CC BY
11Прикаспийский вестник медицины и фармации. 2023. Т. 4, № 1. С. 63-70. Caspian Journal of Medicine and Pharmacy. 2023. Vol. 4, no. 1. P. 63-70.
ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Научная статья
УДК 615.252.349.7 3.3.6. Фармакология, клиническая фармакология
doi: 10.29039/2712-8164-2023-1-63-70 (фармацевтические науки)
ИЗУЧЕНИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ АНТИМИКРОБНОЙ И ГИПОГЛИКЕМИЧЕСКОЙ АКТИВНОСТИ НОВЫХ ХИНАЗОЛИНОНОВ МЕТОДАМИ МАТЕМАТИЧЕСКОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ
*Алла Андреевна Старикова1, Марина Александровна Самотруева1, Наталья Валерьевна Золотарева2, Дарья Владимировна Мережкина3, Александр Александрович Озеров3
'Астраханский государственный медицинский университет, Астрахань, Россия 2Астраханский государственный университет им. В.Н. Татищева, Астрахань, Россия 3Волгоградский государственный медицинский университет, Волгоград, России
Аннотация. Сегодня производные хиназолинона, имеющие уникальное химическое строение и проявляющие широкий спектр фармакологической активности, используются в качестве как лекарственных средств, так и исходных веществ в синтезе производных с мультитаргетной активностью. Хиназолиноны, синтезированные учеными Волгоградского государственного медицинского университета, характеризуются ярко выраженной антимикробной активностью в отношении Staphylococcus aureus, Streptococcus pneumoniae, Escherichia coli, Klebsiella. Компьютерное прогнозирование спектра фармакологического действия с помощью программы PASS изученных производных хиназолинона свидетельствует о высокой вероятности проявления ими гипогликемической активности. Целью исследования явилось установление взаимосвязи между механизмами антимикробной и гипогликемиче-ской активности и обоснование возможности проявления одного из видов фармакологического действия как следствия другого. Применение методов математического моделирования, позволяющих оценить вероятность образования промежуточного комплексного соединения между лекарственным веществом и предполагаемой мишенью, а также его прочность, позволит установить взаимосвязь «структура - активность» и охарактеризовать возможность единства биохимических процессов, лежащих в основе проявляемых фармакологических эффектов.
Ключевые слова, мишень-ориентированные производные, мультитаргетное лекарственное средство, хиназолиноны, а-глюкозидаза, мультитаргетный лиганд, межмолекулярный комплекс, математическое моделирование
Для цитирования. Старикова А. А., Самотруева М. А., Золотарева Н. В., Мережкина Д. В., Озеров А. А. Изучение взаимосвязи антимикробной и гипогликемической активности новых хиназолино-нов методами математического моделирования // Прикаспийский вестник медицины и фармации. 2023. Т. 4, № 1. С. 63-70. doi: 10.29039/2712-8164-2023-1-63-70.
ORIGINAL INVESTIGATIONS
Original article
STUDY OF THE RELATIONSHIP BETWEEN THE ANTIMICROBIAL AND HYPOGLYCAEMIC ACTIVITIES OF NEW QUINAZOLINONES BY MATHEMATICAL MODELLING
* © Старикова А.А., Самотруева М.А., Золотарева Н.В., Мережкина Д.В., Озеров А.А., 2023
Alla А. Starikova1, Marina A. Samotrueva1, Natalia V. Zolotareva2, Daria V. Merezhkina3, Alexander A. Ozerov3
'Astrakhan State Medical University, Astrakhan, Russia
2Astrakhan State University named after V. N. Tatishchev, Astrakhan, Russia
3Volgograd State Medical University, Astrakhan, Russia
Abstract. To date, quinazolinone derivatives, which have a unique chemical structure and exhibit a wide range of pharmacological activity, are used both as drugs and starting substances in the synthesis of derivatives with multitarget activity. Quinazolinones synthesized by the scientists of Volgograd Medical University are characterized by the pronounced antimicrobial activity against Staphylococcus aureus, Streptococcus pneumoniae, Escherichia coli, Klebsiella. Computer-assisted prediction of the pharmacological action spectrum by the PASS programme of the studied quinazolinone derivatives shows a high probability of their hypoglycaemic activity. The aim of the study was to establish the relationship between the mechanisms of antimicrobial and hypoglycemic activity and to substantiate the possibility of one type of pharmacological action as a consequence of the other. The application of mathematical modeling methods allowing to estimate the probability of formation of an intermediate complex compound between the drug substance and the intended target, as well as its strength, will allow to establish the "structure-activity" relationship and to characterize the possibility of unity of biochemical processes underlying the manifested pharmacological effects.
Keywords: target-oriented derivatives, multi-target drug, quinazolinones, a-glucosidase, multi-targetlig-and, intermolecular complex, mathematical modeling
For citation. Starikova A. A., Samotrueva M. A., Zolotareva N. V., Merezhkina D. В., Ozerov A. A. Study of relationship between antimicrobial and hypoglycemic activity of new quinazolinones by methods of mathematical modelling. Caspian Journal of Medicine and Pharmacy. 2023. 4 (1). 63-70. doi. 10.29039/27128164-2023-1-63-70. (In Russ.).
Эпидемиологические проблемы во всем мире, резистентность патогенных микроорганизмов к применяемым противомикробным средствам, увеличение числа хронических заболеваний и коморбид-ной патологии делает актуальным рассмотрение процесса создания лекарства не только в направлении увеличения его эффективности, безопасности и продолжительности действия, но и для обеспечения многофункциональности в организме. До настоящего времени основным объектом поиска лекарственных веществ были рецептор-специфичные или мишень-ориентированные производные, однако на сегодняшний день повышенный интерес при осуществлении дизайна вызывают мультитаргетные лекарственные средства [1]. Концептуальной основой получения таких производных, сформированной при использовании представлений системной биологии, сетевой фармакологии и полифармакологии, служит рассмотрение заболевания как мультифакторного процесса. Наличие в структуре производного лиганда, способного образовывать химические связи с различными мишенями, обусловливая широкий спектр фармакологических эффектов, является главным признаком полифункционального средства [1].
Часто проявление лекарственным веществом побочного эффекта может быть использовано при разработке новых соединений, способных обнаруживать различные виды активности. Наглядным примером является способность антибиотиков, относящихся к группе фторхинолонов, вызывать гипогликемию, что приходится учитывать при их приеме пациентами, страдающими сахарным диабетом 2 типа [2]. Показано, что блокирование аденозин-5'-трифосфат-чувствительных калиевых каналов в мембранах Р-клеток поджелудочной железы, представляющих собой специализированный тип белковых структур, которые обеспечивают диффузию ионов К+ через клетку мембраны, и, как следствие, передачу электрических сигналов в нервной системе и регуляцию секреции инсулина, под воздействием левофлоксацина может способствовать возникновению гипогликемии [2, 3]. Установлено строение КАТФ-каналов, представляющих собой гетерооктамерный комплекс, состоящий из двух различных типов белковых субъединиц. внутренних «выпрямляющих K-каналов» (Kir6.x), собирающихся в виде тетрамера, и формирующих канальную пору, и рецептора сульфонилмочевины (SUR) [4]. Установлено, что селективность и ионная проводимость канала достигается конформационными изменениями белков в них, а взаимодействие с ингибиторами осуществляется посредством поливалентных катионов (Mg2+ и Ca2+). Изучена активация канал Kir фосфатидилинозитол-4,5-бисфосфатом (PIP2) и его блокирование АТФ. Обоснована конкуренция PIP2 и АТФ за сайт связывания Kir. Известно, что при низком уровне глюкозы КАТФ-каналы открыты, и калий выходит через эти каналы, что обусловливает гиперполяризацию мембранного потенциала. Повышение концентрации АТФ по сравнению с АДФ
приводит к закрытию, деполяризации оболочки и секреции инсулина [5]. Описана роль генов KCNJ11 и ABCC8, находящихся на хромосоме 11p15.1. Установлено кодирование ими и рецептором сульфо-нилмочевины 1 (SUR1) КАТФ-канала. Важным компонентом КАТФ-канала является рецептор суль-фонилмочевины 1 (SUR1), который не участвует в ионном транспорте, но модулирует субъединицу Kir6.2. Описано наличие у SUR1 сайта связывания с АТФ-нуклеотидсвязующего домена (NBD1) [5]. Известно, что ингибиторы активности КАТФ-каналов делятся на две группы: вещества, взаимодействующие с Kir6.2, и производные, блокирующие SUR [4]. Проявление побочного эффекта фторхино-лонами связано с взаимодействием веществ с Kir6.2. Блокирование КАТФ-каналов противомалярийными средствами (хинином, мефлохином) также определяет их способность, как и у фторхинолонов, действовать полифункционально. Механизм прямого гипогликемического действия производных сульфонилмочевины (толбутамида, гликлазида, глимепирида) реализуется за счет связывания высоким сродством к SUR [4].
Представляет интерес акарбоза - псевдотетрасахарид бактериального происхождения, способный конкурентно подавлять активность а-глюкозидазы, вследствие чего снижается ферментативное превращение ди-, олиго- и полисахаридов в моносахариды, уменьшается всасывание глюкозы из кишечника и, как следствие, снижается постпрандиальная гипергликемия [6, 7]. Показана способность акарбозы связываться с каталитическим сайтом пептиддеформилазы I типа и ингибировать рост бактерий [8]. Описаны результаты молекулярного докинга воглибозы, также относящейся к классу ингибиторов а-глюкозидаз. Показано, что в стабилизации переходного комплексного состояния играют роль силы ковалентного взаимодействия и Ван-дер-Ваальса. Установлено образование водородных связей с остатками аспарагина и межмолекулярного связывания с триптофаном, изолейцином, тирозином, фенилаланином активного сайта а-глюкозидазы [9].
Анализ литературных данных свидетельствует о работе ученых в направлении поиска веществ, отличающихся способностью оказывать несколько фармакологических эффектов. Одним из перспективных вариантов реализации такой задачи является использование хиназолинона в качестве мульти-таргетного лиганда. Известно, что соединения, молекула которых содержит хиназолиноновое ядро, отличающееся уникальной гетероциклической структурой, проявляют широкий спектр фармакологической активности (антимикробной, гипогликемической, противоопухолевой, противовирусной и др.), что дает основание рассматривать данный химический фрагмент в качестве мультитаргетного фарма-кофора. Показана возможность модификации молекулы глибенкламида введением в нее хиназолино-нового кольца, позволившей получить производные - 2-Фенил-3-(п-сульфонил)фенил)-4(3Н)-хиназо-линон, 2-Фенил-3-[4-[[(фениламино)карбонил]аминосульфонил]фенилэтил]-4(3Н)-хиназолинон), ги-погликемическая активность которых превосходит фармакологический эффект производного сульфо-нилмочевины [10]. Доказана ингибирующая активность C-7 замещенных-2-морфолино-К-(пиридин-2-илметил)хиназолин-4-аминов в отношении а-глюкозидазы [7].
Доказательство антимикробной активности в ходе первичного микробиологического скрининга новыми производными хиназолинона (рис. 1), синтезированными учеными Волгоградского государственного медицинского университета, позволило выделить соединения-лидеры, проявляющие проти-вомикробный эффект в отношении Staphylococcus aureus, Streptococcus pneumoniae, Klebsiella pneumoniae, Escherichia coli [10].
O
VMA-13-05 R1 = H, R2 = H VMA-17-04 R1 = H, R2 = CH3
Рис. 1. Общая формула производных хиназолин-4(3Д)-она Fig. 1. General formula of quinazoline-4(3H)-one derivatives
Использование программы PASS с целью компьютерного прогнозирования фармакологической активности показало высокую вероятность проявления данными производными гипогликемического эффекта.
Цель: осуществить математическое моделирование взаимодействий установленных соединений-лидеров хиназолинонового ряда с а-глюкозидазой с дальнейшим прогнозированием полифункциональности соединений.
Материалы и методы исследования. Моделирование межмолекулярных комплексов в системе взаимодействия новых производных хиназолин-4(3#)-она - VMA-17-04 и VMA-13-05 (рис. 1) с а-глюкозидазой проведено с использованием квантово-химического полуэмпирического РМ7-метода, реализованного в программе MOPAC 2016 [11]. Дальнейшие расчеты энергетических, структурных и зарядовых параметров были выполнены методом RHF с использованием базисного набора 6-31G(d, p) в программе Gamess («Iowa State University Quantum Chemistry Group», США) [12].
Изучение энергетики и механизма процесса взаимодействия новых синтезированных производных 4(3#)-хиназолина с аминокислотными центрами ферментной системы было проведено с использованием модели белковой системы а-глюкозидазы из базы данных RCSB PDB [13], содержащей в составе активного центра цистеин и серин. Модель активного центра, которую использовали в моделировании межмолекулярных взаимодействий на уровне квантово-механических расчетов, представлена на рисунке 2.
Результаты исследования и их обсуждение. Проведенные исследования позволили установить существование молекулы 3-[2-(2-нафтил)-2-оксоэтил]-4(3Ц)-хиназолина (VMA 13-05) в двух пространственных конформациях, которые активно могут быть включены в процесс взаимодействия c ферментными системами [14]. Изучено взаимодействие наиболее стабильной формы (конформация I: угол поворота 80° по связи Ы1С2С3С4), соответствующей минимуму на поверхности потенциальной энергии (рис. 3) и молекулы 3-(1-фениламино-1-оксо-2-пропил)-хиназолин-4(3Ц)-он (VMA 17-04) (рис. 4).
4 Шл
Рис. 2. Модель активного центра системы 1k4h Fig. 2. Active centre model of the 1k4h system
Рис. 3. 3-[2-(2-нафтил)-2-оксоэтил]-4(3Д)-хиназолин Fig. 3. 3-[2-(2-нафтил)-2-оксоэтил]-4(3Ц)-хиназолин
Рис. 4. 3-(1-фениламино-1-оксо-2-пропил)-хиназолин-4(3Ц)-он Fig. 4. 3-(1-фениламино-1-оксо-2-пропил)-хиназолин-4(3Ц)-он
Анализ электронной заселенности молекулярных орбиталей, граничных орбиталей позволил установить активные центры в исходных молекулах и образующихся межмолекулярных комплексах. В таблице 1 приведены результаты энергии граничных орбиталей (Евзмо/Енсмо, эВ), где ВЗМО - соответствует высшей занятой молекулярной орбитали, НСМО - низшей свободной молекулярной орбитали, величины энергетической щели эВ) и объем доступной контактной поверхности (Уео8мо, А3).
Таблица 1. Энергетические и структурные характеристики исходных соединений _Table 1. Energy and structural characteristics of the starting compounds
Соединение Eb3mo, эВ Ehcmo, эВ AE, эВ Vcosmo, Á3
Модель активного центра -8,397 3,943 12,340 670,73
3-[2-(2 -нафтил) -2-оксо этил] -4(3H) -хиназолин -8,490 1,516 10,006 364,27
3-(1 -фениламино-1 -оксо-2-пропил)-хиназолин-4(3Н)-он -8,631 2,335 10,966 342,30
Визуализация граничных молекулярных орбиталей исследуемых объектов представлена на рис. 5. Для модели активного центра в дополнение к граничным орбиталям приведены следующие две занятые молекулярные орбитали и две свободные молекулярные орбитали.
7ВЗМО
8НСМО
Рис. 5. Визуализация граничных молекулярных орбиталей Fig. 5. Visualisation of boundary molecular orbitals
Анализ результатов исследования показывает, что в модели активного центра вклады в формирование молекулярных орбиталей у аминокислот различны. Донором электронной плотности является 148B3MOi в молекуле тирозина, что соответствует вкладу ароматического кольца и неподеленной электронной пары кислорода. В таком случае стабилизация хиназолинов напротив тирозина будет осуществляться преимущественно за счет стэкинг-взаимодействия. Молекулярная орбиталь 147ВЗМОз ме-тионина и следующая 145ВЗМО5-орбиталь цистеина также оказываются активными за счет участия неподеленной пары электронов серы. Неподеленные электронные пары атома серы участвуют во взаимодействии с функциональными группами хиназолинонов, что подтверждается распределением частичных зарядов на этих атомах, а также наличием минимального расстояния между взаимодействующими атомами (1,9...2,3 Á).
В формировании молекулярных орбиталей 149НСМО2, 150НСМО4 и 151НСМОб принимают участие -CH группы цистеина, тирозина и серина. Напрямую взаимодействия с хиназолинами, через данные функциональные группы, оказываются энергетически затратными (более 12,8 эВ) и стерически маловероятными.
Таким образом, из представленных производных хиназолинона энергетически наиболее выгодные межмолекулярные комплексы образуются с молекулой 3-[2-(2-нафтил)-2-оксоэтил]-4(3Н)-хиназолин. Акцептором электронной плотности является 83НСМО, что способствует увеличению положительного заряда на атомах углерода в орто- и параположениях нафтил-радикала. В молекуле 3-(1-фениламино-1-оксо-2-пропил)-хиназолин-4(3Н)-он именно 78НСМО является акцептором электронной плотности, что преимущественно определено вкладом хиназолин-радикала. Вероятно, VMA-13-05 может быть рассмотрено в качестве соединения, способного оказывать мультитаргетный эффект.
Раскрытие информации. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
Disclosure. The authors declare that they have no competing interests.
Вклад авторов. Авторы декларируют соответствие своего авторства международным критериям ICMJE. Все авторы в равной степени участвовали в подготовке публикации: разработка концепции статьи, получение и анализ фактических данных, написание и редактирование текста статьи, проверка и утверждение текста статьи.
Authors contribution. The authors declare the compliance of their authorship according to the international ICMJE criteria. All authors made a substantial contribution to the conception of the work, acquisition, analysis, interpretation of data for the work, drafting and revising the work, final approval of the version to be published and agree to be accountable for all aspects of the work.
Источник финансирования. Авторы декларируют отсутствие внешнего финансирования для проведения исследования и публикации статьи.
Funding source. The authors declare that there is no external funding for the exploration and analysis work.
Список источников
1. Васильев П. М., Косолапов В. А., Спасов А. А., Яналиева Л. Р. Полифункциональные мультитаргетные лекарственные средства как основа фармакологии 21 века // Вестник ВолГУ. Серия 11, Естественные науки. 2018. Т. 8, № 1. С. 36-39. doi: 10.15688/jvolsu11.2018.1.6.
2. Aspinall S. L., Good C. B., Jiang R., McCarren M., Dong D., Cunningham F. E. Severe Dysglycemia with the Fluoroquinolones : A Class Effect? // Clinical Infectious Diseases. 2009. Vol. 49. Р. 402-408. doi: 10.1086/600294.
3. Owens Jr. R. C., Ambrose P. G. Antimicrobial Safety : Focus on Fluoroquinolones // Clinical Infectious Diseases. 2005. Vol. 41. Р. 144-157.
4. Proks P., Reimann F., Green N., Gribble F., Ashcroft F. Sulfonylurea Stimulation of Insulin Secretion // Diabetes. 2002. Vol. 51, no. 3. Р. S368-S376. doi: 10.2337/diabetes.51.2007.S368.
5. Bennett K., James C., Hussain K. Pancreatic p-cell KATP channels : Hypoglycaemia and hyperglycaemia // Rev. Endocr. Metab. Disord. 2010. no. 11. Р. 157-163. doi: 10.1007/s11154-010-9144-2.
6. Соколова Л. К. Ингибиторы альфа-глюкозидазы в клинической практике. Вопросы и ответы // Miжнародний ендокринолопчний журнал. 2018. Т. 14, № 1. С. 71-75. doi: 10.22141/2224-0721.14.1.2018.127096.
7. Ankireddy A. R., Gundla R., Balaraju T., Banothu V., Gundla K. P., Addepally U., Chimakurthy J. Quinazolin derivatives as emerging alpha-glucosidase inhibitors // Eur. J. Chem. 2018. Vol. 9, no. 4. Р. 322-330. doi: 10.5155/eur-jchem.9.4.322-330.1748.
8. Moorthy N. S. H. N., Ramos M. J., Fernandes P. A. Studies on a-Glucosidase Inhibitors Development : Magic Molecules for the Treatment of Carbohydrate Mediated Diseases // Mini-Reviews in Medicinal Chemistry. 2012. Vol. 12, no. 8. P. 713-720. doi: 10.2174/138955712801264837.
9. Kulkarni S., Gupta P. P., Pallavi A. Investigation of Enzymes Binding to «Voglibose - an Antidiabetic Drug» and the Choice of Enzyme to be Used for Biosensing // British Journal of Pharmaceutical Research. 2016. Vol. 14, no. 3. Р. 1-10. doi: 10.9734/BJPR/2016/30369.
10. El-Zahabi M. A., Bamanie F. H., Ghareeb S., Alshaeri H. K., Alasmari M. M., Moustafa M., Al-Marzooki Z., Zayed M. F. Design, Synthesis, Molecular Modeling and Anti-Hyperglycemic Evaluation of Quinazo-line-Sulfonylurea Hybrids as Peroxisome Proliferator-Activated Receptor Gamma (PPAR) and Sulfonylurea Receptor (SUR) Agonists // Int. J. Mol. Sci. 2022. Vol. 23. Р. 9605. doi. 10.3390/ijms23179605.
11. Stewart J. J. P. Stewart Computational Chemistry, Colorado Springs, CO: USA, 1993. URL: http://OpenMO-PAC.net (2016).
12. Gordon M. S., Schmidt M. W. Advances in Electronic Structure Theory : gamess a Decade Later // Theory and Applications of Computational Chemistry. 2005. P. 1167-1189. doi: 10.1016/B978-044451719-7/50084-6.
13. Berkel W. J. V., Eppink M. H., Schreuder H. A. Crystal structure of p-hydroxybenzoate hydroxylase reconstituted with the modified fad present in alcohol oxidase from methylotrophic yeasts : evidence for an arabinoflavin // Protein Sci. 1994. Vol. 3, no. 12. Р. 2245-2253. doi: 10.1002/pro.5560031210.
14. Старикова А. А., Самотруева М. А., Озеров А. А., Золотарева Н. В., Мережкина Д. В. Изучение пространственного строения нового производного хиназолинона с целью прогнозирования его воздействия на мико-ловые кислоты M. Tuberculosis // Кромеровские чтения : мат-лы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (Пермь, 21 апреля 2022 г.). Пермь : ПГФА, 2022. С. 166-168.
References
1. Vasil'ev P. M., Kosolapov V. A., Spasov A. A., Yanalieva L. R. Multifunctional multitarget drugs as the basis for 21st century pharmacology. Vestnik VolGU. Seriya 11, Estestvennye nauki = Vestnik VolGU. Series 11, Natural Sciences. 2018; 8 (1): 36-39. doi: 10.15688/jvolsu11.2018.1.6. (In Russ.).
2. Aspinall S. L., Good C. B., Jiang R., McCarren M., Dong D., Cunningham F. E. Severe Dysglycemia with the Fluoroquinolones: A Class Effect? Clinical Infectious Diseases. 2009; 49: 402-408. doi: 10.1086/600294.
3. Owens Jr. R. C., Ambrose P. G. Antimicrobial Safety: Focus on Fluoroquinolones. Clinical Infectious Diseases. 2005; 41: 144-157.
4. Proks P., Reimann F., Green N., Gribble F., Ashcroft F. Sulfonylurea Stimulation of Insulin Secretion. Diabetes. 2002; 51 (3): S368-S376. doi: 10.2337/diabetes.51.2007.S368.
5. Bennett K., James C., Hussain K. Pancreatic p-cell KATP channels: Hypoglycaemia and hyperglycaemia. Rev. Endocr. Metab. Disord. 2010; (11): 157-163. doi: 10.1007/s11154-010-9144-2.
6. Sokolova L. K. Alpha-glucosidase inhibitors in clinical practice. Questions and answers. Miznarodnij en-dokrinologicnij zurnal. 2018; 14 (1): 71-75. doi: 10.22141/2224-0721.14.1.2018.127096. (In Russ.).
7. Ankireddy A. R., Gundla R., Balaraju T., Banothu V., Gundla K. P., Addepally U., Chimakurthy J. Quinazolin derivatives as emerging alpha-glucosidase inhibitors. Eur. J. Chem. 2018; 9 (4): 322-330. doi: 10.5155/eurjchem.9.4.322-330.1748.
8. Moorthy N. S. H. N., Ramos M. J., Fernandes P. A. Studies on a-Glucosidase Inhibitors Development: Magic Molecules for the Treatment of Carbohydrate Mediated Diseases. Mini-Reviews in Medicinal Chemistry. 2012; 12 (8): 713-720. doi: 10.2174/138955712801264837.
9. Kulkami S., Gupta P. P., Pallavi A. Investigation of Enzymes Binding to «Voglibose - an Antidiabetic Drug» and the Choice of Enzyme to be Used for Biosensing. British Journal of Pharmaceutical Research. 2016; 14 (3): 1 -10. doi: 10.9734/BJPR/2016/30369.
10. El-Zahabi M. A., Bamanie F. H., Ghareeb S., Alshaeri H. K., Alasmari M. M., Moustafa M., Al-Marzooki Z., Zayed M. F. Design, Synthesis, Molecular Modeling and Anti-Hyperglycemic Evaluation of Quinazo-line-Sulfonylurea Hybrids as Peroxisome Proliferator-Activated Receptor Gamma (PPAR) and Sulfonylurea Receptor (SUR) Agonists. Int. J. Mol. Sci. 2022; 23: 9605. doi. 10.3390/ijms23179605.
11. Stewart J. J. P. Stewart Computational Chemistry, Colorado Springs, CO: USA, 1993. URL:http://OpenMO-PAC.net (2016).
12. Gordon M. S., Schmidt M. W. Advances in Electronic Structure Theory: gamess a Decade Later. Theory and Applications of Computational Chemistry. 2005; 1167-1189. doi: 10.1016/B978-044451719-7/50084-6.
13. Berkel W. J. V., Eppink M. H., Schreuder H. A. Crystal structure of p-hydroxybenzoate hydroxylase reconstituted with the modified fad present in alcohol oxidase from methylotrophic yeasts: evidence for an arabinoflavin. Protein Sci. 1994; 3 (12): 2245-2253. doi: 10.1002/pro.5560031210.
14. Starikova A. A., Samotrueva M. A., Ozerov A. A., Zolotareva N. V., Merezhkina D. V. Study of spatial structure of a new quinazolinone derivative for prediction of its effect on mycolic acids of M. Tuberculosis. Materials of the All-Russian Scientific and Practical Conference with international participation «Kromerov readings». 21 April 2022. Perm : PGFA; 2022: 166-168. (In Russ.).
Информация об авторах
А.А. Старикова, старший преподаватель кафедры химии фармацевтического факультета, Астраханский государственный медицинский университет, Астрахань, Россия, e-mail: alhimik.83@mail.ru.
М.А. Самотруева, доктор медицинских наук, профессор, заведующая кафедрой фармакогнозии, фармацевтической технологии и биотехнологии, Астраханский государственный медицинский университет, Астрахань, Россия, e-mail: ms1506@mail.ru.
Н.В. Золотарева, кандидат технических наук, доцент, доцент кафедры аналитической и физической химии, Астраханский государственный университет им. В.Н. Татищева, Астрахань, Россия, e-mail: zoloto.chem@mail.ru.
Д.В. Мережкина, аспирант кафедры фармацевтической и токсикологической химии, Волгоградский государственный медицинский университет, Волгоград, Россия, e-mail: merezhkinad@mail.ru.
А.А. Озеров, доктор химических наук, профессор, заведующий кафедрой фармацевтической и токсикологической химии, Волгоградский государственный медицинский университет, Волгоград, Россия, e-mail: prof_ozerov@yahoo.com.
Information about the authors
А.А. Starikova, Senior teacher of the department, Astrakhan State Medical University, Astrakhan, Russia, e-mail: alhimik.83@mail.ru.
M.A. Samotrueva, Dr. Sci. (Med.), Professor, Head of Department, Astrakhan State Medical University, Astrakhan, Russia, e-mail: ms1506@mail.ru.
N.V. Zolotareva, Cand. Sci. (Techn.), Associate Professor, Associate Professor of the department, Astrakhan State University named after V. N. Tatishchev, Astrakhan, Russia, e-mail: zoloto.chem@mail.ru.
D.V. Merezhkina, postgraduate student of Department, Volgograd State Medical University, Volgograd, Russia, e-mail: merezhkinad@mail.ru.
A.A. Ozerov, Dr. Sci. (Chem.), Professor, Head of Department, Volgograd State Medical University, Volgograd, Russia, e-mail: prof_ozerov@yahoo.com.*
* Статья поступила в редакцию 07.02.2023; одобрена после рецензирования 16.03.2023; принята к публикации 23.03.2023.
The article was submitted 07.02.2023; approved after reviewing 16.03.2023; accepted for publication 23.03.2023.
