CC BY
77
К 260-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ
СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ И.-В. ГЕТЕ(1749-1832).
РОЛЬ ГЕТЕ ВО ВСЕМИРНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
М.С. Черепенникова
Ключевые слова: И.В. Гете, всемирная литература,
«Страдания юного Вертера», «Фауст», «Римские элегии», «Торквато Тассо».
Keywords: Iohann Wolfgang Goethe, world literature, «Die Leiden des Jungen Werther», «Römishe Elegien», «Faust», «Torqato Tasso».
Имя великого немецкого классика Иоганна Вольфганга Гете (1749-1832) звучит в наши дни на всех языках мира одинаково весомо, сила воздействия его творческого гения до сих пор ощутима в многочисленных областях духовной деятельности человечества. В юбилейный год необходимо отметить феномен гетевской традиции в контексте мирового литературного процесса, более чем за два прошедших столетия вовлекшего в творческий диалог с немецким гением знаменитых авторов различных стран и эпох: В.А. Жуковского и А.С. Пушкина, Т. Карлейля и Дж. Байрона, Стендаля и О. Бальзака, Т. Манна и Г. Гессе, У. Фосколо, Дж. Леопарди, Г. д’Аннунцио и многих других.
Роль гетевского художественного наследия в парадигме мировой литературы превосходит рамки заимствования форм, тем, мотивов, образов основных произведений автора («Страдания юного Вертера», «Фауст», «Римские элегии», «Венецианские эпиграммы», «Поэзия и правда»). Литературная традиция Гете затрагивает глубокую духовную сферу, содержащую в себе синтез этических и эстетических проблем, актуальных и по сей день.
Над ответом на вопрос о природе гетевской традиции, о сущности и силе ее воздействия задумывались великие русские писатели, поэты и философы. А.С. Пушкин, высоко ценивший гений Гете, считал, что трагедия «Фауст» - «величайшее создание поэтического духа», которое «служит представителем новейшей поэзии, точно как «Илиада» служит памятником классической древности» [Пушкин, 1936, с. 275-276]. Для Вл. Соловьева Гете - один из тех, кто приобщил нас «к высшей религии и человеческому просвещению» [Соловьев, 1988, с. 182]. Вячеслав Иванов в статье «Гете на рубеже двух столетий» отмечал: «Потому-то Гете и простирает так далеко свое влияние, потому-то его действие не прекратилось и в наши дни, что
начинает он издалека, переживая в рамках своей личной внутренней жизни всю историю европейского духа» [Из Гете, 2000, с. 24].
Процесс рецепции наследия немецкого классика стал столь вариативным и неисчерпаемым благодаря масштабности и многогранности эволюционного пути Гете - прозаика, поэта, драматурга, мыслителя, интересовавшегося самыми разнообразными эстетическими, художественными и философскими направлениями, синтезированными в рамках индивидуального творчества.
На протяжении всей своей жизни Гете вел творческий диалог с великими представителями мировой литературной традиции. В период творческого становления Гете, увлеченный идеями Гердера и Винкельмана, проявил интерес к народной поэзии, к произведениям Гомера и Оссиана. Период зрелого творчества, неразрывно связанный с двумя итальянскими путешествиями, привел Гете к переосмыслению поэтики и эстетики античных авторов (Тибулла, Катулла, Проперция, Овидия, Вергилия) и великих поэтов Италии эпохи Ренессанса (Данте, Петрарки, Ариосто, Тассо). В дальнейшем Гете - мастер прозаического слова, обращался к опыту новелл Дж. Боккаччо, автобиографий Б. Челлини и В. Альфьери. Гете - драматург и руководитель Веймарского театра высоко ценил произведения У. Шекспира, К. Марло, П. Кальдерона, Ж.Б. Мольера, П.О. Бомарше, П. Метастазио, К. Гольдони, К. Гоцци. В завершении творческого пути Гете обратился к восточной поэтике и философии в цикле стихов «Западно -восточный диван», проникнутом гуманистическим духом единения высших достижений разных культур и эпох.
Гете, широко вовлеченный в мировой культурный процесс, пристально следил за развитием литературных явлений европейских государств: вел переписку с Дж. Байроном, Т. Карлейлем,
А. Мандзони; встречался с русским поэтом В.А. Жуковским, итальянским драматургом В. Монти, английским романистом У.М. Теккереем; высказывал суждения о развитии французской прозы, демонстрируя глубокое знание творческих методов Оноре де Бальзака, Виктора Гюго, Проспера Мериме и многих других писателей.
Важным эстетическим и просветительским проектом Гете являлся цикл статей о «мировой литературе» («Weltliteratur»), призванный отразить многообразие литературных традиций, стремящихся к единым гуманистическим идеалам. Творческое озарение поэта и ученого позволило Гете предвидеть особенности современного литературного процесса: «Национальная литература сейчас мало что значит, на очереди эпоха всемирной литературы, и каждый должен содействовать скорейшему ее наступлению» [Эккерман, 1981, с. 219].
Творческое освоение художественного наследия Гете обрело формы общеевропейского диалога-сотрудничества еще при жизни немецкого классика, что подтверждают выводы И.П. Эккермана: «Я думал о многих славных наших художниках, естествоиспытателях, поэтах и критиках, в значительной мере, обязанных Гете своим развитием и становлением. Думал о талантливых итальянцах, французах и англичанах, которые обратив на него свои взоры, работали и действовали в его духе» [Эккерман, 1981, а 271].
Обращение Гете к искусству и литературе Италии, страны в которой он испытал эффект второго духовно-нравственного рождения, вызвало яркий процесс обратной связи, выразившейся в критической, переводческой, творческой рецепции гетевских идей, жанровых форм, основных литературных мотивов. Ярким примером этого явления служит роман Уго Фосколо «Последние письма Якопо Ортиса» (1802), названный «итальянским Вертером», проникнутый глубоким национально-патриотическим чувством. Гетевская концепция «мировой литературы» нашла дальнейшее развитие в творчестве итальянского просветителя Джузеппе Мадзини, считавшего, что «Фауст» открывает необозримое поле для раздумий пылкой души» и вдохновляет на новые свершения [Мадзини, 1976, с. 83]. Джакомо Леопарди творчески переосмыслил фаустианские мотивы в «Моральных очерках» (1824-1827) и «Гимне к Ариману» (1833), что вызвало в итальянской литературной среде мощный импульс творческого диалога с гетевским «Фаустом», проявившийся в произведениях Дж. Прати («Сатана и Грации», 1855), Дж. Кардуччи («Гимн к Сатане», 1863), А. Бойто («Мефистофель», 1868), Т. Ландольфи («Фауст-67») и многих других авторов. Вслед за Гете Габриэле д’Аннунцио создал цикл «Римских элегий» (1892), продолжили традицию переосмысления наследия немецкого гения «Рейнские элегии» (1895) Луиджи Пиранделло.
Во Франции высокую оценку творчеству Гете-прозаика дала Жермена де Сталь: «Прекраснейшая книга, какой могут гордиться немцы, книга, не уступающая шедеврам других литератур, - “Вертер”. [Гете, 1998, а 697-698]. Герой Шатобриана Рене наделен вертеровскими чертами, любовь в стиле Вертера стала архетипом жертвенности для Стендаля («О любви»; глава «Вертер и Дон Жуан», 1822). Гетевский «Фауст» был благосклонно принят французскими читателями благодаря прекрасному переводу Жерара де Нерваля. Мотив фаустианского договора прослеживается в философской повести Бальзака «Шагреневая кожа» (1831) и в романе Фредерика Сулье «Мемуары Дьявола» (1836). Гетевская традиция продолжилась
во французской литературе ХХ века: Андре Жид и Поль Валери считали Гете одним из главных литературных учителей Европы. В драматической поэме Валери «Мой Фауст» (1938-1945) прозвучало предчувствие кризиса самосознания европейца-интеллектуала. Очередным переосмыслением фаустианской темы явилась повесть Пьера Мак-Орлана «Ночная Маргарита» (1955).
В деле популяризации творчества Гете в Англии большую роль сыграл известный литератор и мыслитель Томас Карлейль. Именно благодаря его переводческим трудам англичане познакомились с романом «Годы учения Вильгельма Мейстера». Равновеликими гениями- современниками, поддерживающими линию литературного диалога, являлись Гете и Байрон. Немецкий поэт считал Байрона «удивительной личностью, никогда ранее не встречавшейся и вряд ли могущей встретиться в будущем» [Эккерман, 1989, c. 77]. Английский гений создал свое видение истории «Фауста» в философской поэме «Манфред» (1817). Гетевский эпистолярный отклик на свое произведение и стихотворение «К Байрону» английский поэт считал драгоценным свидетельством заключенного духовного союза. Английскую традицию переосмысления фаустианских мотивов продолжил Оскар Уайльд в романе «Портрет Дориана Грея» (1890). В англоязычной литературе ХХ века фаустианские идеи реализовались в произведениях Гертруды Стайн (комедия «Доктор Фауст зажигает огни», 1938), Энтони Борроу (драма о «Джоне Фаусте», 1957), Эдварда Бинга (новелла «Возвращение доктора Фауста», 1959), Джека Керуака (роман «Доктор Закс. Фауст, часть третья», 1959) и многих других авторов.
Активное развитие гетевской проблематики в литературной традиции России основано на постоянном глубоком интересе русских писателей к творчеству немецкого гения. К.Н. Батюшков, Н.М. Карамзин, В.А. Жуковский, А.И. Кошелев и другие писатели начала XIX века совершили литературное паломничество в Веймар при жизни немецкого классика. В своем дневнике (1831 г.) А.И. Кошелев записал: «Был я у Гете. С благоговением вошел я в дом <...> мы разговаривали о русской и немецкой литературе; Гете очень любит нашего Жуковского, с удовольствием говорит о часах, которые с ним провел <...>. Вообще много ожидает от русских». [Гете, 1998, c. 722].
Российские авторы откликнулись на идеи и формы богатого творческого наследия Гете. Вертеровские мотивы с усиленной сентиментальной линией прочитываются в «Бедной Лизе» (1792) Н.М. Карамзина. В.А. Жуковский, переводивший Гете, развил на русской почве жанр баллады. Философские романтики,
объединившиеся в 1920-е годы в московском обществе «любомудров» (В.Ф. Одоевский, Е.А. Баратынский) широко применяли в своем творчестве фаустианские темы и пантеистические мотивы гетевской лирики. К.Н. Батюшков, написав поэму «Умирающий Тасс» (1808), обратился к переосмыслению исторического сюжета, представленного у Гете в драме «Торквато Тассо».
А.С. Пушкин сыграл значительную роль в традиции русской рецепции образа Фауста. Пушкинская «Сцена из Фауста» (1825), начинающаяся с фразы: «Мне скучно, бес» (Пушкин, 1986, с. 359-362), наделяет средневекового мыслителя характерными чертами русского литературного героя начала XIX века. Мефистофелевские образы злобного гения и духа отрицания глубоко интересовали М.Ю. Лермонтова («Демон», 1839), чья интерпретация гетевского стихотворения «Горные вершины» стала шедевром русской поэзии. Гетевское видение природы прозвучало в лирическом наследии Ф.И. Тютчева. Феномен «фаустианства» в русской литературе нашел творческое воплощение в произведениях Ф.М. Достоевского («Бесы», 1872), М.М. Пришвина (роман «Кащеева цепь», начатый в 1923 году, опубликованный в 1960 году), Е.И. Замятина («Мы», 1924),
А.М. Горького («Жизнь Клима Самгина», 1925-1936), М.А. Булгакова («Мастер и Маргарита», 1929-1940) и многих других авторов.
Актуальные для современной литературы темы гуманитарного освоения научных открытий, этических и эстетических целей цивилизации, глобального мышления и путей развития человеческого сознания решаются в наши дни как продолжение проблем, поставленных в художественных и критических произведениях немецкого классика. Обширная сфера влияния гетевских идей, охватывающая разные страны и континенты, дала возможность известному гетеведу Дитеру Борхмайеру высказать идею о «наднемецкой», «универсальной» сущности наследия Гете [Borchmeyer, 1999, s. 6]. Приоритетные направления творчества Гете, обогатившись различными национальными реалиями, духом сменяющихся эпох и этико-эстетических концепций, нашли новое креативное воплощение в парадигме всемирной литературной традиции, и поныне продолжающей свое эволюционное развитие под знаком гетевского гения.
Литература
Гете И.-В. Стихотворения. Страдания юного Вертера. Фауст. М., 1998.
Из Гете. Крылатые слова. Цитаты. М., 2000.
Мадзини Дж. Эстетика и критика. М., 1976.
Пушкин А.С. Собр соч. М. ; Л. 1936.
Пушкин А.С. Собр. соч. в 3 тт. М., 1986, Т. 1.
Соловьев Вл. Соч. в 2-х тт. М., 1988, Т. 1.
Эккерман И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. М., 1981.
Borchmeyer D. Goethe - der Undeutsche // Dichtung und Wahrheit. Zum 250 Geburtstag von J. W. Von Goethe. Koln, 1999.
