CC BY
56УДК 34.04:[65:004.9]
ИЗМЕНЕНИЯ В ПРАВЕ КАК СЛЕДСТВИЕ РАЗВИТИЯ
ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ
А.В.Габов,
член-корреспондент РАН
ФГБУН «Институт государства и права Российской академии наук»
119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10
E-ma¡l: gabov@igpran.ru
Аннотация: в статье рассматриваются и оцениваются правовые вызовы цифровой экономики. Выявлены основные изменения, происходящие в экономических отношениях, вызванные развитием цифровой экономики и нуждающиеся в адекватном правовом регулировании. Показаны риски нового цифрового экономического поведения и направления правовой защиты от них. Оценены политико-правовые направления реформирования российского законодательства, действующего в условиях цифровой экономики.
Ключевые слова: цифровая экономика, право в условиях цифровой экономики, блокчейн, криптовалюта, правовое регулирование робототехники, правовое регулирование искусственного интеллекта.
CHANGES IN LAW AS THE CONSEQUENCE
OF DIGITAL ECONOMY DEVELOPMENT
А.V. Gabov
Institute of state and law of the Russian Academy of Sciences,
10, Znamenka st., Russia, Moscow, 119019
E-mail: gabov@igpran.ru
Annotation: In the paper, legal challenges of the digital economy are addressed and evaluated. The principal changes observed in economic relations are revealed, which are caused by the development of the digital economy and require proper legal regulation. The risks of new digital behaviour are shown, along with the legal remedies against them. The political-legal trends of reforming the Russian legislation existing in the conditions of digital economy are shown.
Keywords: digital economy, law in the digital economy conditions, block-chain, cryptocurrency, legal regulation of robot technology, legal regulation of artificial intelligence.
Время, в котором мы живем, очень интересный промежуток в экономической истории. Мы свидетели и непосредственные участники «ломки» прежнего экономического уклада, связанной с развитием так называемой цифровой экономики1. До 2016 г. вопросы ее развития обсуждались небольшим числом узких специалистов в области информационных технологий и экономики. Однако в 2016 г. эти вопросы стремительно ворвались в повестку дня и органов власти и крупных корпораций.
Революция, как это обычно водится у нас в стране, пошла «сверху»: начиная с 2016 г. было принято несколько документов стратегического планирования и документов программного характера, направленных на их реализацию, поручений президента, в которых были использованы слова «цифровая экономика», определены основные направления ее развития, приоритеты и дорожные карты2.
1 Слова «так называемой» использованы здесь лишь потому, что в доктрине нет пока однозначного понимания ни того, что подразумевается по такой экономикой, ни того, насколько корректен сам термин «цифровая экономика». В отечественных документах есть легальное определение цифровой экономики: Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017—2030 годы, утвержденная Указом Президента РФ от 09.05.2017 № 203 (далее - Стратегия развития информационного общества), понимает под ней хозяйственную деятельность, «в которой ключевым фактором производства являются данные в цифровом виде, обработка больших объемов и использование результатов анализа которых по сравнению с традиционными формами хозяйствования позволяют существенно повысить эффективность различных видов производства, технологий, оборудования, хранения, продажи, доставки товаров и услуг».
2 Назовем только некоторые - указы Президента РФ: от 01.12.2016 № 642 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» (далее — Стратегия НТР); от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017—2030 годы»; от 10.10.2019 № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» (далее - Стратегия развития искусственного интеллекта); распоряжение Правительства РФ от 28.07.2017 № 1632-р «Цифровая экономика Российской Федерации» (далее — Программа «Цифровая экономика Российской Федерации»); протоколы Президиума Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам: от 24.12.2018 № 16 «Паспорт национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации»»; от 04.06.2019 № 7 «Паспорт национального проекта «Национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации»» (действующий); Поручения Президента РФ от 30.01.2019 № Пр-118 «Перечень поручений по итогам заседания наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив»; Поручения по реализации Послания Президента Федеральному Собранию, утв. Президентом РФ 27.02.2019 Пр-294 и ряд других документов.
Изначально цифровая экономика рассматривалась как вызов1, затем была объявлена национальным интересом2, а позднее цифровая экономика — национальным проектом3.
Такая траектория взглядов на цифровую экономику с формулированием направлений развития, затрагивающих экономику в целом, все ее отрасли и части, предполагает массированные изменения в правовой сфере.
Недаром составными частями как программы «Цифровая экономика», так и национального проекта «Цифровая экономика» стали те части, которые специально посвящены изменениям в нормативном регулировании4.
И такой подход понятен: без адекватных правовых решений реализовать цели, поставленные государством для развития цифровой экономики, нельзя. При этом изменения, которые произойдут, не косметического характера, они существенным образом изменят и отечественную правовую систему. Связано это с новизной и даже футуристичностью многих задач. Они не исчерпываются расширением использования электронных документов, использования электронного (дистанционного) взаимодействия и пр. Вряд ли можно было представить еще несколько лет назад, что в качестве задачи (правовой, заметим это) мы будем формулировать — регулирование отношений
1 Пункт 15 Стратегии НТР указывал, что к «наиболее значимым с точки зрения научно-технологического развития Российской Федерации» большим вызовам относится и такой: «исчерпание возможностей экономического роста России, основанного на экстенсивной эксплуатации сырьевых ресурсов, на фоне формирования цифровой экономики и появления ограниченной группы стран-лидеров, обладающих новыми производственными технологиями и ориентированных на использование возобновляемых ресурсов».
2 В п. 21 Стратегия развития информационного общества было отмечено, что данная стратегия призвана способствовать обеспечению такого национального интереса, как «формирование цифровой экономики».
3 Указом Президента РФ от 07.05.2018 № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года» среди национальных целей развития России до 2024 г. названо и «обеспечение ускоренного внедрения цифровых технологий в экономике и социальной сфере», а для их достижения предписано создать национальную программу «Цифровая экономика».
4 Протокол Правительственной комиссией по использованию информационных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности от 18.12.2017 № 2 «План мероприятий по направлению «Нормативное регулирование» программы «Цифровая экономика Российской Федерации»», (далее — План мероприятий по направлению «Нормативное регулирование»), Протокол президиума Правительственной комиссии по цифровому развитию, использованию информационных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности от 28.05.2019 № 9 «Паспорт федерального проекта «Нормативное регулирование цифровой среды»» (далее - Паспорт федерального проекта «Нормативное регулирование цифровой среды»).
в сфере робототехники и применения технологий искусственного интеллекта. А такая задача в Паспорте федерального проекта «Нормативное регулирование цифровой среды» между тем стоит. Мы всерьез рассуждаем о возможной субъектности роботов и (или) искусственного интеллекта, об этических проблемах, связанных с робототехникой и т.д.; подошли к обсуждению вопросов разрешения споров с помощью интернет-платформ (строго говоря, так и до делегирования отдельных функций правосудия искусственному интеллекту недалеко, а ведь это еще недавно казалось глубокой фантастикой).
К основным изменениям, которые происходят в отношениях (экономическом базисе), вызванных развитием цифровой экономики, можно отнести:
— вытеснение традиционных способов фиксации информации — переход от бумажных носителей к электронным; электронный, а не бумажный документооборот создает новые риски (сохранности данных) и новые бизнесы (хранение данных, к примеру);
— скорость транзакций, как отмечается некоторыми авторами, «новые технологии сжимают пространство и время»1;
— возможность вовлечения в отношения бесконечно большого числа пользователей с небольшими транзакционными издержками (вспомним развитие сервисов такси в больших городах через агрегаторы);
— включение в правоотношения нечеловеческого интеллекта (развитие искусственного интеллекта и робототехники); замена этим элементом людей в части обслуживания техники, сбора и анализа различной информации, применение «безлюдных технологий» (то, что в п. 19 Стратегии развития искусственного интеллекта обозначено как «автоматизации рутинных (повторяющихся) производственных операций»); по существу, создание новой субъектности;
— включение в правоотношения элемента автоматизма (к примеру, самоисполняемые контракты, для которых созданы основы регулирования в гражданском законодательстве);
— возможность тотального контроля и учета действий, транзакций, статусов, причем с небольшими затратами. Здесь и система распознавания лиц и возможность оценки человека по его поведению, и возможность полного исключения наличного оборота денежных средств и ценных бумаг за счет всеобщей цифровизации финансового сектора;
— исключение личного взаимодействия, преобладание дистанционного электронного взаимодействия, исключающего личный контакт контрагентов при совершении взаимных юридически значимых
1 Маркова В.Д. Цифровая экономика. М.: ИНФРА-М, 2018. С. 11.
действий при экстремальной скорости поиска нужной информации и взаимодействия.
Проиллюстрируем изменения на примере последнего феномена.
Как мы раньше привыкли взаимодействовать? Самый простой пример — поход в торговую точку (условный магазин) за товаром: покупатель приходил, рассматривал, примерял (пробовал и т.д., в зависимости от товара), общался иногда не просто с продавцом, но и в его лице с производителем товара и услуги. Контакт был непосредственный, личный. Эту ситуацию можно экстраполировать и на более существенные приобретения, которые происходили на уровне крупных экономических агентов (предприятий). Почему был необходим такой личный контакт? Это не просто сила привычки — это гарантировало в определенной степени удовлетворение интереса покупателя, получение им именно того товара, который ему требовался.
Такое торговое поведение создавало специфические институты, действие которых складывалось в совершенно определенное экономическое поведение, на обслуживании которого находилось довольно много людей. Это вело к определенным социальным последствиям, создавало стандарты коллективного поведения, влекло наличие определенных требований к экономическому поведению в небольших социумах.
На уровне экономических агентов (предприятий) это предполагало многочисленный персонал, который занимается снабжением и сбытом, определенные управленческие технологии, вполне понятный документооборот, деловые обычаи и понимание результата, который мог быть финансово оценен.
Развитие информационных технологий, спутников, линий связи, всеобщность Интернета, всеобщее распространение довольно дешевых мобильных устройств и программ для взаимодействия полностью «ломают» всю традиционную систему экономических отношений:
— взаимодействие происходит в электронном виде (универсальный посредник — платформа, с которой связаны обе стороны взаимодействия); она, как правило, не несет никаких обязательств из отношений сторон;
— информацию не надо долго искать, она вся собрана и доступна, важно лишь правильно ее использовать;
— взаимодействие быстрое, безличное, в экономике нового типа между собой «глаза в глаза» общаются не люди, а их электронные альтер эго — электронные ключи, использование которых определенным образом означает волеизъявление. Строго говоря, многие субъекты в таком экономическом взаимодействии не понимают, кто находится на том конце провода, грубо говоря, субъект — это электронный ключ.
Для индивида это означает возможность, находясь практически в любой точке страны с покрытием связи, выбрать через программу в Интернете любой товар, рассмотреть его потребительские свойства, заказать его, оплатить и получить. При этом в процессе такого взаимодействия этот покупатель может вообще ни разу не общаться лично ни с кем, кроме курьера, доставившего товар. Более того, этот курьер вообще может быть единственным живым человеком, с которым покупатель будет общаться, ибо иное общение будет вестись с торговым роботом — искусственным интеллектом. Маленький мирок местных магазинов смогут заменить сетевые практически безлюдные (с точки зрения наличия обслуживающего персонала) центры, в которые можно зайти, выбрать товар, оплатить по мобильному устройству, не встретив никого со стороны условного продавца.
Для продавца это означает следующее: ему не нужны люди, которые ранее обслуживали иной тип экономического взаимодействия; ему абсолютно критично необходимо быть встроенным в платформу, через которую он осуществляет бесконтактное взаимодействие с бесконечно большим числом потребителей.
Про производителя товара и говорить нечего: развитие интернета вещей обновляет производственный процесс; разные профессии становятся ненужными.
Главный выигравший субъект в таком взаимодействии — владелец или оператор платформы.
Перестройка экономического поведения, перекройка институтов приводят к тому, что в Сеть уходят и сложные финансовые услуги. И если раньше они представляли собой ритуал во многом для избранных, то сегодня мы видим их типизацию, превращение в продукт, который предлагается бесконечно большому числу потребителей.
В такой системе экономического поведения возникает множество специфических рисков, возможностей, лазеек для противоправного поведения, вызовов для государства в части возможностей регулирования.
Основная проблема, конечно, это доверие. Формально в нем заинтересованы вообще все участники новых отношений. Ведь, подчеркнем еще раз, в этой экономике субъект — не лицо, субъект — это ключ, электронная подпись. Возникает множество вопросов относительно того, что делать при совершении юридически значимого действия при отсутствии полномочий использовать электронную подпись (ключ). Еще более важный вопрос — несанкционированное ее использование.
Но проблема бесконтактности еще и в том, что, используя новые технологии и возможности, можно быстро вернуться в прошлое
и устроить в Сети финансовую пирамиду (здесь весьма интересен пример с разоблачением якобы криптовалюты OneCoin, которая на деле никакой криптовалютой не была1).
Пока неясны многие риски развития того процесса, который именуем цифровизацией, понятна пока только верхушка этого айсберга, но не более (приватность, безопасность данных, безопасность критически важной инфраструктуры, рост специфических криминальных проявлений и т.д.). Соответственно, сложны в формулировании и оценке (с точки зрения последствий) правовые решения. Приведем такой пример. В материалах по развитию цифровой экономики (см.: дорожную карту развития «сквозной» цифровой технологии «Квантовые технологии»2) о кванте говорится как о средстве повышения безопасности: защищенности информации, информационной безопасности национальных волоконно-оптических сетей связи, обеспечения национальной безопасности в целом. В дорожной карте читаем, что квантовые технологии будут обеспечивать «защиту распределенных реестров и блокчейнов при помощи квантовой криптографии и постквантовых алгоритмов». То есть развитие квантовых технологий и, соответственно, применение соответствующих правовых инструментов — это благо. Однако есть и весьма интересные и тревожные предупреждения иного рода: развитие квантовых технологий позволит взламывать блокчейн. Об этой проблеме не так давно (в 2018 г.) была весьма интересная статья в журнале Nature3. Приведу только одну выдержку из нее: «если ничего не будет сделано для обновления протоколов, криптовалюты рухнут, как только квантовые компьютеры станут доступны».
Радикальные изменения в экономическом базисе, новое качество задач, специфические риски, неопределенность последствий ведут к тому, что само государство формирует специфические подходы к регулированию.
Во-первых, в настоящее время создание цифровой экономики воспринимается как приоритет, соответственно, все, что мешает достижению необходимых целей, должно быть «убрано» с пути. Обратим внимание, что в Программе «Цифровая экономика Российской Федерации» и ее нормативной части (План мероприятий по направлению «Нормативное регулирование») основной акцент был сделан на том,
1 Селиванова Е. Учредителям криптовалюты OneCoin предъявили обвинения в США. Основательница компании исчезла // https://www.occrp.org/ru/home/27-ccwatch/cc-watch-briefs/9337-onecoin (дата обращения: 08.12.2019).
2 https://digital.gov.ru/ru/documents/6650/ (дата обращения: 08.12.2019).
3 Fedorov A., Kiktenko E, Lvovsky A. Quantum computers put blockchain security at risk// https://www.nature.com/articles/d41586-018-07449-z (дата обращения: 08.12.2019).
чтобы выявить и снять ключевые правовые ограничения для решения первоочередных задач формирования цифровой экономики. На снятии таких проблем была простроена вся программа в части нормативного регулирования.
Во-вторых, анализ существующих документов (стратегических и программного характера) указывает на несколько подходов (можно сказать, и принципов), на которых будет строиться правовое регулирование.
В Указе Президента РФ от 7 мая 2018 г. № 204 в числе задач (до 2024 г.) о реализации национального проекта «Цифровая экономика» указана и такая: создание системы правового регулирования цифровой экономики, основанного на гибком подходе в каждой сфере, а также внедрение гражданского оборота на базе цифровых технологий. О «гибкости» указывает и Паспорт федерального проекта «Нормативное регулирование цифровой среды», в котором говорится о концепции «организации процесса управления изменениями в области регулирования цифровой экономики, предусматривающими расширение мероприятий федерального проекта, в том числе за счет придания гибкости правовому регулированию цифровой экономики иными отраслями законодательства».
Перед нами очевидный политико-правовой посыл. Но он не единственный на самом деле. Помимо этого, учитывая специфику сферы правового регулирования, важное значение для построения будущего регулирования будут играть правовые стимулы. К примеру, Стратегия развития информационного общества в качестве ключевого направления повышения конкурентоспособности российских информационных и коммуникационных технологий (п. 37) называет «стимулирование создания российских организаций, осуществляющих деятельность, направленную на развитие всего спектра сервисов цифровой экономики, и способных лидировать на внутреннем и внешнем рынках (экосистемы цифровой экономики)».
Еще один политико-правовой посыл, который будет явно определять подходы к конфигурации правового регулирования, — это широкое использование правового эксперимента или экспериментальных правовых режимов. В некоторых документах, определяющих изменение нормативного регулирования для целей развития цифровой экономики, для обозначения такого эксперимента используется специальный сленг — «регуляторные песочницы» (отметим — высказывается (и аргументы для этого весьма серьезные) и точка зрения, согласно которой эти понятия — экспериментальный правовой режим и регуляторная песочница — не синонимичны), в которых должна пройти апробация новых технологий, продуктов, услуг.
Итак: гибкость, значительное использование правовых стимулов — широкое распространение экспериментальных правовых режимов — вот «три кита» формирующегося правового регулирования для целей развития цифровой экономики.
О каждом из них можно говорить отдельно и много, но нас интересует главный, философского характера вопрос: а почему именно эти постулаты положены в основу изменений в правовой сфере для целей развития цифровой экономики? Основная причина, она же и ответ здесь, — это то, что все общество «входит» в новую реальность, способ действий в которой еще далеко не ясен ни индивиду, ни крупным экономическим агентам (корпорациям), ни власти. Очень многие традиционные представления о том, как работает экономика, какие институты обеспечивают экономическое развитие, разрушаются на глазах, многие незыблемые институты просто «обсыпаются», профессии уходят в небытие или существенно снижаются материальные стимулы для их обладателей. Зато действительность вводит в оборот новые феномены, новые способы экономического взаимодействия. Многие из них представляют существенную опасность для субъектов, прежде всего непрофессионалов. И потому они требуют «обкатки», к ним часто сложно подойти со старыми регуляторными подходами.
Библиографический список
1. Маркова В.Д. Цифровая экономика. М.: ИНФРА-М, 2018. 186 с.
2. Селиванова Е. Учредителям криптовалюты OneCoin предъявили обвинения в США. Основательница компании исчезла // https:// www.occrp.org/ru/home/27-ccwatch/cc-watch-briefs/9337-onecoin (дата обращения: 08.12.2019).
3. Fedorov A., Kiktenko E, Lvovsky A. Quantum computers put blockchain security at risk // https://www.nature.com/articles/d41586-018-07449-z (дата обращения: 08.12.2019).
