CC BY
149
УДК 903.5
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2015. Вып. 2
Д. А. Кукина
К ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ СКИФСКОГО ВРЕМЕНИ ТУВЫ
(ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ И ПРОБЛЕМЫ ПЕРИОДИЗАЦИИ)*
Настоящая статья представляет собой попытку краткого рассмотрения основных подходов к изучению археологических памятников Тувы. За сравнительно недолгую историю их исследования (около 100 лет) было сделано четыре периодизации и выделено, на материалах одних и тех же памятников, пять разных по названию культур. Первый период изучения (1950-1970-е годы) характеризуется накоплением материала и созданием первых периодизаций на основе уже существовавших научных разработок. На втором этапе (1970-1990-е годы) происходят новые значительные открытия таких памятников, как Аржан-1, Саглы-Бажи II, Алды-Бель I. В это время появляется идея А. Д. Грача об отнесении рассматриваемых памятников не к одной, а к двум культурам, представляющим собой разные в этническом отношении группы людей. Третий этап (1990 — настоящее время) знаменует собой выход за рамки периодизаций и этапов, основным предметом изучения теперь являются входящие в эти культуры отдельные компоненты, а круг научных задач расширяется. Библиогр. 34 назв.
Ключевые слова: периодизация, Тува, скифское время, археологический памятник.
D. A. Kukina
SKYTHIAN BURIAL MOUNDS' RESEARCH IN TUVA REPUBLIC (MAIN APPROACHES AND MATTERS OF PERIODIZATION)
This article attempts to give a short review of the main points of view to the research of burial sites in Tuva. For the comparatively short period of those studies (about 100 years) four periodizations have been done and on the same materials five different named cultures have been established. The first researching period (1950-1970 years) was characterized by the accumulation of science data and creation of first periodizations on the basis of already existed studies. In the second period (1970-1990 years) new important discoveries of burial sites like Arzhan-1, Sagly-Bagi II, Aldy-Bel I were done. That was the time when A. D. Grach>s idea about Tuvan Scythian burial mounds belonging to two cultures representing different ethnic groups of people emerged. The third period (1990 — present) represents studies beyond periodizations and stages when the main subject of investigation serves individual components of cultures and the circle of science tasks is expanding. Refs 34.
Keywords: periodization, Tuva republic, Scythian time, burial site.
Тува — регион особенный, и особенность его проистекает главным образом из уникального географического положения. В скифское время Тува находилась как бы на стыке двух «миров», один из которых был представлен южносибирскими археологическими культурами: тагарской, майэмирской, пазырыкской, бийкенской, другой — археологическими культурами Монголии и примыкающих к ней областей Китая. Территория Тувы при этом могла играть роль и своеобразного «места встречи»,
Кукина Дарья Андреевна — младший научный сотрудник, Институт истории материальной культуры, ИМК РАН, Научный Архив, Российская Федерация, 191186, Санкт-Петербург, Дворцовая наб., 18; [email protected]
Kukina Dariya Andreevna — junior scientist, Institute for the History of Material Culture (IHMC) RAS, 18, Dvortsovaya nab., St. Petersburg, 191186, Russian Federation; [email protected]
*Работа выполнена в рамках НИР «Этнокультурные контакты и взаимодействия в процессе возникновения и развития древнейших цивилизаций (по памятникам материальной культуры и письменным источникам древнего Ближнего Востока и Центральной Азии V-I тыс. до н. э.)», финансируемой за счет бюджетных средств СПбГУ (Тем. М2, ИАС 2.38.525.2013).
контактной зоны, где сходились и смешивались части разных культурных традиций, и своего рода «транзитного коридора», по которому эти традиции перемещались как в одну, так и в другую сторону. Таким образом, очевидно, что оказавшиеся «на перекрестке» многих культурных традиций археологические культуры Тувы сами по себе должны были быть многокомпонентными, неоднозначными и сложными для изучения и понимания. На научное восприятие памятников археологии Тувы немалое влияние оказало сравнительно позднее, относительно других сибирских территорий, начало их изучения. Первые археологические изыскания были проведены только на заре XX в. и активно продолжены в связи с включением данной территории в состав СССР только в 1944 г. Именно поэтому перед первыми исследователями тувинских древностей Л. Р. Кызласовым и С. И. Вайнштейном стояла довольно сложная задача: они должны были, с одной стороны, разобраться с новыми памятниками (отделить их в культуру, классифицировать погребальные сооружения, создать их относительную хронологию и. т. д); с другой — включить новую культуру в систему уже существовавших в науке археологических культур, определить ее место среди них. Неудивительно поэтому, что в методическом плане ученые ориентировались на уже сделанные по другим территориям исследования.
В 1955 г. С. И. Вайнштейн в статье «Памятники скифского времени в Западной Туве» предложил выделить памятники скифского времени Тувы в культуру, названную им казылганской по могильнику Казылган, в котором, по его мнению, были представлены основные 4 типа памятников этого периода [Вайнштейн 1955, с.231-232]. Пересмотрев позднее свою периодизацию, он вместо четырех типов, выделение которых производилось с учетом особенностей над- и внутримогильных конструкций, но не инвентаря, предложил уже четырехэтапную схему. Обоснование и развернутую аргументацию этой периодизации он предполагал привести в отдельной статье, которой, однако, не последовало [Вайнштейн 1966, с.173]. Другой известный исследователь Л. Р. Кызласов выделил уюкскую культуру, в развитии которой видел два последовательных этапа. С первым (ранним) этапом он связывал бронзовые предметы из случайных находок майэмирского и раннетагарского типов, ко второму относил 6 типов погребальных сооружений [Кызласов 1958, с.75-85]. Позднее Л. Р. Кызласов в посвященной памятникам древней Тувы монографии уточнил свою периодизацию и более подробно охарактеризовал ранний этап уюкской культуры, выделив для него четыре группы памятников: аржанскую, эрзинскую, зубовскую и успенскую, датируемые У11-У1 вв. до н. э. [Кызласов 1979, с.32-78]. Важным отличием подхода Л. Р. Кызласова к рассматриваемым памятникам явилось отнесение их к разным в этническом отношении группам людей. Уюкская культура, таким образом, представлялась автору более сложной, чем его предшественнику, поскольку состояла из множества компонентов.
Итак, мы видим, что авторы упомянутых выше периодизаций явно ориентировались на уже существовавшие к тому времени методические разработки по разделению на этапы и стадии тагарской культуры, восходящие к работам С. А. Те-плоухова [Теплоухов 1929] и получившие развитие в исследованиях М. П. Грязнова [Грязнов,1968] и С. В. Киселева [Киселев, 1951]. Вероятно, именно этим объясняется и общий для первых исследователей Тувы взгляд на скифские памятники этого региона как на принадлежащие единой культуре, проходящей в своем развитии ряд последовательных этапов. Сходство тагарских и тувинских периодизаций проявляется
в датировках, количестве выделяемых этапов, а иногда и в соотносимых с ними изменениях. С. И. Вайнштейн прямо сопоставлял выделенные им типы со стадиями та-гарской культуры по С. В. Киселеву — курганы I типа с первой стадией, датируемой УП-У вв. до н. э., а остальные — со второй стадией, датируя их У-Ш вв. до н. э. Хронологические рамки его второй периодизации 1966 г., количество этапов и отводимые на эти изменения временные промежутки (I этап У11-У1 вв. до н. э.; кокэльский У1-У вв. до н. э.; кызылганский У-1У вв. до н. э. озен-ала-белигский 1У-111 вв. до н. э.) напоминают уже другую известную тагарскую периодизацию М. П. Грязнова, хотя напрямую с ней и не соотносятся. Л. Р. Кызласов конкретных отсылок к тагарской хронологии не делал, указывая, однако, на синхронность уюкской культуры, датировка которой определялась в пределах У11-111 вв. до н. э., тагарской и майэмирско-пазырыкской [Кызласов 1958, с.75-85]. Использование в исследованиях тувинских памятников выводов, сделанных на материалах соседней, давно изучаемой тагар-ской культуры, было естественным, однако, ввиду особенностей последней, среди которых могут быть названы ее «закрытое» географическое положение и определенная консервативность, вряд ли имело под собой веские научные основания.
В ряду монокультурных периодизаций скифских памятников Тувы стоит упомянуть еще одну, впрочем, значительно более позднюю работу М. Х. Маннай-оола [Маннай-оол 1970, с.77-88], написанную под явным влиянием Л. Р. Кызласова. От периодизации последнего ее отличало, по сути, только количество типов погребальных сооружений (у М. Х. Маннай-оола их 8) и наличие трех этапов развития уюк-ской культуры вместо двух. Общая датировка при этом оставалась в тех же временных рамках — У11-111 вв. до н. э. [Маннай-оол 1970, с.77-88].
Определенные изменения в подходе к изучению скифских памятников Тувы произошли в 1970-е — 1980-е годы и были связаны со сделанными там новыми открытиями. Интересные находки были обнаружены А. Д. Грачом, исследовавшим полностью не ограбленный могильник в Саяно-Алтайском регионе, Саглы-Бажи II, содержавший погребения в камерах-срубах и раннескифский могильник Алды-Бель I. Оба памятника впоследствии стали эпонимными для выделенных им культур. Таким образом, А. Д. Грач предположил наличие в Туве скифского времени не одной, а нескольких разных культур: алды-бельской и саглынской ( первоначально воспринятой автором как самостоятельный вариант пазырыкской культуры [Грач 1971, с.96-97].), датируемых соответственно УП-У! вв. до н. э. и У-Ш вв. до н. э. [Грач 1980]. Эта идея явилась важной вехой в истории изучения Тувы, поскольку означала отказ от взгляда на исследуемые памятники с позиции автохтонной теории, когда фиксируемые изменения объяснялись преимущественно внутренними процессами. Окончательная периодизация выглядела следующим образом: каждая из культур разделялась на два этапа, раннескифская алды-бельская культура — на аржанский (УШ-УП вв. до н. э.) и усть-хемчикский (VII-VI вв. до н. э.); саглынская культура — соответственно на саглынский (У-ГУ вв. до н. э.) и озен-ала-белигский ЦУ-Ш вв. до н. э.) [Грач 1980, с. 24-30].
Идея А. Д. Грача, хотя она и представляется с позиции сегодняшнего дня достаточно справедливой, не имела серьезной аргументации. Говоря о перерыве генетического развития алды-бельской культуры в середине I тысячелетия до н. э. и вытеснении алды-бельского населения саглынским, он не предпринимал для подтверждения этого научного предположения какого-либо специального исследования. Это,
а также количество существовавших на тот момент культур, выделенных на одной и той же территории, применительно к одному и тому же временному промежутку привели к тому, что концепция поликультурности скифских памятников Тувы сразу подверглась серьезной критике, к сожалению, не всегда обоснованной. Например, в качестве опровергающих точку зрения А. Д. Грача аргументов были приведены следующие: наличие, как в ранних, так и в поздних памятниках ящиков и срубов, сходство составов инвентаря, недостаточность представленного материала для подтверждения смены культур, необходимость сохранять старые названия из-за возможной путаницы, отсутствие доказательств при оценке этнической принадлежности и др. [Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург 1998, с.39-47]. Свою роль в этом вопросе сыграли и личные взаимоотношения исследователей, не желавших учитывать мнения друг друга. В результате их выводы строились в основном на материалах из собственных раскопок, а в качестве названия для новых культур использовались названия изученных ими памятников.
Еще одно и, пожалуй, самое значительное из произошедших в этот период открытий, которое заставило многих ученых пересмотреть свои взгляды на происхождение скифского культурного комплекса, было связано с раскопками в 1970-х годах М. П. Грязновым и М. Х. Маннай-оолом кургана Аржан-1. Оно закрепило за Тувой статус генерирующего центра по отношению к другим областям скифо-сибирского мира. В то же время оно породило в научной среде массу новых проблем и противоречивых мнений. Датировка памятника началом VIII в. до н. э. (а позднее рубежом 1Х-УШ вв. до н. э.), сделавшая его самым ранним из курганов скифского типа во всей Евразии, была принята не всеми исследователями, а наличие в нем так называемой «скифской триады» в уже вполне сложившемся виде и явных аналогий вещам тагарской культуры только усилили расхождения во мнениях.
В дополнение к уже упомянутым выше мнениям можно привести и еще одну точку зрения, высказанную А. М. Мандельштамом в посвященной тувинским древностям статье из многотомного издания Археологии СССР. Признавая, в общих чертах, периодизацию Л. Р. Кызласова, исследователь предложил расширить временные рамки уюкской культуры ^Ш-П вв. до н. э.) и разделить ее на три этапа: начальный (аржанский; период формирования культуры), ранний и поздний. Причину своей приверженности монокультурной гипотезе он никак не комментировал, а относительно точки зрения А. Д. Грача отмечал только, что «имеющиеся материалы, однако, не подтверждают смену культуры около середины I тысячелетия до н. э.» [Мандельштам 1992, с.179].
К 1990-м годам в русле современных представлений о культурогенезе становится очевидной механистичность подхода, при котором культура делится на ряд четко следующих друг за другом периодов, каждый из которых занимает примерно одинаковый временной промежуток в 100-200 лет. Эту позицию можно проиллюстрировать несколькими примерами из исследований, посвященных тагарской культуре, периодизационная схема которой, когда-то послужившая эталоном для разделения на периоды тувинских памятников, состояла к тому времени уже из 7 этапов. Так, Н. Ю. Кузьмин предлагал пользоваться более удобной, восходящей еще к исследованиям С. В. Киселева, схемой, в которой культура разделяется на три периода, отражающие наиболее значительные изменения в обществе [Кузьмин 1987], подтвержденной позднее А. В. Субботиным [Субботин 2001].
Проблема периодизации в современных условиях кажется уже менее актуальной, чем это представлялось ранее: изучение скифских памятников Тувы давно вышло за рамки старого спора о количестве культур, уступив место исследованию входящих в них различных компонентов. Круг проблем, образовавшийся сегодня вокруг этих памятников, весьма широк, а решения научных задач взаимосвязаны как друг с другом, так и с более глобальными вопросами, касающимися процессов, происходивших на значительно более широких территориях и затронувших разные культурные традиции.
Проблема хронологии тувинских погребальных памятников может быть рассмотрена как часть другой, более глобальной хронологической проблемы, касающейся памятников скифского типа во всей Евразии, которая в связи с выполненным недавно коллективным исследованием по датированию скифских памятников радиоуглеродным методом, дискутируется сейчас особенно активно. Для ранне-скифского времени Тувы опорными, наиболее точно датированными этим способом курганами, считаются Аржан-1 (К-УШ вв. до н. э.) и другой открытый недавно «царский» курган алды-бельской культуры Аржан-2 (середина УП в. до н.). Определенные трудности, однако, вызывает частое несоответствие данных археологии радиоуглеродным датам, ярко проявляющееся при попытках синхронизации рассматриваемых памятников, например, с этапами тагарской культуры. Некоторые курганы подгорновского этапа, согласно новым датам, синхронны или имеют даже более ранний возраст, чем курган Аржан-1, считавшийся первым памятником скифского типа на территории Евразии. Один из путей разрешения возникшего противоречия был предложен К. В. Чугуновым, который, объединив данные археологии (параллели в инвентаре подгорновских памятников и кургана Аржан 1; сарагашенских памятников и кургана Аржан-2) с полученными путем анализа химического состава металла и радиоуглеродного датирования сведениями, предложил синхронизировать курган Аржан-1 с памятниками подгорновского этапа, а раннесарагашенские курганы датировать раннескифским временем [Чугунов 2013].
В дальнейшей разработке нуждается и не менее значительная проблема генезиса алды-бельской и уюкско-саглынской культур. Применительно к первой из них этот вопрос традиционно рассматривался в связи с происхождением скифского культурного комплекса во всей Евразии. Относительно его решения на данный момент существуют две точки зрения. Первая из них, высказанная Н. А. Боковенко, связывает истоки скифской традиции с памятниками эпохи бронзы Казахстана [Боковенко 1994, 1995]. Согласно гипотезе А. А Ковалева, процесс формирования «протоскиф-ского» культурного комплекса мог происходить на территориях Внутренней Монголии и примыкающих к ней районов, где в погребальных комплексах встречаются отдельные, в будущем характерные для скифо-сибирских типов вещей, элементы [Ковалев 1996, с.123], а также изображения типичных для звериного стиля образов (комплексы типа Наньшаньгэнь К-УИ вв. до н. э.) [Ковалев 1998].
Происхождение уюкско-саглынской культуры тоже более глубокая проблема, чем это представляется на первый взгляд, и должна решаться с привлечением материалов с других территорий. А. Д. Грач, говоря о смене этносов в Туве в середине I тысячелетия до н. э. и вытеснении носителями саглынской культуры алды-бель-ской, никак не определяет направления, откуда появляется этот новый этнос, отмечая только тесную связь саглынской культуры с пазырыкским Алтаем [Грач 1980].
По мнению Д. Г. Савинова, следует рассматривать происхождение саглынских памятников в контексте решения общей проблемы происхождения срубных захоронений пазырыкско-саглынского типа на широкой территории, включающей в себя горно-степные районы Алтая, Восточного Казахстана и Средней Азии [Савинов 2002, с.114]. К. В. Чугунов считает, что изначальный комплекс культуры нужно искать в юго-западном регионе Тувы, в области распространения памятников саглын-ского типа [Сидипоу, Ратпдег, №д1ег 2010, р. 168]. Остается добавить только, что, по-видимому, при решении данной проблемы нужно учитывать и более глобальные процессы, затронувшие степные пространства Евразии вплоть до территории, занимаемой племенами савроматской культуры, и связанные с появлением традиции коллективных погребений.
Внешние связи алды-бельской и уюкско-саглынской культур не огранивались перечисленными выше вариантами. Еще одна территория, на которую стоит обратить пристальное внимание — Синьцзян-Уйгурский автономный регион, в отдельных памятниках которого есть аналогии как вещевому комплексу обеих культур, так и, что особенно любопытно, элементам их погребального обряда. Отдельные упоминания об аналогиях предметам погребального инвентаря этого региона в Саяно-Алтае и Казахстане давно встречаются в археологической литературе [Полосьмак 1998; Шульга, Варенов, 2008; Шульга, 2010], однако эти работы в основном посвящены сравнению предметов сопроводительного инвентаря и элементов погребального обряда синьцзянских памятников с аналогичными им алтайскими материалами, в то время как тувинские вещи учитываются авторами в меньшей степени. Сложно сказать, какую именно роль сыграли племена Синьцзяна в судьбе культур скифского времени Тувы: аналогии алды-бельским предметам сопроводительного инвентаря немногочисленны, а датировка комплексов, из которых они происходят, неоднозначна. Что касается параллелей в уюкско-саглынской культуре, то большинство из них относятся к поздним памятникам, расположенным в основном в юго-западной части Тувы и соседствующей с Синьцзяном Монголии. Как считает В. А. Семенов, погребенных в могилах поздних уюкско-саглынских памятников людей можно идентифицировать с усунями, мигрировавшими из Центральной Азии в Семиречье [Семенов 1995, 2003]. Возможно, что ими же были оставлены и описанные выше погребения в Синьцзяне. В таком случае именно уюкско-саглынская культура была источником появившихся в памятниках Синьцзяна предметов. Этому предположению соответствует Улангомский могильник, расположенный на территории Монголии, между Тувой и Синьцзянем, который может обозначать путь движения перемещавшихся с территории уюкско-саглынской культуры племен.
Что касается проблемы периодизации и внутреннего разделения скифских культур Тувы, то этому вопросу за прошедшие двадцать лет было уделено немало внимания. В 1992 г. В. А. Семенов предложил для разрешения терминологических противоречий использовать применительно к памятникам скифского времени Тувы термин уюкско-саглынская культура [Семенов 1992, с. 65]., составляющие которую уюкский и саглынский типы памятников он относил к разным археологическим культурам, принадлежащим двум сосуществовавшим на территории древней Тувы этносам [Семенов 2008, с. 61]. К. В. Чугунов, проведя анализ общих признаков и тенденций погребальной обрядности в памятниках скифского времени, пришел к выводу о существовании в эту эпоху четырех типов памятников (памятники аржан-
ского, алды-бельского, саглынского и уюкского типов), каждый из которых наряду с особенными, характерными только для него чертами погребального обряда, имеет схожие с другими типами признаки [Чугунов 1995, с. 141-143]. На материалах могильника Копто им был выделен финальный этап алды-бельской культуры, характеризующийся исследователем как время трансформации традиции раннескифского времени под воздействием доминирующего пришлого компонента [Чугунов 1999]. Была сделана за последнее время и новая периодизация, предложенная Д. Г. Савиновым в монографии «Ранние кочевники верхнего Енисея» [Савинов 2002]. В его интерпретации привычная схема выглядит несколько иначе, в ней, в связи с выделениями в самостоятельную культуру кургана Аржан и памятников аржанского типа, фигурируют уже не две, а три культуры. Остальные памятники скифского времени Тувы представляют собой две отдельные культуры (или культурные общности): ал-ды-бельскую и саглынскую, каждая из которых разделяется исследователем на три этапа. Д. Г. Савинов, таким образом, соглашается с предложенной А. Д. Грачом идеей о смене культур в Туве, при этом отмечая, что процесс появления на этой территории новой культуры был плавным, полной смены населения не произошло, а у алды-бельской и сменившей ее саглынской культур был период сосуществования [Савинов 2002, с. 81; 89; 97-101; 106-139].
Вопрос о периодизации культур скифского времени Тувы, как можно заключить из приведенного выше краткого обзора основных мнений на эту тему, представляется довольно разработанным. Однако все еще недостаточно ясен « компонентный состав» уюкско-саглынской культуры, в которой, кроме очевидного алды-бельского компонента, прослеживаются и иные. Неясной, например, остается роль, которую играли в уюкско-саглынском обществе погребенные в каменных ящиках люди. И если в той части погребений этого внутримогильного сооружения, в которых содержался сопроводительный инвентарь, можно с определенной долей достоверности признать некий алды-бельский «рудимент», то культурная атрибуция безынвентарных каменных ящиков видится сложнее: она может объясняться как особым социальным положением в обществе погребенных в них людей, так и их иной культурной принадлежностью. В. А. Семенов, например, предполагал возможность соотнести такие погребения в безынвентарных каменных ящиках с носителями культуры монгун-тайгинского типа [Семенов 2004, с. 61].
Подводя итог, остается лишь отметить, что это только некоторые из проблем, возникающих перед исследователем памятников Тувы скифского времени — сложной, яркой и многогранной исторической эпохи. Изучение культур, возникших здесь в этот период, начинавшееся как спор между сторонниками монокультурного и поликультурного их развития и переросшее к настоящему времени в решение целого комплекса взаимосвязанных между собой задач, только подтвердило уникальный статус этого региона как места, где сходятся разные археологические «миры» и которое является одновременно и центром Азии, и окраиной Сибири.
Литература
Боковенко 1994 — Боковенко Н. А. Проблемы генезиса погребального обряда раннекочевнической знати Центральной Азии // Элитные курганы степей Евразии в скифо-сарматскую эпоху. СПб.: Фонд фундаментальных исследований РАН, 1994. С. 41-48. Боковенко 1995 — Боковенко Н. А. Новый памятник аржанского этапа в Центре Азии // Южная Сибирь в древности. СПб.: ИИМК, 1995. С. 85-90.
Вайнштейн 1955 — Вайнштейн С. И. Памятники скифского времени в Западной Туве (по материалам полевых исследований 1954 г.) // Ученые записки Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (УЗ ТНИИЯЛИ). Вып. III. Кызыл: Тываполиграф, 1955. С. 33-44.
Вайнштейн 1966 — Вайнштейн С. И. Памятники казылганской культуры // Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции (ТКАЭЭ). Т. II. М.; Л: Наука, 1966. С. 143-184.
Грач 1971 — Грач А. Д. Новые данные о древней истории Тувы // Ученые записки Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (УЗ ТНИИЯЛИ). Вып. XV. Кызыл: Тываполиграф, 1971. С. 93-107.
Грач 1980 — Грач А. Д. Древние кочевники в центре Азии. М.: Наука, 1980. 256 с.
Грязнов 1968 — Грязнов М. П. Тагарская культура // История Сибири. Т. 1. Л.: Наука, 1968. С. 187-196.
Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург 1998 — Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 70-летию со дня рождения Александра Даниловича Грача / под ред. Д. Г. Савинова. СПб.: Культ-информ-пресс, 1998. 304 с.
Килуновская, Семенов 2013 — Килуновская М. Е., Семенов. Вл. А. Исследования Тувинской археологической экспедиции по трассе железной дороги Кызыл-Курагино // Бюллетень Института истории материальной культуры РАН. [№] 3. СПб.: Периферия, 2013. С. 197-222.
Киселев 1951 — Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1951. 643 с.
Ковалев 1996 — Ковалев А. А. Происхождение скифов согласно данным археологии // Между Азией и Европой. Кавказ в IV-! тыс. до н. э. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А. А. Иессена. СПб.: ГЭ, 1996, С. 121-127.
Ковалев 1998 — Ковалев А. А. Древнейшие датированные памятники скифо-сибирского звериного стиля (тип Наньшаньгэнь) // Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербурга. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 70-летию со дня рождения А. Д. Грача. СПб.: Культ-информ-пресс, 1998. С. 122-131.
Кузьмин 1987 — Кузьмин Н. Ю. Вопросы периодизации и хронологии тагарской культуры // Проблемы археологии степей Евразии: тезисы докладов. Часть II. Кемерово: Изд-во КемГУ, 1987. С. 68-71.
Кызласов 1958 — Кызласов Л. Р. Этапы древней истории Тувы (в кратком изложении) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. истор.-филолог. 1958. №4. С. 80-87.
Кызласов 1979 — Кызласов Л. Р. Древняя Тува (от палеолита до IX в.). М.: Наука, 1979. 208 с.
Мандельштам 1992 — Мандельштам А. М. Ранние кочевники скифского периода на территории Тувы // Степная полоса азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М.: Наука, 1992. С. 178-204.
Маннай-оол 1970 — Маннай-оол М. Х. Тува в скифское время (уюкская культура). М.: Наука, 1970. 122 с.
Полосьмак 1998 — Полосьмак Н. В. Пазырыкские аналогии в могилах Синьцзяна // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. IV. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998. С. 337-343.
Савинов 2002 — Савинов Д. Г. Ранние кочевники верхнего Енисея (археологические культуры и куль-турогенез). СПб.: Изд-во СПбГУ, 2002. 204 с.
Семенов 1992 — Семенов Вл. А. Уюкские курганы // Вторые исторические чтения памяти М. П. Гряз-нова. II. Омск: ОмГУ, 1992. С. 63-65.
Семенов 1995 — Семенов Вл. А. Тува в эпоху переселения народов (начальный этап) // Учен. зап. Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (УЗ ТНИИЯЛИ). Вып. 18. Кызыл: Тываполиграф, 1995. С. 157-165.
Семенов 2004 — Семенов Вл. А. «Пазырыкцы» и «саглынцы» на границе Тувы и Алтая // Комплексные исследования древних и традиционных обществ Евразии. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. С. 59-63.
Семенов 2008 — Семенов В. А. Уюкско-саглынская культура // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. Т. II. М.: ИА РАН, 2008. С. 61-64.
Субботин 2001 — Субботин A. B. Динамика развития тагарской культуры (по материалам монографически раскопанных могильников): автореф. ... канд. дис. СПб.: ИИМК РАН, 2001. 37 с.
Теплоухов 1929 — Теплоухов С. А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края. (В кратком изложении) // Материалы по этнографии (МЭ).Т. IV, вып. 2. Л.: Этнографический отдел ГРМ, 1929. С. 41-62.
Чугунов 1995 — Чугунов К. В. Общее и особенное в памятниках культуры ранних кочевников Тувы // Третьи исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Ч. II. Омск: ОмГУ, 1995. С. 141-143.
Чугунов 1999 — Чугунов К. В. Периодизация алды-бельской культуры Тувы и ее финальный этап // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул: Изд-во Алт. унта, 1999. С. 234-237.
Чугунов 2013 — Чугунов К. В. Актуальные проблемы хронологии памятников эпохи ранних кочевников Центральной Азии и Сибири // Вестн. Томск. ун-та. История. 2013. №2 (22). С. 91-94.
Шульга 2010 — Шульга П. И. Синьцзян в VIII-III вв. до н. э. (Погребальные комплексы. Хронология и периодизация) // Барнаул: АлтГТУ, 2010. 238 с.
Шульга П. И., Варенов А. В. 2008 — Шульга П. И., Вареное А. В. Материалы могильника Цзяохэ и проблема синхронизации памятников скифского времени на Саяно-Алтае и в Китае // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. XIV. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2008. С. 282-286.
Cugunov, Parzinger, Nagler 2010 — Cugunov K. Die Materialien aus Arzan 2 im Kontext der Periodisier-ung skythenzeitlicher Denkmäler Tuvas // Cugunov K., Parzinger H., Nagler A. Der skythenzeitliche Fürstenkurgan Arzan 2 im Tuva. Archäologie in Eurasien 26. Steppenvölker Eurasiens 3. Mainz: Verlag Philipp von Zabern, 2010. S. 160-169.
Статья поступила в редакцию 7 декабря 2014 г.
