CC BY
42
УДК 14:81(47) ББК 87.3(2)63-8
К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ФИЛОСОФСКОГО ЯЗЫКА А.Ф. ЛОСЕВА1
В.П. ТРОИЦКИЙ
Библиотека истории русской философии и культуры «Дом А.Ф. Лосева», ул. Арбат, д. 33, г. Москва, 119002, Российская Федерация E-mail: vicpetro10.11@mail.ru
Впервые публикуется заключительная часть рукописи А.Ф. Лосева «Учение Аристотеля о трагическом мифе» (датируется не позднее 1921 года), сохранившейся в фонде Архива РАН, Московское отделение. Материал публикуемого отрывка из работы «Учение Аристотеля о трагическом мифе» используется для характеристики философского языка раннего творчества А.Ф. Лосева. В частности, фиксируется самое первое употребление исследователем термина «чтойность» (одного из самых трудных при переводе) - основного понятия в философии Аристотеля. Отмечена также особенность лосевского языка в этой работе, ставшая в дальнейшем, в его первом «восьмикнижии», явной и определяющей, - это выводной, дедуктивный характер большинства ключевых понятий, используемых в философском рассмотрении, и своеобразная модуляция таких дедукций некими базовыми структурами - «чтойности» (при рассмотрении философии Аристотеля) и «эйдоса» ( при рассмотрении философии Платона). Указанные особенности предполагаются характеристическими для структуры собственно философского языка А.Ф. Лосева, как состава его тезауруса, так и смысловых связей в нем.
Ключевые слова: аристотелизм, платонизм, «Учение Аристотеля о трагическом мифе», философский язык, дедукция, модуляция, базовые структуры.
TO THE CHARACTERISTIC OF A.F. LOSEV'S PHILOSOPHICAL LANGUAGE
VP TROITSKIY
Library of History of Russian Philosophy and Culture «A.F Losev House» 33, Arbat, Moscow, 119002, Russian Federation E-mail: vicpetro10.11@mail.ru
Final part of the manuscript of A.F. Losev «Aristotle's doctrine of tragic myth» (dates no later than 1921) which remained in funds of RAS Archive, Moscow department, is for the first time published in this work. The marked part is deleted. Material of the published fragment from work «Aristotle's doctrine of tragic myth» is used to characterize the philosophical language of «early» Losev. Here, in particular, the very first using of the term «chtoynost» is fixed, - one of the most difficult when translating and the basic concept in the philosophy of Aristotle treating «Platonic» component in Aristotelizm. In this early work the main feature of Losev's language is also mentioned. Further, in his famous «eight-volumes» it became obvious and determining: it is output, deductive nature of the majority of the key concepts used in philosophical consideration and a kind of modulation of such deductions by some basic structures of «chtoynost» (considering Aristotle's works) and «eidos» (considering Platonizm).
Работа выполнена в рамках проекта РГНФ № 14-03-00376.
The specified features are assumed to be characteristic for the structure of the actual A.F. Losev's philosophical language. Both structure of its thesaurus and semantic relationships in it.
Key words: Aristotelizm, Platonizm, «Aristotle's doctrine of tragic myth», philosophical language, deductions, modulation, basic structures.
Начнем с текстологии и необходимой архивной справки. В настоящей работе впервые публикуется и по возможности кратко анализируется заключительная часть статьи А.Ф. Лосева «Учение Аристотеля о трагическом мифе», машинопись которой сохранилась в Архиве РАН (Московское отделение) в фонде Института философии РАНИОН (ф. 355, оп. 2, д. 2, 97 л.; здесь публикуется текст на листах 95-97). В фонде представлены два идентичных экземпляра машинописного текста данной работы, листы бумаги большого формата (А3) в хорошей сохранности, без следов рукописной правки и вставок. Как показывает наш анализ, указанная работа, с некоторыми редакционными изменениями и обширными библиографическими дополнениями, в дальнейшем была введена автором в корпус книги-сборника «Очерки античного символизма и мифологии» (М., 1930), составив основную часть главы «О мифически-трагическом мировоззрении Аристотеля».
Работа не датирована, однако время ее создания может фиксироваться не позднее ноября 1921 года. К этому сроку организовывался открытый конкурс на занятие должностей научных сотрудников Института научной философии (при Московском университете), и А.Ф. Лосев подавал работу «Учение Аристотеля о трагическом мифе» именно к данному конкурсу. Отметим, что названный Институт научной философии - это ранний предшественник современного Института философии РАН. В том же архивном фонде отложились еще два документа от имени того же автора, которые также следует отнести к конкурсу:
1) «Е1ДОЕ и 1ДЕА у Платона» (ф. 355, оп. 2, д. 1, л. 1-19); текст примерно соответствует разделу «Приложения» указанных выше «Очерков...»;
2) «Плотин о числах» (ф. 355, оп. 2, д. 1, л. 21-94); здесь обнаруживается ранняя редакция основной части книги А.Ф. Лосева «Диалектика числа у Плотина» (М., 1928), включая перевод трактата Плотина «О числах».
Как свидетельствуют протоколы заседаний Совета Института научной философии под председательством ГГ Шпета (ф. 355, оп. 1, д. 2, л. 14-19, заседания с 21 ноября 1921 г. по 26 декабря 1921 г.), А.Ф. Лосев в научные сотрудники Института избран не был.
При публикации цифрами в прямых скобках воспроизведена пагинация документа, в ломаных скобках помещены конъектуры публикатора. Подчеркивания переданы полужирным шрифтом, а слова в разрядку - курсивом.
Говоря о содержании публикуемой работы, мы не будем касаться тем собственно аристотелеведения, которым эта статья А.Ф. Лосева посвящена. Выбранный для публикации отрывок из ранней работы философа, как нам представляется, в сжатом виде презентирует основные стилевые черты философского языка самого автора - в том именно виде, как этот язык разворачивается, во всей красе и разнообразии применений, в известном «восьми-книжии» 1927-1930 годов.
Прежде всего, текст автора строго и последовательно структурирован, так что общее терминологическое поле философского высказывания предстает здесь в виде многоярусной иерархической системы: понятия всегда используются с пониманием и прямым указанием степени вложенности, а всякое базовое понятие или категория, лежащие в основании иерархии, описываются по всем основным смысловым составляющим или моментам.
В этой системе все ключевые понятия даются во взаимосвязи и последовательно дедуцированы. Например, в данной работе А.Ф. Лосева устанавливается связная понятийная цепочка: чтойность - подражание как творчество чтойнос-тей - интеллигенция мифа - миф - трагический миф - основные моменты трагического мифа (перипетия, узрение, пафос, страх, сострадание, очищение) -структура единства трагического мифа.
Всегда выделяется основание понятийно-категориальной иерархии. В данном разборе общих черт мировоззрения Аристотеля (именно этой громадной проблемы, а не частного вопроса о дефиниции трагедии в рамках аристотелевской «Поэтики») таковым основанием предстает «чтойность». Для самого Лосева представление о чтойности выступает ключевым в понимании подлинной органичности соединения аристотелизма и платонизма. Заметим также, что при анализе собственно платонизма и последующих неоплатонических философских систем А.Ф. Лосевым в качестве такого основания для понятийно-категориальной иерархии справедливо избирается эйдос и его структурно-логические модификации.
Предметом специального анализа становится структура таким образом выделенного основания. В работе «Учение Аристотеля о трагическом мифе» подробно рассматриваются и прослеживаются (по всему корпусу трактатов Аристотеля) основные свойства и качества чтойности, чтобы в итоге определить ее в своеобразной - почти алгебраической по форме и строгости описания -итоговой формуле: «1) умно-созерцаемая 2) индивидуальная 3) общность 4) тождества логического и алогического, данная как 5) энергийно 6) целостное выявление 7) потенциально сущего 8) смысла 9) субстанциальности» (см. ниже в публикуемом отрывке).
Понятийно-категориальное основание (здесь - чтойность) со своею внутренней структурой выступает в данном философском рассмотрении как модель или своеобразный модуль, за особенностями и свойствами которого неуклонно следуют все производные (дедуцируемые в рассмотрении) философские понятия и представления. Таким образом, основными «моментами» чтойности, как показывает А.Ф. Лосев, модулируется само строение «трагического мифа», по Аристотелю (в частности, шесть его «моментов»), и сама пространственно-временная структура такого мифа (объем, единство действия и три «момента» его темпоральной структуры).
Описанные выше структурно-логические свойства философского языка А.Ф. Лосева, наглядно демонстрируемые на примере работы «Учение Аристотеля о трагическом мифе» (даже в пределах небольшого ее фрагмента), позволяют характеризовать словарь, или тезаурус, этого языка как построенный по дедуктивно-моделирующему принципу.
Отметим также важность самого термина чтойностъ. В данной работе А.Ф. Лосев, по всей видимости, впервые его ввел и использовал. Известная проблема сложности перевода греческого оборота тот^у^Туш (букв, «бытие тем, что было»), одного из центральных терминов аристотелевской метафизики, вполне разрешена у Лосева. Лосевский выбор в пользу чтойности заметно содержательнее и лаконичнее, чем громоздкие попытки буквальной передачи («бытие тем, что было», «бытие-тем-самым» и т.п.) или принятый в советских переводах Аристотеля вариант «суть бытия», скорее уводящий в сторону от подлинного содержания. Неслучайно в современной русскоязычной литературе по античной философии термин чтойностъ, можно с уверенностью констатировать, закрепился.
УЧЕНИЕ АРИСТОТЕЛЯ О ТРАГИЧЕСКОМ МИФЕ
А.Ф. ЛОСЕВ
[95] <...>1Ъперь наступил момент обозрения всего пройденного нами пути и сведения полученных результатов в немногие тезисы.
Вероятно, я мало сказал нового, излагая и интерпретируя общеизвестные учения Аристотеля, разрабатывавшиеся до меня тысячами больших и малых исследователей. Но мне хотелось сделать то, на что обычно исследователи обращают весьма мало внимания. Я задался целью понять, что такое трагедия в мировоззрении Аристотеля, а не только в «Поэтике», где учение о трагедии дано только с описательно-технической точки зрения. Для этого пришлось пересмотреть заново почти все основные проблемы аристотелизма и дать на них определенный ответ, - конечно, исключительно в целях интересующей нас работы. Полученные результаты можно было бы представить в виде следующей сводки.
I. Логика мифа.
1. Миф, с логической точки зрения, как и всякий полный предмет мысли, есть чтойностъ.
2. Чтойность есть 1) умно-созерцаемая 2) индивидуальная 3) общность 4) тождества логического и алогического, данная как 5) энергийно 6) целостное выявление 7) потенциально сущего 8) смысла 9) субстанциальности.
3. Чтойность осуществляется в эмпирических фактах через «подражание» ей этих последних. Подражание есть, таким образом, творчество чтойностей и представляет собою внутренно-организующую смысловую силу вещи.
4. В применении специально к трагическому мифу необходимо сказать, что, ввиду всего вышеизложенного, этот миф есть «подражание действию» и жизни, а не людям и не характерам.
[96]
II. Интеллигенция мифа.
1. Подобно тому как существует энергийная чтойность каждой вещи, существует энергийная чтойность и всего мира, являясь смысловой картиной всех возможных судеб космоса, прошлых, настоящих и будущих.
2. Будучи универсальной первой энергией мира, эта чтойность, порождая сама себя, должна и мыслить сама себя. Она есть чистейшая энер-
Лосев А.Ф. Учение Аристотеля о трагическом мифе
65
гия ума, устремленного на самого себя и любящего самого себя; она - самодовлеющее блаженство вращающейся в себе умной вечности. Она -интеллигенция.
3. Эмпирически это значит, что космос есть величайшее произведение искусства, в высших своих сферах состоящее из тончайшей огненной (или эфирной) материи, насквозь пронизанной умом и смыслом. Звезды -блаженные умные силы.
4. Но космос не везде таков. Он - иерархия нисходящих ступеней блаженного покоя перво-ума, причем Подлунная - царство случайности, суеты, страдания, необходимости. Космос, таким образом, содержит в себе трагическую основу. Трагедия - только об этом трагическом космос и говорит.
5. Трагический миф, отсюда, необходимо содержит в себе шесть основных моментов своего развития, из которых первые три суть живописание отрыва от блаженной жизни ума, а вторые три - живописание возвращения к ней. а) Перипетия есть цепь событий, переходящих одно в другое и дающих картину отпадения и пребывания в отпадении. <b>) Узрение есть опознание отпавших сфер бытия с точки зрения основных, неотпав-ших. с) Пафос есть потрясение «нормального», «пространственно-временного» плана жизни (напр., субъекта) в моменты максимального напряжения трагического отпадения, <d>) Страх есть оценка отпадения с точки зрения невинной перво-стихии ума, и e) сострадание есть оценка мира, пребывающего в сфере или в результате отпадения, - с той же точки зрения. <f>) Очищение есть оценка отпавших сфер бытия, возвращающихся к утерянной цельности и блаженству.
III. Пространственно-временная структура мифа.
1. Будучи воплощением чтойности, трагический миф должен представлять собою нечто совершенно определенное и оформленное, как [97] того требует лежащая в основе его чтойность. Это значит, что трагический миф имеет определенный объем, имманентно присущий сущности изображаемых событий.
2. Чтойность есть специфическое единство, раскрываемое в отличие от всяких других типов единства, и, прежде всего, это не есть единство эмпирических процессов соответствующей вещи. Параллельно с этим трагический миф есть единство, прежде всего, действия, но не людей, не характера и т.д.
3. Наконец, чтойность есть определенная координированная раздельность. Это значит, что трагический миф имеет также начало, середину, конец, из которых каждое является таковым не по внешнему своему положению в пьесе, но по имманентному присущию его сущности самих происшествий. <Конец документа>
Публикация В.П. Троицкого
