CC BY
77
1 проблеме демаркации естественных и гуманитарных наук, а также куда мы должны отнести космологию
I ■
ill'
|
s
В. М. РОЗИН
I
Как сегодня характеризуется наука? В качестве ее идеала чаще всего берется естествознание. «Наука, - пишет наш известный науковед, академик РАН B.C. Степин, - особый вид познавательной деятельности, нацеленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире»1. В науке не допускается соединение объективного и субъективного (как, например, в искусстве), а истинность научных знаний проверяется в особой практике. «Такой практикой становится научный эксперимент. Часть знаний непосредственно проверяется в эксперименте. Остальные связываются между собой логическими связями, что обеспечивает перенос истинности с одного высказывания на другое. В итоге возникают присущие науке характеристики ее знаний - их системная организация, обоснованность и доказан-
1 Степин B.C. Наука // Новая философская энциклопедия. Т. 3. М., 2001. С. 23.
3
Л
а о
X т
В
ность»2. Сходная позиция и у российского науковеда Е.А. Мам-чур. Цель науки, пишет Мамчур, «познание законов природы»3.
Другими словами, идеалом науки для Степина и Мамчур выступают естественные науки (физика, химия и т.д.), где эксперимент действительно обеспечивает не только обоснованность научной концепции и теории, но и возможность дальнейшего использования научных знаний в технике. Но как тогда быть с другими типами наук - античными, гуманитарными, социальными, философскими? Например, в гуманитарных науках соединение объективного и субъективного, а также отсутствие экспериментальной проверки - норма научной работы. Об этом, в частности, ясно писали В. Дильтей, М. Вебер, М. Бахтин.
Стоит обратить внимание и на такой факт: некоторые объекты (микро- или, напротив, макромира), которые в XIX в. уверенно проходили по «ведомству» естествознания, сегодня все чаще попадают в сферу действия гуманитарного познания. На примере анализа концепций «Вселенная» и «Метагалактика» это убедительно показал Вадим Казютинский (ниже мы подробнее проанализируем его исследования). Сходные затруднения, как известно, обсуждаются и в квантовой механике.
«Вопрос ставится так, - пишет Мамчур, - что описывает квантовая механика - микромир или микромир плюс сознание наблюдателя?.. Его ставили Э. Шредингер, Жд.А. Уилер, Ю. Винер, А. Шимони и др. Часть физиков (Мамчур, вероятно, присоединяется к ним. - В.Р.) при этом отрицали такую возможность (Шредингер), часть относились к идее положительно... Вторая трактовка связана с тем, что квантовая механика (во всяком случае в ее стандартной интерпретации) в отличие от классической не открывает явления, которые существуют до любого акта измерения или описания, а некоторым образом создает их и только их к описывает, не "добираясь" до самой реальности»4. Например, «идея кварков оказалась очень эвристичной и полезной. На ее сс-нове удалось не только систематизировать сильно действующие частицы, но и предсказать существование новых. Оставался, однако, один неудобный момент: кварки оказались принципиально "ненаблюдаемы". Что сделали физики? Они не стали на этом основании отказываться от идеи кварка, а продолжали работать с нею... Была создана специальная теория "конфайнмента" (заточения), объясняющая невозможность наблюдать кварки в свободном состоянии»5. Если действительно явления микромира существуют
5 —-
« 2 Там же. С. 24.
О» 3 Мамчур Е.А. Объективность науки и релятивизм. К дискуссиям в
2 современной эпистемологии. М., 2004. С. 45, 222.
Ю 4 Там же. С. 23, 24.
Н 5 Там же. С. 217.
I pi
вместе с сознанием и наблюдаемы не в природе, а только в реальности теории, то мы, скорее, опять имеем дело с гуманитарным знанием.
Однако что такое гуманитарная наука? Вот как ее особенности характеризует Бахтин. Еще в ранней статье (1919) он заявил, что познание в гуманитарной науке есть одновременно и конституи-рование познаваемой действительности. В поздних работах Бахтин утверждает, что объект познания в гуманитарных науках принадлежит к той же действительности, что и познающий, и не менее активен, чем познающий субъект. Гуманитарное познание у Бахтина истолковывается как активный процесс диалогического общения и взаимодействия. «Науки о духе, предмет - не один, а два "духа" (изучаемый и изучающий, которые не должны сливаться в один дух). Настоящим предметом является взаимоотношение и взаимодействие "духов"»6.
В вопросе же о специфике гуманитарного познания как принципиально отличного от естественно-научного Бахтин колеблется. С одной стороны, он утверждает, что гуманитарная наука изучает уникальные индивидуальные объекты. «Каждый текст (как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его... он (в своем свободном ядре) не допускает ни каузального объяснения, ни научного предвидения» . С другой стороны, Бахтин склонен связывать гуманитарное и естественно-научное познание. «Противопоставление (Дильтей, Риккерт) гуманитарных и естественных наук было опровергнуто дальнейшим развитием гуманитарных наук. Одновременность художественного переживания и научного изучения. Их нельзя разорвать, но они проходят разные стадии и степени и не всегда одновременно»8.
А вот как решает эту проблему Степин. В своих статьях, анализируя статус синергетики, он утверждает, что саморазвивающиеся системы на определенных этапах развития могут включать в себя не только объекты первой природы, но и их историю, а также субъекты и социокультурные условия. Другими словами, для этих случаев не имеет смысла противопоставлять естественные, гуманитарные и социальные науки; либо мы имеем дело с наукой, говорит Степин, либо с ненаукой.
Взгляд Степина на снятие проблемы демаркации между естественными и гуманитарно-социальными науками в определенной мере разделяют и составители книги «Когнитивно-коммуни-кативные стратегии современного научного познания». «Резко обогатив свой концептуальный аппарат, - пишут Л. Киященко и К! П. Тищенко, - синергетика делает изоморфными, легитимно со-поставимыми традиционно разведенные области естественно- /а
О
IP ! ! №
6 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 349. _
7 Там же. С. 283, 285. «
8 Там же. С. 349. И
! Зак. 498
113
научного и социогуманитарного знания... оставаясь всецело естественно-научной дисциплиной, синергетика смогла включить в свой понятийный потенциал те характеристики, которые в классическую эпоху выражали специфику гуманитаристики. Теперь, чтобы обеспечить собственную специфику, социогуманитарному знанию предстоит ответить на вызов синергетики» '.
Но данному взгляду в логике контрапункта противостоит точка зрения Лео Няпинена, который показывает, что естественнонаучный подход (даже обобщенный на основе идей системного подхода и теории самоорганизации) ничего не может дать для изучения социальных явлений. «Социальным наукам, - пишет Няпинен, - не следует ориентировать себя по образу и подобию точных наук (видящих свою цель в предсказании и объяснении феноменов), социальные науки должны отказаться от амбиции давать точные среднесрочные и долгосрочные предсказания, а зачастую не давать и точные краткосрочные предсказания... Определения и методы, развитые в рамках программы Пригожина, в той степени, в которой они остаются точной наукой, также не могут добавить ничего нового к социальным и культурным исследованиям»10. Кто же все-таки прав, Пригожин и Степин, сотовари-щи-синергетики или Лео Няпинен?
Мои представления отличаются как от концепции Степина, так и Бахтина. Дело не в том, какую картину рисует исследователь - включающую историю и субъекта или не включающую таковых, а в том, как он при этом мыслит: в одном случае он мыслит как физик, в другом - как гуманитарий, в третьем - совмещает эти мыслительные стратегии. И не в том, о чем пишет ученый - о природе или культуре, о системах или коммуникации, а в том, как он при этом мыслит и на что ориентирует свои знания в плане их дальнейшего использования. Представитель естествознания, говоря о первой природе или человеке (культуре, обществе и т.п.), ориентируется в плане использования своих знаний на практики инженерного типа, где основные задачи - прогнозирование, расчет и управление явлениями. Кроме того, он описывает эти явления (именно для того, чтобы решить указанные задачи) как механизмы, с одной стороны, устанавливая в эксперименте соответствие между изучаемым природным явлением и определенной математической моделью, с другой - представляя изучаемое явление в виде идеализированного процесса и факторов, которые на
-(
9 Киященко Л., Тищенко П. Опыт предельного - стратегия «разреше-
3; ния» парадоксальности в познании // Когнитивно-коммуникативные страда тегии современного научного познания. М., 2004. С. 503. О- 10 Няпинен Лео. Программа Ильи Пригожина перестройки традици-2 онной физики и вытекающие из нее заключения для понимания социаль-ГВ ных проблем // Когнитивно-коммуникативные стратегии современного Н. научного познания. М., 2004. С. 43, 45, 46.
1 Гальперин П.Я. Введение в психологию. М., 1976. С. 9-10.
ИИ
него влияют (в число последних входят и те, на которые может воздействовать человек, что позволяет в рамках механизма управлять).
«Наука, - пишет П.Я. Гальперин, - изучает, собственно, не явления, а то, что лежит за ними и производит их, что составляет "сущность" этих явлений, - их механизмы... Понятно, что, только зная эти механизмы, можно овладеть предметом в большей мере, чем позволяют опыт и практика, не вооруженные теорией; понятно и то, что всякое психологическое исследование должно быть направлено на изучение механизма психических явлений»". Это рассуждение явно навеяно установкой - построить психологическую науку по образцу физики, а психологическую практику - по образцу инженерии. Так же, судя по всему, рассуждал и К. Левин.
Гуманитарий, опять же неважно, что он описывает - психику, культуру или природу, ориентирован не на инженерию, а на уникальную гуманитарную ситуацию, например, на понимание, разрешение собственной экзистенциальной ситуации, общение по поводу какой-то проблемы, влияние на определенного человека или сообщество и пр. Другая особенность гуманитарного познания — выделение изучаемого объекта с позиции исследователя, ориентированного на собственное видение проблемы и гуманитарной реальности. Исследуя явление, гуманитарий движется одновременно в двух плоскостях - строит идеальный объект, необходимый для разворачивания теоретического дискурса, и разрешает и проживает свою уникальную гуманитарную ситуацию. Именно второе движение является здесь ведущим в том смысле, что идеальный объект и теоретические построения в гуманитарном исследовании строятся так, чтобы можно было разрешить и прожить жизненную ситуацию, а не наоборот. Если для естественно-научного подхода характерна единая точка зрения на природу и возможность использования теоретических знаний, то для гуманитария характер изучаемого объекта и понимание возможностей использования гуманитарных знаний соотносимы с его собственной личностью, идеями, методологией или, как писал Вебер, с его ценностями. Следовательно, допускается много разных подходов в изучении, что влечет за собой разные варианты гуманитарного знания и теорий, объясняющих «один и тот же эмпирический материал и факты».
Когда Пригожин помимо детерминированных, линейных процессов вводит недетерминированные, нелинейные и говорит о неопределенности будущего, то спрашивается, отказывается ли он от таких установок естественной науки, как открытие законов, описание механизмов, управляемое воздействие? Думаю, нет, хотя в число факторов и процессов фактически по-новому понимаемой га природы он вводит человека и общество. Принципиальный во-прос, как они при этом трактуются? д
ге
Если для гуманитария человек - это тот, с кем исследователь общается (хотя при этом он его изучает), кто в качестве Другого определяет само познание, то для представителя естествознания, пусть даже он будет гуманитарно ориентирован, человек и общество - это именно факторы природы (не случайно, говоря о человеке, Пригожин трактует его как флуктуацию в точке бифуркации). Формально синергетик признает зависимость своего познания от Другого, говоря об «открытой коммуникативной рациональности»12, но фактически, используя аппарат системного подхода и другие синергетические понятия, он превращает гуманитарные реалии (человека или общество) в факторы и процессы природы.
Поясню, что я понимаю, говоря о науке13. Это специализированная, культурно обусловленная форма построения знаний о действительности (включающей первую и вторую природу), тесно связанная с построением идеальных объектов, разрешением проблем, описанием определенной области действительности. Как культурно обусловленный способ получения знаний наука ориентирована на решение разных социальных задач и поэтому самоорганизуется в отдельные типы. В античности наука была нацелена на построение непротиворечивых систем знаний об отдельных областях бытия - «античный тип»; в средние века - на рациональное осмысление действительности, заданной Священным писанием, - «средневековый тип науки»; в Новое время - сначала на овладение природными и техническими феноменами - «естественные и технические науки», затем на рациональное освоение духовных, социальных и культурный явлений - «гуманитарные и социальные науки».
Ядром научной деятельности является построение идеальных объектов и теории. Идеальные объекты - это интеллектуальные конструкции (в семиотической теории - «онтологические схемы»), выступающие как модели по отношению к «реальным» объектам, которые теория берется описать, а по отношению к способам научного мышления - как своеобразные «онтологические нормы». Поскольку способы мышления со временем меняются, видоизменяются и принципы конструирования идеальных объектов.
Научная теория, включая построение идеальных объектов и относящихся к ним теоретических знаний, описывает ту или иную предметную область, ориентирует на разрешение возникших по
12 Аршинов В.И., Буданов В.Г. Роль синергетики в формировании новой картины мира // Вызов познанию: стратегия развития науки в современном мире. М., 2004. С. 377.
13 См.: Розин В.М. Типы и дискурсы научного мышления. М., 2001.
II
й8Ш1
поводу этой области проблем, удовлетворяет нормам и принципам научного мышления. Установка на познание, описание определенной предметной области, построение идеальных объектов, сведение в теории более сложных случаев к более простым и далее к идеальным объектам, разворачивание на основе этих сведений системы теоретических знаний, обоснование всего построения на основе принятых в данное время критериев научности -все эти характеристики являются инвариантными относительно развития науки.
Однако в каждой культуре компоненты науки и наука в целом устанавливаются заново. Например, формулируя в самом начале XX столетия особенности гуманитарной науки («науки о духе»), Дильтей по-новому характеризует научное познание. Оно включает теперь позицию исследователя, не требует экспериментального обоснования, содержит установку на сохранение гуманитарной природы и уникальности явления. При становлении нового типа науки (например, гуманитарной) ряд положений ученый формулирует впервые, причем часто в оппозиции к сложившемуся типу науки, который рассматривался в качестве научного идеала (в данном случае в оппозиции к естественно-научному типу). Другие положения он заимствует из уже сложившейся науки, но переосмысляет и переопределяет их по-новому. Говоря об инварианте, я имею в виду именно установленные заново, ассимилированные представления о познании и науке. Попробуем теперь, воспользовавшись докторской диссертацией Вадима Казютинского, применить положения естественной и гуманитарной наук к космологии. Спрашивается, к какому типу наук нужно отнести космологию: к естественной науке или гуманитарной? Выбор космологии, конечно, не случаен. Во-первых, на этом материале удобно проиллюстрировать сформулированные выше различения. Во-вторых, как известно, космология как явление макромира демонстрирует парадоксы, которые возможно удастся разрешить с помощью предложенной типологии наук. В-третьих, надеюсь, отчасти можно будет прояснить природу теоретических знаний в этой области.
I
'I
<и
На первый взгляд кажется, что тут нечего думать: космология, безусловно, естественная наука, она изучает явление первой природы - Вселенную, причем физическими методами. «Согласно О, определению А.Л. Зельманова, - пишет Казютинский, - космология - это "физическое учение о Вселенной как целом, включаю- 41 щее в себя теорию всего охваченного астрономическими наблю- 155
дениями мира как части Вселенной"»14. Точно так же считает и сам Казютинский, который говорит, что «при всем своеобразии объекта космологии он все же представляет собой физический объект»15.
А своеобразие действительно большое. Во-первых, это объект по определению («мир как целое», мир в единственном числе"') уникален, поэтому его вроде бы нужно отнести к гуманитарной науке, где изучаются такие феномены. «История, которая трактует о людях, их учреждениях и деяниях, - писал один из отцов гуманитарной науки Г. Риккерт, - может быть названа лишь индивидуализирующей наукой о культуре, если мы будем иметь в виду се последние цели. Целью ее всегда является изображение единичного, более или менее обширного хода развития во всей его единственности и индивидуальности»17. Во-вторых, как отмечает Казютинский, «никакими эмпирическими средствами этот объект не выделен, в теории он задается экстраполяцией»1 8. Какой же это тогда объект естествознания, если невозможно провести измерения и поставить решающий эксперимент? Что мы должны измерять, с чем манипулировать в эксперименте, если границы объекта неопределенны, не говоря уже о самой неподъемности таких операций? Опять получается другой тип познания. В-третьих, Вселенная всегда интересовала человека не только как объект познания и первая природа, а как место и лоно обитания человека, как сущность, определяющая смысл его бытия. Не случайно у Платона и Аристотеля небо - это и Космос (природа) и Демиург (божество), дающие жизнь всему. Однако когда это было, может возразить читатель. Но вот что поразительно, завершив цикл чисто физического понимания и объяснения Вселенной, сегодня космологи возвращаются к воззрениям, сравнимым с античными. Вводится «антропный принцип» (Б. Картор), в соответствии с которым «то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей»1". «Наблюдаемые свойства, - поясняет Казютинский, - жестко связаны с численными значениями ряда фундаментальных физических констант. Если бы эти константы были бы хоть немного другими, оказалось бы невозможным существование во Вселенной ни атомов, ни звезд, ни галактик, ни возникновение условий, которые
^ 14 Казютинский В.М. Традиции и революция в современной астроно-^ мии ^докторская диссертация). М.: ИФ РАН, 1999. С. 10.
АЗ ' Там же. С. 32.
а 16 Там же. С. 10.
® 1 Риккерт Г. Философия истории. СПб., 1908. С. 74.
^ 8 Казютинский В. Цит. соч. С. 11.
[■§ 19 Там же. С. 49.
рщ
I
:3«
привели к появлению человека, наблюдателя»20. Отсюда одно из объяснений теологическое - «человек - цель эволюции Вселенной, задаваемая трансцендентальными условиями»"1. Но если Вселенная задает смысл и цель существования человека, то космолог, изучая ее, тем самым уясняет сам себя и природу человека (дух познает духовное?). Не оказались ли мы опять на территории гуманитарной науки? В-четвертых, выяснилось, что нет одной правильной теории Вселенной, зато построены и конкурируют между собой множество теоретических объяснений этого объекта. «Предложенная интерпретация Вселенной как целого находится в согласии с идеей множественности онтологических миров... Оправдалась основная идея автора - понятие Вселенной как целого
действительно релягивно, а не относится к какому-то раз навсегда
22
заданному физическую абсолюту» . Иначе говоря, это понятие относится к гуманитарной науке?
Что, однако, имеет в виду Казютинский, говоря, что Вселенная как объект науки задается экстраполяцией? История эта началась еще в античности. Аристотель характеризует движение планет и неба (то, что для античности и было Вселенной) двояко: в «Метафизике» это «первая сущность, божество», в «Физике» небо отождествляется с «псрводвигатслем» и круговыми движениями планет. Почему же Вселенная трактуется как перводвигатель? А потому, что Аристотель переносит на небо (экстраполирует) принципы, полученные при изучении земных движений.
Объясняя насильственное движение тел, Аристотель, как известно, предполагал, что «все движущее необходимо бывает движимо чем-то» (за исключением того, что имеет начало движения в себе самом, например, человек или бог). Это представление не является простым описанием наблюдаемых явлений; оно было изобретено Аристотелем, с одной стороны, старавшимся преодолеть платоновскую концепцию «антиперистасиса» (представления о вихревой передаче в сплошной среде воздействия от одного тела к другому), с другой - стремившимся объяснить насильственное движение исходя из идей контакта, посредника и среды.
Конструкция движения небесных тел тоже не могла быть взята прямо из наблюдения. Объясняя, почему небесные тела движутся не останавливаясь и какая сила их движет, Аристотель, во-первых, полагает, что существует «перводвигатель», во-вторых, что это «живой разум» (божество), мысль которого и есть причина вечно- ^ го движения неба. «Так как движение должно существовать все- ¡д
__а
20 Там же. С. 49. X
21 Там же. С. 50. «
" Там же. С. 13. 15з
ж
щщ\
<ЙР
гда и не останавливаться, то необходимо должно существовать нечто вечное, что движет как первое, будь оно единым или в большем числе, и должен существовать первый неподвижный двигатель»"3. «Существует что-то, что вечно движется безостановочным движением, а таково движение круговое; и это ясно - не только как логический вывод, но и как реальный факт, а потому первое небо (т.е. замыкающая Вселенную крайняя сфера. - В.Р.) обладает, можно считать, вечным бытием. Следовательно, существует и нечто, что его приводит в движение. А так как то, что движется и вместе движет, занимает промежуточное положение, поэтому есть нечто, что движет, не находясь в движении, нечто вечное и являющее собой сущность и реальную активность. Но движет так предмет желания и предмет мысли: они движут, сами не находясь в движении... При этом разум, в силу причастности своей к предмету мысли, мыслит самого себя: он становится мыслимым, соприкасаясь со своим предметом и мысля его, так что одно и то же есть разум и то, что мыслится им... И жизнь без сомнения присуща ему: ибо деятельность разума есть жизнь... и деятельность его, как она есть сама по себе, есть самая лучшая и вечная жизнь»"4.
Представление о перводвигателе и круговом движении планет сконструировано Аристотелем (т.е. как идеальные объекты) под влиянием двух факторов: экстраполяции на небесные явления принципов «Физики» и объяснения наблюдаемых движений планет. В свою очередь, за этим стоят методологические установки и нормы правильного мышления, зафиксированные в «Категориях», «Аналитиках» и «Метафизике», т.е., как и в гуманитарной науке, ценности и видение мыслителя. Они, как известно, существенно отличались, например, от установок Демокрита или Платона.
В Новое время на смену аристотелевской физике приходит классическая (Коперник, Кеплер, Галилей, Ньютон), существенно расширяется объем астрономических наблюдений, и, как следствие, показывает Казютинский, экстраполяция принципов классической физики на небесные явления позволяет по-новому истолковать Вселенную. «Триумфом теории тяготения было предсказанное ею открытие Нептуна. В рамках оснований ньютоновской механики получила новые импульсы космогония (гипотезы Ж. Бюффона, И. Канта, П. Лапласа). Огромное значение для кос-мологии имели наблюдения В. Гершеля, разработавшего сравни-тельно-исторический метод исследования эволюционных процес-
О. сов во Вселенной. Что же касается космологии, то соображения
0
1 "—„
ГС " Аристотель. Физика. М., 1936. С. 153.
н
Аристотель. Метафизика. М.-Л., 1934. С. 211.
Ньютона на этот счет были выражены не в его основном труде, а в письмах к Бентли, где на уровне НКМ (научной картины мира. -В.Р.) был предложен образ Вселенной, бесконечной в пространстве и времени»23.
Итак, аристотелевская физика сменяется строгой естественной наукой, позволяющей предсказывать и управлять, а перводвига-тель и круговое движение уступают место Вселенной, бесконечной в пространстве и времени. Понятно, что с точки зрения нашей концепции науки «бесконечная в пространстве и во времени Вселенная» - это очередной идеальный объект, построенный уже в рамках естественно-научного идеала. Но, конечно, если речь идет о естествознании, хорошо было бы гипотезу о существовании такой Вселенной подтвердить экспериментом, чего, увы, невозможно было сделать. Вместо этого, отмечает Казютинский, со временем «внутри ньютоновской картины мира возникли серьезные парадоксы, названные "парадоксами бесконечности", - фотометрический, гравитационный, термодинамический. Они свидетельствуют о том, что картина бесконечной Всслснной противоречит наблюдениям, а в некоторых отношениях противоречива»"6.
В случае естественно-научной теории серьезные парадоксы могут заставить астрономов отказаться от исходных космогонических гипотез и искать новые, строить новую теорию. В гуманитарной науке, как известно, ни противоречия, ни даже более современные и на вид эффективные теории не могут заставить отказаться от предыдущих теоретических построений. То же самое произошло и с ньютоновской концепцией Вселенной, со временем она даже набрала силы, особенно, в объяснении нестационарных процессов, например, образования новых звезд и планет. Этому способствовали и новые астрономические наблюдения (факты).
«Классической, - пишет Казютинский, - была названа исследовательская программа, следующая традиции Канта, Лапласа, Джинса. Сначала она разрабатывалась в рамках ньютоновской космогонии, затем фундаментальных законов неклассичсской физики... Процессы звездообразования, происходящие в соответствии с классической концепцией пугем конденсации диффузного вещества, теперь почти непосредственно наблюдаются с помощью новых астрономических приборов... Обнаружены и типы объектов, которых астрономия не знала: активные ядра галактик, квазары, реликтовое космическое излучение, пульсары, вспыхивающие источники рентгеновского и гамма-излучения, другие планетные системы, существование которых предвидел Дж. Бру-
~5 Казютинский В. Цит. соч. С. 18. 26 Там же. С. 18.
II
mmi mksiti
но... Точка зрения сторонников классической парадигмы была суммирована И.С. Шкловским в 1979 году следующим образом: «Многое еще не ясно и должно быть познано, но "генеральный план", взаимосвязь объектов, а главное - история развития (Вселенной) - поняты и перешли в категорию абсолютных истин»27.
Однако Казютинский тут же снижает естественно-научный пафос Шкловского. «Сомнения порождаются тремя обстоятельствами. Во-первых, современные эволюционные теории в астрофизике пока не имеют достаточного числа подтвержденных на их основе предсказаний, то есть не вполне удовлетворяют принятому в науке (естественной. - В.Р.) критерию доказательности. Напротив, некоторые предсказания не оправдываются (например, поток солнечных нейтрино оказался существенно меньше предсказываемого теорией). Во-вторых, несмотря на почти полувековые исследования активных процессов в галактиках, многие из них пока не имеют достаточно надежного объяснения. Что происходит в ядрах галактик, мы, по существу, не знаем до сих пор (какое уж тут знание механизмов? - В.Р.). В-третьих, не увенчались пока успехом многочисленные и весьма изощренные попытки разрешить "парадокс массы". В соответствии с современными представлениями скопления галактик должны быть стационарными. Но для этого необходимо допустить, что 95-98% массы вещества Вселенной находится в невидимом состоянии ("скрытая масса"). Все попытки понять физическую природу скрытых масс пока "по-
Ш® и 28
Щщ висают в воздухе » .
Ничего себе естественная наука, где объяснено 2-5% и непонятны основные механизмы! В гуманитарной науке такое положение дел сплошь и рядом. Например, Бахтин объясняет идеей диалога очень многое. Во-первых, само согласие он трактует как диалог. Во-вторых, слово в произведениях Достоевского Бахтин представляет как диалог, столкновение идей, голосов. В-третьих, на основе представлений о диалоге ему удается объяснить функцию двойников в романах Достоевского. По сути, Бахтин показывает, что герой и его двойник моделируют амбивалентность сознания героя (столкновение и противостояние его внутренних голосов). Наконец, в-четвертых, Бахтин показывает, что такие предшествующие полифоническому роману литературные жанры, как «сократические диалоги» и мениппея, также основываются на диалоге и идеологических отношениях. Поскольку гуманитарию 3: не надо прогнозировать и ставить эксперименты, он может объяснить и 1% и не пытаться проникнуть в знание механизма явления.
О _
jo 27 Там же. С. 26, 27, 30.
üü 28 Там же. С. 31.
и
Вернемся к истории космологии. Классической физикой дело не ограничилось, «в начале XX в. научное сообщество буквально потрясли релятивистская и квантовая революция»24. Общая теория относительности (ОТО) «нуждалась в экспансии на те явления и объекты, в которых ее предсказания могли бы оказаться наиболее заметными. Вселенная как целое была наиболее впечатляющим объектом этого типа, и стремление экстраполировать на нее ОТО было совершенно естественным... Как отмечает сам A.A. Фридман, им была предпринята попытка "создать общую картину мира, правда, мира чрезвычайно схематизированного и упрощенного... на основе принципа относительности'1»3". Гак была создана третья фундаментальная трактовка Вселенной - «фридманов-ская теория расширяющейся Вселенной», причем в двух вариантах (монотонно расширяющаяся и осцилирующаяся). Опять же «расширяющаяся Вселенная» представляет собой идеальный объект, построенный хотя и в рамках естественно-научного идеала,
Я
однако теории не классической, а релятивистской.
jiijjlj
II!
га
п
Реализуя идеал естественной науки, Фридман ставил задачу, получить эмпирическое подтверждение своей концепции. «Отмечая "крайнюю шаткость и ненадежность" известных в его время данных о крупномасштабных свойствах Вселенной и не зная об открытии (примерно за 10 лет до того. - В.Р.) красного смещения в спектрах галактик, A.A. Фридман высказывался все же оптимистически: "в этих обстоятельствах нельзя не видеть лишь затруднений временных; наши потомки, без сомнения, узнают характер Вселенной, в которой мы обречены жить"»31. Открытие Э. Хаб-блом красного смещения и, главное, его истолкование как эффекта «разбегания галактик» способствовало постепенному принятию фридмановской концепции. Но единственным ли было такое истолкование красного смещения? Нет.
А. Бслопольский, например, объяснял его «старением фотонов», многие противники фридмановской теории именно красное смещение, хорошо объясняемое этой теорией, рассмагривали как свидетельство се ложности. Смущали и разные измерения красного смещения (постоянная Хаббла у разных авторов различается в десять раз), и открытие в космосе явлений, не объяснимых в этой теории («например, недавно была обнаружена гамма-вспышка, по своей мощности уступающая только Большому взрыву»32). Ну, а по части противоречий и теоретических проблем фридмановская ^
--Я
Там же. С. 19. g-
Там же. С. 22.
3' Там же. С. 22. «
32 Там же. С. 27. UÜÜ5
В. М. РОЗИН
теория не уступала классической. Особенно была нетерпима «проблема сингулярности», в соответствии с которой, двигаясь назад к началу разбетания галактик, мы приходим в нулевую точку, где многие физические параметры (масса вещества, радиусы частиц и пр.) приобретают бесконечные или нулевые значения, теряя тем самым физический смысл. Возникает и такой принципиальный вопрос: что было «до» сингулярности. Ряд исследователей «осторожно высказывались в том смысле, что на этот вопрос в настоящее время нет разумного физического ответа»33. Если его нет в физической реальности, то, возможно, эту проблему можно разрешить в рамках гуманитарной науки? А как еще можно истолковать ответы, даваемые многими космологами: вопрос этот бессмысленный, ибо время, как считал еще Августин, «должно было возникнуть вместе со Вселенной»14. Кстати, в гуманитарной науке выбор исходных представлений (в данном случае ОТО) и интерпретация наблюдаемых явлений, а также следствий, проистекающих из теории, зависят только от одного - личности ученого, его ценностей и видения.
Одним из вариантов фридмановской концепции Вселенной выступила теория Г.А. Гамова («горячей Вселенной» или «Большого взрыва»), которая, казалось бы, получила прямое экспериментальное подтверждение в открытии в 1965 г. остаточного реликтового излучения (из его теории вытекало существование в современной Вселенной микроволнового фона излучения с очень низкой температурой - около 5° К)35. По сути, это очередной вариант идеального объекта. Реликтовое излучение, замечает Казю-тинский, в принципе может быть включено в разные теоретические контексты и по-разному объяснено, но для теории горячей Вселенной оно выглядело «естественным», а для других «натянутым». Его открытие, конечно, «не обладало никакой логической принудительностью», а было, скорее, «сильнейшим психологическим эффектом, предопределившим почти мгновенный выбор одной из конкурирующих между собой теорий»36. Но не говорит ли это, напротив, о том, что выбор той или иной космологической теории - занятие чисто гуманитарное, имеющее малое отношение к ее эмпирической валидности?
Именно попытка разрешить проблему сингулярности и ряд других (например, проблему термодинамического парадокса или ^ тепловой смерти) стимулировала, с одной стороны, построение ш --
о. 33 Там же. С. 34.
§ 34 Там же. С. 34.
«5 35 См.: там же. С. 35.
Н 36 Там же. С. 39.
и
дач Г !!!
новых космологических теории, с другой - выступила одним из условий, заставивших астрофизиков экстраполировать на Вселенную еще одну неклассическую физику - квантовую теорию. В результате в 1950-1960-е гг. был создан еще ряд нсфридмановских теорий, а соединение ОТО с квантовой теорией позволило выйти на четвертый фундаментальный вариант Вселенной - «инфляционную теорию». «Существовало общее понимание, - отмечает Казютинский, - что вблизи "начала" решающую роль начинают играть квантовые эффекты. Отсюда следовало, что необходима дальнейшая трансляция новых знаний из физики элементарных частиц и квантовой физики... Были выдвинуты два фундаментальных принципа, которые вызвали сильный "прогрессивный сдвиг" в космологии:
1) Принцип квантового рождения Вселенной. Космологическая сингулярность является неустранимой чертой концептуальной структуры неквантовой космологии. Но в квантовой космологии это - лишь грубое приближение, которое должно быть заменено понятием спонтанной флуктуации вакуума (Э. Трайон, 1973).
2) Принцип раздувания, согласно которому вскоре после начала расширения Вселенной произошел процесс ее экспоненциального раздувания. Он длился около десять в минус тридцать пятой секунды, но за это время раздувающаяся область должна была достигнуть, по выражению А.Д. Линде, "невообразимых размеров"... Дальнейшая эволюция описывается фридмановской теорией» '. Не стоит повторяться, что «раздувающаяся Вселенная» представляет собой новый идеальный объект.
Инфляционная теория, по мнению Казютинского, разрешает много противоречий современной космологии, приводя к совершенно революционным и очень странным представлениям о Вселенной, например, что вакуум - это особая форма материи, обладающая чудовищной энергией, что «квантовые флуктуации, связанные с возникновением минивселенных, приводят к различиям физических законов и условий размерности пространства-времени», что «вовсе не обязательно считать, что было какое-то единое начало мира»33.
Гуманитарная природа космологии подтверждается еще одним обстоятельством: в ней не действуют основные принципы естественно-научной проверки теории, поэтому предпочтение той или иной теории осуществляется на основе ценностных соображений. Многие факты в космологии, пишет Казютинский, «находятся на ^ пределе точности астрономических наблюдений, а значения неко- Ои __О
37 X
37 Там же. С. 39-40.
38 Там же. С. 40-42. Н
в. M. РОЗИН
торых фундаментальных величин (например, постоянной Хаббла) неоднократно пересматривались, меняясь даже в десять раз, что приводило к абсурдным выводам... В этих условиях чрезвычайно высока роль внсэмпирических критериев оценки космологических теорий... В качестве других внсэмпирических критериев истинности космологического знания сейчас настойчиво предлагается также антропный принцип»39.
Интересна и история с критикой принципа экстраполяции, на основе которого строится вся космология. «Ряд космологов, настроенных оппозиционно по отношению к фридмановской традиции (особенно, Э. Милн, Г. Бонди, Т. Гольд) высказал резко негативное отношение к методу экстраполяции в космологии». Они считали, что «Вселенная как целое - настолько уникальный объект, что его исследование на основе экстраполяции невозможно в принципе»4". Здесь два разных момента. Во-первых, уникальность Вселенной как объекта изучения гуманитарной, не естественной науки, о чем я говорил выше. Во-вторых, проблема единства реальности и способов ее научного описания.
Использование экстраполяции предполагает сходство основных законов и единство реальностей, расположенных на разных уровнях Вселенной - солнечной системы, нашей галактики, других галактик, метагалактик, мставселснной. Эту ситуацию можно сравнить с тем, что происходит в биологии, где имеет место упорное стремление к целостному теоретическому объяснению биологической реальности, исходящее, на первый взгляд, из очевидной идеи единства биологической жизни. При этом многие биологи, сталкиваясь с разными типами биологической реальности, закрывают глаза на это обстоятельство. Они упорно стремятся свести разные уровни биологической реальности к одной. Вот пример.
Сторонники дарвинизма и синтетической теории эволюции в настоящее время апеллируют к данным генетики и молекулярной биологии. При этом они, как правило, осуществляют редукцию, утверждая, что развитие видов и популяций можно полностью объяснить на основе генетических механизмов и процессов41. Противники дарвинизма и ряд российских методологов в биологии (например, Ю.А. Филипченко, В.И. Назаров, A.A. Любищев, Ю.А. Шрейдер), напротив, угверждают неэффективность редукции, с одной стороны, и многоуровнсвость биологической реальности - с другой42.
^ 'я Там же. С. 32-33.
< 40 Там же. С. 31.
ПЗ 41 См.: Назаров В.И. Эволюция не по Дарвину. М., 2005. С. 11.
О- Там же. С. 127, 140; Любищев A.A. Из письма к П.Г. Светлову //
2 Природа биологического познания. М., 1991. С. 27; Шрейдер Ю.А. По-
Ю иски философско-мегодологических принципов биологии. Феномен A.A. Лю-
■J бищева и C.B. Мейена // Природа биологического познания. С. 34.
Иначе говоря, не пора ли сменить методологию? Согласимся, что речь идет о феноменах, принадлежащих к разным уровням реальности. Хотя, возможно, эти уровни и как-то объективно связаны, методологически в целях познания более эффективно считать их несвязанными и описывать самостоятельно в разных научных предметах. Например, не пытаться искать общие физические законы для солнечной системы и метагалактик. Напротив, исходить из того, что в пределах первой мы имеем дело с физической реальностью и естественной наукой (законы Кеплера, Ньютона и др.), но в пределах метагалактик - с гуманитарной реальностью и гуманитарными науками, хотя в число последних войдут
они решают разные задачи, ориентированы на разные практики,
№
в
■
• -
Й
11
и
ИЦ:
II 1Й
и физические теории. Аналогично и с эволюцией.
Если явление уже сложилось, то мы может анализировать его строение, развитие и усложнение. Но с какого-то момента оно начинает переживать кризис или умирает. Чтобы объяснить возникновение нового явления, необходимо выявить предпосылки, в число которых войдут и предшествующее явление, переживающее кризис, и принципиально новая ситуация. Хотя возникновение нового явления невозможно без выявления предпосылок, тем не менее из предпосылок оно не выводится. Новое явление конституируется исследователем принципиально как новообразование, т.е. предполагается, что появляется новая реальность со своей логикой и закономерностями.
В отличие от этого подхода, «идея глобального эволюционизма» ориентирует космологов на прямо противоположный поиск и «изучение универсальных процессов эволюции - от флуктуаций хаоса и генезиса элементарных частиц до минивселенной, включая, разумеется, возникновение в некоторых из них жизни и разума, в том числе и нашего человечества»43. По сути, этот замысел представляет собой апофеоз редукционизма, обновленного на основе эволюционных, системных и синергетических представлений.
Заканчивая, еще раз подчеркну сЪои позиции. Естественные и гуманитарные науки имеют общее генетическое ядро. Это - установка на познание, описание определенной предметной области, построение идеальных объектов, сведение в теории более сложных случаев к более простым и далее к идеальным объектам, разворачивание на основе этих сведений системы теоретических знаний, обоснование всего построения на основе принятых в данное ^ время критериев научности. Однако эти типы наук различны: о_
О х ю
43 Казютинский В. Цит. соч. С. 45.
&
«
а
о
X (О
В. М. РОЗИН
имеют специфические научные дискурсы. Сводить один тип к другому или пытаться снять их различия в рамках «нового естествознания», на мой взгляд, ошибочно. Космология по всем параметрам должна быть отнесена к научной дисциплине гуманитарного типа, что не исключает наличия в ней различных физических и других естественно-научных дисциплин. Объект космологии (аналогично объектам биологии, культурологии, социологии) не может быть описан в одной научной дисциплине. «Космологическая реальность» является многоуровневой, причем на каждом уровне действуют свои закономерности, которые должны быть описаны разными космологическими теориями. С точки зрения философии науки Вселенная представляет собой идеальный объект гуманитарных теорий, созданный с опорой на факты (астрономические наблюдения и их истолкование) в процессе реализации ценностей и подходов космологов и гуманитарного дискурса (например, трактовки астрономических наблюдений как своеобразных текстов и активности Космоса), с учетом гуманитарной природы Вселенной (множественность космологических теорий, антропный принцип и пр.).
1
I
И !
