CC BY
338
УДК:930.26 (571.63)
Е.В. Асташенкова*
ИЗОБРАЖЕНИЯ БУДД, БОДХИСАТВ И БУДДИЙСКИХ БОЖЕСТВ В ИСКУССТВЕ БОХАЯ**
Рассматриваются предметы буддийской скульптуры и пластики, найденные в ходе археологических работ на бохайских памятниках российского Приморья и КНР***. Анализ материала выявил большое иконографическое и стилистическое разнообразие буддийских образов. Это свидетельствует в о том, что иконографический канон еще не сложился окончательно и бохайские мастера активно использовали заимствованные образцы. Наиболее очевидно в бохайском буддийском искусстве влияние художественных традиций династии Северной Вэй, проникновению которых способствовало когурёское население, и воздействие танского стиля.
Ключевые слова: средневековая археология, государство Бохай, буддизм, буддийская иконография, скульптура, пластика.
Images of the Buddhas, Bodhisattvas and Buddhist deities in the art of Bohai. ELENA V ASTASHENKOVA (Far Eastern Federal University).
The article deals with Buddhist sculptures and plastic art of Bohai State discovered during archaeological excavations of Bohai sites in the Primorsky region, Russia, and China. The author tries to determine whether the Bohai Buddhist art ща the time had its own iconographic canon and what kind of traditions influenced on its formation.
Key words: medieval archaeology, Bohai state, Buddhism, Buddhist iconography, sculpture, plastic art.
В период существования государства Бохай одним из основных его вероучений оставался буддизм, что не противоречило социально-политической и идеологической обстановке, сложившейся в окружавших его государствах. Именно на УП-УШ вв. пришелся расцвет буддизма в танском Китае, одном из влиятельнейших соседей Бохая. Здесь в это время он обретает политический авторитет и до последней трети VIII в. функционирует в качестве официального вероучения [1, с. 122; 13, с. 152]. Из Китая буддизм проникает в Корею, а затем в Японию, где постепенно к VII в. буддийская скульптура и пластика приобретает местные стилистические
черты [12, с. 21-23]. Поскольку бохайские буддийские тексты пока не найдены [4, с. 27], одними из основных источников, позволяющих судить о степени распространения, характере данного религиозного направления в Бохае, являются скульптура и пластика - неотъемлемые атрибуты храмового убранства. К настоящему времени при раскопках бохайских городищ и в их окрестностях в КНР, а также на бохайских памятниках Приморского края найдено значительное количество миниатюрной буддийской скульптуры и пластики. Обнаруженные изделия изготовлены из камня, глины, железа, бронзы (в т. ч. позолоченной).
*АСТАШЕНКОВА Елена Валентиновна, кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории, археологии и антропологии Дальневосточного федерального университета, научный сотрудник центра политической антропологии Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН.
E-mail: [email protected] © Асташенкова, 2013
** Работа выполнена при поддержке гранта для молодых ученых в рамках Программы Японо-Российского молодежного обмена “Приглашение молодых российских исследователей в Японию (JREX Fellowship).
*** Автор выражает благодарность к.и.н. А.Л. Ивлиеву, сотруднику отдела средневековой археологии ИИИАЭ ДВО РАН, за помощь в переводе исследований с китайского языка.
Как известно, буддизм делился на различные течения, которые на рубеже нашей эры дали начало двум основным направлениям - Тхераваде (хинаяне) и Махаяне. Первое, распространенное преимущественно в Южной и Юго-Восточной Азии, является сугубо монашеской формой буддизма. Буддизм Махаяны был популярен в странах Восточной Азии, которые оказали сильное влияние на формирование этой религиозной доктрины в Бохае. Для данного направления характерны развитая литургика, пышные богослужебные ритуалы и мистерии [7, с. 70, 97], а также обширный пантеон Будд, бодхисатв, различных божеств и охранников [12]. Веками буддийские ремесленники следовали строгим правилам в их изображении, поскольку были уверены, что, точно воспроизведенные, эти сущности обладают максимальной духовной энергией. Но, разумеется, со временем по ходу распространения буддийского вероучения по азиатской территории эти каноны включали в себя те художественные представления и стили, которые были характерны для местного населения [12, с. 32]. В связи с этим представляется важным рассмотреть следующие вопросы: в какой степени буддийские иконографические каноны были восприняты и сохранялись бохайскими ремесленниками, сложилась ли собственная иконографическая традиция, какое культурное влияние можно проследить в буддийском искусстве Бохая.
Среди известной нам бохайской скульптуры и пластики выделяются непосредственно изображения Будд, бодхисаттв и буддийских божеств-охранителей. Для их иконографии характерны определенные позы (асаны), символические жесты рук (мудры) и атрибуты. Среди поз выделяют стоящую, сидящую (с несколькими вариантами), коленопреклоненную и лежащую на правом боку (для изображения Будды, уходящего в паринирвану, т. е. прекращающего свое земное существование). При этом чем выше статус божества (это Будды или бодхисаттвы), тем в более статичной позе оно изображено, в то время как фигуры охранников и устрашающих божеств имеют энергичные динамичные позы, которые свидетельствуют об их живой сущности, об их связи с реальностью [12, с. 37].
В стоящей позе выполнены многие фигурки Будд и бодхисаттв, найденные при раскопках Верхней столицы Бохая (КНР), Краскинского храмового комплекса и Борисовского храма (Приморский край) (табл. 1:7-9; табл. 2:1 -6,8). В буддийской иконографии для стоящих Будд и бодхисаттв наиболее часто используется жест Неустрашимости, или Бесстрашия (abhaya mudra), когда правая рука согнута в локте и поднята на уровень плеча ладонью вперед. Этот жест один из
самых распространенных и символизирует доброжелательность и отсутствие страха. Часто абхая мудра используется в сочетании с жестом Дарения (varada mudra), при которой левая рука опущена вниз и развернута ладонью к зрителю. Пока среди бохайских скульптурок такого классического сочетания двух мудр не зафиксировано, правда, качество изготовления и сохранность бохайских изображений не всегда позволяют точно определить расположение рук и ладоней божеств. Есть две фигурки, правая рука которых зафиксирована в абхая мудре (табл. 2:6), а в опущенной левой находится сосуд [5, с. 312]. В еще четырех миниатюрных скульптурах абхая мудра представлена в зеркальном отображении, т. е. правая рука опущена, а левая поднята (табл. 1:7,8; табл. 2:2) [5, с. 313]. Есть и другие варианты расположения рук бохайских Будд и бодхисаттв, изображенных стоя:
Таблица 1. Буддийская бохайская пластика (Верхняя столица)
а) правая рука опущена вдоль тела, левая прижата к животу (груди) (табл. 2:4); б) то же в зеркальном исполнении (табл. 2:1,8); в) обе руки прижаты к животу (табл. 2:3) или в обеих руках, на уровне живота, прижата чаша [5, с. 307]. Подобные варианты положения рук хотя и не являются строго каноническими в буддийской иконографии, но, тем не менее, встречаются при изображении Будд Шакьямуни (исторического Будды) и Амитабхи (Будды бесконечного света), а также некоторых бодхисаттв. Как было отмечено, у некоторых статуэток есть такой атрибут, как чаша или сосуд, который божество либо прижимает к животу, либо держит в опущенной руке. Этот предмет является одним из восьми буддийских благожелательных символов, который олицетворяет духовное богатство (изобилие), исполнение духовных желаний. Горшок (или чаша) для подаяний или с лечебным растением является также атрибутом Будд Шакьямуни, Амитабхи и Бхайшаджьягуру (Будда медицины). Он же используется в иконографии бодхисаттвы Авалокитеш-вары. В его сосуде содержится нектар сострадания, который распространяется бодхисатвой для утоления жажды верующих.
На территории Шуанмяоцзы (Двойной храм) Верхней столицы Бохая была обнаружена бронзовая фигурка, которую исследователи идентифицировали
Таблица 2. Буддийская бохайская скульптура и пластика
как изображение Будды (табл. 1:9). Но канонически верно переданная динамичная поза и характерное одеяние позволяют отнести ее к изображению одного из небесных князей. Эти князья-стражники охраняют четыре основных направления света и являются защитниками Буддийского закона, поэтому они изображаются как свирепые вооруженные воины, облаченные в доспехи. Для их иконографии характерны драматические позы. Часто охранники одной ногой или обеими попирают демонические фигуры, олицетворяющие врагов буддизма. Каждый из четырех князей имеет свои отличительные атрибуты (ступа и посох, меч, копье, аркан или сутру) [6]. В случае с бохайской фигуркой можно предположить, что это охранник Востока («тот, кто поддерживает государство закона» и держит меч) или Юга («тот, кто расширяет, увеличивает государство, который обладает мечом и копьем) [6, с. 104—105].
Еще две бронзовые позолоченные фигурки, найденные в окрестностях Верхней столицы, не являются изображениями Будды или бодхисаттвы [5, с. 314-315]. Это две миниатюрные статуэтки буддийских монахов-архатов (или араханов), выполненные в полном соответствии с буддийской иконографической традицией: пожилые мужчины с обритой головой, вытянутыми мочками ушей, облачённые в простую робу без каких-либо украшений. У обеих скульптурок отсутствуют кисти рук.
Сидящая поза в буддийской иконографии имеет несколько вариантов: лотосовая (или медитативная), европейская (или китайская), поза релаксации (королевская) [6, с. 22-23]. Большее количество скульптурных и рельефных бохайских буддийских божеств выполнено в медитативной позе (табл. 1:1-4,6). Так, одна бронзовая позолоченная скульптурка, найденная в окрестностях храма Баймяоцзы (Белый храм) Верхней столицы Бохая, отлита в полной лотосовой позе - со скрещенными ногами и развернутыми вверх сводами ступней, руки зафиксированы в положении абхая и варада мудр (табл. 1:3). Иконографически близка ей еще одна бронзовая позолоченная фигурка, обнаруженная при раскопках второго дворца Верхней столицы, но ноги скульптурки скрыты складками одежды (табл. 1:2). Кисть правой руки утрачена, а левая опущена на колено левой ноги. Этот жест можно трактовать как мудру Касания земли (Bhumisparsha mudra), которая типична для Будд Шакьямуни и Амитабхи, а также одного из пяти Будд Созерцания - Акшобхье. Прически обеих фигурок оформлены в виде мелких тугих завитков, что характерно для иконографии Юго-Восточной и Восточной Азии [12, с. 34]. В аналогичной манере изображены прически еще нескольких бохайских статуэток (табл. 1:1) [5, с.316-317].
Часто лотосовая поза сопровождается жестом Медитации (dhyana mudra), когда руки сложены внизу живота, правая кисть над левой. Этот жест характерен для иконографии Будды Амитабхи. Но среди бо-хайских изображений такое сочетание - лотосовая поза и дхьяна мудра - зафиксировано пока только в одном случае (табл. 1:4). Чаще руки у бохайских сидящих фигурок сложены на животе (табл. 1:1;табл. 3: 1,6,7) или левая рука прижата к груди (табл. 1:6).
В европейской позе выполнена фигурка из Верхней столицы Бохая (табл. 1:5). Поза, когда Будда сидит на своеобразном троне, опустив скрещенные в лодыжках ноги, очень древняя, она впервые встречается в изображениях Северо-Восточной Индии, Пакистана и Афганистана, где особенно сильно было греко-римское влияние [12, с. 38]. В подобной позе чаще всего изображается не бодхисаттва, а именно Будда Шакьямуни или Майтрея. В случае с бохайской статуэткой божество в левой руке держит чашу. В феврале 2010 г. профессор Ё. Кодзима в своем докладе продемонстрировал находки из археологического памятника Линцзянь (провинция Цзилинь), который с его точки зрения мог выполнять функцию Западной столицы Бохая, и среди артефактов этого городища имеется аналогичная по своей иконографии скульптурка.
Два следующих изображения, обнаруженные на бохайских памятниках, выбиваются из общепризнанной буддийской иконографической традиции. Это две сидящих обнаженных фигуры: одна, выполненная из бронзы со следами позолоты, найдена на территории городища Балянчен в КНР (табл. 3:5), вторая, керамическая, обнаружена при раскопках Борисовского храма в Приморье (табл. 3:4). Вообще, полностью обнаженные фигуры не характерны для буддийской иконографии. Правда, исключения могут быть сделаны для изображения Будды Шакъямуни в детстве. В данном случае можно лишь предположить, что фигурки являются изображениями Будды-ребенка. На божественную сущность первого изображения указывает лотосовидная подставка, на которой существо восседает, а также характерные признаки, входящие в список 32 «отметин великого человека»: урна на лбу. вытянутые мочки ушей, золотой цвет тела и пр. Фигурка из Борисовского храма, вероятно, изображена в позе релаксации, которая характерна только для Будд, бодхисаттв и персонажей знатного царского рода [12, с. 38].
Таким образом, несмотря на канонические неточности, бохайские ремесленники следовали общей буддийской иконографии, и именно благодаря этому можно идентифицировать некоторые образы. Это крайне важно, поскольку при дальнейшем нако-
плении изобразительного материала правильное его соотнесение может помочь в определении ведущих направлений, школ буддизма, выделить наиболее почитаемые божества, а следовательно, и наиболее распространенные культы. Так, например, в танское время среди многочисленных школ, достигших своего расцвета, была и Школа чистой земли, делающая акцент на почитании Будды Амитабы. Не исключено, что это наложило отпечаток и на характер буддийского вероучения, распространенного в Бохае. Кроме того, большой популярностью в восточноазиатском буддизме пользовался культ бодхисаттвы Авалокитешвары. Исследователи насчитывают около 33 иконографических форм этого божества [9, с. 55-56]. Среди бохай-ской мелкой скульптуры и пластики можно выделить, по крайней мере, три. Первая - Авалокитешвара как слуга Будды Амитабхи - представлена многочисленными однотипными керамическими фронтальными миниатюрными скульптурками, найденными при раскопках Дунцзинчена (табл. 2:8). Их коронообразные головные уборы украшены крошечным изобра-
Таблица 3. Буддийская скульптура и пластика
жением Будды Амитабхи. Второй тип - шестирукий Авалокитешвара, фигурка которого найдена на том же памятнике (табл. 1:8). Третий - Авалокитешвара
- как божество милосердия и сострадания с сосудом в руке [5, с. 312].
Большое разнообразие буддийских образов в бо-хайском искусстве, разные способы передачи одежды, прически, типов головных уборов и украшений свидетельствуют в пользу того, что, вероятнее всего, окончательно иконографический канон здесь еще не сложился. Бохайские ремесленники использовали заимствованные образцы. Возможно, они даже не всегда понимал важность соблюдения всех правил буддийской иконографии, поскольку символическое значение поз, жестов, атрибутов было для них не всегда очевидно и при копировании допускались некоторые отклонения. Не стоит забывать о том, что буддизм в Бохае был официальной доктриной, распространение которой обусловливалось интересами государственной политики. Простое население продолжало исповедовать традиционные верования, особенно это касалось периферийных районов государства. Не случайно практически вся буддийская скульптура и пластика обнаружена в пределах храмов и столичных дворцовых комплексов. Ни в бохайских погребениях, ни в жилых кварталах она пока не обнаружена.
Вопрос о том, какие художественные традиции оказали влияния на буддийское искусство первого государства тунгусо-маньчжуров, довольно сложный и дискуссионный. Для ответа на него требуется анализ большего количества изображений, чем располагаем мы. Тем не менее некоторые предварительные итоги можно подвести. Так, некоторые бохайские изображения демонстрируют соответствие стилю Северной Вэй (386-534). Речь идет в первую очередь о рельефах Балянчена (табл. 3:2), горельефе Краскинского городища (табл. 3:1) и бронзовой позолоченной статуэтке сидящего Будды [5, с. 303]. При характеристике этого стиля можно отметить следующее: лица божеств резко очерчены, прямоугольны, слегка вытянуты, угловаты, иногда смягчены улыбкой. Стилю свойственны также линейность в изображении тел и одеяний и некоторая абстрактность изображения (табл. 3:3). Когда Будда сидит, одежда складками спускается и покрывает трон. Тела Будд и бодхисатв уплощены и вытянуты, они спрятаны под искусно расширяющейся книзу юбкой, которая придает божеству некоторую динамичность. В период Северной Вэй сложился не только особенный стиль в изображении буддийских божеств, но и особенная иконография. Так, в период с 450 по 500 г. производились три основные иконографические типы: изображение Будды, проповедующего закон (Фо шуо Фа); бодхисатва Авалокитешвара и
двойные Шакъямуни и Будда Прабхутаратна (будда Многочисленные сокровища, защитник Лотосовой сутры) [10, с. 254]. На наш взгляд, в этом случае совершенно очевидно стилистическое сходство северо-вэйских и бохайских изображений.
Другой вопрос, каким образом бохайские ремесленники познакомились с этой традицией. В бохай-ское искусство художественная манера Северной Вэй вряд ли могла попасть напрямую, поскольку становление Бохая совпало со временем возвышения тан-ской династии, которая сформировала свой стиль в буддийском искусстве. А вот Когурё демонстрирует полное стилистическое соответствие буддийской иконографии Северной Вэй, которая впоследствии была адаптирована к местным художественным традициям. Не случайно среди исследователей есть мнение о когурёском происхождении одного из рельефов Балян-чена с изображением двойного Будды. В свое время
Э.В. Шавкунов высказал предположение о том, что Бохай воспринял буддизм в уже готовом виде, так как мохэские племена, ставшие ядром нового государства, не были знакомы с этим вероучением до объединения. Основными приверженцами буддийской доктрины были вошедшие в состав этого политического образования когурёсцы и высшие слои общества. Не секрет, что для корейской скульптуры отправной точкой была китайская: китайские паломники-монахи привозили с собой буддийские статуи, а когурёские художники и скульпторы в составе различных посольств и миссий направлялись в Поднебесную и посещали храмы Юньгана, Лунмэна и Дуньхуана [3, с. 40]. Ранние когурёские изображения, действительно, соответствуют стилю Северной Вэй, хотя впоследствии вытянутая форма лица, характерная для северовэйской иконографии, сменилась круглой, выражение его стало более мягким и человечным, мене абстрактным. Изображения Пэкчэ тоже основывались на тех же традициях, но на них дополнительно оказывалось давление со стороны скульптур южных китайских династий [11, с. 258]. Таким образом, вполне допустимо, что когурёсцы поспособствовали распространению стиля Северной Вэй в Бохае.
Полагаем, что в скульптуре и пластике Бохая, конечно, следует искать следы художественного влияния Тан. Длительное соседство и разного рода контакты не только способствовали знакомству мохэсцев с буддийским учением и формированию буддийских художественных традиций, но и сказались на «бохай-ской резьбе и уровне литейного искусства бохайцев» [4, с. 28]. Так, например, керамические рельефы сидящего Будды, известные из Абрикосовского храма и в большом количестве найденные при раскопках Верхней столицы (табл. 3:6,7), стилистически очень
близки изображениям на керамических изразцах (плитках) танского времени [8, с. 103, рис. 105]. В нескольких бохайских бронзовых статуэтках бод-хисаттв ярко проявляются следы влияния высокого стиля Тан, для которого были характерены большой натурализм и изящность (табл. 2:2). Скульптуры имеют хорошо моделированное тело, к которому словно прилипла одежда [5, с. 312-313]. Динамичность фигурок подчеркивают позы «летящие» шарфы и свисающие многочисленные украшения [10, с. 313].
Важной особенностью бохайских фигурок будд и буддийских божеств является отмеченный исследователями ранее и прослеженный нами на целом ряде скульптурных изображений Бохая такой признак, как наличие штырька в основании фигурок, при помощи которого они закреплялись в алтаре. В некоторых случаях фронтальные статуэтки дополнительно были снабжены шпеньками или отверстиями для подвешивания [4, с. 27-28]. Можно отметить такие конструктивные детали, которые в некоторых случаях использовали бохайские мастера при изготовлении миниатюрной скульптуры и пластики, как каркас и стержни для фиксации деталей. Так, основа из деревянных стерженьков была обнаружена у керамической фигурки обнаженного человека из Борисовского храма [2, с. 270]. У одной бронзовой бохайской статуэтки бодхисатвы из верхней столицы Бохая Лунцю-аньфу не сохранились руки, но на месте крепления правой имеется обломок стержня, на который она, вероятно, когда-то крепилась (табл. 2:5). Еще у одного изображения на спине имеется прорезное отверстие, внутри которого торчит стержень [4, с.27], правда, назначение его пока не выяснено. У четырех бронзовых буддийских фигурок отсутствуют обе (или одна) кисти рук, но скульптурки снабжены отверстиями в рукавах, куда можно было бы вставить недостающие элементы. Действительно, отдельные миниатюрные бронзовые кисти рук были обнаружены как на территории Краскинского храмового комплекса, так и на территории дворца Верхней столицы. Кроме того, на бохайских памятниках найдены миниатюрные бронзовые позолоченные пьедесталы в виде цветка лотоса с круглым отверстием посередине, элементы украшений нимбов. Отсюда можно заключить, что некоторые бронзовые скульптурки отливались не целиком, они были снабжены либо стержнями для насадки дополнительных деталей, либо отверстиями-пазами, в которые эти детали можно было вставить. Нимбы бронзовых Будд и бодхисаттв декорировали отдельно отлитыми миниатюрными элементами.
Если говорить о буддийских канонических правилах в бохайском искусстве, то, вероятнее всего, они находились в процессе формирования. Идеи буддизма еще не настолько широко распространились среди населения, чтобы в скульптуре и пластике окончательно сложилась своя иконография. Этим объясняются разнообразие буддийских образов, неточности и отклонения в передаче отдельных деталей. Вполне возможно, что в дальнейшем исследование как раз этих особенностей поможет сформировать свод черт, характерных для бохайских буддийских изображений, что значительно облегчит культурную интерпретацию находимых на археологических памятниках предметов буддийского искусства.
Культурное влияние соседей было достаточно сильно. При этом, вероятно, в первую очередь ему были подвержены столичные области Бохая, где по заимствованным из Китая и Кореи образцам бохайские ремесленники готовили свои изделия, которые потом, в качестве «иконографических эталонов», могли распространяться на периферии. Правда, возможно, в силу не особенно хорошего знания буддийской доктрины и символики местные мастера позволяли себе «вольности» в трактовке изображений Будд, бодхисаттв и буддийских божеств.
Культура Когурё оказала значительное влияние на многие сферы жизнедеятельности Бохая и нашла отражение в элементах материальной и духовной культуры этого государства. В буддийском искусстве следы когу-рёских художественных традиций пока фиксируются только в некоторых типах изображений на концевых дисках, украшавших крыши бохайских храмов. Но, вероятно, именно через когурёское население бохайцами был воспринят стиль Северной Вэй. Проблема прямого когурёского воздействия на бохайское буддийское искусство будет решаться в ходе дальнейших археологических исследований.
Скульптура и пластика Бохая не избежали и воздействия такого мощного культурного центра, как империя Тан. При этом некоторые бохайские изображения настолько точно воспроизводят особенности танского стиля, что это позволяет китайским исследователям рассматривать бохайских ремесленников в качестве преемников имперских мастеров [4]. Но не стоит абсолютизировать культурное влияние соседей на искусство Бохая. Буддизм был официальной доктриной, распространение которой было обусловлено интересами государственной политики, поэтому в нем и прослеживаются наиболее ярко следы заимствования уже сформировавшейся на территории соседних государств иконографии. В целом же бохайское население создало уникальную и самобытную культуру, что подтверждают ежегодные археологические работы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бокщанин А.А. Очерк китайско-индийских связей (с древности до XVI в.) // Китай и соседи в древности и средневековье. М. : Наука, 1970. С. 101-133
2. Медведев В.Е. Бохайская кумирня в Приморье. Сеул : Хакъёнмунхваса, 1998. 476 с.
3. Глухарева О.Н. Искусство Кореи с древнейших времен до конца XIX в. М. : Искусство, 1982. 255 с.
4. Инь Шумэй. Бронзовая статуя Будды из Шанцзина - и бохайской Верхней столицы (г. Нинань) // Northern Cultural Relics. 2007. №2. С. 27-28 (на кит.яз).
5. Ли Чэньци, Чжао Чжэньфу. Китайский стиль заморской окраины: отборные древности из городища Верхней столицы Бохая. Пекин : Изд-во «Вэньу», 2010. 325 с. (на кит. яз).
6. Миямото Кэнджи. Пояснения к изображениям буддийских божеств Японии. Токио : Изд-во «Искусство Токио», 2003. 144 с. (на яп.яз).
7. Торчинов Е.А. Философия буддизма Махаяны. СПб. : Петербургское востоковедение, 2002. 320 с.
8. Buddhist images of East Asia, 1996, Special Exhibition, Nara.
9. Getty, A., 1962, The gods of northern Buddhism, Vermont and Tokyo: Charles E. Tuttle Company.
10. Howard, A., Wu Hung, Li Song, Yang Hong, 2006, Chinese sculpture, Beijing.
11. Kim Won-Yong, 1986, Art and archeology of ancient Korea, Seoul.
12. McArtur, M., 2002, Reading Buddhist Art. An all illustrated Guide to Buddhist Signs and Symbols, London.
13. Yao Tao-chung, 2001, Buddhism and Taoism under the Chin. In: China under Jurchen Rule. Essays on Chin Intellectual and Cultural History, New York.
REFERENCES
1. Bokshhanin, A.A., 1970, Ocherk kitajsko-indijskih svjazej (s drevnosti do XVI v.) [A brief overview of interactions between China and India (from ancient times to XVI century] In: Kitaj i sosedi v drevnosti i srednevekov'e, Moskwa, pp. 101-133. (in Russ.)
2. Medvedev, V.E., 1998, Bohajskaja kumimja v Primorye
[Bohai joss house in Primorye], Seoul: Hakjonmunhvasa. (in Russ.)
3. Gluhareva, O.N., 1982, Iskusstvo Korei s drevnejshih vremen
do konca XIX v. [Korean art from ancient times to the end of the XlXth century], Moskwa: Iskusstvo. (in Russ.)
4. In Shumei, 2007, Bronzovaja statuja Buddy iz Shangzina
- i bohajskoj verhnej stolicy (g. Ningan) [Bronze statue of Buddha in Shangzin and the upper capital of Bohai -Ningan], Northern Cultural Relics, no. 2, pp. 27-28. (in Chinese)
5. Li Chenci, Zhao Zhenfu, 2010, Kitajskij stil' zamorskoj
okrainy: otbornye drevnosti iz gorodishha Verhnej stolicy Bohaja [Chinese stile in an oversea land: selected findings from the upper capital of Bohai], Beijing: Wenu. (in Chinese)
6. Miyamoto Kendji, 2003, Pojasnenija k izobrazhenijam buddijskih bozhestv Japonii [Comments to the depictions of the Buddhist deities in Japan], Tokyo: Tokyo Art. (in Japanese)
7. Torchinov, E.A., 2002, Filosofija buddizma Mahayani [Philosophy of Mahayana Buddhism], Sankt-Peterburg: Peterburgskoe Vostokovedenie. (in Russ.)
8. Buddhist images of East Asia, 1996, Special Exhibition, Nara.
9. Getty, A., 1962, The gods of northern Buddhism, Vermont and Tokyo: Charles E. Tuttle Company.
10. Howard, A., Wu Hung, Li Song, Yang Hong, 2006, Chinese sculpture, Beijing.
11. Kim Won-Yong, 1986, Art and archeology of ancient Korea, Seoul.
12. McArtur, M., 2002, Reading Buddhist Art. An all illustrated Guide to Buddhist Signs and Symbols, London.
13. Yao Tao-chung, 2001, Buddhism and Taoism under the Chin. In: China under Jurchen Rule. Essays on Chin Intellectual and Cultural History, New York.
