CC BY
36ТРУДЫ КАФЕДРЫ БОГОСЛОВИЯ
Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 3 (15) 2022
И. Б. Гаврилов
К характеристике религиозно-философского мировоззрения князя Е. Н. Трубецкого
УДК 1(091)(470)
DOI 10.47132/2541-9587_2022_3_79 EDN QMJKKN
Аннотация: Статья посвящена анализу жизненного пути и религиозно-философского мировоззрения выдающегося представителя «русского религиозного ренессанса» начала ХХ в., крупного философа, ученого-правоведа, публициста, видного общественного деятеля князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). Рассматривается участие Е. Н. Трубецкого в формировании идейной программы издательства «Путь» и Московского религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева в активном соработничестве с известной меценаткой М. К. Морозовой. Князь характеризуется как либерал-христианин и весьма сложная в идейном отношении фигура противоречивой предреволюционной эпохи, претерпевавшая мировоззренческую эволюцию и не поддающаяся однозначной оценке. Показано, что приверженность универсалистским взглядам его старшего друга и учителя Вл. С. Соловьева, которую, несмотря на определенные разногласия, он стремился сохранять на протяжении всей своей жизни, препятствовала ему в обретении национального видения «русской идеи». Однако, опираясь на исследование поздних работ мыслителя, автор приходит к выводу, что под влиянием катастрофических событий Великой войны, двух революций и Гражданской войны Трубецкой шел по пути стяжания более глубокого понимания православной России.
Ключевые слова: русская религиозная философия, Е. Н. Трубецкой, М. К. Морозова, Вл. С. Соловьев, Серебряный век, русский религиозно-философский ренессанс, христианский либерализм, издательство «Путь», журнал «Московский еженедельник», Московское религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева, «русская идея», мессианизм, национализм, древнерусская икона, революция, Гражданская война, критика большевизма.
Об авторе: Игорь Борисович Гаврилов
Кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры богословия Санкт-Петербургской духовной академии. E-mail: igo7777@mail.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0003-3307-9774
Для цитирования: Гаврилов И.Б. К характеристике религиозно-философского мировоззрения князя Е. Н. Трубецкого // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2022. №3 (15). С. 79-104.
Статья поступила в редакцию 17.06.2022; одобрена после рецензирования 20.06.2022; принята к публикации 27.06.2022.
PROCEEDINGS OF THE DEPARTMENT OF THEOLOGY
Scientific Journal Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 3 (15) 2022
Igor B. Gavrilov
Characterizing Prince E. N. Trubetskoy's Religious and Philosophical Worldview
UDC 1(091)(470)
DOI 10.47132/2541-9587_2022_3_79 EDN QMJKKN
Abstract: The article is devoted to the analysis of the life path and religious-philosophical outlook of an outstanding representative of the early 20th century "Russian religious renaissance", a prominent philosopher, legal scholar, publicist, eminent public figure, Prince Evgeny Nikolaevich Trubetskoy (1863-1920). E. N. Trubetskoy's participation in the formation of the ideological program of "The Way" publishing house and the Vl Solovyov Moscow Religious-Philosophical Society in active collaboration with the well-known philanthropist M. K. Morozova is considered. The Prince is characterized as a liberal Christian and an ideologically very complex figure of a controversial pre-revolutionary era, who has undergone ideological evolution and is not amenable to unambiguous assessment. It is shown that the adherence to the universalist views of his elder friend and teacher Vl. S. Solovyov, which, despite certain disagreements, he strove to preserve throughout his life, prevented him from gaining a national vision of the "Russian idea". However, based on the study of the thinker's later works, the author comes to the conclusion that under the influence of the catastrophic events of the Great War, two revolutions and the Civil War, Trubetskoy followed the path of gaining a deeper understanding of Orthodox Russia.
Keywords: Russian religious philosophy, E. N. Trubetskoy, M. K. Morozova, Vl. S. Solovyov, Silver Age, Russian religious and philosophical renaissance, Christian liberalism, "The Way" publishing house, "The Moscow Weekly" magazine, the Vl. Solovyov Moscow Religious and Philosophical Society, "Russian idea", messianism, nationalism, ancient Russian icon, revolution, Civil War, criticism of bolshevism.
About the author: Igor Borisovich Gavrilov
Candidate of Philosophy, Associate Professor, Associate Professor at the Theology Department
of the St. Petersburg Theological Academy.
E-mail: igo7777@mail.ru
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-3307-9774
For citation: Gavrilov I. B. Characterizing Prince E. N. Trubetskoy's Religious and Philosophical Worldview. Proceedings of the Department of Theology of the Saint Petersburg Theological Academy, 2022, no. 3 (15), pp. 79-104.
The article was submitted 17.06.2022; approved after reviewing 20.06.2022; accepted for publication 27.06.2022.
В автобиографической книге «Самопознание» Н. А. Бердяев свидетельствовал о наступлении в начале ХХ в. в России религиозно-философского творческого подъема, который он назвал «русским ренессансом». Однако знаменитый философ усматривал в этом подъеме не подлинное религиозное возрождение, а лишь духовную напряженность, религиозную взволнованность и иска-ние1. Касаясь культурного и этического характера рассматриваемой исторической эпохи, Бердяев писал, что «русский ренессанс был связан с душевной структурой, которой не хватало нравственного характера. Была эстетическая размягченность. Не было волевого выбора»2.
Авторитетный современный иссле- князь Евгений Николаевич Трубецкой, дователь русской философии С. С. Хору- 1900-е гг.
жий также пишет о «ренессансе» начала
ХХ в. как о подъеме и стремительном развитии русской культуры, которая «сумела осуществить органическое сочетание собственных, автохтонных творческих заданий и европейских культурных форм»3, имела синтетический, русско-европейский характер.
Одним из наиболее значительных представителей «русского религиозного ренессанса» как своеобразного типа русско-европейской культуры, ярчайшим выразителем своей эпохи, в жизни и трудах которого запечатлелись ее дух и противоречия, является Е. Н. Трубецкой, оставивший заметный след в истории отечественной религиозно-философской мысли.
Князь Евгений Николаевич Трубецкой (1863-1920) был ученым-правоведом, доктором государственного права (1897), видным общественным деятелем, получившим, благодаря своей политической активности, прозвище «Гамлет русской революции». Также он известен как потомок древнего аристократического рода, восходящего к литовскому князю Гедимину (XIII в.), родной брат философа-идеалиста С. Н. Трубецкого, последователь и друг Вл. С. Соловьева, один из создателей и членов редакционного комитета московского религиозно-философского издательства «Путь» (1910-1917), один из организаторов Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева (1905-1918), а в годы Гражданской войны — непримиримый критик большевизма и видный идеолог Белого движения.
1 Бердяев Н.А. Самопознание: Опыт философской автобиографии. М., 1991. С. 163.
2 Там же. С. 150.
3 Хоружий С. С. Трансформация славянофильской идеи XX века // Вопросы философии. 1994. № 11. С.56. См. также: Павлов А. Т. Было ли в России в начале ХХ века религиозно-философское возрождение? // Вопросы философии. 2004. № 9. С. 163-169.
Автор фундаментальной «Истории русской философии» прот. В. В. Зень-ковский усматривал некий «внутренний тормоз» в религиозно-философском творчестве князя в его зависимости от идей Вл. С. Соловьева, «концепции которого словно ослепляли его», однако по мере освобождения от соловьев-ских чар «сильнее проступала его философская одаренность»4. Зеньковский полагал, что, хотя философское творчество Трубецкого выросло из мысли Соловьева, впоследствии князь смог внести в его теории внутреннее единство, а в сфере гносеологии даже проявил несомненную самостоятельность.
Согласно характеристике А. Ф. Лосева, Е. Н. Трубецкой — «фидеист, для которого последним основанием всякого знания является религиозная вера и откровение, а разум действует скорее в роли разъяснителя и пропагандиста истин доразумного и сверхразумного откровения»5.
Высокую оценку дает мыслителю прот. Г. Митрофанов, в монографии которого Е. Н. Трубецкой представлен как «церковный традиционалист», «популяризатор русской церковной культуры», «верный мирянин Русской Православной Церкви»6. Более объективным представляется взгляд авторитетного французского исследователя Ж. Нива, который называет Е. Н. Трубецкого ярким образцом демократа-христианина («русский либерал-христианин»7).
Детство будущего философа прошло в подмосковной усадьбе Ахтырка, расположенной рядом с Троице-Сергиевой лаврой, где в сводчатых подвалах под западной папертью Троицкого собора находилась родовая усыпальница князей Трубецких. Детские впечатления о Лавре князь сохранил на всю жизнь, впоследствии размышляя: «Св. Сергий поставил собор Св. Троицы как образ единства в любви, дабы, взирая на тот образ, люди побеждали в себе ненавистное разделение мира. Мы, дети, конечно, этого не знали, когда росли, но яркое жизненное воплощение мысли св. Сергия, так или иначе, нами воспринималось. Образ любви, собирающей народ и организующей его в собор, сильно врезался нам в душу»8.
Уже после катастрофы революции 1917 г., уничтожившей историческую Россию, Е. Н. Трубецкой писал свои воспоминания «Из прошлого», находясь в петроградской гостинице и прислушиваясь к страшной «музыке» революции — треску пулеметов и крикам «ура» революционной уличной
4 Зеньковский В.В. История русской философии: в 2 т. Т. 2. Ч. 2. Л., 1991. С. 113.
5 Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 559.
6 Митрофанов Г., прот. Князь Евгений Николаевич Трубецкой — философ, богослов, христианин. СПб., 2018. С. 9-10. См. также на с. 8: «Трубецкой неустанно стремился к утверждению в политической жизни страны столь не достававшей ей традиции мыслящего и деятельного консерватизма». Между тем в современных энциклопедических изданиях Е. Н. Трубецкой отнесен к представителям российского либерально-демократического лагеря. Так, в энциклопедии «Российский либерализм середины XVIII — начала XX века» К. А. Соловьев причисляет его к столпам российского либерализма (Соловьев К.А. Трубецкой Евгений Николаевич // Российский либерализм середины XVIII — начала XX века: энциклопедия. М., 2010. С. 951-953).
7 Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе // Georges Nivat. URL: http://nivat.free.fr/livres/retour (дата обращения: 13.06.2022).
8 Трубецкой Е. Н. Из прошлого: Воспоминания; Из путевых заметок беженца // Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Evgenij_Trubeckoj/vospominanija (дата обращения: 13.06.2022).
толпы. «Настоящее темно, страшно, а главное, неизвестно, — признавал мыслитель. — И вот почему хочется вспомнить это прошедшее, в котором мне было дано пережить так много светлого, хорошего. Ведь это хорошее не мне одному принадлежит. Оно насквозь родное, русское. И вот теперь, в дни ужаса перед неизвестной далью, в эпоху мучительных сомнений в России, это прошлое, — помимо благодарности к дорогим отшедшим, — источник веры в русскую душу, святую, милую и любящую»9.
Философское мировоззрение Е. Н. Трубецкого формировалось в атмосфере богатых семейных традиций, в общении в первую очередь с родным старшим братом-погодком Сергеем (1862-1905). Оба брата прошли в юности период увлечения нигилизмом, материализмом и позитивизмом «спенсеровского типа», что привело к утрате детской веры в Бога. Однако под влиянием чтения сочинений Вл. С. Соловьева, славянофилов и немецких классиков, а также глубоких впечатлений от русской и западноевропейской классической музыки Е. Н. Трубецкой обращается к религиозной философии, вполне по-христиански понимая ее главное предназначение: «Приняв веру, я не только не отбросил философию; наоборот, я стал верить в нее так, как раньше никогда не верил, потому что почувствовал ее призвание — быть орудием Богопознания»10.
Примечательно, что свои детские и юношеские музыкальные впечатления Е. Н. Трубецкой связывал с осознанием народного начала в культуре, говоря о совпадении для него с братом пробуждения в 1970-х гг. музыкального понимания с пробуждением национального сознания и называя музыку «областью могучего национального творчества»11. Однако затем он во многом разочаровался в классической национальной эстетике и в целом в славянофильском понимании русской национальной идеи: «...Вся религиозно-настроенная молодежь того времени жила в атмосфере славянофильской утопии. То была красивая, но не действенная мечта о России»12.
Большое значение для формирования религиозно-философских взглядов Е. Н. Трубецкого имело его участие вместе с братом Сергеем в «Лопатинском кружке», члены которого собирались в старинном особняке в Гагаринском
9 Там же.
10 Там же.
11 Там же.
12 Там же.
Братья Сергей Николаевич и Евгений Николаевич Трубецкие. Москва, 1866 г.
переулке Москвы — именно там в августе 1866 г. братья познакомились с Владимиром Соловьевым. По воспоминаниям Евгения Николаевича, кружок не был политическим, но чутко отзывался на актуальные вопросы текущей политики, придерживаясь в целом либеральных настроений.
Об огромном влиянии на него идей и личности Соловьева философ не раз свидетельствовал в своих сочинениях, письмах, статьях и воспоминаниях: «Все мое философское и религиозное миросозерцание было полно соловьев-ским содержанием и выражалось в формулах, очень близких к Соловьеву»13. Однако Трубецкой отмечал и нечто неприемлемое для себя во взглядах учителя — отношение к католичеству и проповедь необходимости «соединения Церквей» под властью папы. По этому поводу он, по собственному признанию, неоднократно горячо спорил с Соловьевым, не желая соглашаться с мыслью, что отделение Восточной Церкви от латинства явилось лишь «политическим» неповиновением, не связанным с вероучительными разногласиями. В этом отношении позиция князя выделяется на общем догматически индифферентном фоне «русского религиозного ренессанса». Тем не менее Трубецкой считал это расхождение с Соловьевым лишь разницей в понимании практической реализации единого между ними теоретического миропонимания.
В 1885 г. князь окончил юридический факультет Московского университета и начал карьеру преподавателя — сначала, с 1886 г., — в Демидовском юридическом лицее в Ярославле; затем, с 1897 г., — в Киевском университете св. Владимира; а с 1906 г. — в должности профессора юридического факультета Московского университета. С 1906 по 1911 гг. он был ординарным профессором кафедры энциклопедии права и истории философии права юридического факультета Московского университета. Занимая активную общественную позицию, Е. Н. Трубецкой уделял большое внимание проблеме университетской автономии, или т.н. «университетскому вопросу». Он настаивал, что для развития образования и государства студенты и чиновники должны перестать «смотреть на университет, как на лавочку, торгующую дипломами», и вернуться к изначальной высокой просветительской идее университета как «царства духовного аристократизма»14. В 1911г. князь оставил университет в знак протеста против нарушавшего, по его мнению, университетскую автономию распоряжения тогдашнего министра народного просвещения Л. А. Кассо о запрете собраний в стенах вузов.
Обе свои диссертации — «Религиозно-общественный идеал западного христианства в V веке. Миросозерцание Блаженного Августина» (1892) и «Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI веке. Идея Царства Божия у Григория VII и публицистов его времени» (1897) — Трубецкой посвятил анализу теократического идеала на христианском Западе. Исследователи справедливо подчеркивают значительный вклад, внесенный этими работами мыслителя в отечественную науку. Первая из них — «Миросозерцание Блаженного Августина» — родилась как реакция на две крайние современные
13 Там же.
14 Трубецкой Е.Н. К началу учебного года // Московский еженедельник. 1907. № 34. Цит. по: Нехамкина Н. В. Проблемы высшего образования России конца XIX — начала XX века в работах Е. Н. Трубецкого (1863-1920 гг.) // Вестник БГУ. 2012. № 2 (1). С. 224.
князю религиозно-политические теории — филокатолическую теократическую утопию Вл. Соловьева и философскую притчу о «Великом инквизиторе» Ф. М. Достоевского. До появления диссертации Трубецкого в России отсутствовали научные труды, столь глубоко рассматривающие становление религиозно-общественного идеала блж. Августина, происхождение которого имело важное значение для понимания отношений Восточной и Западной Церквей.
По мнению прот. П. Хондзинского, диссертационные выводы философа сводятся к положению, что блж. Августина следует считать скорее отцом «латинской идеи», нежели отцом Церкви в традиционном смысле. «Латинство» блж. Августина Трубецкой объяснял якобы приверженностью святителя к юридическому пониманию Евангелия и стремлением организовать церковную жизнь в принудительном порядке. Очевидно, что решающее влияние на формулировку ключевых положений диссертации оказали сочинения Вл. Соловьева15. В то же время уже в названных работах мыслитель полемизировал с Соловьевым, подчеркивая недопустимость подмены идеи Царства Небесного эсхатологической утопией Царства Божиего на земле16.
К важнейшим философским трудам Е. Н. Трубецкого можно отнести также «Философию Ницше» (1904), занявшую ведущее место в «русской Nietz^eana» конца XIX — начала ХХ в., в которой он раскрывает формулу религиозности Ницше: «Отвергнутый Бог, тем не менее, остается центром его философии», и подчеркивает «религиозность его искания»17. В «софистическом» учении Ницше русский философ видел «завершение упадка новейшей философской мысли», отражающего «общий упадок современного человечества»18. Другими значимыми сочинениями князя являются: «Политическое миросозерцание эпохи Возрождения» (1893), «История философии права» (1907), «Социальная утопия Платона» (1908), «Лекции по энциклопедии права» (1909).
В конце 1905 г. «финансовый гений» России, премьер-министр (1903-1906) граф С. Ю. Витте, фактический автор манифеста от 17 октября 1905 г., предложил Трубецкому пост министра народного просвещения в новом кабинете министров. Но князь отказался от портфеля, поскольку это противоречило линии кадетской «Партии народной свободы», где он тогда состоял. Именно С. Ю. Витте назвал его «Гамлетом русской революции», так написав об их встрече в своих воспоминаниях: «Это чистый человек, полный философских воззрений, с большими познаниями, как говорят, прекрасный профессор, настоящий русский человек <...>, но наивный администратор и политик. Совершенный Гамлет русской революции»19. Впоследствии, покинув
15 Хондзинский П., прот. Миросозерцание Евгения Николаевича Трубецкого по его магистерской диссертации «Миросозерцание блаженного Августина» // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2018. № 77. С. 11-25.
16 Подробнее об эсхатологической утопии Соловьева см.: Гаврилов И. Б. Богословие истории свт. Серафима (Соболева) в полемике с прогрессистским утопизмом ХХ в. // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2021. № 4 (12). С. 12-42.
17 Трубецкой Е. Н. Философия Ницше. Критический очерк // Ницше: pro et contra: Антология. Сер.: Русский путь. СПб., 2001. С. 792.
18 Там же. С. 791.
19 Витте С. Ю. Воспоминания: в 3 т. Т. 3. М., 1960. С. 70.
в 1906 г. кадетскую партию и основав «Партию мирного обновления», Трубецкой не менял свои либерально-демократические взгляды, считая пагубой для России как революцию, так и реакцию: они представлялись ему двумя питающими друг друга чудовищами Апокалипсиса (Откр 13:11-12)20.
В том же 1905 г. происходит судьбоносная в жизни мыслителя встреча — знакомство с известной московской меценаткой Маргаритой Кирилловной Морозовой (1873-1958), оказавшей непосредственное значительное влияние на русскую культуру начала ХХ в. Маргарита Кирилловна широко занималась благотворительностью: долгие годы спонсировала композитора А. Н. Скрябина, оказывала материальную поддержку Русскому музыкальному обществу, будучи одним из его директоров, финансово участвовала в проведении концертов русской музыки в Париже С. П. Дягилевым. Образ меценатки остался запечатленным в ряде литературных и художественных произведений ее талантливых современников — В. И. Немировича-Данченко, Андрея Белого, В. К. Штемберга, Н. К. Бодаревского, В. А. Серова и др.
Богатый и гостеприимный дом Морозовой с весны 1905 г. стал одним из самых известных в предреволюционной России центров общественной, интеллектуальной и культурной жизни, главным московским философским салоном. Андрей Белый, под влиянием идей А. А. Блока и Вл. С. Соловьева в юности избравший М. К. Морозову предметом идеально-мистической влюбленности, впоследствии вспоминал, что ее салон сыграл большую роль в устранении границ между идейно различными группами: «...Чуткость ее, восприимчивость и умение сглаживать острые углы меж кружками естественно создали из Морозовой незабываемую фигуру, которая оставила след в умственной культуре Москвы двух истекших десятилетий»21. Высоко оценивал личность М. К. Морозовой и В. В. Розанов, видя в ее деятельности не только благотворительность, но и врачевание больной «кабаком» русской души:
«Удивительная по уму и вкусу женщина. Оказывается, не просто "бросает
22
деньги , а одушевлена и во всем сама принимает участие» .
Е. Н. Трубецкой к моменту встречи с 32-летней вдовой состоятельного фабриканта М. А. Морозова Маргаритой Кирилловной, матерью четверых детей, состоял в браке с дочерью московского городского головы Верой Александровной Щербатовой, от которой имел троих детей23. Однако отношения
20 Трубецкой Е.Н. Два зверя // Его же. Смысл жизни. М., 1994. С. 336. О взаимоотношениях Трубецкого с русскими монархистами см.: Стогов Д.И.Е. Н. Трубецкой и русские консерваторы: к истории взаимоотношений // Русско-Византийский вестник. 2021. № 3 (6). С. 83-95.
21 Белый А. Воспоминания о Блоке // NIV. URL: http://blok.lit-info.ru/blok/vosp/belyj-vospominaniya-o-bloke/filosofiya.htm (дата обращения: 13.06.2022).
22 Розанов В.В. Опавшие листья. Короб первый. СПб., 2001. С. 131.
23 Старший сын Евгения Николаевича Сергей (1890-1949) в своих воспоминаниях «Минувшее», написанных в эмиграции, отмечал: «Папа был ученый и философ и обладал огромной способностью отвлечения <...>. Уходя к себе в кабинет заниматься, Папа как будто покидал землю и уходил в какие-то другие, нездешние области. <...> Мама всегда и всячески стремилась облегчить Папа возможность "уходить от земли", когда он этого захочет. Она во всем и всегда брала на себя неблагодарную роль Марфы, предоставляя Папа роль Марии, причем делала это так, что Папа этого не замечал
между Трубецким и Морозовой довольно скоро из дружеских переросли в любовные, причем, по замечаниям издателей их многолетней переписки, переживаемые ими чувства, по сути, питали все религиозно-философское движение, многие участники которого об этом и не догадывались24. Эта обширная и до сих пор полностью не изданная переписка даже в доступном на сегодняшний день неполном варианте позволяет более глубоко осмыслить эволюцию религиозно-философских воззрений князя на протяжении длительного периода25.
Именно сочетание капитала Морозовой и интеллектуальных усилий Трубецкого привело к объединению наиболее талантливых творческих сил Москвы в этот период. На средства меценатки и при активном участии князя начинает выходить общественно-политический журнал «Московский еженедельник» (1906-1910) — неофициальный орган «Партии мирного обновления». Публицистические статьи князя (было напечатано более 170 статей) стали ведущей идейной основой издания, объединившего усилия таких крупных религиозных мыслителей и ученых, как Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, А. С. Волжский, Л. М. Лопатин, П. И. Новгородцев, В. В. Розанов, В. П. Свенцицкий, П. Б. Струве, Д. В. Философов, С. Л. Франк, В. Ф. Эрн, свящ. К. М. Аггеев, свящ. С. Н. Щукин, профессора Московской духовной академии И. М. Громогласов, Н. Ф. Каптерев, П. В. Тихомиров и др.26 Бывший дипломат и младший брат Е. Н. Трубецкого Григорий Николаевич Трубецкой (1873-1930) затрагивал на страницах журнала
или почти не замечал. Евангельская Марфа даже упрекнула Марию, что та ей не помогает в ее хлопотах, а Мама не только этого не делала, но, наоборот, всячески пыталась затушевать свою тяжелую и неблагодарную роль Марфы, старалась сделать свое служение незаметным. При характере Папа ей легко удавалось скрыть от него, сколько скучных и тяжелых забот и хлопот она принимала на себя одну, чтобы дать ему возможность "витать в эмпиреях"» (Трубецкой С.Е. Минувшее. М., 1991. С. 17).
24 См.: Кейдан В. И. На путях к граду земному // Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 36-37; Из наследия «дамы с султаном»: Портреты и письма М. К. Морозовой / Публ. и прим. А. А. Носова (Из собрания М. С. Муравейской) // Наше наследие. 2000. № 52. С. 90-95.
25 Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. В. И. Кейдана. М., 1997. 747 с.
26 Кашеваров А. Н. Религиозно-общественная журналистика в начале XX века: основные периодические издания // Церковь. Богословие. История. 2022. № 3. С. 3.
темы внешней политики, П. Б. Струве вел экономическую рубрику, А. Н. Бенуа писал о современном искусстве, в частности о русском символизме27.
По мнению современного исследователя, публиковавшиеся в «Московском еженедельнике» материалы заложили не только основы программы деятельности издательства «Путь», но и идейный каркас знаменитого сборника «Вехи» (1909)28. Для большинства текстов еженедельника, как и для самого Е. Н. Трубецкого, была характерна некоторая критика радикальной российской интеллигенции. В статьях С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, П. Б. Струве можно проследить своеобразную интеллектуальную генеалогию «Вех». В 1909 г., когда сборник вышел из печати, «Московский еженедельник» выступил в его поддержку. В частности, сам Трубецкой в статье «"Вехи" и их критики» отмечал, что авторы издания нанесли удар идолу народничества — разрушительной идеологии, служащей в России «источником деморализации и общественной гибели». Вере в народ, по его мысли, авторы «Вех» противопоставили «веру в ту сверхчеловеческую истину, которая одна делает людей свободными»29.
Уже после закрытия «Московского еженедельника» в письме М. К. Морозовой от 14 августа 1910 г. князь так сформулирует свое понимание отношений между публицистикой и философией в современной политической ситуации: «Чтобы оказывать глубокое духовное влияние, мысль должна очиститься и углубиться. Должны зародиться новые духовные силы. Нам нужно не дилетантское богоискательство Бердяева и не постное масло Булгакова, а нечто более глубокое и сильное. Публицистика, как я ее понимаю, должна питаться философией и углубленным религиозным пониманием! Стало быть, философия — первая задача, а публицистика вторая или даже третья!»30
С 1906 г. Е.Н. Трубецкой являлся членом наиболее значительного философского объединения России тех лет — Совета Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева (МРФО), в состав которого входили такие известные русские философы, как С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, В. Ф. Эрн, В. И. Иванов, В. П. Свенцицкий, С. Н. Ду-рылин и др. В обществе состояли представители различных мировоззренческих течений: помимо православных участников, в нем присутствовали символисты, теософы и антропософы. МРФО сыграло положительную роль
27 Особое внимание в еженедельнике уделялось спору с дионисийскими воззрениями Вяч. Иванова. См. о дионисийстве подробнее: Гаврилов И. Б. Между Христом и Дионисом: философия символизма Вяч. Иванова в культуре Серебряного века // Вестник ИНЖЭКОНА. Сер.: Гуманитарные науки. 2011. № 4 (47). С.64-72; Его же. Жизнетвор-чество русского символизма в культуре Серебряного века: Башня Вячеслава Иванова в свидетельствах современников (1905-1907) // Вестник ИНЖЭКОНА. Сер.: Гуманитарные науки. 2012. № 4 (55). С.205-212; Иванов И., свящ., Гаврилов И.Б., Титаренко С.Д., Титаренко Е.М., Сокурова О.Б., Маркидонов А.В. Вячеслав Иванов: поэт, философ, христианин. К 70-летию со дня кончины: Материалы круглого стола научного проекта Издательства СПбДА «Византийский кабинет» // Русско-Византийский вестник. 2020. № 1 (3). С. 338-355.
28 Кашеваров А. Н. Религиозно-общественная журналистика в начале XX века: основные периодические издания. С. 4-5.
29 Цит. по: Трубецкой Е.Н. «Вехи» и их критики // Вехи: Pro et contra: Антология. СПб., 1998. С. 329.
30 Взыскующие града. С. 272.
в сближении и объединении лучших религиозно-философских сил, правда, с либеральным оттенком.
Н. С. Арсеньев так отзывался в эмиграции о собраниях общества: «Это была религиозность, но в значительной степени (хотя и не исключительно) вне-церковная или, вернее, не-церковная, рядом и с церковной, а главное, вливалась сюда порой и пряная струя "символического" оргиазма, буйно-оргиастического, чувственно-возбужденного <...> подхода к религии и религиозному опыту»31. Эта чувственная дионисийская струя господствовавшего в культуре Серебряного века «болезненно-сладострастного кликушества» связывается мемуаристом с влиянием идей символистов, чему он противопоставляет «веские и трезвенные, духовно-мужественные выступления князя Е. Н. Трубецкого, полные внутреннего чувства меры и религиозной подлинности. Другим — более свежим, здоровым, "чистым воздухом с высот" веяло в такие минуты»32. Для характеристики собраний общества Арсеньев использует образ «шумной арены», на которой главная борьба велась за духовные и религиозные ценности и, несмотря на всю неоднородность и противоречивость высказывавшихся там точек зрения, главным положительным моментом было, по его мнению, общее антинигилистическое направление, апология религиозного начала в жизни.
Важно отметить, что, в отличие от Петербургского религиозно-философского общества под председательством Д. В. Философова, выражавшего почти исключительно идеи «нового религиозного сознания» и «религиозной общественности», работа МРФО проходила под знаком «русской идеи» и православного идеала33. В рамках МРФО довольно скоро образовалось мощное неформальное крыло «неославянофилов», представленное именами С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева и В. Ф. Эрна. Современный исследователь пишет, что в обществе возникли две оппозиционные группы: «неославянофилам», защищавшим национально-церковный идеал, противостоял дуумвират М. К. Морозовой и Е. Н. Трубецкого, исповедовавшего идеал «вселенского христианства» и «просвещенного христианского либерализма»34.
Наиболее яркое выражение спор двух «партий» приобрел в ходе полемики Трубецкого с Бердяевым после выхода в издательстве «Путь» книги последнего «Алексей Степанович Хомяков» (1912). В качестве ответа Трубецкой выступил в МРФО с докладом «Старый и новый национальный мессианизм»35, в котором показал себя наследником идей Вл. Соловьева, отрицавшего русскую мессианскую идею и образ неизвестного Западу «русского Христа», ярко раскрывающийся, в частности, в творчестве Ф. М. Достоевского. Князь раскритиковал этот идеал, утверждая, что его «вероисповедная и национальная
31 Арсеньев Н. С. О московских религиозно-философских и литературных кружках и собраниях начала XX века // Московский Парнас: Кружки, салоны, журфиксы Серебряного века (1890-1922). М., 2006. С. 60.
32 Там же.
33 Ермишин О. Т. Православные идеалы в Московском религиозно-философском обществе памяти Вл. Соловьева // Вестник ПСТГУ. Сер. I.: Богословие. Философия. 2007. № 2 (18). С. 61.
34 Там же. С. 62.
35 Трубецкой Е. Н. Старый и новый национальный мессианизм // Его же. Смысл жизни. М., 1994. С. 333-351.
узость» «основательно разоблачена» Соловьевым. Такой же уничижительной критике он подверг и мистику национального мессианства Н. А. Бердяева. С точки зрения Трубецкого, отождествление русского с христианским, идея богоизбранности России — ошибочны и вредны. В отказе от национального мессианизма он видел «необходимое условие прозрения в наше действительное религиозное призвание», доказательством чему якобы служат последние годы деятельности Соловьева, который в «Трех разговорах» угадал «духовный облик России»36. Примечательно, что М. К. Морозова не соглашалась с идеей Трубецкого о том, будто «мессианство мешает определить наш национальный облик», полагая, что оно «должно зажигать душу и вдохновлять»37.
При активном участии Маргариты Кирилловны было основано знаменитое московское книгоиздательство «Путь» (1910-1917), где печатались такие известные религиозно-философские работы, как «Россия и Вселенская Церковь» Вл.С. Соловьева (1911), «Философия свободы» Н.А. Бердяева (1911), «Борьба за Логос» В.Ф. Эрна (1911), «Философия хозяйства» С.Н. Булгакова (1912), «Столп и утверждение Истины» свящ. П. Флоренского (1914), а также русская и западноевропейская философская классика.
По мнению Я. Морозовой, журнал стал уникальным культурным феноменом, объединив такие разнородные и противоречивые идейные течения, как «религиозный материализм» и желание «теургической работы» М. К. Морозовой, «либеральный консерватизм» Е. Н. Трубецкого, «христианский социализм» С. Н. Булгакова, «эсхатологический анархизм» Н. А. Бердяева, «воинственное славянофильство» В. Ф. Эрна и др.38 При всем идейном многообразии, тем не менее, путейцы стремились раскрыть духовный облик России, указать «ее призвание и значение в мировой истории»39, углубить национальное самосознание, обратить отечественную интеллигенцию от материализма, позитивизма и кантианства к религиозным истокам. Характерно, что князь в переписке называл М. К. Морозову настоящей собирательницей и вдохновительницей издательства, сумевшей собрать в «Пути» «все, что есть
"40
теперь значительного в русской религиозной мысли» .
В издательстве «Путь» в 1913 г. увидел свет двухтомник Е.Н. Трубецкого «Миросозерцание Вл. С. Соловьева» — труд, представляющий собой не только биографию старшего друга и учителя, но и наиболее обстоятельный анализ его религиозно-философского мировоззрения.
Ведущий сотрудник «Пути» и деятельный член МРФО, идеолог неохристианства Н. А. Бердяев отдавал дань уважения работе Трубецкого, выделяя ее в значительном потоке текстов о Соловьеве и даже ставя на первое место. Теоретическую критику Трубецкого Бердяев считал весьма убедительной и четко разоблачающей диалектические и утопические построения Соловьева. Однако князь, по мнению Бердяева, был не прав в том, что подошел к исследованию
36 Там же. С. 350.
37 Взыскующие града. С.431.
38 Морозова Я. Религиозно-общественные проекты М. К. Морозовой и Е. Н. Трубецкого: историко-философский анализ: автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 2008. С. 19.
39 Взыскующие града. С. 705.
40 Там же. С. 561.
«исключительно теоретически», не принимая в расчет саму противоречивую личность философа, в которой и кроется главный ключ к пониманию его сложного миросозерцания. В частности, Трубецкой увидел «лишь дневного, ясного, устремленного в горний мир Соловьева», упустив из виду «Соловьева ночного, темного, знавшего бездны и провалы»41.
Бердяев верно отмечает, что эсхатологические воззрения Соловьева в период написания им «Трех разговоров» близки Трубецкому: «Только философия конца, по Трубецкому, освобождает от всяких земных утопий, чувствует зло, отделяет мир от Бога, чужда иллюзий. Разочарование, которое Трубецкой пережил под влиянием русской революции и русской реакции, укрепило в нем философию конца»42.
По мнению авторитетного современного исследователя русской мысли В. А. Фатеева, князь сохранил верность основной идее Соловьева — философии Богочеловечества, как и общей либеральной направленности его воззрений, опираясь при этом прежде всего на взгляды мистика-идеалиста в заключительный, «апокалиптический» период его творчества. Однако, утверждая собственную приверженность «философии всеединства» старшего друга, Трубецкой дал критический анализ его религиозно-философской концепции, сосредоточив внимание на разоблачении филокатоличества и идеи теократии — фантастического проекта объединения Церквей Востока и Запада под духовным руководством римского понтифика. Особенно интересна, по мнению исследователя, мысль автора о том, что в системе теократических идей Соловьева проявилось значительное остаточное влияние славянофильства43.
41 Бердяев Н.А. О земном и небесном утопизме. (По поводу книги кн. Евгения Трубецкого «Миросозерцание Вл. Соловьева») // Гребневский храм Одинцовского благочиния Московской епархии. URL: http://www.odinblago.ru/filosofiya/berdyaev/o_ zemnom_i_nebesnom_utop (дата обращения: 14.06.2022).
42 Там же.
43 Фатеев В. А. Князь Е. Н. Трубецкой как критик теократической утопии Вл. С. Соловьева // Русско-Византийский вестник. 2021. № 3 (6). С. 11. См. также письмо Трубецкого к Морозовой: «Мне удается доказать, что теократическая мечта Соловьева — не что иное, как последний остаток славянофильства (Россия — народ-богоносец). Она и есть "богоносец" — это правда, в идее, умопостигаемом характере; но эта идея осуществится в чем угодно, только не в политическом могуществе. А Соловьев мечтает именно о могущественной русской теократической Империи» (Взыскующие града. С. 195).
Владимир Сергеевич Соловьев, 1887 г.
Несмотря на общий полемический настрой статьи, В. А. Фатеев находит в воззрениях Трубецкого ценное зерно: в основу истинного христианства он полагает идеал цельного знания и идею Богочеловека, пришедшего спасти мир. Здесь исследователь видит главный положительный вывод труда «Миросозерцания Вл.С. Соловьева», т.к. именно эта идея составляет сущность учения Православной Церкви и русской православной философской мысли44.
Как отмечалось выше, еще задолго до наступления трагических событий 1917 г. и последующих лет Е. Н. Трубецкой, под влиянием собственного разочарования в революции и реакции, предвидел наступление «ужасного конца»: «.Жду не добра, а настоящей сатанинской оргии от будущей революции. Обе борющиеся стороны будут попирать ногами Россию»45. Его письма 1911г. М.К. Морозовой из солнечной Италии полны апокалиптических намеков и символов, обреченности, предчувствий грядущих гонений, но вместе с тем — и надежды на духовное и культурное перерождение России: «Настроение теперь временами — подавленное общественным кошмаром и ужасом, нависшим над Россией; боюсь, что "сие есть начало болезней". Когда правые будут сметены левыми, эти покажут нам ужасы, неизмеримо большие. И мы, т.е. культурная середина, опять и всегда гонимы. Но в гонениях и рождается все великое, прекрасное и ценное. А это дает надежду»46.
Начавшаяся 1 августа 1914 г. Первая мировая война («Великая война», 1914-1918) провела резкую границу между двумя историческими эпохами, оказавшись в центре отечественной религиозно-философской мысли, стремившейся постичь природу этой человеческой катастрофы. Среди многих русских мыслителей и публицистов, живо откликнувшихся на события Великой войны, в первых рядах был и князь Е. Н. Трубецкой. В письме к М. К. Морозовой от 29 августа 1914 г. он делился: «Душа моя сейчас <...> — вся на войне»47. Однако, верный либеральным заветам Соловьева, философ более всего опасался подъема в России националистических настроений, широко проявлявшихся в воюющей с Россией Германской империи: «Очень боюсь, что у нас вдруг запоют: "Russland, Russland über alles"48, — это очень опасно»49.
Вместе с тем в переписке ощущается и некоторое различие в отношении к войне двух корреспондентов. Так, Маргарита Кирилловна в письме от 16 марта 1915 г. призывает «сделать все, чтобы воскресить в общественном сознании идею Святой Руси, и т.к. это религиозный идеал, то никакой опасности немецкого национализма здесь нет». Она пишет: «Хочу, чтобы без рассуждения провозглашались любовь и обожание к России, и все силы были положены не на равноправие всех народов (это между прочим),
44 Фатеев В. А. Князь Е. Н. Трубецкой как критик теократической утопии Вл. С. Соловьева. С. 30.
45 Взыскующие града. С. 370.
46 Там же. С. 352.
47 Там же. С. 598.
48 «Россия, Россия превыше всего» (нем.).
49 Там же.
а на раскрытие сокровищ и святыни нашей народной души!»50 В ответном послании от 19 марта 1915 г. Евгений Николаевич с трудом удерживается от спора о национализме, в очередной раз провозглашая свой либеральный «символ веры»: «Да будет свята и велика перед нами всякая народность»51. Тем не менее из письма очевидно, что общий народный патриотический подъем захватил и его: «.Ты знаешь, — обращается он к собеседнице, — что у меня теперь особенный подъем любви ко всему русскому; и с каждой новой поездкой по России он усиливается»52.
Отечественная война с Германией дает мощный патриотический импульс для философского творчества Трубецкого, что ярко отразилось в одном из наиболее фундаментальных философских трудов мыслителя «Метафизические предположения познания. Опыт преодоления Канта и кантианства» (1917). «Надо в виде послушания и служения своему отечеству покончить с этими немцами <...>, нужно, наконец, дать законченную русскую теорию познания», — писал князь М. К. Морозовой53.
Свои антикантовские построения философ рассматривает как продолжение «антикантианы» Вл. Соловьева, цитируя труд последнего «Теоретическая философия». «Для меня, как и для Соловьева, — пишет Трубецкой, — первая задача в борьбе с Кантом заключается в том, чтобы лишить познающего субъекта неподобающего ему значения центрального светила в познании. Возвеличение человеческого субъекта и есть то, что я назвал ложным антропологизмом кантовой теории познания»54. Важный вывод работы состоит в том, что «провозглашение неограниченной автономии познающего человеческого субъекта у Канта и у кантианцев переходит в безотчетное перенесение предикатов мысли безусловной на "автономную" мысль человеческую»55.
Еще одним значимым трудом мыслителя военного времени является небольшая по объему книжица «Национальный вопрос, Константинополь и Святая София» (1915), в которой он по-своему интерпретирует и соединяет историософскую доктрину Н. Я. Данилевского и софийную метафизику Соловьева. Возвращение Царьграда и Святой Софии православным, по его убеждению, возможно только при отказе России от узких националистических целей, — во имя общечеловеческого преображения творения56.
В 1917 г. князь, как и значительная часть российской интеллигенции, с большим воодушевлением принял известие об «акте отречения» Николая II от престола. В своем выступлении на заседании «Партии народной свободы» в Москве 5 апреля 1917 г. он, в частности, говорил: «Авторитет династии рухнул в бездну <...>, мы все ясно почувствовали, что отныне вообще
50 Там же. С. 627.
51 Там же. С. 628.
52 Там же. С. 629.
53 Цит. по: Черняев А.В. «Гамлет русской революции» (к 150-летию Е.Н. Трубецкого) // История философии. 2014. № 19. С. 186-187.
54 Трубецкой Е. Н. Метафизические предположения познания. Опыт преодоления Канта и кантианства. М., 1917. С. 306.
55 Там же. С. 307.
56 Трубецкой Е. Н. Национальный вопрос, Константинополь и Святая София // Его же. Смысл жизни. М., 1994. С. 368.
не монархия, а именно республика является формою правления, наиболее обеспечивающей как государственное единство России, так и ее свободу»57.
Не менее показательна его речь «О христианском отношении к современным событиям», произнесенная на заседании МРФО 15 апреля 1917 г., где он заявил, что в крушении старого монархического порядка выразился суд Божий над самодержавием — кумиром, которому поклонялся последний «несчастный царь» и в плену у которого издавна находилась Русская Церковь: «Цезарепапизм — изначальный грех нашего церковно-государственного строя»58. Знаменитую уваровскую «русскую триаду» «Православие. Самодержавие. Народность» Трубецкой называл «кощунственной», поскольку, в его понимании, она уравнивала временные и вечные явления. Подлинная же идея Святой Руси выражена, по его мнению, более всего тем «образом нерукотворенного миробъемлющего храма, которым вдохновлялись наши иконописцы»59.
Характерно также, что еще задолго до революции 1917 г., в 1911 г., в письме М. К. Морозовой, Трубецкой называл самодержавие «сосудом диавола»: «Когда славянофилы и Достоевский утверждали, что русский народ — "Народ-Богоносец", в этом был ясный и определенный смысл. Они полагали, что только у нас истинная Церковь, что католичество и протестантство даже не Церковь. Кроме того они верили в религиозную миссию самодержавия и в религиозное значение нашего сельского общинного быта. Теперь все это — давно разбитые мечты. Соловьев доказал, что не у нас одних Церковь, но и у католиков. Самодержавие — оказалось сосудом диавола. Об общине всякий неуч знает, что она свойственна многим первобытным культурам и ничего ни русского, ни христианского не представляет»60.
Один из лидеров Белого движения в годы Гражданской войны генерал А. И. Деникин в своих воспоминаниях приводит высказывания Е. Н. Трубецкого о Февральской революции, подчеркивая, что в них отразилась не «печальная русская действительность» с кровавыми бунтами в Гельсингфорсе, Кронштадте и Ревеле, а скорее «чаяния и тревоги русской интеллигенции»: «Эта революция — единственная в своем роде. Бывали революции буржуазные, бывали и пролетарские, но революции национальной в таком широком значении слова, как нынешняя, русская, доселе не было на свете. Все участвовали в этой революции, все ее делали — и пролетариат, и войска, и буржуазия, даже дворянство. все вообще живые общественные силы страны.»61
Здесь стоит отметить, что младший сын Е. Н. Трубецкого Александр (18921967), в отличие от отца, был убежденным монархистом. В конце 1917 г.
57 Трубецкой Е.Н. Анархия и контрреволюция. М., 1917. С. 2.
58 Трубецкой Е. Н. О христианском отношении к современным событиям // Православие: pro et contra. Осмысление роли Православия в судьбе России деятелями русской культуры и Церкви: Антология. СПб., 2001. С. 207.
59 Там же. Об историческом смысле «русской триады» С. С. Уварова см.: Гаври-лов И. Б. Сергей Семенович Уваров. Жизнь. Труды. Мировоззрение // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2019. № 2 (4). С. 131-191.
60 Взыскующие града. С. 383.
61 Деникин А. И. Очерки русской смуты: в 5 т. Т. 1. Минск, 2002. С. 48-49.
он вступил в тайную офицерскую организацию для борьбы с большевизмом и в 1918 г. участвовал в попытке спасения семьи Николая II из тобольского плена, которую в 1930-е гг. описал на страницах созданного в Париже офицерами-белоэмигрантами журнала «Часовой»62. Ныне здравствующий сын Александра Евгеньевича, родной внук князя, князь Александр Александрович Трубецкой, проживающий в Париже и часто посещающий Россию для участия в различных мероприятиях, посвященных памяти знаменитого деда, также высказывает в прессе монархические и патриотические убеждения. В этой связи не могут не приходить мысли о возможной эволюции взглядов и самого Евгения Николаевича, если бы его жизнь не оборвалась в 1920 г. и продолжилась в эмиграции, где многие его современники, друзья и знакомые в покаянном духе переосмысливали события революции в России и свое прямое или косвенное участие в свержении царя63.
Маргарита Кирилловна не одобряла участие князя в политической борьбе, однако, вопреки ее желанию, Трубецкой в 1918 г. примкнул к Белому движению и выступил идейным вдохновителем Добровольческой армии генерала А. И. Деникина. Прот. Г. Митрофанов в своей монографии оценивает этот выбор как естественный и нравственно неизбежный для православного христианина, желавшего остаться верным своим убеждениям и исторической России64.
По мере развертывания иррациональной логики революционной борьбы либеральное общественное движение, к которому принадлежал Трубецкой, уступало место наиболее радикальным политическим партиям, прежде
62 Трубецкой А.Е. История одной попытки // Часовой. № 114-115. 1 декабря 1933 г. С. 31-33; № 118-119. 15 января 1934 г. С.29-30; № 120. 1 февраля 1934 г. С.21-23. См. также: Его же. Как мы пытались спасти царскую семью // Дворянское собрание. 1995. № 2. С. 61-68.
63 Здесь уместно вспомнить идейную эволюцию в сторону православного национализма, консерватизма и монархизма в годы изгнания сотрудника князя по «Московскому еженедельнику» П. Б. Струве и его ближайшего ученика И. А. Ильина. У В. В. Шульгина в воспоминаниях есть рассказ об одной своей лекции, прочитанной в эмиграции в Белграде и посвященной Февральской революции. Во время ее обсуждения П. Б. Струве неожиданно поднялся с места и заявил, что единственной причиной для критики государя считает его мягкость в обращении с революционерами, которых надо было «безжалостно уничтожать». Шульгин напомнил своему оппоненту о его социал-демократическом прошлом, активном участии в «легальном марксизме», в шутку заметив, что тогда пришлось бы уничтожить и его самого. Струве, чрезвычайно разволновавшись, воскликнул: «Да! — И, встав со своего места, зашагал по зале, тряся седой бородой. — Да, и меня первого! Именно так! Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою — бац! — прикладом по черепу!» (Цит. по: Чемакин А.А. П.Б. Струве и В.В. Шульгин: история взаимоотношений и сотрудничества // Тетради по консерватизму: Альманах. 2017. № 4. С. 193).
64 Гаврилов И. Б. Состоится ли канонизация князя Е. Н. Трубецкого, или Кто боится русской философии? По прочтении монографии протоиерея Георгия Митрофанова «Князь Евгений Николаевич Трубецкой — философ, богослов, христианин» // АНО «Издательство Санкт-Петербургской Духовной Академии». URL: https://izdat-spbda. ru/viewpoint/post/7-slov-i-b-gavrilov-sostoitsya-li-kanonizaciya-knyazya-e-n-trubeckogo-ili-kto-boitsya-russkoj-filosofii-po-prochtenii-monografii-protoiereya-georgiya-mitrofanova-knyaz-evgenij-nikolaevich-trube? (дата обращения: 14.06.2022).
всего — большевикам65. Противостояние им стало главным делом последних лет жизни мыслителя.
Трубецкой писал известному юристу и общественному деятелю А. Ф. Кони в ноябре 1917 г.: «Все стадии разочарований уже пройдены, кроме одной: народ должен еще разочароваться в большевиках. Естественно сомнение: останется ли тогда в России что-либо неразрушенное, что еще можно спасти? Я — человек верующий, и для меня несомненно: святое духовное, что есть в человеке и в народе, не сгорает в огне, а выходит из него очищенным. Верю, что это будет с Россией; верю, когда вижу, какие духовные силы явились в святом, мученическом подвиге наших добровольцев и офицеров»66.
Среди публицистики мыслителя последних лет выделяется работа «Звериное царство и грядущее возрождение России» (1919), подводящая определенный итог его политическим воззрениям. В этом сочинении философ размышляет о духовных истоках Первой мировой войны, революции и Гражданской войны и о том, что же в конечном итоге восторжествует в мире — «звериное или человеческое»?
Рассматривая корни большевизма, Трубецкой указывает на трагический пример великого Российского государства, которое «десятками лет выковывало оружие собственного разрушения»67, т.к. Россия оказалась вынужденной «осуществлять у себя тот немецкий милитаризм, который был роковой причиной большевизма, потому что иначе была бы съедена Германией»68. Главной причиной революции и большевизации России князь называет Мировую войну, послужившую «школой холодной, расчетливой жестокости», разнуздав «зверя в международных отношениях» и тем самым подготовив «его вторжение и в отношения внутренние»69. Роковым знамением современности Трубецкой видит духовное бессилие европейских держав перед большевизмом, поскольку все они испытали на себе действие «большевистского яда»70.
Большевизм, согласно Трубецкому, — это «немезида современной культуры», «обнажение таившейся в ней темной силы ада»71, а подлинное его отношение к религии раскрывается в ненависти, поскольку «самое существо большевизма есть активная вражда против духа»72. Большевизм, низводящий человека до скотского уровня, — «это не простое разнуздание человеческих страстей, а зверепоклонство, подчинение человеческого звериному, возведенное в основное начало общежития»73.
65 Анализ политической ситуации в 1917 г. см.: Гаврилов И.Б. Святитель Серафим (Соболев) и революционные события 1917 года в России // Россия в эпоху революций 1917-2017 гг.: Опыт осмысления российского самосознания: Сборник научных статей. СПб., 2018. С. 156-159.
66 Взыскующие града. С. 677.
67 Трубецкой Е. Звериное царство и грядущее возрождение России. Ростов-на-Дону, 1919. С. 5.
68 Там же. С. 6.
69 Там же.
70 Там же. С. 8.
71 Там же.
72 Там же. С. 10.
73 Там же. С. 11.
Духовную причину развала и распада России мыслитель усматривает во всеобщем осатанении общества, утратившего Божию благодать74. Но сердце человеческое неизбежно тоскует по святыне; Русская Церковь, ограбленная и гонимая, заново создается на крови мучеников, возвращает былое духовное и нравственное влияние; «в Церкви вновь показывается забытый миром лик Христов»75. Ободренный Поместным Собором Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., в котором он принимал непосредственное активное участие, князь выражает надежду на окончание мрачного периода «самоубийства народного», на возвращение отечества к забытым святыням. При этом он подчеркивает, что «утраченное царство вернется лишь тогда, когда вернется одухотворявшая его благодать», а возрождение русского народного самосознания «имеет не местное только, а общее мировое значение»76.
Одним из наиболее ярких событий в русской культуре начала XX в. стало т.н. открытие иконы: после двух столетий господства в России европейских художественных стилей и пренебрежительного отношения образованного общества к старине происходит пробуждение интереса к древнерусской иконописи. Князь Е. Н. Трубецкой имеет к этому процессу прямое отношение: именно он выступил «первооткрывателем» иконы — разъяснителем ее глубокого философского содержания. Евгений Николаевич первым в отечественной мысли осуществил ее целостную религиозно-философскую интерпретацию в ряде работ: «Умозрение в красках» (1915), «Два мира в древнерусской иконописи» (1916) и «Россия в ее иконе» (1918).
Побудительной причиной к занятию иконописными штудиями для Трубецкого стали впечатления от прошедшей в 1913 г. в Императорском российском историческом музее имени Александра III в Москве, в рамках празднования 300-летия Дома Романовых, выставки древнерусских икон из частных коллекций Н. П. Лихачева, И. С. Остроухова, С. П. Рябушинского. Также важным мотивом обращения к иконе явилось стремление осмыслить с религиозной точки зрения катастрофические события Первой мировой войны и революции 1917 г.
Древнерусская православная икона в переломный исторический момент стала для философа наглядным ответом на вопрос о смысле жизни, а в храмовом иконостасе он увидел развернутое выражение православной метафизики. Трубецкой рассматривал икону как «художественное откровение религиозного опыта», находил в ней «изображение всей истории религиозной жизни России». Иконописные лики представлялись ему не портретами, а «прообразами грядущего храмового человечества», несущими в себе «радость окончательной победы Богочеловека над зве-рочеловеком, введение во храм всего человечества»77. Как справедливо отмечает В. А. Фатеев, именно работы об иконе убедительно показывают, что, когда христианская вера мыслителя получает питание из национального
74 Там же. С. 14.
75 Там же. С. 18.
76 Там же. С. 21.
77 Трубецкой Е.Н. Умозрение в красках // Его же. Смысл жизни. М., 1994. С. 225-226.
источника, «его мысль, вернувшись в лоно Православия, становится органичной и плодотворной»78.
К работам о древнерусской иконописи примыкает и позднее сочинение «Иное царство и его искатели в русской народной сказке», опубликованное уже после смерти философа, в 1923 г., в эмигрантской «Русской мысли». В русской народной сказке Е. Н. Трубецкой улавливает настроение человека, забывающего о личной ответственности и ждущего жизненных благ свыше. Он видит в этом все тот же печаливший его недостаток русской религиозности, замену «личного подвига надеждой на чудесную помощь», «слабость волевого героического элемента»79.
Сравнивая русский сказочный мир с немецким, мыслитель обращается к героическим операм Рихарда Вагнера и поражается контрастом между «женственной русской мелодией и мужественными героическими мотивами Зигфрида и Валкирии», отмечая, что именно «героический подвиг составляет пафос всей оперы Вагнера», тогда как в русской волшебной опере («Князь Игорь», «Град Китеж», «Руслан и Людмила») превалируют поэтические элегии, а «героическое чувство утопает в волшебном»80. Философ рассуждает о вырождении возвышенной народной мистики, ожидающей свыше нового царства, «в вульгарную мечту о даровом богатстве», проводит параллель между «усыплением нашего народного духа и торжеством воровской утопии» и заключает, что «современная Россия оказалась в положении человека, которого разворовали в глубоком сне»81.
Как отмечает современная исследовательница О. Б. Сокурова, Трубецкой обозначил здесь два уровня человеческого бытия — низший и высший, и именно на высшем уровне показана «сила стремления народной души ввысь», но для этого требуется подвиг, в том числе и аскетический. Можно согласиться с мнением исследовательницы, что сказочные и иконописные образы в работах Е. Н. Трубецкого взаимно дополняют друг друга82.
Особый интерес представляет книга «Смысл жизни» (1918), которую другой современный исследователь назвал «каноном православного экзи-стенциализма»83. Сам князь считал данный труд наиболее полным выражением собственного миросозерцания, плодом всей своей жизни, написанным в «мучительных переживаниях мировой бессмыслицы, достигших в наши дни необычайного напряжения»84. В. Ю. Даренский видит эту работу «иници-ационным» текстом — направленным на пробуждение и изменение сознания читателя, открытие ему мирового смысла и обращение к его истоку. При этом
78 Фатеев В. А. Князь Е. Н. Трубецкой как критик теократической утопии Вл. С. Соловьева. С. 31.
79 Трубецкой Е.Н. Иное царство // Его же. Избранное. М., 1995. С. 427.
80 Там же. С. 428.
81 Там же. С. 429.
82 Сокурова О. Б. Эпоха катастроф и идея «любви собирающей» в религиозно-философский трудах Е. Н. Трубецкого // Русско-Византийский вестник. 2021. № 3 (6). С. 108.
83 Даренский В.Ю. «Смысл жизни» князя Е. Н. Трубецкого — «канон» православного экзистенциализма // Русско-Византийский вестник. 2021. № 3 (6). С. 58-82.
84 Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. М., 1994. С. 4.
он подчеркивает, что, не уклоняясь в свойственные многим богословско-философским сочинениям начала ХХ в. «вольности» мысли, автор книги рассмотрел самый широкий круг антропологической и богословской проблематики.
11 сентября 1918 г. в связи с разгулом в Москве красного террора Трубецкой был вынужден бежать из Москвы на Украину, проводя время в непрерывных скитаниях. Однако, свободная в то время от большевиков, она не показалась ему спасительным оазисом. «От пребывания на Украине у меня осталось впечатление тяжкого сна», — вспоминал философ, подчеркивая, что «реальным был тот хаос, который грозит похитить всякую государственность в мире,
85
а с нею вместе и все то, что доселе называлось цивилизацией » .
Актуально звучат сегодня строки мыслителя, посвященные первым шагам украинской самостийности, которые ему пришлось наблюдать. Как справедливо отмечает Трубецкой, эти проекты были порождены упадком духа, безграничным неверием в Россию, когда люди, «перепуганные и уставшие», «решили, что Россия все равно погибла»: «Всюду по дорогам немецкие столбы с надписями, с точным обозначением направлений и расстояний <...>. Призраком из призраков была выдуманная ради немцев, изобретенная озлобленными русскими интеллигентами украйнская национальность, о которой сами немцы острили, что это народность без языка и без головы, и без рук. Рядом с надписями немецкими были другие, еще более оскорблявшие глаз, написанные на каком-то странном языке, непонятном местному малорусскому населению, — надписи на провинциальном галицком наречии, выдававшем себя за "украйнское". Русские люди тщетно силились говорить на этом языке, выдавая его за свой родной, бесплодно пытались перевести на этот захолустный крестьянский диалект сложные понятия современной государственной жизни. При министрах состояли особые чиновники, которые переводили по-украйнски официальные протоколы их заседаний. И министры не могли проверить этой работы, потому что не понимали своего "родного языка". Это не мешало Скоропадскому и Лизогубу говорить речи о том, как "двести лет стонала Украйна под русским игом"»86.
Оказавшись вместе с отступающей Белой армией в Новороссийске, Е. Н. Трубецкой тяжело заболевает сыпным тифом и умирает 23 января 1920 г., в дни эвакуации Добровольческой армии. Последние слова князя
85 Трубецкой Е.Н. Из прошлого: Воспоминания; Из путевых заметок беженца.
86 Там же. Однако, как считал Трубецкой, «утраченная в миру единая Россия сохранилась в Церкви. Попытки привить к ней украйнство сразу и безнадежно провалились. Заседавший в Киеве Всеукрайнский Собор решительно и резко высказался против автокефалии, к которой в целях украйнизации стремилось гетманское правительство. Всего два-три члена Собора — сторонники автокефалии — пытались произносить речи на украйнском наречии. Во время одной такой речи крестьянин-хохол спросил соседа-архимандрита, о чем говорит оратор, ибо он его не понимал; а сосед оказался чистым великороссом, по происхождению тамбовским уроженцем. Собор вообще не понимал ни слова, ни тем более духа этих речей. Он горячо стоял за единение со всей православной Россией. К всероссийскому Патриарху он относился с глубоким сочувствием и сыновней почтительностью. Благодаря этому весь тот мир призраков, которым жило государство, оказался совершенно чуждым Церкви» (Там же).
Панихида на восстановленном предположительном месте захоронения Е. Н. Трубецкого на территории уничтоженного в советское время Успенского кладбища Новороссийска, 2020 г.
перед кончиной подтверждают его твердую приверженность церковному православию: «Он быстро, как будто торопясь что-то высказать, неразборчиво говорил, бредил. Потом умолк и потом отчетливо и громко сказал: "Пора начинать Великую Литургию, отворите Царские Врата". А через три или пять минут вздохнул, и его не стало»87. Мыслитель был похоронен на местном Успенском кладбище, которое в годы советской власти подвиглось уничтожению, но в настоящее время на предположительном месте его захоронения установлен гранитный крест и в памятные дни служатся панихиды.
Наш обзор жизненного пути и религиозно-философского мировоззрения выдающегося представителя «русского ренессанса» начала ХХ в. князя Е. Н. Трубецкого позволяет сделать определенные выводы. В жизни и творчестве мыслителя отразились многочисленные противоречия рассматриваемой эпохи: недостаточное понимание традиционного многовекового религиозно-государственного устройства России (церковного консерватизма, самодержавной монархии, православно-национальных славянофильских воззрений), — и в то же время — обращение к древнему национальному искусству (древнерусской иконописи и сказке); глубокое влияние эклектичной, имеющей гностические, оккультные и позитивистские корни философии Вл. С. Соловьева, внутренние разочарования и падения, — и одновременно — активная борьба с нигилизмом, материализмом, эволюционистским позитивизмом и «идолом народничества», проповедь необходимости трезвения и аскетического
87 Половинкин С. М. Князь Е. Н. Трубецкой. Жизненный и творческий путь: Биография. М., 2010. С. 101.
подвига; приветствие уничтожения катехона русской монархии — и яркое, пророчески точное разоблачение звериного облика большевизма.
Представляется, что на общем фоне своего времени князь выступает одной из наиболее сложных в идейном отношении фигур, к тому же претерпевавшей мировоззренческую эволюцию и не поддающейся однозначной оценке. Приверженность универсалистским взглядам Соловьева, которую он упорно исповедовал, даже полемизируя с ним и в преломлении его мировоззрения через собственное выдавая желаемое за действительное, мешала князю обрести национальное видение «русской идеи». Однако под влиянием катастрофических событий Великой войны, двух революций и Гражданской войны Трубецкой все-таки шел по пути стяжания более глубокого понимания православной России. Его религиозно-философское наследие, наряду со спорными, но безусловно интересными «плевелами», содержит и блестящий, однозначно драгоценный «хлеб» мысли, не утративший актуальности и нуждающийся в дальнейшем раскрытии и анализе.
Источники и литература
1. Арсеньев Н. С. О московских религиозно-философских и литературных кружках и собраниях начала XX века // Московский Парнас: Кружки, салоны, журфиксы Серебряного века (1890-1922) / Сост., примеч., словарь кружков, указ. Т. Ф. Про-копова. М.: Интелвак, 2006. С. 54-65.
2. Белый А. Воспоминания о Блоке // NIV. URL: http://blok.lit-info.ru/blok/vosp/ belyj-vospominaniya-o-bloke/filosofiya.htm (дата обращения: 13.06.2022).
3. Бердяев Н.А. О земном и небесном утопизме. (По поводу книги кн. Евгения Трубецкого «Миросозерцание Вл. Соловьева») // Гребневский храм Одинцовского благочиния Московской епархии. URL: http://www.odinblago.ru/filosofiya/ berdyaev/o_zemnom_i_nebesnom_utop (дата обращения: 14.06.2022).
4. Бердяев Н.А. Самопознание: Опыт философской автобиографии / Сост., пре-дисл., подгот. текстов, коммент. и указ. имен А. В. Вадимова. М.: Книга, 1991. 446 с.
5. Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. В. И. Кей-дана. М.: Языки русской культуры; Кошелев, 1997. 747 с.
6. Витте С.Ю. Воспоминания: в 3 т. Т.3: (17 октября 1905-1911). Царствование Николая II / Коммент. канд. ист. наук И. В. Бестужева и В. А. Емец. М.: Соцэкгиз, 1960. 723 с.
7. Гаврилов И. Б. Богословие истории свт. Серафима (Соболева) в полемике с прогрессистским утопизмом ХХ в. // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2021. №4 (12). С. 12-42.
8. Гаврилов И. Б. Жизнетворчество русского символизма в культуре Серебряного века: Башня Вячеслава Иванова в свидетельствах современников (19051907) // Вестник ИНЖЭКОНА. Сер.: Гуманитарные науки. 2012. № 4 (55). С. 205-212.
9. Гаврилов И. Б. Между Христом и Дионисом: философия символизма Вяч. Иванова в культуре Серебряного века // Вестник ИНЖЭКОНА. Сер.: Гуманитарные науки. 2011. №4 (47). С. 64-72.
10. Гаврилов И. Б. Святитель Серафим (Соболев) и революционные события 1917 года в России // Россия в эпоху революций 1917-2017 гг.: Опыт осмысления российского самосознания: Сборник научных статей. СПб., 2018. С. 156-159.
11. Гаврилов И.Б. Сергей Семенович Уваров. Жизнь. Труды. Мировоззрение // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2019. № 2 (4). С. 131-191.
12. Гаврилов И. Б. Состоится ли канонизация князя Е. Н. Трубецкого, или Кто боится русской философии? По прочтении монографии протоиерея Георгия Митрофанова «Князь Евгений Николаевич Трубецкой — философ, богослов, христианин» // АНО «Издательство Санкт-Петербургской Духовной Академии». URL: https://izdat-spbda.ru/viewpoint/post/7-slov-i-b-gavrilov-sostoitsya-li-kanonizaciya-knyazya-e-n-trubeckogo-iH-kto-boitsya-russkoj-filosofii-po-prochtenii-monografii-protoiereya-georgiya-mitrofanova-knyaz-evgenij-nikolaevich-tmbe? (дата обращения: 14.06.2022).
13. Даренский В.Ю. «Смысл жизни» князя Е.Н. Трубецкого — «канон» православного экзистенциализма // Русско-Византийский вестник. 2021. № 3 (6). С. 58-82.
14. Деникин А.И. Очерки русской смуты: в 5 т. Т. 1: Крушение власти и армии. Февраль — сентябрь 1917. Минск: Харвест, 2002. 463 с. (Воспоминания. Мемуары).
15. Ермишин О. Т. Православные идеалы в Московском религиозно-философском обществе памяти Вл. Соловьева // Вестник ПСТГУ. Сер. I.: Богословие. Философия. 2007. № 2 (18). С. 57-68.
16. Зеньковский В.В. История русской философии: в 2 т. Т. 2. Ч.2. Л.: ЭГО, 1991. 268 c. (Философское наследие России).
17. Иванов И., свящ., Гаврилов И. Б., Титаренко С. Д., Титаренко Е. М., Сокурова О. Б., Маркидонов А. В. Вячеслав Иванов: поэт, философ, христианин. К 70-летию со дня кончины: Материалы круглого стола научного проекта Издательства СПбДА «Византийский кабинет» // Русско-Византийский вестник. 2020. № 1 (3). С. 338-355.
18. Из наследия «дамы с султаном»: Портреты и письма М. К. Морозовой / Публ. и прим. А. А. Носова (Из собрания М. С. Муравейской) // Наше наследие. 2000. № 52. С. 90-95.
19. Кашеваров А. Н. Религиозно-общественная журналистика в начале XX века: основные периодические издания // Церковь. Богословие. История. 2022. № 3. 349-356.
20. Кейдан В.И. На путях к граду земному // Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 5-52.
21. Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М.: Прогресс, 1990. 720 с.
22. Митрофанов Г., прот. Князь Евгений Николаевич Трубецкой — философ, богослов, христианин. СПб.: Изд-во СПбПДА, 2018. 135 с.
23. Морозова Я. Религиозно-общественные проекты М. К. Морозовой и Е. Н. Трубецкого: историко-философский анализ: автореф. дис. ... канд. филос. наук / Место защиты: МГУ им. М. В. Ломоносова. Философский факультет. М., 2008. 24 с.
24. Нехамкина Н. В. Проблемы высшего образования России конца XIX — начала XX века в работах Е. Н. Трубецкого (1863-1920 гг.) // Вестник БГУ. 2012. № 2 (1). С. 221-225.
25. Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе // Georges Nivat. URL: http://nivat.free.fr/livres/retour (дата обращения: 13.06.2022).
26. Павлов А. Т. Было ли в России в начале ХХ века религиозно-философское возрождение? // Вопросы философии. 2004. № 9. С. 163-169.
27. Половинкин С. М. Князь Е. Н. Трубецкой. Жизненный и творческий путь: Биография. М.: Синтаксис, 2010. 175 с.
28. Розанов В.В. Опавшие листья. Короб первый. СПб.: Кристалл, 2001. 159 с. (Русский стиль).
29. Сокурова О.Б. Эпоха катастроф и идея «любви собирающей» в религиозно-философский трудах Е. Н. Трубецкого // Русско-Византийский вестник. 2021. № 3 (6). С. 96-112.
30. Соловьев К.А. Трубецкой Евгений Николаевич // Российский либерализм середины XVIII — начала XX века: энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2010. С. 951-953.
31. Стогов Д. И.Е.Н. Трубецкой и русские консерваторы: к истории взаимоотношений // Русско-Византийский вестник. 2021. №3 (6). С. 83-95.
32. Трубецкой А. Е. История одной попытки // Часовой. №114-115. 1 декабря 1933 г. С. 31-33; №118-119. 15 января 1934 г. С.29-30; №120. 1 февраля 1934 г. С. 21-23.
33. Трубецкой А. Е. Как мы пытались спасти царскую семью // Дворянское собрание. 1995. № 2. С. 61-68.
34. Трубецкой Е. Звериное царство и грядущее возрождение России. Ростов-на-Дону: [б. и.], 1919. 27 с.
35. Трубецкой Е.Н. «Вехи» и их критики // Вехи: Pro et contra: Антология / Подгот.: В. В. Сапов. СПб.: Изд-во Русского христианского гуманитарного института, 1998. С. 318-330.
36. Трубецкой Е.Н. Анархия и контрреволюция. М.: Изд-во «Г.А. Леман и С. И. Сахаров», 1917. 15 с. (Библиотека «Свобода и право»).
37. Трубецкой Е.Н. Два зверя // Его же. Смысл жизни. М.: Республика, 1994. С. 298-313. (Мыслители XX века).
38. Трубецкой Е. Н. Из прошлого: Воспоминания; Из путевых заметок беженца // Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Evgenij_Trubeckoj/vospominanija (дата обращения: 13.06.2022).
39. Трубецкой Е. Н. Иное царство // Его же. Избранное / Науч. ред. О. В. Кирьязев; авт. послесл. и коммент. В. В. Сапов. М.: Канон, 1995. С. 386-432. (История христианской мысли в памятниках).
40. Трубецкой Е. Н. Метафизические предположения познания. Опыт преодоления Канта и кантианства. М.: Путь, 1917. 335 с.
41. Трубецкой Е.Н. Национальный вопрос, Константинополь и Святая София // Его же. Смысл жизни. М.: Республика, 1994. С. 355-370. (Мыслители XX века).
42. Трубецкой Е. Н. О христианском отношении к современным событиям // Православие: pro et contra. Осмысление роли Православия в судьбе России деятелями русской культуры и Церкви: Антология / Сост. В. Ф. Федоров. СПб.: РХГА, 2001. С. 206-212.
43. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. М.: Республика, 1994. 432 с. (Мыслители XX века).
44. Трубецкой Е. Н. Старый и новый национальный мессианизм // Его же. Смысл жизни. М.: Республика, 1994. С. 333-351. (Мыслители XX века).
45. Трубецкой Е. Н. Умозрение в красках // Его же. Смысл жизни. М.: Республика, 1994. С. 223-245. (Мыслители XX века).
46. Трубецкой Е. Н. Философия Ницше. Критический очерк // Ницше: pro et contra: Антология. Сер.: Русский путь. СПб.: Изд-во Русского христианского гуманитарного института, 2001. С. 672-793.
47. Трубецкой С.Е. Минувшее. М.: Изд-во сов.-фр. совмест. предприятия «ДЭМ», 1991. 330 с.
48. Фатеев В.А. Князь Е.Н. Трубецкой как критик теократической утопии Вл. С. Соловьева // Русско-Византийский вестник. 2021. № 3 (6). С. 11-32.
49. Хондзинский П. прот. Миросозерцание Евгения Николаевича Трубецкого по его магистерской диссертации «Миросозерцание блаженного Августина» // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2018. № 77. С. 11-25.
50. Хоружий С. С. Трансформация славянофильской идеи XX века // Вопросы философии. 1994. № 11. С. 52-62.
51. Чемакин А.А. П. Б. Струве и В. В. Шульгин: история взаимоотношений и сотрудничества // Тетради по консерватизму: Альманах. 2017. №4. С. 186-196.
52. Черняев А.В. «Гамлет русской революции» (к 150-летию Е. Н. Трубецкого) // История философии. 2014. № 19. С. 181-189.
