CC BY
214
УДК 94(4)
Турыгин Александр Александрович
кандидат исторических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
aturigin@mail.ru
«ИЗОБРЕТАТЕЛИ ТРАДИЦИЙ»: ПАНГЕРМАНСКИЙ ВАРИАНТ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИНКОРПОРАЦИИ
В статье речь идет о вариантах и уровнях интеграции немецкой нации в концепциях пангерманцев. Пангерманский союз — политическая организация немецких национал-радикалов. Его представители принимали самое активное участие в общественно-политической жизни Германии в конце XIX — начале ХХ в. Пангерманцев принято называть «изобретателями традиций» немецкого национализма, ставших актуальными для создателей третьего рейха.
Ключевые слова: пангерманский союз, национализм, империя, политическое пространство, символизм, коммуникативное пространство.
Националистическое движение пангерманизма возникло в Германии во второй половине XIX. С момента своего оформления в качестве независимой политической силы (с основания Пангерманского союза в 1891 г.) и вплоть до современности пангерманизм остается объектом научного исследования (Д. Юнг, А. Крук, Е. Хартвиг, М. Петерс и др.).
Популяризацию пангерманизма как политического движения принято связывать с деятельностью австрийских публицистов и рунологов Г. фон Листа и Й. фон Либенфельса. В пангерманизме с его символикой, патетикой и идеалами борьбы немцев за «принадлежащее им жизненное пространство» нашли свое отражение амбициозные настроения и националистические воззрения представителей части немецкой интеллигенции.
Как отмечал политолог Л. фон Мизес, «пангерманизм был творением интеллектуалов и писателей. Его непоколебимыми сторонниками были профессора истории, права, экономики, политологии, географии и философии. Они приобщали к своим идеям студентов университетов. Выпускники сами начинали вербовать сторонников» [3, с. 122].
По сравнению с убеждениями консерваторов, либералов и социал-демократов, «пангерманизм был более политичен, он больше приспосабливался к меняющимся условиям, чем защищал немецкие интересы» [2, с. 43]. Это проявлялось в том, что «идеология и риторика Пангерманского союза играла первостепенную роль в укреплении национального духа образованной части немецкого общества, тех, кто формировал общественное мнение: трансформация национализма в своего рода интегративную религию, требование надгосударственного завершения объединения нации, опасения за статус Германии в динамично развивающемся мире, болезненная реакция на угрозу увеличения численности “национально-чуждых” элементов и “врагов империи”, требование распространения немецкой культуры и сферы влияния Германии в мире через империализм и внешнюю политику в духе пангерманизма, “заботу о расе” и “политику германства” (“Deutschtumspolitik,,)» [16, s. 1075].
Программные цели Пангерманского союза были сформулированы одним из главных идеологов колониального движения К. Петерсом и первоначально связывались с необходимостью пропаганды и популяризации немецкой культуры и образования за пределами континентальной империи. В первую фазу существования многочисленных пангерманских организаций принципиальных расхождений с правительством не наблюдалось, устремления пангерманцев практически полностью совпадали с официальной политической стратегией.
Об интеграции немецкой нации, понимаемой как процесс сближения политических структур, направленный в сторону взаимного сотрудничества, речь зашла в тот момент, когда между правительством и пангерманцами наметились принципиальные расхождения. Лейтмотивом послужило общественное недовольство приобретением острова Гельголанд в Северном море (1890), который был обменен на немецкие колониальные владения в Африке, в несколько десятков раз превосходящие его площадь. Это событие, получившее широкий резонанс в обществе, в кратчайшие сроки привело к его поляризации на проправительственные, нейтральные и оппозиционные силы, а также консолидации националистических организаций и образованию Пангерманского союза.
На учредительном съезде пангерманских объединений (1891) политика правительства подверглась критике и осуждению, вопрос о чести и амбициях немецкого народа стал принципиальным для пангерманцев, воплотившимся в понятии «долга» (Устав Пангерманского союза, 1891).
Вопрос об интеграции немецкого народа у пангерманцев эффективно рассматривать на нескольких уровнях:
- Идеологическом, основанном на единстве идей, определяющих, с одной стороны, границы «германства» (не только политические, но культурно-исторические) и, с другой, отражающих специфику и характер действий по отношению к остальному, негерманскому миру. Внешние границы «гер-манства» нашли свое выражение в идее «жизненного пространства», а дихотомия «свой-чужой» -в идее расового превосходства.
Идеей, способной возродить национальный дух, для пангерманцев стала идея расового превосходства, во-первых, a priori обособляющая всех немцев независимо от их политических убеждений, превознося их над другими нациями, и, во-вторых, актуальность которой можно было с легкостью доказать не только в колониальных войнах с «туземцами», но и в континентальных европейских войнах.
Теория «жизненного пространства» оказалась востребованной сразу же после объединения империи по малогерманскому плану Пруссии, хотя идеи территориальной экспансии всегда оставались актуальными в немецкой истории. Они были определенным образом систематизированы и по-новому осмыслены в трудах Ф. Ратцеля (1844-1904), который в 1891 г. вступил в Пангерманский союз. В «Политической географии» он проводит мысль о том, что «государство развивается на пространственной базе, все более и более сопрягаясь с ней, извлекая из нее все больше и больше энергии. Таким образом, государства оказываются пространственными явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством» (Ф. Ратцель). Экономические и политические трудности Германии, по мнению Ф. Ратцеля, вызваны тесными границами, которые не дают возможности государству динамично развиваться. Как только сами государства перестают обращать внимание на фактор пространства, они уходят в тень. «Государство, - повествует Ф. Ратцель, - развивается на пространственной базе, все более и более сопрягаясь с ней, извлекая из нее все больше энергии. Таким образом, государства оказываются пространственными явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством [15, s. 3]. При этом границы пространства понимались Ф. Ратцелем и остальными пангерманцами не как линеарные границы государства (для Германии всегда был характерен антагонизм границ пространства и границ государства), а как достаточно сложно очерчиваемые границы территории расселения и проживания немецкого народа. «Особое положение немецкого народа состоит в том, что внутри Европы он как бы стянут узами, которые ему столь тесны, что при определенных условиях при дальнейшем значительном росте он может задохнуться в них, если не получит притока воздуха. А потому приходится признать: может возникнуть такая ситуация, когда нам придется потребовать от побежденного на Западе или Востоке противника, чтобы он очистил для нас землю от своих людей» [15, s. 4]. Осознавая проблему «земельного голода», Г. Класс призывал своих сторонников к ответственности за ее решение: «Земельный голод несет на себе печать нашего времени, он должен быть удовлетворен... Наша задача добиваться того, чтобы решить проблему земельного голода и тем самым удовлетворить важней-
шую потребность нашего народа для его же собственного оздоровления» [6, s. 129].
Вопрос о границах в конце концов трансформировался в «теорию пространства», которая нашла свое отражение в политической идеологии, как идея «жизненного пространства» немцев и необходимости борьбы за него. Расширение «жизненного пространства» было продиктовано необходимостью множества динамичных факторов, таких как распространение немецкого языка и культуры, прирост населения, экономический подъем и т.д. [11, s. 124].
- Коммуникативном, определяющем семантическое поле «германства» и специфику коллективного коммуникативного действия.
В качестве одной из целей Пангерманского союза сразу же после его основания в 1891 г. стало «оживление отечественного сознания на родине и борьба за национальное развитие по всем направлениям» (Alldeutsche Blatter). Сознание, индивидуальное или массовое, неотделимо от языка как способа самовыражения, как фактора самоидентификации. Поэтому перспективной целью пангерманцев становится изменение политического языка. Началом стало оформление языкового, коммуникативного пространства пангерманизма, что соответствовало двум намерениям: во-первых, политической идентификации Союза, во-вторых, оформлению границ того, за что предстояло бороться пангерманцам. Речь шла о дихотомии «немецкого» и «не немецкого». Предметным полем для подобной идентификации «немецкого» могла стать культура, которая, ввиду неустойчивости государственного развития и скудных традиций единой германской государственности, оставалась относительно устойчивой, связанной не абстрактным «политическим», а стабильным «материальным», то есть языком.
Поскольку творцом и носителем культуры является немецкий народ, то первоочередные намерения пангерманцев аккумулируются в семантическом поле понятия «народ». И если объединение государства по национальному принципу в Германии произошло позже, чем в других европейских странах, в эпоху Бисмарка (1871 г.), а процесс «конструирования» нации, по мнению Р. Херинга, растянулся на последующие десятилетия, то предпочтительней для пангерманцев в деле идентификации всего «немецкого» оказалось понятие «народ»: народ как критерий культурной идентификации [9]. Вместе с тем понятие «народ» можно было не рассматривать шире, чем понятие «государство», что вполне соответствовало колониальным и экспансионистским целям Союза в Европе и за ее пределами. Понятие «государство» ставилось в прямую зависимость от понятия «народ».
Таким образом, в понятии «народ» (Volk) и многочисленных производных от него, употребляю-
щихся с прилагательным «народный» (vдlkisch), с одной стороны, начинает объединяться все немецкое - культура, язык, дух, с другой - такие понятия, как «государство», «нация», «армия», «флот», «колонии», «кровь» и «железо». Более того, фоль-кшистская идея в дальнейшем подверглась заметной трансформации: если прежде она ассоциировалась с идеей империи вокруг «трона и алтаря», то с её крахом произошла утрата прежней системы ценностей и ориентиров самоидентификации немцев. Намерение возродить национальную идею в 1920-е гг. было связано с коллективным национализмом. Если в первом случае источником фоль-кшистской идеи являлась сама империя в лице наиболее ярких ее представителей, то с ее распадом речь начинает идти о «коллективном национализме», что, в терминологии американского профессора европейской истории Чарльза А. Капхена, означает национализм, инициированный самим обществом через его многочисленные организации и институты [2].
Слияние понятий «народа» и «нации» у пангерманцев продиктовано, как представляется, следующим соображением: необходимостью самоидентификации населения Германии. Если понятие «народ» более всего позволяет проследить естественную культурно-историческую линию идентификации немцев, то понятие «нация» взывает к искусственной, политической. Принимая во внимание «коллективный национализм», синтез «народа» с «нацией» имел своей целью обеспечение поступательного развития немецкого общества «снизу», а не через принятие политических решений «сверху». Иными словами, ввиду нерешительности правительства, отсутствия сильного политического лидера а 1а Бисмарк, нарастающей критике правительства и отставании Германии в деле захвата колоний («завоевании места под солнцем») от Великобритании или Франции в 1880-е - 90-е гг. XIX в., лидеры националистических движений стремились перехватить правительственную инициативу и приобрести возможность влиять на принятие политических решений. «Нация» в отличие от понятия «народ» (под народом в данном случае понимаются все, имеющие прямое отношение к немецкой культуре и говорящие на немецком языке, не обязательно проживающие в пределах Германии), давала возможность не только очертить обозримый круг индивидуумов в пределах границ государства, но и круг проблем в наиболее понятной дихотомии «свой - чужой», которые предстояло решить, чтобы обеспечить ей поступательное развитие. В этом случае можно согласиться с мнением Д. Лангевише, что «нация есть воображаемое сообщество, национальная история - ее артефакт» [12, с. 97].
- Институциональном, раскрывающем механизм взаимодействия центра и провинции (Пангерманский союз и его филиалы).
По общему убеждению исследователей, пангерманизм обладал своего рода интегративной силой по отношению к прежде разрозненным националистическим организациям, считавшим своим долгом пропаганду национальной культуры. Даже производители туалетной бумаги в военное время считали свою деятельность «национальным делом». В связи с наличием множественности националистически настроенных элементов, Пангерманский союз играл роль своего рода институциональной, собирательной формы, контролируя их деятельность и являясь «поставщиком идей».
Р. Херинг детально исследовал организационный уровень, на котором Пангерманский союз приобрел ту интегративную силу, которая определила его специфику в контексте радикальных националистических движений. С этой целью он проанализировал деятельность филиала Пангерманского союза в Гамбурге, сравнив ее с деятельностью аналогичного филиала в Дрездене. Выводы исследователя были связаны с построением особой вертикали власти между центром и периферией, мобильная связь между ее элементами за счет собственных периодических печатных органов и вовлечение в процесс принятия политических решений широких слоев общественности, прежде практически лишенных такой возможности [9].
- Символическом, раскрывающем пангерманизм как «движение интеллектуалов.
Р. Чикеринг сделал попытку проанализировать внешнюю привлекательность пангерманизма для немцев, определив мотивы поступков и действий, которыми они руководствовались, вступая в радикальные националистические организации. По его мнению, «анализ культурной значимости Пангерманского союза должен предшествовать изучению его политической роли» в истории кайзеровского рейха [7, р. 102]. Этот тезис привел к пониманию того, что «радикальный национализм пангерманцев был феноменом, символическая значимость которого является ключом к изучению пангерманизма в целом».
Анализируя социальную психологию и поведенческие мотивы пангерманцев, Р. Чикеринг предположил, что стремление «отнести себя к немецкой нации (в том числе чрезмерное желание подобной идентификации) формировало все ведущие фигуры в националистических организациях, независимо от их происхождения, чувство гордости и сопричастности, а также цель, к которой можно было стремиться». Оно также порождало у немцев желание доказать свою значимость, что находило выражение в соучастии в судьбе рейха. Наиболее распространенной формой подобного соучастия в конце XIX в. становится националистическая, активная политическая и/или гражданская позиция.
Исследование символической и знаковой природы пангерманизма привело к необходимости изу-
чения роли интеллектуалов, рекрутируемых преимущественно из среды образованной части немецкого общества, так как именно они были создателями и носителями идей национального самосознания. Выходя за рамки представлений о единстве смыслов, позиций и ценностей социальных групп, входивших в состав Пангерманского союза, историки начинают исследовать механизмы формирования отдельных мнений, индивидуальных представлений просвещенной части немецкого академического сообщества, врачей, юристов, государственных служащих.
Большое значение в формировании коллективных представлений сыграла немецкая профессура. «Образ ее мыслей был не просто результатом прочитанного и усвоенного из книг - в нем отразились взгляды и чувства, которые их объединяли, которые проникали даже в их речь и способы аргументации» [9, с. 244]. Исследуя индивидуальный и коллективный опыт немецкой профессуры, Ф. Рингер приходит к пониманию того, что «немецкие ученые в 1890-1932 гг. воспринимали себя как группу. Они считали себя находящейся в опасности элитой немецких «носителей культуры», представителями особой - просвещенной - части нации. Их работы свидетельствовали о существовании в высшей степени сплоченного и относительно однородного интеллектуального сообщества. Немецкая академическая элита являлась субъектом коллективного знания и выработки знаков и символов пангерманизма.
В качестве основных методов достижения поставленных целей по реализации пангерманского варианта интеграции немецкого общества можно рассматривать:
- построение четкой вертикали власти и культ «фюрерства»;
- военные методы;
- пропаганда нового типа.
Структурная и причинно-следственная преемственность пангерманизма и национал-социализма представляется достаточно изученной как в отечественной, так и зарубежной историографии (М. Петерс, А.А. Галкин, К. Линденберг). Менее изучен личностный фактор и его ресурс в контексте национально-политических движений.
После избрания Г. Класса руководство Пангерманским союзом было реконструировано в соответствии с принципом «фюрерства», что изменило направление деятельности союза в сторону радикального национализма. Возглавив Пангерманский союз, Г. Класс начал осуществление реформы его структуры в соответствии с принципом фюрерства. Делая ставку на усиление централизации власти, он одновременно стремился включить в руководящие комитеты «молодое поколение», авторитетом для которого являлся уже сам Г. Класс, а не предыдущее поколение руководителей. При Э. Хассе
структурные подразделения Союза обладали большей самостоятельностью, подчиняясь напрямую периодически собиравшемуся Правлению. Консо-лодиция власти пангерманцев в соответствии с при-ницпом фюрерства, однако, не была направлена вовне, скорее она способствовала замыканию силы внутри Союза. Кроме «щуки» в пруду, оставались еще и «карпы», представляющие собой похожие на пангерманцев националистические объединения, но сохранившие, в известной степени, свою самостоятельность. Единоначалие и культ «главного идеолога пангерманизма», наполнявшие жизненной энергией саму организацию, четкость и организованность действий в контексте оппозиции средствами пропаганды далали пангерманизм привлекательным для общественности, а фигуру Класса -национальным лидером.
Этот опыт учли нацисты, которые экстраполировали партийную структуру, оформленную в соответствии с приницпом фюрерства, на общество и государство. Причем само общество уже было подготовлено, в силу объективных и субъективных обстоятельств, к определенной сплоченности, что во многом связано с пангерманистским этапом национальной истории. «Консолидация усилий (национал-социалистов. -А.Т.) по структурному оформлению государства, сопровождавшаяся сотворением и расцветом мифа о фюрерстве, встретила широкий положительный отклик в немецком обществе» (Н. Фрай).
В качестве одного из методов достижения поставленной цели - интеграции немецкого народа, что, по мнению пангерманцев, способно возродить «национальный дух» и практически воплотить концепцию «великой державы», - рассматривалась война. Война как жизненно необходимое средство борьбы за жизненное пространство, статичное состояние которого способно привести к упадку государственности.
Интересную интерпретацию войны под углом прогресса национального государства предложил Д. Лангевише. «Каждая нация раскрывает в войне представление о себе самой, она начинает действовать как коллективное действующее лицо» [12, s. 102]. По мнению исследователя, с войной связывались идея и стремление к прогрессу, так как для него требовался определенный ресурс. Это понимали пангерманцы, пропагандируя идею «континентального империализма» и активную внешнюю (колониальную) политику. Война обладала также определенной интегративной силой, представляющей нацию как субъект коллективного действия.
Одним из главных средств формирования общественного мнения является периодическая печать. Периодика (информационно-новостные сводки, обзоры, сообщения, объявления, заметки, хроники) как исторический источник позволяет изучить степень осведомленности современников о со-
бытиях и явлениях, организацию (структурирование) общественного мнения, способы идеологического воздействия.
В Германии появилась новая форма периодических печатных изданий, предназначенная не для искушенного в политике немногочисленного политического класса, а для простого народа. Газетные листки (чаще всего с иллюстрациями) - вид периодического информационного издания, напечатанного на листах бумаги прямоугольной формы и предназначенного для краткого обзора новостей.
Такие издания, в частности «Пангерманские листки» (Alldeutsche Blatter), стали атрибутом партийной и околопартийной прессы, ориентированной на простой народ. Делая ставку на немецкий язык и необходимость его защиты, пангерманцы понимали, что, с одной стороны, таким образом можно было достичь желаемой самоидентичности немцев, основанной на идеях германства, с другой - отчетливо представить потенциальный «образ врага», интегративная функция которого позволила бы направить национальную активность и внутренние ресурсы за пределы рейха.
В силу подобных ограничений можно отнести пангерманцев, следуя терминологии Э. Хобсбаума, к «изобретателям традиций», в то время как акторами их формализации, ритуализации и многочисленных повторений стали национал-социалисты [5, с. 51].
Библиографический список
1. Гудрик-Кларк Н. Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию: Ариософы Австрии и Германии, 1890-1935. - М.: ЭКСМО, 2004.
2. Капхен Ч.А. Закат Америки. Уже скоро. - М.: АСТ, Люкс, 2004.
3. Мизес Л. Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность. - М.: Дело, Catallaxy, 1993.
4. Рингер Ф. Закат немецких мандаринов. Академическое сообщество в Германии. 1890-1933. -М.: Новое литературное обозрение, 2008.
5. Хобсбаум Э. Изобретение традиций // Вестник Евразии. - 2000. - № 1.
6. Class H. Wider den Strom. Vom Werden und Wachsen der nationalen Opposition im alten Reich. In: Das Deutsche Kaiserreich. 1871-1914. Ein historisches Lesebuch / Herg. und eingeleitet von Gerhard A. Ritter. - G^tingen, 1992.
7. ChickeringR. We Men Who Feel Most German: Cultural Study of the Pan-German League. 18861914. - Boston, 1984.
8. Hartwig E. Zur Politik und Entwicklung des Alldeutschen Verbandes von seiner Grundung bis zum Beginn des ersten Weltkrieges (1891-1914): Diss. zur Erlangung des Doktorgrades, masch. - Jena, 1966. Einleitung.
9. Hering R. Konstruierte Nation. Der Alldeutsche Verband 1890 bis 1939. - Hamburg, 2003.
10. Jung D. Der Alldeutsche Verband: Diss. zur Erlangung der Doktorwurde der Philosophischen Fakultat der Rheinischen Friedrich-Wilhelm Universitat. - Wurzburg, 1936.
11. Kruck A. Die Geschichte des Alldeutschen Verbandes 1890-1939. - Wiesbaden, 1954.
12. Langewische D. Was heiftt «Erfindung der Nation»? Nationalgeschichte als Artefakt - oder Geschichtsdeutung als Machtkampf // Historische Zeitschrift. - Band 277. - Munchen, 2003.
13. Muller Th. Imaginierter Westen. Das Konzept des “deutschen Westraums“ im volkischen Diskurs zwischen Politischer Romantik und Nationalsozialismus. - Bielefeld, 2009.
14. Peters M. Der Alldeutsche Verband am Vorabend des Ersten Weltkrieges (1908-1914). Ein Beitrag zur Geschichte des Volkischen Nationalismus im spatwilhelminischen Deutschland. - Frankfurt am Main, 1992.
15. Ratzel F. Politische Geographic. - Munch.-Lpz., 1897.
16. Wehler H.-U. Deutsche Gesellschafts-geschichte. Bd.3. Von der «Deutschen Doppelre-volution» bis zum Beginn des Ersten Weltkrieges: 1849-1914. - Munchen, 1995.
