CC BY
53
ИЗМЕНЕНИЕ ФРЕЙМОВОЙ СТРУКТУРЫ КОМИЧЕСКОГО ТЕКСТА (текстовые реминисценции)
® 2009 Золотарева С.А.
Дагестанский государственный педагогический университет
Понимание юмористического дискурса опирается на когнитивные схемы мышления. Текстовые реминисценции существуют в комическом тексте как намек на большой блок информации, контрастно соотносящийся со смыслом текста в целом. Комический текст демонстрирует богатство имплицитного содержания при бедности эксплицитного выражения.
The comprehension of the humorous discourse is based on cognitive schemes of the thinking. The textual reminiscences exist in the comic text as a reference for a large block of the information, contrastly correlating with the sense of the text as a whole. The comic text demonstrates the reach implicit content at the poor explicit expression.
Ключевые слова: текстовые реминисценции, прецедентный текст, фрейм, семантическая аномалия, юмористический дискурс.
Keywords: textual reminiscences, precedent text, frame, semantic anomaly, humorous discourse.
Фрагменты из воспринятых ранее текстов или аллюзии с ними, то есть текстовые реминисценции
наблюдаются во всех видах дискурса. Нам интересен вид дискурса, в котором вертикальный контекст включает в себя исключительно актуальные фоновые знания как часть культурной грамотности. Именно таким видом дискурса является юмористический, он позволяет однозначно судить о том, является ли текст референции прецедентным, при этом
непосредственный контекст дает возможность выявить связанные с данным прецедентным текстом ассоциации. Это обусловлено тем, что понимание юмористического дискурса больше, чем других дискурсов, опирается на когнитивные схемы мышления.
Обращение в дискурсе происходит именно к концептам прецедентных текстов. В сознании носителя языка прецедентный текст хранится не целиком в своей
первичной форме, а в виде некоего сложного образования, включающего в себя различные элементы. Текстовые реминисценции - «это осознанные уэ. неосознанные, точные уэ. преобразованные цитаты или иного рода отсылки к более или менее известным ранее
произведенным текстам в составе более позднего текста» [3. С. 17]. Текстовые реминисценции, как проявление интертекстуальности, служат постоянному обновлению, расширению, обогащению
коммуникативных возможностей языка как устройства для производства и восприятия текстов. Частотность обращения к текстовым реминисценциям в речи с комическим эффектом, умение использовать их адекватно своим коммуникативным целям, количество и жанровая отнесенность текстов, служащих основой для текстовых реминисценций, являются важными показателями при характеристике данного индивида как языковой
личности. Отмечается два уровня значимости прецедентных текстов для языковой личности -личностный, связанный с
индивидуальным жизненным опытом, и сверхличностный (социальный). Следует заметить, что прецедентный текст изменчив, т.к. напрямую связан со структурой личности, а личность динамична, на разных уровнях происходят изменения в социальном, психологическом, моральном и других планах.
Прецедентный текст нарушает связь знака с объектом реальности, ориентируя знак не на предмет, а на некий текст. Присутствие
прецедентного элемента в
комическом тексте позволяет рассматривать прецедентный текст как средство создания комического эффекта. Любой прецедентный фрагмент текста есть стереотип, создающий, соответственно,
стереотипную установку на
последующие элементы у
воспринимающего, и этот стереотипный текст, взятый автором в качестве образца, диссонирует с основным содержанием текста, что может быть квалифицировано как условие комического акта. Фактором возникновения комического эффекта может быть признано обыгрывание прецедентного текста, нарушающего его «стереотипную» природу. В данном случае «прецедентный текст» функционирует вместо «стереотипной ситуации», а «игровой вариант» представлен его текстовой трансформой. Текстовая
реминисценция является знаком,
символом сложного текстового концепта в новом окружении, и ее связь с прецедентным текстом должна быть достаточно крепкой, чтобы интертекстуальная ссылка функционировала как таковая, не переходя в класс идиом или крылатых выражений. В то же время цитата является частью
прецедентного текста, и ее
положение в тексте, а также собственные структурные и
содержательные характеристики
(краткость, универсальность)
определяют некоторое стремление к самостоятельности [2. С. 57].
Комический текст, имеющий в своем составе отсылку к другому источнику, сохраняет
противостояние логико-
семантических полей со значением «высокое - низкое», при этом прецедентный текст соотносится с высоким, а игровая часть - с низким: «У депутата все должно быть прекрасно: и мысли, и одежда, и доверенное лицо...» (В. Колечицкий).
Данный текст содержит отсылку к известному афоризму А. П. Чехова «В человеке должно бить все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли», не имеющего комической коннотации, понятие «красота человека» - семантический центр комического текста и текста-оригинала - претерпевает двойную интерпретацию. В тексте-прототипе оно связывается с внешней и внутренней гармонией человека, в комическом тексте - с утилитарно-потребительско-собственническим отношением к жизни некоторых представителей народной власти. Первая трактовка указывает на логико-семантическое поле с репрезентантом «высокое», вторая -на противоположное поле со значением «низкое»; столкновение в комическом тексте этих полей осуществляется за счет внезапного нарушения стереотипа с помощью перечислений, далеко стоящих от первоначальных авторских интенций. Вторая (игровая) часть комического текста выступает субститутом по отношению ко второй части оригинального текста. Именно этот замещающий фрагмент текста является причиной изменения «высокого» поля на «низкое», приводящее к комическому эффекту.
Текст в тексте обладает свойствами общеизвестности,
стереотипности, которая указывает на область интерпретации готового образца, взятого для обыгрывания. Как правило, логико-семантические поля цитируемого и цитирующего
текста не совпадают, они связаны между собой отношениями сопоставления или
противопоставления.
Объявление. Ищу работу.
Усатый нянь. (Кронос).
Достижению комического эффекта в данном тексте способствует аллюзивное упоминание
древнегреческого антигероя Кроноса, уничтожающего своих
новорожденных детей. Фоновое
знание, связанное с понятием «Кронос», отсылает к миру античности, контрастирующего с современностью в ипостаси
безработица, и, что самое главное, преступление (убийство) выдается за рабочую специальность, имплицитно представленного в том же
антропониме «Кронос». Таким
образом, для данного комического текста актуально
противопоставление «античность -современность», объявление
подобного рода, характерное для современной эпохи, сопрягается с
античным именем, что само по себе смешно: ср. «Ищем работу. Бригада Сизифова труда», «Алло! Мы ищем таланты! Сальери», «Вставляю
молнии. Зевс», «Куплю паром. Тел. 73-02. Спросить Харона», «К
высшему качеству - через стандарт. Прокруст», а также противопоставление «труд -преступление», при котором последнее интерпретируется в
кругозоре действий первого.
Наконец, означивание «объявление» добавляет еще одно
противопоставление -
«прагматическая характеристика текста - эстетическая
характеристика текста», это
гиперпротивопоставление также создается за счет прецедентного элемента «Кронос», изменяющего реальней план текста (выполнение прагматической функции текста объявления) на ирреальный,
предполагающий оперирование семантическими объектами, не имеющими связи с
действительностью. Очаги
взаимоналожения реального и ирреального провоцируют
комический эффект.
В некоторых случаях имеет место не конкретная аллюзия: (факт,
историческое событие, персонаж, произведение), а аллюзия на общие места, клишированные фразы, принадлежащие какому-либо типу текстов, например, у М. Задорнова: «Платформа «Челюскинец».
Автостоянка для машин неподалеку от военного аэродрома; Администрация автостоянки не несет ответственности за упавшие на машину самолеты»; «В зоопарке: «Просьба страусов не пугать - пол бетонный»; «Отсутствие у пассажира мелкой разменной монеты не может служить оправданием отсутствия у него крупной».
Прецедентным текстом является стереотипное объявление, которое и служит интерпретантой комического текста. Изъятие стереотипной концовки и субституция, построенная на антонимии, имеющей игровую мотивацию в тексте, составляет языковой механизм порождения комического смысла данного текста. Также строится и следующий комический текст: «В Москве в
деканате Университета Дружбы народов: «Всем студентам из
Африки срочно сдать хвосты!» (М. Задорнов). У существительного «хвосты» происходит замена одного значения многозначного слова, характерного для студенческого сленга - «задолженность», «остаток, невыполненная часть экзаменов (прост.)» [1. С. 766], на другое - у животных: придаток (обычно
подвижный) на задней части тела [1. С. 766]. Смешение логико-
семантических полей выражается в смешении функциональных стилей речи, в путанице прямых и производных значений слов, результатом чего становится
создание каламбура. На уровне фреймового описания
проанализированные тексты
принимают следующий вид: фрейм
«жанр объявления» накладывается на два взаимоисключающих фрейма, формирующих разные стратегии восприятия, на пересечении которых возникает комический эффект.
Нарушение функции жанра наблюдается и в других текстах газетной тематики, и этим активно пользуются писатели-юмористы, например, М. Задорнов: «Господа избиратели! Наше будущее - в урнах!»; «За последние годы
очевидные сдвиги произошли в сознании нашего народа!»; «В
метро: «Внимание! Граждане
пассажиры, в вестибюле метро ведутся работы по смене пола». Из рубрики «Полезные советы»: «Если вы хотите всегда быть в хорошем настроении, научитесь радоваться мелочам, скажем, зарплате. Мелочь, а приятно!»; «Если после циклевки паркет в квартире стал скользким, посыпьте его крупной солью или речным песком. В наиболее опасных местах покройте настилом или сколите ломом».
В каждом случае прецедентный текст, представленный инвариантной структурой, описывающей
определенный публицистический жанр, является прототипным фреймом; этот фрейм, взятый в качестве игрового образца, заполняется означиваниями, частично презентирующими исходный фрейм, чтобы вызвать в памяти реципиента данный стереотипный фрейм, частично замещается элементом, связанным с начальным отношениями языковой мотивации, но субститут принадлежит иной логико-
семантической сфере, чем прототип. Так происходит изменение фреймовой структуры текста, отражающей его комическую направленность.
Работа авторов юмористического жанра с освоенными образцами
культуры является исключительно плодотворной. Анализ материала
показал, что авторы юмористических текстов не всегда могут обойтись отсылкой к одному тексту, часто необходимо привлечение двух, трех, а иногда и более текстов.
Цитируемые тексты наслаиваются друг на друга, образуя такую смысловую воронку, «куда
устремляются теснящие друг друга смыслы и тексты, притом, что последние часто противоречат друг другу» [4. С. 68]. Противоречие в рамках господствующего единого смысла, актуального для автора, а также наложение смыслов, выражающееся в контаминации языковых средств, способствуют выработке комического эффекта.
Солнце светило в три накала, ветер дул на все четыре стороны.
В открытом море столкнулись две бочки. В одной - Диоген, в другой -князь Гвидон.
- Кто там? - спрашивает царская особа.
-Я - философ Диоген. Я ищу человека!
- А я - князь Гвидон, -
обрадованно кричит Гвидон. - Надо чаще встречаться! Бочкарев -правильное пиво. Пивка хочешь?
...Ничего не ответил мудрец, но подумал: «Да, удел людей - не видеть солнца...» (В. Колечицкий).
Для понимания данного текста, существенны знания,
представленные в трех
прецедентных текстах: 1) в ссылке на древнегреческую историю; 2) в
ссылке на сказку А. С. Пушкина; 3) телереклама. Первый прецедентный текст имеет репрезентанты «философ Диоген», «бочка», второй
представлен «князь Гвидон»,
«бочка». Наконец, третий
прецедентный текст
репрезентирован известной
рекламой «Надо чаще встречаться! Бочкарев - правильное пиво», который, будучи сконтаминирован с другими прецедентными текстами, обыгрывая их репрезентант «бочка», тем самым, очерчивая
парадоксальность такого события, способствует превращению
стереотипного текста в комический. Теснота смыслового ряда, характерная для метафорических текстов, насыщенных разного рода информацией, в данном тексте
становится предметом изложения. Апелляция к знаниям адресата подталкивает его к установлению умозаключения, в качестве посылок которого выступает
вербализованный текст и невербализованные пресуппозиции -фонд общих знаний адресанта и адресата.
Приведем примеры, где действует этот же принцип контаминации:
«Как бы мне, Рябине, к Дубу перебраться. Златая цепь на Дубе том» (В. Колечицкий) - (слова из песни + строка из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила»); «Вначале было слово. Потом - народ безмолвствует» (В. Колечицкий) -(первая фраза библии + финал пушкинской трагедии «Борис Годунов»),
Роль текстовых реминисценций в комическом тексте сводится, на наш взгляд, к возбуждению когнитивных зон, отвечающих за стереотипную информацию, характер которой уточняется посредством конкретного поэтического, паремического, но всякий раз языкового штампа, содержащего стертые, затухающие значения лексем, предполагающие однозначность интерпретации
вследствие типичности контекста. Комический смысл начинает вырабатываться тогда, когда реципиент воспринимает
семантическую аномалию в тексте, полученную в результате отступления от стереотипа и дезориентирующую читателя в смысловой перспективе текстовых событий. Перед реципиентом встает задача - найти мотивировку, способную восстановить нарушенное семантическое спокойствие. Поиск мотива связан со сравнением прецедентного и игрового текстов, в ходе которого возникает
двузначность, двусмысленность текста за счет появления
подвижности, объемности значений составляющих текст единиц, когда становится понятно, что текст имеет не только буквальный смысл, но и метафорический.
«Однажды в студеную зимнюю пору
Тепло отключили. И дали не скоро». (В. Колечицкий).
Не зная, что строка «Однажды в студеную зимнюю пору...»
принадлежит некрасовскому
стихотворению, ее можно
интерпретировать как описание
драматического события из реальной
жизни. При превращении ее в цитату происходит дистанцирование,
остранение от реальности в сторону эстетической ирреальности,
следовательно, приглушение
драматизма и появления
двуплановости сообщения: первый план указывает на поэтический код, на стершуюся внутреннюю форму текста, второй - на актуализацию забытого, но прямого, не прикрытого маской поэтичности текста. Одновременность учета кода (давление мифа над текстом) и его преодоление (демифологизаций) образует механизм порождения комического смысла.
Образуемая за счет
прецедентного текста свернутость информации в комическом тексте приводит к языковой экономии. «Мы говорим только намеками, раз они вызывают в слушателе нужную нам мысль, цель достигается; и говорить иначе было бы безрассудной расточительностью» [4. С. 44]. Текстовые реминисценции
существуют в комическом тексте как намек на большой блок информации, контрастно соотносящийся со смыслом текста в целом. Таким образом, комический текст демонстрирует богатство
имплицитного содержания при бедности эксплицитного выражения.
Примечания
1. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. : Русский язык, 1983. 2. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М., 2000. 3.
Общественные и гуманитарные науки • • •
Супрун А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // ВЯ. №6. 1995. С. 17-29. 4. Ямпольский М.Б. Проблема интертекстуальности в кинематографе. М., 1993.
Статья поступила в редакцию 22.07.2009 г.
