CC BY
186© ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России, 2017 УДК 616.89+001.92+930.23
Для корреспонденции
Русаковская Ольга Алексеевна - кандидат медицинских наук,
старший научный сотрудник Отдела судебно-психиатрической
экспертизы в гражданском процессе ФГБУ «Федеральный
медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии
им. В.П. Сербского» Минздрава России, доцент кафедры
клинической и судебной психологии факультета юридической
психологии ГБОУ ВПО «Московский городской психолого-
педагогический университет»
Адрес: 119991, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23.
Тел.: (495) 637-26-17
E-mail: oarus@mail.ru
Е.Я. Щукина, О.А. Русаковская
К истокам судебно-психиатрической экспертизы
Обзор
ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава РФ, Москва
Обзор посвящен организации судебно-психиатрической службы в первые годы советской власти. Описан исторический контекст создания Центра судебной психиатрии им. В.П. Сербского. Приведены данные об организации психиатрической службы, направлениях научных исследований в психиатрии, правовых основаниях и особенностях организации судебно-психиатрической экспертизы в тот период. Подчеркивается необходимость при изучении истории Центра непредвзятого анализа с использованием объективных исторических документов: архивных источников, научных трудов ученых, судебно-психиатрических историй болезни, выдержки из которых приводятся в настоящей статье.
Ключевые слова: история советской психиатрии, история судебной псхиатрии, Центр им. В.П. Сербского
E.Ja. Shhukina, O.A. Rusakovskaya
To the origins of the forensic psychiatry
Review
V. Serbsky Federal Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology, Moscow
The article reviews the organization of forensic psychiatric examination in the first years of Soviet government. The historical context of the organization of the Centre for forensic psychiatry, named after V.P. Serbsky, is described here. The information about psychiatric service, lines of scientific investigations, legal regulations, features of the organization of forensic examination are adduced in this article. We emphasize the need for the unprejudiced analysis of objective information, such as archival data, scientific publications, and case histories in the course of studying the history and the role of the V. Serbsky Centre.
Keywords: the history of soviet psychiatry, the history of forensic psychiatry, the Centre named by V.P. Serbsky
В декабре 2016 г. Центр им. В.П. Сербского, ведущее судебно-психиатрическое и научно-исследовательское учреждение РСФСР, СССР и Российской Федерации, отметил свое 95-летие. История Центра им. В.П. Сербского, сменившего за эти годы несколько названий, - это и история его организации и деятельности на протяжении почти столетия, и «история людей, его создававших и работавших в нем» [1], и история формирования научных представлений о психических расстройствах и их судебно-психиатрической оценке.
Центр им. В.П. Сербского создавался в первые годы существования Советской республики. Это было время, когда в психиатрии работали непосредственные ученики С.С. Корсакова, В.П. Сербского, С.А. Суханова, Г.И. Россолимо, П.Б. Ганнушкина. Когда в науке еще отсутствовал «железный занавес», были доступны основные работы зарубежных авторов, публиковалось большое количество переводных изданий, открывалось множество научных институтов, изучавших психологию человека. Когда свобода научного поиска была практически не ограниченной [2].
Вместе с тем это было время только что свершившихся глобальных социальных преобразований, гражданской войны, разрухи, голода, расцвета беспризорности. В Хронике 1922 г. читаем: «Благодаря войне и революции психиатрическое дело потерпело не менее катастрофическую разруху, чем другие области народной жизни и хозяйства» [3]. За 1918 г. смертность в психиатрических больницах возросла с 20 до 70%. Причинами этого были голод, невыносимое содержание, цинга, туберкулез, дизентерия. В 1921 г. циркуляр Наркомздрава предписывал ограничить в связи с голодом прием душевнобольных в психиатрические больницы, усиленно проводить выписку хроников, в случае надобности снабжая их пособием, из голодных губерний переводить больных в психиатрические больницы урожайных районов. Еще более удручающим было положение душевнобольных, оказавшихся в местах лишения свободы. Проведенная Наркоматами здравоохранения, юстиции и внутренних дел проверка состояния медицинского дела в тюрьмах показала: «Психиатрии там не существует совсем... Не может быть и речи даже о поверхностном наблюдении за душевным состоянием заключенных» [1]. Для улучшения врачебного дела в тюрьмах в 1918 г. в Москве была создана Медицинская инспекция мест заключения, заведующей которой была назначена 23-летняя Цецилия Мироновна Фейнберг, в последующем, в период с 1930 по 1950 г., являвшаяся директором Центра им. В.П. Сербского.
8 мая 1919 г. Наркомздравом и Наркомюстом было утверждено «Положение о психиатрической экспертизе», где говорилось, что «на основании заключения врачей-экспертов подозреваемые в расстройстве умственных способностей помеща-
ются, в случае надобности, в специальные лечебные заведения для испытания» [1]. В июне 1919 г. Коллегия Московского отдела здравоохранения вынесла постановление о назначении двух психиатров в Медицинскую инспекцию мест заключения, обязанностью которых было осуществление регулярного психиатрического и психопрофилактического надзора в местах заключения и изъятие оттуда душевнобольных. Одним из этих психиатров стал Е.К. Краснушкин. Тем же постановлением предписывалось организовать при губернской тюремной больнице судебно-психиатрическое отделение на 50 коек, заведующей которым стала Тамара Исаевна Алфимова, впоследствии, в период с 1923 по 1950 г., работавшая в Институте им. В.П. Сербского. В целом, говоря о состоянии судебной психиатрии в то время, в августе 1919 г. на I Всероссийском совещании по вопросам психиатрии и неврологии В.А. Громбах в докладе «О психиатрической экспертизе, освидетельствовании душевнобольных в новых судах, наложении опеки» указывает: «Что касается деятельности психиатров в судебных учреждениях, то в этой области нет еще ни законов, ни обычаев» [1].
Несмотря на предпринимаемые попытки организации психиатрической помощи в местах заключения, в середине 1920 г. положение дел в психиатрическом отделении тюремной больницы оставалось неудовлетворительным и требовало радикальных изменений. Крайне необходимой была организация отдельного судебно-психиатрического учреждения. На заседании Психиатрической секции Наркомздрава было решено создать в Москве учреждение, подобное Диагностическому институту судебной невропатологии и психиатрии в Петрограде, директором которого тогда был Л.Г. Оршанский. Такое учреждение было создано в 1921 г. на базе бывшего Центрального полицейского приемного покоя, существовавшего в Москве с 1899 по 1918 г. и переименованного в 1918 г. в Пречистенскую психиатрическую лечебницу. Главным врачом лечебницы был А.Н. Бернштейн, его заместителем - В.А. Гиляровский. К 1920 г. эта больница являлась одним из трех «показательных» психиатрических учреждений, где практиковался режим нестеснения и особенно гуманного отношения к пациентам. При этом за первый квартал
1920 г. из 179 пациентов больницы от туберкулеза и истощения умерло 20 человек. В начале мая
1921 г. Пречистенская психиатрическая лечебница была преобразована в тюремное психиатрическое отделение. На недолгий срок (до 1922 г.) она получила название Пречистенской психиатрической лечебницы для заключенных. В Хронике тех лет мы читаем, что «в больницу, завоевавшую себе прочную репутацию клинического научного центра и хранителя Корсаковских традиций, мощной струей влился тюремный режим, в конец исказивший
былую физиономию того учреждения» [3]. Данные сожаления автора, имя которого нам неизвестно, относительно вполне естественного, с учетом нового профиля больницы, изменения режима содержания больных, представляются, по крайней мере, преувеличенными.
Заведующим нового учреждения был назначен Евгений Николаевич Довбня (1880-1947), ставший в последующем (до 1930 г.) первым директором Института судебной психиатрии им. В.П. Сербского. В статье В.М. Банщикова и Е.Н. Каменевой мы читаем, что Е.Н. Довбня «в те годы... обладал приятной наружностью, плавными спокойными движениями и таким же спокойным характером. Всегда естественный, простой в обращении, он отличался скромностью, доброжелательностью, хотя и не любил много говорить. Е.Н. Довбня был специалистом по психотерапии - лечению внушением, .вел психотерапевтический прием в психиатрической клинике проф. П.Б. Ганнушкина, хорошо владел методикой ассоциативного эксперимента.» [4]. Ординаторами новообразованного учреждения были в том числе Н.П. Бруханский, Д.А. Аменицкий. С 1922 г. заведующим одним из отделений стал И.Н. Введенский. Председателем всех экспертных комиссий с 1921 г. долгое время являлся Е.К. Краснушкин. Все они, а также консультировавший больных В.А. Гиляровский, работавшие здесь в последующем А.Н. Бунеев, А.М. Халецкий, А.Г. Галачьян и многие другие были ярчайшими представителями московской психиатрической школы. В благодарственном письме, адресованном в 1925 г. Ивану Николаевичу Введенскому сотрудниками Института, мы читаем об этом следующее: «.Вы вышли из стен Московского Университета под могучим обаянием творческого духа С.С. Корсакова, последние заветы которого о любви к душевнобольному и о высокой ценности психиатрии, как общественной и научной дисциплины, особенно ярко запечатлелись в сердцах учеников. Вы прошли потом строгую клиническую школу под руководством В.П. Сербского, имя которого носит наш Институт, этого выдающегося клинициста и принципиального борца за самодовлеющую ценность и независимость психиатрии от всяких реакционных и бюрократических посягательств.»1.
На 1 августа 1921 г. в больнице находились 59 испытуемых. К декабрю 1921 г. число штатных коек в лечебнице было увеличено до 110. Учреждение было обязано принимать больных из всех московских мест заключения, из Московской губернии, а также из других губерний (в случае тяжелых форм заболеваний). Судебно-психиатрическая экспертиза проводилась в соответствии с «Положением о психиатрической экспертизе в местах заключения», принятым Постановлением Наркомздрава 18 апреля 1920 г. В состав
экспертной комиссии входили: врач-психиатр Ме-динспекции московских мест заключения - председатель комиссии (Е.К. Краснушкин), врач-психиатр, командированный Психиатрической секцией Московского отдела здравоохранения, ординатор института - врач-докладчик.
В 1921 г. Пречистенская психиатрическая больница для заключенных переименовывается в Институт судебной экспертизы им. В.П. Сербского, положение о котором было утверждено в октябре 1923 г. На Институт возлагались следующие задачи: прием душевнобольных из мест лишения свободы и составление заключения о состоянии их здоровья; разгрузка мест заключения от страдающих душевным расстройством заключенных; научная разработка вопросов психиатрии в связи с криминологией; подготовка врачей и юристов к практической и научной работе в области криминальной психопатологии; подготовка кадров персонала для работы по уходу за криминальными душевнобольными [1].
Параллельно с организацией учреждения, осуществляющего психиатрическое освидетельствование заключенных, в новообразованном государстве постепенно формируются уголовное право и институт невменяемости. Первым законодательным актом республики, кодифицирующим невменяемость, становятся «Руководящие начала по уголовному праву Р.С.Ф.С.Р.» от 12 декабря 1919 г., согласно ст. 14 которых «суду и наказанию не подлежат лица, совершившие деяние в состоянии душевной болезни или вообще в таком состоянии, когда совершившие его не отдавали себе отчета в своих действиях, а равно и те, кто хотя и действовал в состоянии душевного равновесия, но к моменту приведения приговора в исполнение страдает душевной болезнью. К таковым лицам применяются лишь лечебные меры и меры предосторожности». Столь широкое трактование невменяемости в законодательстве объяснялось размытостью соответствующих экспертных критериев, в связи с чем абсолютное большинство испытуемых в тот период времени экскульпировалось.
01 июня 1922 г. вступает в силу Уголовный кодекс РСФСР, где в ст. 17 указывается, что «наказанию не подлежат лица, совершившие преступление в состоянии хронической душевной болезни, или временного расстройства душевной деятельности, или вообще, в таком состоянии, когда совершившие его не могли давать себе отчета в своих действиях, а равно и те, кто хотя и действовал в состоянии душевного равновесия, но к моменту вынесения или приведения приговора в исполнение страдает душевной болезнью. К таковым лицам могут применяться лишь меры социальной защиты». Данные меры социальной защиты, заменяющие по приговору суда наказа-
1 Благодарственное письмо хранится в Музее ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского».
ние или следующие за ним, перечисляются в ст. 46 Кодекса. К ним относятся: а) помещение в учреждения для умственно или морально деффектив-ных; б) принудительное лечение; в) воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью или промыслом; г) удаление из определенной местности. Согласно ст. 47, «если, согласно ст. 17 Уголовного кодекса, суд не применяет к обвиняемому наказания, но вместе с тем считает пребывание его на свободе опасным для общества, суд выносит постановление о принудительном помещении обвиняемого в учреждение для умственно или морально дефективных или в лечебное заведение. Действие настоящей статьи не распространяется на лиц, которые привели себя в состояние опьянения для совершения преступления». В том же году принимается Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) РСФСР, согласно ст. 199 которого «при наличии в деле указаний на невменяемое состояние обвиняемого во время совершения преступления или на болезненное расстройство душевной деятельности, возникшее после совершения преступления, следователь обязан собрать сведения, необходимые для суждения о психическом состоянии обвиняемого, путем освидетельствования обвиняемого врачом-экспертом, а также путем опроса обвиняемого, его близких и других лиц».
Собственно медицинский и юридический критерии невменяемости, практически в том виде, в котором они существуют сейчас, впервые кодифицируются лишь в 1924 г. в Основных началах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик следующей формулировкой: «меры медицинского характера подлежат применению в отношении лиц, совершивших преступления в состоянии хронической душевной болезни или временного расстройства душевной деятельности, или в таком болезненном состоянии, когда не могли давать себе отчета в своих действиях или руководить ими, а равно в отношении тех, которые хотя и действовали в состоянии душевного равновесия, но к моменту вынесения приговора заболели душевной болезнью» (ст. 7).
О научных разработках в общей и судебной психиатрии тех лет можно судить по тематике докладов на совещаниях и конференциях. В ноябре 1923 г. на II Всероссийском совещании по вопросам психиатрии и неврологии, в организационное бюро которого входили проф. П.Б. Ганнушкин, Г.И. Россо-лимо, В.А. Гиляровский, Н.П. Бруханский, Л.А. Прозоров, акад. В.М. Бехтерев, обсуждались «вопросы предупреждения нервности, психопатий, наркотиз-ма, нервных и душевных заболеваний». Т.И. Юдиным был сделан доклад, посвященный евгенике, в котором он рассматривает евгенику не как путь ограничения «появления потомства от субъектов с отрицательными свойствами, от душевноболь-
ных, преступников», а как необходимость «создать такие условия, при которых все слои общества могли бы правильно развивать свои способности», указывая, что «надо не только разыскивать таланты, заложенные в наследственной массе, но и создать широкие возможности для их выявления и развития» [5]. Л.А. Прозоров в докладе «Проблемы советской психиатрии в связи с нервно-психиатрическим оздоровлением населения» [6] указывает, что основной задачей психиатрии и неврологии является предупреждение заболеваний. Он говорит: «Изучение причин нервных и душевных заболеваний показывает, что главнейшими факторами являются алкоголизм, сифилис и наследственное вырождение; из других причин должны быть отмечены туберкулез, инфекционные болезни, наркомании, помимо алкоголя, социальные и экономические условия, тяжелые условия жизни и труда, профессиональные вредности и отравления, травмы, травматические эпидемии и войны, низкая культура, отсталость, забитость народных масс. Работу на местах должны взять на себя участковые врачи, которых на участке и в этом деле заменить некем.» [6]. Многими докладчиками обсуждаются вопросы «организации психлечебниц для острых, свежезаболевших больных и хроников, нуждающихся в лечении», диспансеров, амбулаторий, патронажа, санаторных учреждений (доклады И.И. Захарова, С.И. Консторума, Ю.В. Каннабиха, Н.П. Бруханского).
В отчете о состоянии психиатрических заведений за 1922 г. И.И. Захаров приводит следующие цифры: на 01.01.1922 г. состояло душевнобольных 12 982 человека, прибыло за год 24 099, выписано 18 702, умерло 7028 человек. Распределение пользованных по формам болезни: шизофрения - 9809 (27,9%) человек, маниакально-депрессивный психоз - 4062 (11,6%) человек, олигофрения - 3115 (9,8%) человек, генуинная эпилепсия - 3269 (9,5%) человек, сифилис мозга и прогрессивный паралич
- 2941 (8,7%) человек, инфекционные психозы -1826 (4,6%) человек. По возрасту: от 20 до 29 лет -14 383 человек, от 30 до 39 лет - 10 960 человек, детей до 10 лет - 461, до 12 лет - 765, до 16 лет
- 1698 человек [7].
В.А. Громбах, рассказывая о состоянии дел в Московской психиатрической организации, сообщает об учреждении в бывшей Пречистенской больнице Института судебно-психиатрической экспертизы им. В.П. Сербского и о переводе туда временного психиатрического отделения Тюремной больницы. Он говорит: «Широко привилась психиатрическая экспертиза в судебных учреждениях и налажена практика «принудительного лечения». В судебно-психиатрической практике необходимо отметить определенный сдвиг в сторону признания конституционных психопатов в некоторой степени ответственными за преступление. Принудительное лечение душевнобольных преступников
проводится в общегражданских психиатрических больницах, по которым они рассеиваются распоряжением Психсекции Мосздравотдела». Там же он отмечает, что в связи с новым направлением работы Мосздрава (ориентировка на изучение профессиональных заболеваний) выработана новая форма «Истории болезни» [8].
Вопросы судебной психиатрии обсуждались в докладах Е.К. Краснушкина, Н.П. Бруханского, Л.Г. Оршанского. Евгений Константинович Краснушкин (1885-1958), в последующем ставший одним из наиболее авторитетных судебных психиатров СССР, участник международной судебно-экспертной комиссии, освидетельствовавшей военных преступников в ходе Нюрнбергского международного судебного процесса, в своем докладе сообщал: «Личный опыт докладчика и анкетное обследование 1923 г. позволяет заключать о большом проценте патологических личностей среди преступников, и наметить основные группы психопатических личностей, обнаруживающих преимущественное сродство к определенным типам преступлений: 1) группа безвольных психопатов, инстаблей, гипертимиков и врожденных плутов, 2) группа инстинктивно-аффективных психопатов - эпилептоидов и импульсивных, 3) группа душевно-тупых врагов общества и шизоидов» [9]. Их количество он оценивает как приблизительно 1500 человек, проходящих за год через амбулаторный прием в тюрьмах и у врачей-психиатров московских мест заключения. В Институте же судебно-психиа-трической экспертизы, по его данным, психопаты составляют 59,6% всех больных. Е.К. Краснушкин сообщает об огромной массе психопатов, которые «слишком здоровы для больницы и слишком больны для тюрьмы» и которые требуют устройства специальных учреждений с врачом-психиатром во главе, но приближающихся по режиму и постройке к тюрьме. Основываясь на клинических наблюдениях и результатах обследования, он высказывает идею о «частичной и временной невменяемости в отношении к психопатам», которая в дальнейшем воплотится в уголовном праве в категории ограниченной вменяемости. При этом одним из критериев «частичной невменяемости» он в то время считает их «тюремную невыносливость», - положение, которое с точки зрения современной судебной психиатрии является спорным. В заключении доклада Е.К. Краснушкин указывает: «Специально криминальных психопатов не существует. Все типы психиатрических личностей являются в большей или меньшей степени социально непригодными, нестойкими в сопротивлении натиску трудностей жизни и склонными к антисоциальным реакциям». «...Психопаты, как состояния пограничные с душевной болезнью в тесном смысле слова, с одной стороны, и с душевной нормой, с другой, не являются в общем невменяемыми. Степень вменяемости
психопатического индивида определяется степенью психического уродства его» [9].
Очень интересным представляется доклад Николая Павловича Бруханского (1893-1948) [10]. Автор первого в стране руководства по судебной психиатрии и множества работ, посвященных шизофрении, личностным расстройствам, суицидологии и т.д., создатель собственной психиатрической школы, в 1936 г. он подвергся резкой критике на II Съезде психиатров за идею освобождения от уголовной ответственности психопатических личностей, вскоре после съезда был арестован и умер в декабре 1948 г. в Киргизской зоне ГУЛАГа [10, 11, 12]. В докладе «Антисоциальные душевнобольные и психопаты» он очень взвешенно указывал: «считать психопатов-правонарушителей неответственными - это часто стать на скользкий научный путь и социально вредный, так как такие психопаты в дальнейшем приобретают «привилегию безответственности», гарантию на совершение в дальнейшем антисоциальных поступков. С точки зрения психиатрической каждый душевнобольной может быть антисоциальным. Но степень напряжения антисоциальных тенденций колеблется, она непостоянна, зависит от разнообразных моментов. Поэтому не все душевнобольные с антисоциальными тенденциями должны принудительно помещаться в закрытые лечебные учреждения. Советское законодательство в этом вопросе является исключительным: оно передает опеку над душевнобольными в органы здравоохранения (декрет от 02 декабря 1920 г.) и ставит целью не только защиту материальных и личных интересов опекаемого, но и защиту общества от него. Психиатрам не следует смущаться и отклонять от себя эти функции. Надо мысль законодателя претворить в живое дело» [10]. Таким образом, в начале 20-х гг. в крайне тяжелых социальных условиях постепенно складывается система судебно-психиатрического освидетельствования лиц, привлеченных к уголовной ответственности; формируется законодательный институт невменяемости; ведутся научные разработки, преимущественно в области антисоциального поведения душевнобольных, психопатий, психических расстройств, возникающих в местах заключения.
Бесценными документами, отражающими историю становления судебной психиатрии как системы научных представлений, историю страны в тот нелегкий период, личности как врачей судебных-психиатров, так и их пациентов, являются истории болезней тех лет, хранящиеся в Архиве Центра им. В.П. Сербского. Написанные великолепным живым языком, лишенным часто встречающегося сегодня в судебно-психиатрических историях канцеляризма, они - очевидные свидетельства высочайшего профессионального мастерства, проявляющегося в клинических описаниях и неподдельном интересе к испытуемым.
Отличительной их чертой является пристальное внимание к вопросам наследственности, которая прослеживается, как минимум, до третьего поколения с подробным перечислением всех родственников по отцовской и материнской линии, описанием их жизненного пути и характерологических особенностей. Изложения субъективного анамнеза таких врачей, как И.Н. Введенский, А.Н. Бунеев, Д.А. Аменицкий и др., поражают точностью формулировок и стилем изложения. В качестве примера приведем отрывок из истории болезни больного Б.: «Отец - чиновник, человек страстный, увлекающийся, но совершенно трезвый, любил искусство, сам рисовал. Дед по матери, директор банка, был душевно болен, находился в психиатрической больнице, умер в ссылке в Сибири...». Испытуемый «способностей был выше среднего... С 7 лет начались приступы тоскливости и психического упадка, во время которых испытывал беспричинную тоску, начинал плакать, ничего не делал, молчал, все становилось противным... По характеру в отроческие и юношеские годы был скрытен, молчалив, застенчив, предпочитал одиночество... С 1919 г. по примеру товарища начал употреблять кокаин... Летом 1921 г. женился по страстной любви... Великим постом 1923 г., с февраля, началась тоска и общее тяжелое самочувствие, продолжавшееся приблизительно до мая. Потребность в забвении, не удовлетворяемая спиртными напитками, заставила вновь прибегнуть к кокаину, который доставлял заметное облегчение» (история болезни № 108 «А»/25, лечащий врач И.Н. Введенский).
Замечательны описания Status Praesens тех лет. Вот, например, описание больного К., находившегося в Институте в 1923 г. с диагнозом «реактивный психоз (Puerilismus)»: «Испытуемый покойно остается в постели, сравнительно мало реагируя на окружающее. Когда к нему подходят, он тотчас же оживляется. причем выражение его лица, поза, движения, реакции на внешнее воздействие - все напоминает глубокого идиота. Глаза широко раскрыты, взгляд неосмысленный, лицо часто в бессмысленной улыбке. Он не отвечает на вопросы, не исполняет просьбы. Протянутую руку он не берет, а повторно прикасается к ней концами пальцев, быстро отдергивает руку и хихикает. Его внимание привлекают только мелкие предметы, особенно блестящие: очки, молоточек... он тянется к ним как маленький ребенок, старается схватить, выражает свое удовольствие смехом, хлопанием в ладоши... Если перед его глазами позвенеть связкой ключей, он приходит в трудно описуемый восторг, дрожит весь от радости и восхищения, громко смеется, делает движения всем телом, как бы подпрыгивая, как делают это малень-
кие дети, когда они хотят выразить свою радость и удовольствие. Он подбирает с пола бумажки... хватает все попадающееся ему на глаза, и чем ярче и заметнее его находка, тем больше его восторг. Он играет ими, прячет за пазуху, при попытке отнять старается спрятать подальше, стонет, сопротивляется, при этом лицо его принимает выражение неудовольствия и страха. На вопросы не отвечает. Произносит время от времени только две фразы: «Цилечка» и «побриться постричься - 25 миллионов». Сам не ест, кормят с ложки. В уборную водят» (история болезни № 465/23, лечащий врач И.Н. Введенский).
При анализе собственно экспертных заключений 1922-1926 гг. обращают на себя внимание иные, в сравнении с ныне существующими, установки в отношении невменяемости, которые реализуются прежде всего в значительно более частой экскульпации больных с диагнозами Psychopatia, Degeneratia Psychica. По данным разных авторов, в период с 1921 по 1925 г. абсолютное большинство испытуемых признавались невменяемыми. Так, в 1921 г. из 139 человек, прошедших экспертизу, 77% были признаны невменяемыми, 22,3%
- уменьшенно вменяемыми, 0% - вменяемыми. В 1923 г. из 431 испытуемого невменяемыми были признаны 60,5%, уменьшенно вменяемыми
- 30,9%, вменяемыми - 8,6%. В 1924 и 1925 гг. количество испытуемых, признанных вменяемыми, составило соответственно 16,8 и 28,8% [13, 14, 15]. В то же время при оценке этих показателей следует учитывать, с одной стороны, размытость правовых и экспертных критериев невменяемости, а с другой
- принципиально иной порядок направления лиц на судебно-психиатрическую экспертизу. В Центр им. В.П. Сербского в тот период, как правило, поступали лица непосредственно из мест заключения, обратившие на себя внимание следственных органов своим грубо отклоняющимся поведением. Несмотря на отсутствие в законе какой-либо нормы «уменьшенной вменяемости», она широко использовалась в экспертной практике, например, в следующей формулировке: при оценке противоправных деяний психические нарушения, не исключающие вменяемости, «должны быть принимаемы в расчет, как ослабляющие силу сопротивления и не позволяющие в полной мере руководить своими поступками, как это свойственно здоровому человеку»2. Также обращает внимание значительно более частая диагностика исключительных состояний, которые в период с 1925 по 1928 г. составляли 26,7%, в период с 1929 по 1932 г. - 12%, а в период с 1933 по 1936 г. - 4,9% всех экспертных случаев [16]. Следует отметить, что и в настоящее время диагностика исключительных состояний представ-
2 Вопрос истории применения в экспертной практике категории «уменьшенной вменяемости» очень подробно и на обширном материале был рассмотрен в диссертационном исследовании Д.А. Дианова [15].
ляет большие сложности и опирается во многом на критерии, разработанные в тот период и уточненные в последующем.
Некоторые даты требуют вернуться к истории и освежить в памяти события прошлого. К таким датам относится и юбилей Центра им. В.П. Сербского, основными направлениями деятельности которого на протяжении почти столетия были разработка научных основ судебной психиатрии и проведение наиболее сложных судебно-психиа-трических экспертиз. Изучение истории такого уч-
реждения, оценка его роли в общем историческом контексте является сложной задачей, требующей всестороннего и полного знакомства с имеющимися материалами, объективности и непредвзятости, в полном соответствии с основными принципами экспертной деятельности. В качестве таких объективных исторических документов, с нашей точки зрения, могут рассматриваться наряду с архивными источниками научные труды ученых - сотрудников Центра, а также судебно-психиатрические истории болезни.
Сведения об авторах
Щукина Елена Яковлевна - кандидат медицинских наук, главный специалист по судебно-психиатриче-ской экспертизе ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) E-mail: center@serbsky.ru
Русаковская Ольга Алексеевна - кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник Отдела су-дебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, доцент кафедры клинической и судебной психологии факультета юридической психологии ГБОУ ВПО «Московский городской психолого-педагогический университет» E-mail: oarus@mail.ru
Литература
1. Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского: Очерки истории / Под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.В. Кондратьева. М.: РИО ФГУ «ГНЦ ССП им. В.П. Сербского», 2006. 268 с.
2. Юдин Т.И. Очерки истории отечественной психиатрии. М.: Медгиз, 1951. 479 с.
3. Хроника // Журнал психологии, неврологии и психиатрии. 1922, т. 1, С. 264.
4. Банщиков В.М., Каменева Е.Н. В.А. Гиляровский - 100 лет // Александровский Ю.А. История отечественной психиатрии: В 3 т. Т. 3. Психиатрия в лицах. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2013. С. 344-358.
5. Юдин Т.И. Евгеника и душевные болезни - евгеника и психогигиена // II Всероссийское совещание по вопросам психиатрии и неврологии. М, 1924. С. 10-12.
6. Прозоров Л.А. Проблемы советской психиатрии в связи с нервно-психиатрическим оздоровлением населения // II Всероссийское совещание по вопросам психиатрии и неврологии. М., 1924. С. 15-16.
7. Захаров И.И. Отчет о состоянии психиатрических заведений на 1922 г // II Всероссийское совещание по вопросам психиатрии и неврологии. М, 1924. С. 25-28.
8. Громбах В.А. Московская психиатрическая организация // II Всероссийское совещание по вопросам психиатрии и неврологии. М., 1924. С. 28-29.
9. Краснушкин Е.К. Криминальные душевнобольные психопаты и их призрение // II Всероссийское совещание по вопросам психиатрии и неврологии. М., 1924. С. 40-42.
10. Бруханский Н.П. Антисоциальные душевнобольные и психопаты. // II Всероссийское совещание по вопросам психиатрии и неврологии. М., 1924. С. 42-43.
11. Бруханский Н.П. Судебная психиатрия. М.: Издание М. и С. Сабашниковых, 1928. 339 с.
12. Кондратьев Ф.В., Гущина С.А. Николай Павлович Бруханский // ГНЦСС психиатрии им. В.П. Сербского. Очерки и истории. М., 1996. С. 214-218.
13. Фейнберг Ц.М. Организационные вопросы судебно-психиатри-ческой экспертизы // Труды первого всесоюзного совещания по судебной психиатрии (22-24 декабря 1936 г., Москва). М., 1937. С. 9-24.
14. Фейнберг Ц.М. Судебная психиатрия в СССР за 25 лет // Проблемы судебной психиатрии. Сб. 4. М., 1944. С. 5-24.
15. Дианов Д.А. Формула невменяемости и практика ее применения в советский период развития судебной психиатрии: дис. ... канд. мед. наук. М., 1997. 179 с.
16. Разумовская Э.Н. Судебно-психиатрическая оценка так называемых «исключительных состояний» // Труды первого всесоюзного совещания по судебной психиатрии (22-24 декабря 1936 г., Москва). М., 1937. С. 79-86.
References
1. Government scientific center of social and forensic psychiatry named by V.P. Serbsky: stories of history. Eds. by Dmitrieva T.B., Kondrat'ev F.V. Moscow, 2006: 268 p. (in Russian)
2. Judin T. I. The stories of the history of native psychiatry. 1951: 479 p. (in Russian)
3. Chronicle. Zhurnal psihologii, nevrologii i psihiatrii. 1922; Vol. 1: 264. (in Russian)
4. Banshhikov V.M., Kameneva E.N. V.A. Giljarovskij - 100 years. In Aleksandrovskij Ju.A. The history of native psychiatry. Vol. 3. Moscow, 2013: 344-358. (in Russian)
5. Judin T. I. Eugenics and mental diseases, eugenics and psychohygiene. II Vserossijskoe soveshhanie po voprosam psihiatrii i nevrologii. Moscow, 1924: 10-12. (in Russian)
6. Prozorov L.A. The problems of soviet psychiatry in connection with neuro-psychiatrical invigoration of population. II Vserossijskoe soveshhanie po voprosam psihiatrii i nevrologii. Moscow, 1924: 15-16. (in Russian)
7. Zaharov I.I. Report on the state of psychiatric institutions in 1922. II Vserossijskoe soveshhanie po voprosam psihiatrii i nevrologii. Moscow, 1924: 25-28. (in Russian)
8. Grombah V.A. The Moscow psychiatric organization. II Vserossijskoe soveshhanie po voprosam psihiatrii i nevrologii. Moscow, 1924: 28-29. (in Russian)
9. Krasnushkin E.K. Criminal insane psychopaths and care of them. II Vserossijskoe soveshhanie po voprosam psihiatrii i nevrologii. Moscow, 1924: 40-42. (in Russian)
10. Bruhanskij N.P. Antisocial insanes and psychopaths. II Vserossijskoe soveshhanie po voprosam psihiatrii i nevrologii. Moscow, 1924: 42-43. (in Russian)
11. Bruhanskij N.P. Forensic psychiatry. Moscow, 1928. 339 p. (in Russian)
12. Kondrat'ev F.V., Gushhina S.A. Nikolaj Pavlovich Bruhanskij. In Government scientific centre of social and forensic psychiatry named by V.P. Serbsky: stories of history. Eds.by Dmitrieva T.B., Kondrat'ev F.V. Moscow, 1996: 214-8. (in Russian)
13. Fejnberg C.M. Organizational questions of forensic examination. Trudy pervogo vsesojuznogo soveshhanija po sudebnoj psihiatrii (22-24 December 1936). Moscow, 1937: 9-24. (in Russian)
14. Fejnberg C.M. Forensic psychiatry in the USSR during 25 years. Problemy sudebnoj psihiatrii. Vol .4. Moscow, 1944: 5-24. (in Russian)
15. Dianov D.A. Formula of criminal insanity and the practice of its application in the soviet period of forensic psychiatry: Diss. Cand. Med. Moscow, 1997. 179 p. (in Russian)
16. Razumovskaja Je.N. Forensic psychiatrical examination of «extraordinary states». Trudy pervogo vsesojuznogo soveshhanija po sudebnoj psihiatrii (22-24 December 1936). Moscow, 1937: 79-86. (in Russian)
НОВОЕ ИЗДАНИЕ
Тарасова Г.В., Вандыш-Бубко В.В.
Психические расстройства при эндокринных заболеваниях (судебно-психиатрический аспект)
Аналитический обзор
М.: ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России, 2017. 36 с.
На основании данных литературы и собственных наблюдений проведен анализ отечественных и зарубежных исследований эндокринных заболеваний и психических расстройств, рассмотрены варианты нозологических соотношений, факторы предиспозиции, прогноз, некоторые сравнительно-возрастные особенности и судеб-но-психиатрические аспекты проблемы.
Для врачей-психиатров, судебных психиатров, врачей, осуществляющих принудительное лечение, для врачей ПНД, обеспечивающих динамическое наблюдение пациентов после снятия принудительного лечения.
Аналитический обзор подготовлен в отделении экзогенных психических расстройств Отдела судебно-пси-хиатрических экспертиз в уголовном процессе ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России. Аналитический обзор утвержден на заседании Ученого совета ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России 24 октября 2016 г., протокол №9. Рецензент:
Харитонова Н.К. - доктор медицинских наук, профессор, руководитель Отдела судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России.
