CC BY
53
Изучение механизма действия принципов производства по делам об административных правонарушениях неизбежно потребует углубления в административно-деликтный процесс и поиска особенностей их реализации на отдельных стадиях производства по делам об административных правонарушениях.
На каждой стадии производства наибольшее влияние оказывает тот или иной принцип. Например, принцип презумпции невиновности — главный на стадии рассмотрения дела по существу; принцип всестороннего, полного, объективного и своевременного установления обстоятельств каждого дела — на стадии возбуждения дела в связи с доказыванием; принцип определения языка производства и принцип определения режима рассмотрения дел — наэтапеподготовкикрассмотрениюдела об административном правонарушении.
Более того, каждой стадии присущи наиболее характерные формы реализации каждого принципа, а также проблемы, возникающие в связи с его реализацией.
Наконец, само существование правовых принципов, их закрепление в законе еще не являются достаточной гарантией их прямого или опосредованного действия. Необходим набор юридических гарантий действия принципов. В научной литературе описываются различные правовые, организационные, фи-
-
нансовые и политические гарантии. По нашему мнению, в рамках прикладного научного исследования нет нужды останавливаться на иных, кроме юридических, гарантиях реализации принципов. Кроме того, неправовые гарантии во многом обеспечиваются правовыми механизмами их реализации. Например, финансовые гарантии не могут действовать без соответствующих нормативных или индивидуальных правовых актов, определяющих размеры, источники, сроки, порядок освоения денежных средств.
Наиболее действенными гарантиями, по нашему мнению, являются юридические, а в их числе — административное принуждение, которое, какизвестно, представлено несколькими видами: предупреждения, пресечения, обеспечения производства по делам об административных правонарушениях и наказания (административной ответственности).
1 См.: Денисова Т.Д. Административная ответственность за правонарушения в области строительства: Дис.... канд. юрид. наук. — Воронеж, 2001. — С. 124— 132; Стеблецова Л.А. Ответственность несовершеннолетних по административному праву и практика ее применения органами внутренних дел: Дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2005. — С. 83—109; Производство по административным правонарушениям: Учеб. пособие / Отв. ред. проф. Д. Н. Бахрах. — Свердловск, 1986. — С. 7—9; и др.
к истории царской ссылки
Ссылка как разновидность уголовного на казания в различных ее проявлениях получила широкое распространение при Петре I. Это наказание занимало особое место в системе государственных карательных средств вплоть до 1917 г.
Ссылка берет свое начало из такой административной меры в отношении к нежелательным лицам, как опала, которую в литературе связывают со словом «опалиться» (разгневаться). На этом основании опала первоначально представляется не столько наказанием за вину, «сколько результатом вспышки монар-
А.А. ИВАНОВ
шего гнева, о причинах которого не обязательно знать ни самому опальному, ни остальным подданным государя». Например, в исторических записках имеется случай, датируемый 1566 г.: «Князь Михайло государю погрубил и государь на него опалу было наложил, а ныне государь его пожаловал...»1 Формальные качества наказания опала, по видимому, приобрела с запрещением в Крестоцеловальной записи Василия Шуйского (1606) налагать ее без боярского суда.
Практиковавшаяся ранее как мера устранения противников власти (в наказе Кирил-
ло-Белозерского монастыря 1549 г. «выгнати из волости вон»; по указу 1582 г. «выбитие из земли вон»), опала, теперь уже в виде ссылки, стала применяться и к общеуголовным преступникам («в Сибирь на житие на Лену», «в украинные городы, где государь укажет»), но не как вид лишения свободы, а скорее в качестве меры выдворения нежелательного лица. По Соборному Уложению ссылке подлежали все воры и разбойники после отбытия наказания, содержатели питейных заведений (после наказания кнутом и вырывания ноздрей) за нарушение государственной питейной монополии, лица, которых никто не хотел брать на поруки, и другие преступники. Позже основаниями для ссылки были, как правило, решения суда («ссылка по суду»), приговоры сельских и мещанских обществ, решения помещиков в отношении своих крепостных (административная ссылка)2. В конце XVIII в. на поселение в Сибирь ссылали лиц, совершивших кражу на сумму свыше 20 руб., если они при этом не соответствовали требованиям, предъявляемым к рекрутам. В Сибирь на поселение также отправляли злостных нищих и бродяг.
Расширение границ страны, освоение новых территорий (неизведанных, а значит, враждебных), их заселение и обустройство требовали значительных материальных и людских ресурсов, которых в России не было3. Поэтому ссылка решала сразу несколько первостепенных задач: колонизации новоприоб-ретенных земель, удаления из центральных областей преступного элемента, а также в ка-кой-то степени экономии мер уголовной репрессии. С 1679 г. в ссылку стали отправлять лиц, приговоренных к смертной казни или к членовредительским наказаниям4.
Исходя из содержания ссылки как вида негативного отношения власти к тем или иным лицам в XVI—XVIII вв. различалась ссылка с ее собственно карательной направленностью и ссылка-опала. Последняя была распространена и до первой половины XIX в. как мера борьбы с политическими оппонентами правящей в данный момент верхушки. Однако и в этом случае ссылка-опала могла быть надзором, охраной, бременем материальных ограничений и т.д. «Жить ему в деревнях своих свободно, без выезда»,«... аврези-денции или где место Ея и.в. пребывание имеет, не выезжать», «жить в оной (деревне. — Л. И.) без выезду»5.
Но ссылка ссылке рознь. Например, царские вельможи удалялись государем в опалу воеводами или губернаторами, в ближние или дальние города, российские или сибирские, временно или постоянно. В качестве наказания иной раз направляли служить в прежней должности, но в провинциальный город. Естественно, различались такие наказания, как «сослать в службу», «сослать на вечное житие в пашню», «сослать на житие до указу», «сослать в Сибирь в тюрьму», «сослать в Сибирь на каторгу». Последний вид ссылки стоял особым порядком, потому что разницы, куда и на сколько человека отправляли, не было. Тяжелый каторжный труд очень быстро приводил осужденного к смерти6.
Первый российский император придавал особое значение ссылке как универсальному и весьма практичному, по его мнению, средству борьбы с преступностью. При этом ссылка — это не просто удаление преступника, а суровое наказание, сопряженное с тяжелейшим принудительным трудом. Об этом свидетельствуют положения многочисленных актов того времени, в которых затрагивались вопросы ссылки. Например, о замене смертной казни ссылкой на каторгу:«... сказав ему смертную казнь... бить кнутом нещадно и за-орля в щеку (поставив клеймо. — А. И.) сослать в Азов на каторгу на вечное поселение»; «...сказать смерть и положить на плаху и от плахи подняв бить, вместо смерти кнутом без пощады и сослать в ссылку в Азов на вечное житье с женами и с детьми и быть им на каторгах в работе» (Указ 1699 г.); «... тех, которые, кроме вышеперечисленных вин, по законам достойны смерти, бить кнутом и, запятнав новыми пятнами, послать в вечную каторгу» (Указ 1704 г.); «разбойников за второй раз вместо смерти послать на вечную каторгу» (1714 г.); об использовании труда каторжан: «завести в Тобольску кирпичные великие заводы и в тех ссыльными и иными людьми делать кирпич, чтоб повсюду сделать самое многое число» (Указ 1700 г.) и др.7 Широко применялась эта мера и позже: «Наказать кнутом, а по отрубании левой руки по кисть, в Камчатку в работу» (приговор 1743 г.).
В пересыльных тюрьмах формировались партии каторжан и ссыльных. При этом уголовных, политических преступников, беглых и позже крестьян по указу 1762 г. отправляли вместе. Из Москвы партии (примерно по двести человек) уходили два раза в год. Каторжане шли скованными попарно, а их руч-
ные и ножные кандалы (2—2,5 кг) нанизывались на общий (на несколько пар) металлический прут или веревку. Однако на практике, нередко за деньги или на «варнацкое слово», начальник конвоя разрешал идти без кандалов. До 1858 г. ссыльные и каторжные до места назначения добирались только пешком, от этапа до этапа в 40 верст.
Как правило, в приговорах на сибирскую каторгу или в ссылку конкретное место не обозначалось. В сопроводительных указах и инструкциях по содержанию арестантов отсутствовала суть преступления, совершенного осужденным. Особенно это касалось политических преступников («за некоторые важные вины», «за их вины», «явился в важных винах» ит.д.). В Тобольске — столице Сибири — этапы полностью переходили в ведение гене-рал-губернаторской канцелярии, чиновники которой и отписывали осужденных по различным местам. В иных случаях указ об отправке на каторгу мог иметь такую формулировку: «Послать его в отдаленный Сибирской губернии острог, а дабы о нем никому известно не было, то имя и фамилию переменить ему на другие» (приговор 1759 г.). Если приговор сопровождался шельмованием, то осужденный и так терял право на фамилию (арт. 5 Артикулов Воинских 1715г.)8. Впоследствии на запросы, касающиеся того или иного преступника, из канцелярии могли следовать такие отписки: «По силе оного указу означенный (имярек) послан с протчими колодниками на отдаленные заводы и ныне оный жив или умре — о том в Сибирской канцелярии неизвестно, а отпуску ему из Сибири не было»9.
Видов сибирской ссылки было множество: назначение на должность, запись в сибирские служилые, запись в посадские сибирских городов, «в пашню» («послать его в Сибирь и велеть сибирскому губернатору определить его там в службу, в какую пристойно», «в дальнюю сибирскую крепость», «сослать в самые дальние сибирские городы») и др.10 При этом ссылка в своем исполнении была крайне разнообразной. Многое зависело от места ссылки — далеко в Сибири или нет, в крупных городах или отдаленных зимовьях.
Сибирь долгое время не обладала своими специалистами, чиновниками и управленцами, потому что по своей воле мало кто изъявлял желание оказаться в столь негостеприимных местах. Поэтому многие ссыльные, ранее влиятельные, на высоких должностях люди благодаря своему образованию и опыту
работы привносили много ценного и полезного в развитие тогда дикого и почти безлюдного края. Постоянная текучка управленческих кадров сибирских учреждений и их низкая профессиональная подготовка отмечались и в конце XIX в. и были предметом шутки: «За Уралом наиболее кочевой элемент не "кочевые инородцы", ачиновники»11. Особую же нужду в опытных сибирских кадрах правительство испытывало в XVIII в. Так, в отношении обер-прокурора Г.Г. Скорняко-ва-Писарева в 1731 г., сосланного по приговору 1727 г., вышел именной указ Анны Иоанновны об определении его в Охотск, с тем «чтобы он имел главную команду над тем местом». Так, формально оставаясь осужденным, отбывающим наказание, Скорняков-Писарев стал главой города и практически целого огромного края. Он создал и наладил работу морского порта, но в конце 1730-х годов за множество злоупотреблений был вновь заключен в тюрьму12.
В то время не только сама ссылка была суровым наказанием, но и дорога к месту назначения. Ее еще нужно было пройти. Причем не только самому ссыльному, но и членам его семьи, которые зачастую также решением власти отправлялись в изгнание. До 1720 г. было закономерно, особенно по политическим делам, карать вместе с преступником его ближних родственников. Для власти они были по меньшей мере недоносителями, а значит, соучастниками. Затем у членов семьи появился выбор — отправляться в ссылку с главой семьи или нет. Для преступников из «подлого люда», как правило, альтернативы не было, и жены следовали за мужьями по этапам, порой проживая в ссылке или на каторге вместе с ними в особых помещениях. Чтобы не числиться беглой, женщина получала особый паспорт13. C.B. Жильцов приводит отрывок челобитной царю опального протопопа Аввакума, описывающего тяготы такого пути. «У людей и собаки в подпряшках, а у меня не было, одинакова, лишо двух сынов, маленьки еще были, Иван да Прокопий, тащили со мною, что кобельки, за волок нарту. Волок — верст за сто: насило бедные и перебрели. А протопопица муку и младенца за плечами на себе тащила»14. Однако в Сибири тяготы и нужду приходилось терпеть не только осужденным, но и находящейся в тех же условиях охране. Так, начальник охраны ссыльного в Усть-Вилюйске в 1738 г. в рапорте сообщал: «Аживем мы — он, Сантий (ссыль-
ный. — А.И.), я и караульные солдаты в самом пустынном краю, а жилья и строения никакого там нет, кроме одной холодной юрты, да и та ветхая, а находимся с ним, Сантием, в бесконечной нужде: печки у нас нет и в зимнее холодное время еле-еле остаемся живы от жестокого холода, хлебов негде испечь... едим болтушку, разводим муку на воде, отчего все солдаты больны и содержать караул некем»15.
Несмотря на чрезвычайно широкую распространенность ссылки как вида наказания, ее состояние всегда было самым больным вопросом, «лекарства» от которого не знал никто. «...Правительство, занятое крупными реформами у центра, упустило из виду ссыльный вопрос как менее важный, не поставило в соотношении с ним новых мероприятий. Ломая прежние учреждения, функции их или передавали новым менее для того пригодным, или даже совершенно про них забывали. Отсутствие всяческого надзора в центре, разрозненность и слабость власти на местах характеризовали тогдашнее положение»16. Положение усугублялось и тем, что с момента появления функционирование ссылки регламентировалось исключительно различного рода эпизодическими и разрозненными указами. Абсолютная неурегулированность исполнения этого вида наказания оборачивалась совершенным забвением тех лиц, которые после оглашения приговора, пешими этапами отправлялись за Урал, безразличием к их дальнейшей судьбе. Это приводило к бесконтрольному «растеканию» осужденных по всем необъятным сибирским просторам, к их многочисленным побегам и преступлениям. Крайняя удаленность мест ссылки, неимение надежных и быстрых средств связи, безраздельность власти начальников, отсутствие всяческого надзора за их деятельностью на местах порождали громадные злоупотребления и произвол администрации всех уровней. Констатация чрезвычайно неудовлетворительного состояния сибирской ссылки в 1773 и 1799 гг. привела даже к приостановлению отправки в нее осужденных. Законодательное регулирование она получила только с созданием Устава о ссыльных 1822 г.17
К середине XIX в. несостоятельность ссылки стала очевидной: «Не отвечая самым коренным требованиям справедливости ввиду крайней неравномерности этого наказания, применяемого к преступникам, заслуживающим одинаковой кары, ссылка не достигает цели и в качестве исправительной меры, т.к. ссыльные, не имеющие в большинстве
случаев привычки к труду, будучи оставлены на произвол судьбы в чуждой им местности и среди чуждого им населения, обрекаются обыкновенно на голод, нищету и преступления»18. Говоря об изгнании как разновидности наказания, к которому относилась и ссылка, В.В. Есипов отмечал, что оно «не для всех имеет одинаковое значение: для лиц состоятельных оно не составляет тягости, для человека же небогатого — наоборот... в отношении преступника оно ничуть не заботится о его исправлении, ограничиваясь одним лишь его удалением, оставляя без поддержки, без крова и обращая его, таким образом, снова на путь преступления»19. Несколько позже появились и иные, более весомые аргументы против традиционной ссылки преступников. «Она была наказанием весьма тяжким, когда ей предшествовали мучительные телесные казни, утомительное следование по этапу в кандалах, в течение времени от полутора до двух лет (путь до Сахалинской каторги порой длился до трех лет. — А.И. ), и когда затем, по малой еще населенности Сибири, водворенный в ней преступник должен был отыскивать пропитание почти в безлюдной местности. Но с отменою телесных казней, с введением усовершенствованного способа перевозки арестантов по железным дорогам, на пароходах и лошадях и с умножавшимся в последнее время населением Сибири ссылка туда очень приблизилась к простому переселению»20.
Между тем, несмотря на чрезвычайную распространенность ссылки как вида наказания, каких-либо теоретических обоснований ее функционирования не было практически до 70-х годов XIX в. Впоследствии изучению истории и состоянии ссылки были посвящены работы В.В. Есипова, М.М. Исаева, С.К. Го-геля, C.B. Познышева, Н.И. Полянского, Н.С. Таганцева, E.H. Тарновского, И.Я. Фой-ницкого и др.21 Например, А.П. Соломон в своем отчете в числе явных недостатков сибирской ссылки отмечал «отсутствие централизованного руководства со стороны Главного тюремного управления и соответствующих министерств; низкий профессионализм тюремного персонала, неудовлетворительное состояние материальной части; отсутствие продуманной системы занятости ссыльных трудом; беспорядок во внетюремном разряде; бесполезность для исправительного воздействия на преступника практики следования за ним семей и т.д.». С.К. Гогель предлагал упразднить ссылку в ее существующем виде вообще, создав вместо нее систему ка-
торжных тюрем, главной целью которых было бы не лишение арестантов свободы (как это было в современный ему период), не наказание, а подготовка к возвращению в ряды нормального общества. Отбывание наказания, по мнению С.К. Гогеля, должно было проходить в два этапа. На первом — полугодичное одиночное заключение, а на втором, более длительном по времени, должны проходить мероприятия по исправлению преступника, основанные на средствах и приемах прогрессивной системы и на обязательном привлечении его к труду. Причем организация труда должна быть делом специальной централизованной службы, а не исключительно заботой (а на практике — головной болью) только лишь начальника исправительного учреждения22.
В конечном итоге 10 июня 1900 г. ссылка на поселение в Сибирь и Закавказье, ссылка на житие в Сибирь была большей частью отменена. В апреле 1906 г., по причине Русско-японской войны, была закрыта и Сахалинская каторжная тюрьма.
1 См.: Кобрин В.Б., Юрганов A.JI. Становление деспотического самодержавия в средневековой России // История СССР. - 1991. - № 4. - С. 59.
2 Последняя форма ссылки была введена несколькими указами в 1760—1765 гг., в 1811 г. формально приостановлена, затем вновь возобновлена и отменена окончательно только в 60-х годах XIX в.
3 Со времени Екатерины II ссылка на поселение в районы Сибири, азиатской России, Оренбургского края приобрела наиболее широкий размах. Специальные указы предписывали выдавать ссылаемым лицам даже подъемные суммы, начальный инвентарь, семена, скот. Однако отсутствие всяческих организационных начал ссылки и ужасные злоупотребления центральных и местных чиновников не позволяли и минимально приблизиться к намеченным целям. Например, в 1799 г. была начата реализация долгосрочного плана заселения Сибири отставными солдатами, ссыльнопоселенцами и крепостными крестьянами. Но когда первые партии людей с огромными трудностями добрались до Иркутска, выяснилось, что все выделенные суммы на дальнейшее продвижение и заведение первоначального хозяйства непостижимым образом исчезли. С тех пор подобные затеи оставили в покое.
4 Более подробно об истории возникновения и развития ссылки как вида наказания вообще см.: Фой-ницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмо-ведением. — М., 2000. — С. 185—284; См.: Аниси-мов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999. - С. 615-668.
5 См.: Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 620—623.
6 Следует отметить, что первые приговоры к каторжным работам означали отправку осужденного на галеры. И это далеко не случайно, так как само слово «каторга» имеет древнегреческое происхождение — ка-
тергоном (katergon) называлось судно с тройным рядом весел, которое впоследствии стало именоваться галерой.
Создание Петром I российского флота началось со строительства в 1696 г. больших весельных судов-катарг, или галер. На эти корабли и стали первоначально ссылать тяжких преступников, приговариваемых к смертной казни, приковывая их к веслам. Постепенно «каторга» превратилась в один из самых распространенных видов наказания преступников, а в народе это слово стало синонимом тяжкого непосильного труда.
7 См.: Рассказов Л.П., Упоров И.В., Палазян P.A. Институт наказания в российском праве XVIII в. // Юрист. - 1999. - № 11. - С. 72; Жильцов C.B. Смертная казнь в истории России. — М., 2002. — С. 141.
8 Предполагается, что слово skelmen у норманнов означало «достойный смерти» или «смертник», в немецком языке оно превратилось в «шельм» — «плут», «мошенник». В таком качестве оно попало в русский язык и закрепилось в период петровских преобразований как одна из разновидностей тяжкого уголовного наказания — шельмования, содержанием которого являлась гражданская смерть преступника.
9 См.: Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 652, 678.
10 См.: Там же. С. 627-630.
11 См.: Ремнев A.B. Проблемы управления Дальним Востоком России в 1880-е годы // Исторический ежегодник. — Омск, 1996. — С. 24.
12 См.: Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 633.
13 См.: Там же. С. 644-648.
14 См.: Жильцов C.B. Указ. соч. — С. 121—122.
15 См.: Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 637.
16 Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрь-моведением. — М., 2000. — С. 256—257.
17 Следует отметить, что именно этот акт положил начало унификации нормативных основ всей пенитенциарной сферы. В этом документе не только была сделана первая попытка подвергнуть детальной регламентации наказание в виде ссылки. «Устав о ссыльных», а вместе с ним и «Устав об этапах сибирских» были вообще первыми документами такого ранга в данной сфере. Примечательно, что они были созданы во многом благодаря инициативе М.М. Сперанского, в процессе исполнения своих обязанностей сибирского генерал-губернатора в 1819—1821 гг. на практике столкнувшегося с крайне неприглядной картиной реализации тех мер наказания — каторги и ссылки, которые центральной властью рассматривались как панацея от многих социально-экономических бед.
18 Министерство Юстиции в царствование Императора Николая I / Министерство Юстиции за сто лет (1802-1902). - М., 2001. - С. 103.
19 Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Общая часть. - М., 1904. - С. 430.
20 Цит. по: Детков М.Г. История развития российского законодательства в сфере исполнения уголовных наказаний и пенитенциарных систем. — С. 34.
21 О более подробной дооктябрьской историографии вопроса о ссылке см.: Кобрин В.Б., Юрганов А.Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой России // История СССР. — 1991. — № 4. — С. 54-64.
22 См.: Гогель С.К. Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения: Собрание исследований. — СПб., 1906. - С. 105.
