CC BY
60
Л.И. Зверева
(Елец)
К ДИСКУССИИ ОБ УЧЕБНИКЕ ПО ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ XX ВЕКА
Время показало, что в истории литературы XX столетия советский период является уникальным по масштабам художественных исканий, которым сопутствовали как успехи и эстетическое новаторство, так и мифы, сотворенные писателями тех лет, а еще больше -идеологизированным литературоведением периода. На рубеже века появилась потребность оглянуться назад, оценить заново пройденный советской литературой путь, пересмотреть с позиции современного мироустройства и миропонимания все, что было на этом пути. Будет справедливо оценку итогов литературного развития почти за столетие строить не столько на принципах отрицания и ниспровержения былых авторитетов, сколько на желании понять с позиции сегодняшнего дня плюсы и минусы всего сотворенного несколькими поколениями советских писателей.
Кажется ясно, что всякое обновление в сущности своей полезно. Ясно и то, что всеми признается необходимость подходить к оценке прошлого, руководствуясь объективными данными. Но, к сожалению, на нынешней волне переоценок оживляется и характерное для переломных эпох нигилистическое свойство - разрушать до основания прошлое, низвергать кумиры, возносить новых избранников, отвергать уроки прошлого.
Пестрота взглядов на литературный процесс XX века составляет большую трудность в школьном и особенно в вузовском профессиональном литературоведческом обучении. Наличие прежних трактовок литературного процесса и появление принципиально новых точек зрения не всегда в силах оценить студенты. Существует настоятельная потребность в новом учебнике по литературе XX столетия.
Первейшей задачей является формулировка научной концепции этого издания, способного помочь студентам разобраться в противоречивых оценках огромного корпуса русской литературы, уходящей в историю и
одновременно остающейся в запасниках нашего духовного богатства.
Литературоведческие кафедры гуманитарных факультетов последнее время перешли от отвлеченных споров к выработке устойчивых позиций во взглядах на литературный процесс начала века и советского периода. Появились учебные пособия, по-разному оценивающие литературу этого времени. В неизбежной разности оценок отражается, с одной стороны, сложность самого литературного процесса XX века, особенно советских десятилетий, а с другой - неодинаковость подходов специалистов к его восприятию и осмыслению.
Для ответа на вопрос «каким должен быть учебник по русской литературе XX века?» полезным может стать опыт уже появившихся в печати учебных пособий. Не только сближение позиций, но и неодинаковость оценок наблюдается, к примеру, в двух неплохих пособиях: 1) Коллективная монография литературоведов научно-практической лаборатории по изучению литературного процесса XX века в Воронежском педагогическом университете [1] и 2) Книга К.Д. Гор-дович для гуманитарных вузов, изданная в Санкт-Петербурге [2].
Сразу надобно определить предмет исследования: литературу XX века, в том числе и советскую, следует брать в общем ее объеме - дореволюционную и послереволюционную; творчество писателей, принявших революцию, и тех, кто ушел в эмиграцию; произведения, соответствовавшие канонам соцреализма, и те, которые выходили за его рамки и не вписывались в литературные школы и течения; литературу, написанную «впрок» и опубликованную лишь через десятилетия.
Очень серьезным является вопрос о периодизации литературы уходящего века. Литературный процесс - явление целостное, отличающееся внутренним единством и объективным движением, которое никогда не кончается. Логически рассуждая, членить его вообще не следовало бы. Однако в целях
удобства изучения можно наметить отдельные периоды в его развитии, связанные со спецификой эстетических исканий и с учетом исторических перемен, которые влияют на литературный процесс.
На наш взгляд, вполне приемлемую периодизацию предлагает в своем пособии К.Д. Гордович. Положив в основу эстетический принцип подхода, она отказалась от прежнего деления литературы XX века на дореволюционный и послереволюционный периоды, выделила такие этапы в ее развитии: Первый этап - литература начала века до конца 20-х годов. Это период исторических катаклизмов в истории России и годы интенсивных художественных исканий в области литературы: наличие литературных течений, направлений и школ, сосуществование разных творческих методов. Второй этап - 1930-1955 годы, период мощного давления государства на литературу, ликвидация литературных группировок, установка на идейное единство. Для удобства этот этап делится на 3 периода: 30-е годы, Отечественная война, послевоенное десятилетие. Третий этап - 1956-1985 годы. Внутри этапа- с 1956 по 1965 - годы «оттепели», с 1965 по 1985 годы - период «застоя». Четвертый этап - последние два десятилетия: 80-е годы -«перестройка», 90-е годы - отмена цензуры, свобода творчества [2, с. 4-5]. Предложенная периодизация должна определить и структуру будущего учебника: обзорные главы по каждому этапу развития литературы и главы-персоналии в хронологической последовательности.
А теперь о самом главном: о концепции учебника по литературе XX века. Самым трудным при этом является вопрос об оценке литературы советского периода. Уже полтора десятка лет (с начала перестройки) по этому поводу ведутся споры. Определились и основные тенденции в отношении к советской литературе. На перестроечной волне не обошлось без нигилистических отрицаний и искажений, доходивших до попыток вытеснить из числа классиков русской литературы и Горького, и Леонова, и Шолохова, и других. С присущей нам склонностью к крайностям происходит экзекуция над обликом и творчеством писателей, судьбы которых нельзя оценить однозначно (А. Толстой, А. Фадеев, М. Шолохов). Ниспровергатели советской литературы, справедливо отвергая каноны идеологизированного советского литерату-
роведения, в то же время сами используют свойственный ему классовый подход в оценке творчества писателей, только с противоположным знаком.
В отношении к русской литературе мы всегда, к сожалению, были очень расточительны, не раз свои эстетические богатства «сбрасывали с корабля современности», этим самым значительно обедняя духовный потенциал страны и народа. Пафосом тотального отрицания и сейчас пронизаны статьи Е. Добренко, Вик. Ерофеева и других, справляющих «поминки по советской литературе». Размахом самоуничтожения мы всегда поражали мир. Так, например, группа шведских и норвежских ученых Г. Хьесто, С. Густавсон и другие, спасавшие от наших нападок нашего Шолохова, выразили недоумение: «Почему русская литература находится под столь сильным отрицательным вниманием самих же русских? Тут и «Слово о полку Игореве», и переписка Курбского с Грозным, и расследование того, как хитроумно «склеил» Л. Толстой «Войну и мир» из неведомых русской публике материалов и тому подобное [3].
Конечно, нельзя обходить молчанием драматические коллизии и трагические потрясения в судьбах многих честных писателей в советский период. Настало время сказать правду о том, почему после Октябрьской революции многие писатели вынуждены были эмигрировать, почему некоторые деятели литературы были расстреляны без суда и следствия и без всякой вины, почему иные из них добровольно ушли из жизни, а другие замкнулись во внутренней эмиграции и фактически были отторгнуты от литературного процесса мощным давлением тоталитарной системы.
Сейчас в научный оборот и в историю литературы активно вводятся «внетекстовые» материалы: письма, дневники, новые данные биографий писателей, архивные материалы, ранее не публиковавшиеся произведения, цензурные правки и прочее. Это усиливает объективность общей картины состояния советской литературы, помогает раскрыть глубинные истоки конфликтной ситуации в области культуры, сложившейся в результате Октября. Надо говорить и об отсутствии гибкости в политике новых властей по отношению к творческой интеллигенции, о постоянных поисках в ее среде мнимых врагов, о классовом подходе в оцен-
ке творчества, о бескомпромиссности лозунга «кто не с нами - тот против нас», о гонениях, репрессиях, отлучениях от литературы и читателя, вынужденных публикациях произведений за рубежом, о работе «в стол».
От этого никуда не уйти, и об этом надо говорить. Ломались судьбы писателей, это губительно влияло на личностные параметры творчества, негативно отражалось на литературном процессе, но, к счастью, не смогло его остановить, перечеркнуть. В процессе анализа истории советской литературы важно найти объективную меру в раскрытии того страшного, что в ней было, и в оценке тех эстетических достижений, которые создавались вопреки давлению тоталитаризма. Перекос в одну или другую сторону приведет лишь к полуправде, а значит, к искажению истории советской литературы.
В учебном пособии К.Д. Гордович, например, дается предпочтение разговору об отрицательных последствиях партийного руководства литературным процессом и о гибельном влиянии на советскую литературу нормативных канонов соцреализма. Хотя книга в целом привлекает широтой охвата литературных явлений, введением в учебный курс новых материалов, компактностью изложения и другими положительными качествами.
Пособие имеет разумную установку на то, что «своеобразие литературы каждого периода проявляется в особенностях концепции личности, в представлениях о герое времени» [1, с. 45], в «характере конфликтов и их трактовке» [1, с. 49]. Объективностью и корректной полемичностью отличаются обзорные главы книги. По-новому оцениваются, например, футуристы, отмечаются положительные черты их творчества, говорится о необходимости серьезного изучения творчества В. Хлебникова. Подвергаются анализу произведения участников белого движения -Краснова, Деникина, Романа Гуля, Б. Савинкова. Интересна в пособии К.Д. Гордович мысль о продолжении «серебряного века» (хоть и с тенденцией угасания) в литературе 20-х годов как на родине, так и в эмиграции. В разделе «Персоналии» привлекает внимание умение автора коротко и выразительно сказать о главном.
Вместе с тем нами часто забывается истина о том, что классовый подход писателей к отражению действительности в литературе 30-х - 80-х годов сопровождался таким же
классовым подходом к оценке литературы. Теперь мы критикуем идеологизированную литературу тех лет, сохраняя старый идеологизированный, классовый подход к ней (только с противоположным знаком). В результате одни писатели опять же вычеркиваются нами из литературного процесса, другие - вписываются. Если учесть, что жизнь и идеология хоть и медленно, но меняются, то и оценки наши будут меняться без конца?
В настоящее время маятник оценок качается между пафосом ниспровержения былых авторитетов и попытками разобраться объективно в том, все ли было так плохо. В пособии К.Д. Гордович почти сплошь отрицается творчество писателей, пришедших в литературу с фронтов гражданской войны. Оценка Серафимовича, Фадеева, Фурманова самая низкая. О писателях-фронтовиках Отечественной войны говорится не всегда объективно. Ю. Бондарев, А. Иванов, П. Проскурин характеризуются как представители «узаконенной» литературы и упрекаются в том, что «боролись за формирование у читателей патриотических взглядов» [2, с. 96].
В новом учебнике по литературе XX века следует с особым вниманием отнестись к писателям внешне благополучной судьбы, но пережившим в эпоху тоталитаризма колоссальную духовную трагедию. Их творчество нельзя оценивать однозначно, как это часто делается. Например, в упоминаемом пособии много говорится о «верноподданничестве Фадеева», угодничестве А. Толстого, «особой трусости Федина». Хотя давно стал известен текст предсмертного письма Фадеева Сталину, воспоминания К. Зелинского и В. Герасимовой, в которых рассказывается о жутком состоянии писателя, находившегося «между двух огней» - Сталиным и Берией. Известно и то, что переделка «Молодой гвардии» была не «ярчайшим примером вер-ноподданничества писателя» [2, с. 80], а трагическим потрясением человека. Известно и то, что на «благополучного» А. Толстого было подано свыше тысячи доносов, что его судьба висела на волоске, и что Сталин во время очередного «разноса», устроенного Фадееву, угрожающе предупреждал разобраться в том, будто в Союзе писателей пригреты иностранные шпионы: А. Толстой, И. Эренбург, Федин, Павленко [4].
Поверхностное суждение о моральных качествах писателя при отсутствии эстетиче-
ского подхода к его произведениям в результате дает искаженное представление о творчестве данного автора. Много лет наблюдаются попытки не только вычеркнуть А. Толстого из числа классиков русской литературы, но и обвинить его при этом в проповеди «официальной идеологии 30-х годов». Если говорить о повести «Хлеб», то с этим можно согласиться. Но когда в романе «Петр Первый» находят апологию сталинизма, то это можно расценить только как предвзятый идеологизированный взгляд на это произведение. Это тот случай, когда видят то, что хотят видеть. А вот И.А. Бунин, не отягощенный классово-партийным подходом к произведениям литературы, увидел в «Петре Первом» прославление России и русского народа, оценил исключительно высокие художественные достоинства романа.
К счастью, в печати появляются книги по истории советской литературы, в которых выдержан взвешенный подход к художественному наследию этого периода. Коллектив ученых Воронежского педагогического университета под редакцией А.Б. Удодова опубликовал книгу для учителя «Русская литература XX века: поиск ориентиров. Часть 1. Мифы и реальность» [1]. Привлекает в этой работе спокойный объективный подход как к «подведению итогов литературного века», так и к оценке советской литературной классики. Авторы коллективной монографии предлагают разумную, научно обоснованную новую концепцию литературы XX века, с которой можно вполне согласиться и, по нашему мнению, положить в основу будущего учебника.
Отвергая прием скоропалительных отречений и ниспровержений кумиров, авторы монографии вовсе не отстаивают их неприкосновенность, а справедливо утверждают необходимость трезво посмотреть на все заново, новым взглядом, «в координатах качественно иной парадигмы мышления» [1, с. 6], основными принципами которого являются: 1) деидеологизация литературоведческих оценок творчества писателей, 2) предпочтение общечеловеческих ценностей и эстетических критериев в оценке литературных явлений, 3) культурологический подход к литературе как части духовного опыта народа [1, с. 6]. В монографии выдерживается принцип: отвергается не литература советского прошлого, а приемы политизированного советского литературоведения, и на первый план
выдвигается необходимость эстетической оценки писателя как художественного явления своего времени. Не исключаются при этом и идеологические определения.
Монография воронежских ученых полностью отвечает заявленным ими принципам. Поэтому и Горький в ней предстает не как «буревестник», «основоположник», «глашатай», «пролетарский писатель», а как крупный эстетический феномен века. И
А. Толстой при их внимательном прочтении при всех драматических издержках в его личной судьбе и творчестве не укладывается в рамки соцреализма, а его роман «Петр Первый» «вовсе не соотносится со сталинской доктриной государства и народа». И Шолохов не плагиат, и его Григорий Мелехов не отщепенец, и «Поднятая целина» -вовсе не апология коллективизации. В обзоре литературы 20-х годов о гражданской войне путем вдумчивого анализа обнаруживаются приметы нового искусства - новая трактовка массового героя, «героизация» всей художественной системы, создание эстетики «волевого напора», обращение к проблеме власти и народа, тема преодоления человеческих слабостей во имя идеи, новый подход к решению проблемы гуманизма, создание героического эпоса. И, с другой стороны, -формирование нормативов советской литературы: подмена индивидуальности ее социальной ролью, вторжение идеологических канонов в литературное творчество, идея подчинения человеческих судеб интересам государства. В этом контексте дается исторически ориентированная оценка творчества Фурманова, Фадеева, Серафимовича, Вс. Иванова.
Вырабатывая концепцию учебника по литературе XX века, нельзя обойти вопрос о социалистическом реализме. Само это слово в 80-е - 90-е годы приобрело резко отрицательный смысл. Но даже при всем негативном отношении к этому методу пора с позиции сегодняшнего дня разобраться в его особенностях и в том, каковы были масштабы его распространения в советской литературе. Кстати сказать, зарубежные исследователи считают, что принадлежность творчества к этому методу вовсе не порок, что соцреализм -«это одна из реализаций модернизма XX века (авангардизм)» и что в нем были «ниши», куда вписываются, например, Паустовский, Пришвин и другие. На западе Солженицына считают «чистым соцреалистом». Утвер-
ждают, что тенденциозность соцреализма берет начало в XIX веке, например, в творчестве Глеба Успенского (из выступления профессора Геллера из Швейцарии на научной конференции в Тамбове в декабре 1994 года). В этих вопросах еще предстоит разобраться.
В итоге отметим, что создание учебника по литературе XX века не по силам одному человеку. Нужна работа авторского коллектива специалистов, использование положительного и отрицательного опыта уже изданных учебников и пособий. А заменой одних классиков другими, введением лишь «возвращенных» писателей невозможно воссоздать исторически достоверную картину развития такого сложного эстетического фено-
мена, каким является литература советского периода, возраст которой исчисляется тремя четвертями уходящего столетия.
1. Русская литература XX века: поиск ориентиров. Ч. 1. Мифы и реальность / Под ред. А.Б. Удодо-ва. Воронеж: Изд-во ВГПУ, 1995.
2. Гордович К.Д. История отечественной литературы XX века. Пособие для гуманитарных вузов. С.-Пб.: Специальная литература, 1997.
3. Хьесто Г. и др. Кто написал «Тихий Дон»? М.: Книга, 1997. С. 7-8.
4. Герасимова В. Беглые записки; Зелинский К. В июле 1954 года // Вопросы литературы. 1989. №6. С. 141, 173.
В.Б. Тугов
(.Карачаевок)
В УЧЕБНИКЕ МНОГО ПОЛЕМИКИ, И ЭТО ХОРОШО
Наверное, потому что мы - ближайшие соседи ставропольцев, мы хорошо знаем работы кафедры русской литературы XX века СГУ, не только опубликованные, но и сданные в печать, принимаем участие в их обсуждении. Кафедра успешно работает над учебником по истории русской литературы XX века (1-я половина). Издание осуществляется тремя выпусками. Выпуск - «Общие вопросы. Классика эпохи модернизма», к сожалению, в печати подзадержался, но мы его рецензировали и полагаем, что авторы удачно разработали общую характеристику русской литературы первой трети XX века, которая, по их мнению, имеет особенно важное значение в литературном развитии уходящего столетия. Это был период наибольшего расцвета писательских дарований. Одни из писателей завершили свой жизненный и творческий путь в указанный период, другие продолжали работать и позже, оставаясь верными своему творческому кредо (или же попадая под сокрушительное влияние тоталитарной системы). Но то, что все это - писатели первой трети века, в учебнике ставропольцев показано убедительно: атмосфера 30-40-х годов не взрастила таких больших
талантов. Автор обзорных глав - профессор Л.П. Егорова - подчеркивает единство литературы первой трети века и такие его особенности, как новый тип художественного сознания, новая концепция личности, ведущая роль экзистенциальных мотивов - особенно Эроса и Танатоса, мотивы Апокалипсиса и другие. Глубоко, в новом аспекте раскрывается тема «Интеллигенция и революция». Охарактеризована также жанровостилевая система, реализующая пафос пер-вооткрытия и нового, рожденного Временем, мироощущения.
Выпуск «Советская классика: новый
взгляд», которым студенты нашего университета располагают в большом количестве (около 200 экземпляров), открывается обстоятельной главой о генезисе социалистического реализма, его эволюции и кризисе, о литературных группировках 20-х годов, которые впервые в учебной литературе описаны столь глубоко и полно. Далее следуют персоналии: М. Горький, В. Маяковский,
С. Есенин (автор П.К. Чекалов), А. Фадеев, М. Шолохов, Л. Леонов (автор Л.П. Егорова). Хотя это тоже классики эпохи модернизма, но с судьбой особенной. Покрытые хресто-
