CC BY
85
ПРИЗВАНИЕ—ИСТОРИЯ
М. В. Ходяков
ИЗЪЯТИЕ ИЗ ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ И УНИЧТОЖЕНИЕ КРЕДИТНЫХ БИЛЕТОВ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ в начале XX в.
Российские бумажные деньги первых выпусков (ассигнации 1769-1771 гг.) имели крупные номиналы, что делало их доступными только для состоятельных людей. В среднем на душу населения в тот период времени приходилось менее 10 руб.1 Скорость оборота денег была при этом чрезвычайно низкой. В период правления Павла I была предпринята попытка изменить систему медно-ассигнационного обращения. Ассигнации объявлялись государственным долгом. При этом предполагалось «перевесть в Государстве всякого рода бумажную монету и совсем ее не иметь». Император приказал сжечь хранившиеся в банке ассигнации на сумму 5 316 665 руб. Остальные бумажные деньги предписывалось сжигать по мере их возвращения в банк после обмена на серебро. В исполнение Павловского указа в 1796-1797 гг. на Дворцовой площади демонстративно сжигались свозимые в больших количествах ассигнации2. В тот момент времени за указанными действиями стояло лишь желание монарха упразднить бумажное обращение. Вскоре, однако, выяснилось, что отказаться от него не представляется возможным. Изготовление ассигнаций во все возрастающем количестве продолжил тот же Павел I.
На рубеже Х1Х-ХХ вв. ситуация с бумажными деньгами в стране стала принципиально иной. Несмотря на происходившую экспансию золота на русском денежном рынке и сохранение размена кредитных билетов на золотые рубли (вплоть до начала Первой мировой войны), доля бумажных денег в обращении оставалась значительной.
© М. В. Ходяков, 2010
Так, к январю 1896 г. в обороте находилось 1121,3 млн кредитных руб., а к концу 1898 г. —1146 млн руб.3 Кредитные билеты превратились в основную денежную единицу. Их доля в денежной массе в начале XX в. неуклонно увеличивалась: с 1909 по 1914 гг. она поднялась с 61% почти до 70% (на долю золота, серебра и меди приходилось, таким образом, немногим более 30 % от всего количества денег). Общая сумма кредитных билетов достоинством в 1, 3, 5, 10, 25, 50, 100 и 500 руб. (в обращении и в кассах Госбанка) к 1914 г. составляла 1775 млн руб.4
Одним из символов делового мира России того периода являлся Государственный банк, располагавшийся в Санкт-Петербурге (рис. 1). В его кладовых были сосредоточены запасы готовых кредитных билетов (печатавшихся в Экспедиции заготовления государственных бумаг—ЭЗГБ), золотой монеты и золота в слитках, из которого по мере надобности чеканили монеты на Петербургском монетном дворе. Государственному банку принадлежало и эмиссионное право, то есть выпуск кредитных билетов в обращение, обеспеченных всем принадлежащим ему запасом золота.
Рис. 1. Здание Государственного банка Российской империи в начале XX в.
В местных учреждениях банка и казначействах хранились сравнительно небольшие запасы денежных знаков. При этом многие из отделений банка были «расходными», то есть их выдачи превышали поступления. Однако в «приходных» отделениях, где, напротив, поступлений было больше, нежели расходов, по свидетельству управляющего Государственным банком С. И. Тимашева, «вследствие примитивных у народа приемов хранения денег, сосредоточивались огромные суммы негодных к употреблению ветхих кредитных билетов, которые высылались в Петербург для обмена на новые»5.
В связи с увеличением количества денег в обращении периодически вставала проблема изъятия и уничтожения ветхих кредитных билетов, а также разного рода ценных бумаг. В рапорте архитектора М. М. Чижова, направленного в Госбанк в 1913 г., отмечалось, что только в 1910 г. Госбанк в своих печах произвел 26 сожжений ветхих кредитных билетов, в 1911 г. —27, ав 1912 — 25, уничтожая в один прием 300-320 пудов вышедших из обращения денежных знаков6.
Специалисты Государственного банка изучили опыт Франции, отметив, что там до 1873 г. сжигали ветхие кредитные билеты. Однако с 1873 по 1911 гг. французами использовался другой способ, предложенный в свое время химиком Бертоло. Его суть заключалась в превращении ветхих купюр в «бумажное тесто» посредством «щелока едкого натра». Однако многие признавали и недостатки данного технологического процесса по уничтожению денег, поскольку он был медленным и длился до четырех суток. Причем, предварительно требовалось развязывать пачки кредитных билетов и разрывать каждый лист на более мелкие части. После 1910 г. во Франции вновь вернулись к практике сожжения кредитных билетов, но использовали при этом бездымные приборы, работавшие на светильном газе. Ветхие деньги сначала превращали в бумажный кокс, а затем в пепел. Полный технологический процесс длился приблизительно 30-40 часов (коксование занимало 8-10 часов, а затем сгорание кокса, то есть превращение в пепел, еще приблизительно 20-30 часов). Каждая реторта, в которой производилось сжигание, вмещала до 150 кг ветхих кредитных билетов7. Сама операция производилась в «наглухо закрытом и запечатанном приборе». Поэтому присутствие членов специальной комиссии требовалось только «при начале и конце операции», то есть при загрузке реторт кредитными билетами, навешивании
замков и накладывании печатей, а затем — по окончании процесса уничтожения при снятии с крышек реторт печи замков, выгрузке и освидетельствовании золы.
Российские банковские деятели признавали, что для России процедура сожжения кредитных билетов предпочтительнее. Для этого в 1894 г. во дворе Государственного банка со стороны Садовой улицы была построена печь, состоящая из восьми отдельных камер-очагов (рис. 2). В этой печи, рассчитанной на сожжение в течение четырех часов 4000 пачек кредитных билетов, на протяжении года уничтожалось около 100 млн листов кредитных билетов на сумму до 1 млрд руб. Емкость печи составляла «около 17 кубических саженей», а вес уничтожаемого около 6,5 тыс. пудов. Кроме ветхих кредитных билетов в той же печи сжигались и некоторые другие изъятые из обращения ценные бумаги8. В отдельные годы Госбанк уничтожал таким образом до 18 000 пудов кредитных билетов и ценных бумаг9.
Уничтожению подлежали главным образом ветхие купюры, бывшие в употреблении, но не только они. В годы русско-японской войны и революции 1905-1907 гг. стремление российских финансистов сдерживать выдачу золота при значительном росте денежного обращения вызывало необходимость прибегать к постоянным выпускам кредитных билетов. Управляющий Государственным банком С. И. Тимашев указывал, что конец 1905 г. был отмечен «резко выделяющимися выпусками на сумму 100 млн руб. в одном декабре ввиду... необычайного расширения активных операций банка и истребования вкладов сберегательных касс»10.
Однако к началу 1906 г. кассовая наличность Государственного банка значительно увеличилась. Это было связано с прекращением «истребования вкладов» населением, погашением своей задолженности со стороны частных банков и торгово-промышленных фирм, а также вследствие заключения в Париже В. Н. Коковцовым пятипроцентного займа в 300 млн руб., или 800 млн франков, в форме краткосрочных обязательств, подлежащих выкупу по истечении пяти лет11. Успех займа превзошел все ожидания. В результате «кредитные билеты в огромном количестве возвращались из обращения»12. За январь-апрель 1906 г. было изъято 100 млн руб., выпущенных ранее. С началом хлебной кампании в августе-сентябре 1906 г. в обращение были дополнительно выпущены 90 млн руб., из которых
50 млн оказались изъяты и уничтожены в январе 1907 г.13 Летом 1907 г. положение государственной казны было уже таковым, что заставляло министра финансов В.Н. Коковцова констатировать значительное улучшение состояния денежного обращения в стране: «...поступление доходов стало очень благоприятным и далеко опережало скромно исчисленные по бюджету доходы». Министерству пришлось даже пересмотреть сметные расписания по ежемесячному отпуску кредитов, идя навстречу многочисленным требованиям ведомств. В таких условиях сожжение изъятых из обращения кредитных билетов, по словам В.Н. Коковцова, «произвело хорошее впечатление у нас и за границей»14.
Рис. 2. Печь Государственного банка Российской империи для сжигания кредитных билетов
Сам процесс сжигания денег, по воспоминаниям С. И. Тимашева, обставлялся «довольно торжественно» и происходил «в присутствии членов Совета банка и членов Государственного контроля». Сумма уничтожаемых денег за один раз составляла 25 и более миллионов рублей. Это зрелище всегда привлекало много любопытных, и среди публики нередко раздавались негодующие возгласы, «зачем
чиновники жгут деньги, вместо того, чтобы помогать неимущим»15. Принципы денежного обращения были чужды широким массам, не ведавшим, что по закону количество выпускавшихся Госбанком кредитных билетов, не обеспеченных золотой наличностью, не могло превышать 300 млн руб. Другое дело, что эмиссионная практика Госбанка была даже сдержанней самого закона. Тот же С. И. Тима-шев признавал, что «наш эмиссионный закон представляется очень строгим, он значительнее более строг, чем эмиссионные законы большинства иностранных государств»16.
До определенного времени печью Госбанка пользовалась также Экспедиция заготовления государственных бумаг для сжигания забракованных бланков кредитных билетов. Однако с 1912 г. по соглашению с Банком такого рода сожжения стали производиться в собственных печах Экспедиции. Две печи ЭЗГБ были рассчитаны на уничтожение в каждой из них до 10 пудов бумаги в час. Этого оказалось недостаточно для гигантского производства. В результате работникам Экспедиции временами приходилось «прибегать к сжиганию бумаг в топках паровых котлов».
Кроме того, ЭЗГБ также проводила варку печатного брака в котлах, посредством превращения его в бумажную массу. Варка осуществлялась в течение восьми часов с добавлением соды, скипидара, керосина и других составляющих «в целях разрушения красок»17. В феврале 1914 г. в Экспедиции был осуществлен процесс показательной варки денег — шесть тысяч листов кредитных билетов весом около 21 фунта: одна тысяча листов достоинством 100 руб., две тысячи листов достоинством 25 руб. и по одной тысяче листов достоинством в 3, 5 и 10 руб. Осуществленный опыт обращения кредитных билетов в бумажную массу признали удачным. Комиссия констатировала «полное уничтожение всяких следов красок и печатей, т. е. всех отличительных признаков кредитных билетов»18.
Государственный банк тем временем, как и в конце XIX в., практиковал сожжение денег в собственной печи. При этом, казалось бы, незамысловатый способ уничтожения ветхих кредитных билетов порождал разнообразные проблемы. Так, сожжение денег было сопряжено с переполнением двора Банка и прилегающих к нему частей улиц едким дымом и пеплом, что вызывало неудовольствие как населения города, так и торговцев Гостиного и Апраксина дворов.
Специалисты Госбанка и сами вынуждены были признавать, что сожжение денег «является вообще негигиеничным и в центральной части С.-Петербурга едва ли уместно»19.
Официальные лица обоснованно предполагали, что «с наблюдающимся из года в год ростом бумажного обращения, количество поступающих ветхих билетов, следует думать, вызовет увеличение числа сожжений до 40 раз в год». О подобном положении дел было доложено министру финансов, который также признал, что «означенные сожжения не должны быть совершаемы в центральной части С.-Петербурга»20.
Начавшаяся Первая мировая война и «угар трезвости» — запрет продажи крепких спиртных напитков — вызвали серьезные изменение в финансовой сфере. Огульное запрещение продажи водки привело к падению на четверть поступлений в бюджет. По словам оказавшегося не у дел В.Н. Коковцова, новый премьер И. Л. Горемыкин реагировал на тревожные изменения спокойно: «Ну что за беда, что у нас выбыло из казны 800 миллионов дохода? Мы напечатаем лишних 800 миллионов бумажек. Ведь ясно всем и каждому, что мы должны вести войну на бумажки, что даже и недурно, так как их охотно берет народ»21. Действительно, с началом войны спрос на наличные деньги вырос, среди населения началась паника. Золото и серебро стали быстро исчезать из обращения. Уже 23 июля по представлению министра финансов П. Л. Барка Совет министров, ссылаясь на исключительные обстоятельства военного времени и особые экономические условия, принял решение о приостановлении размена кредитных билетов на золото. В тот же день был подписан «высочайший указ», а после обсуждения в Государственной думе и Государственном совете 27 июля принят закон, расширявший эмиссионное право Госбанка. Последний получал право выпускать кредитных билетов без золотого покрытия на сумму 1,5 млрд руб.22 Министр финансов, не скрывая от Совета министров тревожных перспектив, «твердо держался своей линии не возбуждать ни излишнего оптимизма, ни малодушного пессимизма». Даже в ходе секретных заседаний правительства он не позволял себе «сколько-нибудь панической нотки»23.
Постепенно, однако, реальная ситуация вносила коррективы в настроение министра финансов. В июне 1915 г. он заявил о том, что
«надо ждать крушения денежной системы». Одним из главных источников финансирования войны становилась эмиссия кредитных билетов. Россия переходила к бумажно-денежному обращению. Громадные расходы на войну приводили к тому, что правительство несколько раз расширяло эмиссионное право Госбанка. С первоначальных 1,5 млрд руб. к декабрю 1916 г. оно выросло до 6,5 млрд руб. На начало 1917 г. сумма кредитных билетов в обращении превысила 9 млрд руб. и продолжала стремительно увеличиваться24.
Временное правительство, пришедшее к власти в марте 1917 г., продолжило активное изготовление первоначально «царских», а затем и своих собственных денег, сумев значительно превзойти в этом отношении свергнутый режим. При новой власти эмиссионное право Госбанка расширялось 5 раз, достигнув в октябре 1917 г. величины в 16,5 млрд руб. За восемь месяцев в обращение было выпущено бумажных денег на сумму около 9,5 млрд руб.25, что увеличило денежную массу в 2 раза.
Практика сожжения вышедших из обращения или вовсе не введенных в оборот бумажных денежных знаков, между тем, сохранилась. Так, В 1917 г. был подготовлен проект эмиссии государственных кредитных билетов, которые, однако, не были выпущены в обращение. Знаки имели номиналы 25, 50, 100 и 500 руб. На них были изображены Церера и Меркурий. Рог изобилия, из которого появлялись пышные цветы и разнообразные плоды, должен был символизировать новую жизнь, жизнерадостность, окончание зимы, жизненную силу. Автором эскиза кредитного билета стал известный художник С. В. Чехонин.
Сама идея выпуска в обращение государственных кредитных билетов акционерных коммерческих банков под депонированное золото (около 20 млн руб.) родилась еще в 1915 г. В 1917 г. консорциум 30 крупнейших петроградских и московских банков решил выпустить в обращение чеки, которые должны были стать средством обращения и платежа с ограниченным сроком хождения. Проект эмиссии предусматривал обеспечение чеков имуществом банков. Предполагалось, что, начиная с 2 января 1919 г., любой владелец чека мог при желании предъявить его в банк и взамен получить государственные кредитные билеты. Для банков эта эмиссия могла стать выгодным способом увеличения своих капиталов, но в обращение
чеки не попали, хотя уже были отпечатаны в типографии «Голике и Вильборг». Для их изготовления использовалась хорошая бумага без водяных знаков. Чеки достоинством в 25 руб. с лицевой стороны имели светло-зеленое поле с фиолетовым рисунком и рамкой, а с оборотной— светло-фиолетовую сетку разных оттенков: от розового до серо-фиолетового. Билет в 50 руб. имел лицевую сторону светлосинего цвета с коричневым рисунком, а оборотную сторону в виде зеленой сетки. 100-рублевая купюра имела светло-синее поле лицевой стороны с серым рисунком и рамкой, оборотная сторона представляла собой желтую сетку26.
Запасы этих чеков по мере изготовления передавались в кладовые Госбанка. После переезда в 1918 г. в Москву всех центральных ведомств, чеки хранились в кладовой отдела денежных и расчетных знаков Народного банка вплоть до 9 ноября 1920 г. Именно тогда был составлен акт об их уничтожении. В документе отмечалось, что «кредитные билеты образца 1917 года» 100-рублевого достоинства (260 тыс. листов) и 25-рублевого достоинства (100 тыс. листов) на общую сумму 28,5 млн руб., «отпечатанные в частной типографии Петрограда», были «вложены в печь» и «истреблены огнем». После этого «пепел был выгреблен и залит водою, при чем в нем не оказалось частей билетов, сохранивших первоначальный вид»27.
В современных условиях к «дедовскому» способу уничтожения ветхих купюр более не прибегают, используя для этого новые технологии. Изменилась и сама бумага для денежных знаков, став более качественной. К ней сегодня предъявляются чрезвычайно высокие требования: она должна иметь значительную прочность, износостойкость, соответствующую степень белизны, непрозрачности, гладкости, устойчивости к воздействию света, воды и многих других факторов.
Основные показатели износоустойчивости бумаги—сопротивление излому и разрыву (поскольку бумажные деньги в процессе обращения многократно сгибают и разгибают). Образцы денежных бумаг должны выдерживать несколько тысяч двойных изгибов (обычная бумага выдерживает до 20 таких изгибов). Прочность бумаги на разрыв определяется расчетной длиной полосы бумаги, разрывающейся от собственного веса. Разрывная длина составляет несколько тысяч метров28. Значительную роль в процессе развития денежного
полиграфического производства сыграли отечественные мастера, которые своими многочисленными открытиями способствовали повышению качества бумажных денежных знаков и продлению срока их службы.
1 Все о деньгах России / Пред. ред. колл. С. Дубинин. М., 1998. С. 47.
2 Там же. С. 51.
3 Русский рубль. Два века истории. XIX-XX вв. М., 1994. С. 130-131.
4 Там же. С. 169.
5 Автобиографические записки С.И. Тимашева (1903-1906 гг.)// С.И. Ти-машев: жизнь и деятельность. Избранные сочинения/ Сост. А. Л. Вычугжанин. Тюмень, 2006. С. 210.
6 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 587. Оп. 43. Д. 808. Л. 5, 7 об.
7 Там же. Л. 7 6-7 б об.
8 Там же. Л. 18.
9 Там же. Л. 35.
10 Записка управляющего Государственным банком С.И.Тимашева о денежном обращении в России. 1904-1907 гг. II С. И. Тимашев: жизнь и деятельность. С. 309.
11 Коковцов В. Н. Из моего прошлого (1903-1919). Воспоминания. Мемуары. Минск, 2004. С. 26.
12 Автобиографические записки С. И. Тимашева. С. 229.
13 Записка управляющего Государственным банком С.И.Тимашева о денежном обращении в России. С. 309.
14 Коковцов В. Н. Из моего прошлого. С. 118, 245.
15 Автобиографические записки С. И. Тимашева. С. 231.
16 Записка управляющего Государственным банком С.И.Тимашева о денежном обращении в России. С. 313.
17 РГИА. Ф. 587. Оп. 43. Д. 808. Л. 20-21.
18 Там же. Л. 28 об.
19 Там же. Л. 18 об.
20 Там же. Л. 19-19 об.
21 Цит. по: Коковцов В. Н. Из моего прошлого. С. 778.
22 Наше денежное обращение: Сборник материалов по истории денежного обращения в 1914-1925 гг. / Иод ред. проф. Л.Н. Юровского. М., 1926. С. 109.
23 Яхонтов А. Первый год войны (июль 1914-июль 1915 г.): Записки, заметки, материалы и воспоминания бывшего помощника управляющего делами Совета министров I Вводная статья и комментарии Р. Ш. Ганелина, М. Ф. Фло-ринского//Русское прошлое. 1996. № 7. С. 331-332.
24 Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы Первой мировой войны. М., 1960. С. 135.
25 Там же. С. 144.
26 Вязельщиков В. П. Денежное обращение трех систем II Советский филателист— советский коллекционер. 1927. № 12. С. 16.
27 Российский государственный архив экономики. Ф. 2324. Оп. 16. Д. 7. Л. 66-66 об. — См. также: ХодяковМ.В. Деньги революции и Гражданской войны: денежное обращение в России. 1917-1920 гг. СПб., 2009. С. 30-31.
28 Все о деньгах России. С. 263.
