И хотя этот образ во многом автобиографичен, писатель сумел создать характер обобщенный и типический.
Повесть Ключарева многогеройна. Автор показывает массовый героизм наших воинов
в сражении под Верхне-Кумским. Здесь действуют подлинные исторические лица: командующий Сталинградским фронтом А.И. Еременко, командующий 4-м мехкорпусом
В.Т. Вольский, командир 24-го танкового корпуса Баданов В.М. и др. «Генеральские» главы можно с полным основанием отнести к числу достоинств произведения.
Создавая яркий и впечатляющий образ молодого командира полка Михаила Диаса-мидзе, «живого и сильного человека», пользующегося у молодежи «почти театральным успехом», Ключарев, несомненно, в рамках дозволенного привлекает художественный вымысел, синтезируя в этом образе черты, присущие многим защитникам Сталинграда.
Факт же присвоения Михаилу Диаса-мидзе и Ази Асланову высокого звания Героев Советского Союза за оборону хутора Верхне-Кумского строго документален.
Достоверность произведения достигается не только привлечением личных впечатлений автора, но и использованием многочисленных документов войны. Воспоминания военачальников, участников битвы и с той и с другой стороны, исследования ученых-историков органично входят в структуру повествования и дают возможность читателю наиболее полно и объемно представить исторические события, положенные в основу повести.
Исследователи С. Косухкин и В. Малиновский, строго ограничивая право писателей на вымысел, справедливо полагают, что можно домысливать те ситуации событий, «о которых известно только то, что они произошли (как бы реконструируя их на основе глубокого знания характера и взаимоотношений героев), или эпизоды, о которых ничего не известно, но которые могли бы произойти в силу обстоятельств, логики исторических событий, логики жизни, деятельности и характера героев»27.
В повести Г. Ключарева есть эпизод танковой разведки боем, завершившейся в хуторе Ромашкинском. Этого хутора давно нет, он попал в зону затопления Цимлянского водохранилища. Такая разведка была необходима не только командованию механизированного корпуса В.Т. Вольскому, который вел бои по ликвидации Рычковского плацдарма гитлеровцев на Дону, но еще, более того, командованию Сталинградским фронтом, блокировавшим «котел» с юга. Его тылам соответствовала двухсоткилометровая «брешь», где не было ни наших, ни вражеских войск во внешнем фронте окружения группировки Паулюса в Сталинграде. В «брешь» входила
железная дорога на Тихорецк, по которой гитлеровское командование могло быстро доставить мощные силы деблокирования. Известно, что это направление деблокирующего удара, наряду с тормосиновским, с Рычковского плацдарма, называли Ставке и Г.К. Жуков, и А.М. Василевский. И удар отсюда вскоре последовал. Поэтому просто невозможно предположить, чтобы положением в данном районе не интересовалось наше командование и не использовало для этого танковую разведку как наиболее подходящую. Однако о ней ничего не известно. И автор повести Георгий Ключарев «сконструировал» танковую разведку в опасный район, задействовав в ней главных героев произведения28.
Творческое осмысление исторических документов и органичное введение их в текст повествования помогают писателю Г. Ключареву донести до читателя правду о событиях, происходящих к югу от Сталинграда в декабре 1942 года. Автор также использует документальные источники другой (вражеской) стороны. Найденный немецкий журнал боевых действий, который читает Кочергин, представляет собою выдержки из книги Шейберта29 «48 километров до Сталинграда». Таким образом, «вкрапление» документальных материалов в основной текст осуществляется незаметно для читателя.
В повести «Конец “Зимней грозы”» писатель рассказывает еще об одном неизвестном широкому читателю эпизоде Сталинградской битвы — беспримерном героическом рейде 24-го танкового корпуса генерала
В.М. Баданова, разгромившего на станции Тацинская основные базы и аэродром немецкого 4-го воздушного флота, который снабжал окруженных в «котле» и поддерживал с воздуха деблокирующий танковый таран.
Документальный роман «Стальное пламя» Г. Ключарева — расширенное и дополненное переиздание повести «Конец «Зимней грозы». Добавлены главы, освещающие смысл важнейших военных операций осени 1942 года. Например, значительно дополнен рассказ о совещании генералов 5-й армии у представителя Ставки А.М. Василевского в Малой Лучке, имевшем важное стратегическое значение.
В художественно-документальной повести Л. Овчинниковой «Улица среди окопов» на первый план выступает образ лирической героини, пятнадцатилетней девочки Любы Лаптевой, через восприятие которой даются события Сталинградской битвы. Образ главной героини автобиографичен: детство писательницы прошло в Сталинграде, здесь она пережила вой-
ну. «Документальность» повести достигается не только рассказом героини об увиденном и пережитом, но и введением в текст повести документов войны. Люба Лаптева рассказывает о том, как живет их семья в сражающемся Сталинграде на Карусельной улице, через которую проходит передний край обороны города.
Личные свидетельства Любы подтверждаются привлечением многочисленных документов войны, Сталинградской битвы. Однако документы не входят в текст сюжетного повествования, а идут как бы параллельно с ним, выполняя роль уточняющего комментария. Это — сводки Информбюро, письма бойцов, отрывки из газетных статей, воспоминания очевидцев, протоколы партийных и комсомольских собраний и т. д.
Характерной особенностью повести является то, что события Сталинграда изображаются в движении: Л. Овчинникова показывает, как день ото дня нарастает напряжение битвы и одновременно крепнут усилия защитников города.
Рассказы участников и очевидцев сталинградского сражения, включенные в книгу автором, убеждают читателя в достоверности изображения и помогают проникнуться мыслями и чувствами защитников Сталинграда.
Боец МПВО К.Л. Каменева вспоминает, как в горящем госпитале «все медицинские работники в опаленных халатах шли в огонь, выносили бойцов»30. Артистка фронтовой бригады В. Обухова рассказывает, как быстро включались артисты во фронтовую жизнь, «давая по четыре-пять, а то и шесть концертов в день, в самых неподходящих для концертных выступлений условиях»31.
Документы войны, равномерно и последовательно чередуясь с художественным повествованием, помогают Л. Овчинниковой воссоздать героический облик защитников Сталинграда.
Таким образом, связь художественной прозы с мемуарами войны явилась отражением реальных отношений литературы с жизнью. Воспоминания видных полководцев послужили писателям верным ориентиром в правдивом отражении событий минувшей войны. В связи с этим в литературе 80—90-х годов ясно определился интерес авторов к действительному событию, к правде реального подвига, к документу и факту, стремление к предельной исторической достоверности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Некрасов В.П. Трагедия моего поколения // Литературная газета. 1990. 12 сент. С. 15.
2 Вспоминает Виктор Некрасов... // Отчий край. 1998. № 1. С. 8.
3 Овчаренко А. Большая литература: Шестидесятые годы. М., 1985. С. 174—175.
4 В романе 21-я армия названа 111-й.
5 Симонов К. Собр. соч.: В 10 т. М., 1980. Т. 5.
С. 480.
6 Там же. С. 483.
7 Воронов Н.Н. Разгром немецко-фашист-ких войск под Сталинградом // Сталинград: Уроки истории. М., 1980. С. 211—212.
8 Вспоминает Виктор Некрасов... // Отчий край. 1998. №° 1. С. 10.
9 Штейдле Луитпольд. От Волги до Веймара. М., 1973. С. 201.
10 Там же. С. 204—205.
11 Рюлле Отто. Исцеление в Елабуге. М., 1969. С. 40.
12 Гринь В.А. Народы Европы не забудут // Здоровье. 1975. №° 5. С. 4—5.
13 Там же. С. 5.
14 Штейдле Луитпольд. Указ. соч. С. 247—248.
15 Видер И. Фельдмаршал Манштейн и битва в «котле» // Сталинград: Уроки истории. М., 1980. С. 448.
16 Адам Вильгельм. Катастрофа на Волге: Мемуары адъютанта Ф. Паулюса. Смоленск, 2001. С. 326.
17 Бондарев Ю. Предисловие к роману «Горячий снег» // Знамя. 1969. №° 9. С. 3.
18 Бондарев Ю. Горячий снег памяти // Человек несет в себе мир. М., 1980. С. 113.
19 Там же. С. 115—116.
20 Кузьмичев И.К. Герой и народ: Раздумья о судьбах эпопеи. М., 1973. С. 303.
21 Там же.
22 Там же. С. 303—304.
23 Коротеев В. На земле Сталинграда. Сталинград, 1945. С. 104.
24 Еременко А.И. Разгром группировки Гота— Манштейна // Сталинград: Уроки истории. М., 1980. С. 174.
25 Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 1974. С. 251—252.
26 Меллентин Ф. Танковые сражения 1939— 1945 гг. М., 1951. С. 171.
27 Косухкин С., Малиновский В. За достоверность документально-художественных изданий // Вопросы истории. 1976. №° 1. С. 21—22.
28 Из личной беседы с писателем Г. Ключаревым от 19 декабря 1987 года.
29 X. Шейберт — обер-лейтенант, командир танкового полка 6-й танковой дивизии.
30 Овчинникова Л. Улица среди окопов. М., 1985. С. 48—49.
31 Там же. С. 154.
