CC BY
65
СОБЫТИЯ И СУДЬБЫ Landmarks in Human History
А.Л. Юрганов
К ИСТОРИИ РАЗГРОМА И РЕАБИЛИТАЦИИ «ФИЛОСОФСКОГО ФРОНТА» В СССР
A.L. Yurganov
Towards a History of the Defeat and Rehabilitation of the "Philosophical Front" in the USSR
Академик Абрам Моисеевич Деборин (1881 - 1963), глава разгромленного «философского фронта», чудом уцелевший во времена сталинских репрессий, начал борьбу за свою реабилитацию сразу после смерти «вождя народов».
Он еще не мог ставить под сомнение само решение ЦК ВКП(б) о журнале «Под знаменем марксизма», принятое в 1931 г., в котором прямо осуждалось поведение «так называемого философского руководства» во главе с Дебориным, не желавшего подчиниться в философии марксизма решениям партии и ее генерального секре-таря1. На дворе стоял март 1953 г., породивший лишь надежды на приостановку травли академика, развернувшейся в 1949 г.
А.М. Деборин работал тогда в Институте истории Академии наук СССР. В июне 1949 г. он был изгнан из Института, снят с должности заведующего Сектором новейшей истории (работал с 1943 г.), но вскоре восстановлен в должности старшего научного сотрудника.
Что вменялось ему? Слабое руководство сектором. «Неправильный подбор кадров». Ну, и давно сопутствующее ему определение «меньшевиствующего идеалиста», который постоянно совершает одни и те же ошибки «буржуазно-объективистского характера».
20 марта 1953 г. состоялось заседание Президиума АН СССР, посвященное персональному делу А.М. Деборина. В докладе директора Института истории АН СССР А.Л. Сидорова было озвучено решение: «В Институте истории имеется засоренность кадров. В Институте работает ряд лиц, привлекавшихся в прошлом к судебной ответственности за антисоветскую деятельность, примыкавших ранее к враждебным партиям и группам. К сожалению, я должен указать и имя тов. Деборина, длительное время ведшего пропаганду меньшевиствующего идеализма, который в своей научной продук-
ции, опубликованной в последнее время, не показал, что он решительным образом преодолел старые недостатки»2.
А.М. Деборин присутствовал на этом заседании. Он выступил резко против таких оценок. Помогло ему и то, что в текст постановления закралась (или намеренно была включена) фактическая ошибка: на самом деле он никогда не привлекался к судебной ответственности, - это клевета!
«Да, верно, я был меньшевиком. Но ЦК принял меня в члены партии без прохождения кандидатского стажа специальным постановлением. Значит, знали в ЦК, что я был меньшевиком... Неправильно говорили здесь товарищ Сидоров и другие, что я не написал ничего, где бы я не раскрыл свои ошибки. Нет, после этого я написал книжку "Маркс и современность", которая была выпущена со специальной санкции ЦК»3.
Пафос выступления Деборина - «факты не должны быть фальсифицированы»! Он признал, что совершил «крупнейшие ошибки в области философии по части меньшевиствующего идеализма», но он не был репрессирован. И более того, «был избран членом Президиума АН и академиком-секретарем сначала целых трех Отделений, потом одного Отделения, в каковой должности я пробыл с 1934 по 1942 г.» 4.
Смерть И.В. Сталина заставила функционеров Президиума Академии наук СССР быть осторожными. Беспокойства прибавило и то, что 4 апреля 1953 г. было опубликовано правительственное сообщение о реабилитации «врачей-вредителей».
2 апреля 1953 г. Деборин обратился к заведующему Отделом исторических и экономических наук ЦК КПСС А.М. Румянцеву с письмом. В нем он рассказал о «вопиющей клевете» и о «надругательстве над членом партии», которое ему пришлось пережить на заседании Президиума АН СССР 20 марта 1953 г.
9 апреля 1953 г. он написал письмо Н.С. Хрущеву и опять рассказал горькую правду о «вопиющей клевете» и о «надругательстве». При этом он подчеркнул важную деталь, которая и в самом деле могла сыграть решающую роль в его судьбе: он не был осужден и не был исключен из партии, и даже его «меньшевиствующий идеализм» давно уже преодолен.
На этом этапе своей борьбы Деборин не ставил своей целью полную реабилитацию. Ближайшая цель была иной: рассказать о своих многочисленных трудах, которым не дают право быть опубликованными. Это была борьба за профессиональную деятельность без ограничений, которые, как он считал, ничем не обоснованы. Он просил пересмотреть постановление Президиума Академии наук от 20 марта 1953 г. «в части, касающейся меня, как не соответствующего объективным фактам», а также - «о привлечении к ответственности
работников академического аппарата, допустивших против меня злостную клевету, порочащую мою политическую честь»5.
По воспоминаниям А.М. Некрича, постановление Президиума Академии наук СССР от 20 марта 1953 г. обсуждалось в Институте истории АН СССР спустя 10 дней после сообщения в центральных газетах о том, что «дело врачей» было провокацией бывшего руководства государственной безопасности. Деборин выступил необычайно резко и даже гневно против своих гонителей. «Все это ложь!» - уверенно и убежденно говорил он с трибуны6.
8 мая 1953 г. Отдел науки ЦК КПСС обратился со служебной запиской к Н.С. Хрущеву, в которой сообщалось, что проверка Отделом науки не подтвердила обоснованность требований академика «об отмене пункта постановления Президиума АН, касающегося оценки его научной работы, а также наказании работников аппарата Президиума якобы за клевету»:
«Деборин являлся одним из главных проповедников меньшеви-ствующего идеализма. Меньшевистские "теории" Деборина нанесли вред не только Коммунистической партии Советского Союза, но и зарубежным компартиям. Об этом, в частности, пишет Мао Цзе-
дун...»7.
В этой служебной записке были повторены все суждения и оценки гонителей Деборина о несостоятельности его трудов, особенно в теоретической части. Неизменным оставался давний мотив изгнания «деборинской школы» из чертогов марксизма: отрыв теории от практики социалистического строительства, отрыв марксизма от «философии диалектического материализма». Любое гонение на Деборина основывалось на решении партии о «меньшевиствующем идеализме». Этот порочный круг можно было разорвать только при условии, что обвинение в «меньшевиствующем идеализме» покажется кому-то сомнительным. Хотя бы в малейшей степени.
14 октября 1954 г. Деборин написал письмо в ЦК КПСС, в котором счел своим «партийным и гражданским долгом» сообщить: «Я подвергнут самому тяжелому наказанию - общественному остракизму». Вновь он говорил о своих трудах, утверждая, что их не принимают не потому, что они ошибочны, а потому лишь что их автором является Деборин:
«На каждом шагу мне приходится убеждаться в том, что я ограничен в правах советского гражданина, хотя и никакого преступления не совершил. Если у меня и были те или иные ошибки теоретического характера (у кого их не было?) четверть века тому назад, но эти ошибки во всяком случае не были более тяжкими, чем ошибки многих и многих товарищей, занимающих ответственные посты и награжденных орденами за выслугу лет и безупречную работу»8. 80
В этом письме он подробно описал свою революционную жизнь с 1898 г., знакомство с Лениным. Упомянул, что вождь мирового пролетариата конспектировал его «юношеский» труд «Диалектический материализм». Когда же речь зашла о «философском фронте», он еще раз подчеркнул, что ошибки были у многих - почему они прощаются многим, но не Деборину?
«В 1931 г. мои взгляды были квалифицированы как "меньше-виствующий идеализм", и все мои многочисленные работы были, без всякого разбора, изъяты из обращения. Несмотря на признание мною ошибок, я был лишен права преподавания, меня перестали печатать. Это фактически продолжается до настоящего времени, т.е. двадцать три года. Какие только перевороты не произошли за это время!»9
В самом деле - это загадка. Что бы ни писал Деборин в оправдание свое, - а мотивы были сильные, включая ленинское отношение к его трудам, - ничего не действовало, как будто это решение было заколдованным, а сознание функционеров ЦК партии и Президиума Академии наук СССР находилось будто под гипнозом.
«Меня обесславили идеалистом и гегельянцем. Ирония судьбы! Следуя за Марксом, Энгельсом и Ленином, именно я подверг идеализм и гегельянство наиболее острой критике. Никто никогда не подвергал мои работы научной критике, ограничиваясь огульным обвинением всего того, что написано мною, идеалистическим»10.
Деборин смелее стал говорить об отсутствии аргументов у его противников, подбираясь все ближе и ближе к вопросу, с которого начинались все его обвинения, из которого они проистекали, - о решении ЦК партии 1931 г.
Но и на этот раз Отдел науки ЦК КПСС, вынужденный писать служебную записку (от 30 декабря 1954 г.) на имя секретаря ЦК КПСС П.Н. Поспелова, не изменил свою точку зрения. В ней подчеркивалось, что Деборин «пытается умалить и даже совсем отрицать допускавшиеся им ошибки, которые квалифицировались в известном постановлении ЦК ВКП(б) от 25.01. 1931 г. «О журнале "Под знаменем марксизма" как проявления меньшевиствующего идеализма».
Авторы записки А. Румянцев и А. Лихолат интуитивно верно уловили настроение Деборина, стремящегося разными окольными путями доказать, что постановление партии уже пора пересмотреть:
«Ак. Деборин, требуя, по существу, пересмотра этого решения ЦК партии, отрицает тот большой вред, который нанес меньшеви-ствующий идеализм не только идеологической работе нашей пар-
тии, но и зарубежным компартиям. Об этом, в частности, писал т. Мао Цзе-дун. Постановка этого вопроса т. Дебориным тем более странна, что до сих пор он никогда не отрицал своей вины перед партией и правильной оценки его ошибок»11.
С.Н. Корсаков и М.Г. Деборин, авторы основанной на уникальных материалах личного фонда А.М. Деборина «повести в документах и свидетельствах» о его тяжелой борьбе за свою научную и общественную реабилитацию, опубликовали среди прочего ценный отзыв М.М. Мороза и А. Г. Спиркина на труд академика, посвященный социально-политическим учениям Нового времени. Отзыв, судя по всему, хранится именно в личном архиве академика: точную его дату публикаторы не приводят, но указывают, что труд Деборина обсуждался в 1955-1956 гг. В любом случае видно, что отзыв был оформлен после XX съезда КПСС и разоблачения культа личности Сталина.
Обращает на себя внимание все более откровенное переосмысление того, что случилось на «философском фронте»: рецензенты указывают на то, что у постановления ЦК ВКП(б) 1931 г. была своя причина, и она никак не связана с проблемами собственно марксистской философии:
«Прежде всего, необходимо внести ясность в вопрос о так называемом "меньшевиствующем идеализме". Как известно, главным обвинением Деборина и его учеников было утверждение об игнорировании ими ленинского этапа в развитии марксистской философии. Между тем фактически об игнорировании Дебориным значения Ленина как философа не может быть и речи; Дебориным не признавалось философское значение трудов не Ленина, а Сталина. Не кто иной, как Деборин, первый в истории марксистской литературы написал и опубликовал труд "Ленин как мыслитель", который был переведен на многие языки и издан в различных странах. Но Дебо-рин не написал ни одной статьи или книги, восхваляющей философский гений Сталина. Деборина обвинили в том, что он игнорировал Ленина, а книгу Деборина о Ленине с советского книжного рынка изъяли. В течение почти четверти века Деборин находился в опале, но он ни разу не поступился своей научной принципиальностью, чтобы снискать благоволение Сталина. С этого времени, по сути, и начался культ личности Сталина в философском отношении, на дрожжах которого пошли в гору Митин, Каммари и другие»12.
Доклад Хрущева на XX съезде КПСС породил новые надежды, и академик Деборин уже не боялся прямо ставить вопрос об отмене постановления ЦК ВКП(б) о журнале «Под знаменем марксизма».
12 октября 1956 г. он написал очередное письмо в Президиум ЦК КПСС, в котором утверждал, что культ личности Сталина начал
свое шествие по стране сразу после разгрома философской школы.
«Как ясно теперь из доклада Н.С. Хрущева и из выступлений членов Президиума ЦК на XX съезде партии, вся эта критика сводилась фактически к утверждению культа личности. 25 января 1931 г. было принято по предложению Сталина постановление ЦК о журнале "Под знаменем марксизма" с квалификацией членов Общества [Общества воинствующих материалистов-диалектиков. - А.Ю.] как "меньшевиствующих идеалистов". Через короткое время большая группа молодых талантливых работников, пламенных ленинцев была арестована и сурово наказана. Что касается меня, то я был снят со всех постов, было запрещено печатать мои работы. Обвинение в "меньшевиствующем идеализме" является необоснованным вымыслом, которое никем никогда не было доказано, да и не может быть доказано.»13
Вновь Деборин писал о том, что ему не дают публиковать научные труды. Но теперь, в новой политической ситуации, с началом «оттепели» в общественной жизни и культуре, он надеялся, что разоблачение культа личности Сталина восстановит его репутацию полностью:
«Обращаюсь к Вам, многоуважаемые товарищи, с просьбой снять с меня клеймо меньшевиствующего идеалиста, снять запрет с моих сочинений, из которых многие было бы и сейчас полезно переиздать, напечатать мои труды последних лет, восстановить меня в правах члена ученых советов Института истории и Института фило-софии»14.
Старого академика поручено было выслушать не в Отделе науки ЦК, а в кабинете ближайшего соратника Хрущева - Анастаса Ивановича Микояна.
А.М. Некрич вспоминал, что Деборин очень волновался перед встречей, но вернулся из Кремля довольный разговором. Он рассказал, что Микоян принял его по-дружески и все расспрашивал, что такое «меньшевиствующий идеализм». «Я, - смеялся Деборин, -сказал Анастасу Ивановичу, что вот уже двадцать пять лет стараюсь понять, что это такое, да так и не понял». Микоян качал головой, смеялся и обещал, что поддержит просьбу Деборина о снятии с него этого нелепого обвинения15.
Казалось, вот-вот случится радикальная перемена - и справедливость восторжествует.
Однако ничего почти не изменилось!
18 октября 1956 г. А.И. Микоян внес в Президиум ЦК КПСС проект постановления «Об академике Деборине А.М.». Но обещание свое не выполнил: не внес в проект пункт об отмене решения
ЦК партии 1931 г. Предлагалось только разрешить Деборину быть в ученых Советах и издавать свои труды. К разгрому философской школы Деборина были причастны почти все идеологи партии, выросло целое поколение новых философов, для которых необходимость философского «поворота» стала аксиомой. Слишком много людей в центральном аппарате КПСС было вовлечено в страшные репрессии против философов - и никому их них не хотелось становится жертвой нового разоблачения.
Один из погромщиков, А.П. Гагарин, писал академику М.Б. Митину 6 ноября 1956 г.: «Как вы, очевидно, знаете, старик Деборин специально "плакался" у тов. Микояна за то, что вот ему навязали незаслуженно кличку меньшевиствующего идеалиста, а он ни душой, ни телом неповинен во всех философских извращениях, какие ему приписывались. Я же считаю, что при всех ошибках, относящихся к культу личности Сталина, борьба против меньшевиствую-щего идеализма является вкладом в историю советской философии в борьбе за ленинский этап»16.
В 1961 г. секретарь ЦК КПСС Л.Ф. Ильичев попросил двух советских философов, Марка Борисовича Митина и Павла Федоровича Юдина, дать ответ на вопрос: правда ли, что в 1930 г. они угрожали расправой академику Абраму Моисеевичу Деборину, если он не признает своих ошибок в руководстве «философским фронтом»? Этот вопрос не мог не всколыхнуть воспоминаний, но и насторожить тоже мог ввиду того, что полным ходом шло разоблачение культа личности Сталина, а во главе партии находился Хрущев, прочитавший на XX съезде партии свой знаменитый «секретный» доклад о сталинских репрессиях.
Об этой истории стало известно из письма А.М. Деборина, направленного в Президиум ЦК КПСС 12 октября 1956 г. Академик писал:
«В конце 1930 года началась критика Общества воинствующих материалистов-диалектиков: обвинение меня в недооценке Ленина, "гегельянстве", идеализме и пр. В то же время ко мне на квартиру явились М.Б. Митин и П.Ф. Юдин, которые передали мне ультиматум публично отмежеваться от членов Общества, разоблачить их как врагов народа и признать Сталина корифеем философской науки. Ультиматум был мною отвергнут»17.
Ответ Ильичеву за подписью сталинских академиков Митина и Юдина был отправлен в ЦК КПСС 20 декабря 1961 г.
«Секретарю ЦК КПСС тов. Л.Ф. Ильичеву.
Сообщаем Вам следующие данные об обстоятельствах нашей встречи с т. А.М. Дебориным, которая имела место, примерно, в
середине 1930 г. Как известно, к этому времени в партийной организации Института красной профессуры, на философских кафедрах и в ОВМД (Общество воинствующих материалистов-диалектиков) развернулась острая дискуссия по коренным принципиальным вопросам марксистско-ленинской философии: о ленинском этапе в развитии марксистской философии, о партийности философии, о необходимости ликвидации отрыва теоретической работы от задач социалистического строительства, о преодолении "гегельянизации" марксистской диалектики и т.п. Так называемое тогдашнее философское руководство (А.М. Деборин, Карев, Стэн, Луппол и др.) решительно сопротивлялись необходимости серьезного поворота в научной работе марксистов философов к практике социалистического строительства. Деборин был тогда ответственным редактором журнала "Под знаменем марксизма", Карев - заведывал философской редакцией СОЦЭКГИЗА, Стэн - вел преподавательскую работу в ИКП. Таким образом - все основные философские вышки были в руках Деборина и его соратников. Мы же были только начинающими работниками в области философии (М.Б. Митин только что окончил ИКП, П.Ф. Юдин был еще слушателем ИКП, секретарем парторганизации философского отделения ИКП).»18
«Начинающие работники в области философии» стремительно двигались по карьерной лестнице. М.Б. Митин (1901 - 1987) окончил в 1929 г. Философское отделение Института красной профессуры и в 28 лет был назначен заместителем ректора Академии коммунистического воспитания. П.Ф. Юдин (1899 - 1968) был немного старше Митина, в 1924 г. окончил Философский факультет Ленинградского коммунистического университета имени И.В. Сталина и, уже имея высшее образование, продолжал учебу на Философском факультете ИКП, который закончил в 1931 г.
«.Когда разногласия обострились до крайности, то прежде чем выступить открыто в печати, мы решили сделать попытку в товарищеской встрече с А.М. Дебориным обсудить разногласия с ним, убедить его в необходимости прислушаться к голосу молодой партийной философской общественности и даже предлагали ему возглавить борьбу за перестройку работы в области философии. Эта попытка объяснялась тем, что А. Деборин пользовался у нас еще известным пиэтетом, возглавлял важнейшие участки философской работы. К сожалению, эта попытка не дала никаких результатов. В беседе с нами А.М. Деборин держал себя высокомерно, слышать не хотел о необходимости внесения серьезных корректив в теоретическую работу в философии, считал (наши) взгляды антиленинскими и упрощенческими. Эта позиция А.М. Деборина нашла свое полное выражение в его докладе на дискуссии в Коммунистической Академии, которая проходила вскоре после встречи, осенью 1930 г.»19
Митин, судя по всему, тоже свято верил в правильную политику на «философском фронте». В своем личном архиве он хранил письма, которые при определенных обстоятельствах могли стать компрометирующими. В письме, которое не датировано, но относится к 1932 г., Митин и Юдин, обращаясь в Секретариат ВКП(б), сообщали:
«Прошло около года после постановления ЦК партии о журнале "ПЗМ" 25/1-1931, осуждающего антиленинскую сущность взглядов меньшевиствующего идеализма, - срок вполне достаточный для того, чтобы члены ВКП(б) - Деборин, Карев, Луппол, Стэн, Подво-лоцкий, Гоникман, Левин и др. меньшевиствующие идеалисты (так назыв. быв. философское руководство) - не только открыто высказали бы свое отношение к партийному решению обязательному для всех членов партии, но и приняли бы активное участие в его выполнении, в разоблачении этих антимарксистских взглядов. Между тем, эти люди, написавшие в свое время немало ошибочных работ
- до настоящего времени молчат, хотя решение ЦК касается некоторых из них (Деборина, Карева, Стэна) персонально. Если принять во внимание, что Карев вел в свое время активно борьбу против генеральной линии партии, на стороне троцкистской, троцкистско-зино-вьевской оппозиции, а Стэн является одним из "идеологов" левацких загибов - то это молчание по поводу решения ЦК партии приобретает определенный антипартийный характер. Например Подволоцкий, находясь на партработе (зам. зав. культуры Обкома ЦЧО), т. Луппол
- на ответственной советской работе (зав. Главнаукой, член коллегии НКНр.), казалось, должны были бы стать активными борцами с меньшевиствующим идеализмом. Между тем, и они не отказались до сих пор открыто и полностью от своих ошибочных взглядов и не ведут активной борьбы с меньшевиствующим идеализмом. Доводя об этом до сведения ЦК, фракция Правления Всесоюзного общества Воинствующих Материалистов-Диалектиков сообщает, что фракцией ВКП (б) ОВМД принято следующее решение об исключении меньшевиствующих идеалистов из Общества.. .»20
4 сентября 1936 г. Митин и Юдин написали письмо секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Андрееву, а копию предусмотрительно отправили заведующему Отделом печати и издательств ЦК ВКП(б) Б.М. Талю:
«Андрей Андреевич!
Процесс над троцкистско-зиновьевским террористическим центром и аресты участников террористической организации из числа людей "обосновавшихся" в ряде научно-исследовательских учреждений полностью выявили контрреволюционную сущность мень-шевиствующего идеализма деборинской школы. Из упомянутых
в решении ЦК ВКП(б) (1931 г.) о журнале "ПЗМ" руководителей идеологов меньшевиствующего идеализма (Деборин, Карев, Стэн) - Карев и Стэн оказались активнейшими террористами (имя Карева фигурировало на процессе как одного из непосредственных организаторов убийства т. С.М. Кирова). Подавляющее большинство кадров меньшевиствующего идеализма, группировавшиеся в течении более чем десятилетия вокруг Деборина, Карева, Стэна, воспитавшиеся ими также оказались участниками троцкистско-зиновьевских групп и арестованы (Гессен, Подволоцкий, Агол, Тымянский, Ура-новский, Горштейн, Бусыгин, Гарбер, Дмитриев, Федотов и др.)/ Ряд других лиц из этой группы исключено из партии (Левин, Бобровни-ков, Быховский, Бужинский).
Деборин вопреки словесному признанию ошибочности своих взглядов, пользуясь своим руководящим положением в Президиуме Академии наук совместно с Волгиным и Бухариным по групповому принципу подбирал туда своих единомышленников. Деятельность Деборина в Академии наук выразилась еще между прочим и в том, что в ответственнейших изданиях Академии наук, в сборниках, посвященных памяти К. Маркса и В. Ленина, вышедших под редакцией Бухарина и Деборина, оказались статьи троцкистских террористов Гарбера и Урановского. Все это ставит вопрос о возможности дальнейшего пребывания Деборина в составе редколлегии журнала "Под знаменем марксизма". Просим принять нас для беседы по вопросу о положении в редколлегии "Под знаменем марксизма" и о задачах журнала.
Члены редколлегии (Митин, Юдин)»21.
По воспоминаниям Некрича, Микоян предлагал отменить постановление ЦК партии о «меньшевиствующем идеализме», однако резко против этого предложения выступил главный партийный идеолог, директор Института марксизма-ленинизма П.Н. Поспелов22.
Едва ли не впервые, судя по всему, в высших кругах партии осознали, что отмена постановления ЦК о журнале «Под знаменем марксизма» - не частный случай борьбы с культом личности Сталина, а тот «кирпич» в фундаменте власти, без которого и фундамент может развалиться! Выросло поколение людей, воспитанных на идеях сталинского поворота в философии, который обосновывал первенство партии, большевистской идеологии над философской мыслью. Невозможно было объяснить ошибочность этого приоритета политики партии, не отрекаясь от всего советского, большевистского прошлого, в котором постулировалась непререкаемая воля генерального секретаря.
Из воспоминаний Е.Г. Плимака следует, что в борьбе за отмену постановления 1931 г. Деборин получил поддержку не только Микояна, но и Хрущева23. Но аргументы Поспелова оказались сильнее
антисталинских эмоций: ни Хрущев, ни Микоян не смогли пойти дальше того рубежа, который сами же установили на XX съезде партии: были ошибки, трагические ошибки Сталина, ошибки всей партии - но никто не может и не в праве сомневаться в правильности самого пути к коммунизму, избранного народом в 1917 г.!
Следует согласиться с оценкой С.Н. Корсакова и М.Г. Деборина: «Сталинский режим после смерти Сталина в своей сущности не изменился и просуществовал далее в этом качестве вплоть до своего крушения. Члены Президиума ЦК прекрасно поняли, к чему может привести официальная реабилитация А.М. Деборина, тем более отмена постановления 1931 г. <...> Поставить под сомнение постановление 1931 г. - это значило фактически поставить под сомнение социалистический, марксистский характер всей той политики, которая проводилась в стране после установления единовластия Сталина начиная с 1927 г. Все это члены Президиума ЦК если не понимали разумом, то чуяли "классовым чутьем". Поэтому Митин, Юдин, Константинов, Каммари, Максимов, Федоссев, Ильичев, Ча-гин, Иовчук, увенчанные академическими регалиями, продолжали паразитировать на советской философии еще в течение нескольких десятилетий. Даже в период перестройки постановление ЦК о "меньшевиствующем идеализме" не было отменено»24.
То, что письма академиков сохранились в личном архиве Митина и не были уничтожены как компрометирующие документы - а по существу доносы, - свидетельствует о глубоком неверии идеологов партии в такую десталинизацию, которая выйдет сильно за черту принятых на XX съезде решений.
Согласно этим решениям, нет оснований отменять партийные устои в философии, даже если осуждается культ личности Сталина: именно партия руководит диалектической мыслью философов, а не наоборот, как думал академик Деборин. Оказалось, что решение партии о смене руководства «философским фронтом» в 1931 г. имело не частное, а фундаментальное значение, сравнимое разве что с 6-й статьей Конституции СССР о руководящей роли партии в советском обществе.
А потому борьба Деборина за свою научную и общественную реабилитацию не могла привести к полному успеху, ибо для этого потребовался бы демонтаж всей советской идеологической системы, который был невозможен в период хрущевской «оттепели» и который произошел только после 1991 г.
Примечания Notes
1 Яхот И. Подавление философии в СССР (20 - 30 годы). New York, 1981.
2 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за
научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 119, 120.
3 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 120.
4 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 120.
5 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 124.
6 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 125.
7 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 125.
8 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 126.
9 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 127.
10 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 127.
11 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 129.
12 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 131.
13 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 132, 133.
14 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 133.
15 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 134.
16 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 134.
17 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свиде-
тельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 132.
18 Архив Российской Академии наук (АРАН). Ф. 1992. Оп. 1. Д. 309. Л. 162-163.
19 Там же. Л. 163-164.
20 АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 400. Л. 127, 127 об.
21 АРАН. Ф. 1992. Оп. 1. Д. 309. Л. 10-11.
22 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 134.
23 Плимак Е.Г. К реабилитации вождя «меньшевистсвующего идеализма» (О моей работе референтом у академика А.М. Деборина) // Вопросы философии. 2002. № 4. С. 89-99.
24 Корсаков С.Н., Деборин М.Г. Борьба академика А.М. Деборина за научную и общественную реабилитацию: Повесть в документах и свидетельствах // Философский журнал. 2014. № 1 (12). С. 137, 138.
Автор, аннотация, ключевые слова
Юрганов Андрей Львович - докт. ист. наук, профессор, Российский государственный гуманитарный университет (Москва)
Iurganov@yandex.ru
В статье рассматривается ситуация как разгрома, так и попыток реабилитации «философского фронта» в СССР под руководством академика А.М. Деборина. Чудом выживший в годы сталинских репрессий, Деборин начал борьбу за оправдание себя сразу после смерти И.В. Сталина, продолжил эту борьбу после XX съезда КПСС. Ему почти удалось убедить некоторых руководителей партии и государства пересмотреть принятое в 1931 г. постановление ЦК партии большевиков о «философском фронте». В этом печально известном постановлении была обозначена главная вина прежнего «философского руководства»: склонность к идеализму и игнорирование ведущей роли партии в области философии. Постановление 1931 г. фактически узаконивало право партийного аппарата самому решать, что правильно, а что неправильно в марксистской философской мысли.
Деборин был близок к своей мечте - полностью оправдать себя и своих товарищей-философов, большинство из которых стали жертвами Большого террора. Однако добиться своего он не мог даже теоретически: анализ ситуации в обществе и в советских общественных науках после XX съезда КПСС показывает, что отмена постановления 1931 г. оказалась бы сродни отмене 6-й статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли Коммунистической партии в советском обществе. Никто не хотел вынимать главный «кирпич» из построенного Сталиным государственного здания.
В статье публикуются и анализируются письма главных исполнителей воли Сталина на «философском фронте» - академиков М.Б. Митина и П.В. Юдина. Эти письма дополняют наши знания как о сталинском терроре
против философов, так и о психологическом состоянии советского общества после смерти Сталина.
Сталинская диктатура, Большой террор, десталинизация, хрущевская «оттепель», Коммунистическая партия Советского Союза, Академия наук СССР, Институт истории, Институт философии, философия, философская школа, академик А.М. Деборин.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Korsakov, S.N.; Deborin, M.G. Borba akademika A.M. Deborina za nauchnuyu i obshchestvennuyu reabilitatsiyu: Povest v dokumentakh i svidetelstvakh [Academician Abram M. Deborin's Struggle for Scholarly and Public Rehabilitation: A Story in Documents and Testimonies.]. Filosofskiy zhurnal, 2014, no. 1 (12), pp. 117-139. (In Russian).
(Monographs)
2. Yakhot, Yehoshua. Podavlenie filosofii v SSSR (20 - 30 gody) [The Suppression of Philosophy in the USSR during the 1920s and 1930s.]. New York: Chalidze Publications, 1981, 296 p. (In Russian).
Author, Abstract, Key words
Andrey L. Yurganov - Doctor of History, Professor, Russian State University for the Humanities (Moscow, Russia)
Iurganov@yandex.ru
The article examines the case of eradication of the "Philosophical front" in the USSR as well as the attempts to rehabilitate it led by Academician Abram M. Deborin. Having miraculously survived during Stalin's repressions A. Deborin took up the struggle for his rehabilitation right after Josef Stalin's death and resumed it after the 20th Congress of the Communist Party of the Soviet Union (CPSU). He almost succeeded in persuading certain top officials of the party and government to reconsider the resolution of the CPSU Central Committee about the "Philosophical front". This notorious decree cited the major fault of the former "philosophical leadership", i.e. their propensity for idealism and disregard for the leading role of the CPSU in the field of philosophy. The resolution of 1931 entitled the party bureaucracy alone to judge what is right and wrong about the Marxist philosophical theory.
A. Deborin was quite close to his dream: the full rehabilitation of himself and his colleagues-philosophers the majority of whom had fallen victims to the Great terror. However, his goal could not be realized even theoretically. As follows from the analysis of the situation in Soviet society and social sciences in the wake of the 20th CPSU Congress, repealing the 1931 resolution would
equal the elimination of Article 6 of the USSR Constitution which states the leading and organizing role of the Communist party in Soviet society. No one wanted to remove "the cornerstone" out of the official building built by Stalin.
The article quotes and analyses letters written by Academicians M.B. Mitin and P.V. Yudin, the main conduits of Stalin's will. These letters contribute to our knowledge about Stalin's terror against the philosophers and the psychological atmosphere in soviet society following Stalin's death.
Stalin's dictatorship, Great terror, de-Stalinization, Khrushchev's "thaw", Communist Party of the Soviet Union, Academy of Sciences of the USSR, Institute of History, Institute of Philosophy, philosophy, school of philosophy, Academician Abram M. Deborin.
