CC BY
33
К истории взаимоотношений российской администрации и
консульского представительства Японии в Приамурском крае во второй половине XIX — начале XX вв.
Официальные отношения между Россией и Японией, ближайшими соседями в силу своего географического положения, за полтора столетия пережили разные времена. В истории российско-японских отношений были как периоды кризиса, замкнутости и недоверия, приводившие к столкновениям, конфликтам и войнам, так и времена дружбы и сотрудничества. В настоящее время, как и сто лет назад, российско-японские отношения, оставаясь сложными и во многом неопределенными, вызывают значительный общественный и научный интерес: перспективы сотрудничества только намечаются, многие вопросы находятся в стадии разработки.
В данной работе автор рассматривает проблему деятельности японских официальных лиц на территории российского Дальнего Востока, раскрывает механизм взаимодействия российской администрации с японскими коммерческими агентами и консулами.
В начале 70-х годов XIX в. наблюдалась определенная активизация экономической
Б.С. Белоус
жизни на юге Дальнего Востока России; город Владивосток получил статус главного военного порта России на Тихом океане; увеличился объем торговли между Японией и Россией; наметился рост числа переселенцев из Японии на юге Приамурского края. В связи с этим японское правительство не замедлило своевременно принять меры по установлению более тесных отношений с российской стороной в Дальневосточном регионе, выразив желание иметь во Владивостоке своего официального представителя.
В 1874 г. в г. Санкт-Петербурге уже была открыта первая официальная миссия Японии в России. Главой японского консульства в Санкт-Петербурге стал известный японский политический деятель адмирал Эномо-то Такэаки. В 1875 году правительство Японии обратилось к России с просьбой об учреждении во Владивостоке японского консульства, однако эта инициатива столкнулась с противодействием российской администрации. В том же году с подобной просьбой к России обратилось правительство Великобритании. Россия не дала согласия на открытие английского и японского консульств во Владивостоке, объясняя это тем, что порт Владивосток является военной базой. Однако японская сторона проявила настойчивость и предложила учредить во Владивостоке должность особого представителя Японии, ответственного за налаживание экономических связей Японии и России.
Через год Япония получила от российского правительства официальное разрешение на учреждение на посту Корсаковском японского вице-консульства, а во Владивостоке - Императорского японского коммерческого агентства. Как отмечают японские источники, главной целью учреждения коммерческого агентства было "создание удобства для внешней торговли японцам, которые находятся в этом регионе".
Белоус Борис Сергеевич - преподаватель Русской школы для иностранных граждан Дальневосточного государственного университета (г. Владивосток)
Императорский коммерческий агент фактически выполнял функции консула. Японским правительством не было принято особых инструкций для коммерческого агента во Владивостоке. Консульские положения, приказы и распоряжения правительства Японии являлись основными документами, регламентировавшими деятельность японского представительства в России. Коммерческий агент выполнял обязанности консула на основе японского законодательства, принятого Императорским указом (от Мей-дзи 23 г. - 1890 г. №30). Более того, японские коммерческие агенты не скрывали от российских властей факта исполнения ими консульских обязанностей.
Усиление роли коммерческого агента являлось серьезным нарушением договоренности, подписанной представителями российской и японской сторон в июне 1876 г., в которой прямо указывалось на то, что "агент не имеет никакого официального характера, а служит только посредником между японскими подданными и нашими местными властями". Однако администрация Приамурского края не препятствовала этому и неофициально даже поддерживала инициативу японской стороны, которая заключалась в полном контроле деятельности японской диаспоры в крае. Закрывая глаза на некоторые нарушения договоренности между Россией и Японией, местная власть находила пути решения более насущных для края проблем за счет использования иностранной рабочей силы.
Отсутствие специалистов со знанием японского языка вынуждало представителей российской администрации отдать в руки японского коммерческого агента инициативу контроля деятельности японской диаспоры в крае. Так, в 1897 г. Приамурский генерал-губернатор С.М. Духовской в письме российскому посланнику в Токио P.P. Розе-ну упоминал о том, что среди его персонала нет человека, владеющего японским языком. Присутствие посредника между российскими властями и японцами, проживавшими в Приморье, было необходимо как японской стороне, так и местной. Однако в этой ситуации в проигрыше оставалась администрация Приамурского края. Несмотря на то, что японский коммерческий агент заверял российские власти о полной готовности к сотрудничеству и о намерении ничего не предпринимать без ведома русских властей, он
был свободен в своих действиях и находился исключительно под контролем японского правительства.
Согласно должностным обязанностям коммерческого агента, в его подчинении находились все граждане Японии, проживавшие на территории Восточной Сибири и Северной Манчжурии, где после строительства Китайской-Восточной железной дороги активно селились иммигранты из Японии. В связи с таким большим ареалом расселения японцев на территории Дальнего Востока России японскому коммерческому агенту приходилось часто отправляться в командировки по местам расселения японской диаспоры, с целью контроля деятельности соотечественников за рубежом. В обязанности коммерческого агента входили: регистрация граждан Японии на территории края, визирование паспортов, выдача новых паспортов в случае утери, утверждение кандидатур председателей японских обществ, контроль над деятельностью японских обществ на территории российского Дальнего Востока, решение мелких споров между гражданами Японии на территории края и т.п.
Первым японским коммерческим агентом был Сэваки Хисато, положивший начало деятельности японской диаспоры на Дальнем Востоке России. Назначение коммерческого агента пришлось на 12 июня 1876 г. -тремя днями позже даты учреждения во Владивостоке японского Императорского коммерческого агентства. В том же году г-н Сэваки Хисато купил в центре Владивостока на углу Китайской и Пекинской улиц участок земли и организовал строительство здания агентства. В "Путеводителе по Владивостоку" (Урадзио аннай), изданном в Токио (от Мэйдзи 35 г. - 1902 г.), есть краткое описание первого здания коммерческого агентства. В источнике сообщается, что здание японского императорского коммерческого агентства представляет собой нека-зис-тую постройку в европейском стиле, причем нижний этаж возведен из камня, верхний этаж - из дерева. Несмотря на внешнюю простоту постройки, которая в то время вполне гармонично вписывалась в ландшафт города, составитель "Путеводителя" отметил шикарное убранство комнат внутри здания. Комнаты были светлыми и просторными, из многочисленных окон японского коммерческого агентства открывался прекрасный вид на бухту Золотой Рог.
Императорский коммерческий агент Сэ-ваки Хисато - уроженец Токио исполнял свои обязанности в течение неполных двух лет, после чего был отозван на родину. Сэва-ки Хисато оставил интересные воспоминания о жизни города тех лет. Особое место в них занимает описание русской бани, произведшей на японца незабываемое впечатление. В 1878 г. место коммерческого агента занял Мацу дайра Tapo, также выходец из Токио, проработавший на этом посту почти четыре года. В 1881 г. во Владивостоке вновь сменился глава японского торгового агентства, на этот раз пост занял исполнительный директор филиала японской курьерской почты в России Тэрами Кити. Господин Тарами Кити служил японским коммерческим агентом в течение семи лет, но в связи с плохим состоянием здоровья был вынужден в 1888 г. оставить свой пост и вернуться в родную префектуру Окаяма. Новый глава японского торгового агентства Футацубаси Кэн (префектура Иватэ) занимал этот пост до 1896 г. Коммерческий агент Кортацуба-си исполнял обязанности официального представителя Японии на Дальнем Востоке России в течение четырех лет, вернувшись на родину в 1900 г. Последним в списке японских коммерческих агентов был выходец из префектуры Ниигата Каваками Тосицунэ.
Столь частая смена руководителей японского коммерческого агентства, прежде всего, была связана с совмещением коммерческими торговыми агентами нескольких должностей. Как правило, они занимали руководящие должности в своих компаниях, при этом исполняли обязанности представителя Японии на Дальнем Востоке России. Кроме того, в японской системе контроля деятельности управленческого персонала до сих пор существует строгое правило: человек, занимающий руководящий пост на государственной службе, периодически должен менять место работы вне зависимости от его успехов в трудовой деятельности. Такая система позволяет уменьшить степень коррумпированности чиновников, понимающих, что они всего лишь исполнители государственной воли, временно выполняющие обязанности на данном участке.
Коммерческий агент, имея практически неограниченные права в своих действиях по отношению к соотечественникам, контролировал жизнедеятельность японских иммигрантов, зачастую вмешиваясь в их личную
жизнь. Наибольшее усердие в исполнении своих обязанностей проявил коммерческий агент Каваками Тосицунэ. Это был энергичный, инициативный человек, развивший бурную деятельность среди своих соотечественников, проживавших на территории Приамурского края. В частности, агент Каваками Тосицунэ предпочитал знакомиться лично с каждым прибывшим в Приморье японцем. "Он никогда не ограничивался одной только формальной стороной дела, а всегда расспрашивал подробным образом как относительно личных обстоятельств, так и относительно окружающих. Лица робкого характера, особенно женщины, крайне неохотно являлись на эти своеобразные допро-сы .
Коммерческий агент широко использовал свое служебное положение, и зачастую оказывал давление на японцев, находящихся в его распоряжении. Так, в конце XIX в., когда Япония претерпевала серьезные изменения в связи с переходом к капиталистической системе экономики, японское правительство, во всем подражая прогрессивным странам мира, стремилось приобщить население страны к европейским традициям. Граждане Японии должны были привыкнуть к западному стилю жизни, в связи с чем активно пропагандировалась мода на европейский костюм. Японцы в Приморье также испытали на себе нововведения, происходившие на родине. Коммерческий агент строго следил за тем, чтобы представители японской диаспоры носили исключительно европейский костюм. Он запрещал японцам появляться на улицах в национальных костюмах, чтобы не уронить престиж нации среди местного населения. Национальный костюм японским иммигрантам разрешалось носить дома в кругу семьи и надевать по поводу национальных и семейных праздников.
В 1902 г. агентом Каваками были разработаны "Правила прибывающих в пределы Приамурского края японцев", получившие одобрение министерства иностранных дел Японии. Правила были опубликованы в "Ежемесячном вестнике иностранной торговли" на японском языке и распространялись в японских обществах всей Восточной Сибири. В правилах указывалось на необходимость соблюдения норм паспортно-визового режима в пределах России, были приведены основные законодательные нормы, соблюдение которых являлось обязательным для всех
иностранцев на территории края. Практически в каждом пункте правил отмечалась роль коммерческого агентства.
В штате коммерческого агентства числилось пять заместителей агента, владеющих русским языком, в обязанности которых входили командировки в целях изучения экономической ситуации в крае, перевод наиболее важных статей из русских газет, оказание помощи в оформлении документов японским гражданам, проживавшим в Приморье. Круг полномочий коммерческого агентства был столь широк, что японский коммерческий агент был вынужден прибегать к помощи "Урадзио киорюминкай" (Общества японцев, проживающих во Владивостоке). Фактически японский коммерческий агент являлся неофициальным руководителем "Урадзио киорюминкай". В тексте Устава Общества прослеживается значимость данного должностного лица в деятельности общества. Так, в ст. 21 указано: "Председатель правления общества и его помощник избираются членами комитета и утверждаются в своей должности японским императорским коммерческим агентом". Согласно уставу общества, японский коммерческий агент имел право внести предложение о собрании чрезвычайного заседания комитета общества "Киорюминкай" (ст. 12); в обязанности председателя общества входили регулярные доклады о состоянии дел в обществе (ст. 24); сам текст устава, как и все другие постановления общества, вступали в силу только после утверждения их японским коммерческим агентом (ст. 14, 34). Являясь неофициальным руководителем общества, японский коммерческий агент использовал возможность объединения японцев, привлекая членов правления общества для решения текущих дел агентства.
Благодаря эффективной работе японских обществ, расположенных в большинстве городов юга Дальнего Востока России, японский коммерческий агент имел возможность осуществлять полный контроль над соотечественниками, проживавшими в его консульском округе. На основании данных, поступавших из японских обществ, официальный представитель Японии в крае составлял отчет японскому правительству о состоянии дел во вверенном ему округе. Хорошо выстроенная система контроля деятельности соотечественников, работала слаженно и никогда не давала сбоев, что позволяло японс-
ким официальным лицам быть в курсе дел диаспоры, проживавшей на территории Приамурского края.
С момента открытия во Владивостоке японского коммерческого агентства правительство Японии не оставляло попыток добиться разрешения открытия консульств на Дальнем Востоке России. Однако власти Приамурского края не были склонны давать разрешение на открытие японских консульств, мотивируя это тем, что введение должности консула поспособствует усилению и без того замкнутой и сплоченной японской общины. Кроме того, местные власти самостоятельно не могли принять решение об изменении статуса японского коммерческого агентства. Не имея специального разрешения правительства России, региональные власти под различными предлогами отказывали японцам в учреждении должности консула в Приамурском крае.
Портсмутский мирный договор (1905 г.) изменил приоритеты в отношениях России и Японии. В июле 1907 г. российская сторона была вынуждена заключить с Японией рыболовную конвенцию, согласно которой японские рыбаки получили возможность ловить рыбу вдоль берегов русских владений в Японском, Охотском и Беринговом морях. Кроме того, в специальном протоколе к рыболовной конвенции было утверждено право подписывающих сторон на открытие консульств, как на территории Японии, так и России. Россия получила разрешение на открытие консульств в городах Отару и Цуруга. В Отару консульство России так и не было открыто, а в г. Цуруга российское консульство начало функционировать только в 1913г. В свою очередь Япония, выступившая инициатором обмена дипломатическими представительствами, немедленно открыла консульство во Владивостоке.
Позже были открыты японские представительства в Николаевске, Одессе, Москве. Японская миссия в г. Санкт-Петербурге изменила статус, став в 1908 г. посольством Японии. Таким образом, к концу 1907 г. Япония имела в России 30 представителей в 5 пунктах, а Россия в Японии - 19 работников консульств в 6 пунктах. Правительство России, предоставив Японии право на рыболовство в российских тихоокеанских владениях, предполагало начало активных действий японских переселенцев в Приморье. В связи с этим вновь открывшиеся консуль-
ства должны были выступить в роли официальных посредников между российскими властями и прибывающими в край японцами.
Значение консула в японской общине было исключительным. Ему подчинялись все представители японской диаспоры в Приамурском крае. В отчете о деятельности японских обществ на Дальнем Востоке России Л.А. Богословский писал: "Японский консул в глазах своих соотечественников пользуется огромным авторитетом и уважением. Воля его для них священна, что объясняется частично личными качествами консулов, а частью и общим характером отношений японцев к власти". Авторитет японского консула вполне объясним. Во-первых, японцы традиционно уважительно относятся к начальству вне зависимости от личностных качеств руководителя. Во-вторых, представители японской диаспоры действительно были очень зависимы от консула. Консул оказывал реальную помощь своим соотечественникам, принимая активное участие в решении сложных, иногда жизненно важных вопросов. Уважение со стороны японской диаспоры консул заслужил путем приложения больших усилий и качественного исполнения своих служебных обязанностей.
После поражения России в Русско-японской войне произошло изменение в политических отношениях России и Японии, что не замедлило сказаться на жизни японских иммигрантов, и в значительной степени усложнило работу японских официальных лиц. Российские власти предпринимали попытки усилить контроль над деятельностью японской диаспоры, однако эти старания ни к чему не привели. Японские консулы, выражая на словах полную готовность к сотрудничеству с российской властью, оставили за собой монополию на контроль деятельности своих соотечественников на территории России.
Замкнутость японских общин сыграла с ними злую шутку. Российские власти стали принимать жесткие меры по ограничению деятельности японских подданных на территории Приморья. С 1907 г. участились случаи арестов японских граждан на территории городов Приморья. После нескольких месяцев содержания в арестном доме японских граждан, подозреваемых в шпионаже без суда и следствия, без предъявления обвинений отправляли на родину. Причем органи-
зация отправки сограждан в Японию вменялась в обязанность японскому консулу. Официальному представителю Японии приходилось обращаться к краевым властным структурам с просьбой о разъяснении причин задержания того или иного японца, попавшего в места заключения. На запросы японского консула Приморские власти, как правило, не отвечали, имея по этому поводу специальное распоряжение генерал-губернатора Приамурского края П.Ф. Унтербергера. В письме к военному губернатору Приморской области Приамурский генерал губернатор сообщал: "Ко мне неоднократно обращался японский консул во Владивостоке с просьбой сообщить ему сведения о причинах высылки из края японских подданных. Отклонив все подобные просьбы, я, вместе с тем, прошу Ваше Превосходительство строго придерживаться такого же порядка, то есть не входить ни в какие объяснения с консулами или вообще иностранными подданными относительно причин высылки иностранцев распоряжением моим или Вашего Превосходительства". Подобные распоряжения представителей местной власти позволяли силовым структурам Приморья задерживать японских граждан без предъявления обвинений. Такое отношение к представителям японской диаспоры вскоре привело к бесконтрольному преследованию иностранцев на территории края. Под подозрение попали не только японцы, но и корейцы, и китайские подданные, обвиняемые в пособничестве японским спецслужбам.
В послевоенный период, когда с подачи властей и прессы, жители края ожидали новой войны с Японией, Приморье захлестнула волна шпиономании. В каждом японце видели тайного агента японской разведки. Случаи задержания японских подданных на российских военных объектах участились. Чаще всего это были вольнонаемные рабочие, занимавшиеся строительством или другими видами работ вблизи российских военных объектов. Японский консул требовал от российских властей объяснения причин задержания граждан Японии, но постоянно сталкивался с ярко выраженным равнодушием по отношению к проблемам японцев, проживавших на территории Приморья.
Японская администрация выражала обеспокоенность в связи с усилением давления на японцев на Дальнем Востоке России. В донесениях японского консула от 10 февра-
ля 1910 г. изложена точка зрения японской стороны на возникшую еще в довоенный период проблему проникновения японцев на российские военные объекты. Консул сообщал, что "весь консульский округ наполнен русскими войсками, и в частности во Владивостоке, как в укрепленной местности первого разряда, имеются повсюду крепостные артиллерийские войска, и районов, в которые запрещен вход иностранцам много. Так как в особенности японцы легко могут навлечь на себя подозрения в военном шпионаже, то японцы, проживающие в этой местности, обязаны быть особенно осторожными и не должны приближаться к запрещенным районам". Как видно из донесения японского консула, японцев самих беспокоило их положение в российском обществе. Постоянный контроль со стороны российских спецслужб доставлял массу проблем представителям японской диаспоры. В результате сложилась атмосфера непонимания и постоянного противодействия двух борющихся сторон.
Безусловно, деятельность японских спецслужб имела место на территории российского Дальнего Востока, однако обвинять в шпионаже практически каждого представителя японской диаспоры было бы неверным. Заключая под стражу, "подозрительных" японских граждан, российские власти расписывались в своем бессилии в деле контроля деятельности иностранцев в пределах даль-невосточных земель России.
В 1910 г. российская сторона активно вела переговоры с Японией о заключении нового соглашения по разграничению влияния на территории Маньчжурии. Фактически соглашение было направлено на сближение интересов России и Японии. Новое направление внешнеполитических интересов России заставило власти Приамурского края пересмотреть подход к делу борьбы с японским шпионажем, который был больше похож на планомерное выдворение японцев за пределы России. Однако политика ограничений по отношению к японцам, проживавшим на юге Дальнего Востока России, сохранялась вплоть до 1914 г. Первая мировая война внесла определенные коррективы в экономическую жизнь Приморья. Русское мужское население призывного возраста было мобилизовано на фронт, в крае опять возник дефицит рабочих рук, и вопрос об ограничении хозяйственной деятельности япон-
цев на территории края был временно снят. Кроме того, с началом Первой мировой войны Россия и Япония стали союзниками, в связи с чем в отношении местной власти к представителям японской диаспоры в России произошли определенные изменения. Аресты японских подданных, подозреваемых в шпионаже, практически прекратились. Японские предприниматели, ремесленники и рабочие вновь были востребованы на дальневосточном рынке труда и услуг.
Японские коммерческие агенты и консулы принимали самое активное участие в жизни японской общины, проживавшей на юге Дальнего Востока России. Они являлись связующим звеном в коммуникативном пространстве между японским населением российского Дальнего Востока и русской администрацией. На начальном этапе деятельности японского представительства на юге Дальнего Востока России приморские власти не препятствовали работе японского коммерческого агента, понимая, что данное должностное лицо действует и в интересах российской стороны, помогая контролировать жизнедеятельность японской диаспоры в регионе. Однако в этой ситуации в проигрыше оставалась администрация Приамурского края: несмотря на заверения о полной готовности к сотрудничеству с российскими властями и о намерении ничего не предпринимать без их ведома, японский коммерческий агент был свободен в своих действиях и находился исключительно под контролем японского правительства. Коммерческий агент, обладая неограниченными возможностями в деле управления японской диаспорой, зачастую оказывал давление на японцев, находящихся в его распоряжении. Благодаря беспрекословному подчинению представителей национальной диаспоры консулу Японии и активным слаженным действиям консульских представителей была установлена эффективная система управления японской общиной, проживавшей на юге Дальнего Востока Российской империи.
Литература и источники:
1. Фудзимото, В. Непосредственный опыт понимания России и СССР в Японии: Сборник научных статей: К юбилею ученого Вакио Фудзимото. - Владивосток, 2004. - С. 14.
2. Васкевич, П.Ю. Очерк быта японцев в
Приамурском крае / П.Ю. Васкевич. - Верх-неудинск, 1905. - С. 12.
3. Васкевич, П.Ю. Японцы во Владивостоке: записка драгомана российского императорского генерального консульства в Сеуле. 5 января 1907 г. / П.Ю. Васкевич // Из истории востоковедения на российском Дальнем Востоке 1899 - 1937 гг. - Владивосток, 2000. - С. 219.
4. Хохлов, А.Н. А.М. Позднеев - основатель Восточного института во Владивостоке / А.Н. Хохлов // Известия Восточного института. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1994. -С. 41.
5. Матвеев, Н.П. Указ. соч. - С. 109.
6. Урадзио аннай. - Токио, 1902. - С. 32.
7. Марков, В.М. Путеводитель по Владивостоку / В.М. Марков. - Владивосток: Дальневосточное книжное издательство, 1993. - С. 221.
8. Спальвин, Е.Г. Японские общества города Владивостока / Е.Г. Спальвин // Известия Российского государственного исторического архива Дальнего Востока. Т. II. -Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1997. - С. 132
9. Васкевич, П.Ю. Очерк быта японцев в Приамурском крае ... / П.Ю. Васкевич. -Верхнеудинск, 1905. - С. 21.
10. РГИА ДВ. - Ф. 702. - Оп. 1.-Д. 431.
- Л. 45.
11. Маринов, В А. Россия и Япония перед первой мировой войной (1905 - 1914 гг.). Очерки истории отношений / ВА. Маринов.
- М.: Наука, 1974.- С. 54.
12. РГИА ДВ. - Ф. 702. - Оп. 3. - Д. 349.
- Л. 4.
13. РГИАДВ. - Ф.702. - Оп. 4.-Д. 656. -Л. 16.
14. РГИА ДВ. - Ф.702. - Оп. 3. - Д. 376. -Л. 68 (об.).
