CC BY
78
3 Рогачева Н. А. Ольфакторное пространство русской поэзии конца ХІХ-ХХ вв.: проблемы поэтики. Тюмень : Изд-во Тюменского государственного университета, 2010. 403 с.
4 См. подробнее: Зыховская Н. Л. Ольфакторная поэтика : запахи в художественных текстах. Челябинск: Энциклопедия, 2011. С. 5-11.
5 Тюпа В. И. Парадигмы художественности // Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий. М. : Изд-во Кулагиной ; Шгаёа, 2008. С. 156.
6 Библиотека литературы Древней Руси. / РАН. ИРЛИ; под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. СПб.: Наука, 1997. Т. 3. Шр^/ИЬ.ршЬМшкуёот. га/Веґаи1іа8рх?ІаЬід=4918.
7 Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. СПб. : Наука, 1997. Т. І. Шр^/ИЬ.ршЬМшкуёот. га/Веґаи1іа8рх?ІаЬід=4868.
8 Там же.
9 История всемирной литературы. Т. 6
10 Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. М., 1980. иКЪ: Шр://аг.1іЬ.га/г/ гаШ8Ье’№_а_пЛех1:_0010.8Ь1:т1.
11 Нарежный В. Т. Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова. Петрозаводск: Карелия, 1983. Цит. по: Шр://аг.ИЬ.га/п/пагегЬпу)'_’№Лех1;_0010. вИїтІ.
12 Там же.
13 Бестужев-Марлинский А. Сочинения : в 2 т. М. :Худож.лит., 1981.Т. 1. Повести; Рассказы / сост.; подгот. текста; вступ. статья и коммент. В. И. Кулешова. иКЪ: Шр://аг.1іЬ. га/Ь/Ье8І:игЬе’№тагИш_а_аЛех1;_0110.8Ьї;т1.
14 Там же. Т. 2. иЯЬ: Шр://аг.1іЬ.га/Ь/Ье81:игЬе’№таг1т8_а_аЛех1;_0220.8Ь1;т1.
15 Полевой Н. А. Избранная историческая проза / сост., вступ. ст. и комм. А. С. Курилова. М. : Правда, 1990. Шр://аг.ИЬ.га/р/ро1е’№0_]'_п_аЛех1;_0190.8Ь1;т1.
16 Бестужев-Марлинский А. Сочинения :в2т.Т. 1.С. 358.
УДК 82-995 (089.5)
АнтонАлександрович Первухин
Челябинский государственный университет
К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПОНЯТИЯ «МЕДИАМИСТИФИКАЦИЯ.»
Статья посвящена особенностям понятия «медиамистификация». Автор показывает возможность совершенствования возникшего понятия, уточнения его смысла применительно к журналистской практике.
Ключевые слова: мистификация, медиамистификация, этический кодекс журналиста.
Существует ряд подходов к определению понятия «мистификация», в частности, отраженных в словарях и энциклопедиях, где суть понятия сводится к «обману». Но с точки зрения объяснения самого феномена мистифицирования эти понятия недостаточны. Так, М. А. Хольнева в своем исследовании мистификаций у Дж. Фаулза указывает на пунктирность теоретических изысканий вокруг этого термина как в России, так и за рубежом: «Трудность при рассмотрении понятия мистификации объясняется тем, что в современной российской науке это явление не изучалось и в настоящее время отсутствует
© А. А. Первухин, 2012.
анализ феномена мистификации в системе художественного текста, хотя стоит отметить внимание отечественных исследователей к таким понятиям как фикция и симуляция. В зарубежном литературоведении феномен мистификации исследовался фрагментарно, в традиционном ключе, без внимания к универсальной культурологической наполненности и глубине этого явления»1.
Как бы то ни было, закрепившееся в языке представление о мистификации как об обмане оказывается чрезвычайно актуальным при образовании производных понятий. Таково и понятие «медиамистификация». Используя такой термин, мы оказываемся в ситуации двойственности смысла: с одной стороны, приставка медиа- может означать отношение второй части к СМИ (например, медиапространство означает пространство, охваченное, пронизанное средствами массовой информации). В то же время, например, термин медиаобразование оказывается одновременно направлен на описание процесса образования в сфере медиа (журналистского образования), но также и образования, направленного не на профессиональное сообщество, а на пользователей СМИ с целью обучения их грамотной навигации в мире средств массовой информации; наконец термин может быть рассмотрен как любое образование с помощью СМИ (например, изучение иностранного языка с помощью радиопрограмм).
При такой языковой открытости понятия к разным толкованиям «медиатизация» терминологии, наблюдающаяся сейчас в научных исследованиях, связанных со сферой СМИ2, требует серьезного и взвешенного подхода. Однако цель настоящей статьи
- доказать возможность включения понятия «медиамистификация» в научный оборот. Здесь можно сослаться на работы отечественных исследователей. Так, Е. Н. Шустрова пишет: «Под мистификацией ... понимается намеренное введение в заблуждение, искажение действительного состояния дел ради своих корыстных интересов, шутки или иных целей. На разных этапах осуществления стратегии мистификации используется ряд тактик манипулятивного характера, или гибких тактик. Как показал анализ материала, прослеживается достаточно тесная связь между избираемыми мистификатором языковыми средствами и поэтапными гибкими тактиками. Используемые тактики можно объединить в три группы по способу подачи информации говорящим. Это тактики, предполагающие (1) сокрытие информации, (2) искажение информации и (3) подмену информации»3. Здесь просмтаривается сам путь соотнесения мистификации с медиа: это перевод мистификации в сферу коммуникации, где особое значение имеет такой фактор, как успешность коммуникации (достижение цели). Поэтому особое значение имеет рассуждение исследовательницы о стратегиях и тактиках этого достижения. Для Д. И. Шаронова мистификация оказывается вполне устойчивым явлением, не нуждающимся в особом определении при переносе в мир средств массовой информации: «Использование элементов мистификации в журналистской практике объясняется эффектами стратегического фрейминга»4. Это развитие той же мысли, что высказана была Е. Н. Шустровой. Мистификация в медиа рассматривается как журналистский прием.
Тем не менее (по аналогии с термином медиаобразование) мы должны учитывать возможность такого толкования термина, как расположение мистификации в медиа. Тогда любая мистификация, например, в социальных сетях, вполне может рассматриваться именно как медиамистификация и быть предметом особого исследования (в частности, «игра» пользователей со своими профилями, использование заведомо ложной «личной» информации, создание профиля-«клона» и т. п.).
Стремясь дать четкую дефиницию, мы должны учитывать такую двойственность предлагаемого к определению понятия. На наш взгляд, для освобождения термина от двойственности следует уточнить именно роль приставки «медиа» - это значит, что под медиамистификацией понимается мистификация, созданная специально с целью распространения с помощью СМИ. Ее медиахаракетр как раз и определяет суть явления,
феномена медиамистификации. Поэтому предлагается следующее определение: «Медиамистификация - это созданная и зафиксированная в информационном поле фиктивная история (событие или явление), которая подкреплена рядом правдоподобных доказательств, выступающая ярким информационным поводом для средств массовой информации». Предлагаемое определение нуждается в комментариях.
Во-первых, определение фиксирует создание мистификации именно в информационном поле. Ее адресатом выступает одновременно потребитель СМИ (читатель, слушатель, зритель, пользователь) и собственно сами СМИ (выступающие здесь не только средством, но и частью явления мистификации). Мистификация в данном случае не имеет своей целью «обман» аудитории, но является «фабрикой информационного повода». Установка на правдоподобность, присущая любой мистификации может рассматриваться как критерий качества мистификации - лучшей будет считаться мистификация, обладающая наивысшей степенью правдоподобности.
Именно в связи с сущностными свойствами мистификации вообще уже на уровне определения выявляется этический конфликт понятий «медиа» (канал доставки информации) и «мистификация» (заведомо ложная информация, которая при качественной работе медиа должна быть «отфильтрована»5, отсеяна). В таком случае следовало бы уточнить, что вымысел (основа любой мистификации) в медиамистификации ограничен этическими принципами и нормами и соотнесен напрямую с понятиями качества СМИ. Конфликт, о котором идет речь, не может быть преодолен однолинейным «объяснением». Следует уточнить в понятии, что «фабрика информационного повода» в виде медиамистификации «производит» только ту информацию, которая соотносится с этическими принципами и общими функциями СМИ (особенно желательным пакетом этих функций).
В то же время возникает опасность «растворения» в таком определении анти-этиче-ского принципа «ложь во благо» (журналист создает определенную заведомо ложную информацию с целью привлечения внимания, повышения рейтинга и т. п.). С другой стороны, если мистификация по своей сути - обман, то где грань между мистификацией и обыкновенной «уткой»? На наш взгляд, еще одна сущностная черта медиамистификации - ее проектный характер. Медиамистификация - это всегда длительный процесс, наполненный определенными событиями, то есть «пища» для ряда информационных сообщений, «продолженный» информационный повод. Интересно, что длительность мистификации фиксирует, например, словарь В. И. Даля: «Мистификащя - шуточный обман или содержание человека в забавной и длительной ошибке»6. Мы видим, что Даль подчеркивает два момента: шуточный (безобидный) характер самого этого действия (в определении автора словаря это подчеркивается прилагательным «забавный» во второй части) и длительность, процессуальность действия.
Таким образом, мы видим, что медиамистификация не должна вступать в этический конфликт с обязательными требованиями, предъявляемыми журналисту, и одновременно должна выполнять важные журналистские задачи - способствовать созданию длительного, многосоставного информационного повода, «питающего» СМИ и их потребителей.
Приведем другие примеры сомнительности соблюдения этических принципов в журналистской деятельности. Помимо провокационных вопросов во время интервью, это может быть и так называемый метод включенного наблюдения («журналист меняет профессию»). Фактически в этом случае журналист надевает маску и ведет себя соответственно той роли, которую он на себя взял. Рассказ о том, что он увидел, услышал во время исполнения роли, и становится отчетом по этому «мероприятию». Однако лица, попавшие в рассказ журналиста, в данном случае были жертвами обмана - они не знали, что под видом «одного из них» действует журналист, готовый предать гласности все действия людей. Литературный пример такой ситуации - внедрение журналиста Авдия
Каллистратова в банду сборщиков анаши в романе Ч. Айтматова «Плаха». Однако там для Авдия важнее было спасти самих участников банды, привести их к раскаянию, а не воздействовать на читателя. В журналистике примеров «журналист меняет профессию» мы найдем множество. Во всех случаях от медиамистификации такие материалы отличает принцип «раскрытых карт»: журналист сразу извещает аудиторию, что он играл роль того или иного рода. Медиамистификация предполагает, что правду аудитория узнает много времени спустя (или так и останется в неведении относительно характера мистифицирования).
Таким образом, уточненное понятие можно представить следующим образом: «Медиамистификация - это созданная и зафиксированная в информационном поле фиктивная история (событие или явление), подкрепленная рядом правдоподобных доказательств, выступающая ярким информационным поводом для средств массовой информации на протяжении длительного периода и направленная на достижение социально-значимого результата».
В предлагаемом уточнении определения мы останавливаем внимание на ряде параметров:
- принадлежность мистификации информационному полю (создается в нем и ради его же агентов);
- качественный характер мистификации (отличающий ее от обычных в бульварной прессе приемов обмана);
- длительный характер медиамистификации, ее процессуальность (а следовательно, определенный сюжет, разворачивающийся «из номера в номер», от одного выпуска новостей до другого и т. п.);
- направленность медиамистификации на решение социально-значимых задач.
Несовершенство предлагаемого определения может быть связано с неопределенностью эпитетов «правдоподобный», «яркий», «длительный», что заставляет нас признать рабочий характер определения и продолжить работу над совершенствованием предлагаемого понятия.
Примечания
1 Хольнева, М. А. Особенности художественной мистификации в романе Джона Фаулза «Волхв» : дис. ... канд. филол. наук. Н. Новгород, 2006. С. 8. Свое мнение М. А. Хольнева обосновывает ссылками на ряд научных работ.
2 Приведем ряд терминов, активно используемых последнее время: медиалогия, медиаконтент, медиаполе, медиасознание, медиавлияние, медиазависимость и др.
3 Шустрова, Е. Н. Тактики искажения и подмены информации как способ осуществления стратегии мистификации // Филологические науки : вопросы теории и практики. Тамбов : Грамота, 2008. № 1 (1): в 2-х ч. Ч. І. С. 179.
4 Шаронов Д. И. О коммуникативном смысле медиатизации // Вестник Воронеж. гос. унта. Сер. Филология, Журналистика. 2008. № 2. С. 234.
5 О фильтрах в информационных потоках смотри: Загидуллина М. В. Локальная информационная картина мира: типология фильтров // Провинциальный мегаполис в современном информационном обществе : материалы Международной науч. конф. (Челябинск, 24-26 марта 2010 г.) / под общ. ред. докт. филол. наук М. В. Загидуллиной ; Челяб. гос. ун-т. - Челябинск : Энциклопедия, 2010. С. 19-28.
6 Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка : т. 2. И-О. - М. : Рус. яз., 1979. С. 330.
