CC BY
18приказы, циркуляры, планы, протоколы, переписка и др // Национальный архив Республики Беларусь. Ф.42. Оп. 1. Д. 338.
23. НАРБ. - Переписка с торгпредством СССР в Германии о закупке и продаже кинофильмов // Национальный архив Республики Беларусь. Ф/246. Оп. 1. Д. 78.
24. НАРБ. - Материалы о заграничных командировках сотрудников вузов БССР в связи с заграничными культурно-просветительными учреждениями / приказы, циркуляры, планы, протоколы, переписка и др // Национальный архив Республики Беларусь. Ф. 42. Оп. 1. Д. 338.
25. Советско-германские научные связи времени веймарской республики / Д.А. Александров, А.Н. Дмитриев, Ю.Х. Копелевич [и др.]; отв. ред. Э.И. Колчинский. - СПб.: Наука, 2001. - С. 223.
26. НАРБ. - Материалы о заграничных командировках сотрудников вузов БССР в связи с заграничными культурно-просветительными учреждениями / приказы, циркуляры, планы, протоколы, переписка и др // Национальный архив Республики Беларусь. Ф.42. Оп. 1. Д. 338. Л.Л. 8-15, 130-141.
МИГУН ДМИТРИЙ АДАМОВИЧ - доцент кафедры историко-культурного наследия Беларуси Республиканского института высшей школы. Республика Беларусь, Минск (ditmar-2006@tut.by)
MIGUN, DMITRY A. - Associate Professor of Historical and Cultural Heritage of Belarus Republican institute of higher education. The Republic of Belarus, Minsk
УДК 94 (476+470):316.334.55«192/193»
СТАРОВОЙТОВ М.И. ИЗМЕНЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ БЕЛОРУССКО-РОССИЙСКОГО ПОГРАНИЧЬЯ В УСЛОВИЯХ МОБИЛИЗАЦИОННОЙ СОВЕТСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ
(1920 - 1930 ГГ.)
Ключевые слова: сельское население, Белорусско-Российское пограничъе, мобилизационная модернизация, социалъно-гендерная структура
Впервые в отечественной историографии установлено, что к концу межвоенного периода в составе сельского населения, под воздействием советской мобилизационной модернизации, начался процесс коренного изменения его социальной структуры. Появлялись профессии, которых ранее среди сельских жителей не было. Абсолютное большинство титульного населения белорусско-российских пограничных территорий проживало в сельской местности и было занято в аграрном секторе экономики. Сделан вывод о том, что белорусы и русские исследуемого региона являлись представителями традиционного общества, оставаясь аграрными нациями, что
значительно сдерживало их социально-культурное и политическое развитие, особенно женщин. Историко-сравнительный анализ нового архивного материала впервые позволил дать адекватную социально-гендерную стратификацию сельского населения пограничья к концу сложного межвоенного периода. Главным трудовым ресурсом на производстве и дома по традиции являлись женщины.
STAROVOITOV, M.I.
CHANGES IN SOCIAL STRUCTURE OF RURAL POPULATION OF BELARUSIAN-RUSSIAN BORDERLANDS UNDER SOVIET MOBILIZATION MODERNIZATION (1920 - 1930)
Keywords: rural population, the Belorussian-Russian borderlands, mobilization modernization, social and gender structure
For the first time in the national historiography it is found that by the end of the interwar period the process of radical change in rural population social structure began to emerge under the influence of Soviet mobilization modernization of the village. Professions which had been absent previously among the villagers appeared. The vast majority of indigenous population of the Belarusian-Russian border areas lived in rural areas and were employed in the agricultural sector. It is concluded that the Belarusians and Russians of the study region were members of traditional society, remaining agricultural nations, which greatly hampered their socio-cultural and political development, especially for women. Historical and comparative analysis of new archival material for the first time allowed to give an adequate social and gender stratification of the rural population of the borderland complex by the end of inter-war period. The main labor force in the manufacturing and building on the tradition were women.
В условиях глобализации актуализируется интерес обществоведов к региональной проблематике постсоветских республик, что позволяет получить ответы на многие социально-политические, экономические и духовные вопросы и проблемы, порожденные XX веком. Изучение этносоциокультурных процессов приобрело особую актуальность в связи с развалом СССР. Дезинтеграционные процессы, начатые в 1990-е годы, привели к резкому сокращению и даже разрыву разносторонних связей между белорусским и русским народами, которые теперь восстанавливаются на новых экономических, политических и социокультурных основах.
Ретроспективное историко-сравнительное изучение проблем села белорусско-российского пограничья - пограничья как социокультурного феномена - важно для понимания современных модернизационных процессов в аграрном секторе экономики и социальной структуре сельского населения Союзного государства.
Компаративистский подход и использование оригинальных источников позволяет установить и дать адекватную оценку социальной структуре сельского населения пограничных территорий. Учитывая объем публикации, нами предпринята попытка выявить общее и особенное в составе сельского населения пограничных территорий, определить специфику в социальной стратификации, прежде всего, белорусского села (абсолютные показатели и рассчитанные автором проценты вводятся в научный оборот впервые). Это восполнит имеющийся в белорусской и российской историографиях пробел.
В историко-сравнительном плане обозначенная проблема не только не изучалась белорусскими историками, но в таком контексте и не ставилась. Нами не выявлены такого рода компаративных исследований и в российской историографии. Следует, однако, отметить появление сравнительных исследований по отдельным аспектам истории Беларуси белорусских и российских историков. Это монографии В.Е. Козлякова [1], А.И. Молчанова [2], Ю.Б. Борисёнка [3].
При изучении данной проблемы, мы придерживаемся точки зрения И.Р. Чикаловой, что «гендер - система отношений, лежащих в основе стратификации общества по признаку пола» [4]. Интегративный потенциал гендерных исследований позволяет не только включить в историю оба пола, но и восстановить целостность социальной истории.
Изменения в половозрастном составе населения после военных и революционных лет привели к необходимости привлечения женщин в производственную деятельность. Советскую власть и вынужденно, и целенаправленно меняла коммунальные и семейно-бытовые отношения. Такие изменения в первую очередь касались городских женщин. К числу первых документов относится постановление VIII Всероссийского съезда советов от 29 декабря 1920 г. «О привлечении женщин к хозяйственному строительству». В нем отмечается, что женщин большинство в составе населения, поэтому их надо вовлечь для восстановления промышленности, транспорта и сельского хозяйства, осуществляя реформу быта на коммунальных началах для сокращения непроизводительного их труда в доме и семье [5].
Из таблицы 1 видно [6], что доля женщин в составе сельского населения в межпереписной период увеличилась во всех областях пограничного региона. Увеличение же абсолютной численности женщин села наблюдалось только в четырех белорусских областях. В этих областях был меньшим их отток в города. В Витебской и российских областях пограничья произошло значительное сокращение численности женщин среди сельских жителей. Нами установлено, что во внутриреспубликанской и общесоюзной миграции на работу и учебу в города из этих областей участвовали девушки и женщины в возрасте 15 - 39 лет. Это была главная причина уменьшения их численности. К аналогичной причине уменьшения численности мужчин в указанных областях следует добавить их службу в армии за пределами мест проживания и последствия репрессий, которые больше коснулись мужского населения.
Таблица 1. Сельское население пограничья по официальной разработке переписи 1939 г.
Области 1926г. 1939г. 1939г. % к * 1926г.
Муж. Жен. Всего % Жен Муж. Жен. Всего % Жен
Витебская 506781 532977 1039758 51,3 453958 483469 937427 51,6 90.7
Гомельская 302832 321780 624612 51,5 315768 339316 655084 51,8 105,4
Могилевская 511773 550500 1062273 51,8 521790 562803 1084593 51,9 102,2
Калининская 1444940 1679423 3124368 53,8 1166212 1342243 2508455 53,5 79,9
Орловская 1518742 1700282 3219024 52,8 1302269 1537768 2840037 54,1 90,4
Смоленская 1273230 1458633 2731863 53,4 1024094 1213891 2237985 54,2 83,2
Примечание: *) - положительная и отрицательная динамика численности женщин
В таблице 2 [7] приведены данные обо всем населении, занятом в различных отраслях многоукладной экономики 1920-х годов, в сравнении БССР с соседними пограничными административно-экономическими районами. Выделены все занятые в сельском хозяйстве жители села и городское население.
В середине 1920-х годов все сельское население было занято непосредственно сельскохозяйственной деятельностью. На мужчин приходилось около 94%, на женщин - 98%. Как видим, практически 100% женщин занимались тяжелым физическим трудом, учитывая уровень технической оснащенности крестьянских хозяйств. Это касалось титульного населения и женщин, в первую очередь. Расчеты показали, что в БССР из числа титульного этноса в аграрном секторе было занято 90,4% мужчин и 96,1% женщин, в Западном районе РСФСР соответственно - 85,4 и 93,8% [8].
Как видим, в качестве членов семьи, помогающих в таком труде, женщин было в 2 раза больше, чем мужчин. Низкий уровень грамотности и образования заметно сдерживал участие женщин в профессиональной деятельности, связанной с умственным трудом. Так, среди занятых в сельском хозяйстве служащих женщин было в 8 - 13 раз меньше, чем мужчин. Еще разительнее различия среди лиц свободных профессий, но здесь преобладали мужчины-священнослужители.
Таблица - 2 Основные занятия самодеятельного сельского населения в 1926 г. (абс. и %)
Занятие и отрасль БССР Западный район РСФСР
Муж. Жен. Муж. Жен.
Рабочие 35 146 19 099 30 614 11 050
Сельское хозяйство 18 843 11 942 14 595 8 139
Служащие 11 608 7 616 14 068 8 811
Сельское хозяйство 2 142 161 1 867 228
Хозяева с наемн. 19 293 4 646 9 378 5 757
Рабочими
Сельское хозяйство 17 715 4 490 8 462 5 690
Хозяева с семьями, 643 036 73 691 562 656 77 508
артели
Сельское хозяйство 640 243 75 257 559 930 77 104
Одиночки 16 555 10 740 18 079 20 166
Сельское хозяйство 6 403 8 297 8 794 18 276
Члены семьи в занятии 611 881 1282376 462 416 1074474
Сельское хозяйство 609798 1280949 460 566 1073304
Лица свободных 1 313 63 1 856 72
профессий
Не имеющие занятий 5 540 4 205 6 905 6 708
Безработные 1 840 656 2 278 1 049
Военнослужащие 7 329 2 695 1
Всего сельского 1356541 1403096 1108945 1205596
населения
В сельском хозяйстве 1275287 1376445 1043885 1176823
Проценты к итогу 94,0 98,1 94,1 97,6
Всего городского 270 540 111 721 161 430 73 760
населения
В сельском хозяйстве 35 923 30 203 16 743 14 201
Проценты к итогу 13,3 27,0 10,4 19,5
Среди самодеятельного городского населения непосредственно физическим сельскохозяйственным трудом было занято примерно одинаковое количество мужчин и женщин. Доля последних от общей численности работающих женщин, в два раза больше, чем мужчин, занятых сельхозтрудом. Промышленное производство концентрировалось в более крупных городах, а в мелких и средних городских поселениях примерно треть жителей еще была занята сельским хозяйством. Мобилизационные методы модернизации промышленности и сельского хозяйства, выделение регионов СССР для первоочередного развития с учетом сырьевых месторождений и необходимости укрепления обороноспособности страны, привели к отраслевой структуризации экономики союзных республик и их областей. БССР и Западная область РСФСР относились к аграрному региону.
Сдерживающим фактором (по «стратегическим соображениям») развития промышленных предприятий в 1930-е годы, было и то, что регион входил в широкую пограничную полосу западной границы СССР. Даже столицу БССР во второй половине 1930-х годов планировалось перевести из Минска в Могилев, в котором было развернуто соответствующее строительство с
привлечением большого количества рабочих и служащих различных специальностей.
Необходимость роста и укрепления сельскохозяйственной сырьевой базы промышленности, увеличение товарности и порайонной специализации сельского хозяйства, развитие экспортных его отраслей привели к принятию соответствующих решений. В апреле 1927 г. IV съезд советов СССР поручил правительству обратить особое внимание на развитие «трудоемких культур для борьбы с аграрным перенаселением и в целях использования на месте избыточного крестьянского труда» [9]. Эти установки по использованию трудовых ресурсов села при крайне низкой технической оснащенности аграрного сектора экономики оставались и в последующий период. Аграрное перенаселение было особенно характерно для титульных эносов пограничных территорий (см. таблицу 5), которые и в конце 1930-х годов были заняты сельским тяжелым физическим трудом.
Практически все кустари были организованы в кооперативы. Некооперированных кустарей, занятых сельскохозяйственной деятельностью остались единицы. Расчеты показали, что в конце 1930-х годов в белорусских областях на городское население приходилось 2,1 - 2,8% от общего числа занятых в сельском хозяйстве, в российских - 1,5 - 1,7% [10].
Включение сельских поселений в городскую черту, местечковая урбанизация сдерживали процесс их участия в занятии сельским хозяйством по сравнению с 1920-ми годами, но очевидно резкое сокращение их доли. Мужчин оказалось больше за счет рабочих и служащих МТС, располагавшихся в основном в районных центрах.
Таблица 3. Состав занятого в сельском хозяйстве сельского населения региона в
1939 г.
Общественные Группы Сельское население Сельское население
Муж. Жен. Всего Муж. Жен. Всего
Витебская область Гомельская область
Рабочие 7 610 2 161 9 771 4 295 1 334 5 629
Служащие 1 580 290 1 870 1 001 141 1 142
Колхозники 146 199 181 613 327 812 86 694 118 121 204 815
Кустари 1 6 7 1 5 6
Единоличники 8 111 12 372 20 483 15 287 21 960 37 247
Итого 163 501 196 442 359 943 107 278 141 561 248 839
Орловская область Смоленская область
Рабочие 27 115 6 820 33 935 17 832 8 234 26 066
Служащие 4 871 788 5 659 3 511 827 4 338
Колхозники 409 689 565 317 975 006 323 494 484 927 808 431
Кустари 10 11 21 5 1 6
Единоличники 15 866 29 191 45 057 11 385 21 428 32 813
Итого 457 551 602 127 1 059 678 356 227 515 427 871 654
Сравнение данных 3 и 4 таблиц [11] позволяет установить общую тенденцию. Численность женщин среди рабочих и служащих в разы была меньшей. Женщины значительно преобладали среди колхозников и крестьян-единоличников. Из общего числа имеющих занятие сельских женщин меньше их было среди кооперированных и некооперированных кустарей (кроме кооперированных кустарей Орловской области, см. табл.4). Часть мужчин-кустарей жила в деревнях, но трудилась в промышленности, строительстве и на транспорте в городских поселениях, а не только в сельской местности.
Таблица 4. Распределение жителей села пограничья по общественным группам
в 1939 г.
Общественные Группы Витебская область Гомельская область
Муж. Жен. Всего Муж. Жен. Всего
Рабочие 52 188 16 221 68 409 37 314 9 743 47 057
Служащие 26 991 8 111 35 102 17 871 4 324 22 195
Колхозники 159 004 181 806 340 810 96 020 118 235 214 255
Коопкустари 2 232 701 2 933 1 362 498 1 860
Некоопкустари 1 980 570 2 550 1 257 390 1 647
Единоличники 8 721 12 483 21 204 15 664 21 984 37 648
Всего занято 251 116 219 892 471 008 169 488 155 174 324 662
Орловская область Смоленская область
Рабочие 116 027 41 266 157 293 99 436 44 208 143 644
Служащие 58 464 20 041 78 505 54 518 18 990 73 508
Колхозники 426 392 567 323 998 715 339 954 486 669 820 623
Коопкустари 3 471 5 857 9 328 3 669 1 718 5 387
Некоопкустари 5 364 1 520 6 884 5 446 1 188 6 634
Единоличники 16 391 29 288 45 679 12 374 21 604 33 978
Всего занято 626 109 665 295 1 291 404 515 397 574 377 1 089 774
Из таблицы 4 видно, что абсолютная численность занятых сельских жителей в белорусских областях была в 3-4 раза меньше, чем в российских. Это объясняется тем, что и все население белорусских областей было во столько раз меньше по сравнению с российскими областями. Различия имелись в доле женщин, занятых в кустарном производстве и являвшиеся единоличниками. В Гомельской области, где работающих сельских жителей более чем в 3 раза меньше в сравнении со Смоленской областью, единоличников было на 3,7 тыс. больше. Это связано, на наш взгляд, с разными темпами коллективизации и дехуторизации белорусского и российского села, отношениями местного руководства и самих крестьян к этим сложным социально-политическим и социокультурным процессам. Надо учитывать и уровень развития экономики областей в целом и степень развития производственной и непроизводственной
сфер в сельской местности, уровень грамотности мужчин и женщин села (о последнем автор уже писал).
Среди занятых в сельском хозяйстве основных групп населения (колхозники, рабочие и служащие) преобладали лица в возрасте до 40 лет. Формирование и профессиональное развитие их, особенно рабочих и служащих, приходилось на период советской мобилизационной модернизации села. Исключение составляли крестьяне-единоличники, среди которых преобладали не только женщины, но и лица старше 40 лет. Есть основание считать, что не только политика советской власти по отношению к середняку, но и нежелание молодежи связывать свою судьбу с такого рода деятельностью повлияли на возрастные показатели этой категории населения. В Витебской области рабочие в возрасте до 40 лет составляли 77,9%, служащие - 79,4, колхозники - 58,0, единоличники - 35,5, а в Гомельской соответственно - 81,1, 76,4, 64,7 и 44,3%. В Орловская области эти показатели были следующими: рабочих в этом возрасте было 81,7, служащих - 74,1, колхозников - 64,0, единоличников - 39,3, а в Смоленской соответственно - 75,5, 77,2, 58,0 и 31,9% [12].
К концу 1930-х годов палитра сельского населения оказалась многообразней, чем было принято до недавнего времени считать. Это уже были не просто крестьяне. Зародился и получил развитие процесс профессиональной стратификации жителей села. Многие из них были заняты уже не только в аграрном секторе, но и в других производственных и непроизводственных отраслях народного хозяйства.
Ключевой фигурой советской интеллигенции становились учителя. Особенно важную роль они играли на селе. Мы исходим из социологического значения термина интеллигенция, в свое время выраженное определением М. Н. Руткевича, что интеллигенция - это большая социальная группа людей, занятых преимущественно высококвалифицированным умственным трудом, требующим, как правило, высшего или среднего профессионального образования [13].
Изучение материалов переписи позволило установить, что учителями начальных и всех средних учебных заведений и курсов (включая заведующих начальными школами) в Гомельской области на селе работало 2 326 мужчин и 1 771 женщин - всего 4 097 человек, а в Орловской соответственно - 7 753 мужчин, 9 520 женщин и 17 273 человек. Среди представителей сельской интеллигенции (здравоохранение, культура, образование) на них приходилось в Гомельской области 57,5%, а в Орловской - 53,4%. Всех учителей (по этому показателю раздельных данных по селу нами не выявлено) с высшим образованием в Гомельской области было 17,4%, а со средним специальным -80,3%. В Орловской соответственно - 8,7% и 88,4%. Около 80% всех учителей региона имели возраст до 40 лет, т.е. абсолютное большинство этих кадров было подготовлено в советское время [14].
Вышеприведенные данные, с выделением социальной и гендерной составляющих занятости по общественным группам, как раз и дают более адекватную характеристику социальному облику сельского населения. Нами установлено, что основная масса титульного этноса проживала в деревне и была занята в сельскохозяйственном производстве. Данные о социальной стратификации титульных этносов хорошо представлено в таблице 5 [15].
Удельный вес белорусов среди всех жителей села Гомельской области в 1939 г. составил 91,7 %, а среди всех работников сельского хозяйства - 96,4%, Сельское население соседних российских областей было гомогенным практически на 99% [16]. Очевидно поэтому в материалах переписи 1939 г. нам не удалось выявить данные в разрезе национальностей по ряду показателей социокультурного облика населения российских областей.
Таблица 5. Титульный этнос в составе занятого сельского населения в 1939 г.
(абс. и %)
Пол Лесное хозяйство Сельское хозяйство Промышлен ность Строительс тво Транспорт и связь Торговля и общепит Жилкоммунх оз Госучрежде ния Здравоохран ение Просвещени е, наука, Не распределен ИТОГО:
Гомельская область
м 2720 103211 11152 6746 6122 2255 310 1876 480 3185 2603 140660
м 1,9 73,4 7,9 4,8 4,4 1,6 0,2 1,3 0,3 2,3 1,9 100
ж 212 136980 4555 432 1112 769 146 275 971 2489 444 148385
ж 0,1 92,3 3,1 0,3 0,7 0,5 0,1 0,2 0,7 1,7 0,3 100
Орловская область
м 14125 454145 43311 12046 18961 13646 1062 11237 1929 12495 25831 608788
м 2,3 74,6 7,1 2.0 3,1 2,2 0,2 1,9 0,3 2,1 4,2 100
ж 1401 599577 26274 1873 4142 4974 633 2230 4000 13910 2821 660835
ж 0,2 90,7 4,0 0,3 0,6 0,7 0,1 0,3 0,6 2,1 0,4 100
Более низкий уровень грамотности и образования сельских женщин, традиционное деление сфер занятости по гендерному признаку обусловили значительное (в 3-4 раза) преобладание мужчин среди служащих села. Вовлечение женщин в овладение мужскими профессиями на селе (трактористы, комбайнеры и другие технические специальности) привело к тому, что женщин-трактористов было примерно столько или даже больше, сколько агрономов и бригадиров полеводческих бригад вместе взятых. Например, в Гомельской области соответственно 174 и 153 женщин, в Орловской - 882 и 903. В указанных областях агрономов мужчин было в 3-5 раз больше, чем агрономов женщин, а бригадиров полеводческих бригад в 30-40 раз больше мужчин, чем женщин. Зато среди занятых сельскохозяйственным трудом без
обозначения специальности (так в документах переписи 1939 г.) женщин было в 2 раза больше, чем мужчин [17].
Выявленный оригинальный архивный материал позволил впервые установить абсолютную численность и подсчитать долю занятого в различных отраслях народного хозяйства титульного этноса, проживавшего в сельской местности. В таблице 5 на примере Гомельской и Орловской областей представлены итоги социальные изменения, достигнутые к концу 1930-х годов. Как видно из таблицы, несколько отличаются показатели по доле занятых сельских жителей в промышленности и строительстве. Эти отрасли были более развиты в Гомельской области. Несколько отличаются показатели по доле занятых сельских жителей в промышленности и строительстве. Эти отрасли оказались более развиты в Гомельской области, в Орловской - особенно г. Брянск. Многие сельские жители путем маятниковой суточной миграции работали на предприятиях и стройках в городах, в непроизводственной сфере. Резких и принципиальных отличий в доле занятости сельских мужчин и женщин в различных отраслях экономики пограничья не наблюдалось.
Сопоставляя данные 3 и 4 таблиц, мы видим, что социальная структура населения пограничья, проживавшего в сельской местности, в основном имела общую тенденцию развития и некоторые общие особенности. Среди жителей села, занятых в сельском хозяйстве, абсолютно преобладали колхозники - 8293%. Женщин было больше среди колхозников и единоличников, а меньше (в разы) среди рабочих и, особенно, служащих. Распределение жителей села по общественным группам дало иную картину. Количество лиц, имеющих занятие, увеличилось на 23,4-23,6% по белорусским областям и на 17,9-20,0% по российским. Доля колхозников уменьшилась до 66,0-77,0%. Это произошло за счет значительного увеличения рабочих и служащих, которые не работали в сельском хозяйстве. В зависимости от областей количество рабочих выросло в 5-8 раз, а служащих - в 14-19 раз. На эти показатели повлияли разница в численности мужчин и женщин села, степень вовлечения крестьян-единоличников в колхозы, уровень и темпы индустриального развития областей, как притяжение высвобождающихся трудовых ресурсов села.
Рост грамотности и образовательного уровня сельского населения способствовал расширению его участия в непроизводственной сфере на селе, производственной и непроизводственной сфере близлежащих городов и городских поселений. Отходничество стало заменяться маетниковой миграцией сельского населения. Однако пограничье оставалось аграрным регионом и практически все титульное население, особенно женщины, трудились в сельском хозяйстве, которые вели еще домашнее подсобное хозяйство и обслуживали семью. Перепись 1939 г. установила, что среди рабочих, служащих, колхозников, кустарей были члены семьи, занятые в подсобном сельском хозяйстве. Например, в Могилевской и Смоленской областях на долю подсобников в указанных категориях приходилось 4-8%. Из них 98-99% составляли женщины [18].
Процессуальный подход к анализу социальных групп и форм их социальной жизни через призму динамичной интерпретации раскрывает изменения в практической деятельности индивидов, остроту социально-гендерной иерархии. Историко-сравнительный анализ нового архивного материала впервые позволил установить адекватную гендерную стратификацию сельского населения БРУП в сложный межвоенный период, выявить общие тенденции в пограничном регионе и некоторую белорусскую специфику. Абсолютное большинство титульного населения белорусско-российских пограничных территорий проживало в сельской местности и было занято в аграрном секторе экономики. Главным трудовым ресурсом оставались женщины, что сдерживало их социокультурное развитие, общественно-политическую активность. Например, в БССР женщин среди учителей, работавших в сельских школах, было 44,5%, а белорусок в составе всех учителей города и села - 46,2% [19].
Даже такой краткий анализ обозначенной проблемы дает основание признать, что в социальной структуре села начались прогрессивные изменения. В рассматриваемый период началось формирование массовых социальных движений, как мужчин, так и женщин, выходивших на экономическую и политическую арену и оказывавших возрастающее влияние на общественную жизнь регионов, республик, страны. Это было начало перехода от традиционного сельского общества к городскому индустриальному обществу, вызванного советской мобилизационной модернизацией.
Степень урбанизации белорусов Витебской области достиг по данным переписи 1939 г. 19,4%, Гомельской - 18,2%, Могилевской - 15,8%, а в целом по БССР - 16,9% (всего населения - 24,7%, а по нашим расчетам, опубликованным ранее, - около 20%). В Орловской области в городах проживало 18,4% русских, в Смоленской - 15,3%, а в целом по РСФСР - 35,7% (степень урбанизации всего населения достигла 33,7%) [20].
Как видим, только в конце 1930-х годов начался урбанизационный переход у белорусов и русских, проживавших в пограничье. Это была одна из причин этнокультурной специфики региона, в т. ч. и белорусской ее части, которую надо учитывать при рассмотрении социокультурного облика всего населения белорусско-российского пограничья, а восточнославянского населения в особенности.
Стратегически правильный, политически гибкий выбор большевиков в аграрной стране себя оправдал. Известный московский историк-урбанист А.С. Сенявский считает, что большевики «отказались от собственных доктринальных установок», «отбросили марксистские догмы». «Магистральным путем в индустриальную эпоху была индустриализация и урбанизация, причем не только города, но и деревни, причем ускоренные, преодолевавшие отставание страны. Ни столыпинская реформа, ни решение земельного вопроса по крестьянским наказам большевиками этого не обеспечивало. Потому что крестьянство в XX в. было социальной категорией
прошлого, а не будущего, категорией консервации, стагнации, а не развития. Крестьянство по своей социальной природе и образу жизни не способно к прогрессу, именно город двигал технический и социальный прогресс». Большевики «решали все ту же задачу превращения аграрной России в индустриальную и городскую, которую не удалось решить дореволюционной имперско-консервативной модернизации, а либералам, пришедшим к власти в 1917 г. и неадекватным российской социокультурной почве и исторической ситуации, не пришлось даже начать реализацию своих программ. Но опирались советские коммунисты на народные настроения и мировоззрение. ...на основную массу населения - социальные низы. При всех социальных издержках - массовых репрессиях, голоде начала 1930-х годов - советская модель индустриальной модернизации оказалась весьма эффективной, обеспечив превращение отсталой России в передовую державу, что позволило СССР выиграть Вторую мировую войну против фашистской Германии и ее сателлитов, вывести человека в космос, стать второй сверхдержавой мира и противостоять в «холодной войне» мощному блоку западных держав» [21]
На наш взгляд, советское руководство адекватно оценило дореволюционный социокультурный облик населения страны, за короткий срок коренным образом его изменило и придало ему прогрессивный импульс развития во всех республиках и регионах. Изменения в составе белорусов и русских к концу межвоенного периода были достигнуты в условиях форсированной советской модернизации.
Таким образом, анализ динамики социально-гендерной стратификации сельского населения белорусско-российского пограничья в 1920 - 1930 годы позволил установить, что к концу межвоенного периода, под воздействием советской модернизации деревни, начался процесс коренного изменения социальной структуры. Появлялись такие профессии, которых ранее среди сельских жителей не было. При общей тенденции этого процесса в пограничном регионе, выявлен ряд специфических особенностей, характерных для белорусских территорий. Абсолютная численность крестьян-единоличников в белорусских областях, примерно в полтора раза превышала численность этой категории населения в соседних российских областях. Абсолютное большинство титульного населения белорусско-российских пограничных территорий проживало в сельской местности и было занято в аграрном секторе экономики. Белорусы и русские пограничного региона в конце 1930-х годов, оставаясь аграрными нациями, только начинали становиться членами городского общества. Они лишь втягивались в урбанизационный переход и по образу труда, быта, культуры и менталитета оставались представителями традиционного общества. Это значительно сдерживало их социально-культурное и политическое развитие, особенно белорусов. Примерно каждый пятый сельский житель региона за счет суточной маятниковой миграции трудился в составе рабочих и служащих городских коллективов. Общность и взаимообусловленность проходивших процессов,
положительность и отрицательность, трудности и недостатки роднили и сближали белорусов и русских, во многом свидетельствовали о схожести их социокультурного развития. В этом единстве исторического развития надо видеть основы единства восточнославянского населения, обусловленного и определенного их социокультурной идентичностью.
Автор придерживается точки зрения, что после развала СССР и в белорусской, и в российской историографиях надо идти путем поиска точек соприкосновения. Следует выявлять общее и особенное в развитии дружественных братских народов, а не негатив, надуманное превосходство, рознь или вражду. Их общий исторический путь достоин объективной оценки.
Литература и источники
1. Козляков В.Е. Национальный вопрос и неонароднические партии. Начало XX в. - конец 20-х гг. (На материалах России, Беларуси, Украины). - Минск: БГТУ, 2001. - 246 с.
2. Молчанов А.И. Россия, Украина и Белоруссия от Н. Хрущева до «Беловежской пущи». - В 3-х т. - Т.1. - СПб.: Владимир Даль, 2006. - 715 с.; Т.2. - СПб.: Владимир Даль, 2005. - 416 с.; Т.3. - Белгород: Издательский Дом «В. Шаповалов», 2003. - 528 с.
3. Борисёнок Ю.А. На крутых поворотах истории: Общество и государство между Польшей и Россией в первой половине XX века. - М.: ООО «Родина МЕДИА», 2013. - 352 с.
4. Чикалова И.Р. Гендерная система (пост)советской Беларуси: Воспроизводство и трансформация социальных ролей в публичной и приватной сфере // Российские и славянские исследования: науч. сб. Вып. 4 / редкол.: А.П. Сальков [и др.]. - Минск: БГУ, 2009. - С.51.
5. Съезды советов Всероссийские и Союза ССР в постановлениях и резолюциях. - М.: Изд-во «Власть Советов», 1935. - С. 150.
6. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф.1562. Оп.336. Д. 375. Л.1; Д.376. Л.1; Д.299. Л.1; Д.379. Л.1; Д.317. Л.1; Д.325. Л.1.
7. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т^ГС. - М.: ЦСУ СССР, 1929. - С.2; Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т.ХХУ11. - М: ЦСУ СССР, 1928. - С.2-3.
8. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т.Х1Х. - М.: ЦСУ СССР, 1929. - С. 47; Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т^УП. - М: ЦСУ СССР, 1928.- С.3.
9. Съезды советов Всероссийские и Союза ССР в постановлениях и резолюциях. - М.: Изд-во «Власть Советов» при Президиуме ВЦИК, 1935. -С.365.
10. РГАЭ. Ф.1562. Оп.336. Д.547. Л.22; Д.548. Л.22; Д.489. Л.22; Д.497. Л.22.
11. РГАЭ. Ф.1562. Оп.336. Д.547. Л.Л. 3, 23-25; Д.548. Л.Л. 3, 23-25; Д. 489. Л.Л. 3, 24-26; Д.497. Л.Л. 3, 23-25.
12. РГАЭ. Ф.1562. Оп.336. Д.547. Л.24; Д.548. Л.24; Д.489. Л.25; Д.497. Л.24.
13. Руткевич М.Н. Интеллигенция в развитом социалистическом обществе. -М.: Политиздат, 1977. - С. 19.
14. РГАЭ. Ф. 562. Оп.336. Д.317. Л.Л. 14, 26; Д.376. Л.Л. 16, 26.
15. РГАЭ. Ф.1562. Оп.336. Д.913. Л.Л. 69, 80; Д.908. Л.Л. 11, 16.
16. РГАЭ. Ф.1562. Оп.36. Д.376. Л.Л. 6, 37; Д.317. Л.6.
17. РГАЭ. Ф.1562. Оп.36. Д.376. Л.Л. 25, 29; Д.317. Л.Л. 25, 28.
18. РГАЭ. Ф.1562. Оп.336. Д.497. Л.5; Д.551. Л.5.
19. РГАЭ. Ф.1562. Оп.336. Д.257. Л.Л. 28, 48, 63.
20. РГАЭ. Ф.1562. Оп. 336. Д.237. Л.13; Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги / Под ред. Ю.А. Полякова. - М.: Наука, 1992.- С. 22, 59, 64, 65, 70, 71.
21. Сенявский А.С. Великая Октябрьская революция: взгляд из 2007 г. // Октябрь 1917 года в судьбе мировой цивилизации (к 90-летию Октябрьской революции): материалы Международ. науч.-практ. конф., Минск, 2 ноября 2007 г. /редкол.: М.П. Костюк (гл. ред.), Н.В. Смехович [и др.]. - Минск: Беларус. наука, 2008. - С. 65-67.
СТАРОВОЙТОВ МИХАИЛ ИВАНОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Беларуси, Гомельский государственный университет им. Ф. Скорины. Республика Беларусь, Гомель (starmihail24@mail.ru) STAROVOITOV, MIKHAIL I. - Ph.D. in History, Associate Professor of the history of Belarus in Gomel State University named after F. Skoryna. The Republic of Belarus, Gomel
УДК 94(476)199/200
КАРАБУЩЕНКО П.Л. ПОЛИТИКО-АДМИНИСТРАТИВНАЯ ЭЛИТА БЕЛОРУССИИ
1990-2000-е гг.
Ключевые слова: элитология, элита, политический лидер, политическая история, коррупция, демократия, выборы, санкции, консерватизм, самодостаточность
Правящие элиты всегда являются витриной политической системы любого государства, по которой судят об уровне его уважения, доверия и престижа. Элиту составляют первые лица государства, обладающие высшими властными полномочиями и принимающие ответственные стратегические решения. Политическая история белорусской элиты последнего двадцатилетия неразрывно связана с ее национальным лидером, личность которого имеет в мире неоднозначные оценки. Автор ставит пред собой задачу показать общую картину состояния белорусской политико-административной элиты и ее руководства в решении важнейших политических вопросов этого периода.
KARABUSHENKO, P.L. POLITICAL AND ADMINISTRATIVE ELITE OF BELARUS 1990-2000
