CC BY
23
II. Из истории славистики
Е. П. Аксенова К научной библиографии А. В. Флоровского
Среди блестящей плеяды русских ученых, вынужденных в начале 1920-х гг. покинуть родину и продолжать свою научную деятельность за границей, заметное место занимал историк Антоний Васильевич Флоровский (18841968). Познакомиться с жизнью и научным творчеством ученого помогает его личный архив. По завещанию Флоровского в 1976 г. он был передан в Архив Академии наук СССР, однако интерес к нему возник лишь в начале 1990-х гг, после снятия «табу» на изучение проблематики русской эмиграции. Фонд № 1609 находится в отличной сохранности и содержит материалы биографического характера, о научной и преподавательской деятельности, научные труды (в том числе и опубликованные в эмигрантских изданиях), лекционные курсы, обширную переписку. Все эти документы, дополняя друг друга, в комплексе дают представление о жизни и работе самого фон-дообразователя, и вместе с тем достаточно цельную картину деятельности пражского центра русской научной эмиграции в 1920-1940-х гг и связей с представителями русской науки в других странах. Полную научную биографию А. В. Флоровского еще предстоит написать. В настоящее время, опираясь на автобиографические, эпистолярные и другие документы ученого, представим лишь сжатый очерк его жизни и деятельности.
А. В. Флоровский получил воспитание в духовной семье. Дед был причетником в селе Флоровском (Новгородской губернии) при церкви свв. Флора и Лавра. Отец учился в Новгородском духовном училище и семинарии, затем в Московской духовной академии, по окончании которой был направлен в Одессу преподавателем духовного училища1. Мать'также происходила из духовного сословия, из рода Попруженко2 (известный славист М. Г. Попруженко был родным братом матери , и дядей А. В. Флоровского). Дед по материнской линии окончил Киевскую духовную академию, служил в Сретенской церкви в Одессе. Он был широко образованным человеком, знатоком и преподавателем древних языков, «интере-
совался и передовыми идеями и читал в свое время "Колокол" Герцена и другую подходящую литературу». Мать также «не осталась в стороне от тогдашних передовых веяний» .
В семье Флоровских было четверо детей4. Старший сын Василий (18811924) работал врачом в Одессе5. Младший сын Георгий (1893-1979) -известный философ, богослов, историк, один из основателей евразийства6. Дочь Клавдия (1883-1965) - историк и переводчик7. Антоний - третий ребенок в семье. Он родился 1 (13) декабря 1884 г. в Елисаветграде (Кировограде) Херсонской губернии, где его отец в то время был смотрителем духовного училища. Обстановка, в которой проходило раннее детство будущего ученого, лишь несколькими штрихами обозначена в воспоминаниях его сестры. Любимыми ифушками детей были деревянные солдатики, на стенах висели лубочные картины, изображавшие русских богатырей, основным чтением являлся еженедельный детский журнал «Задушевное слово»8. По признанию Антония Васильевича, уже в годы учебы в 4-ой Одесской классической гимназии (1894-1903) определились его интересы в области истории и литературы. Окончив гимназию, он поступил на историко-филологйческий факультет Новороссийского (Одесского) университета, где занимался у Э. Р. Штерна (древняя история), В. М. Истрина (история древней русской литературы), Е. Н. Щепкина (история Западной Европы) и особенно серьезно изучал историю России в семинаре И. А. Линниченко. По окончании университета с золотой медалью за работу «Крестьянский вопрос в Законодательной комиссии Екатерины И» Флоровский был оставлен при факультете для приготовления к профессорской деятельности по кафедре русской истории9.
В 1911 г. после сдачи магистерских экзаменов молодой преподаватель стал читать лекции и вести семинары в родном университете в должности приват-доцента. В 1916 г. в Москве состоялась защита его магистерской диссертации, посвященной Законодательной комиссии 1767-1774 гг. После успешной защиты Флоровский уже в качестве профессора читал лекции по русской истории до XVII в., спецкурсы по русским летописям и русской исторической географии и др.10. Одновременно он вел курс по истории России на одесских Высших женских курсах, а также курс экономической истории России на экономическом факультете Одесского политехнического института".
Автобиографические документы умалчивают о том, как А. В. Флоровский воспринял революционные преобразования в стране и события гражданской войны. Но известно, что в эти годы, когда на юге страны наблюдалась чехарда политической власти, профессор нередко отсиживался дома, вместе с женой, Валентиной Афанасьевной Белоусовой. В переписке с родственниками и коллегами - если судить по той части писем,
которая до нас дошла - он тоже не касался вопросов политики, обсуждая со своими корреспондентами лишь семейные, бытовые или научные и организационные вопросы. Однако в речи на собрании историков в Праге весной 1923 г. ученый говорил в частности о «восстановлении нормальной жизни и деятельности в России (когда она освободится от советской власти и вновь оживет)»12. Если даже сразу после революции он не одобрял произошедших в стране радикальных перемен, то покидать родину явно не спешил (хотя родные отбыли из Одессы еще в начале 1920 г.).
В 1920 г. на базе Одесского университета возникли Институт народного образования и Институт народного хозяйства. В них и во вновь созданном Археологическом институте, Флоровский продолжал профессорскую деятельность, читая курсы русской исторической географии, русской истории и истории народов Балканского полуострова. Возможно, это одно из первых обращений ученого к проблематике истории славянских и соседних с ними народов. До начала 1920-х гг. он также преподавал историю в средних учебных заведениях города13. Наряду с преподавательской работой он активно сотрудничал в различных научных организациях и обществах Одессы: был библиотекарем и членом правления одесского Библиографического общества, библиотекарем и членом Историко-филологического общества, правителем дел (секретарем) и заведующим музеем Одесского общества истории и древностей. В 1920 г. Антоний Васильевич стал помощником заведующего Одесским областным Архивным управлением, в следующем году - директором Одесской публичной библиотеки, а затем - Главной библиотеки Высшей школы (бывшей университетской)14.
Свою научную деятельность сам Флоровский делил на два периода, первый из которых назвал «одесским»15 и ограничил 1910-1922 гг. Именно в 1910 г. вышла первая научная работа молодого исследователя «Из истории Екатерининской законодательной комиссии 1767 г. Вопрос о крепостном праве», в основу которой было положено названное выше студенческое сочинение, расширенное и дополненное материалами после работы автора в архивах Москвы и Петербурга. В дальнейшем интерес к этой теме у Флоровского углубился. Его как исследователя привлек вопрос об участии в Комиссии представителей «отдельных социальных группировок России». В результате возникла объемистая (609 с.) книга «Состав законодательной комиссии 1767-1774 гг.», опубликованная в 1915 г. в Одессе. В книге использованы богатые архивные материалы. Именно ее Флоровский и защитил в качестве магистерской диссертации. В 1916 г. книга была удостоена Уваровской премии Академии наук, что являлось высоким признанием научных заслуг молодого ученого16.
В промежутке между этими двумя работами были опубликованы и другие исследования, в частности «Депутаты Войска Запорожского в Законода-
тельной комиссии 1767 г.» (Одесса, 1912) и «История текста "положения" о выборах депутатов в законодательную комиссию 1767 года» (Одесса, 1913). Как отмечал сам Флоровский, вспоминая начальный период своей «учено-литературной деятельности», его труды о Комиссии 1767 г. «признаны были "блестящими" в историографическом обзоре В. И. Пичеты»; они даже «были положены в основу одного из семинаров в Берлинском университете, который вел известный знаток русской истории проф. К. Штелин»17.
В те годы Флоровский обнаружил большой интерес к «явлениям социальной истории России нового времени», прежде всего, к вопросу о «русском крепостном праве в разных его проявлениях и с разных сторон его развития и ликвидации». Он намеревался продолжить изучение социальных отношений второй половины XVIII в.18. Однако ученого увлекли другие темы.
К столетию войны 1812 г. Флоровский опубликовал работу «Отечественная война и Новороссийский край» (Одесса, 1913), а в связи с юбилеем династии Романовых - «Император Александр I в изображении вел. кн. Николая Михайловича» (Одесса, 1913). В планы историка вторгается «краеведческая» тематика, у него возникает «мысль о желательности изучения истории русской колонизации Новороссийского края». Однако существовали серьезные препятствия для занятия наукой: во-первых, отвлекала преподавательская работа (дававшая основной заработок); во-вторых, в годы гражданской войны «общие условия не позволяли широко осуществить изучение архивных фондов в столичных архивах в виду все большей изоляции Одессы от северных центров страны». Поэтому историк был вынужден «сосредоточиться по преимуществу на изучении местного архивного материала по местной истории». В архиве генерал-губернатора, содержавшем документы по управлению Новороссией и Бессарабией, Флоровский изучал «судьбу крестьянской реформы 1861 г.» на юге России19. Результатом его исследований стала работа под названием «"Воля панская и воля мужицкая". Страница из истории. аграрных волнений в Новороссии. 1861-1863» (Одесса, 1921). В этой книге увлеченность ученого социальной проблематикой соединена с интересом к истории родного края.
На этом завершается первый период научной биографии А. В. Флоровского - период жизни и работы на родине, полный замыслов и цадежд, интересных исследовательских поисков и творческих удач. Окончание первого периода связано не с эволюцией взглядов ученого, а с резким изменением обстоятельств жизни.
В 1922 г., закончив бои на фронтах гражданской войны, советская власть усилила наступление на идеологическом «фронте». Кампании борьбы с инакомыслием способствовал декрет ВЦИК от 10 августа 1922 г. «Об административной высылке». Он предусматривал выдворение без суда и следствия не только политических деятелей, но и ученых, преподавателей выс-
шей школы и других представителей русской интеллигенции. Многие; не дожидаясь, когда им предложат покинуть страну, уезжали сами. Осенью 1922 г. началось массовое изгнание ученых и других специалистов из России. Волны вынужденной эмиграции шли в основном через Петроградский и Одесский порты20.
Не избежал этой печальной участи и А. В. Флоровский. В августе 1922 г. его фамилия оказалась в числе первых в списке лиц, высылаемых за границу из Одессы. В начале сентябре того же года, как сообщал сам ученый, по распоряжению властей он «должен был покинуть родину и перенести свою деятельность за ее пределы»21. Ученый лишь вскользь упоминает о пребывании в течение нескольких месяцев (сентябрь-декабрь 1922 г.) в Константинополе, Софии и Белграде22. Зато оживленная переписка осенью и зимой 1922-1923 гг. с товарищами по несчастью свидетельствует о трудностях жизни и трудоустройства за границей в первый период, когда мощная волна эмигрантов из России захлестнула многие европейские страны.
Вначале Флоровский оказался в Константинополе, являвшемся для многих эмигрантов перевалочным пунктом. Там действовала русская академическая группа, членом которой стал Антоний Васильевич. Но жить в Константинополе было трудно, а найти работу еще труднее/Некоторую материальную поддержку оказал ученому американский Красный Крест23. Вскоре Флоровский получил визу в Болгарию и приехал в Софию, где обосновались его родители и сестра. В то же время он интересовался возможностями устройства в Сербии, Германии, Франции, Англии. В Софии Флоровский не смог устроиться на работу и провел там, по собственному признанию, три с лишним месяца «без всякого дела и заработка»24. Но даже в таких обстоятельствах ученый не сидел сложа руки: «Научную работу я себе, конечно, и здесь нашел, изучая архивы русской оккупации Болгарии 1877-1878 г. и знакомясь с журналами за период войны и революции»25. В Белграде он также не нашел вакантных мест. ;
Сведения от русских коллег Флоровского, «бросивших якорь» в других странах, были неутешительными - везде существовали проблемы с трудоустройством и материальным обеспечением эмигрантов из России26. Мечта поскорее попасть в Западную Европу, желательно - в Париж, не осуществилась. В те годы самые благоприятные условия для жизни и работы русских ученых-эмигрантов сложились в Чехословакии, правительство которой и лично президент Т. Масарик оказывали различные виды поддержки эмигрантским научным учреждениям и отдельным ученым («русская акция»), В Праге образовался довольно мощный центр русской зарубежной науки. Туда в 1921 г. переехал из Софии брат Антония Васильевича, Георгий. При его содействии и самом горячем участии, которое приняли в судьбе А. В. Флоровского Н. П. Кондаков и Г. В. Вернадский28, хлопотавшие о его
устройстве на работу, ученый в начале 1923 г. обосновался в Праге29. Он полагал, что это - временное пристанище и продолжал стремиться во Францию, думая о «более устойчивом устройстве», но оказалось, что в Праге пройдет вся его дальнейшая жизнь3 .
С пребыванием в Праге А. В. Флоровский связывал второй, более продолжительный период своей жизни и научной деятельности Этот период охватывает 1923-1968 гг. Именно на него пришелся расцвет таланта историка.
Поселившись в Праге, Флоровский стал членом многих научных, учебных, общественных, культурных, просветительных организаций, связанных с кругами русской эмиграции, и активно в них сотрудничал. Там он вошел «в,состав Русской учебной коллегии, имевшей задачей содействовать образованию русских студентов в Чехословакии... и ряд лет состоял председателем (деканом) историко-филологического отделения названной коллегии»32, кроме того был действительным членом Русской академической группы в Чехословакии33. А. В. Флоровский был действительным членом общества Русского народного университета34, занимавшегося научной, педагогической и культурно-просветительной деятельностью. В университете он читал лекции и доклады, принимал участие в деятельности научно-исследовательского объединения университета35.
С. 1924 г. Флоровский - товарищ председателя, а в 1938-1940 гг. - председатель Русского исторического общества в Праге36, членов которого, по словам ученого, «объединяла мысль о согласной совместной охране лучших традиций русской исторической науки, о создании за границей прочного объединения всех русских историков для продолжения здесь работы по объективному познанию прошлого вообще, прошлого России в особенности». В РИО Флоровский выступал с докладами, принимал участие в издании «Записок» общества. Короткий период его председательства пришелся на первые годы Протектората, когда, как осторожно замечал историк, «общие обстоятельства жизни Праги вообще не благоприятствовали развитию сколько-нибудь живой деятельности Общества», «научные собрания были невозможны» и произошел «разрыв прежних связей русской Праги с иными средоточиями русских историков». Но даже в это время он был увлечен планами создания исторического журнала (которым, увы, не суждено было осуществиться). Флоровский хотел, чтобы журнал стал «литературным средоточием нашей свободной русской исторической науки», искал поддержки этому начинанию у коллег, договаривался о присылке ими статей37.
С 1925 г. Флоровский входил в руководящие органы Русского заграничного исторического архива и в течение длительного времени (1933-1945 гг.) являлся председателем его ученого совета38. Историк был членом Института им. Н. П. Кондакова, а в 1947 г. возглавил его39. Будучи фактически директором института, он с увлечением и заинтересованностью пытался возобно-
вить почти угасшую деятельность этой организации40, члены которой были рассеяны по всему свету. Флоровский старался «по мере своих сил и реальных возможностей удержать Институт на его традиционном ученом уровне...»41. Главной заботой ученого стало восстановление издания института-«АппаНеБ с!е ПтйЧШе Копс1акоу», прерванного после 11-го тома. В разные страны полетели письма историка коллегам с предложением участвовать в 12-м томе «Анналов», и многие с готовностью откликнулись на призыв42.
После окончания второй мировой войны Флоровскому, не замеченному в антисоветских действиях или выступлениях в годы эмиграции, в декабре 1946 г. было возвращено советское гражданство43. Он имел право вернуться на родину, но не воспользовался этой возможностью. Зато теперь он мог свободнее общаться (хотя бы заочно) со своими коллегами в СССР, и прежде всего с византинистами, с которыми он обсуждал проблемы, связанные с перспективами деятельности Кондаковского института. В 1947 г. он писал одному из зарубежных коллег, что «обратился в Академию наук СССР с предложением ближайшего контакта и согласования работы». Через год он сообщал тому же адресату, что между «планами института, в частности и планом издания Анналов, и движением византиноведения в СССР нет никакого расхождения, напротив, полное согласие. Возобновление издания наших Анналов отвечает интересам и желаниям академического центра СССР»44. В 1949 г. даже велись переговоры об «организационной связи Института с Академией наук СССР»45. Из-за этих переговоров откладывался выход очередного тома «Анналов». К сожалению, усилия Флоровского не увенчались успехом - в дальнейшем это издание так и не было возобновлено.
Наряду с русскими научными организациями Флоровский принимал участие в деятельности чехословацкого Славянского института46 в Праге, членом которого он был с 1929 г.47. В 1938 г. он подал руководству института, «объединяющего в своем составе всех специалистов по славянской истории в ЧСР (и вне ее)», развернутую записку, в которой изложил план создания при институте рабочего центра для выявления и регистрации материалов по истории славянских народов в архивах и рукописных собраниях Чехословакии48. Он поддерживал постоянные контакты со многими чехословацкими коллегами (как и с учеными других стран), о чем свидетельствует его переписка49.
А. В. Флоровский не замыкался в рамках пражского научного центра. Он работал в архивах и библиотеках других стран и, по его собственным словам, «принимал деятельное участие в съездах и конференциях по историческим наукам - трех съездах русских ученых за границей - в Праге (1923), Белграде (1928) и Софии (1930), двух международных конгрессах историков в 1933 г. (Варшава) и в 1938 г. (Цюрих), двух конгрессах по славяноведению - 1929, Прага и 1934, Варшава, конгрессах византинистов в
Риме (1936) и др.». Кроме того, с 1927 г. ученый состоял в правлении Федерации исторических обществ Восточной Европы и славянских стран и участвовал в конференциях Федерации в Варшаве (1927, 1933), Львове (1930), Праге (1932), Будапеште (1935), Цюрихе (1938). В качестве члена рабочей комиссии (при правлении Федерации) по подготовке словаря славянских древностей по проекту проф. Ф. Буяка50 «выработал при содействии ряда русских специалистов предварительный план русской части словаря»51.
Немало времени и сил Флоровский отдавал преподавательской работе. В Праге он читал лекции на Русском юридическом факультете, вел курс истории русской педагогики в Русском педагогическом институте им. Я. А. Коменского, в течение многих лет читал самые разные курсы по истории России для русскиххтудентов Карлова университета52, с 1933 г. (после смерти A. A. Кизеветтера) читал курс русской истории на философском факультете того же университета (за исключением нескольких лет во время второй мировой войны, когда университет был закрыт). В 1947 г. он был восстановлен на работе в университете, а в 1948 г. утвержден в должности ординарного профессора53. В Карловом университете он проработал до 1957 г., когда, по его собственным словам «закончил активную академическую деятельность» и вышел на пенсию.
В 1933 г. историк стал доктором философии - в западных странах эта научная степень являлась общегуманитарной; защитив диссертацию на заседании Русской академической группы в Праге, он получил степень доктора русской истории (1936), а в 1957 г. - доктора исторических наук (по чехословацким правилам) после защиты диссертации на историческом факультете Карлова университета54. .
A. В, Флоровский прожил в Праге 45 лет - большую часть жизни. Судя по его переписке, он был не из тех, кто горько сетовал на условия быта, размер зарплаты и т. п., но и для него чрезвычайно важным представлялось, в какой морально-психологической обстановке приходится работать. В Чехословакии эмигранты, по словам Флоровского, были «поставлены в условия особой охраны и покровительства, без полного, однако, привлечения их к работе местных университетов» и академии55. Преподавательская работа в русских эмигрантских учебных заведениях также не обеспечивала полной занятости и реализации научных замыслов.
B,отрыве от отечественных архивов и книгохранилищ, от собственных библиотек русские ученые (особенно - историки) старались максимально использовать библиотеки и архивы в местах пребывания и в других странах во время командировок или поездок за свой счет. По приезде в Прагу Флоровский лично убедился в том, что коллекции русских изданий и книг были «весьма скудны», в библиотеке Национального музея подбор русских книг «носил весьма случайный характер»56. И все же в Праге находились доста-
точно богатые книжные собрания Славянской библиотеки (туда вошли книжные коллекции В/О. Ключевского, Е. Ф. Шмурло, Самариных и многие другие «частные и общественные собрания, имевшиеся за границей России»)5 , библиотек Славянского института, Русского свободного университета, Русского заграничного исторического архива и др. «Кое-что и порою существенное, - отмечал Флоровский, - можно было найти в библиотеках некоторых университетских семинаров...». Эти книжные фонды, по признанию ученого, вскоре превратили Прагу «в город с богатейшими собраниями книг по истории России» 8. В связи с этим Флоровский «продолжил и даже расширил свои разыскания в области начальной русской истории», начатые на родине, хотя публикации преимущественно основывались на «ранее собранных архивных и иных материалах»59.
Вместе с тем Флоровский отлично понимал, что в новых условиях его научная работа должна быть «по необходимости иначе ориентирована», «с учетом местных условий», и предметом исследования будет уже «иной круг проблем»60. Ученый решил считать «свое пребывание за границей как бы вынужденной заграничной командировкой с научными целями» и использовать открывшиеся возможности для широкого изучения на местном материале русско-чешских взаимоотношений на протяжении веков. Ему удалось обнаружить немало материалов по истории русско-чешской торговли, об иезуитах, о пражском периоде деятельности Ф. Скорины61, в том числе интересные «данные о вторичном пребывании Фр. Скорины в Чехии в роли ученого садовода при королевском саду короля Фердинанда I»62. Исследования ученого в этой области завершились созданием двухтомного труда «Чехи и восточные славяне» (Прага, 1935-1947), в котором прослеживаются политические, экономические, культурные отношения между этими народами на протяжении Х-ХУШ вв. .
Некоторые сюжеты не вошли в книгу и «разрослись» до самостоятельных монографий, среди них: «Легенда о Чехе, Лехе и Русе в истории славянских изучений» (1929), «Ян Гус в русской оценке» (1935), «Чешские иезуиты на Руси» (1941), «Чешско-русские торговые связи в прошлом (XXVIII ст.)» (1954) и др. (три последние - на чешском языке). Предмет особого внимания Флоровского составляла эпоха Петра 1 - ей он посвятил несколько статей, документальных публикаций и книгу «Русско-австрийские отношения в эпоху Петра Великого» (1955). Исследуя чешские архивы, Флоровский обнаружил ценные материалы XIX в. Он опубликовал «Дневник графини Д. Ф. Фикельмон» (1959), «содержавший весьма интересные данные», по оценке ученого, о жизни петербургского общества в 1830-е гг. и об А. С. Пушкине64.
Флоровский прикладывал немало усилий для того, чтобы издания ученых-эмигрантов, истинных и полноправных представителей русской науки,
были зафиксированы и не растворились в мировой историографии. Он написал ряд статей об исторической литературе русских эмигрантов65, вошел в руководство организованного в Праге Комитета русской книги, имевшего целью систематическую регистрацию всей русской печатной продукции вне СССР. Флоровский принял активное участие в составлении обзора всех русских эмигрантских изданий до 1924 г. и в устройстве большой выставки русской зарубежной книги в Праге (1924). Впоследствии как член Федерации исторических обществ Восточной Европы и славянских стран ученый взял на себя труд составления систематических обзоров русской научной исторической продукции как вне пределов Советской России66, так и в СССР67 (что имело большое значение для ознакомления западноевропейской научной общественности с развитием исторической науки в Советском Союзе). Свой вклад в историю русской зарубежной науки Флоровский внес также очерками о деятельности русских историков-эмигрантов -
A. А. Кизеветтера68, Е. Ф. Шмурло69, Б. А. Евреинова70 и др.
Флоровский внимательно следил за развитием исторической науки на родине и в послевоенный период. Он установил и поддерживал контакты с советскими коллегами, о чем свидетельствует его переписка с историками
B. Т. Пашуто71, А. А. Зиминым72, П. А. Зайончковским73 и др. Связи с коллегами в СССР74 помогли Флоровскому расширить возможности публикации своих. материалов в советских научных изданиях («Труды Отдела древнерусской литературы Пушкинского Дома»75, «Археографический ежегодник»76, «Вопросы истории»77 и др.). В московском сборнике был опубликован и текст его доклада, подготовленного для Международного съезда славистов (1958)78.
А. В. Флоровского, который причислял себя к «жрецам» Клио79, можно, назвать плодовитым автором. Диапазон его научных работ весьма широк. До конца жизни он интенсивно работал, писал, хотя в 1964 г. тяжело болел и перенес операцию80. Обращает на себя внимание его научное кредо: «Как ученый - я всегда был, есмь и буду сторонником живой и активной исследовательской и издательской работы»81. Будучи уже в преклонных годах, он понимал, что возраст «требует покоя и тихих темпов работы», но подчиниться такому стилю жизни он, видимо, не мог. «Да, конечно, много пишу, -признавался ученый в одном из писем. - Многое у меня уже готово, но хо-, чется видеть это в печати по-русски»82. В другом письме он уточнял, что им «написано на несколько томов», но печатать эти материалы на русском языке за границей не просто83. Не все из научного наследия Флоровского опуб-, ликовано, часть не вышедших в свет материалов хранится в его архиве. Некоторые работы он, видимо, не успел довести до конца. Уже после его смерти в Праге вышла книга, которая является итогом многолетних исследований автора - «От Полтавы до Прута. Из истории русско-австрийских отно-
шений в 1709-1711 гг.» (1971). Но все известные нам труды историка - а их более ста - являются свидетельством разносторонних интересов и глубокого проникновения ученого в исследуемые им проблемы. Даже в нелегких условиях эмиграции он стремился к тому, чтобы его работы были хорошо фундированы. Активная научная, научно-организационная, преподавательская деятельность Флоровского в заграничный период его жизни позволяет сделать вывод о том, что он являлся одним из видных представителей русской зарубежной науки и, прежде всего, пражского научного и учебного центра.
Примечания
'Архив Российской академии наук (далее: АР АН). Ф. 1609. On. 1. Д. 245. JI. 2,4-5. 2Попруженко происходили из рода запорожских казаков. После разгрома Сечи «род Попруженко разделился - одна ветвь пошла по военной части... а другая - по духовной» (см.: Там же. JI. 6-7). 3АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 245. Л. 6-7, 12, 21. Во время второй мировой войны, когда русские в Европе находились под контролем германского Управления по делам русских эмигрантов, им требовалось доказать отсутствие в роду евреев, чтобы не закончить свои дни в печах концлагерей. Флоровскому, видимо, тоже пришлось это делать, о чем свидетельствует ответное письмо сестры, перечислявшей по его просьбе предков «из духовного звания» как свидетельство того, что «арийское происхождение (потомков. - Е. А.) несомненно и не требует доказательства» (Оп.2. Д. 459. Л. 161).
4 Дочь Мария умерла в раннем возрасте (1889-1891).
5 АРАН. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 463. Л. 11.
6См.-.Хоружий С. Россия, Евразия и отец Георгий Флоровский // Начала. 1991. № 3. С. 23-25. 'Подробнее см.: Блгйн Э. Жизнеописание отца Георгйя // Георгий Флоровский - священнослужитель, богослов, философ. М., 1995. С. 14. "АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 245. Л. 27,32. 'Там же. Д. 185. Л. 33.
10 Учившихся в Одесском университете будущий известный советский историк Н. Л. Рубинштейн вспоминал, что профессор обладал эрудицией, и его курсы были серьезнее, чем у профессора Е. П. Трифильева, читавшего «новую русскую историю» В то время, отмечал Рубинштейн, «остро вставали общественные и методологические вопросы», и у Флоровского «определенно возрастал интерес к социальной проблематике» (Рубинштейн Н. Л. О путях исторического исследования // История СССР. 1962. № 6. С. 90).
11 АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 185. Л. 33-34.
12См.: Пашуто В. Т. Русские историки-эмигранты в Европе. М., 1992. С. 240. "См.: АРАН. Ф. 1609. Историческая справка. Л. 2. 14 АРАН. Ф. .1609. On. I. Д. 185. Л. 34.
"Об одесском периоде жизни см. подробнее: ГапясВ. Русский историк-славист А. В. Флоровский// Дерибасовская-Ришельевская. Одесский альманах. Одесса, 2003. Вып. 15. С. 9-24.
"АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 185. Л. 37-38. "Там же. Л. 38. 18 Там же. Л. 36, 38. "Там же. Л. 38-39.
20Подробнее о подготовке и осуществлении высылки ученых из страны см.: Хоружий С. Философский пароход// Литературная газета. 9 мая 1990. № 19. С. 6. 21 АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 185. Л. 34.
"Там же.
"Там же. Оп. 2. Д. 412. Л. 1. "Там же. Д. 458. Л. 18. "Там же. Д. 62. Л. 1 об. .
26Там же. Д. 412. Л. 5; Д. 208. Л. 1; Д. 140. Л. 2, 8, 9; Д. 322. Л. 13-13 об.; Д. 298. Л. 1; Д. 317. Л. 2-2 об.; Д. 147. Л. .1-1 об.; Д. 177. Л. 1-1 об.; Д. 183. Л. 1.
"Кондаков Никодим Павлович (1844-1925), историк искусства,Профессор Новороссийского (с 1877), Петербургского (с 1888) университетов, академик Петербургской Академии наук (с 1898). Один из организаторов Русского археологического института в Константинополе (1895). В эмиграции профессор Софийского, затем Карлова университета в Праге. Автор многочисленных работ по истории культуры и искусства. После смерти ученого его ученики объединились в семинаре, преобразованном затем в Институт им. Н. П. Кондакова.
"Вернадский Георгий Владимирович (1887-1973), историк. До революции преподавал в Петербургском, Пермском и Таврическом университетах. В 1922-1927 гг. - профессор Русского юридического факультета в Праге, с 1927 г. жил в США и преподавал в Йельском университете. Почетный председатель американской ассоциации содействия славянским исследованиям. По своим взглядам был близок к евразийцам. Автор более 300 работ по истории России. 29 АРАН. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 171. Л. 1. 30Там же. Д. 62. Л. 2. "Там же. On. 1. Д. 185. Л. 36. "Там же. Л. 35, "Там же. Д. 260. Л. 7.
"С 1923 г. - Русский народный университет, с 1934 г. - Русский свободный университет, в 1942 г. переименован в Русскую ученую академию в Праге. .
33 АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 228. Л. 3; Д. 260. Л. 2,4,35.
^Подробнее см.: Аксенова Е. П. А В. Флоровскнй и Русское историческое общество в Праге // Rossica. Научные исследования по русистике, украинистике, белорусистике. [Прага], 1997. № 1. С. 77-82. "АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 258. Л. 9-10; Оп. 2. Д. 99. Л. 6-6 об.; Д. 104. Л. 5; Д. 171. Л. 26^27; Д. 364. Л. 4; Д. 372. Л. 24 об.; Д. 490. Л. 3, 5 об.-6,17 об.; и др. "Там же. On. 1. Д. 185. Л. 35-36; Д. 260. Л. 9. "Там же. Д. 185. Л. 36; Оп. 2. Д. 72. Л. 2,10.
"Подробнее см.: АксеноваЕ. П. Институт им. Н. П. Кондакова: попытки реанимации (по материалам архива А. В. Флоровского) // Славяноведение. 1993. № 4. С. 63-74.
41 АРАН. Ф; 1609. Оп. 2. Д. 72. Л. 10.
42 Там же. Д. 2. Л. 1-1 об.; Д. 4. Л. 1; Д. 14. Л. 1-1 об., 4; Д. 171. Л. 30, 32-34, 36; Д. 72. Л. 2-7; Д. 86. Л. 1; Д. 150. Л. 1; и др.
43 Там же. Д. 72. Л. 3.
44 Там же. Л. 2 об., 8. 43Тамже. Д. 14.Л.2.
46 Славянский институт, созданный в 1921 г. в Праге с целью развития научных связей со славянскими странами, существует и сейчас в составе Чешской Академии наук.
47 АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 185. Л. 35.
48Текст записки и комментарии к ней см.: Аксенова Е. П. Записка А. В. Флоровского 1938 г. «Славянскому институту в Праге» // Славяноведение. 2002. № 4. С. 65-67. 4®См.: Ф. 1609. Оп. 2. Д. 1,21,35, 66, 76,110,116,137,327,353,488 и др. мФранцишек Буяк (Bujak, 1875-1953), польский историк, экономист, социолог, профессор Краковского, Варшавского и Львовского университетов, основатель школы польских историков-экономистов. Академик (1922), автор более 400 работ по истории экономики Польши, историй Галиции и др.
"Ф. 1609. On. 1. Д. 185. JI. 36. В письмах к Ф. Буяку Флоровский сообщал, что составил словник «по доисторической археологии России», алфавитный «список по Подкарпатской Руси», делал замечания по русскому отделу, предлагал больше включить собственных имен (персоналий, среди которых Сергий Радонежский, Стефан Пермский и др.) и географических названий (О». 2. Д. 10).
"Назовем лишь некоторые нз ннх: «История России в XIX в. (Александр I, Николай I, Александр III)», «Социальная история России XVIII—XIX вв.», «Начало Московского государства», «Русско-польские отношения в XVIII—XIX вв.» н др. "Ф. 1609. Оп. 2. Д. 174. Л. 38 об., 40,43-43 об., 47,49 об.; Д. 86. Л. 5 об. "Там же. On. 1. Д. 185. Л. 35; Д. 228. Л. 1-2. "Там же. Д. 18. Л. 122.
иТамже. Д. 185. Л. 41^12. .
"В 1924 г. по распоряжению МИД Чехословакии была создана русская библиотека, комплектовавшая русские, украинские и белорусские издания. В 1927 г. комплектование расширено за счет литературы других славянских народов и библиотека переименована в Славянскую библиотеку, которая со временем превратилась в крупнейшее в Европе собрание славянской литературы. В настоящее время она действует при Национальной библиотеке. $8АРАН. Ф. 1609. On. 1. Д. 185. Л. 42. "Там же. Л. 36, 40. "Там же. Л. 36,42.
"Об этом подробнее см.: ФпороускхA. Scoriniana// 450 год беларускага кжгадрукавання. Míhck, 1968. С. 389-433.
"См.: FlorovskyA. Nové správy о pobytu Frantiäka Skoryny v Praze// Casopis Národniha Musea. Praha, 1936. T.CX.S. 11-19.
"Подробнее об исследовании Флоровским русско-чешских взаимоотношений см.: Лаптева Л. П. Русский историк-эмигрант А. В. Флоровский как исследователь чешско-русских связей // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1994. № 1. 64 Флоровский А. Пушкин на страницах дневника графини Д. Ф. Фикельмон// Slavia. 1959. S. 555-578.
"См. библиографию трудов Флоровского в кн.: ПашутоВ. Т. Русские историки-эмигранты в Европе. С. 179-182.
"La literature historique russe d'émigration. Compte-rendu 1921-1926 // Bulletin d'Information de la Société d'Ethnographie. 1928. T. 1/1/2. P. 81-121; The Work of Russian Emigres in History (19211927)// Slavic Review. 1928. Vol. XIX; La literature historique russe d'émigration. Compte-rendu 1927-1929 // Bulletin d'Information de la Société d'Ethnographie. 1930. T. II1/1/2. P. 25-79; Русская историческая наука в эмиграции (1920-1930) // Труды V съезда русских академических организаций за границей. София, 1931. Ч. 1. С. 467-484.
67La literature historique soviétique-russe. Compte-rendu, 1921-1931 // Bulletin d'Information de la Société d'Ethnographie. 1935. T. Vl-Vll; Historical Studies in Soviet Russia// Slavic Review. 1935. Jan. Vol. Xlll. N 38. P. 457^69.
68Памяти А. А. Кизеветгера// Записки Русского научного института в Белграде. 1934. Вып. И. С. 1-15; А. А. Кизеветгер (Биографический очерк) // Записки Русского исторического общества. 1937. Т. 3. С. 165-207.
"Evgenij Francevií Smurlo //Zeitschrift für osteuropäische Geschichte. 1934. Bd 8. S. 536-552. 70Борис Алексеевич Евреинов (28.X1.1888-29.X.1933). Некролог// Roienka Slovanského Ústavu. Praha, 1935. Sv. V-VII (1932-1934). S. 320-325.
71 См.: Пашуто В. Т. Русские историки-эмигранты в Европе. С. 365-370.
72 АР АН. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 234. "Там же. Д. 34.
74 По некоторым данным, А. В. Флоровский посетил Москву, Ленинград, Минск, где встречался с советскими учеными (см.: Галяс В. Русский историк-славист А. В. Флоровский. С. 23). В письмах К. В. Флоровской к брату сообщается о направлении ему вызова для посещения СССР в 1960 г., но по всей вероятности, он им не воспользовался (АРАН. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 460. Л. 97, 104,125 об.). Как вспоминает Л. П. Лаптева, Флоровский побывал в Москве в 1965 г. 73 См., например, статьи: Собрание рукописей А. Д. Григорьева в Славянской библиотеке в Праге// ТОДРЛ. 1960. Т. 16. С. 555-578; Первый русский печатный букварь для иностранцев 1690 г. //ТОДРЛ. 1961. Т. 17. С. 482^94.
76Из материалов по истории России эпохи Петра 1 в чешских архивах// Археографический ежегодник за 1967 г. М., 1969. С. 236-241. .
77 По свидетельству самого Флоровского, в журнале был опубликован автореферат на его книгу (АРАН. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 102. Л. 8). См.: Флоровский А. В. Чехи и восточные славяне в X-XV111 вв. // Вопросы истории. 1947. № 8. С. 66-73.
"Чешские струи в истории русского литературного развития// Славянская филология. Сб. статей. IV международный съезд славистов. М., 1958. С. 211-251. 79 АРАН. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 102. Л. 1 об.
80См.: Пашуто В. Т. Русские историки-эмигранты в Европе. С. 367.
81 АРАН. Ф. 1609. Оп. 2. Д. 110. Л. 2.
82 Там же. Д. 16. Л. 1 об.
83 Там же. Д. 86. Л. 5 об.
