CC BY
97
ДОКУМЕНТЫ
К.М. Дерюгин Путешествие в Соловки, по Мурманскому берегу и из Колы в Кандалакшу через Лапландию, 1899
Подготовка к публикации и комментарии Н.А. Горяшко* и С.И. Фокина**
* Кандалакшский государственный природный заповедник, Россия; alexandragor4@yandex.ru ** Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия;
sifokin@mail.ru
Впервые публикуется текст дневника известного гидробиолога и зоолога К.М. Дерюгина (1878— 1938), участвовавшего в 1899 г. в переносе Соловецкой биологической станции на Мурман и совершившего в августе того же года переход из Колы в Кандалакшу через Лапландию. Текст снабжен малоизвестными фотографиями людей и мест, упомянутых в дневнике.
Ключевые слова: Архангельск, Соловецкая биологическая станция, Мурман, Александровск, Лапландия.
Публикуемые дневниковые записи Константина Михайловича Дерюгина были сделаны в мае-августе 1899 г. карандашом в записной книжке форматом 10x12 см. Эта записная книжка была передана в дар Мурманскому областному краеведческому музею внуком ученого Г.К. Дерюгиным и хранится в экспозиции музея. Первые несколько страниц дневника отсутствуют. Очевидно, они описывали переезд из Петербурга в Москву и какие-то московские впечатления Дерюгина вплоть до посещения Третьяковской галереи, с которого и начинается первая из сохранившихся страниц. Всего в дневнике 42 нумерованные страницы и несколько последних не пронумерованы. Текст дневника печатается согласно современной орфографии; расшифрованные сокращения даны в квадратных скобках; нечетко написанные слова, восстановленные по смыслу
или аналогии, снабжены знаком вопроса; нерасшифрованные слова помечены сокращением «неразб.». Постраничные сноски содержат комментарии к тексту, сделанные авторами публикации.
[Начало фразы отсутствует] „.Третьякову галерею. Дивные вещи хранятся в последней. «Убиение Грозным сына Иоанна» производит подавляющее впечатление. Так тонко разработанной в психологическом и техническом отношении картины я не видел нигде. Хороши также картины Сурикова: «Пос[адница] М[арфа]», «Стрельцы» и др.
С вечерним поездом прибыл Дм[итрий] Дм[итриевич] Педашенко1, который присоединился к нам, и мы вместе через час (в 9 1/2) выехали на Ярославль.
В Москве же я встретил А.С. Држевецкую2, также направляющуюся на Мур[ман] к супругу. Несмотря на все зло, сделанное ими мне, я стараюсь забыть старое и с А[нной?] Сер[геевной] обхожусь так, как будто между нами никогда ничего и не происходило.
На другой день, часов в 5 дня, прибыли в Ярославль, перебрались на пароходе через Волгу на Вологодский вокзал, после чего через час направились дальше на Вологду.
Почти от самой Вологды до ст[анции] Исакогорка (последняя к Архангельску]) идут непрерывные леса, то с преобладанием сосны, то ели, то нек[оторых] лиственных пород. Селения уже совершенно отсутствуют, и только полотно ж[елезной] дороги с редкими стор[ожевыми] путевыми будками и станциями оживляют эту однообразно-величественную картину глухого таежного леса.
Вследствие разлития Сев[ерной] Двины поезд не доходит до ст[анции] Архангельск и останавливается на ст[анции] Исакогорка. Дополнительный поезд доставил нас до пароходной пристани (вер[сты] 2), где мы пересели на пароход, на котором и направились в Архангельск. Пароход принадлежит ж[елезной] дороге, и на нем распоряжается обер-кондуктор, который отбирает железнодорожные билеты.
Двина еще в полном разливе, и дней 10 до нашего приезда невозможен был переезд. Местами на берегу еще лежит снег. Почти час (с 10 ч.—11 ч. ночи) мы плыли по дельте в совершенно светлой северной ночи. Солнце всего лишь часа на 2 сходит с горизонта, но обе зари настолько ярки, что совершенно незаметен переход от вечера к ночи и утру.
1 Д.Д. Педашенко (1868-1926) — уроженец С.-Петербурга и выпускник ИСПбУ (1891); неоднократно работал на Соловках, Мурмане, в Неаполе и Виллафранке. Педашенко был талантливым педагогом и зоологом-эмбриологом (приват-доцент ИСПбУ в 1902-1914 гг.). После 1914 г. был профессором зоологии в Донском политехническом институте (Ростов-на-Дону).
2 Жена Всеволода Феликсовича Држевецкого (1875-1920), уроженца Феодосии. Држевец-кий слушал лекции в ИСПбУ, а с 1900 г. учился в Мюнхене, где и закончил образование (доктор философии), младший зоолог Севастопольской биологической станции, впоследствии житель г. Архангельска. Был участником Мурманской научно-промысловой экспедиции Л.Л. Брейт-фуса. В начале советского периода Држевецкий — председатель научно-технической секции губернского совнархоза. По постановлению Архангельской ГубЧК расстрелян в 1920 г. за «контрреволюционную деятельность». Посмертно реабилитирован в 1992 г.
Д.Д. Педашенко. СПб., 1897 (?). Архив кафедры зоологии беспозвоночных СПбГУ
Часов в 11 н[очи] 3-го июня мы прибыли в Архангельск и остановились недалеко от пристани в Беломорских номерах Монахова [?], наняв большую и светлую комнату за 1 р. 50 к. Расположившись наскоро, отправились в прекрасный ресторан «Повар». Несмотря на то, что было уже 12 ч[асов] н[очи], настолько светло, что мы просидели за ужином до 2 1/2 ч[аса] у[тра] без всякого искусственного освещения.
По своей планировке, я думаю, нет более оригинального города, чем Архангельск. При ширине всего каких-нибудь 1/4 вер[сты], он вытянулся в длину, вдоль берега, верст на 5. Дома, кроме казенных учреждений, деревянные, но довольно чисто содержимые. Главная улица, Троицкая, тянется во всю длину города. На небольшой площади, куда выходят фасадами дом губернатора, гимназия, губернское управление и пожарная [?], стоит памятник Ломоносову весьма грубой, аляповатой работы и неопределенно-глупый по идее. Ломоносов стоит в тоге на голое тело, с непокрытой головой, одним словом — типичный античный римлянин, что ясно сказывается и в острых римских чертах. Перед ним коленопреклоненный ангел, подающий лиру. Многие из простого народа говорят с недоумением [неразб.].
Вдоль берега расположилось на реке масса барж и мелких парусных судов. Виднеется несколько пароходов, которые главным образом стоят в Соломбале, соединенной с городом мостом. Эта часть города, расположенная на острове, служит пристанью для различных иностранных пароходов, мурманских и Соловецких, которые пристают к своей пристани на монастырском подворье. В городе много старинных церквей, всюду шатаются попы и монахи.
5-го утром съездив в Соломбалу на маленьком пароходике, мы узнали, что единственный пароход, идущий в Соловки, — монастырский «Михаил Архангел».
В Соловках нам надо уложить всю «Биологическую станцию» и после того лишь мы можем отправиться на Мурман. Вещей у нас целый воз. Кроме того, берем в Соловки 30 пустых ящиков для укладки станционного имущества. Монахи обещали взять их на пароход, но ведь это такой народ, которому слова нельзя поверить.
Вообще, что может быть ниже нашего духовенства вообще и монашества в частности. На моих глазах произошла следующая сценка. Во время наших переговоров с капитаном «М[ихаила] Архангела», здоровым, коренастым монахом, обладающим светло-русым курчавым волосом, обильно смазанным маслом, к нему подошел старенький, в очках, монах — отец столяр, и закричал ему во все горло, тряся за руку: «Эх, отец Ардалион, вези-ка меня скорей в монастырь; пропился я здесь совсем». Надо заметить, что все это происходит на глазах тысячной толпы богомольцев, долженствующих отправиться на пароходе в Соловки. Какая профанация религиозных чувств народа!..
Узнав, что пароход отходит часов в 12 и что ящики будут приняты, мы отправились домой, уложить вещи, и часов в 11 прибыли снова на пристань. Несмотря на обещание принять ящики (30 шт.), в конце концов монахи отказались от них, и мы были поставлены в безвыходное положение.
Впрочем, они обещали отправить их на другой день со своим пароходом «Соловецкий». К счастью, мы оставили Починкова3, чтобы он присутствовал при отправке. Как оказалось, монахи и на следующий день отказались принять ящики и Починкову кое-как, с большими хлопотами, удалось переправить их обратно [?] на Мурманскую пристань и погрузить на «Владимир». Вот каково отношение святых отцов к публике и своим обещаниям.
Итак, 5-го, в ночь на 6-ое, мы выехали на «М[ихаиле] Архангеле» в Соловки.
Вследствие загромождения Белого моря льдами в Архангельске скопилось несколько тысяч богомольцев. Что за дикую картину, которой нам пришлось быть свидетелями, представляет посадка этих несчастных темных людей на пароход. Трюмы и палуба вмещают только
3 Починков А.А. — однокурсник Дерюгина. Судя по зоологической литературе начала XX в., он не связал свою жизнь с наукой.
600 чел[овек], но туда сажают еще сверх комплекта 250 чел[овек] и получается 850 чел[овек], что для такого парохода, как М[ихаил] Архангел, является колоссальной [нагрузкой?].
Людей грузят в трюм, как каменный уголь или мучные мешки. О сидении не может быть и речи. Стоят, плотно прижавшись друг к другу плечами. Смесь человеческого пота, овчинных и валенных одежд, специфический запах больных, которых масса среди богомольцев, и всевозможнейшие др[угие] газы несутся из люка трюма и даже на открытом воздухе около него невозможно простоять и минуты. Надо вообразить себе, что делается здесь во время качки и приступа морской болезни. Я не решаюсь даже изображать этой картины, так она отвратительна. Тем не менее даже такой скотской переправы добиваются тысячи и происходят такие картины, возмущающие душу самого холодного эгоиста. Не говоря уже о том, что билеты берутся с боя, и получаются [неразб.], после закрытия кассы происходят потрясающие сцены. Более слабые, уже несколько дней, может быть, сидевшие в ожидании очереди, остаются снова до следующего парохода, тогда как более здоровые и сильные проходят искус и отправляются с первым. Бывают случаи, что матери попадают на пароход, а ребенок — нет, и обратно. Я сам видел, как несколько старух валялось в ногах у отца кассира, высокого монаха с важным строгим лицом и большими очками на носу, и с ревом и стоном молили выслушать их. Сквозь плач и причитания я мог понять, что они получили билеты, а дети их нет! Однако пароход двигается в путь.
Отец Ардалион — капитан М[ихаила] Архангела, хвативший перед отправлением «веселящего зелья» до потери способности произношения членораздельных звуков, вдруг отрезвился и я его застал на вышке, отдающим громким голосом приказания рулевому. «Поверни носом», — кричит о. Ардалион, — «Есть поверни носом» отвечает ему рулевой; «Так держи», — снова кричит о. Ардалион, — «Есть так держи», — доносится из будки голос рулевого и т. д. и т. д.
До открытого моря на пароходе часа 1 1/2-2. Дельта Северной Двины заполнена массой островков, мы идем среди них по узкой протоке.
Уже солнце давно поднялось, когда мы кое-как впятером расположились в большой архимандритской каюте. Часов около трех пароход немного покачало, но из нас никто не заболел морской болезнью.
Проснувшись часов в 9, мы увидели дивную картину: море на значительное протяжение было прокрыто льдами, на которых играли лучи яркого солнца. Особенно красивы отдельные большие льдины, резко вырисовывающиеся на темно-синем фоне моря.
В виду Соловецких островов море еще больше заполнено льдами и к западу белеют одни ледяные поля.
Обогнув с южной стороны остров, мы мало-помалу подошли к монастырю и стали у небольшой гранитной пристани, где стояли уже два парохода: монастырский «Соловецкий» и какой-то норвежский "КпБУапю" [?]. Монастырская гавань Благополучия, хотя весьма незначительна, но удобна для небольших пароходов, так как представляет собою заливчик, защищенный с моря рядом каменных островков, т. н. «луд»: Бабья луда, Воронья луда и др.
Сам монастырь расположен по самому берегу заливчика. Его старинные колокольни и церкви с зелеными куполами, окруженные высокою каменною стеною, на углах которой возвышаются башни с конусообразными железными, выкрашенными в красную краску, крышами, выглядят весьма оригинально и эффектно. Прямо у пристани стоит Спасо-Преобра-женская гостиница, а дальше, налево от монастырской стены, идут другие постройки; гостиница «Петербург», школа и т. д.
С парохода мы переехали к себе на Биологическую станцию, здание которой расположено по другую сторону заливчика, на небольшом мыску, прямо против фасада и главных ворот монастыря. Это довольно красивое двухэтажное здание, в русском вкусе; в нижнем этаже живут рыбаки, а вверху помещается станция.
Верхнее помещение состоит из 7 больших светлых комнат4, обставленных в достаточном количестве мебелью и лабораторной посудой. И вот, все это, благодаря дикой некультурности монахов, приходится увозить или уничтожать. Пять дней работали мы впятером над укладкой лаборатории и едва успели приготовить к отходу парохода. Вышло всего около 50 или при запаковании 40 больших ящиков. После укладки вещей я с Починковым ходил осматривать монастырь.
Главный собор5 весьма богато украшен, а также и раки пр. Зосимы и Савватия. Особенно оригинальны по своей чудовищной дикости мистические картины в особых галереях. На них фигурируют главным образом черти, скелеты, мертвецы, подвижники, святые и до изящных барышень включительно. Есть, напр[имер], такой сюжет: 1) небольшая гора с церковью, по склонам масса чертей расставляют сети для поимки людей. 2) Стоит монах, а в него стреляет из лука барышня: на голове у ней модная шляпка со страусовым пером и подписано:
«плоть»; по другим трем сторонам какие-то иные, подобные же аллегории. 3) Один почтенный господин с громаднейшим бревном, торчащим из глаза, укоряет другого — молодого, у которого в глазу виднеется веточка6.
Много и другой, подобной же ереси7 на картинах этой действительно достопримечательной в известном смысле галереи, описанию которой А.К. Линко. СПб., 1901.
можно было бы посвятить целую книжку. Архив С. И. Фокина
Что действительно представляет интерес, так это соловецкие чайки ^. argentatus), которые поразительно приручились и теперь гораздо менее пугливы, чем наши домашние птицы (куры, утки и т. д.). Целыми массами гнездятся они в ограде самого монастыря, частью в садике, часть на папертях или у самой дороги, где проходят тысячные толпы богомольцев. Здесь же они сидят на яйцах и выводят детей. При моем посещении (14 июня) большинство уже было с пуховыми детьми, другие еще высиживали; остальная же масса разгуливает между ногами посетителей и выпрашивает хлеб или булку, которую охотно принимают прямо из рук. Громкий хохот этих чаек, чередующийся с каким-то кошачьим мяуканьем, беспрестанно оглашает монастырь и ближайшие окрестности. Несмотря на свою отдаленность и славу святыни, пьянство и другие человеческие слабости процветают здесь, если не в одинаковой, то, во всяком случае, не в меньшей мере. Но тем все это отвратительнее, что прикрывается ходульною святостью. Предложишь ли рюмку водки или деньги за какую-нибудь услугу, всегда получишь один и тот же ответ: «Нет, не пью, спаси Господи», или: «Нет, не надо, спаси Господи», а между тем и пьет, и берет превосходнейшим образом, да и еще просит.
4 В.А. Фаусек, работавший на станции в 1888 г., указывал, что она состояла из 8 или 9 комнат. По-видимому, комната или две, принадлежавшие станции, находились и в первом этаже.
5 Преображенский собор был построен в 1552—1557 гг. при игумене Филиппе Колычеве.
6 Иллюстрация к известной евангельской фразе «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?». (Мф. 7).
7 Все упомянутые сюжеты с церковной точки зрения не содержат ничего еретического, хотя в религиозном искусстве и не были широко распространены.
У
V2
ИСТОРИКО-БИОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. Z010. Том Z. № Z
Не успели мы приехать, как уже явились некие монахи с просьбой снабдить водкой, но, конечно, не для бренного чревоугодия, а для крайней надобности, напр[имер], излечить мозоль, натереться после простуды, вспрыснуть ягоды и т. п.
Не говоря уже об этой стороне монастырской жизни, здесь процветает так же, как, вероятно, и в других подобных русских святынях, крайне грубая, беззастенчивая эксплуатация богомольцев. Торговля крестиками, ложечками, божественными книжечками и картинками, просфорами, свечами и др. монастырскими изделиями, торговля молитвами, панихидами, поминаниями за здравие и упокой, многолетними, годичными и др., идет с утра до вечера. На все свои цены и прибыли нередко весьма даже почтенные. Мало того, послушникам продаются «луминарии», обыкновенные морские водоросли — от каких-то женских болезней, а за обнесение изголовного камня Св. Филиппа, находящегося в часовне Иисуса Сидящего, трижды кругом церкви (что также исцеляет от каких-то болезней и, кажется, чуть ли не прекращает бесплодие) взимается особая плата.
Кстати, скажу несколько слов об этой замечательной часовне, более возмутительного я еще нигде, никогда не видал. Сама часовня (собственно небольшая церковь) расположена в двух верстах за монастырем среди леса, на склоне небольшого холма, у подножия которого расстилается маленькое озерко. Мы поднимаемся по ступеням и входим в церковь, состоящую всего лишь из одной продолговатой комнаты. Направо от царских ворот, в иконостасе, помещается именно та святыня, которая привлекает сюда богомольцев и от которой самый храм получил наименование — это восковая фигура Иисуса Сидящего во весь человеческий рост8. Более возмутительного зрелища, повторяю, я не наблюдал. Не говоря уже о том, что вся фигура сделана крайне грубо, аляповато, мы видим пред собою сидящим голого, несколько худощавого мужчину с небольшою черненькою бородкою, подстриженною а-ля Буланже, на склоненной немного на грудь голове. Тупой, бессмысленный взор глаз придает лицу такое идиотское выражение, что фигура в совокупности с другими частями внушает непреодолимое отвращение. На плечи этого идола (иначе я не могу назвать сию фигура, ибо именно в таком духе поклоняются и богомольцы) накинута риза, но грудь и ноги обнажены. На голове лежит терновый венок, и капли крови якобы капают на пол.
Какое подлое извращение истинного учения Христа, какая мерзкая профанация религиозных чувств людей! С тяжелым чувством покинул я этот храм, это капище, освященное псевдо-истинной православной религией и отвратительные черты Иисуса Сидящего, как вечное осуждение и проклятие по адресу всех монашествующих и священствующих неизгладимо врезалось в мою память.
В ночь с 12 на 13 мы хотели с ружьями проехать на Сенные острова, но ветер был настолько силен, что мы на «Естествоиспытателе» добрались лишь до Песьей луды. На море и на соседних каменных островках много кайры (Uria grylle); парочку их мне удалось добыть. Часто виднеются гага, крохали, кулики-сороки, чайки, крачки и др. Приведу здесь список птиц, наблюдавшихся мною на Соловках.
Somat. molissima, Larus argentatus, Colyb. [?] arcticus, L. fuscus, Col. septentrionaly, Sterna macrura, Mergus serrator, Stercorarius parentis [?], Uria grylle, Corvus cornix, Anas penelopa, C. corax, Clangula clangula, Fr. [?] coe...[?], A. ceracca [?], Fr. montifiryelle [?], Haem. ostralegus, Pas. domes-ticus, Char. histicula, P. [?] borualy [?], Turdus musicus9.
8 В 1550 г. Стоглавый собор запретил объемное изображение Христа как плотское, «сму-тительное», а два века спустя святейший Синод (в 1722 и в 1767 гг.) подтвердил это решение. В некоторых местностях, особенно в Пермском крае, подобные изображения, однако, были весьма широко распространены. Здесь речь идет об изображении «Христос в темнице».
9 Таблица соответствия названий, приведенных Дерюгиным, современной номенклатуре помещена в конце текста.
На Песьей луде мы пробыли всю ночь до 3 У2 ч. утра, хотя, собственно говоря, ночи в нашем смысле здесь, конечно, нет. Я убил парочку кайр, Ster. macrura и Larus argentatus. Последняя свалилась довольно далеко за островом, и мы на обратном пути хотели ее достать. Между тем ветер значительно покрепчал, и не успели мы направиться за чайкой, как нас быстро понесло в открытое море. Положение было довольно-таки критическое. Волны нередко захлестывали лодку и подбрасывали ее, как щепку. На беду еще у нас были длинные, тяжелые, карбасные весла, с которыми мы втроем едва справлялись. Не помышляя уже о чайке, мы всеми силами старались лишь выбиться обратно к Песьей луде и зайти за нее, но и это оказалось в высшей степени трудным, и мы долго были в неизвестности, подвигаемся ли к острову или нас несет в море.
Наконец кое-как дружными усилиями мы стали выгребаться и медленно заходить за остров. Дело пошло легче и скорее, и мы уставшие [?] пристали через час к Вороньей луде.
16-го мы покинули Соловки. Дня за три до нашего отъезда явился медик-студент 5-го курса (монахов обязали нанимать на лето доктора, но они легко вывернулись и вместо 1500 рублей доктору платят 300 руб. студенту) с оспенным больным и просил уделить какую-нибудь изолированную комнату, т. к. иначе можно заразить всю эту тысячную толпу богомольцев. Дм[итрий] Дм[итриевич] отвел им левую половину, т. е. обе лаборантские комнаты, а сами мы разместились в гостиной и двух соседних. Тем не менее соседство такого больного не особенно приятно, и мы помышляли о скорейшем бегстве.
13-го вместе с Починковым отправлена вся лаборатория на «Владимире», а 16-го отходил «Соловецкий», на котором отправляемся и мы. Дует сильный NW и ожидается значительная качка. Вообще весна небывало поздняя и холодная; до сих пор на Соловках нет нигде никакой зелени; березы едва распускают почки, местами лежит снег, хотя к 16-му его стало уже мало. «Соловецкий» отошел от пристани часов в 10 веч[ера]. За островами качка еще была незначительная и часов в 12 улеглись спать; но к часу, в открытом море, пароход, несмотря на все его прекрасные морские качества, до того стало подбрасывать, что я, расположившись на диване каюты 1 кл[асса], едва мог улежать и не скатиться на пол. Закрывая глаза и стараясь все-таки как-нибудь заснуть, я чувствовал во рту какую-то пакость и понимал, что наступает морская болезнь. Выбравшись из каюты, я направился в уборную. В общей кают-компании свирепствовала повальная болезнь. Этот вид беспомощно лежавших и сидевших людей ускорил пароксизм, и я едва добрался до уборной. Возвратившись обратно в каюту, я застал Дм[итрия] Дмитриевича] в сильном приступе морской болезни. Желтовато-зеленый лежал он на диване без движений и только изредка поднимал голову к тазу. Расположившись на диване против его я чувствовал продолжение болезни и попеременно с Дм[итрием] Дмитриевичем] наклонялся к тазу. Со стороны это, вероятно, была довольно оригинальная идиллическая картинка. Только к 5 ч[асам] у[тра] мы заснули и встали лишь в 10 ч. За это время произошла поразительная перемена. Мы подходили к двинской дельте, волнение совершенно отсутствовало, и в воздухе стояла сильная жара.
В Архангельск мы прибыли часов в 12 у[тра] и остановились в Троицкой гостинице, наняв превосходный номер за 2 руб. в сутки. С вечерним поездом прибыл Дмит[рий] Константинович] Глазунов, брат знаменитого композитора10; он также поедет с нами на станцию, т. ч. теперь вся компания в сборе. 19-го в 6 ч[асов] в[ечера] мы выезжаем в Екатерининскую гавань на пароходе «В[еликая] к[нягиня] Ольга». Погода по-прежнему стоит очень жаркая. Я и Починков расположились во 11-к[лассе], а другая каюта в I-м. С нами тут двое туристов — учителя из Польши — Петров и [е дневниковой записи оставлено пустое
10 Д.К. Глазунов (1869-1914) — выпускник Сорбонны, энтомолог, путешественник, действительный член Императорского Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей. Много сделал для технического оборудования станции на новом месте.
Д.К. Глазунов. СПб., конец XIX в. Из: Дерюгин, 1914
место], и в I-м кл[ассе] несколько корреспондентов, направляющихся в Гавань ко дню открытия. Ночью, когда в открытом море стало гораздо холоднее, мы наблюдали мираж. Парусные суда, виднеющиеся на горизонте, казались нам в двойном или тройном виде. Верхнее [?] изображение также весьма ясно, но перевернуто вверх ногами. Это очень оригинальное и интересное зрелище.
В ночь мы перевалили[?] к берегу Кольского полуострова и пошли вдоль Терского берега.
Погода и общая картина уже совершенно изменились. Пустынный скалистый берег покрыт большей частью снегом; стало холодно, и туман надвигался со всех сторон. Около 12 ч. (20-го) пришлось остановиться; берега не видно и пароход дает тревожные свистки. К счастью, поднялся вскоре ветерок, туман несколько рассеялся и мы продолжили путь.
Не доходя Святого Носа, мы встретили много льдов, но они были не сплошные и пароход мог кое-как пробираться среди льдов,
разбивая те, которые невозможно было обойти. Картина получилась в высшей степени величественная. Была ночь, но незаходящее солнце из-за туч освещало гонимые ветром льды; немного дальше к востоку виднеются сплошные ледяные поля. Я стоял на носу и любовался, как нос парохода разрезает отдельные льдины. С шумом раскалывается льдина и отдельные куски, бороздя и пеня изумрудно-зеленую воду, отскакивают в сторону.
Два дня перед нашим проездом та же «Ольга» четыре дня простояла среди льдов и из-за тумана около Святого Носа. Мы отделались необыкновенно счастливо и идем с опозданием всего нескольких часов. За Святым Носом резко заметна полоса, где сталкиваются воды Белого моря и Ледовитого океана. В этом месте вода сильно пенится и волны моря и океана, как непримиримые враги, сталкиваются друг с другом.
За Св. Носом чаще пошли становища рыбаков-поморов. Из них наиболее значительны Гавриловка и Териберка11. Берег еще скалистее и выше и местами покрыт снегом. Около Гав-риловки находится остров Гусинец со знаменитым птичьим базаром12. Вероятно с этого базара масса чаек (Ris. tridactyla) вьется у берега и корабля. В Гавриловке мы стояли 4 ч. 21-го поздно вечером. Через два часа пути пришли в Териберку, где еще простояли часа 4 или 5. Остановившись еще у М. Оленьего и острова Кильдина, где живет норвежец Эриксон с семейством, мы часа в 2 дня стали входить в Кольский залив. Налево вдали, далеко врезываясь в море, виднеется Рыбачий полуостров, покрытый еще массами снега.
Пройдя с полчаса Кольским заливом, мы, через довольно узкий и несколько изогнутый пролив, вышли в Екатерининскую гавань. Для стоянки судов она, по-видимому, превосходна и при значительной глубине весьма обширна, т. ч. думается, может вместить больших судов 100.
11 Териберка до сих пор существует как большой поселок, а Гавриловка, находившаяся поблизости от современных Дальних Зеленцов, полностью исчезла.
12 В 1934 г. чуть восточнее этого места при активном участии К.М. Дерюгина началась организация и строительство Биологической станции в губе Дальнезеленецкой (впоследствии — Морской биологический институт Кольского филиала АН СССР). В настоящее время станция практически заброшена, а Институт находится в Мурманске.
В глубине гавани, прямо против пролива, построена городская пристань, а около нее два низеньких амбара. Несколько выше и вправо на скалах строятся гостиница, почтовая контора и еще какие-то два, три здания. Ниже, от пристани[?] вправо, устроено [неразб.] прекрасное шоссе, поднимающееся зигзагообразно на скалы и выходящее на площадь нового города. Три другие стороны этой площади, состоящие из торфа, сквозь который обильно проступает вода, составляют главным образом казенные и городские учреждения. Здесь помещаются и Полицейское управление (конечно на первом плане), и Казначейство, и Училище и т. п.
В правом заднем углу этого четырехугольника разбит городской сад, состоящий из низеньких, корявых, почти спирально завитых березок, которые не показывают никаких признаков жизни, хотя и дикая чахлая древесная растительность здесь совершенно еще не распустилась. Направо, вдоль сада и дальше идет улица, застроенная также домиками; все они построены совершенно по одному плану и представляются в виде одноэтажных небольших зданий, с красными крышами. Но вся эта окраска, вероятно, моментально сойдет, т. к. производилась исключительно для приезда В[еликого] к[нязя] Владимира, долженствующего открыть город13. От пристани к сараям, а также и в город проложены небольшие рельсы для вагонеток, на которых, при помощи человечьих рук, перевозят груз и строительные материалы. Налево от пристани, над водою, по самому карнизу скалы, прорванной [?] немного морем [?], устроена довольно красивая галерея, откуда превосходный вид на гавань и соседние скалы. Конец этой галерейки выходит к маленькому проливчику, отделяющему материк от Екатерининского острова, составляющего восточную часть гавани и отделяющего ее от Кольского залива. Этот проливчик во время отлива совершенно пересыхает, т. ч. служит даже путем сообщения с самым островом на котором, у берега, расположены постройки экспедиции Книповича14.
В гавани мы застали уже много пароходов. Кроме наших, Мурманских пароходов: «Сергея Витте»,
«Ольги», «Чижова», «Трифона Печенгского», в гавани стояли: норвежский броненосец, наш военный пароходик «Пахтусов», [неразб.], «Мурман», финляндский угольный пароход, «Андрей Первозванный» экспедиции Книповича и две больших угольных шхуны. Если к тому прибавить еще несколько мелких парусных судов, то гавань была уже довольно оживлена.
23-го. В 8 ч. утра раздалась пушечная канонада сначала с норвежца, а потом и с вновь прибывшего гигантского русского броненосного крейсера о трех трубах, который оказался «Светланой», привезшей
13 Город в Екатерининской гавани с официальным названием Александровск-на-Мур-мане был основан вслед за коммерческим портом в последние годы XIX в. и назван в честь Александра III. Торжественное открытие города как центра уезда совпало с приездом туда станционеров.
14 Н.М. Книпович (1862-1939) — выпускник зоотомического кабинета ИСПбУ, зоолог-гидробиолог и океанолог, чл.-корр. (1927) и почетный академик (1935) АН СССР. С 1898 по 1902 г. возглавлял экспедицию для научно-промысловых исследований у берегов Мурмана, которая базировалась на окраине Александровска. По совместительству в 1899 г. был и заведующим биологической станцией, перенесенной с Соловков.
Н.М. Книпович. СПб., 90-е гг. XIX в. Архив кафедры зоологии беспозвоночных СПбГУ
В[еликого] к[нязя]. Такой сюрприз, я думаю, не особенно пришелся губернатору А.П. Энгель-гардту, который ждал высокого гостя лишь завтра, в день, назначенный для открытия. Еще не были закончены и окрашены некоторые дома, которые, несмотря на дождь, размазывались несколькими малярами. Часа в 2 дня князь съехал на берег «инкогнито», т. е. неофициально, хотя опять-таки открыли сильнейшую пальбу из пушек, т. ч. стекла в наших окнах чуть не повыскакивали [?] из рам. В городе, говорят, была устроена закуска с подобающим возлиянием, после чего Его Выс[очество] изволили отбыть обратно на корабль.
Северная Двина в Архангельске. С почтовой открытки начала XX в.
Архангельск. Отход соловецкого парохода. С почтовой открытки начала XX в.
По приезде в гавань мы узнали, что училище, где предполагали поместить нас, занято корреспондентами, и нам губернатор предложил прокатиться в Колу на той же «Ольге», послезавтра, когда придет «Николай II», пересадить корреспондентов на него, а нас перевести в училище. Так нам и предстояло поступить, но явился Книпович и предложил у себя одну комнату, служившую ему кладовой. Наши патроны согласились, и мы с трудом перетащили свой увесистый багаж на остров и все впятером расположились в одной небольшой комнатке.
24-го. В [?] день открытия гавани. К десяти (10) ч. утра на пристани собралось не только все наличное население нового города, но и все власти, корреспонденты, не дающие проходу губер-
натору, гости из Архангельска, Петербурга и много норвежцев из Вардэ. В 10 ч. князь съехал со «Светланы» и причалил к пристани. Его встречали губернатор, морские офицеры [?] и попы с хоругвями. Вся процессия с хоругвями и попами во главе направилась по шоссе в город. Там, по прибытии, попы и начальство вошли в церковь, где происходило освящение воды. При опускании в воду креста, с колокольни был дан флагом сигнал кораблям и началась канонада. Во время ее В[еликий] к[нязь] принял рапорт от роты моряков, построенных на площадке около церкви и сообщил, кажется, что город открывается и ему даровано городское управление с Головой в виде исправника!?
Общий вид Соловецкого монастыря. Начало XX в. Архангельский областной краеведческий музей
Вид Соловецкой биологической станции. 1897. Архив кафедры зоологии беспозвоночных СПбГУ
После сего акта комедии [?] Его Высочество изволил осмотреть город и пройтись по деревянным мостовым, фута на два возвышающимся над болотистою почвою.
Осмотрев город, В[еликий] к[нязь] остановился на небольшой деревянной площадке ниже церкви, а напротив его поместилась музыка. Солдаты с верхней площадки сошли вниз
и прошли церемониальным маршем мимо Его Высочества. За ротой прошла музыка, а далее [?] и В[еликий] к[нязь] со всем синклитом отбыл на «Светлану», где в 12 ч. состоялся завтрак с приглашением избранных. В 4 ч. дня «Светлана» стала сниматься с якоря. Началась пальба на берегу с динамитных [?] патронов, [неразб.] ракет, а также и на «С. Витте». Затем запалили «Пахтусов», «Норвежец» и наконец, сама «Светлана». Раздалось еще несколько выстрелов на берегу, и «Светлана», плавно поворотив [?], пошла к выходу в океан. На палубах всех кораблей были выстроены матросы, и на «Норвежце» музыка играла русский гимн, а на «Светлане» — норвежский.
За «Светланой» пошел «Пахтусов», а через четверть часа и другие пароходы снялись с якоря и последовали за князем, который направлялся в Соловки, а оттуда в Архангельск.
Аркянгельсиъ. — Archangel.
Архангельск. Пароход мурманской линии. С почтовой открытки начала XX в.
25-го. Мы стали перебираться в училище, в котором через несколько дней и устроились окончательно. Но на драгировку пришлось выехать еще не скоро. Не было лодки и за нею пришлось Дм[итрию] Дмитриевичу] ехать в Вардэ. Там он купил «иолу», шлюпку и «тузик»15. Таким образом, составилась наша собственная флотилия. Только 7 числа первый раз мы выехали драгировать к остр[ову] Седловатому. Лов был довольно удачный, зато было обнаружено почти полное отсутствие пелагической жизни, что возможно объяснить только [?] сильным опреснением залива.
Итак, жизнь наша более или менее вошла в колею. Иногда драгировка или пелагировка [?], разбор улова, вскрытие некоторых характерных представителей и т. д. Последние две недели, вследствие сильного северного ветра, сопровождающегося дождем, выезжать в море было немыслимо. Хорошо еще, что при этом мы успели съездить в Колу, о которой несколько слов я скажу ниже. Уже почти перед самым отъездом мы посетили Тюва-губу, находящуюся как раз по ту сторону залива, против переймы. Это очень красивое местечко, изобилующее зеленью, озерами, водопадами и т.п. Побывали мы также в Пала-губе, Оленьей и некоторых других местах, не удаленных от Екатерининской Гавани. В Пала-губе находится небольшой базарчик Larus argentatus, а также т. н. Гагачий остров, на котором расположена довольно значительная колония Sterna macrura и Uria grille.
15 Название весельных лодок разного размера.
Незаметно прошло время до 7 августа. Когда решили разъезжаться, 6-го пришел из Вардэ «Николай», и я, распростившись с другими, перебрался на него, чтобы отправиться в Колу, а оттуда пройти пешком через Лапландию в Кандалакшу. Алекс[андр] Кельсиев[ич]16 остается в гавани и перебирается к Книповичу, с которым хочет совершить один рейс, а другая публика (Глазунов, Педашенко и Починков) идут на «Николае» в Архангельск, а оттуда по домам.
Итак, я снова один. Страсть к сильным впечатлениям, к созерцанию дивных картин природы, нетронутой еще цивилизацией и ее культурой, природы девственной и оригинальной, то чарующей своею красотой, то наводящей грусть своим однообразием и бедностью, то пугающей своей дикостью, влечет меня в лапландские тундры, представляющие для истинного любителя природы неистощимый материал для наблюдения, познания и восхищения ее красотами.
Становище Гаврилово. Начало XX в. Архангельский областной краеведческий музей
В 11 ч. ночи 6-го августа я перебрался на «Николая». Меня провожали все наши. Быстрыми решительными шагами мы направляемся в салон 1-го класса, чтобы в веселой беседе за бутылкой пива провести вместе последние минуты. Но, увы! Полное разочарование: ночью [?] в буфете не выдается абсолютно ничего, нельзя даже получить стакан чая. С негодованием мы выслушали от буфетчика это известие и с сожалением вспомнили «Ольгу», где обедать можно было чуть ли не в 12 ч. ночи. Поскучав с полчаса и не решившись даже прикоснуться к пианино [?], что для меня напоминало муки Тантала, мы вышли на палубу и, облобызавшись, расстались.
Стоял чудный, тихий теплый вечер; таких у нас не было почти все лето. Поверхность воды в гавани была совершенно гладкой и блестела, как зеркало; приливная вода заполнила перейму и на ее месте широкий пролив уходил в Кольский залив, около парохода стояли лодки, а с берега доносились звуки гармошки, наигрывающей какие-то веселые русские напевы.
Наши спустились в шлюпку, и она быстро, под ударами весел (неразб.) и управляемая Александром, понеслась к берегу.
Походив еще по палубе и полюбовавшись картиной гавани, все резкие тоны которой были сглажены ночным полумраком, я направился в каюту 2-го класса, где и улегся на койке, предполагая заснуть до Колы.
16 А.К. Линко (1872—1912) — выпускник зоотомического кабинета ИСПбУ, зоолог-гидробиолог. С 1900 г. — ассистент Военно-Медицинской академии, а с 1908 г. — сотрудник Зоологического музея Академии наук.
Проснулся я в 3 1/2 ч., мы уже приближались к Абрамовой Пахте и вскоре пройдя ее, бросили якорь против лесопильного завода. До Колы еще оставалось версты 3. Я попросил разрешения отправиться на почтовой шняке17, что гораздо скорее и вернее.
Идут в Колу и несколько карбасов, на которых в случае надобности можно переехать.
Г[ород] Кола расположен при впадении р. Колы в р. Тулому.
Конечно, с внешней стороны, подобно Березову и некоторым другим городкам-пигмеям, он не заслуживал бы и названия города, но присутствие в прежние времена исправника и некоторых других лиц, составляющих штат уездного города, превратил и Колу в это высокое наименование18. Но теперь, с открытием г. Александровска, куда переехали исправник и все другие городские учреждения, г. Кола, кажется, упразднен и наименование «город Кола» теперь, вероятно, не будет вводить в заблуждение редких путешественников и вообще посетителей этого захолустья.
Александровски. —АкшпФошвк
Александровск на Мурмане. Екатерининская гавань. С почтовой открытки начала XX в.
Между тем и Кола, конечно, не лишена некоторой красоты и оригинальности. Справа несется, переливаясь на порогах, быстрая р. Кола, а слева плывет спокойная Тулома. На самом мысу, при их соединении, раскинулось кладбище с беленой церковью посередине. Напрасно взоры путешественника искали бы на кладбище ограду или что-нибудь напоминающее ее. Старые, сгнившие и большею частью, повалившиеся кресты, разрытые могилы, заросшие плиты надгробных камней наводят грусть на посетителей. Но и всему кладбищу грозит вскоре полное разрушение. С одной стороны спокойная ровная деятельность р. Туломы, а с другой — быстрый натиск р. Колы все более и более размывают кладбищенский мыс, превратившийся уже почти в островок. За р. Колой и р. Туломой поднимаются горы, покрытые сплошною зеленью березок, которые здесь не достигают еще нормального роста. Сейчас же сзади за городом, между р. Колой и Туломой также поднимается гора «Суоловараки»19, юго-восточная часть, которой образовала грандиозную осыпь в р. Кола.
17 Небольшое одномачтовое морское судно с прямым парусом.
18 Кола — русское поселение при устьях рек Колы и Туломы. Первые упоминания относятся к 1556—1565 гг. С 1775 г. — уездный город Архангельской губ. С 1858 по 1883 гг. уездный центр перенесен из Колы в г. Кемь, с 1899 г. — в г. Александровск.
19 Или «Соловарака». В переводе с лопарского — «Солнечный холм».
Сам город очень невзрачен, не имеет ни одного каменного здания и вообще, как я уже и говорил выше, вид у него совсем не городской.
В Коле, кроме кладбищенской, еще одна церковь или так называемый собор («Благовещения»). Домики, хотя и деревянные, но содержатся весьма опрятно. Вообще такой чистоты внутри домов, да и в самих жителях я до сих пор не видел нигде.
Женщины все носят настоящие русские сарафаны и значительное декольте, что при северном климате не особенно, я думаю, пригодно. На головах какой-то особенный убор, вроде башенки, с вышитой золотом макушкой, повязанный обыкновенно розовым платком. Мужское население летом на Мурмане, на промысле трески, т.ч. в городе остались почти исключительно женщины, дети и старики. В Коле, несмотря на высокое положение по широте, произрастают в огороде картофель и репа, что не всегда даже бывает и в Березове, расположенном значительно ниже.
'V 'ч
Пристань в Александровске. Начало XX в.
Архангельский областной краеведческий музей
По прибытии в Колу, я нашел у пристани сотского, квартира которого и служит «отводною». Небольшой чистый домик, расположенный на самом юго-западном краю города. Внутри также весьма чисто и даже не заметно клопов. В Коле я провел два дня в ожидании ямщиков, ушедших накануне с акцизным надзирателем [?], а также и Александра Евгеньевича Таратина, чиновника по крестьянским делам (бывший капитан «Мурмана»), с которым мы столковались идти вместе. Кроме того, 7 и особенно 8 августа шел почти весь день дождь и путешествие в такую погоду, конечно, не являлось заманчивым.
От Колы до Кандалакши
Выходили 9-го (понедельник) — приходили 13-го (пятница).
Из Колы выходим я, чиновник по крестьянским делам Александр Евгеньевич Таратин и
3 носильщика (русских) в 1 1/2 ч. утра. Погода понемногу проясняется, хотя солнце появляется только изредка. Поднимаемся на г. Суоловараку и входим в небольшие рощицы корявой березы. Комары тучами нападают на нас. Приходится надевать накомарник, который, к счастью, я сделал в Коле, купив простой канвы, которой и обшил свою старую шляпу. Пройдя
тайболой20 версты 3, мы подходим к р. Коле. На берегу стоит довольно новенький домик, где зимою помещается урядник, представляющий из себя таможенного чиновника.
Теперь же в домике никого нет, и он заколочен. Выше этого места р. Кола становится совершенно спокойною, тогда как ниже, до самой Туломы, спускается порогами. Итак, на легком карбасе, сшитым веревками, мы поднимаемся вверх по р. Коле. Мало-помалу корявую березку сменяют все более и более крупные деревья и вскоре мы уже любуемся превосходными еловыми и сосновыми лесами, которые гордо поднимаются к небу, по склонам окружающих реку холмов.
Рекою Колой надо ехать 15 в[ерст]. К 4 У2 ч. вечера мы заканчиваем этот рейс и останавливаемся у избушки «Шонгуй», где обедаем и пьем чай. Во время этого перехода Таратин на дорожку поймал 6 щук, из которых в Кицкой21 мечтаем [?] приготовить уху.
Место будущей Биологической станции. Екатерининская гавань. 1899. Архив кафедры зоологии беспозвоночных СПбГУ
В 6 ч. в[ечера] выступаем снова в путь по тайболе, которая тянется 18 в[ерст] и является наиболее длинной из всего пути. Дорога идет то небольшим лесом, то тундрой и болотами, по которым проложены превосходные мостки. На мне, кроме ружья, фотографический аппарат, сумка с патронами, патронташ и бинокль, в общем, на 1 пуд поклажи, между тем иду легко и без устали. Иногда у дороги срываются глухарки (по местному «коп пала») и белая куропатка. Хотя последнюю я поднял всего одну, которую и убил. Убил также на р. Коле одну свиязь, молодую, но уже порядочно оперившуюся; их было всего две.
Ближе к ст[анции] Кицкой лес становится все величественней; справа доносится шум р. Колы, которая несется по порогам. Последний большой спуск к Кицкой с Овечьей горы. Дальше идет ровная хорошая тропинка, и мы быстро доходим до Кицкой, 10 У2 ч. в[ечера]. Ст[анция] Кицкая — одна из старинных, которых уже мало на всем пути. Она расположена на самом берегу р. Колы, которая ниже переливает [?] в порогах, а выше несколько спокойна. В Кицкой ночуем, варим уху из щуки и жарим на огне [?] белую куропатку.
20 Низменная заболоченная долина, покрытая редколесьем.
21 Кица — дорожная станция на пути Кола—Кандалакша. В 1870 г. — казенная изба и две лопарских тупы — зимние жилые строения типа избушки.
10-го августа
Напившись чаю, выезжаем в 8 1/2 ч. по р. Коле, которой приходится ехать 2 вер[сты] Кор-щик22 — лопарь Александр (физиономия совершенно русская), его жена, уже совершенная старуха и трое молодых лопарят; двое из них более или менее типичные, а третий тоже русского типа. Вообще придорожные лопари и вообще те, которые почаще сталкиваются с русскими (а таких громаднейшее количество) совершенно обрусели и утратили не только всю свою национальную бытовую обстановку, но даже и черты лица и общий склад фигуры. После двух верст по р. Коле идем 5 верст тайболой и приходим к Мурдозеру, которое собственно представляет собою лишь несколько расширившееся русло р. Колы с тихим спокойным течением. На карбас садимся в 10 ч. утра и проезжаем по нему 15 верст в 3 1/2 ч. Погода еще несколько прояснилась, и мы любуемся зелеными островами и берегами Мурдозера. Иногда виднеется довольно много уток, но гонятся за ними некогда. Выйдя на конец Мурдозера в 1 1/2 ч. дня на берег и минуя третью избушку, мы проходим в один час тайболу в 3 1/2 версты. Около одного из мостков вылетает глухарка, которую я и убиваю.
Первый дом Мурманской биологической станции в Екатерининской гавани. 1902.
Архив кафедры зоологии беспозвоночных СПбГУ
В 2 1/2 ч. дня мы снова садимся в карбас и идем по более значительному и широкому Пулозеру23 10 верст. На дорожку попадается две великолепных кумжи. Берега Пулозера все покрыты большими лесами. Вдали на право виднеются Оленьи горы с вершинами совершенно голыми, лишенными древесной растительности. На Пулозерскую станцию прибыли в
4 1/2 ч. дня. Здесь в особом казенном домике помещается телеграфный чиновник (Александр Александрович) наблюдающий за телеграфной линией.
Варим уху из кумжи, которая получается просто бесподобная. По приглашению телеграфного чиновника отправляемся пить к нему чай, а в 7 ч. уже выходим дальше. Корщик — старый
22 Кормишик, кормщик, коршик — кормчий, рулевой, руководитель промысловой артели, отвечающий и за судно на промысле.
23 Пулозеро — одно из мест обитания масельгских лопарей. Дорожная станция. В 1895 г. в ней была открыта почтово-телеграфная контора.
и довольно типичный лопарь Захар. (Идет также с нами карел — телеграфный рабочий Илья). Тайболой 4 версты идем один час, несмотря на то, что она довольно мокра и почти без мостков. По прибытии к Колозеру садимся в 8 1/2 ч. вечера на карбас и отправляемся дальше.
Озеро это очень велико, но, к сожалению, темная погода и наступающая ночь не дают возможности любоваться природой. Проплыли Колозером 15 верст и, пройдя тайболой 1 версту, подходим в 11 ч. ночи к Пельмесозеру, где останавливаемся на ночевку в прекрасной избе, просторной, чистой, с большим камельком. Вскоре по прибытии в избу начинается дождь, который идет всю ночь и на следующий день. Несмотря на то, в 8 ч. утра мы садимся на карбас и с попутным ветром, подняв парус, несемся по Пельмесозеру.
11 августа
Озеро Пельмесозеро также велико и с таким характером природы, как и ранее виденные. Быстро проходим 12 верст по Пельмесозеру, проходим, несмотря на дождь, 4 версты лесом и выходим к пустому домику, лежащему уже на берегу знаменитого оз. Имандра, при впадении в него р. Куренги. Местность очень красивая, хотя дождь отравил все удовольствие и препятствует фотографированию.
Город Кола. Начало XX в. Архангельский областной краеведческий музей
Поставив парус, мы выезжаем в Имандру и несемся по ней 12 верст до Разнаволока24, куда пребываем в 2 ч. дня [?]. Напоследок дождь особенно усилился, и мы должны сушиться в Разнаволоцкой избушке. Из Разнаволока приходится пройти Имандрой 42 верст до Белой
24 Разнаволок или «Раснаволок» — дорожная станция в северной части оз. Имандра, в XIX в. — место оживленной торговли беломорских промышленников и лопарей. В 1888 г. для отдыха поморов казна построила здесь три просторных избы (казармы) с нарами и камельками (открытыми печами).
губы, где расположена ст[анция] Имандра. Мы выезжаем в 4 ч. 15 мин. Дождь немного проходит. Карбас побольше, так что возможно поставить небольшой полотняный навес, под которым мы и улеглись. Корщиком лопарь Филипп. Несмотря на свои 32 года, он чрезвычайно маленького роста, без усов и бороды. Между тем страшный болтун и хороший охотник (известен этим по всей округе). За нынешнюю зиму он убил 30 оленей и медведя. Попутный ветер усиливается, надувает парус и разгоняет тучи. К заходу солнца небо на западе начинает проясняться, и заходящее солнце освещает высокие горы (Волчья тундра и Монча-тундра), бросает оно последние лучи и на Имандру, раскинувшуюся со своими многочисленными заливами, островами и проливами, на сколько хватает глаз. Картина оригинальная и величественная.
На ст[анцию] Имандра (в Белой губе) прибыли в 10 1/2 ч. ночи. Изба просторная и довольно чистая. В особом домике, немного поодаль, помещается телеграфный чиновник, который немедленно явился к нам поболтать. Просим у него рыбы. Он посылает за свежепросоленной кумжей, которая оказывается совершенно протухлою. Хотя он и объясняет это явление свойством кумжи и подтверждает это тем, что у него всегда вся кумжа с протухлым запахом, что особенно ценится истинными гастрономами; тем не менее, это нас не убеждает, и мы спешим вынести божественную кумжу на улицу.
Типы лопарей. Начало XX в. Архангельский областной краеведческий музей
12-ое августа
Встаю в 8 ч. и выхожу на улицу. Погода проясняется, хотя изредка перепадает маленький дождик. Места кругом восхитительные. Имандра блестит от прорывающихся сквозь облака лучей солнца. За вырубкой, на которой расположилось три домика станции, поднимаются высокие, раскидистые сосны. За ними на востоке, еще выше, поднимаются Хибинские горы, голые вершины которых покрыты облаками. Совершаем подъем на ближайшую гору. Выходим в 9 ч. утра и направляемся сначала по телеграфной просеке, чтобы перейти 3 ручья, лежащих
на самой дороге. Пройдя еще с версту, просекой сворачиваем направо и идем таежным лесом: и земля покрыта превосходным оленьим ягелем. Подойдя к подошве горы, начинаем подниматься по крутому склону, усыпанному камнями и поросшему стройными елями. Подъем довольно тяжел, так как камни нередко сдвигаются и ноги скользят по мокрому мху, прикрывающему каменные глыбы.
Русские типы. Ст. Имандра. 1906. Архив С.И. Фокина
Полоса хвойного леса резко прекращается, и дальше только несколько чахлых березок служат переходом к полосе альпийских лугов, которые здесь представлены весьма бедною флорою; преобладает ягель и обнаженные скалы, сильно крошащиеся от выветривания и размывания. В некоторых местах, по небольшим ущельям, образуются целые осыпи из выветрившегося материала. С немалыми усилиями мы поднялись еще выше и достигли вершины. Обойдя гору слева, мы перешли на правую сторону, где нам открылся великолепный вид. По средине широкого ущелья, сплошь покрытого хвойным лесом, неслась, извиваясь лентой и блистая на солнце, горная река.
По обе стороны ущелья поднимаются громады высоких гор, остроконечные вершины которых покрыты облаками. Пласты снега лежат еще по бокам, спускаясь по небольшим ущельям вниз. Картина была действительно величественная, и я снял ее на две пластинки, хотя конечно даже на фотогр[афических] снимках невозможно будет иметь и представления о действительности. Обогнув гору справа, мы спустились вниз, в ущелье, и пошли вдоль его домой. По дороге я поднял несколько глухарей и убил пару рябчиков (их было пара и еще штуки [?] 3). Выйдя на телеграфную просеку, мы прежним путем направились к дому и в 2 У2 ч. дня были на станции. Во время спуска с горы, еще перед полосой хвойного леса, мы видели здоровую гадюку (У]реп Ьепу), что меня порядочно удивило, т. к. под этими широтами до сих пор змей, кажется, никто не наблюдал, да еще на высоких горах. Пообедав и напившись чаю, мы стали собираться в дальнейший путь по Имандре, несмотря на сильный N1, вздымающий громадные валы с белыми гребнями.
Перед отъездом я снял целую группу лопарей, обитающих в особой конусообразной землянке, называемой «вежей». Особенно типичны: Феодора в широкой «юбе» [?] (вроде остят-ского [?] гуся [?]) и в вязаной конусообразной шапке и Николай со своими черными длинными волосами и остроконечными «кеньгами»25 (кожаная обувь).
25 Кеньги — кожаные галоши на валенки. Каньги — мягкие меховые сапоги.
В 6 1/2 ч. в[ечера] мы выезжаем из Белой губы. Чтобы обойти два островка, пришлось с 1/2 ч[аса] ехать на веслах против ветра, вдоль берега, чтобы с поднятым парусом не снесло на мысы этих островков. Поставив парус, мы повернули по ветру и стрелой понеслись по озеру. Ветер все крепчал и крепчал, вздувая громадные валы около нас; их белые гребни уже неоднократно заглядывали в нашу лодку и здорово подмочили Ал[ександра] Евгеньевича] Таратина, сидевшего с правого борта. Особенно одна волна с такою яростью набросилась на наш маленький карбасик, что вершина ее несколько секунд стояла у борта, переливаясь через него в лодку целым водопадом. На наше несчастье, мы ехали [?] на карбасе не от Имандры, а от Зашейка, т. к. накануне встречные ямщики обменялись карбасами. У ст. Имандра свой большой карбас, на котором ехать, конечно, гораздо безопаснее. Между тем в нашем карбасике мы вшестером едва разместились, и края его были около самой воды. Только благодаря своей легкости он поднимался на волны, и мы не были залиты окончательно. Прямой парус со шкотами и другими приспособлениями настолько поражает своею примитивной конструкцией, что только поражаешься, как это первым же напором ветра не уничтожает всю эту нехитрую комбинацию.
Итак, мы несемся со скоростью почти 10 верст в час. Громадные валы бегут около нас, и мы постоянно то вскакиваем на самые хребты водяных гор, то спускаемся в ущелья, образующиеся между двумя валами. Вдруг на корме раздается треск, и лодка наша моментально начинает поворачиваться боком к ветру. Оказалось, что ломается румпель, и без кормчего положило на борт. Суматоха поднимается страшная, Николай хватается за весла, намереваясь действовать им в качестве руля, его жена, старуха Степанида, сидевшая со шкотом в руке, окончательно растерялась и вместо того, чтобы отпустить шкот и спустить парус, начинает его еще крепче подтягивать. Оба мальчишки (Фока и Гришка) бросаются к ней на помощь, и общими усилиями удается развязать фал и спустить парус. В то же время волны, одна другой больше, наскакивают на карбас и подбрасывают его, как щепку. Я и Таратин довольно спокойно взираем на всю эту суету и сохраняем полное присутствие духа.
Мало-помалу удается повернуть лодку носом по ветру, и мы, гонимые ветром, без паруса, несемся довольно быстро вперед, предполагая укрыться за Иокостровом, где прежде помещалась станция. Проходим небольшой проливчик и входим в тихую заводь, в которую и пристаем в 8 ч. вечера к берегу, против бывших станционных избушек. В настоящее время здесь никто не живет. Избушки уже начинают ветшать, окна вынуты и куда-то утащены.
Решив здесь переночевать, починить руль и переждать бурю, мы принялись кое-как устраиваться на ночь. Вблизи нашлось несколько горбылей, которыми заставили окна, заткнув щели травою. Степанида вымела пол, разложила на камельке огонь, и мы весело принялись греть чайник. Обойдя избушку, мы нашли несколько кустов малины, но ягоды еще совершенно зелены и нынче, очевидно, не поспеют. Напившись чаю, мы улеглись на пол спать и, несмотря на значительный холод, быстро заснули. В Белой губе у Разнаволоцкого корщика лопаря Филиппа я купил за 50 коп. маленькую белую лайку, которую, по его словам, он сам недавно купил за 30 коп. у одного Ижемца [?].
13-ое августа
Встаем в 7 ч. утра и, приставив поправленный руль к корме, в 8 ч. утра двигаемся дальше по Имандре. Ветер, хотя и тише, но сильно надувает парус, и мы идем около 8 верст в час. Погода превосходная; берега покрыты девственными лесами, которые поднимаются высоко на горы. В 12 1/2 ч. дня мы приезжаем на ст. Зашеек26, т.е. проходим расстояние в 30 верст почти в 4 ч.
Имандра заканчивается и более уже нам не придется испытывать на себе ее бурный неспокойный характер. Закусив жареным сигом и глухаркой, мы в 2 1/2 ч. дня выходим из станции
26 Зашеек — дорожная станция у южной оконечности оз. Имандра, около 30 км от Кандалакши.
и идем тайболой по лесу и тундре. Мостки здесь очень плохи, т. ч. ходьба не особенно быстра. Путь все время идет вдоль р. Нивы, которая, вытекая из Имандры, впадает в Белое море у самой Кандалакши. Она быстро несется почти по сплошным порогам, и только ее несмолкаемый шум нарушает таинственную тишину леса. Иногда тропинка совершенно подходит к реке, и мы любуемся ее водами, которые, разбиваясь о пороги, вскидываются вверх и, рассыпаясь тысячами брызг, летят снова в реку, чтобы снова слиться с нею и продолжать на секунду прерванный путь.
Через час мы приходим к Пинозеру, которое лежит на русле р. Нивы. Проезжаем 5 верст по нему, проходим еще одну тайболу версты в 4, снова садимся в карбас и несемся по р. Ниве
4 версты, и наконец, в 7 ч. вечера вступаем в последнюю тайболу, тянущуюся на протяжении
12 верст до самой Кандалакши. Тропинка опять идет все время лесом, изредка перемежающимся и тундрой. Мостки здесь новые и в два горбыля, т. ч. идти не тяжело, хотя Таратин сильно устал и жаждет напиться чаю в Кандалакше на станции. Погода стоит превосходная. Хотя солнце давно село, но заря еще чрезвычайно светла, и безоблачное небо представляет дивное сочетание всевозможных красок. Вскоре вышла луна, и при ее серебристом свете мы подвигаемся вперед, изредка останавливаясь полюбоваться на р. Ниву, несущуюся внизу у наших ног и блестящую в своих порогах под таинственным светом луны. По ту сторону р. Нивы поднимаются высокие горы, покрытые хвойным лесом. Величественная природа Лапландии в последние часы награждает нас действительно чудесными картинами своей оригинальной, могучей [?] красоты. В 10 1/2 ч. вечера мы входим в Кандалакшу и останавливаемся на земской станции, содержимой Кузьмою Подурниковым [?].
Кандалакша. Начало XX в. Архангельский областной краеведческий музей
Стоимость всего пути от Колы в Кандалакшу
Пароход от Екат[ерининской] гавани II кл. 45 к.
Переезд в Колу на почтовой шняке 30 к.
2 дня на квартиру десятского Ловушкина 1 руб.
5 яиц 25 к.
семги 1 ф[унт] и молоко 25 к.
На каждой станции давал по 20 коп. на чай.
Самовары на ст[анциях], также за варку ухи и др.
всего переход от Колы до Канд[алакши] 8 руб. 80 к.
В Кандалакше квартиры
земские даровые [?]. За услуги дано 1 руб. и беру провизию на 1 руб. итого Кузьме [?] 2 руб.
Его невестке за хлопоты 20 к.
За перевоз [?] на карбасе 30 к.
Итого 13 руб. 55 к.
Мы благодарны дирекции Мурманского областного краеведческого музея за предоставленную возможность скопировать публикуемый дневник К.М. Дерюгина и дирекции Архангельского областного краеведческого музея за разрешение использовать в публикации фотографии из архива музея. Мы признательны А.С. Корякину за составление таблицы с перечислением упомянутых К.М. Дерюгиным птиц, а также Н.В. Слепковой — за полезные замечания.
Таблица соответствия приведенных К.М. Дерюгиным названий птиц современной русской и латинской зоологической номенклатуре*
По Дерюгину Латинское название Русское название
1 2 3
Somat. molissima Somateria mollissima Гага обыкновенная
Colyb. [?] arcticus Gavia arctica (=Colymbus arcticus) Гагара чернозобая
Col. septentrionaly Gavia stellata (=Colymbus septentrionalis) Гагара краснозобая
Mergus serrator Mergus serrator Крохаль длинноносый
Uria grylle Cepphusgrylle (=Uria grylle) Чистик
Anas penelopa Anas penelope Свиязь
Clangula clangula Bucephala clangula Гоголь обыкновенный
A. ceracca [?] Anas crecca Чирок-свистунок
Haem. ostralegus Haematopus ostralegus Кулик-сорока
Strepsilas interpres Arenaria interpres Камнешарка
Char. histicula Charadrius hiaticula Галстучник
Larus argentatus Larus argentatus Чайка серебристая
L. fuscus Larus fuscus Клуша
Sterna macrura Sterna paradisaea (=Sterna macrura) Крачка полярная
1 2 3
Stercorarius parentis [?] Stercorarius parasiticus Поморник короткохвостый
Corvus cornix Corvus cornix Ворона серая
C. corax Corvus corax Ворон
Tr. [?] coe...[?] Fringilla coelebs Зяблик
Tr. montifiryellle [?] Fringilla montifringilla Вьюрок
Pas. domesticus Passer domesticus Воробей домовой
Ph. trochilus Phylloscopus collybita Пеночка-теньковка
Ph. borealis Phylloscopus borealis Пеночка-таловка
* Таблица составлена старшим научным сотрудником Кандалакшского государственного природного заповедника канд. биол. наук А.С. Корякиным.
K.M. Derjugin. Journey to Solovky, along of Murman coast and from Kola to Kandalaksha via Laplandia, 1899
Drawing up and comments by N.A. Goryashko and S.I. Fokin
Daily-notes made by Derjugin during his journey to the Russian North (1899) dealing with shifting of the Solovky Biological Station to the Murman coast and then Derjugin’s trip via Laplandia back to White Sea from Kola to Kandalaksha is publishing for the first time. The publication illustrated with rare photos connected with people and places mentioned.
Keywords: Arkhangelsk, Solovky Biological Station, Murman coast, Aleksandrovsk, Laplandia.
