CC BY
76О. Л. Новикова
К БИОГРАФИИ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОГО ДЬЯКА АНДРЕЯ ОДИНЦА1
Основной массив материалов, так или иначе затрагивающих деятельность служилых людей времени Ивана III, достаточно давно введен в научный оборот, и пришло время систематизации и уточнения известных сведений.
При публикации текста братского синодика Кирилло-Белозерского монастыря Н. К. Никольский пытался выяснять годы преставления тех или иных упомянутых в его тексте иноков.2 Изыскания исследователя, указавшего даты кончины некоторых указанных в синодике лиц, позволили в дальнейшем определить относительную хронологию смертей других кирилловских насельников, не нашедшую отражение в других источниках. Так, например, именно с опорой на наблюдения Н. К. Никольского, пусть и приблизительно, было установлено время смерти книжника Ефросина Белозерского.3 Н. К. Никольский старался по возможности соотносить безликие имена представителей кирилловской братии с более или менее известными историческими персонажами, несмотря на то, что подобные атрибуции зачастую требуют определенного рода допущений. Именно так выглядит заинтересовавшая нас параллель, проведенная ученым между кирилловским иноком Арсением Одинцом и великокняжеским дьяком Один-
1 Некоторые положения статьи были изложены нами в докладе, прозвучавшем 15 июня 2017 г. в Пушкинском Доме (Панченко Ф. В. Международная научная конференция «Славянская Библия в эпоху раннего книгопечатания» // Русская литература. 2017. № 4. С. 270).
2 Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397-1625). Т. 1. Вып. 1. СПб., 1897. С. ЫХ-ЬХХХШ.
3 Соловьева И. Д. Книжник и иконописец Ефрем — современник Ефросина // ТОДРЛ. Т. 42. Л., 1989. С. 271.
© О. Л. Новикова, 2019
цом,4 краткие сведения о котором исследователь, видимо, почерпнул из готовящегося тогда к выходу труда Н. П. Лихачева.5
Факты биографии Одинца заставляют более внимательно отнестись к предположению Н. К. Никольского. Первое сохранившееся в источниках упоминание Одинца находится в рассказе о последних днях московско-новгородского конфликта в январе 1478 года, предшествовавшего присоединению Великого Новгорода к Московскому государству. Именно Одинец был тем послом, который привез новгородцам крестоцеловальный проект Ивана III, расположившегося в это время у Троицы в Паозерье. Рассказ, сохранившийся в составе летописных текстов и окончательно оформленный к концу 1480 — началу 1490-х годов, называет Одинца подьячим, но не указывает его имени.6 Исполнение важнейшего поручения великого князя и успешный исход предприятия в целом, судя по всему, благоприятно отразились на его карьере. Напомним, что четвертью века ранее подьячий Василий Беда, принесший отцу Ивана III весть о смерти Дмитрия Шемяки, был сразу же пожалован в дьяки.7 Закономерно, что две разъезжие грамоты Дмитрия Лазарева, удостоверенные Одинцом в качестве уже дьяка великокняжеского, должны относиться ко времени не позднее середины 1478 года.8 Копийная книга лишь фиксирует наличие под-
4Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство... С. LXII.
5 Н. П. Лихачев привел два известных ему упоминания Одинца: как участника переговоров 1488 года с послом короля Казимира IV (со ссылкой на: Сборник РИО. Т. 35. СПб., 1882. С. 20) и в качестве землевладельца в духовной грамоте Ивана III (по изданию: СГГД. Т. 1. М., 1813. С. 395), а также, опираясь на сведения разрядной книги, отметил упоминание сына дьяка Спиридона Одинцова в списке детей боярских, сопровождавших Ивана III в поездке в Новгород в 1495 году (Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. СПб., 1888. С. 162. Примеч. 7). На этом этапе исследований имя Одинца установлено еще не было, что и нашло отражение в комментарии Н. К. Никольского к тексту Синодика.
6 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. М., 2001. Стб. 278; Т. 25. М.; Л., 1949. С. 320; Архив СПбИИ. Ф. 238 (собр. Н. П. Лихачева). Оп. 1. № 365. Л. 839.
7 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. Стб. 126; Т. 25. М.; Л., 1949. С. 273; Архив СПбИИ. Ф. 238. Оп. 1. № 365. Л. 760.
8 АСЭИ. Т. 1. М., 1952. № 420, 432. С. Б. Веселовский обосновал датировку первого акта следующим образом: «Дата определяется годом смерти кн. Юрия Васильевича (1472 г. 12 сент.), «по душе» которого земля дер. Деревеньки с с. Кучки была дана монастырю (см. № 412), и годом 1485-м, в котором в. кн. Иван III принял титул «всея Руси», чего здесь не имеется; разъезд едва ли мог состояться осенью 1472 г.» (Там же. С. 310). Датировка второго документа (около 1474-1475 годов) привязана публикатором к периоду келарства троицкого старца Саввы, «действовавшего при игуменах Спиридонии и Авраамии» (Там же. С. 324). Между тем, очевидно, что оба документа относятся ко времени не ранее середины января 1478 года, когда Одинец еще упомянут подъячим. Период келарства старца Саввы действительно относится ко времени игуменств и Спиридония, и Авраамия, но он оставался келарем и в первой половине 1478 года, поскольку в этом качестве был послухом при составлении
писи дьяка в первом акте («А подпись великого князя дияка Одинцова»),9 а во втором — передает собственно текст («А подписал великого князя дияк Одинець»).10
С конца 1480-х годов Одинец постоянно вращается в кругу видных деятелей администрации Ивана III. Все доступные ныне сведения о дворцовой дипломатической деятельности этого великокняжеского дьяка были введены в научный оборот Н. П. Лихачевым.11 Так, в первой половине 1487/88 года Одинец вместе с дьяком Федором Курицыным держит ответ прибывшему в Москву в сентябре 1487 года послу венгерского короля Матвея Корвина дьяку Ивану.12 Эта беседа дьяков предваряла встречу с послом самого Ивана III, состоявшуюся 29 июля 1488 года, в которой великий князь напомнил посланнику венгерского короля: «отказали есмя тебе свои речи своими диаки, то есть наши речи».13 Именно из посольских документов, зафиксировавших эту встречу, становится известным имя дьяка Одинца — Андрей, а также его немаловажная роль в переговорах — он передавал мнение великого князя о задачах, стоявших перед дьяком Федором Курицыным в дипломатической поездке в Венгрию, растянувшейся на 1482-1484 годы.14 В конце 1488 года Одинец на встрече с литовским послом Иваном Плюсковым перечисляет обиды, нанесенные русским людям на приграничных с Литвою землях.15 18 июля 1490 г. Одинец вместе с боярином Андреем Михайловичем Плещеевым встретил «перед полатою, перед малою» посла Юрия Де-латора, поднявшегося наверх к Ивану III в сопровождении окольничего Ивана Чебота и дьяка Федора Курицына.16 Последнее упоминание об Одинце, которое фиксируют выявленные документы, относится к августу 1490 года и говорит о его участии в переговорах 3 августа
духовной Марии Копниной, явленной митрополиту Геронтию 17 сентября 6987 года (Там же. № 457), и при игумене Паисии, совместно с которым упоминается в другом документе (Там же. № 466). К сожалению, Ю. Г. Алексеев осторожно обошел вопрос о предложенных С. Б. Веселовским датировках грамот, удостоверенных Один-цом в качестве дьяка (Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства: очерк развития аппарата управления XIV-XV вв. СПб., 1998. С. 223).
9 АСЭИ. Т. 1. С. 310.
10 Там же. С. 324.
11 Лихачев Н. П. Библиотека и архив московских государей в XVI в. СПб., 1894. С. 88.
12 ПДС. Т. 1. СПб., 1851. Стб. 161.
13 Там же. Стб. 163. См.: Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М., 1952. С. 251.
14 ПДС. Т. 1. Стб. 161-162.
15 Сборник РИО. Т. 35. С. 20-21.
16 ПДС. Т. 1. Стб. 26.
1490 года с ногайским посланником Семеном Богатырем.17 В ходе переговоров, представительство в которых принадлежало первоначально Одинцу, был оформлен военный союз между ногайским мурзой и Иваном III, направленный против сыновей ордынского хана Ахмеда — Муртозы и Сеид-Ахмеда.18
Между тем, его дьяческие функции, насколько можно судить по сведениям не так давно обнаруженной А. В. Антоновым духовной Семена Ивановича Хлопова, были не только «представительскими». Датированная временем около 4 мая 1490 года духовная затрагивала вопросы раздела вотчин Хлопова в Коломенском уезде между наследниками и исполнения его воли в отношении холопов и, по правилам, требовала освидетельствования у коломенского епископа. Владыка Герасим скончался незадолго до этого, новый же епископ поставлен еще не был, поэтому духовная и была отправлена на митрополичий двор.19 Для нас примечательным является не только указание в этом документе имени Одинца — Андрей, но и упоминание здесь лица, подчиненного уже самому дьяку — подьячего Афони Микулина сына, посланного великокняжеским дьяком «по великого князя слову Ивана Васильевича всеа Руси» к митрополичьему казначею старцу Мисаилу: «а велел к сей духовн[ой] митрополичим дьяком руку свою приложити, а козначею печать приложити, дотоле, д[о]коле, бог даст, государь князь великий на Коломне вл[а]дыку учинит».20
Других сведений о деятельности Андрея Одинца после августа 1490 г. пока не обнаружено, лишь косвенным и отнюдь не безусловным свидетельством пребывания его в той же должности и в середине 1490-х годов может быть упоминание Спиридона Одинцова в списке постельников новгородского похода 1494/95 г. с определением «сын дьяков».21 То, что речь идет именно о сыне Андрея Одинца подтвер-
17 Сборник РИО. Т. 41. СПб., 1884. С. 90; Посольская книга по связям с Ногайской Ордой 1489-1508 гг. М., 1984. С. 29.
18См. об этом: Базилевич К. В. Внешняя политика... С. 206-207; Моисеев М. В. Ногайская Орда в системе международных отношений рубежа XV-XVI вв. // Золо-тоордынское обозрение. 2016. Т. 4. № 2. С. 369-384.
19 Антонов А. В. Духовная Семена Ивановича Хлопова 1490 года // РД. Вып. 5. М., 1999. С. 5, 8.
20 Там же. С. 8.
21 «Спиридон Одинцов сын дьяков» (Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966. С. 26). Следует отметить, что в публикации слово «дьяков» передано с прописной буквы, то есть представлено как фамилия. В связи с этим В. Д. Назаров при анализе группы постельников, включающей сыновей влиятельных дьяков Ивана III, допустил возможность образования фамильного прозвища по должности отца (Назаров В. Д. Генеалогический состав постельников Ивана III (по списку Двора 1495 г.) // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 2001. С. 145). Воспринято в качестве фамилии и в исследовании А. Л. Корзинина (Корзинин А. Л. Государев двор Ивана III // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. Вып. 7. СПб., 2017. С. 141).
ждается наличием отчества Спиридона Одинцова в правой грамоте суда Спиридона Одинцова и Федора Леонтьева приказчику Чудова монастыря Юшку Захарову от 21 июля 1521 года.22 Этот документ фиксирует одновременно и отчество — Андреевич — и фамильное прозвище Спиридона — Одинцов.
Хорошо известные исследователям сведения о земельных владениях Одинца, зафиксированные в духовной Ивана III, показывают лишь сам факт их наличия на момент составления писцового описания Дмитровского уезда, использованного при составлении духовной: «А что в Дмитровском уезде, в Ынобаже, деревни Тешиловские за моим дьяком за Одинцом (курсив мой. — О. Н.), и те деревни сыну же моему Юрью к Дмитрову, а сын мой Василей в те деревни в Тешиловские, в Ынобаже, у сына у моего у Юрья не вступается и не тянет их к Тешилову ничем».23 Разъезжая грамота великого князя Ивана Васильевича князю Юрию Ивановичу на города Дмитров, Рузу, Звенигород с Московскими станами и волостями, оформленная чуть позднее (около 16 июня 1504 г.), зафиксировала уже их отчужденный статус: «а налево в Дмитровском, в Ынобажскои волости, против тех деревень за Ворею село Озерское Троицское Сергиева манас-тыря да деревни, что были за Одинцом за диаком, а нынеча за Пятым (курсив мой. — О. Н.), деревня Юркино, деревня Тетенино...».24 В свою очередь, упоминание в том же документе поместья, оставшегося за женой Одинца Ульяной («Да поперек леска, по ямам, возле изгороду, направе Михалевского села деревня Татариново, что за Ули-яною за Одинцовскою женою.»25), может привести к мысли о том, что сам Андрей Одинец к этому времени уже скончался.26
Таким образом, «исчезновение» великокняжеского дьяка с политической и административной арены приходится на период с начала
22 Кистерев С. Н. Акты Московского Чудова монастыря 1507-1606 годов // РД. Вып. 9. М., 2003. № 6. С. 66-71.
23 ДДГ. № 89. М.; Л., 1950. С. 359. По заключению С. М. Каштанова, дошедший до нас вариант духовной составлен после 28 ноября 1503 года, но до января 1504 г. (Каштанов С. М. К изучению формуляра великокняжеских духовных грамот конца XIV — начала XVI в. // ВИД. Т. 11. Л., 1979. С. 249).
24 ДДГ. № 95. С. 394.
25 Там же.
26 Ю. Г. Алексеев так и прокомментировал это место разъезжей грамоты: «За Одинцовой женой Ульяной, видимо, вдовой, числилась еще деревня Татариново близ рубежа Дмитровского уезда» (Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства. С. 224). Лишь курьезом можно признать замечание А. А. Зимина, что дьяк Андрей, удостоверивший своей скрепой разъезжую грамоту, может быть самим Одинцом (Зимин А. А. Дьяческий аппарат в России второй половины XV — первой трети XVI в. // ИЗ. Т. 87. М., 1971. С. 256).
1490-х годов, а упоминания в документах последующего времени не позволяют однозначно судить о его дальнейшей судьбе.27 В этой связи предположение Н. К. Никольского о том, что инок Арсений Одинец и великокняжеский дьяк Одинец одно и то же лицо, приобретает особый интерес.
Что нам известно об иноке Арсении Одинце, кроме того, что его имя оказалось в братском синодике Кирилло-Белозерского монастыря? Неким иноком Арсением Одинцом было сделано несколько серьезных книжных вкладов, на которые уже в другой работе обратил внимание Н. К. Никольский, безусловно связав их именно с Андреем Одинцом, опираясь в этот раз на новый для него труд Н. П. Лихачева, в котором имя дьяка уже было установлено.28 Три книги были вложены в Троице-Сергиев монастырь «по своеи души и по своих родите-лех» — Кормчая (РГБ. Ф. 304.!, № 205),29 Номоканон Иоанна Пост-
27 А. А. Зимин отнес дьяка Андрея Одинца к роду Москотиньевых, отождествив писца купчей Есипа Андреевича — Одинца Семенова сына Москотиньева — с Андреем Одинцом и отметив, что документ написан им еще «до получения дьяческого звания» (Зимин А. А. Дьяческий аппарат... С. 256). Один из Москотиньевых действительно носил имя Андрей (АФЗХ. Ч. 1. М., 1951. № 23. С. 44), но сведений о том, что Одинец Семенов сын Москотиньева прозывался Андреем, не обнаруживается. Более того, среди детей Андрея Москотиньева отсутствует и сын Спиридон (Там же. № 23. С. 44), каковой, как «сын дьяков», упоминается в связи с новгородской поездкой Ивана III 1494/95 г. Нет сына Спиридона и у Одинца Семенова Москотинь-ева из рода Бяконтовых в родословной книге (Памятники истории русского служилого сословия. М., 2011. С. 91-92). Наиболее полную подборку сведений о Спиридоне Одинцове см.: Савосичев А. Ю. Дьяки и подьячие XIV-XVI веков: происхождение и социальные связи: Дис. ... д-ра ист. наук. Орел, 2015. С. 141. Отмеченная А. А. Зиминым служба Одинцовых и Москотиньевых с одного города («по Владимиру») никак не может быть показателем их какого-либо родства (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 155-156; Зимин А. А. Дьяческий аппарат. С. 256). Следует добавить, что С. Б. Веселовский в своем комментарии к купчей Троице-Сергиева монастыря на село в Дмитрове, написанной неким Одинцом (АСЭИ. Т. 1. № 13), не исключал и возможности отождествления его с великокняжеским дьяком Андреем Одинцом (Там же. С. 591). Однако датировка самого акта, причем, достаточно точная (не позднее года смерти князя Петра Дмитриевича, скончавшегося в 1427 г.), никак не позволяет согласиться с подобным отождествлением.
28 Никольский Н. К. Рукописная книжность древнерусских библиотек (X-XVII вв.): Материалы для словаря владельцев рукописей, писцов, переводчиков, справщиков и книгохранителей. СПб., 1914. Вып. 1. С. 84. Речь идет о книге: Лихачев Н. П. Библиотека и архив московских государей в XVI в. СПб., 1894.
29 Описание славянских рукописей библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. М., 1878. С. 339. Кормчая, по классификации М. В. Корогодиной, Овчинниковского вида Чудовской редакции (Корогодина М. В. 1) Исправление кормчих книг в XVI веке (на материале Чудовской редакции) // ОФР. Вып. 14. М.; СПб., 2010. С. 267; 2) Кормчие книги XIV — первой половины XVII века. Т. 2. М.; СПб., 2017. С. 122-123).
ника (РГБ. Ф. 304Л, № 209), «Книга святого Сильвестра и преподобнаго Антония» (РГБ. Ф. 173Л, № 156).30 Четвертая рукопись — Торжественник (РГАДА. Ф. 181 (МГАМИД). № 460) — сохранила указание на обитель «Введения пресвятыя богородица ... старца Корнилия»,31 то есть Введенский Корнилиево-Комельский монастырь, основанный в 1497 г.32 Время этих вкладов нигде не отмечено,33 однако все четыре вкладные записи выполнены одним почерком, а создание всех названных книг относится к одному времени — последнему десятилетию XV века. Время вклада можно приблизительно представить лишь
30 Так в рукописной традиции назывались «Диалоги Псевдо-Кесария» (Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII веков. СПб., 1903. С. 22). Произведение получило особое распространение в последних десятилетиях XV века в связи со всплеском еретических учений и последующей борьбой с ними. Именно этот текст упомянут в послании архиепископа Геннадия к Иоасафу Оболенскому 1489 г., как имеющийся у еретиков (Калугин В. В. «Житие Сильвестра, папы Римского»: причины, цели и особенности перевода» // «Житие Сильвестра, папы Римского» в агиографическом своде Андрея Курбского. М., 2003. С. 10-11). О списке см.: Леонид (Кавелин), архим. Сведение о славянских рукописях, поступивших из книгохранилища Св. Троицкой Сергиевой Лавры в библиотеку Троицкой духовной семинарии в 1747 году (ныне находящихся в библиотеке Московской Духовной академии. Вып. 2. М., 1887. С. 160-163; Предварительный список славяно-русских рукописных книг XV в., хранящихся в СССР (Для Сводного каталога рукописных книг, хранящихся в СССР). М., 1986. С. 89. По этому списку опубликовано: Леонид (Кавелин), архим. Четыре беседы Кесария, или Вопросы святого Сильвестра и преподобного Антония. Текст по рукописи XV в., принадлежащей Московской духовной академии. М., 1890 (ОЛДП. Т. 95). Я. Милтенов отметил чрезвычайную близость текста этого списка с текстом в рукописи конца XV века РГБ. Ф. 242 (собр. Г. М. Прянишникова), № 132 (Милтенов Я. Диалозите на Псевдо-Кесарий в славянската ръко-писна традиция. София, 2006. С. 37-39).
31 Л. В. Мошкова, сделавшая подробное описание рукописи, относит ее создание к рубежу XV-XVI вв. (Каталог славяно-русских рукописных книг XV века, хранящихся в Российском государственном архиве древних актов. М., 2000. № 115. С. 332).
32 О библиотеке этого монастыря с учетом этой книги см.: Сергеев А. Г. Библиотека Корнилиево-Комельского монастыря: проблемы реконструкции // Книжные центры Древней Руси. Кирилло-Белозерский монастырь. СПб., 2008. С. 477-492.
33 М. В. Корогодина первоначально полагала, что рукописи Одинца попали в Троицкий монастырь лишь в конце XVI — первой трети XVII в. (Корогодина М. В. Исправление кормчих книг в XVI веке... С. 267), затем это мнение было пересмотрено (Новикова О. Л. Чернец Арсений и рукописи XV в. из Кирилло-Белозерского монастыря // Книжные центры Древней Руси. Книжники и рукописи Кирилло-Бе-лозерского монастыря. СПб., 2014. С. 198-199; Корогодина М. В. Кормчие книги XIV — первой половины XVII века. Т. 1. М.; СПб., 2017. С. 327. Примеч. 12). Наше отождествление писца рукописи ТСЛ. 205 с самим вкладчиком, Арсением Один-цом, также следует признать ошибочным. Рукопись переписана двумя почерками. По филиграням рукопись ТСЛ. 205 датируется концом XV века, перечень филигра-ней см.: Корогодина М. В. Кормчие книги... Т. 2. С. 122.
для Торжественника, предназначавшегося для Корнилиево-Комель-ского монастыря, — этот вклад не мог быть сделан ранее основания самого монастыря, которое принято относить к 1497 году.34 Характер скреп и распределение составляющих их слов по листам рукописей позволяет видеть в них записи, сделанные самим вкладчиком.35 Таким образом, мы имеем некоторое представление и о почерке этого человека. Следует напомнить, что акты, удостоверенные дьяком Андреем Одинцом, о которых шла речь выше, сохранились лишь в составе копийной книги актов Троице-Сергиева монастыря, что не дает возможности для атрибуции его манеры письма. Между тем, книжные вклады, безусловно, свидетельствуют о достаточном благосостоянии инока Арсения, осуществлявшего вклады «на помин души» сразу в несколько монастырей.
ТСЛ. 205
Л. 4
Л. 5
Л. 6
Л. 7
■»мм» 'уччыгу. И' Нсемб'-'^А
Л. 10
Л. 11
Л. 12
Л. 13
Л. 14
Л. 15
34 Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей российския церкви. СПб., 1877. Стб. 750.
35 Полистные изображения вкладных записей Одинца заимствованы из материалов, представленных на сайтах: stsl.ru и rgada.info.
ТСЛ. 209
Л. 1
V ^ cv • с-
6 "i í Al O ^««Sut Г •>
Л. 2
Л. 3
"0 (гшЦИ к Л :
Л. 4
g ï w г и i »1 ç4= И 0-" A4 ^ ^ H M Ä ro ¡"t1,1
Л. 5
Л. 6
2í a
Л. 7
CÉpf
Л. 8
Л. 9
Л. 10
Л. 11
il» (Ъ°( ' Л. 12
Л. 13
МГАМИД. 460
Л. 3
Л. 4
£ Ы íTd p N и rfd
Л. 5
ç ¡t^ ^ 1и и A
Л. 9
^ i oí ni ("eaf и^шс»,
Л. 10
Л. 11
МДА. 156
Л. 2
Л. 3
Л. 4
Л. 5
Л. 6
Л. 7
Л. 8
Л. 9
Л. 10
Л. 11
Л. 12
Л. 13
Время вкладов инока Арсения «по своей душе и по своих родите-лех» не вступает в противоречие с датой смерти кирилловского инока Арсения, которая приблизительно устанавливается.
В братском синодике Кирилло-Белозерского монастыря имя Арсения Одинца находится между именами Давида, которого Н. К. Никольский отождествил с братом кирилловского игумена Макария, умершим 23 декабря 1497 года,36 и Симеона, определенного ученым как Симеон Спашьский, скончавшийся 2 апреля 1500 г.37 В любом случае, Арсений Одинец умер ранее владыки Филофея Пермского 2 октября 1507 г.), упоминание которого в синодике неоспоримо, поскольку над его именем присутствует помета «владыка».38
36Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство... С. ЬХП. Примеч. 4. Отметим, что имя «Давыд» действительно редкое для белозерских иноков XV столетия.
37 Там же. Примеч. 6.
38 Там же. С. ЬХШ.
Важные сведения об Одинце обнаруживаются в синодике Троице-Сергиева монастыря 1575 года.39 В части помянника, где перечислены люди и роды, не имеющие непосредственного отношения к монастырю («сия изъвнЪ монастыря суть» (л. 109)), на л. 142-142 об. помещен «Род Анъдрея Одинцова»:
Род Анъ дрея
Матфеа. Герасима. // Данила. Григория. Феофилакта. Фотиньи.
Оди
Мамелфы. Гликерии. Ефросинии. Пелагеи. Никиты. Мелании. нцо ва Одинець
Евгении, Маремиану. Ефросинии. Евдокеи. Арсениа.
В основе синодика 1575 года лежит более ранний, включавший поминальные записи за XV — начало XVI века. Как были расположены в нем записи и каким образом осуществлялись более поздние приписки к ним, можно только догадываться, исходя из знакомства с практикой ведения таких книг в более позднее время. Как видим, имя Арсения написано последним, над ним (как и в кирилловском синодике) сделана киноварная помета «Одинець». Не подлежит сомнению, что первоначальная запись рода была осуществлена со слов самого Андрея и связана со сделанными в монастырь вкладами, возможно, не только книжными, а имя «Арсений» было вписано в синодик позднее.
Таким образом, устанавливаем, что инок Арсений Одинец в миру носил имя Андрей,40 а его жена Ульяна, имя которой названо в разъезжей грамоте 1504 года, но отсутствует в синодике, действительно умерла позднее его. Обращает на себя внимание преобладание в перечне женских имен над мужскими, и если следовать логике, что прозвище «Одинец» указывает на единственного ребенка мужского пола в семье, не исключено, что ближайшее к Одинцу мужское имя в этом списке — Никита — принадлежало его отцу. Записи имен известных представителей служилых людей последнего десятилетия XV — самого начала XVI века, окружающие интересующее нас родословие,41 косвенно подтверждают, что здесь помещен род именно
39 РГБ, ф. 304.Ш (Собрание рукописей ризницы Троице-Сергиевой лавры), № 25. Краткие сведения о рукописи см.: Ухова Т. Б. Каталог миниатюр, орнамента и гравюр собраний Троице-Сергиевой лавры и Московской духовной академии // ЗОР. Вып. 22. М., 1960. С. 157-158.
40 Иноческое имя было дано на ту же букву, с которой начиналось крестильное, то есть согласно устоявшейся традиции.
41 Хронологическая последовательность в этом пласте записей по понятным причинам весьма относительная, хотя и не выходит за пределы одного десятилетия. Несколькими листами ранее (л. 138 об.) находится имя Арсения Майко — великокняжеского дьяка, умершего в конце 1502 или в начале 1503 года, приходившегося
дьяка Ивана III, причем становится очевидным, что Андрей Одинец принял постриг не в Троице-Сергиевом монастыре. Последний вывод напрямую приводит нас к упоминанию имени Арсения Одинца в кирилловском братском синодике.
Представляется закономерным, что в библиотеке Кирилло-Бело-зерского монастыря рукописей, сохранивших вкладные записи-скрепы инока с прозвищем Одинец, не обнаруживается. Вместе с тем, судя по монастырскому Обиходнику, которым монахи руководствовались при чтении в середине XVI века, достаточно активно использовалась книга с наименованием «Одинцовский патерик». Так, 6 ноября по нему читали пять листов «о Григории, Варламу с Николою», а 11 февраля — двадцать листов «Дмитрию Прилуцкому».42 Книга находится ныне среди рукописей Софийского собрания — РНБ, Соф. 1389.43 Именно здесь фрагмент Чуда о воскрешении отрока, действующими лицами в котором были Варлаам Хутынский и Николай Мирликийский, занимает пять листов, как и указано в тексте Обиход-ника, а текст Жития Дмитрия Прилуцкого сопровождает современная Обиходнику помета на нижнем поле — «20 листов». Рукопись была отнесена Д. И. Абрамовичем к XVI столетию, что закрепилось в историографии.44 Между тем, на основании анализа филиграней Б. М. Клосс датировал манускрипт временем не позднее рубежа XV-XVI вв.45
Примечательно, что на частично сохранившемся последнем листе находится полууставная помета, выполненная в конце XV или начале XVI столетия, «Одинцев», обозначающая принадлежность книги человеку, имевшему прозвище Одинец. Сказанное подтверждается и определениями других книг, сведения о которых приводятся в том же Обиходнике. Здесь, как правило, либо зафиксированы имена первых владельцев, составителей или переписчиков — иноков Кирилло-Бе-лозерского монастыря Гурия Тушина, Ионы Козы («Козин сборник»), Феодора Логинова, либо упоминается устоявшееся в монастыре назва-
братом Нилу Сорскому (Никольский Н. К. Описание рукописей Кирилло-Белозер-ского монастыря, составленное в конце XV века. СПб., 1897. С. ХЬ). Чуть выше рода Андрея Одинца, на л. 142, зафиксировано имя дьяка Федора Стромилова, казненного в 1497 году (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. Стб. 352).
42 Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397-1625). Т. 2. СПб., 2006. С. 287, 290.
43 Роспись содержания см.: Абрамович Д. И. Софийская библиотека. Вып. 3. СПб., 1910. С. 60-65.
44 Дмитриева Р. П. Светская литература в составе монастырских библиотек XV и XVI вв. (Кирилло-Белозерского, Волоколамского монастырей и Троице-Сергиевой лавры) // ТОДРЛ. Т. 23. Л., 1968. С. 149; Древнерусские патерики. М., 1999. С. 284.
45 Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 1. М., 1998. С. 206.
ние книги («Похвала», «Ветшаная минея»). Таким образом устанавливается, что иноку Арсению, упомянутому в Кирилло-Белозерском «братском» Синодике с прозвищем Одинец, принадлежала книга, которая и на протяжении следующего столетия у братии прочно ассоциировалась с его именем. При этом на первых листах рукописи нет следов скрепы, аналогичной тем, которые известны на книгах инока Одинца, сделавшего вклады на помин души в Троице-Сергиев и Кор-нилиево-Комельский монастыри. Патерик, судя по всему, не являлся вкладом, а был собственной книгой Арсения.
Изучение содержания и кодикологических характеристик сборника Соф. 1389 («Одинцовского патерика») позволяет отметить ряд интересных моментов, которые не могут быть объяснены случайным совпадением фактов. Во-первых, рукопись не была создана в стенах Ки-рилло-Белозерского монастыря, все составляющие ее тексты не только восходят к московским оригиналам,46 но и не обнаруживают более ранних аналогов в кирилло-белозерских рукописях XV века. Во-вторых, комплекс бумаги и один из почерков этой рукописи встречен в другом кодексе, также оказавшемся в Кирилло-Белозерском монастыре в последнем десятилетии XV века, — известном сборнике из собрания Н. П. Лихачева,47 где Хроника Георгия Амартола продолжена текстом так называемого «Летописца от 72-х язык», завершающимся оригинальным и явно черновым фрагментом великокняжеского летописания за 1480-е годы.48 Исследователи, занимавшиеся изучением текста Лихачевского летописца, вплотную подошли к проблеме происхождения рукописи. Так, Б. М. Клосс и В. Д. Назаров резюмировали свои изыскания следующим образом: «Сборник представляет оригинал данного вида Летописца и, скорее всего, выполнен по заказу частного лица, имевшего доступ к летописным записям, ведущимся при дворе великого князя».49 В своем исследовании 2010 г.,
46 Основу сборника составляет текст Кассиановской редакции Киево-Печерского патерика, переписанный со списка, изготовленного с кассиановского оригинала в 1461 году в Москве дьяками Ермолаем и Григорием по заказу княгини-инокини Евпраксии. Это самый ранний из списков, сохранивших копию такой выходной записи (перечень см.: Древнерусские патерики. С. 284-285). Вторая часть рукописи — Житийный сборник, по своему составу житий ближайший к сборнику Чудова монастыря (ГИМ, Чуд. 333); описание рукописи см.: Протасьева Т. Н. Описание рукописей Чудовского собрания. Новосибирск, 1980. С. 196-197.
47 Архив СПбИИ РАН. Кол. 238. № 365 (Анисимова Т. В. Хроника Георгия Амартола в древнерусских списках XIV-XVII вв. М., 2009. С. 117).
48Обзор литературы о Лихачевском летописце см.: Новикова О. Л. Лихачевский «Летописец от 72-х язык»: К истории создания и бытования // Летописи и хроники. Новые исследования. 2009-2010. М.; СПб., 2010. С. 237-272.
49 Клосс Б. М., Назаров В. Д. Рассказы о ликвидации ордынского ига на Руси в летописании конца XV в. // Древнерусское искусство. XIV-XV вв. М., 1984. С. 292.
рассмотрев все известные на тот момент рукописи, родственные по своему происхождению со сборником, сохранившим Лихачевский летописец, мы пришли к выводу, что «выявленный комплекс дает все основания говорить о целой партии непереплетенных тетрадей и рукописей, появившихся в монастыре одновременно и из одного источ-ника».50 Наше предположение о том, что все эти рукописи были привезены из Москвы на Белоозеро кем-то из кирилловских иноков,51 теперь может быть скорректировано. Принявший постриг в Кирил-ло-Белозерском монастыре великокняжеский дьяк, несомненно, имел для этого все возможности. Соотнесение Н. К. Никольским инока Арсения Одинца, упомянутого среди братии Кирилло-Белозерского монастыря, с великокняжеским дьяком Андреем Одинцом, подтверждающееся изложенным выше материалом, как кажется, приоткрывает страницу из истории времени Ивана III.
Следует отметить, что в современной историографии укрепилось мнение, что в Кирилло-Белозерском монастыре в конце XV — начале XVI века приняли постриг несколько представителей элиты, окружавшей Ивана III. Так, сведение о пострижении в Кириллове Ивана Гавриловича Заболоцкого основано на своеобразной трактовке А. А. Зиминым кратких записей летописного характера, сохранившихся в сборнике Германа Подольного (РНБ, Кир.-Бел. 101/1178) и опубликованных Н. К. Никольским.52 На л. 253 об. этого сборника в самом верху листа читаем фразу «Майков друг Иван Гаврилов сынъ Заболотского», по причине отсутствия глагола не позволяющую судить о событиях, которые могли быть связаны с этим лицом. В середине предшествующего ему л. 253 совершенно другими чернилами сделана запись о пострижении некоего Максима, а далее четверть листа оставлена свободной. При обращении к рукописи видно, что две указанные записи не только не связаны между собой грамматически и по смыслу, но и сделаны в разное время — для вывода о пострижении Заболоцкого в Кирилло-Белозерском монастыре не находится оснований.53 Утверждение Е. В. Романенко, а также мнение
50Новикова О. Л. Лихачевский «Летописец от 72-х язык». С. 256. Наблюдения над одной из книг этой партии, рукописи Толковых пророков Кир.-Бел. 9/134, были проверены и скорректированы В. В. Калугиным, не подвергнувшим, однако, сомнению наше заключение о московском происхождении рукописи (Калугин В. В. Толковые пророчества в восточнославянской и сербской письменности XV-XVI веков // Вестник РГНФ. Гуманитарные и общественные науки. 2016. № 2 (83). C. 102-103).
51 Новикова О. Л. Лихачевский «Летописец от 72-х язык». С. 272.
52Никольский Н. К. Описание рукописей... С. XXXIX-XLII.
53 Примечательно, что фототипическое воспроизведение именно этих двух листов находится в труде Н. К. Никольского между с. XXXVI и XXXVII. Ср.: Зимин А. А. События 1499 г. и борьба политических группировок при дворе Ивана III // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 100.
Т. Б. Карбасовой и Е. Э. Шевченко о принятии там же пострига великокняжеским дьяком Андрем Майко, высказанное со ссылкой на труд С. Б. Веселовского, также ничем не подтверждаются.54 В Успенском синодике, на сведения которого опирался С. Б. Веселовский, упомянуто лишь его иноческое имя,55 как и в приведенной выше записи Троицкого синодика 1575 г. Добавим, что нет оснований даже для предположения о смерти Андрея Майко в Кириллове монас-тыре56 — сообщение о смерти брата Нила Сорского является лишь констатацией самого факта и продолжает запись о смерти Паисия Ярославова, скончавшегося (по свидетельству другого кирилловского летописчика) «на Москве».57 Сказанное объясняет и факт отсутствия имен Заболоцкого и Майко в Кирилловском братском синодике — не приходится сомневаться, что прозвища этих видных деятелей оказались бы вписанными киноварью над их иноческими именами, как это было сделано при упоминании Арсения и некоторых других членов братии.
Применительно же к личности великокняжеского дьяка Андрея Одинца заключение о принятии им пострига и его смерти в Кирил-ло-Белозерском выглядит вполне правдоподобным. По крайней мере, с его именем теперь можно связывать происхождение одного из самых ранних списков великокняжеской летописи, а его самого смело ввести в очерченный «круг знакомств» кирилловского книжника Ефросина.58 Более того, с совершенно неожиданной стороны находят подтверждение и предполагаемые исследователями тесные взаимоотношения Ефросина с окружением великокняжеского дьяка Федора Курицына, благодаря которым появилась письменная фиксация рассказа о Дракуле.59
54Романенко Е. В. Нил Сорский и традиции русского монашества. М., 2003. С. 6; Карбасова Т. Б., Шевченко Е. Э. Краткое житие Кирилла Белозерского // Книжные центры Древней Руси. Книжники и рукописи Кирилло-Белозерского монастыря. СПб., 2014. С. 24. Примеч. 79.
55 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975. С. 311.
56 Ср.: Зимин А. А. События 1499 г. ... С. 100; Кистерев С. Н. Круг знакомств Ефросина Белозерского // ОФР. Вып. 2. М., 1998. С. 72.
57 РНБ. Погод. 1554. Л. 20. Текст памятника опубликован: Зимин А. А. Краткие летописцы XV-XVI вв. // Исторический архив. Т. 5. М.; Л., 1950. С. 27-29. Данный летописец извлечен П. М. Строевым из сборника кирилловского старца Сергия Кли-мина (РНБ, Кир.-Бел. 93/1170); подробнее см.: Новикова О. Л. Келейное летописание в Кирилло-Белозерском монастыре в первой половине XVI в. // Летописи и хроники. Новые исследования. 2008. М.; СПб., 2008. С. 177-183.
58 Кистерев С. Н. 1) Круг знакомств. С. 61-87; 2) Лабиринты Ефросина Белозерского. М.; СПб., 2012. С. 295-336.
59 Кистерев С. Н. 1) Вопросы изучения рукописного наследия Ефросина Белозерского // ТОДРЛ. Т. 60. СПб., 2009. С. 471; 2) Лабиринты. С. 349-354.
