CC BY
76
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2008. № 3
ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ
И.А. Казанская
К НАУЧНОМУ ПОНИМАНИЮ ФЕНОМЕНА ИНТЕРНЕТА
Определение и способ изучения Интернета, то, с какой стороны исследователь «смотрит» на феномен Всемирной паутины, во многом зависит от общей концептуальной установки исследователя относительно типа общественного устройства современности, от того, как он понимает современное общество. Здесь сложились свои традиции и направления. Они достаточно четко разграничены. Критерием выделения служит именно общая установка исследователя относительно типа современного общества.
Однозначным поворотным пунктом в изучении этой проблемы является постулирование постиндустриального этапа общественного развития в ставшей классической работе Д. Белла1. Но термин «постиндустриальный» во многом является определением «от противного», он отличает современное и грядущее общество от индустриального, но не всегда описывает собственные характеристики этого нового общественного устройства. Конкретизируя приставку «пост», появлялись самые разнообразные концепции и видения. Можно выделить четыре базовых направления в понимании и изучении феномена Интернета в зависимости от понимания исследователями современности.
1. В первую группу входят все подходы, обозначаемые самими авторами как социальные прогнозы. Эти теории были сформулированы в 60—70-е гг. XX в. в попытке предсказать будущее общественное устройство. В рамках этих подходов выделяются признаки, которые с точки зрения авторов будут являться определяющими в недалеком будущем. Технотронное общество, общество знаний, информационное общество — основные концепты первой группы. Сегодня критика этих подходов вполне сопоставима по своему объему с самими теоретическими построениями авторов данных теорий. Тем не менее на основе подобных концептов сформировалось понимание Интернета как информационного хранилища, мирового разума и технологического фрон-тира. Представители этого подхода впервые стали рассматривать Интернет как новый социальный объект.
2. Вторая группа включает подходы, связанные с постулированием изменившейся, а именно сетевой природы современного общества. Это научное открытие, сделанное М. Кастельсом, изменило направленность мысли исследователей. После его работ о сетевой природе современного общества основной акцент в исследованиях стал делаться не на том, какое общество предположительно будет, а на том, какое общество уже есть, как изменяются его институты, преобразуясь в Сети, и какие изменения происходят в связи с этим в социальном устройстве. На основе этого подхода Интернет определяется через его коммуникационные свойства: Интернет делает возможными сетевые связи любой степени сложности, в этом заключается его существенная черта.
3. Третий подход основан на теориях виртуальности и прежде всего виртуального общества. В центр рассмотрения помещаются образы вещей, анализируется, как и зачем они создаются. В рамках этого подхода Интернет — виртуальный образ мира. Внимание направлено именно на процесс и способ порождения образов, на виртуализацию.
4. В четвертую группу входят подходы, основанные на использовании постмодернистских концептов понимания современного общества. С этой точки зрения Интернет — это многое, это разное, Интернет можно понять лишь через яркие образы и метафоры. Эти подходы отличает образность, многозначность, лиричность, неконкретность. Однако в современной социальной философии постмодернизм признается как полноценный подход и метод.
Целью данной статьи является характеристика этих четырех групп в изучении Интернета, анализ основных идей представителей обозначенных подходов. Это представляется необходимым условием для выводов о применимости существующих теорий, об их плюсах и минусах в понимании феномена Интернета. На основании подобного анализа в данной статье предлагается теоретическая «рамка» для определения места и роли Интернета в современном обществе — генетическо-функциональный подход, позволяющий применить достижения других подходов, но одновременно увидеть феномен Интернета в его целостности.
Генетическо-функциональный подход основывается на теории сверхобщества (глобализирующегося общества) как социального объекта нового типа, ранее не существовавшего. Речь не идет об оценочных характеристиках такого общества: глобализирующееся общество — факт, реальная тенденция, которой нет альтернативы в настоящее время, равно как нет и социальных предпосылок для возникновения такой альтернативы. В данном контексте Интер-
нет рассматривается как неотъемлемое качество глобализирующегося общества, непременная его черта.
Интернет выполняет целый ряд социальных функций в глобализирующемся обществе. Эти функции не являются чем-то неизвестным, неоткрытым. Практически все они сформулированы в рассмотренных нами подходах. В рамках предлагаемого в этой статье генетическо-функционального подхода Интернет — то средство, которое делает возможным глобализацию информации, коммуникации, образов, действий, истории. Можно утверждать, что Интернет прочно встроен в глобализирующееся общество, без такого средства, как Интернет, глобализация была бы невозможна.
Информационное общество.
Интернет как хранилище информации
Термин «информационное общество» был введен Ф. Махлупом и Т. Умесао в начале 60-х гг. XX в. фактически одновременно в США и Японии. В 1969 г. Агентство экономического планирования (Economie Planning Agency (ЕРА)) представило доклад «Японское информационное общество: темы и подходы» (Japon's Information Society: Thèmes and Visions). Согласно этому докладу, процесс компьютеризации в информационном обществе даст людям доступ к надежным источникам информации, избавит их от рутинной работы, обеспечит высокий уровень автоматизации производства. При этом изменится и само производство: продукт его станет более «информационно емким», что означает увеличение доли инноваций, дизайна и маркетинга в его стоимости: «...производство информационного продукта, а не продукта материального будет движущей силой образования и развития общества»2.
В 70—90-е гг. наибольший вклад в развитие теории информационного общества как модификации концепций постиндустриального общества внесли Д. Белл, М. Порат, И. Масуца, Э. Тоф-флер, Т. Стоуньер, Р. Катц, П. Дракер и др.3 В той или иной мере она получила поддержку со стороны тех исследователей, которые акцентировали внимание не столько на прогрессе собственно информационных технологий, сколько на становлении технологического, или технотронного общества, или же определяли современный социум исходя из возросшей и постоянно возрастающей роли знаний.
Э. Тоффлер4, например, перечислял такие черты новой предполагаемой формации, как демассивизация и деиерархизация общества и культуры, деконцентрация производства и населения, резкий рост информационного обмена, сближение производства и потребления, полицентричные, самоуправленческие политиче-
ские системы, экологическая реконструкция экономики и вынос опасных производств за пределы Земли, индивидуализация личности при сохранении солидарных отношений между людьми, которым «нечего делить», космополитизация и др. В своей работе «Метаморфозы власти»5 Э. Тоффлер определял информационное общество как общество, в котором сфера знания играет решающую роль в общественном развитии.
В книге Д. Белла «Социальные рамки информационного общества» был представлен свой вариант конвергенции идей постиндустриализма и информационного общества6. По Д. Беллу, информационное общество — это и есть постиндустриальное общество, основу определения социальной структуры которого составляет информация. Информационное общество, в трактовке Д. Белла, обладает всеми основными характеристиками постиндустриального общества (экономика услуг, определяющая роль теоретического знания, ориентированность в будущее и обусловленное ею управление технологиями, развитие новых интеллектуальных технологий)7.
В этот период делались попытки более подробно и конкретно обрисовать будущее информационное общество. Э. Тоффлер говорил о торжестве индивидуальной деятельности на дому — новой форме рабочей деятельности в рамках общей структуры информационного общества8; Дж. Пелтон выдвигал проект «глобальной электронной цивилизации»9 и т.п. Политические и социальные изменения в этом контексте рассматривались как непосредственный результат информационной революции. Подчеркивалось, что от распространения компьютерной техники напрямую зависит развитие демократии.
Сторонниками подобной версии теории информационного общества Интернет понимался и понимается как «единое информационное пространство»10. Вице-президент РАЕН, профессор С.П. Капица определил информационное пространство как материализацию ноосферы, что переносит многие аспекты этого явления из области технической в область социальную11. Одна из теорий, предложенная Р.Ф. Абдеевым12, вообще представляла эволюцию информационной структуры человеческой цивилизации в виде сужающейся спирали с переменным шагом, построенной в трехмерном пространстве, в координатах информации и с введением параметров времени и прогресса. В условиях становления информационного общества, по мысли Р.Ф. Абдеева, содержанием всех отношений между людьми по поводу воспроизводства общественной жизни является информационное взаимодействие, обмен информацией, ее накопление, производство, анализ, отбор и потребление.
Классик теории цифровой цивилизации — Д. Тапскотт сделал ряд справедливых замечаний об информационном обществе: «...мы наблюдаем некоторые его внешние проявления, но не представляем, чем оно является на самом деле. Соединяя наличествующие фрагменты теории и разрозненные эмпирические данные с фактами изменения социальных отношений, мы пытаемся составить картину грядущей цифровой эры. И под эту гипотетическую картину подгадываем правовую базу, систему образования, духовные ценности. Стремимся подогнать всю систему функционирования социума под нечто умозрительное, приблизительно угадываемое по опыту прошлых информационных революций»13.
Видимо, недостатки названных теорий обусловлены тем, что все они являются социальными прогнозами. Авторы этих теорий описывают желаемое общество, некий образ, идею, как если бы идеи действительно правили миром. По сути, речь идет о своеобразном финализме: строится образ грядущего, который затем используется для объяснения настоящего. В качестве элементов анализа действительности в этих теориях присутствуют достаточно простые наблюдения:
— роль информационных технологий возрастает;
— роль знания возрастает;
— роль технологий и технологического развития возрастает;
— происходят какие-то изменения в общественном устройстве в целом.
Далее делается довольно субъективное предположение о том, что это за изменения и к чему они приведут, по мнению автора, в дальнейшем. Информация, знания и технологии полагаются определяющими, системообразующими объектами нового типа общественного устройства, но такая позиция не фундируется с помощью социальных исследований и носит характер произвольной интерпретации происходящего.
Сетевое общество. Интернет как универсальный посредник коммуникации, сетевых связей
Существенным этапом в преодолении подобной ситуации, сложившейся в исследованиях происходящих общественных изменений, стали работы М. Кастельса. Он выступил с обоснованной критикой теорий «информационного общества» (information society) и выдвинул собственную концепцию «информационального общества» (informational society)14. По мнению Кастельса, информация и обмен информацией сопровождали всю историю человечества. Информация важна для любого общества на любом этапе развития. Но в наступающем «информациональном обществе» ге-
нерирование, обработка и передача информации становятся фундаментальными источниками производительности и власти: «Поэтому следует отбросить понятие "информационное общество" в силу его неспецифичности и путаности, — писал Кастельс. — То, что действительно является новым в современную эпоху — это новые сети информационных технологий. Они представляют собою более серьезные изменения, чем технологии, связанные с индустриальной революцией или информационной революцией. Более того, мы находимся в самом начале технологической революции, и по мере того как Интернет становится универсальным инструментом интерактивной коммуникации, мы сдвигаемся от компьютероцентрированной технологии к диффузным сетевым технологиям и, что еще более важно, дав волю биологической революции, создаем возможность для манипулирования живыми организмами и даже воссоздания их»15.
Выдвигая концепцию сетевого общества, Кастельс отмечал, что ядром такого общества является не информация как таковая, а «сетевая логика базисной структуры» общества16, придающая распространяемой информации особые качества и функции, системно преобразующие все основные сферы жизнедеятельности людей — от экономики и политики до образования и культуры. По мнению Кастельса, появляется и новая «организационная логика» перехода от массового производства к более гибким формам, выражающим индивидуализированные запросы потребителей информациональной/глобальной экономики, которая «трансформирует сигналы в товары посредством обработки информации».
Сеть — это множество взаимосвязанных точек. В качестве точек сети могут выступать любые социальные объекты (люди и их объединения, в том числе государство). Сети имеют преимущество перед традиционными иерархически организованными морфологическими связями: они мобильнее, чем иерархии, более подходят для адекватной обработки информационных потоков. Это и выводит сетевые принципы организации на первый план, ведь в современном мире, по известному выражению М. Кастельса, власть потоков информации преобладает над потоками власти.
А. Неклесса17 рассматривает следующие свойства сетей: неформальность, мобильность, дискретность. М. Чучкевич18 выделяет независимость членов сети (свобода выбора задач, ответственность за них); множественность лидеров (лидер — носитель ресурса, актуального для работы сети, готовый использовать его на благо сети, а не только в личных интересах); объединяющая цель (индивидуальный интерес каждого члена сети, недостижимый вне сети); добровольность связей (делает возможным гибкое изменение структуры и состава сети, быстрое изменение объема ресурсов
в сети); множественность уровней взаимодействия (каждый может взаимодействовать с каждым напрямую).
Концепция сетевого общества получила широкое развитие. В частности, ее принципы применяются на практике в работе государственных учреждений таких стран, как США, Англия, Франция, Финляндия. В работе "Networks and Netware"19 Д. Ронфельдт и Дж. Аркилла делают вывод об успешности сетевых форм организации и об активном использовании таких форм организации как террористами и преступными организациями, так и активистами гражданского общества, общественными организациями. Авторы выделяют пять уровней анализа любой сетевой организации: технологический, социальный, нарративный, организационный и доктринальный. Ронфельдт и Аркилла настоятельно рекомендуют государствам самим становиться сетями, организовывать государственные службы сетевым образом в целях более эффективного управления и успешной борьбы с терроризмом.
В результате такого сетевого подхода произошел сдвиг и в понимании феномена Интернета: Интернет стал описываться не только как глобальное информационное хранилище, но и как глобальное средство связи, универсальный посредник сетевого общества.
Информация, как подчеркивает в этой связи отечественный исследователь Д. Иванов, не всегда знание, но всегда коммуникация {media), которая часто подразумевается под тем, что мы называем информацией20. И. Шадрин21 утверждает, что развитие новых информационных технологий и прежде всего Интернета приводит к росту «плотности» межличностных и межгрупповых коммуникаций и, что еще более важно, создает возможность изменения направлений потока этих коммуникаций, трансформируя таким образом социальную структуру общества.
Итак, сначала в центре рассмотрения стоял такой объект, как информация, и Интернет мыслился как огромное хранилище информации. Благодаря концепции сетевого общества центр внимания расширился (или сместился) на медиа, коммуникацию и коммуникационные каналы, иначе — на сетевые связи. Стало понятно, что накопление информации самой по себе не дает каких-либо значимых преимуществ. Имеет смысл лишь информация, участвующая в коммуникации. Интернет стали осмысливать как универсальное коммуникационное средство. Слово «сети» приобрело помимо технического социальный смысл.
Тем не менее этого еще недостаточно для утверждения, что Интернет — провозвестник коммуникационного общества. Интернет оказался не только информацией, не только средством коммуникации, но одновременно стал и виртуальной средой ком-
муникации, средой, в которой становятся видимыми процессы виртуализации, происходящие в обществе.
Виртуальное общество. Интернет как виртуальная среда
Первыми понятие виртуализации применили к анализу общества А. Бюль и М. Паэтау в Германии, А. Крекер и М. Вэйнс-тейн в Канаде и Д. Иванов в России.
А. Крекер и М. Вэйнстейн22 называли виртуализацией новый тип отчуждения — отчуждение человека от собственной плоти в процессе пользования компьютерами и превращение ее в потоки электронной информации, подпитывающие виртуальный капитал. «Обсуждаемые авторы (А. Крекер и М. Вэйнстейн. — И.К.) — переходные фигуры от научной фантастики к изучению будущего, — писал А. Бюль. — Их литературные труды — научные мысленные эксперименты, понимающие будущее как сферу целенаправленного вмешательства»23. А. Бюль называл виртуализацией24 технический процесс создания виртуального общества как «параллельно» существующего с реальным обществом.
Модель «виртуализации социального» М. Паэтау25 была основана на теории, согласно которой общество — это система коммуникаций. Общество использует новые формы коммуникации для воспроизводства, и эти новые формы начинают обратно влиять на общество, вносят вклад в производство социальности. Виртуальность здесь — неизбежный социальный эффект распространения новых коммуникационных технологий.
Как конкретно это происходит? Универсальное коммуникационное средство — Интернет — выступает средой, в которой задей-ствуются механизмы виртуализации. В статье И. Семенова26 рассматриваются такие механизмы этого процесса: воображение; вербальное конструирование; построение многомерной идентичности.
Д. Иванов утверждал в своей работе27, что виртуальная реальность стала возможной с приходом эпохи Постмодерна: «Сущность человека отчуждается уже не в социальную, а в виртуальную реальность. <...> Человек эпохи Модерна, застающий себя в социальной реальности, воспринимает ее всерьез, как естественную данность, в которой приходится жить. Человек эпохи Постмодерна, погруженный в виртуальную реальность, увлеченно "живет" в ней, сознавая ее условность, управляемость ее параметров и возможность выхода из нее. Перспектива того, что отношения между людьми примут форму отношений между образами, и есть перспектива виртуализации общества. В этой перспективе появляется возможность трактовать общественные изменения, различая старый и новый типы социальной организации с помощью дихотомии "реальное/виртуальное"»28.
Связь виртуализации с новой эпохой у Д. Иванова созвучна представлениям Ж.-Ж. Бодрийяра, который применил к социальным явлениям представление о симулякре — «видимости», «подобии». В книге «Символический обмен и смерть»29 Бодрийяр предложил историческую схему «трех порядков» симулякров, сменяющих друг друга в новоевропейской цивилизации от Возрождения до наших дней: «подделка — производство — симуляция». Вторичное становится первичным и единственным в наши дни, в эпоху Постмодерна.
Впрочем, слово «виртуальный» обозначает «выполняющий функции чего-то, чем на самом деле не является, при этом с точки зрения человека от этого чего-то не отличающийся» (от англ. virtual — похожий, неотличимый). На самом деле, в настоящее время реальное пространство как место воспроизводства общества, скорее, не замещается, а продолжается и расширяется посредством интернет-технологий. Уже никто не станет называть интернет-торговлю ненастоящей торговлей, интернет-деньги — фикцией, интернет-новости — выдумкой, любой интернет-проект — мыльным пузырем. В то же время в «реальной» (здесь — не связанной с компьютером) жизни происходит расцвет показных, виртуальных, имитационных форм, например, имитация подъема, возрождения, освобождения страны (Грузия, Украина, Ирак), подкрепляемая всенародными праздниками и международным ликованием на фоне реального разрушения промышленности, инфраструктур, гибели людей в войне, потери страной политической самостоятельности. Виртуализация действительно является аспектом современного общества и связана с развитием информационных технологий не напрямую. Так, многие события происходят именно в виртуальности, являются симуляциями. В то же время многие события в виртуальной среде Интернета не являются симуляциями, происходят в действительности.
Итак, с развитием идей виртуализации взгляд на феномен Интернета еще более расширился: этот социальный феномен важно рассматривать не как информацию, не как сетевые связи, в которые она включена, а как саму виртуальную среду, medium, где сетевые связи стали очевидны, широкодоступны. Опосредованная интернет-технологиями виртуализация действительно вносит вклад в воспроизводство и трансформацию социальности. Исследуя Интернет, можно обнаружить и симуляцию, и продолжение действительности, и совершенно новую, ранее не существовавшую действительность.
Постмодернистское общество.
Определение Интернета через аналогии и метафоры
Следующим шагом в этой цепочке концепций — информационное — сетевое — виртуальное общество — стал постмодернистский подход к современному обществу. Постмодернистский подход постулирует многообразие черт и свойств непонятного общественного устройства, реализацию принципа anything goes, принципиальную невозможность (в силу чрезмерной сложности) построить адекватную действительности социальную теорию. «Постмодернизм есть выражение опыта тотальной неудачи модернистского "проекта" Новой и Новейшей истории»30, — обоснованно заметил Ю.Н. Давыдов.
На смену концепции индустриального общества в свое время пришла отграничивающая концепция постиндустриального общества. Она «обросла» со временем конкретными концептами информационного, сетевого, виртуального общества. Но все эти концепты вместе взятые помещаются исследователями обычно в контекст постмодернизма — снова отграничивающей концепции, определяющей тип общественного устройства через противопоставление с эпохой Модерна. Эта неопределенность не могла не сказаться на подходах к пониманию феномена Интернета.
М. Минаков предупреждает о вызовах непонимания в ситуации переплетенности культур и перечисляет приводящие к такому положению дел факторы: (1) объединение культурных пространств в единое пространство коммуникации между культурами; (2) постоянное развитие информационно-коммуникационных сетей и как следствие (3) гомогенизация времени культур31.
Несмотря на это, В. Емелин предлагает радикальное решение проблемы постмодерна, «замыкая» постмодернизм обратно на информационное общество, предлагая «понимание постмодернизма как специфического мировоззрения информационного общества, а не как расплывчатой конгломерации эклектичных концепций»32.
Как определяют Интернет представители постмодернистского подхода? В основном используются методы аналогий и метафор. Интернет сравнивается с радио, железными дорогами и др. Среди используемых метафор — «электронный фронтир»33, «киберпрос-транство»34, «электронная агора»35 и многие другие. В интересной работе Д.Н. Пескова36 указывается, что все эти метафоры не выдерживают никакой критики и не позволяют понять происходящие процессы. Одновременно исследователь тем не менее определяет в качестве самого подходящего для исследования Интернета теоретического базиса другие концепты постмодернизма. Среди прочих называются концепты ризомы Ф. Гваттари, спектакля
Р. Барта, паратемы М. Фуко, интертекстуальности Ю. Кристе-вой37, а также концепт Ж. Делёза и Ф. Гваттари — номадология «тысячи поверхностей», идея индивидуальной и общественной шизофрении, «хаосмос» (Дж. Джойс) и «хаодиссея» (Ж. Делёз). С моей точки зрения, метафора агоры недалеко отстоит от концепта ризомы в своем отношении к пониманию феномена Интернета, равно как и идея постоянного технологического фронтира от паратемы Фуко в этом же отношении. Во всех постмодернистских концептах предполагается образный, живой подход, нарочитая неопределенность ценностей, оснований, игра смыслов. Так что можно согласиться с тезисом Д.Н. Пескова об отсутствии адекватного смыслового запаса для описания новых процессов и необходимости конструирования принципиально иного терминологического строя, и, в более широком смысле, научного языка Интернета38.
Однако первоначальный тезис (о соответствии представлений исследователя о современном общественном устройстве представлениям о феномене Интернета) подтверждается и в этом случае. Действительно, если исследователь рассматривает современное общество как общество постмодерна, то логичным будет и феномен Интернета рассматривать именно с этой точки зрения.
Глобализирующееся общество. Генетическо-функциональный подход к пониманию феномена Интернета
Логика данной статьи ставит автора перед необходимостью сформулировать, какого взгляда на современное общественное устройство придерживается он сам, с какой точки зрения рассматривает феномен Интернета. Изучение Интернета должно быть помещено в контекст трансформации моделей социальности.
Предлагаемый мною подход к исследованию феномена Интернета можно назвать генетическо-функциональным. Генетическим — из-за того, что Интернет, с моей точки зрения, генетически «встроен» в современное общество, является его непременной чертой и свойством. Чтобы пояснить этот тезис, нам потребуется обрисовать основные черты современного общества, объединив выводы общей теории социальных объектов с уже рассмотренными основными концепциями, а также с концепцией глобализации. В подробном виде теория социальных объектов проработана у A.A. Зиновьева39.
Общая теория социальных объектов позволит восстановить генезис такого социального объекта, как современное общество, провести ту логическую работу, отсутствие которой в ставших классическими текстах приводит к путанице словоупотреблений и
размытости представлений. Говоря о социальных объектах вообще, мы имеем в виду эмпирические объекты — людей и их объединения.
Человек является исходным социальным объектом. При рассмотрении человека как социального объекта мы отвлечемся от его биологических свойств, как органических, так и психических (т.е. нас не интересует, почему один человек стал поэтом, а другой — торговцем, нас интересует сам факт наличия разных социальных позиций, которые занимают люди). Э. Дюркгейм40 выделял специфику собственно социального метода применительно к анализу действительности: есть социальные факты, включающие в себя все, что находится вне индивида.
Люди как социальные объекты обладают сознанием, способны к коммуникации (обмену информацией) посредством знаковых систем (языков), совершают социальные действия. Совокупность всех действий человека составляет его поведение, включающее в себя как сознательные (имеющие перед их совершением определенную цель), так и несознательные действия. Люди способны создавать и накапливать материальную культуру (независимо от данного природой), получать и сохранять результаты познания мира. Люди как социальные объекты самоорганизуются, образуя социальные объединения. На самом начальном уровне это объединения, необходимые для выживания: семья, деловые коллективы. На следующем уровне это объединения по месту жительства, по интересам, профессиональные объединения, разного рода сообщества, с которыми человек себя идентифицирует. Применяя понятие П. Бурдье41, это габитус человека.
Качественно новый уровень социальных объединений — общества, государства. Общество представляет собой долговременное объединение большого числа людей и их объединений, проживающих на определенной территории. Помимо этого общество самоорганизуется, выделяет собственный орган управления и решает задачи по обеспечению собственной безопасности, функционирования и развития. Общество является достаточно устойчивым образованием, чтобы в нем выделились, оформились и закрепились отдельные сферы: государственная власть и право, хозяйство и экономика, культура, религия и идеология.
Следующий шаг — цивилизации. Цивилизации — объединения гораздо более сложные, чем общества. А. Тойнби42 рассматривал цивилизацию как особый социокультурный феномен, ограниченный определенными пространственно-временными рамками, основу которого составляет религия и четко выраженные параметры технологического развития. В рамках цивилизации может быть несколько обществ, а отдельное общество может на-
ходиться иод влиянием нескольких цивилизаций. Западноевропейский мир, американский мир, русский мир, арабский мир, китайский мир, индуистский мир — вот примеры цивилизаций. Цивилизации всегда имеют локальный (привязанный к определенному месту и времени) характер. Цивилизации существуют наряду с обществами, не отрицают обществ.
Следующий, качественно новый уровень социальных объединений — сверхобщество43. В рамках западноевропейского мира (носящей локальный характер цивилизации) в XX в. выделилось два социальных объединения, которые стали претендовать на роль глобальных, общемировых. В этом их кардинальное отличие от цивилизаций. Это сложившееся в России после революции 1917 г., но затем распространившееся на многие страны мира коммунистическое общество и сложившееся в качестве противовеса русскому коммунизму после Второй мировой войны глобальное западное общество. После распада СССР глобальное западное общество стало единственным социальным объединением этого рода, претендующим на глобальный, всеобщий характер. Сверхобщество появилось и существует наряду с цивилизациями и обществами, не отрицает обществ и цивилизаций.
Надо указать, что Интернет исторически возник в недрах проекта A RPA (Advanced Research Projects Agency), созданного в качестве американского ответа запуску первого спутника в СССР. ARPA разработала свой спутник, начала всесторонне поддерживать научные разработки в американских университетах и сформировала ARPANET — сеть, связывающую академические центры между собой. Эта сеть и стала прародительницей Интернета. Интернет возник не в СССР, не в Китае, не в арабских странах, а именно в зарождающемся сверхобществе западного типа (далее — просто «сверхобщество», поскольку другого глобального общества на настоящий момент не существует). Возникнув одновременно с зарождающимся сверхобществом, Интернет сопровождает его распространение и развитие по всему миру. Имеет смысл предположить, что Интернет является одной из важнейших характеристик сверхобщества, тем качеством, без которого оно невозможно.
Вслед за А. Зиновьевым я считаю возможным утверждать, что именно процессы возникновения и развития социального объекта нового типа — сверхобщества — послужили основой рассмотренных моделей постиндустриального общества, сверхиндустриального общества, информационного общества, сетевого общества, виртуального общества. Более подробно и конкретно эти процессы рассматриваются в концепциях глобализации. Данные концепции отчасти противостоят постмодернистскому подходу, вносят в понимание происходящих общественных изменений некоторую
определенность, направленность, ясность. Понятием «глобализация» обозначается широкий спектр событий и тенденций: скачкообразный рост числа и влияния международных организаций, ослабление суверенитета национальных государств; появление и развитие транснациональных корпораций, рост международной торговли; интенсивные массовые миграции; создание планетарных СМИ и экспансия западной культуры во все регионы мира и т.д.
Одна из развитых концепций глобализации — теория «мир-система» И. Уоллерстайна44. Согласно Уоллерстайну, генезис капитализма, начавшийся в XVI в., его последующее существование в качестве мировой системы предполагает наличие развитого ядра, промежуточных зон более низкого уровня развития и подчиненных эксплуатируемых зон, в которых усиливаются авторитарные тенденции в сфере политического устройства и рабские и крепостнические формы в экономике.
В середине 1960—1970-х гг. такие авторы, как В. Мур45, Дж. Неттл, Р. Робертсон46 и Бартон47, разрабатывали понятие мирового общества. Постепенно термин «мировое» превращался в «международное», «интернациональное», наконец, «глобальное». В середине 1960-х гг. В. Мур ввел в оборот термин «глобальная социология»48, а М. Маклюэн — термин «глобальная деревня»49. В 1990 г. вышел сборник статей «Глобальная культура»50, и с этого времени было написано множество монографий о глобализации (например, Л. Склэр51, Р. Робертсон52, О. Ианни53, М. Уотерс54, А. Аппадураи55, У. Бек56). Концепция глобализации не осталась лишь на уровне рассуждений и дебатов. Представление о глобализации становится основой принятия решений на государственном уровне и уровне международных институтов относительно многих аспектов жизни обществ. Политики вестерни-зации, модернизации всех логически возможных типов57, демократизации являются последствием принятия в качестве ценностей утверждений, вытекающих из концепции глобализации.
Глобализацию можно уподобить мировому коммунистическому движению времен Третьего интернационала. Это сознательная политика возникающего сверхобщества, вытекающая из его потребностей и перспектив. Эта политика вызывает к жизни ответную идеологию и движение антиглобализма. Сторонниками антиглобализма широко исследованы те негативные последствия, к которым приводит политика глобализации. Противостояние глобализации и антиглобализма позволяет по-новому взглянуть на происходящие процессы.
В своеобразном «манифесте» антиглобалистов58 выделяются семь процессов, сопряженных с политикой глобализации:
1. Концентрация богатства и распределение бедности.
3 ВМУ, философия, № 3 11
2. Глобализация рынка труда.
3. Нелегальная миграция и использование сверхдешевого труда мигрантов.
4. Глобализация коррупции и преступности.
5. Новая концепция глобальной безопасности, превентивных войн59, развитие новых видов оружия. Информационные войны, сетевые войны60.
6. Глобализация политики вообще (см. феномен вмешательств, «оранжевых», «бархатных» революций и т.п.).
7. Неконтролируемые участки сопротивления политике глобализации со стороны локальных обществ. Одновременно с усилением процессов глобализации многие локальные культуры как бы получают «второе дыхание». Этот феномен описывает концепция «глокализации» Р. Робертсона61, т.е. взаимосвязанного процесса глобализации и локализации.
Объединив наработки концепций постиндустриального, информационного, сетевого, виртуального, глобализирующегося общества с рассмотренной общей теорией социальных объектов, мы можем кратко перечислить характеристики возникающего сверхобщества как социального объекта нового типа.
Возникающее сверхобщество обладает следующими характеристиками:
— сетевой структурой;
— высокой ролью информационных технологий;
— использованием результатов научных исследований и разработок;
— использованием самых современных технологий;
— концентрацией большей части мировых ресурсов;
— ограниченным составом участников (см. теорию «золотого миллиарда»);
— отсутствием установленных пространственных (государственных) границ;
— внутренней закрытостью, при этом внешней идеологией «открытого общества»;
— глобализацией экономики, политики, культуры;
— виртуализацией экономики, политики, культуры.
В рамках данной статьи важно подчеркнуть, что Интернет является непременной чертой возникающего сверхобщества. Во многом именно Интернет делает возможным сверхобщество. Функциональные возможности интернет-технологий часто оказываются единственным средством, позволяющим реализовать многие социальные функции на том уровне, на каком это необходимо в рамках сверхобщества.
Социальные функции Интернета
Мы назвали наш подход к пониманию феномена Интернета генетическо-функциональным: генетическим, поскольку выявляем генезис Интернета и его место в структуре современного общества; функциональным, поскольку определяем Интернет через перечисление и рассмотрение социальных функций, которые он выполняет в структуре сверхобщества.
Помимо специфических функций Интернета, связанных с его свойствами как глобальной компьютерной Сети — физической связи компьютерных узлов, распределения математических вычислений, обеспечения безопасности и т.п., мы можем выделить «часть Интернета», выполняющую общесоциальные функции в структуре глобального общества. Это веб-технологии. Такая роль веб-технологий обусловлена генетически: они специально для этого создавались и создаются. Нас интересуют именно веб-технологии, потому что они в своем большинстве бесплатны, доступны любому, кто имеет доступ в Интернет, их не надо покупать, как компьютерные программы. Конечно, в Интернете есть и сервисы, предоставляемые на платной основе, но, как правило, всегда можно найти немного урезанный в функциональности бесплатный аналог. Для доступа к веб-технологиям требуется лишь оплатить интернет-трафик либо время доступа. Веб-технологии обеспечивают ряд социальных функций и одновременно позволяют их изучать. Теперь с их помощью мы можем наблюдать наиболее типичные социальные связи, действия, образы.
Что такое социальная функция вообще? Это устойчивые, регулярные социальные отношения, скрепляющие, связывающие между собой социальные объекты. Индивиды, выполняющие социальные роли, вступают между собой в социальное взаимодействие. Это повторяющийся процесс. Социальные функции зависят от социального статуса, габитуса человека. Но верно и обратное: социальный статус, которого человек может достичь, зависит от того, насколько он способен выполнять необходимые социальные функции.
Веб может быть средой осуществления многих социальных функций. В то же время веб-технологии сами по себе предоставляют возможность обучения и тренировки некоторых компетенций, необходимых для выполнения предположительно нужных социальных функций. Одновременно веб-технологии несут в себе скрытые качества, зависящие от устройства самой технологии, расширяющие исходную социальную функцию, для реализации которой они были изначально созданы.
Основные социальные функции веб-технологий можно сгруппировать по пяти основным направлениям.
1. Первое направление включает в себя все, что связано с информацией: ее поиск, анализ, обработку, хранение, производство и распространение. Это информационная функция Интернета. Эта функция обнаружена и в общих чертах описана в концепции информационного общества.
2. Второе направление обеспечивает коммуникацию во всех логически возможных вариантах, связывая различными технически возможными способами отдельных людей, социальные объединения и более крупные социальные объекты — сообщества, аудитории, пользователей. Эта коммуникационная функция была описана в концепции сетевого общества.
3. Третье направление связано с представленностью людей и их объединений, коммерческих и некоммерческих организаций, государственных и международных служб в Сети. Самая очевидная реализация этого направления заключается во всевозможных сайтах, отображающих личность и деятельность отдельных социальных объектов. Это представительская {репрезентативная) функция. Именно за счет этой функции мы можем говорить о том, что Интернет представляет собой статистически достоверное отображение действительности. Эта функция изучена в рамках теорий виртуализации и концепции виртуального общества.
4. Четвертое направление — конструктивистская, или преобразующая, функция Интернета. Представляется принципиально важным, что в современной социальной философии, и в том числе среди представителей постмодернизма, преобладают конструктивистские подходы к трактовкам социальности. Веб-технологии по самой своей природе как нельзя лучше подходят для конструирования, преобразования социальной ткани. Эта функция достаточно широко описана в популярных изданиях, но слабо исследована в научных публикациях. Медиавирусы, медиапровока-ции — один фокус проблемы. Принадлежность программного обеспечения, обслуживающего социальные сети и сервисы, определенным лицам и компаниям — другой фокус. Активизм, флэш-мобы, использование ресурсов веб-технологий для совершения «добрых дел» и сбора средств на «благие цели» — третий фокус.
5. Пятое направление — релаксационная (реабилитационная) функция веб-технологий. Об этой функции часто забывают, но она играет огромную роль, если судить по показателям статистики продаж многопользовательских игр или по числу участников игровых миров. Возможности веб-технологий действительно широко используются для отдыха, релаксации, часто — для отключения внимания человека от насущных проблем и задач и «ухода» в ис-
тинную виртуальность, выдуманную от начала до конца. В рамках этой сферы уже заняты десятки тысяч людей профессионально и миллионы — как пользователи.
Многие (почти все) веб-технологии созданы группами узкопрофессиональных разработчиков, которые сначала строят определенную модель социальных функций, которые хотелось бы обеспечить с помощью веб-технологий. Эти модели, как правило, не основываются на выводах современных социальных теорий, а исходят из наблюдений, знания человеческих потребностей, тщательного тестирования модели на практике. Конечно, необходимо учитывать, что некоторые социальные феномены были не замечены разработчиками программного обеспечения, а сконструированы и впервые созданы в интернет-среде и могут существовать только там. Но многие модели такого рода являются открытием или по крайней мере серьезным вызовом для исследователей социальных процессов.
Эта ситуация необычна для исследователя, и мы можем предположить, что в ближайшие несколько десятилетий теории веб-разработок и социальные теории будут сближаться. Многие социальные теории из числа описываемых нами пройдут безжалостную проверку практикой социальных взаимодействий в Интернете и будут скорректированы или дополнены. Исследования феномена Интернета и исследования общественного устройства современности будут сильно переплетены и взаимоувязаны. Социальная природа веб-технологий позволит понять социальную природу тех функций, для реализации которых созданы эти технологии, социальные позиции, описанные максимально конкретно с помощью методов программирования. Социология, например, уже успешно описывает динамику роста пользователей Интернета и их политические предпочтения. Появляется специфический жанр исследований истории Интернета. Другое дело, насколько все это является предметом науки об Интернете. Так, ни одна из гуманитарных дисциплин пока не в состоянии предсказать и описать ни развитие интернет-технологий, ни развитие человечества в целом хотя бы на 50 лет.
«Поворот мозгов» (по выражению A.A. Зиновьева) заключается в том, что мы можем не только использовать социальные теории, чтобы понять и познать феномен Интернета, но и использовать Интернет и социальную природу веб-технологий, чтобы понять современность и построить адекватную ей социальную теорию. Мы можем и должны двигаться сразу в двух направлениях.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Бела Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1973.
2 Masuda Y. The Information Society as Postindustrial Society. Washington, 1983. P. 29.
3 Porat M.. Rubin M. The Information Society: Development and Measurement. Washington, 1978; Stonier T. The Wealth of Information. L., 1983; Katz, R.L. The Information Society: An International Perspective. N.Y., 1988; Webster F. Theories of the information Society. L.; N.Y., 1998; Мелюхин И. С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции развития. М., 1999; и др.
4 См.: Тоффлер Э. Смещение власти: знание, богатство и принуждение на пороге XXI века. М., 1991.
5 См.: Тоффлер Э. Метаморфозы власти: знание, богатство и сила на пороге XXI века. М., 2003.
6 См.: Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 330.
7 См.: Бела Д. Грядущее постиндустриальное общество.
8 См: Тоффлер Э. Футурошок. СПб., 1997.
9 Pelton J.N. The Fast-Growing Global Brain I I Futurist. 1999. August^Sep-tember. Vol. 33. Issue 7. P. 24^27.
10 Орлова H.A. Средства массовой информации в системе формирования глобального информационного общества (http://www.ibci.ru/konferencia/page/ statya40.htm).
11 См.: Капица С.П., Курдюмов С.П., Малшецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М., 2003.
12 См.: Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации: Диалектика прогрессивной линии развития как гуманная общечеловеческая философия для XXI века. М., 1994. С. 59.
13 Тапскотт Д. Электронно-цифровое общество. М., 1999. С. 54.
14 См.: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.
ь Там же. С. 10.
16 См.: Каст&гьс М.. Киселева Э. Россия и сетевое общество: Аналитическое исследование // Мир России. М., 2000. Т. 9. № 1. С. 23—51; Castells М. Materials for an exploratory theory of network society // British Journal of Society. 2000. N51. P. 5^24.
17 См.: Неюгесса A.M. Глобализация, геоэкономика и сетевая культура // Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. 2002. №4.
18 См.: Чучкевич М. Основы управления сетевыми организациями. М.,
1999.
19 Arquilla J., Ronfeldt D. Networks and Netware: The Future of Terror, Crime, and Militancy. Santa Monica (Calif.), 2001.
20 См.: Иванов Д.В. Идея информационного общества и Internet. Цит. по: (http://www.soc.pu.m/persons/ivanov/inteniet.html).
21 См.: Шадрин А. Информационные технологии и совершенствование социальных институтов // Интернет и российское общество / Под ред. И. Семенова. М., 2002.
22 Kroker A., Weinstein М. Data trash. The theory of the virtual class. Montreal, 1994.
23 Buhl A. Die virtuelle Gesellschaft: Okonomie, Politikund Kultur im Zeichen des Cyberspace. Opladen, 1997.
24 Ibid.
25 Virtualisierung des Sozialen. Die hiformationsgesellschaft zwischen Fragmentierung und Globalisierung / B. Becker, M. Paetau. (Hrsg.). Frankfurt a. M., 1997.
26 См.: Семенов И. Воля к идентичности: сопротивление и информационные технологии // Интернет и российское общество. М., 2002.
27 См.: Иванов Д. В. Виртуализация общества // Социология и социальная антропология. СПб., 1997.
28 Там же. С. 33.
29 См.: Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2006.
30 См.: Давыдов Ю.Н. Патологичность «состояния постмодернизма» // Социологические исследования. 2001. №11. С. 3—12.
31 См.: Минаков М. Опыт непонимания в ситуации глобальности (http://phenomen.m/public/journal.php?article=32).
32 Емелин В. Информационные технологии в контексте постмодернистской философии: Автореф. дис. ... канд. философ, наук (http://www.geod-ties.com/emelin_vadim/abstract. htm).
33 Кустарев А. Чем киберпространство отличается от Америки // Новое время. 10 дек. 2000 (http://www.nerv.ru/ net/print.asp?art_id=92).
34 См.: Семпси Дж. Псибернетическая психология: обзор литературы по психологическим и социальным аспектам многопользовательских сред (MUD) в киберпространстве // Гуманитарные исследования в Интернете. М., 2000. С. 77^99; Barbatsis G., Fegan М., Hansen К. The performance of Cyberspace: An exploration into computer-mediated reality // Journal of Computer-Mediated Communication. 1999. Vol. 5(1) (http://www.ascusc.oig/jcmc/vol5/issuel/ barbatsis.html).
ъ Mitchell W. City of bits //The MIT Pres. 1995 (http://mitpress.mit.edu/e-books/City_of_Bits/); Rheingold H. The virtual community. Reading (Mass.), 1993.
36 См.: Песков Д.Н. Интернет-пространство: состояние премодерна? // Полис. 2003. № 5.
37 См.: Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Диалог. Карнавал //Хронотоп. 1993. №4.
38 См.: Песков Д.Н. Указ. соч.
39 См.: Зиновьев А.А. Логическая социология. М., 2003.
40 См.: Дюркгейм Э. Общественное разделение труда. Метод социологии. М., 1991. С. 413; Гофман А.Б. О социологии Эмиля Дюркгейма // Там же. С. 533—567.
41 См.: Бурдье П. Социология социального пространства / Пер. с фр. Н.А. Шматко. СПб., 2005.
42 См.: Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное / Пер. с англ. Е.Д.Жаркова. М., 2002.
43 См.: Зиновьев А.А. Указ. соч. С. 218—221.
44 Wallerstain I. The modem world system. N.Y., 1976.
4э Moore W. Global Sociology: The World as a Singular System 11 American Journal of Sociology. 1966. Vol. 71. P. 5.
46 Robertson R. Globalization: Social theory and global culture. L., 1992.
47 Burton J. World Society. Cambridge, 1972.
48 Moore W. Op. cit. P. 475—485.
49 McLuhan M. War and Peace in the Global Village. N.Y., 1968.
30 Global Culture: Nationalism, Globalization and Modernity / Ed. by M. Featherstone. L., 1990.
31 Sklair L. Sociology of the Global System. Hemel Hempstead, 1991.
32 Robertson R. Op. cit.
33 Ianni O. A sociedade global. Rio de Janeiro, 1992.
54 Waters M. Globalization. L.; N.Y., 1995.
55 Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis, 1996.
э6 Beck U. Was ist Globalisierung? Frankfurt a. M., 1998. 57 См.: Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии. 2000. № 4. С. 3^27; Она же. Модернизация «другой» Европы. М., 1997.
э8 Субкоманданте Маркое. Четвертая мировая война. М., 2005.
59 The Philosophical Challenge of September 11 / Ed. by T. Rockmore, J. Margolis, A. Marsoobian. USA: Blackwell Publishing. 2004.
60 Arquilla J., Ronfeldt D. Op. cit.
61 Robertson R. Globalization Theory 2000+: Major Problematics I I Handbook of Social Theory / Ed. by G. Ritzer, B. Smart. L., 2001.
