CC BY
149
ЛИНГВИСТИКА
Ж.Н. 7>еас{ювнал,
аспи[м.шпиа /Зоапочного инапшпц&а 2)/ЗТУ
К понятию
НСТОЙЧИВОЙ ГРАММАТИЧЕСКОЙ КОНСТРНКДИИ КАК КЛАССА ГРАММАТИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ
В японском языке выделяется целый ряд образований, которые в лингвистической литературе, преимущественно учебной направленности, получили наименование устойчивых грамматических конструкций (УГК). Объем значений УГК и частотность их употребления в японском языке разные. К наиболее распространенным УГК относятся, например, такие модальные конструкции как - суру ё:ни суру «стараться что-то делать», суру кото ни суру «решать что-либо делать», суру кото ни нару «станет (случится) так, что буду делать что-либо», суру цумори дэс «быть намеренным что-то делать», сиё: то омоу «собираться делать что-либо», суру ка мо сирэнай «возможно, буду делать что-либо», суру кото га дэкиру «уметь что-либо делать», суру кото га ару «бывает так, что делаю что-либо», сита кото га ару «доводилось, приходилось делать что-либо», накэрэба наранай «должен делать что-либо», дзару о энай «невозможно не делать чего-либо», суру осорэ га ару «есть опасность того, что будет делать что-либо», суру ни кагиру «лучше всего делать что-либо», суру кото ва най «нет необходимости что-либо делать», суру кото дэс «должен (надо) делать что-либо», суру сика най «ничего не остаётся, как делать что-либо», суру ни тигаинай «наверняка будет делать что-либо», суру со: дэс «говорят (слышал), что будет делать что-либо», суру хадзу дэс «должно быть, будет делать что-либо», бэки дэс «обязан делать что-либо», суру вакэ га най «это не означает, что делает что-либо», суру вакэ дэс «это означает, что делает что-либо», синай вакэ ни ва иканай «надо делать что-либо, не могу не делать чего-либо», суру расий дэс «кажется, делает что-либо», суру ё: дэс «похоже, что делает что-либо», а также видовые, директивные и залоговые УГК: тэ/дэ иру, тэ/дэ оку, тэ/дэ симау, тэ/дэ миру, тэ/дэ ару, тэ/дэ ику, тэ/дэ куру, тэ/дэ яру, тэ/дэ агэру, тэ/дэ сасиагэру, тэ/дэ курэру, тэ/дэ кудасару, тэ/дэ морау, тэ/дэ итадаку, сэтэ (сасэтэ) итадакэмасэн ка, сэтэ (сасэтэ) сумимасэн и многие другие. Каждый тип конструкций имеет свои особенности, свою специфическую структуру.
Некоторые разряды рассматриваемых устойчивых грамматических конструкций нашли отображение в ряде работ по грамматике японского языка. Так, Н.А. Сыромятников рассматривает УГК как «особые грамматические конструкции и концовки, придающие предложению (или одному из его членов) дополнительное значение видимости, подобия, возможности, долженствования, окказиональности, становления действия, намерения совершить его и т.п.» [16, 219]. Помимо этого Н.А. Сыромятников выделяет устойчивые грамматические конструкции как один из способов выражения возможности-невозможности, а также описывает некоторые грамматические конструкции, выражающие долженствование [17, 253 - 258]. Большой материал по употреблению УГК содержится в работах Н. И. Конрада, где он рассматривает их функционирование в составе различных типов предложений (это прежде всего повествовательные предложения намерения, долженствования, косвенного приказания, возможности, также вопросительные, прямые повелительные предложения, предложения запрещения) в японском языке и правильное описание их значений и употребления [9, 345-356]. В.М. Алпатов, рассматривая структуру грамматических единиц современного японского языка, замечает об УГК, что «такого рода последовательности неоднократно обращали на себя внимание, получая обычно расплывчатые обозначения типа «концовки», «устойчивые сочетания». Однако исследователи, как правило, считают, что данные последовательности типа -но- д-а, -хадзу-д-а, -со:д-а при формальной членимости в то же время составляют нечто целое, обладающее единым значением» [1, 133]. Н.В. Ку-тафьева в своей монографии «Японский язык. Структура научно-технических текстов» дает определение понятию «конструкция», приводит различные их типы, среди которых упоминается и устойчивая грамматическая конструкция. Почти все УГК всегда объясняются в практических учебниках японского языка, где их обычно называют различными оборотами или же собственно УГК.
Большое внимание проблеме УГК уделял И.В. Головнин, посвятивший ей немало статей, в которых подробно описывает не только значение и употребление тех или иных конструкций, но и приводит их структурный анализ, что представляет особую ценность, поскольку, ввиду малой изученности данного вопроса, в исследованиях многих японистов при описании некоторых (как правило, исключительно модальных) конструкций главным образом акцент делается на рассмотрение их с точки зрения выражаемого ими значения и очень мало уделяется внимания их структурным особенностям.
Детально описывается большое число конструкций в работе на английском языке С. Мартина. В справочных работах «Нихонго бункэй дзитэн», «Ннхонго хё:гэн бункэй», «Нихонго хё:гэн бункэй рэйбунсю:» содержится богатое собрание примеров на употребление грамматических единиц, которые мы называем УГК, но необходимо отметить, что здесь основной упор делается на описание их семантики и особенностей их употребления.
Несмотря на ряд работ по данной теме, в проблеме УГК остаётся много неизученного: не обобщён и не изложен в определённой системе материал о значении и употреблении устойчивых грамматических конструкций, не установлены различные типы УГК, не проанализированы до конца их формы, не выявлены функциональные особенности предложений, в которых
они используются, не получили конкретного решения такие вопросы, как специфика и особенности УГК, их морфологический и лексико-синтаксический статус. УГК являются объектом изучения грамматики и структурными единицами грамматического строя и играют важную роль в японском языке. Прежде всего требуется уточнить понятие УГК как особого класса грамматических конструкций.
Известно, что грамматические отношения бывают двух типов: чистые, или абстрактные, и окачествленные грамматические отношения [3, 102]. Рассмотрим конкретные примеры. Можно сказать карэ ва ёнда «он читал», т.е. в данном примере мы констатируем факт и соотносим действие с временным планом прошлого, но можно сказать: карэ ва ёндэ симатта «он закончил читать», карэ ва ёндэ мита «он пробовал (пытался) читать», карэ ва ёндэ ита «он читал» в определённый момент прошлого, а также карэ ва ёмо: то омотта «он собирался читать», карэ ва ёму кото ни сита «он решил читать», карэ ва ёму ка мо сирэнай «возможно, он будет читать», карэ ва ёманакэрэба наранай «он должен читать» и так далее, т.е., используя данные формы и обороты, мы придаём действию определённую качественную характеристику.
Из примеров становится ясно, что окачествленное грамматическое отношение удобнее всего выразить не при помощи синтетической формы, а при помощи особых словосочетаний по той причине, что простая синтетическая форма часто не способна передать тот или иной модальный оттенок. Эти особые словосочетания присутствуют в языке в основном в виде аналитических конструкций, которые и выражают окачествленные отношения. В данном случае простая прошедшая форма на - та / - да не в состоянии передать такую качественную характеристику. Именно поэтому и приходится прибегать к дополнительным средствам выражения некоторых грамматических значений с помощью устойчивых грамматических конструкций (по-другому их можно назвать устойчивыми лексико-грамматическими образованиями или же устойчивыми словосочетаниями с грамматической направленностью) - это синтаксические построения, которые аналитически, описательным путем передают те или иные грамматические значения (модальность, вид). Это грамматические единицы, которые выражают то или иное грамматическое значение лексико-синтаксическим способом, т.е. не чисто лексически и не чисто грамматически, а при помощи комбинации лексических и грамматических средств: «лексико-синтаксический приём выражения грамматических значений заключается в использовании служебных слов или слов в служебном употреблении для абстрактной характеристики понятийно-независимых значений смысловых языковых единиц» [7, 85].
УГК позволяют умножать не номинативные средства японского языка, а средства выражения различных грамматических значений. Они являются сочетаниями слов или же типизированными устойчивыми сочетаниями слов, образующими многочисленные конструкции японского языка.
В устойчивой грамматической конструкции только знаменательное слово является переменным элементом, служебное же - постоянным.
Слова в служебном употреблении при использовании их в грамматических целях в разной степени теряют значения своих этимонов. В одних случаях определённые формы знаменательных слов превращаются в служебные
слова и отрываются от слов, от которых они произошли (например, икэнай). В других случаях знаменательное слово в том или ином значении начинает употребляться в качестве служебного слова, а поскольку слово в служебном употреблении утрачивает многие грамматические свойства своего этимона, возникает вопрос об омонимичных лексемах (например, глагол дэкиру «мочь», «уметь», ставший образующим компонентом модальной устойчивой грамматической конструкции кото га дэкиру «уметь делать что-либо», а также полисемантичные слова (гиперонимы) кото «дело, обстоятельство, ситуация и т. д.», моно «вещь, предмет; лицо, человек», широкий объём лексического значения которых позволяет им вступать в сочетания с другими знаменательными лексемами в качестве элемента устойчивых грамматических конструкций). Одни знаменательные слова, которые могут употребляться в служебном значении, чаще используются как знаменательные (миру «смотреть», куру «приходить», ику «идти», оку «класть, положить»), другие - чаще как служебные (симау - показатель завершённости процесса, значение которого обычно связывают с категорией завершённого (или совершенного) вида, морау, итадаку - показатели категории директива (направленного глагольного действия, ориентирующей участников коммуникативной ситуации в координатах «я (мы - ты (вы) - они) и отчасти восполняющей отсутствие в японском языке грамматической категории лица, ару «быть, находиться», суру «делать» (также гипероним), нару «становиться, делаться, превращаться», третьи - почти полностью перешли в разряд служебных слов (хадзу - именная лексема со значениями гипотетической модальности «должно иметь место, быть, происходить») и т. п. [6, 44].
Таким образом, одним из существенных признаков рассматриваемых конструкций является их грамматизация, которая связана с десемантизаци-ей одного из компонентов словосочетания [2, 129] или с ослаблением лексического значения одного из компонентов конструкции, с последовательным превращением его из лексически знаменательного слова в служебное, в котором доминирует грамматическое значение, а поскольку конкретное лексическое значение, которое первоначально имело служебное слово, утрачивается более или менее полно, в большей или меньшей степени, то и степень грамматизации у рассматриваемых УГК разная.
«Среди семантических факторов грамматизации основным является характер собственного значения слова. Известно, что наиболее часто в аналитических конструкциях грамматизации подвергаются слова с наиболее широким, абстрактным значением, которые в речи могут связываться с неограниченным кругом слов, что способствует их десемантизации» /2, 140/. Во всех УГК в качестве служебных компонентов используются в первую очередь слова широкой семантики: уже перечисленные выше глаголы суру «делать», нару «становиться», дэкиру «мочь», оку «класть», куру «приходить», ику «ходить», миру «смотреть», ару «быть, находиться» (применяется в речи об неодушевлённых предметах) и иру «быть, находиться» (используется в речи об одушевлённых предметах), агэру «давать», сасиагэру «давать», яру «давать», курэру «давать», кудасару «давать», морау «получать», итадаку «получать» - глаголы направленности действия, существительные кото «дело», моно «вещь», вакэ «причина», прилагательные ий, ёй, ёросий - с одинаковым значением «хороший», но различающиеся
стилистически, а также глагольные формы с морфемой отрицания - нара-най, икэнай, суманай, тигаинай, сиранай, оканай, ирарэнай, камава-най, сугинай, которые употребляются в различных модальных значениях.
Поэтому в связи с многообразием и разнотипностью этих конструкций можно разграничивать конструкции с высокой степенью грамматизации и конструкции с низкой степенью грамматизации словосочетания, что позволит подчеркнуть качественное различие между полностью грамматизиро-ванным словоочетанием и сочетанием слов, сохраняющим частично своё лексическое значение.
К УГК с высокой степенью грамматизации мы относим такие аналитические конструкции, в которых наблюдается максимальное сращение значений компонентов в связи с полной утратой лексического значения, которое первоначально имело служебное слово. Это так называемые аналитические глагольные формы типа: тэ/дэ иру, тэ/ дэ ару, тэ/дэ оку, тэ/дэ ику, тэ/дэ куру, цуцу ару, которые выражают видовые и субвидовые значения; тэ/ дэ агэру, тэ/дэ яру, тэ/дэ сасиагэру, тэ/дэ курэру, тэ/дэ кудасару, тэ/дэ мо-рау, тэ/дэ итадаку, выражающие значение направленности действия.
Данные формы являются аналитическими формами соответствующих грамматических категорий. Здесь может возникнуть вопрос об отграничении таких аналитических форм от УГК. Однако мы признаём, что данные формы являются УГК.
Заметим, что подобные аналитические формы обладают лексической и грамматической идиоматичностью, т. е. речь идёт о невыводимости лексического и грамматического значения её как целого из значения компонентов, что является результатом лексического и грамматического сдвига значения в конструкции.
Необходимо, однако, указать, что идиоматичность здесь, само собой разумеется, иного порядка, нежели во фразеологических единицах. «Это различие определяется в первую очередь природой самих сочетаний, т.е. тем, что фразеологические единицы, обладая номинативной функцией, выступают в качестве эквивалентов слов, как неделимые лексические единицы, являются элементами лексики, строительным материалом языка» [8, 345]. УГК, являющиеся аналитическими конструкциями, должны быть установлены как явления грамматического ряда, не будучи зависимыми от своего лексического содержания. «Поэтому и термин «идиоматичность» употребляется здесь до известной степени условно для обозначения тех сложных процессов переосмысления и взаимосцепления форм частичного и полного слова, которые характеризуют этот тип сочетаний. Сама внутренняя структура фразеологических единиц, представленная многими вариантами, большим разнообразием соотношения компонентов такого фразеологического сочетания, иная, чем у аналитической конструкции, где тип соотношения компонентов сочетания остаётся примерно одним и тем же, несмотря на различную степень самой «идиоматичности» [8, 345-346].
В этом случае лексический идиоматизм имеет своеобразный характер: он проявляется в таком изменении значения второго компонента, когда слово, оставаясь в разряде полнозначных, становится в отдельности непереводимым и осмысляется в целом не в отношении номинации, а как конструктивный элемент модели, выражающей грамматическое значение, например,
Юкико ва фуроба дэ со:дзи о ситэ имас «Юкико убирается в ванной комнате», Сайкин росиаго о бэнкё: си ни кита гакусэй но кадзу га фуэтэ ки-тасита. «В последнее время увеличилось число студентов, которые приехали изучать русский язык». Вследствие этого лексическое значение целого не равно сумме лексических значений составляющих. Грамматический идиоматизм также заключается в том, что компоненты УГК утрачивают своё первоначальное грамматическое значение и грамматическое значение целого, например, обозначение направленности действия - категория директива, становится невыводимым из грамматического значения составляющих, так как указанные глаголы сохраняют только сему направленности.
Помимо этого для аналитических форм характерна устойчивость или воспроизводимость в готовом виде. Устойчивость в области грамматики проявляется иначе, чем в лексике. «В области номинативных единиц языка (слово, фразеологическое словосочетание) устойчивость есть воспроизводимость всей единицы. В области грамматики воспроизводимость в готовом виде означает иное, а именно: воспроизводимость грамматической модели и той части материального состава грамматической формы, которая характеризует самую модель при бесконечной переменности лексического наполнения» [11, 89]. Переменность лексического наполнения обеспечивает УГК большой охват лексики и высокую степень типизации.
В простой грамматической форме слова воспроизводимость в готовом виде обеспечивается постоянством словоизменительной морфемы при переменности лексического наполнения, например: ёманай «не читать», ика-най «не ходить», сиранай «не знать», минай «не смотреть», вакаранай «не понимать». Отметим, что морфема най здесь является связанной морфемой, т.е. частью (суффиксом) каждой из перечисленных словоформ.
«Это даёт основание рассматривать грамматическую форму слова с точки зрения синтагматического членения как «полуавтоматизированную синтагму», в которой один член бинарной структуры переменен, другой же постоянен, автоматизирован. Аналитические формы слова также имеют характер «полуавтоматизированных синтагм». Это выражается в постоянстве второго компонента, формализующего модель аналитической формы, при переменности лексического наполнения первого компонента» [11, 89]. Например, кайтэ иру «пишу», ёндэ иру «читаю», утаттэ иру «пою», митэ иру «смотрю», осиэтэ иру «преподаю».
Аналитические формы слов, образованные с помощью собственно служебных слов (союзов, послелогов, частиц и так далее), не являются устойчивыми грамматическими конструкциями. Как правило, последние образуются словами в служебном употреблении или во вспомогательном употреблении, а не собственно служебными словами.
Устойчивость и невыпадаемость служебного слова и соотносимость сочетания со всем категориальным рядом данной части речи и позволяют нам определить то или иное грамматизированное сочетание как устойчивую грамматическую конструкцию.
К УГК с наименьшей степенью грамматизации относятся такие конструкции, которые близки к свободным словосочетаниям и в которых служебный компонент не утрачивает полностью своё лексическое значение, и то или иное грамматическое значение той или иной УГК вытекает из суммы
грамматического значения первой части и значения, выражаемого второй частью, т.е. в отличие от аналитических форм они лишены лексического и грамматического идиоматизма. Например, сюда можно отнести синакутэ ва наранай «должен делать», синай вакэ ни ва иканай «надо делать что-либо, не могу не делать что-либо», суру ё:ни суру «стараться что-то делать», суру кото ни сита «решил что-либо сделать», суру кото ни натта «стало (случилось) так, что буду делать что-либо», дзару о энай «невозможно не делать чего-либо».
Однако это относится не ко всем модальным УГК, поскольку существуют УГК, которые выражают модальное значение главным образом средствами второго компонента (с помощью служебных слов). Сюда можно отнести УГК: суру цумори дэс «быть намеренным что-то делать», суру хадзу дэс «должно быть, будет делать что-либо», суру расий дэс «кажется, будет делать что-либо», суру ё: дэс «похоже, делает что-либо», суру со: дэс «говорят, что делает что-либо», суру бэки дэс «обязан делать что-либо» и так далее. Например, 1) Имамура-сан ва инака э каэранай цумори дэс. «Господин Имамура намерен не возвращаться в деревню», 2) Нихонсэй но омотя ва тотэмо такай хадзу дэс. «Должно быть, игрушки японского производства дорогие», 3) Канодзё но ото:сан ва сайкин оокина кайся но сятё: ни натта расий дэс. «Кажется, что её отец недавно стал президентом большой компании»[3, 336], 4) Ямада-сан ва химана токи ни рё:ри о цукуру кото га сукина ё: дэс. «Похоже, что госпожа Ямада в свободное время любит готовить еду », 5) Кимура-сан ва сайкин дзэндзэн бэнкё: синай со: дэс. «Говорят, что Кимура в последнее время совсем не учится», 6) Донна ися дэмо эйсэй о мамору бэки дэс. «Любой врач должен соблюдать гигиену».
У этого типа конструкций отсутствует сдвиг лексического и грамматического значения. Такие модальные УГК становятся объектом изучения грамматики, поскольку элементом грамматизации у сочетаний этого типа также является воспроизводимость второго компонента УГК при бесконечной переменности первого. Например, ёму кото га дэкиру «уметь читать», каку кото га дэкиру «уметь писать», осиэру кото га дэкиру «уметь объяснять», а также ёманакэрэба наранай «должен читать», ка-канакэрэба наранай «должен писать», осиэнакэрэба наранай «должен объяснять» и т.д.
Хотя оба компонента рассматриваемых УГК потенциально выделимы как грамматически, так и лексически, они в данном соединении неразрывно связаны, поскольку формы сцепления УГК и состав второго компонента строго определены. Нельзя произвольно изменить форму первого (основного смыслового) компонента, также нельзя изменить второй компонент, который является служебным, без нарушения самой структуры и её грамматического значения, нельзя свободно вставлять между ними и вводить в состав второго компонента какие-либо слова, выступающие в роли члена предложения, кроме тех слов, которые усиливают выражаемое этими конструкциями значение. Это и есть проявление той реальной неразложимости данных образований, которая образует их специфику, несмотря на то, что входящие в них компоненты потенциально выделимы.
Так, например, о своеобразии, грамматическом единстве устойчивой грамматической конструкции кото га дэкиру свидетельствует то, что
только слово кото (но не моно) может субстантивировать глагол в такой конструкции со служебным словом дэкиру. Об этом же свидетельствует и возможность постановки слова кото только после утвердительной формы настояще-будущего времени изъявительного наклонения на у/ру (ему кото га дэкиру/ дэкинай). Не может быть, например, таких сочетаний, как ёма-най кото га дэкиру «могу не читать» (ср.ёманайдэмо ёросий «можно и не читать»); ёмаиай кото га дэкинай «не могу не читать» (ср. ёманай кото о энай «не могу не читать»); ёнда кото га дэкиру «мог читать» (ср. ёнда кото га ару «доводилось читать») и т.п. Как утверждает И.В. Головнин, таких сочетаний слов не может быть потому, что грамматическая конструкция, о которой идёт речь, «имеет устойчивую форму у/ру кото га (ва, мо) дэкиру (дэкинай) и предназначена для строго определённых целей: только для выражения возможности-невозможности, зависящая так или иначе от субъекта или объекта действия и от самого действия» [4, 145-151].
Также служебное слово ирарэнай всегда требует того, чтобы глагол, являющийся первым компонентом структуры, имел отрицательную форму на - дзу ни (ва); служебное слово наранай требует глагола в отрицательной форме на - накэрэба; в конструкции на вакэ га най основной смысловой компонент может быть выражен глаголом только в простой форме настоящебудущего времени на - у/ру или же прилагательным, имеющим форму настояще-будущего времени на - и (для предикативного прилагательного) или на - на (для полупредикативного прилагательного); точно также устойчивая форма на кото га ару может присоединяться к простой форме глагола как в настояще-будущем (на - у/ру), так и в прошедшем времени (на - та/да), но мы никогда не встретим такого примера, где бы глагол, стоящий перед данной УГК, имел бы, например, форму длительного вида на тэ/дэ иру, хотя отдельный компонент данной конструкции кото га обладает такой способностью.
Устойчивые грамматические конструкции устойчивы не только в том смысле, что каждый тип конструкций представляет собой некое единство, компоненты которого незаменимы, но прежде всего в том смысле, что сцепление этих компонентов в одно целое зависит от большего или меньшего грамматического переосмысления составных частей данного неразложимого соединения [8, 344 - 345]. УГК тем самым можно определить как устойчивые неразложимые сочетания полнозначного и служебного слова. Неразложимость их выступает в двух планах: в лексическом и грамматическом. Лексическая неразложимость УГК при наличии потенциальной выдели-мости её компонентов проявляется в том, что носителем лексического значения всего сочетания в целом выступает только первый компонент УГК. Грамматическая неразложимость, возникшая на основе сложных процессов переосмысления входящих в состав УГК компонентов, их сцепления при оформлении грамматического значения конструкции проявляется в том, что грамматическое значение всего сочетания формируется за счёт второго (служебного) компонента, который грамматически и семантически тесно связан с первым компонентом, непосредственно обслуживает его, даёт характеристику его значения, а через него и значения всего предложения в целом. Другим признаком устойчивости УГК является их синтаксическая неразложимость - они выступают как один член предложения.
Следует, однако, заметить, что поскольку УГК неоднородны, то в предложениях одни из них образуют аналитические формы слов, входящие в парадигмы словоизменения: в этом случае, как уже говорилось, слова в служебном употреблении, составляющие второй компонент, оказываются максимально абстрактными; другие из них образуют формы сложных членов предложения: это происходит тогда, когда основной элемент их первого компонента имеет зависимую форму (общее с аналитической формой), а основной элемент служебного компонента, выраженный словом в служебном употреблении, сохраняет известную долю своего собственного лексического значения (отличие от аналитической формы); когда же «основной элемент первого компонента устойчивой грамматической конструкции имеет формы времени и степени реальности, а основной элемент служебного компонента, выраженный словом в служебном употреблении, сохраняет максимально возможную в таком случае долю своего собственного лексического значения, конструкция образует форму не сложного члена предложения, а предложения в целом» [7, 88 - 89].
В следующем примере УГК выступает в роли аналитической формы глагола: Танакасан ва дзасси о ёндэ имас «Танака читает газету». В предложении Ямада сан но ханасн ни варавадзу-ни ва ирарэнакатта «Мы не могли не смеяться над рассказом Ямада» присутствует УГК в роли синтаксической формы члена предложения, а именно сложного сказуемого. УГК в роли синтаксической формы предложения можем наблюдать в предложении Имамура-сан ва кё: но кайги но кото о васурэта ни тигаинай «Господин Имамура, должно быть, забыл о сегоднешнем заседании».
«В устойчивых грамматических конструкциях, выступающих в роли аналитических форм слов, в роли синтаксических форм членов предложения, первый компонент может быть выражен одним словом (или несколькими). В устойчивых грамматических конструкциях, выступающих в роли синтаксических форм предложений, первый компонент может быть выражен синтаксической группой или, точнее, всей той частью предложения, которая остаётся за вычетом служебного компонента. Первый компонент последних конструкций является завершённым предложением» [7, 89].
УГК чаще всего выступают в позиции так называемого заключительного сказуемого или, во всяком случае, заканчивают предложение, но они могут использоваться и в роли незаключительного, в том числе зависимого, сказуемого и т. п. «Поскольку устойчивые грамматические конструкции чаще всего используются в заключительном сказуемом и своими формами выражают время и степень реальности сообщения вообще, они могут ещё называться предикативными» [7, 88].
Предложения с УГК, которые выступают в роли синтаксических форм членов предложений и предложений в целом, в японоведческой литературе иногда считают сложными предложениями. При этом второй компонент сложного сказуемого квалифицируется либо как своеобразное главное предложение, либо как особое модальное предложение, равноценное первому предложению.
Тем не менее УГК не могут быть признаны «реальными сложными предложениями, поскольку их вторые компоненты выражены словами
в служебном употреблении, призванными давать абстрактную характеристику первым компонентам и не способными поэтому выполнять роль членов предложения. Кроме того, слова, выступающие в роли элементов вторых компонентов, не обладают способностью в таком синтаксическом применении быть сказуемыми и иметь своё подлежащее или зависимые препозитивные слова типа дополнений» [7, 87].
Таким образом, служебная часть рассматриваемых единиц не отвечает требованиям, предъявляемым к члену предложения, а потому предложения с такими конструкциями не могут считаться сложноподчинёнными или сложными вообще.
Справедливость сказанного ясно видна из сопоставления предложений со сказуемым, выраженным УГК на -накэрэба наранай, и сложных предложений, в которых сказуемое придаточного предложения обозначено глаголом в отрицательной условной форме и подчинено глаголу в отрицательной форме, образующему сказуемое главного предложения [5, 65]. Например: Саки но мито:си да кара сугитэ минакэрэба вакаранай но ва то:дзэн дэс [5, 65]. «Поскольку речь идёт о будущей перспективе, то вполне естественно, что ничего нельзя сказать, пока это не совершится». Несомненно, что слова сугитэ минакэрэба вакаранай но ва не образуют УГК, так как глагол вакару не является служебным и не употребляется в данном предложении служебно. Следующий пример: Бункай синакэрэба наоранай. «Если фотоаппарат не разобрать, то его нельзя будет отремонтировать». Данный пример - это сложноподчинённое предложение с условным придаточным, а не простое предложение со сложным сказуемым, выраженным УГК со значением долженствования. Всё дело в лексической семантике глагола наору (наоранай), который никак нельзя признать служебным глаголом. Слова вакару и наору в приведённых примерах потенциально могут обрасти зависящими от них словами (ср. сорэ га има вакаранай «этого сейчас не поймёшь» и т.п.), тогда как наранай, икэнай и т.п. служебные слова, составляющие второй компонент рассматриваемой устойчивой конструкции, не обладают такой способностью [5, 64 - 65].
На структуру предложения с глаголом дэкиру также есть несколько взглядов. «Предложения такого рода могут рассматриваться либо как простые, либо как сложные. Можно говорить о форме глагола как части речи (об аналитическом потенциальном наклонении) или об устойчивой грамматической конструкции с модальным глаголом. Можно говорить о сложноподчинённых предложениях либо с придаточным-подлежащим, либо с придаточным-сказуемым. В первом случае (придаточное-подлежащее) элемент предложения, выраженный словом дэкиру, придётся признать в качестве сказуемого главного предложения, подлежащее которого выражено целым предложением, всей той частью, которая остаётся за вычетом дэкиру. Во втором случае (придаточное-сказуемое) элемент предложения, обозначенный словом дэкиру, придётся расценивать как сказуемое придаточного предложения с подлежащим, выраженным глаголом на - у/ру кото га...Главным предложением (подлежащим главного предложения) здесь окажется слово, обозначающее субъект действия. Как видно, речь в этом случае может идти о лексических средствах выражения модальности» [4, 148- 149].
Думается, что в предложениях с модальным глаголом дэкиру не следует говорить о форме глагола (пусть даже аналитической) хотя бы потому, что глагол дэкиру явственно сохраняет ещё своё лексическое значение.
Итак, устойчивыми грамматические конструкции называются потому, что 1) они едины функционально, по своему значению; 2) они синтаксически неразложимы и используются как определенные грамматические единства; 3) они имеют строго ограниченные формы сцепления первого и второго компонентов; 4) между первым и вторым компонентами не могут быть размещены дополнительные слова, кроме тех, которые усиливают (ослабляют) специальное грамматическое значение конструкции; 5) второй компонент конструкции не может иметь своего подлежащего.
Грамматическими они называются потому, что служат целям выражения грамматических (а не лексических или понятийно-независимых) значений и принципиально отличаются от устойчивых фразеологических конструкций, равноценных одному слову, и от реальных свободных словосочетаний, образуемых знаменательными словами и имеющих номинативную функцию. В свободном словосочетании оба компонента являются переменными, во фразеологической конструкции оба компонента постоянны, а в устойчивой грамматической конструкции только знаменательное слово переменчиво, служебное же является постоянным.
Таким образом, устойчивая грамматическая конструкция - это лексически, грамматически, синтаксически неразложимая синтаксическая единица, состоящая из двух (служебного и смыслового) компонентов и используемая в грамматических целях.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алпатов В. М. Структура грамматических единиц в современном японском языке. М.: Наука, 1979.
2. Гак В. Г. Десемантизация языкового знака в аналитических структурах синтаксиса // Аналитические конструкции в языках различных типов. М.;Л.: Наука, 1965. С. 129 -142.
3. Гакусюхя но хассо: ни ёру нихонго хё:гэн бункэй рэйбунсю: - сёкю:ко:хан кара тю:кю: ни какэтэ.То: кё: Бондзинся, 1995. (Сборник упражнений для отработки моделей предложений японского языка, основанный на идеях студентов: со второй половины начального уровня вплоть до среднего уровня).
4. Головнин И. В. Лексико-синтаксическое выражение возможности-невозможности в современном японском языке // Японский лингвистический сборник. М.: ИВЛ, 1959. С. 144 - 166.
5. Головнин И. В. Лексико-синтаксический способ выражения долженствования в японском языке // Японский лингвистический сборник. М.: ИВЛ, 1959.С. 144- 166.
6. Головнин И. В. Синтаксическое использование слова ВАКЭ в современном японском языке // Сборник трудов по языкознанию. М., 1961. № 1 (5). С. 43-59.
7. Головнин И. В. Устойчивые грамматические конструкции с глаголом АРУ и предикативным прилагательным НАИ в современном японском языке // Сборник трудов по языкознанию. М.: 1960. № 4. С. 85 -122.
8. Гухман М. М. Глагольные аналитические конструкции как особый тип сочетаний частичного и полного слова // Вопросы грамматического строя. М.: Академия наук СССР, 1955. С. 322 -361.
9. Конрад Н. И. Синтаксис японского национального литературного языка. М.: Издательское товарищество иностранных рабочих в СССР, 1937.
Ю.Кутафьева Н. В. Японский язык. Структура научно-технических текстов. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2006.
11. Москальская О. И. Устойчивые словосочетания с грамматической направленностью // Вопросы языкознания. М.: Академия наук, 1961. № 5. С. 87 -93.
12. Martin. S. Е. A reference grammar of Japanese. New Haven and London: Yale University Press, 1975.
13.Нихонго бункэй дзитэн. To: кё: Куросио сюппан, 2000. (Словарь грамматических моделей японского языка).
14.Нихонго хё:гэн бункэй. То: кё: Аруку, 1989. (Японские грамматические модели).
15. Серебренников Б.А. К вопросу о «морфологизме» // Аналитические конструкции в языках различных типов. M.;J1.: Наука, 1965.С. 100 - 104.
16. Сыромятников Н. А. Развитие новояпонского языка. М.: Наука, 1978.
17. Сыромятников Н. А. Становление новояпонского языка. М.: Наука, 1965.
Tatyana Jf. /Seskrounaifa
Concerning a constant grammar construction as a class of grammar unities
The paper defines more precisely a concept of a constant grammar construction such as the peculiar class of grammar constructions, describes their specific character, singles out the constant grammar constructions with a high grammatical degree and with a low grammatical degree, elucidates criterions of their stability.
