CC BY
331
2014
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 9
Вып. 2
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 821.161.1 Т. М. Двинятина
ИЗДАНИЯ СТИХОТВОРЕНИЙ И. А. БУНИНА В КРИТИКЕ СОВРЕМЕННИКОВ
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, наб. Макарова, 4
В статье прослеживается история становления литературной репутации И. А. Бунина-поэта, от откликов на первые сборники стихов, появившихся в провинциальной прессе и «толстых» журналах Москвы и Петербурга, до восприятия его поэтического творчества в пору расцвета его таланта в 1910-е годы и затем в годы эмиграции. Как складывался литературный портрет Бунина, кто, когда и с каких позиций писал о его поэзии, как прочитывались его стихи в разные периоды его жизни — эти вопросы рассматриваются в исторической хронологии и с привлечением максимального числа критических откликов, как известных, так и затерянных на страницах труднодоступных изданий. Библиогр.113 назв.
Ключевые слова: И. А. Бунин (1870-1953), поэзия, критика, провинциальная пресса, столичные журналы дореволюционного времени, эмигрантская печать, литературная репутация.
EDITIONS OF IVAN BUNIN'S POEMS REVIEWED BY HIS CONTEMPORARIES
T. M. Dvinyatina
Institute of Russian Literature (Pushkin House) RAS, 4, Makarova emb., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
The article traces history of reputation establishment of the poet Ivan Bunin: from the response to the first books of poems, which appeared in country press and large volume magazines of Moscow and Saint-Petersburg — to the apprehension of his poetic work in the summer of his talent in 1910s and later in immigration. How the literature reputation of Bunin was formed, who, when and from which point was writing on his poetry, how the poems of Bunin were read in different periods of life, — all these issues are considered in historical sequence involving most critical reviews: both well-known and ones lost on the pages of rare editions. Refs 113.
Keywords: I. A. Bunin (1870-1953), poetry, critics, country press, pre-revolutionary city magazines, emigrant print, literature reputation.
В «Автобиографической заметке» (1915), написанной по просьбе С. А. Венгеро-ва, Бунин отмечал:
«В общем, жизненный путь мой был довольно необычен, и о нем и вообще обо мне долго существовало довольно превратное представление. Взять хотя бы первое десятилетие моей литературной деятельности: большинство тех, что писали о моих первых книгах, не только спешили уложить меня на какую-нибудь полочку1, не толь-
1 Ср.: «Может быть, Бунин — уже самый последний из последних певцов эпопеи нашего русского барства и настроений старого дворянина. Такова его полочка» [2, c. 36].
ко старались раз навсегда установить размеры моего дарования, не замечая, что им же самим уже приходилось менять свои приговоры, но характеризовали и мою натуру. И выходило так, что нет писателя более тишайшего ("певец осени, грусти, дворянских гнезд" и т. п.) и человека, более определившегося и умиротворенного, чем я. А между тем человек-то я был как раз не тишайший и очень далекий от какой бы то ни было определенности: напротив, во мне было самое резкое смешение и печали, и радости, и личных чувств, и страстного интереса к жизни, и вообще стократ сложнее и острее жил я, чем это выразилось в том немногом, что я печатал тогда. Бросив через некоторое время прежние клички, некоторые из писавших обо мне обратились, как я уже говорил, к диаметрально противоположным — сперва "декадент", потом "парнасец", "холодный мастер", — в то время как прочие все еще твердили: "певец осени, изящное дарование, прекрасный русский язык, любовь к природе, любовь к человеку... есть что-то тургеневское, есть что-то чеховское" (хотя решительно ничего чеховского у меня никогда не было). Впрочем, в литературе стоял тогда невероятный шум» [1, т. 9, с. 264-265].
Далее Бунин говорил о втором десятилетии своей литературной деятельности2 и заканчивал заметку следующим признанием: «За всем тем на критику серьезную жаловаться я и тогда не мог» [1, т. 9, с. 266].
Притом что уже на первые книги Бунина в центральных изданиях появился целый ряд откликов, его популярность и в зрелые годы намного уступала славе Горького, Леонида Андреева, символистов и многих других авторов, чьи имена сегодня уже едва ли сопоставимы с именем Бунина. Репутация классика создавалась постепенно: она выросла из ориентации Бунина на традиционную поэзию, перешагнула через его короткое сотрудничество с поэтами «Скорпиона», нашла опору в «Среде» и «Знании», была поддержана прозаическими произведениями Бунина и его резкими выступлениями против модернистских веяний, перенеслась на расширившийся тематический диапазон его лирики 1900-1910-х годов и получила завершение в эмиграции, где Бунин сразу, еще до получения Нобелевской премии, оказался на вершине русского литературного Олимпа.
Первые публикации стихотворений Бунина состоялись на страницах газеты «Родина» в 1887 году, 22 февраля («Над могилой С. Я. Надсона») и 17 мая («Деревенский нищий»). В течение этого года в «Родине» были напечатаны еще восемь его стихотворений и рассказы «Два странника» (28 сентября) и «Нефедка» (20 декабря). С осени 1888 года Бунин стал печатать стихи в «Книжках "Недели"» и получил поддержку редактора-издателя П. А. Гайдебурова, увидевшего в молодом авторе «несомненные задатки поэтического творчества» [см. 3, с. 17]. С 1890 года стихи Бунина регулярно публиковались в газете «Орловский вестник», с 1889 года он печатался в журнале «Северный вестник», с 1890 года — в журнале «Наблюдатель» и т. д.
В декабре 1891 года Бунин выпустил «Стихотворения 1887-1891 гг.», по его позднему признанию, «первую книжку стихов, чисто юношеских, не в меру интимных» [1, т. 9, с. 261]. Сборник вышел в Орле в качестве бесплатного приложения к газете «Орловский вестник» («нововведение в нашей журналистике и весьма удачное» [4]). Его издание находилось в руках принимавшего близкое участие в редактирова-
2 Хотя хронологически это неверно: говоря о первом этапе, Бунин имеет в виду не одно, а скорее два десятилетия (до 1910 г.), говоря о втором этапе — десятилетие, начавшееся с 1910 г., в это время были написаны и получили широкий отклик «Деревня», «Ночной разговор», «Суходол» и др.
нии «Орловского вестника» Б. П. Шелехова и вызвало бурную реакцию Бунина из-за обилия корректурных ошибок и нарушения условий договора [см. 3, с. 134].
Наряду с оригинальными стихотворениями в сборник вошли переводы Бунина из А. де Мюссе, П. Бурже, Т. Мура, Ф. Гименс. Он посвящался «дорогому брату и глубокоуважаемому другу Ю. А. Бунину», эпиграфом к нему было выбрано стихотворение А. А. Фета «Нет, не жди ты песни страстной...», что дало повод критикам сразу причислить Бунина к ученикам Фета. Одни рецензенты отмечали, что Бунин — «поэт тихой деревенской жизни, тенистых аллей, плакучих лугов» [4], «поэт преимущественно элегический», «все воспевает душевные муки» [5, с. 30] «на струнах своей безыскусственной и скромной лиры» [6] и его стихи можно «назвать поэзией русской помещичьей жизни» [7, с. 403], другие увидели в его стихах «голую прозу» и советовали оставить занятие поэзией: «Быть может, г. Бунин — прекрасный прозаик» [8]. Именно с этой последней рецензии, появившейся в журнале «Артист», Бунин впоследствии отсчитывал историю критических отзывов на свои книги [1, т. 9, с. 484].
Отсюда берет начало и постоянно отмечавшаяся критиками взаимонаправленность двух сторон творчества Бунина: в то время как его стихи не раз упрекали в «прозаичности», проза неизменно казалась поэтичной, на вкус некоторых чрезмерно. И по тому языку, которым написан первый сборник рассказов («"На край света" и другие рассказы». СПб., 1897), можно было «сразу угадать поэта», ибо язык его «точен, поэтичен и красив» [9, с. 99], и в целом: «свойства г-на Бунина-поэта определяют его достоинства и недостатки и как беллетриста» [10].
В августе 1898 года вышла вторая книга Бунина «Под открытым небом: Стихотворения», изданная в серии «Библиотека "Детского чтения"». Название сборника впервые появилось в письме Бунина к В. Пащенко от 10 апреля 1892 года из Полтавы. Чувствуя себя вдали от семьи накануне Пасхи особенно одиноким, он писал: «И сознавать это мне, у которого нету ни кола ни двора, мне, находящемуся a la belle étoile3 было особенно невесело.» [3, с. 156].
На эту книгу появилось немного рецензий, и все они, так или иначе, строились вокруг того, что «книга стихов молодого поэта И. А. Бунина вся посвящена описанию природы» [11] и «среди мертвой пустыни всякой символической и несимволической дребедени» является «хоть и маленьким, но светлым оазисом» [12, с. 46]. При этом одни рецензенты отмечали «несколько прекрасных стихотворений, отличающихся изящным стихом, глубиной и силой поэтического чувства и настроения, от которых не отказался бы и крупный поэт, каковы, наприм<ер>, "В Гефсиманском саду", "Мать", "На родине"» [13]. «Г. Бунин известен был до сих пор нам как начинающий беллетрист <...> Ныне он является перед нами поэтом, и поэт оказывается талантливее беллетриста» [14]. «Талант г. Бунина невелик, но он берет глубоким знанием родной природы <.. .> неизбитые черточки составляют главную ценность сборника» [12, с. 46-47]. Другие решили, что перед ними «уже не первый сборник в высшей степени слабых произведений», содержащий «бледные перепевы главным образом картин природы, которыми мы уже избалованы в произведениях наших лучших поэтов» [15]. Наиболее развернутый и критический отзыв дал А. И. Богданович, обративший внимание на то, что природа доминирует, а «человек отсутствует в поэзии
3 (ночью) под открытым небом (фр.).
г. Бунина <...> Стихотворения такого типа, где не природа занимает поэта, крайне слабы, высокопарны, деланы и производят впечатление вымученности и неискренности, как, напр<имер>, "Вечерняя молитва". Затем, существеннейшим недостатком г. Бунина как поэта является слабость его стиха. Ни одного яркого, энергичного выражения, сильного эпитета <.> Сплошной минорный тон его стихотворений утомляет» [16, с. 75].
В середине января 1899 года отдельным изданием была напечатана «Песня о Гайавате» Г. Лонгфелло в переводе Бунина и с иллюстрациями Ф. Ремингтона. Бунин послал ее Н. Д. Телешову, С. Н. Кривенко, В. Я. Брюсову, М. О. Меньшикову, И. А. Белоусову, Л. А. Авиловой, Ю. И. Айхенвальду, В. А. Гольцеву, В. Ф. Саводнику, В. Р. Морфилю и был ею доволен: «Издание вышло хоть куда» [3, с. 274]. В критике перевод сразу был назван «незаурядным» [17], «положительно образцовым» [18] (буквально то же [см. 19]), «ценным вкладом в русскую литературу» [20] и «прекрасным подарком русскому читателю» [21]. Отмечалось, что «переводчик дал больше, чем хороший перевод: он проникся духом подлинника» [22] (о том же [23]). «"Песнь о Гайавате" трогает своим величием древней легенды, тихими радостями детства, чистотой и нежностью первой любви, безмятежностью трудовой жизни на лоне природы вместе со скорбью вечных, неотвратимых и неизбежных бед человеческого существования» [24]. Сам Бунин упоминает в своих письмах и «хвалебное письмо», которое ему прислал проф. Оксфордского университета Вильям Ричард Морфиль [3, с. 274, 276, 282].
В апреле 1900 года снова в «Библиотеке "Детского чтения"» вышел следующий сборник «Стихи и рассказы», однако сколько-нибудь широкого критического отклика он не получил. Тем временем, дважды издав свои произведения в «Библиотеке "Детского чтения"» (кроме сборников «Под открытым небом» и «Стихи и рассказы», в этой серии вышел сборник «"На край света" и другие рассказы»), Бунин оказался перед перспективой остаться автором «стихов для детей»4. С выходом «Листопада» эта опасность миновала.
Свою четвертую книгу стихов, «Листопад» (первоначальный вариант загл. «Витязь» — под влиянием картины В. М. Васнецова «Витязь на распутье»), вышедшую в январе 1901 года, Бунин однажды назвал первым сборником стихов (отнеся при этом его издание к 1899 году [1, т. 9, с. 291]). Эта оговорка знаменательна: с «Листопада» начался зрелый период бунинской поэзии. Подготовленный символистским издательством «Скорпион» (о торгах с владельцем издательства С. А. Поляковым см. [1, т. 9, с. 291]), отличающийся изысканным модернистским оформлением «под старину», «Листопад» остался самым ярким воплощением дружеских и творческих связей между Буниным и Брюсовым5. Впервые взяв эту книгу в руки, Бунин 5 февраля 1901 года писал В. Я. Брюсову: «Сегодня получил "Листопад" и спешу от всей души поблагодарить Вас, С<ергея> А<лександровича Полякова> и Г<еоргия>
4 Прочитав подобную аттестацию в «Журнале для всех», Бунин обратился к редактору В. С. Ми-ролюбову с протестом и просьбой исправить эту «ошибку, возмутительную принципиально» [3, с. 395]. См. также беспокойство Бунина о том, чтобы рецензент «Песни о Гайавате» не написал, что «вот, мол, вышла книга для детей» [3, с. 275].
5 О выгодах, которые получали и Брюсов, и Бунин от сотрудничества, см. в предисловии к [25]; там же — о сближении с издательством «Скорпион» как «сознательной попытке Бунина повысить свой литературный "рейтинг"» [25, с. 430].
К<азимировича Балтрушайтиса> за прекрасное издание. <...> Вы знаете <...>, что ко всем вам я питаю очень большое расположение как к товарищам, к немногим товарищам, дорогим мне по настроениям и единомыслию во многом» [3, с. 355]. При этом «Листопад» открывался поэмой, давшей название всему сборнику и посвященной М. Горькому, как позднее отметил Бунин, «по его, Горького, бесстыдной просьбе» [см. 26, с. 375] (снято в сборнике «Начальная любовь» (Прага, 1921)). Вскоре эта двойственность ориентиров и влияний переросла в охлаждение с Брюсовым (прежде всего, по инициативе Брюсова [см. 3, с. 355]), с одной стороны, и сближение с Горьким, ближайшее сотрудничество с книгоиздательством «Знание» — с другой.
10 февраля 1901 года, будто предвосхищая отклики на «Листопад», Бунин просил Телешова: «Напиши рецензию о моей чудовищной изобразительности, поэтичности, изящности» [3, с. 357] (рецензии Телешова не последовало). В самом деле, «Листопад» стал «визитной карточкой» Бунина-поэта и окончательно утвердил за ним статус «поэта русского пейзажа» [27], по своим устремлениям противоположного поэтам «последнего времени» [28], что выразилось и в свойстве таланта, «живо умеющего слить настроения человека и природы в одну неразрывную, гармоническую связь. <.> По преимуществу Бунин поэт-акварелист, и это отличительное свойство ставит его гораздо выше многих современных поэтов», — при этом, однако, «личность человеческая как бы совершенно отсутствует» в его стихах [29]. «Тихая, мимолетная и всегда нежно-красивая грусть, грациозная, задумчивая любовь, меланхолическая, но легкая, ясная "печаль минувших дней", и, в особенности, таинственное очарование природы, прелесть ее красок, цветов, запахов — вот главнейшие мотивы поэзии г. Бунина» [30]. В то же время наряду с советом окончательно «бросить декадентство и постараться быть самим собою» [31], ибо он «не изнервленный поэт столицы», а «здоровый человек» [32, с. 287], Бунин получил самый чувствительный упрек — в отсутствии «определенного миросозерцания <...> серьезных и глубоких тем в его поэзии» — и за это был понижен некоторыми критиками из «поэтов» в «стихотворцы» [33]. Общий вывод критики можно было счесть обнадеживающим, хотя и с поправкой: «Во всяком случае в качестве поэта русской природы, с редким искусством рисующего ее скромные, но милые нашему сердцу картины, Бунин заслуживает почетного места среди современных русских лириков <...>» [34, с. 139]. Но по крайней мере в двух случаях Бунин удостоился самых высоких похвал — от Блока и М. Горького. Блок (спустя несколько лет, в рецензии на «Стихотворения 1903-1906») написал: «Цельность и простота стихов и мировоззрения Бунина настолько ценны и единственны в своем роде, что мы должны с его первой книги и первого стихотворения "Листопад" признать его право на одно из главных мест среди современной русской поэзии» [35, с. 45]. Горький, получив от В. Брюсова «Листопад», благодарил того за «прекрасную книжку» и назвал Бунина «первым поэтом наших дней» [36, т. 2, с. 108]6.
6 Через 15 лет, получив от Бунина стихи для журнала «Летопись», Горький буквально повторил это определение: «Ведь Вы для меня великий поэт, первый поэт наших дней» [36, т. 12, с. 25 (письмо от 24 февраля 1916 г.)]. Горький всегда превозносил стихи Бунина, плакал, слушая чтение автором стихотворения «Ту звезду, что качалася в темной воде.» [37, с. 443], неоднократно советовал молодым писателям учиться у Бунина «как у человека, превосходно знающего язык, строго хранящего заветы русской поэзии» [36, т. 7, с. 158 (письмо И. Антонову, конец июля 1909 г.); т. 10, с. 283 (письмо Г. Гребенщикову от 14 марта 1913 г.) и др.], однако его восхищение выражалось порой весьма странным образом. Так, только принимаясь за чтение стихов Бунина сразу после знакомства с ним, он определяет
30 апреля 1901 года Бунин послал Чехову сборник «Листопад» и перевод поэмы Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате» и просил передать их в Императорскую академию наук в Комиссию по присуждению Пушкинских премий. После благожелательного отзыва академика гр. А. А. Голенищева-Кутузова 19 октября 1903 года половинная Пушкинская премия была Бунину присуждена (вторую половину получил П. И. Вейнберг за переводы Шиллера и Гейне). В отзыве, представленном для Академии наук, «Листопад» был назван «доказательством того, что истинный художник находит <. > в образах природы и настроениях человеческой души бесконечное множество <...> новых оттенков красоты <...>, не прибегая к искусственным приемам символизма, импрессионизма и декадентства — словом, ко всему тому арсеналу литературного фокусничества, которым бездарность пытается подменить истинное, непосредственное вдохновение». Бунинский перевод Лонгфелло был оценен как «первый полный перевод на русский язык наиболее крупного по достоинству и размеру произведения великого американского поэта», сделавший «Песнь о Гайа-вате» «достоянием русской литературы» [38, с. 60-61].
Этот, возможно, самый значительный поэтический сборник Бунина ждала не только академическая премия, но и коммерческий провал. По словам К. Чуковского, «он лег на складе мертвым грузом <...> и в конце концов издательство объявило в своих анонсах, прилагаемых к журналу "Весы": "Иван Бунин. 'Листопад' вместо рубля 60 копеек".
И тут же: "Валерий Брюсов. '№Ы е! ОгЫ' распродано"» [39, с. 494]7.
Сборник «Полевые цветы: Сборник стихотворений и рассказов для юношества», вышедший в декабре 1901 года, вызвал немного откликов. Пожалуй, тогда только П. Якубович отметил изменения в развитии бунинского таланта. Хваля «простоту и безыскусственность стихов молодого поэта, простоту, так гармонирующую с нашим северным буднично-сереньким пейзажем» в прежних стихах Бунина, он предпочел эти ранние произведения «симпатичного, но очень скромного дарования г. Бунина» его же следующим стихам, в которых критику увиделись «этическое безразличие», «вычурность и манерность», «подобно поэтам из "Скорпиона"» [40, с. 99, 102-103].
Следующий всплеск интереса к поэзии Бунина пришелся на 1902 год, когда в конце мая вышел сборник «Новые стихотворения», хлопоты о котором Бунин поручил Н. Д. Телешову и его шурину А. А. Карзинкину. Мнения критиков снова разделились. Одни видели главную ценность «Новых стихотворений», как и прежних книг Бунина, в том, что «сквозь них проступает задумчивый облик поэта-лирика» [41, с. 380], личность которого, «удивительно мягкая, нежная, отзывчивая ко всему светлому», только и скрашивает (по мнению более решительно настроенных рецензентов) впечатление скуки от «крайнего однообразия его стихов» [42, с. 83-84]; другие сожалели о том, что в новом сборнике «холодное умствование заменяет силу чувств», которой был отмечен «Листопад» [43, с. 81], язвительно предостерегали поэта «наряжаться
их (в письме к А. П. Чехову конца апреля 1899 г.) как «наивные, детские и должны очень нравиться детям» [36, т. 1, с. 335], а три года спустя, советуя К. П. Пятницкому приняться за издание Бунина, рекомендует: «Стихи — хорошие, вроде конфект от Флея или Абрикосова. Я говорю серьезно» [36, т. 2, с. 82 (письмо от 3 июля 1902 г.)].
7 Судя по объявлениям в «Весах», сборник Брюсова действительно был распродан гораздо раньше, чем «Листопад», однако снижения цены на книгу Бунина не было.
<...> в демонический плащ сверхчеловека» и пеняли на несовершенство формы [40, с. 107]. «Главное, чтобы поэт не изменял традициям "хорошей школы"», — заклинали Бунина традиционалисты [44, с. 636]. Пожалуй, тогда же Бунин впервые стал и объектом придирчивой критики, пытающейся обратить внимание на «самые невозможные выражения», которые «поминутно встречаются» в его стихах, и понять: «Ведь за что-либо он приобрел себе репутацию писателя, не лишенного таланта и подающего надежды?» [45].
«Новые стихотворения» закрепили противостояние Бунина и символистов, прежде всего Брюсова, который отозвался о сборнике резко и неприязненно. По его мнению, из стихов Бунина до сих пор «читатель узнавал любопытные сведения о рассветах и закатах, о звездах и радугах, но не узнавал ничего о самом поэте», и отсутствие «сюжета» души человека (при избытке описательности) составляло главный пробел в лирике поэта8. В «Новых стихотворениях» «г. Бунин неожиданно переходит на иную дорогу <.> перенимает темы парнасцев и первых декадентов», вульгаризирует уже известных, «действительно новых поэтов», а сам являет собой «вчерашний день литературы». Особенно чувствителен был сарказм критика по поводу стихотворения «В Альпах» («На высоте, на снеговой вершине.»), в котором «вершины», на его взгляд, — «не более как модные "климатические станции", куда давно проведены удобные ^шеиЫг'ы», «наверное, где-нибудь на Пилатусе или Риги-Кульм» [47] (ср. письмо Бунина Брюсову с Риги-Кульм 5 ноября 1900 г. [3, с. 335]). После этого Бунин стал считать Брюсова «за высокомерного болвана» [3, с. 422] и всячески подчеркивать, что разошелся со «Скорпионом», «не возымев никакой охоты играть с моими новыми сотоварищами в аргонавтов, в демонов, в магов и нести высокопарный вздор» [1, т. 9, с. 264]9.
Брюсову стремительно и развернуто (в рецензии уже на «Стихотворения 19031906») ответил К. Чуковский. Сделанный Брюсовым упрек в отсутствии в стихах Бунина его личности Чуковский приравнял к «смертному приговору надо всей его поэзией», а что до ценности «метких наблюдений» — то это «записная книжка, <.> сельскохозяйственный календарь», не имеющие отношения к истинной поэзии, и Бунина в том числе. Чуковский выступил против мелодекламации, поэзии «для забавы и удовольствия», эстетики кузенов и бухгалтеров с яркими эффектами и понятными чувствами, с точки зрения которых «в стихах Бунина все скучно, бледно и неинтересно» (в будущем — почти дословный тезис ученика Брюсова Гумилева в отзыве 1910 г. и учеников Гумилева А. Эйснера и В. Лебедева в полемике 19291930 гг.). Предвосхищая апологию бунинской поэзии Набокова (см. ниже, в 19291930 гг.), Чуковский писал: «Это скрытный, замкнутый, ушедший в себя, притаившийся талант — талант без восклицательных знаков (сосчитайте, много ли их в стихотворениях г. Бунина), без заигрывания с публикой, холодный и — поймите это слово в надлежащем значении — аристократический. <. > Душевное равновесие,
8 Ср. запись в дневнике В. Брюсова, сделанная в начале февраля 1900 г.: «С Буниным видался раза три. Он гораздо глубже, чем кажется. Иные размышления его о человечестве, о древних египтянах, о пошлости всего современного и позоре нашей Науки — даже сильны, производят впечатления» [46, с. 80].
9 Это высказывание — реминисценция из письма к Бунину Чехова, который после неприятной истории с публикацией его рассказа в альманахе «Северные цветы» «дал себе клятву больше уже никогда не ведаться ни со скорпионами, ни с крокодилами, ни с ужами» (из письма Чехова к Бунину 14 марта 1901 г. [цит. по: 3, т. 9, с. 188]).
простота, ясность и здоровье — какие все это редкие вещи по нынешним временам! Нынешние времена — путаные, крикливые, пьяные времена. Каждый старается подпрыгнуть выше головы, каждый кричит свою песню, не слушая песен другого. Разноголосица, треск и всяческое приподымание на цыпочки. Что же удивительного, что мы так холодно принимаем поэта, который проходит мимо нас, не примыкая к пестрой шумихе сегодняшнего дня? <.> Слишком уж он чужой нам, слишком здоров он для нас» [48], и это отношение определит самую значительную статью Чуковского о творчестве Бунина «Смерть, красота и любовь в творчестве И. А. Бунина» (1914) [49]. По смыслу и содержанию полемика между Брюсовым и Чуковским перейдет в итоговую полемику о поэзии Бунина 1929-1930-х годов (см. ниже).
Еще в сентябре 1901 года Бунин услышал от Брюсова, что «все его писания ни на что не нужны, главное, скучны и т. д.» [46, с. 106]. После этого перед ним встал вопрос о новом издателе. Осенью 1901 года Бунин договорился о выходе тома его рассказов в издательстве «Знание». Сотрудничество с издательством, преобразованным М. Горьким в успешный коммерческий проект, надолго определило и литературный ранг Бунина, расставшегося с амплуа «поэта для детей и хрестоматий», и его относительную материальную независимость (см. [25, с. 432]). В «Знании» вышло его первое собрание сочинений. Стихи составили второй, третий и четвертый тома этого собрания. Во второй том «Стихотворения» (1903) вошли стихи до 1902 года, но эта по-своему итоговая книга была встречена молчанием. Когда спустя шесть лет вышло второе издание, только Л. Василевский приветствовал эту «книгу длительного значения, сборник устойчивой красоты» [50], — других откликов как будто не появилось. Однако том открывался «осенней поэмой» «Листопад», и известные слова А. Блока о нем и одноименном сборнике (см. выше) проецировались на все содержание второго тома и распространялись на следующий, третий том, в рецензии на который они, собственно, и были сказаны.
В этой рецензии на «Стихотворения 1903-1906» (1906) уже наметилось то, что через два года станет в глазах Блока и других символистов губительным для репутации Бунина, но пока воспринималось как достойная истинного поэта верность себе. Так, Блок писал, что «с первого стихотворения (имеется в виду "Листопад". — Т.Д.) <...> резких перемен не произошло. Все черты, свойственные Бунину, только укрепились и становились отчетливей, и звезда его поэзии восходила медленным и верным путем» [35, с. 45]. Он определил поэзию Бунина как «мир зрительных и слуховых впечатлений и связанных с ними переживаний», процитировал целый ряд стихотворений («Зеленый стяг», «Песня» («Я — простая девка на баштане.»), «Канун Купалы», «Одиночество», «Сапсан»), отметил и богатство картин русской природы, и «истинное проникновение в знойную тайну Востока», и «душу поэзии Полонского», и «влияние Тютчева», и погруженность «в простоту и четкость пушкинского стиха». Негативно были упомянуты «наклонность к морализированью и общее однообразие», которые объяснялись «отчасти бедностью мировоззрения и отсутствием тех мятежных исканий, которые вселяют тревожное разнообразие в книги "символистов"» [35, с. 45-47].
Еще более неоднозначным получился отзыв В. Брюсова. Признав, что Бунин «строг, сосредоточен, вдумчив», «берет мастерством, работой, сознательностью», «ближе всего к французском парнасцам, чуждым жизни и преданным своему искусству», он поставил в упрек поэту «стихотворения, где появляются люди», и те, в
которых он «хочет морализировать или, еще того хуже, философствовать» («В горах», «Каменная баба») [51, с. 71]. Оговорив, что «стих Бунина, в лучших вещах, отличается чистотой и ясностью чеканки», Брюсов указал и на «ветхозаветный стих», и на «мучительные прозаизмы», и на отсутствие «настоящей напевности» [51, с. 72].
Недостаток «музыкальности» — при подчеркнутой «живописности» — проходит через единственный отзыв о Бунине (именно на «Стихотворения 1903-1906») М. Волошина: «Вся громадная работа музыкальных завоеваний в области русского стиха совершенно чужда ему. <...> Он рубит и чеканит свой стих честно и умело. <.. .> Но с другой стороны, у него есть область, в которой он достиг конечных точек совершенства. Это область чистой живописи, доведенной до тех крайних пределов, которые доступны стихии слова» [52, с. 491]. Позже отсутствие у Бунина «напева», способности «гипнотизировать», «индивидуальных музыкальных основ», переведенное в приговор, пройдет через уничижительные отзывы С. Соловьева, Н. Гумилева, А. Эйснера (выше даны соответственно цитаты из их статей) и как принципиальная позиция творческого самоограничения будет отмечено во взвешенной и уважительной рецензии В. Ходасевича на «Избранные стихи» (1929)10.
В других откликах на «Стихотворения 1903-1906» указывались черты «прогресса в технике стиха» и «приемы творчества Чехова» в использовании точных деталей [54], «внутренняя гармония, свойственная истинным поэтам» [55, с. 138], и в то же самое время — что «Бунин не только не искусен в стихосложении, но даже не подозревает о законах метра, о разнообразии словесных средств изобразительности» [56]. Для неангажированных критиков было очевидным, что «это — живая поэзия и свободная правда чувств и впечатлений» [57], «ясная, спокойная теплота без напряженности» [58]. «Идейный элемент в книге отсутствует, но как поэт-пейзажист, он лишний раз обнаружил здесь дарование и яркость красок» [59]. «С особенной пластичностью и выразительностью описывает он картины природы, особенно русской, степной природы <...> Слабее и даже страдает некоторой рассудочностью та часть книги, которая посвящена Востоку и, в частности, мотивам Корана» [60]. В любом случае к этому моменту в сознании критики Бунин устойчиво характеризовался по контрасту с «современными», т. е. модернистскими, поэтами «отрицанием тех черт, которые им <модернистам> наиболее свойственны, им индивидуально-общи» [61, с. 281].
Следующий, четвертый том собрания сочинений (полное название: «Стихотворения 1907 г. "Годива". Поэма Теннисона. Из "Золотой легенды". Лонгфелло. "Каин". Мистерия Байрона», вышел в 1908 году) был встречен благожелательной и аргументированной статьей М. Гершензона и разгромными откликами символистов. М. Гершензон писал о том, что бунинское «дарование, по-видимому, достигло полного развития и последние пять-шесть лет стоит в зените. Тот же общий колорит, та же гамма настроений, только разве что больше отчетливости в переживаниях и увереннее чеканка формы. Это дарование сравнительно невелико, но оно принадлежит к чистейшим и совершеннейшим, какие знает история русской поэзии; это — некрупный, но удивительно чистой воды алмаз» [62, с. 841]. А. Блок признал книгу «слабой» («Поэзия Бунина, судя по этому сборнику, склонилась к упадку»),
10 О довольно сложном отношении В. Ходасевича к стихам Бунина свидетельствует его письмо к М. В. Вишняку от 12 августа 1929 г., где, в частности, говорится: «Он <Бунин> в своей жизни написал несколько сот дрянных стихотворений и с десяток хороших. Иные не написали и этого» [53, с. 512].
вспоминал о «бедности мировоззрения», находил примеры того, как «Бунин как-то беспомощно мечется из стороны в сторону, как бы ища свою утраченную стихию, но — почти всегда безуспешно», подражает то В. Брюсову («Люблю цветные стекла окон.»), то С. Городецкому («Петров день»), то впадает в «некрасовщину» («Пугало»), то «вещает», устами Джордано Бруно, «скучно и напыщенно» («Джордано Бруно»), и только в стихотворении «Геймдаль» слышатся «истинно прекрасные строки, напоминающие прежнего Бунина». «Словом, утекла живая поэзия, а всплыла мертвечина и вульгарность» [63]. О том же, чуть мягче, писали А. Рославлев [64], С. Соловьев [65] и, гораздо мягче, Г. Чулков в большой статье «Листопад»: «По счастью, Иван Бунин редко философствует и рассуждает», а присущие ему «сухость и сдержанность лучше пышности, не оправданной основной темой» [66].
И снова, как и после выхода третьего тома, в центре внимания критиков оказались экзотические, «восточные» и «исторические», стихотворения Бунина. Несмотря на разнообразие представленных в них культур, тем и образов, они едва ли нашли приязненный отклик у современных критиков. Если самое неприятное, что мог услышать о них Бунин после выхода третьего тома, состояло в том, что он «хочет взять географическим и этнографическим разнообразием» (С. Соловьев [65]), то теперь ему пришлось читать, что в этих стихах «все напыщенно, надуманно, и многочисленные названия городов, гор и рек не спасают пейзажа от его бессодержательности» (А. Рославлев [64])11 . Конкретные замечания к своим стихам Бунин получил также и от своих близких друзей, самый яркий пример тому — разбор «Стихотворений 1907 г.» П. А. Нилусом в письме к Бунину, написанном в начале мая 1908 года (см. [26, с. 737-738]), и сделанный им же спустя полгода упрек Бунину: «В последний год ты как-то уклоняешься от простоты: жонглируешь рифмами, удивляешь неожиданностями, злоупотребляешь пикантными соусами» [цит. по: 26, с. 771].
Уколы критиков не помешали тому, что третий и четвертый тома собрания сочинений Бунина вновь были представлены на соискание Пушкинской премии Академии наук. Отзыв на них писал Президент Академии наук К. Р. [68]. Августейший критик поддержал выдвижение Бунина как поэта, чей стих «безукоризнен с внешней стороны», но поставил «в укор автору неясное, туманное изложение мысли. Есть у него <Бунина> стихотворения, над которыми ломаешь голову, как над ребусом» («Неугасимая лампада», «Судра», «В горах», «За гробом», «Кошка»). С похвалой отозвавшись о переводах Лонгфелло и Теннисона, К. Р. поздравлял Бунина и с переводом «Каина» — «прекрасно выполненной работой», но в то же время указывал на «25 пропусков» и ряд «крупных погрешностей» в ней. Но и кроме этого в отзыве К. Р. было несколько обидных для авторского самолюбия оговорок: «Если бы мне предоставили выбор, я бы предпочел второй том третьему, а третий четвертому <...> Тем не менее и в последних двух томах есть много стихотворений, делающих честь автору», и т. п. Вывод рецензента состоял в том, что «как стихи, так и переводы рассматриваемого писателя не могут быть увенчаны Пушкинской премией, но заслуживают почетного отзыва» [цит. по: 69, с. 509-510]12. Тем не менее после голосования в Академии 19 октября 1909 года Бунину снова была присуждена половинная Пуш-
11 См. также сатирическую заметку А. Амфитеатрова, в ту пору относившегося к Бунину резко отрицательно, со словами «Какой Бедекер пропадает в этом академике!» и тремя эпиграммами по поводу его «экзотических» стихов [67, с. 208-209].
12 См. также реакцию Бунина на эти замечания [69, с. 104].
кинская премия (вторую половину получил А. И. Куприн), а уже через несколько дней, 1 ноября 1909 года, пришло известие об избрании его академиком Императорской Академии наук по разряду изящной словесности (одновременно был избран Н. Н. Златовратский). Записку-представление о Бунине писал К. К. Арсеньев (см. [26, с. 802]), его поддержали Н. А. Котляревский (о его участии см.: [69, с. 59]) и Д.. Н. Ов-сянико-Куликовский. «Академии всегда нужен авторитетный бланк. Поручителем за Бунина перед нею, конечно, были Тургенев, Тютчев, Чехов и, пожалуй, Алексей Толстой и Случевский. Он их родственник. В завещании старых богачей прямо значилось его имя», — писал об этом событии А. Измайлов [2, с. 32].
Следующий поэтический том — «Стихотворения 1907-1909 гг. Рассказы» Бунин, расставшись с издательством «Знание», выпустил в издательстве «Общественная польза», уже в ранге академика. Ни Блок, ни Брюсов никак не отреагировали на него: свое слово о поэзии Бунина они уже сказали13, и теперь очередь была за их «наследниками». Так, С. Ауслендер счел нужным «заметить, что разбираемая сейчас книга не только не вплетает новых лавров в венок академика, но, наоборот, может сильно его скомпрометировать», и приводил ряд «обмолвок и неловкостей» в его стихах [70]. В то же время Н. Гумилев, еще не провозгласивший акмеизм и остававшийся верным последователем Брюсова, не стал приводить примеров и вынес общее суждение, которое мало назвать суровым и еще труднее справедливым: «Читая стихи Бунина, кажется, что читаешь прозу. Удачные детали пейзажа не связаны между собой лирическим подъемом. Мысли скупы и редко идут дальше простого трюка. В стихе и русском языке попадаются крупные изъяны. Если же попробовать восстановить духовный облик Бунина по его стихам, то картина получится еще печальнее: нежелание или неспособность углубиться в себя, мечтательность, бескрылая при отсутствии фантазии, наблюдательность без увлечения наблюдаемым и отсутствие темперамента, который единственно делает человека поэтом» [71]. Более нейтральным был отзыв А. Горнфельда: «Бунин уже наш, признанный, безусловный поэт — и это признание налагает на него новые обязанности <.> Хочется, например, чтобы Бунин шел вперед, чтобы том шестой говорил о нем не то, что пять предыдущих, а этого не чувствуется <...>» [72, с. 179]. Однако за Буниным по-прежнему признавались достоинства исключительного пейзажиста, показывающего в своих стихах «особенную зоркость и верность глаза, редкое уменье чутко и быстро схватывать мельчайшие оттенки красок» [73, с. 157]. В суммарной рецензии на первых пять томов Бунина, изданных «Знанием», И. Анненский отметил хорошее владение стихом (момент, в котором Бунин мог чувствовать себя весьма уязвимым), объяснил поэтические достоинства Бунина тем, что тот «ничего не ищет. За него все нашел раньше Пушкин <...>» и — отдал предпочтение прозе: «Проза г. Бунина кажется мне все же более интересной, чем его стихи» [74, с. 235].
Если на время забыть о том остракизме, которому подвергли поэзию Бунина старшие и младшие символисты, то при всех частных замечаниях к ней иных критиков, она чаще всего определялась ими как «чеканка». Это прозвучало в рецензии К. Чуковского на второй том («Его чеканный стих — прост и скромен» [48])14, по-
13 См., однако, приветственный адрес, который в 1912 г. от имени Литературно-художественного кружка написал к 25-летию литературной деятельности Бунина В. Брюсов (приведен в [69, с. 635]).
14 См. также Е. Деген о «Листопаде»: «Стих поэмы превосходен, — он сжат, словно кованый, ни одного лишнего слова.» [28, с. 83].
вторилось в рецензиях В. Брюсова и М. Волошина на «Стихотворения 1903-1906», М. Гершензона на «Стихотворения 1907 г.», в конце концов вошло в общую формулу бунинской поэзии 1910-х годов, данную Ю. Айхенвальдом: «На фоне русского модернизма поэзия Бунина выделяется как хорошее старое. Она продолжает вечную пушкинскую традицию и в своих чистых и строгих очертаниях дает образец благородства и простоты. Счастливо-старомодный и правоверный, автор не нуждается в "свободном стихе"; он чувствует себя привольно, ему не тесно во всех этих ямбах и хореях, которые нам отказало доброе старое время. Он принял наследство. Он не заботится о новых формах, так как еще далеко не исчерпано прежнее, и для поэзии вовсе не ценны именно последние слова. <...> Его строки — испытанного старого чекана (выделено мной. — Т. Д.); его почерк — самый четкий в современной литературе; его рисунок — сжатый и сосредоточенный. Бунин черпает из невозмущенного кастальского ключа» [75, с. 113]15.
Тем более достойно удивления, что выпущенное издательством А. Ф. Маркса в 1915 году приложением к журналу «Нива» Полное собрание сочинений в 6 томах прошло практически мимо внимания критики. В известной степени это объяснимо тем, что к тому времени творчество Бунина уже стало скорее отдельной темой в работах общего толка, как, например, в «Русской литературе XX в., 1890-1910 гг.», выпущенной в трех томах под редакцией С. А. Венгерова, где о Бунине писал Ф. Д. Батюшков [81]16. В течение следующих без малого пятнадцати лет о поэзии Бунина если и писали, то или в работах общего характера (рассматривая ее, например, как «одно из звеньев цепи поэтической "эволюции", начавшей развертываться со времен Надсона» [83, с. 282]), или в связи с выходом его книг, часто раскладывающихся «двустворчатым складнем: проза — стихи» [84]17.
Так, А. Дерман, в рецензии на книгу «Иоанн Рыдалец. Рассказы и стихи 19121913 гг.» упрекавший Бунина-прозаика в «холодной, художественно-регистрационной работе, не проникающей глубже голых фактов», противопоставлял ему Бунина-поэта, видя «неподдельное мастерство» в таких стихах, как «Мать», «Ночь зимняя мутна и холодна.», «Как дым пожара, туча шла.»: «это настоящая поэзия, все это не только читаешь, но и сочувственно переживаешь» [86, с. 356].
15 Ср. также о хронологически смежном: «Написана "Деревня" с присущей Бунину чеканностью (здесь и далее выделено мной. — Т. Д.) и тщательной отделкой стиля» [76]; в рецензии Е. Колтонов-ской на сборник «Иоанн Рыдалец. Рассказы и стихи 1912-1913 гг.» (1913): «Как всегда красивый, чеканный язык Бунина достигает в этих коротеньких новых рассказах законченного совершенства. В прозе он больший поэт, чем в стихах» [77] и в более поздней ее статье «Гармония контрастов»: «За исключением одного Лермонтова, наша литература не знает подобного идеального сочетания — чеканных стихов со свободной прозой» [78, с. 90]; в рецензии Ю. Айхенвальда на сборник «Чаша жизни: Рассказы 1913-14 гг.» (1915): «Все та же необычайная обдуманность и отделанность изложения, строгая красота словесной чеканки, выдержанный стиль <...>» [79]; в отзыве А. Горнфельда о рассказе «Господин из Сан-Франциско»: «<...> его возвышенная основная мысль так же подкупает, как его законченная, чеканная форма» [80, с. 317], и т. д.
16 Самому С. А. Венгерову принадлежит статья о Бунине в 1-м (дополнительном) томе «Энциклопедического словаря» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона [82]. Судя по обобщениям, интонации и определенным клише, она была спародирована Буниным в «Автобиографической заметке», написанной Буниным по просьбе того же С. А. Венгерова в 1915 году и процитированной в начале этой статьи.
17 При этом ничего определенного не было сказано в критике о сборниках Бунина «Рассказы и стихотворения» (М., 1912) — единственную, очень короткую рецензию на него дал Н. Мешков [см. 85], — «Храм Солнца» (1917) и об единственном, десятом томе собрания сочинений, выпущенном в 1918 году издательством «Парус».
В отклике на издание «Чаша жизни: Рассказы 1913-14 гг.» тот же критик отметил, что бунинские стихи движутся, «так сказать, в направлении, обратном его прозе», имея в виду прежде всего их одухотворенную простоту [87, с. 367]18. Ю. Айхен-вальд начал отзыв на этот сборник [79] с перечисления «высоких достоинств», которые равно свойственны и прозе и поэзии Бунина, обратив позже внимание только на два стихотворения («Плакала ночью вдова.» и «Магомет и Сафия»).
Значительно больше стихотворений назвал в отзыве на сборник «Господин из Сан-Франциско: Произведения 1915-1916 гг.» А. Гизетти: «С изумительным искусством развертывает Бунин в своих стихотворениях картины религиозной и бытовой жизни экзотического азиатского Востока и древней Руси. Такие стихотворения, как "Бегство в Египет", "Скоморохи", "Казнь", "Святитель", "Князь Всеслав", "Песня", "Руслан" (из "русских"), "Святилище", "Богиня", "Малайская песня" (из "восточных"), несомненно, войдут незабываемыми ценностями в русскую литературу как образцы стиха и цельного настроения, как попытки создать душевный мир далеких эпох и стран. Горячая любовь к родине и страстное желание найти брата-ближнего в человеке другой страны и расы, большое уважение к сложной и многообразной жизни, чутье к жизни природы, душевная тонкость и своеобразие — основные черты Бунина как поэта» и т. д. [89, с. 247]. Встречное движение прозы и поэзии в творчестве Бунина стало основной темой в подробном отзыве на эту книгу Е. Колтоновской («большая часть рассказов по певучести, сжатости и лиризму родственны стихотворениям; а последние компактною содержательностью, "эпической" конкретностью и картинностью приближаются к рассказам»), отметившей также огромную разницу «не только в силе таланта, а и в самом ощущении жизни» «между юными — бледными, вяловатыми и однообразными стихами и глубокой, яркой, богатой оттенками, иногда полной космического величия поэзией позднейших стихотворений», — разницу, которая «до известной степени извиняет поспешные заключения критики» [90, с. 91-92].
Следующие отклики на бунинские стихи появились только в 1924 году с выходом, уже в эмиграции, сборника «Роза Иерихона», и Ю. Айхенвальд вновь рассматривал и стихи и прозу Бунина как целое, представляющее единое направление мысли и чувства: «Новая книга его <Бунина> подтверждает, что осуществляет он внутреннее соединение реальности и мифа, патриотизма и экзотики, самых отдаленных времен прошлого и минуты текущей» [91]. Так же поступил и М. Цетлин, первым из эмигрантских критиков сказавший, что «Бунин первый современный русский писатель», и объяснивший его чуждость «буре и натиску» последних десятилетий тем, что он типологически принадлежит «классицизму» и воплощает в себе «начало формообразующее, мужское, начало разума, равновесия, меры, ясности и простоты», — в русской литературе оно «сравнительно слабо» и противоположно так же условно выделяемому, но чаще встречающемуся «романтизму» [92]. Набросок будущего славословия Набокова (1929, см. ниже) читаем в написанной тогда же единственной статье о Бунине Саши Черного: «Северянинско-брюсовские пути высокой музе Бунина чужды до отвращения. Тютчевский горний путь, строгое и гордое служение красоте, сдержанная сила четкой простоты и ясности — малопривлекательны для
18 См. также в обобщающей статье А. Дермана: «Поэзии Бунин отдал свои очарования, прозе — свои разочарования.» [88, с. 53].
толпящихся вокруг Парнаса модников и модниц. Кому — оклеенный фольгой сезонный трон, кому — благодарное и неизменное утверждение зрячих. Лирические страницы книги — благодарны и глубоки. Рука не устала, дух не оскудел. Только острее и суровее стало слово, наотмашь отбивающееся от надвигающихся сумерек "бесстыдного и презренного века"» [84]. На этом фоне остается упомянуть статью советского критика А. Воронского «Вне жизни и вне времени» с издевательской подачей бунинских текстов (дескать, на них наложило отпечаток «<к>онтрреволюционное мракобесие»), в которой предложения «И сам Бунин — человек могилы и холодной гибели. Бунин — несомненный мастер языка» идут подряд, разделенные красной строкой [93].
В изданной в 1925 году книге «Митина любовь» стихи Бунина оказались в тени проблематики и поэтики заглавной повести, и критика на них почти не отреагировала. В следующих — «Солнечный удар» (Париж, 1926) и «Последнее свидание» (Париж, 1927) — стихов не было. Обо всех этих книгах критики писали, по словам Г. Адамовича, «восторженно и однообразно» (см. его рецензию на «Солнечный удар» [94]). Но через два года литературной репутации Бунина предстояло выдержать непривычное испытание — и именно в связи с последним, итоговым сборником сти-
хов19.
В мае 1929 года в издательстве «Современные записки» вышли «Избранные стихи», издание которых «затеяла» и подготовила Г. Н. Кузнецова [см. 95, с. 74]. В эту книгу были включены 200 лучших, по мнению Бунина, стихотворений, наиболее точно представляющих его поэтический путь.
«Избранные стихи» вызвали серию самых различных откликов. Общий тон хвалебных отзывов П. Пильского [96], М. Алданова [97], Г. Волошина [98], А. Федорова [99], К. Зайцева [100] и др. можно было свести к названию статьи Тэффи: «По поводу чудесной книги И. А. Бунина "Избранные стихи"» [101]. При этом многие рецензенты сетовали на не вполне удачный выбор текстов или недостаточность их (П. Пильский, А. Федоров, С. Нальяич [102] и особенно В. Набоков [103]), но признавали неоспоримую ценность стихов «большого поэта, где все прекрасно, где все равномерно» [103], а сравнивая с символистами, воздавали должное «тому последовательному, суровому и мужественному аскетизму, которым Бунин подчинил свою поэзию», «отвергнув неправды символизма» и отказавшись «заодно <...> от некоторых насущных правд и возможностей» его [104], и которое во многом определило «его совершенство, ибо вне определенных границ и граней возможно, быть может, свершение, но невозможно совершенство» [105, с. 532].
На этом фоне резким диссонансом прозвучала уничижительная, подробная и во многом рассчитанная на эпатаж критика литературного ученика Н. Гумилева А. Эйс-нера, который отказывал Бунину в самом праве называться поэтом и доказывал, что «если в отношении формы Бунин характеризуется отрицательно, — как не поэт, то в отношении содержания он характеризуется положительно — как прозаик» [106, с. 85]. Статья Эйснера вызвала пылкую полемику. Как позднее писал Глеб Струве, «в критической оценке Эйснером Бунина как поэта было усмотрено "оскорбление величества". В глазах "Воли России" эта реакция иллюстрировала как нельзя лучше
19 За все эмигрантские годы это был первый подобный случай. Позже так произойдет только с «Темными аллеями» (1-е изд. — 1943) и «Воспоминаниями» (1950).
то, что журнал считал главными пороками литературы и критики: кумовство, неприкосновенность авторитетов и болезненную обидчивость писателей» [107, с. 61]. Эйснеру отвечал Набоков [108], затем Набокову — другой критик «Воли России», В. Лебедев [109], затем Лебедеву — опять Набоков [110].
Именно Набокову в конце концов принадлежит самая высокая оценка стихов Бунина, которого в юности он считал своим учителем в поэзии (см. стихотворение Набокова «Как воды гор, твой голос горд и чист.» (1922)). Еще в своей первой рецензии он писал: «Стихи Бунина — лучшее, что было создано русской музой за несколько десятилетий. Когда-то, в громкие петербургские годы, их заглушало блестящее бряцание модных лир; но бесследно прошла эта поэтическая шумиха — развенчаны или забыты "слов кощунственных творцы" <...>; и только дрожь одной лиры, особая дрожь, присущая бессмертной поэзии, волнует, как и прежде, волнует сильнее, чем прежде, — и странным кажется, что в те петербургские годы не всем был внятен, не всякую изумлял душу голос поэта, равного которому не было со времен Тютчева» [103].
В немногочисленных отзывах на собрание сочинений, выпущенное после Нобелевской премии в берлинском издательстве «Петрополис» (1934-1936), собственно о поэзии Бунина речи уже не было, — о ней писали только применительно к его художественному методу в целом20. Таким образом, сопоставление различных откликов и мнений о поэзии Бунина можно завершить обращением к рецензии Г. Адамовича на 1-й (стихотворный) том 9-томного, уже московского, собрания сочинений Бунина [1, т. 1]: «Все хорошо в этих стихах, все находчиво, образно, красочно, умно, зорко, правдиво — и все-таки нет в них чего-то такого, что придает иным, казалось бы, обычным словосочетаниям волшебную прелесть. Нет тех ритмов, тех звуков, которыми пленяет и околдовывает Блок. <...> Да, музыки в этой поэзии маловато (здесь и далее выделено мной. — Т. Д.). Но в ней множество других достоинств, иных, скажем, чем у Блока, но бесспорных, очевидных. Несправедливость (в оценке поэзии Бунина. — Т.Д.) возникла по вине символистов, приучивших главным образом вслушиваться в стихи, вникать в их напев и внушивших пренебрежение к их непосредственному, дословному содержанию. А ведь Пушкин, Лермонтов, Тютчев требуют того и другого. Можно возразить, что Бунин не столько их продолжатель, сколько один из талантливых их эпигонов и что родословную его надо вести скорей всего от Майкова и Полонского. Это верно: ничего нового в поэзии он не создал. Но <...> Есть много шансов, что правдивые, скромные, духовно честные бунинские строчки переживут в нашей литературе иные пышные вычуры или словесные туманы, казавшиеся когда-то полными глубокого смысла» [113].
Весь этот отзыв как бы распадается на два голоса: в своих неявных упреках Бунину Адамович едва не повторяет Брюсова, Гумилева, С. Соловьева и недружественных критиков из 1929 года (выделено курсивом), в своих явных похвалах — Чуковского, Горького и Набокова, и в соединении этих двух противоположных подходов вырабатывается самое распространенное на сегодняшний день представление о бу-нинской поэзии.
20 См., напр., в рец. В. Вейдле: «Разве поэзия "Суходола" не подлинная и не чисто бунинская поэзия?» [111, с. 464] и П. Бицилли, писавшего о «подлинных поэмах в прозе» [112].
Литература
1. Бунин И. А. Собр. соч.: в 9 т. / под общ. ред. А. С. Мясникова, Б. С. Рюрикова, А. Т. Твардовского. М.: Худож. литература, 1965-1967.
2. Измайлов А. Ранняя осень (Поэзия и проза И. А. Бунина) // Новое слово. 1910. № 10. С. 32-36.
3. Бунин И. А. Письма 1885-1904 годов / под общ. ред. О. Н. Михайлова; подгот. текста и коммент. С. Н. Морозова, Л. Г. Голубевой, И. А. Костомаровой. М.: ИМЛИ РАН, 2003. 768 с.
4. [Б. п.] <Лебедев В. П.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1887-1891. Орел, 1891] // Север. 1892. № 9. С. 495.
5. [Б. п.] [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1887-1891. Орел, 1891] // Наблюдатель. 1892. № 3. Отд. II. С. 29-30.
6. [Б. п.] [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1887-1891. Орел, 1891] // Мир Божий. 1892. № 4. С. 3 обл.
7. А. К<оринфск>ий. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1887-1891. Орел, 1891] // Всемирная иллюстрация. 1892. Т. Х1УП, № 22. С. 402-403.
8. [Б. п.] <Иванов И. И.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1887-1891. Орел, 1891] // Артист. 1892. № 20. С. 106.
9. [Б. п.] <ФедоровА.М.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. На край света и другие рассказы. СПб., 1897] // Новое слово. 1897. № 7, апрель. Отд. II. С. 97-100.
10. [Б. п.] [Рец. на кн.: Бунин И. А. На край света и другие рассказы. СПб., 1897] // Новости и Биржевая газета. 1897. 25 февраля, № 55.
11. И. Б<елоус>ов. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Под открытым небом: Стихотворения. М., 1898] // Курьер. 1898. 9 ноября, № 309.
12. [Б. п.] <Якубович П. Ф.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Под открытым небом: Стихотворения. М., 1898] // Русское богатство. 1898. № 12. Отд. II. С. 46-47.
13. О. О. <Златовратский Н. Н.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Под открытым небом: Стихотворения. М., 1898] // Вестник воспитания. 1898. № 7. С. 37.
14. А. С<кабичевский>. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Под открытым небом: Стихотворения. М., 1898] // Сын Отечества. 1898. 28 сентября, № 262.
15. [Б. п.] [Рец. на кн.: Бунин И. А. Под открытым небом: Стихотворения. М., 1898] // Воспитание и обучение. 1899. № 2. Стб. 96.
16. [Б. п.] <Богданович А. И.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Под открытым небом: Стихотворения. М., 1898] // Мир Божий. 1898. № 10. С. 74-75. (Авторство восстанавливается в: 3, с. 265, 582-583.)
17. С. К<ривенко?>. [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Сын отечества. 1899. 5 марта, № 61.
18. Дионео <Шкловский И. В.> [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Одесский листок. 1899. 20 марта, № 75.
19. А-ч <Е. А. Соловьев (Андреевич)>. [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Жизнь. 1899. № 10. С. 360-361.
20. И. Б<елоус>ов. [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Курьер. 1899. 15 марта, № 73.
21. [Б. п.] [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Живописное обозрение. 1899. 25 июля, № 30. С. 607.
22. Седов Л. [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Вестник воспитания. 1899. № 6. Октябрь. С. 59-63.
23. [Б. п.] <Деген Е.> [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Мир Божий. 1899. № 5. С. 62-63.
24. [Б. п.] <Меньшиков М. О.?> [Рец. на кн.: Лонгфелло Г. У Песнь о Гайавате / пер. с англ. и предисл. И. А. Бунина. СПб., 1898] // Неделя. 1899. 8 авг. № 32. Стб. 1050-1051.
25. «Литература последних годов — не прогрессивное, а регрессивное явление во всех отношениях.»: Иван Бунин в русской периодической печати (1902-1917) / предисл., подгот. текста и примеч. Д. Риникера // И. А. Бунин. Новые материалы. Вып. I / сост., ред. О. Коростелева и Р. Дэвиса. М.: Русский путь, 2004. С. 402-563.
26. Летопись жизни и творчества И. А. Бунина. Т. 1 (1870-1909) / сост. С. Н. Морозов. М.: ИМЛИ РАН, 2011. 943 с.
27. С. Глаголь <Голоушев С. С.> Поэт русского пейзажа // Курьер. 1901. 14 ноября, № 315. Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901.
28. Деген Е. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901] // Мир Божий. 1901. № 5. Отд. II. С. 82-84.
29. Л. Ф<едорчен>ко <А. П. Баранов>. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901] // Северный край. 1901. 20 августа. № 219.
30. А.К<уприн>. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901] // Жизнь для всех.
1902. № 2. С. 251.
31. Арк. П<ресс>. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901] // Новое время. 1901. 31 октября, № 9217.
32. -ев. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901] // Вестник всемирной истории. 1902. № 2. С. 286-287.
33. Кораблев В. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901] // Литературный Вестник. 1901. Т. II. № 5. С. 32-34.
34. Саводник В. Современная русская лирика // Русский вестник. 1901. № 9. С. 127-139.
35. Блок А. А. О лирике // Золотое руно. 1907. № 6. С. 41-53.
36. Горький А. М. Полн. собр. соч. Письма: в 24 т. М.: Наука, 1997.
37. Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью / вступ. ст., примеч. А. К. Бабореко. М.: Вагриус, 2007. 512 с.
38. Голенищев-Кутузов А. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Листопад: Стихотворения. М., 1901] // Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Имп. Акад. Наук. СПб., 1905. Т. 78, № 1. С. 59-62.
39. Чуковский К. И. Дневник. 1901-1969: в 2 т. / подгот. текста и коммент. Е. Ц. Чуковской; вступ. ст. В. А. Каверина. М.: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2003. Т. 1. 1901-1921. 638 с.
40. Якубович П. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Новые стихотворения. М., 1902; Бунин И. А. Рассказы. СПб., 1902. (Сочинения. Т. 1)] // Русское богатство. 1902. № 7. Отд. II. С. 99-107.
41. П. К. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Новые стихотворения. М., 1902] // Русский вестник. 1903. № 1. С. 380-382.
42. Краснов П. Чистый душою (Лит. характеристика Ив. Бунина) // Лит. вечера «Нового мира».
1903. № 2. С. 82-87.
43. А. Б<огданович>. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Новые стихотворения. М., 1902] // Мир Божий. 1902. № 7. Отд. II. С. 81-82.
44. Медведский К. П. Новые лауреаты Академии Наук // Исторический вестник. 1904. Т. 95, № 2. С. 633-642.
45. У<мань>ский А. <Дробыш-Дробышевский А. А.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Новые стихотворения. М., 1902] // Нижегородский листок. 1902. 4 июля, № 180.
46. Брюсов В. Я. Дневники, 1891-1910 / подгот. к печати И. М. Брюсова. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1927. 203 с.
47. Аврелий <Брюсов В. Я.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Новые стихотворения. М., 1902] // Новый путь. 1903. № 1. С. 193-194.
48. Чуковский К. Об одном принципе художественного творчества // Одесские новости. 1903. 26 февраля, № 5899.
49. Чуковский К. Смерть, красота и любовь в творчестве И. А. Бунина // Нива. 1914. № 49. С. 947950; № 50. С. 967-969. (Поздняя ред.: Чуковский К. И. Ранний Бунин (1914) // Чуковский К. И. Собр. соч.: в 6 т. М.: Худож. лит., 1965-1969. Т. 6. С. 91-116.)
50. Василевский Л. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3)] // Трудовой путь. 1907. № 2. С. 46.
51. Брюсов В. Новые сборники стихов // Весы. 1907. № 1. С. 69-73.
52. Волошин М. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3)] // Волошин М. А. Лики творчества / изд. подгот. В. А. Мануйлов и др. Л.: Наука, 1988. С. 490-493 (первонач.: Русь. 1907. 5 января, № 5).
53. Ходасевич В. Ф. Собр. соч. В 4 т. Т. 4. М.: Согласие, 1997. 740 с.
54. Батюшков Ф. Д. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3)] // Современный мир. 1906. № 12. Отд. II. С. 79-80.
55. Поярков Н. Е. Ив. Ал. Бунин // Поярков Н. Е. Поэты наших дней: Критические этюды. М.: Тип. И. Н. Холчев и Ко, 1907. С. 135-143.
56. Соловьев С. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3)] // Золотое руно. 1907. № 1. С. 89.
57. Абрамович Н. Я. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3)] // Образование. 1906. № 12. Отд. II. С. 113-114.
58. Горнфельд А. Странички лирики // Товарищ. 1907. 2 марта, № 205.
59. Ю. В<еселовский?>. Новые стихотворные сборники // Русские ведомости. 1907. 6 февраля, № 28. Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3).
60. Василевский Л. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3)] // Трудовой путь. 1907. № 2. С. 46.
61. Ляцкий Е. Вопросы искусства в современных его отражениях // Вестник Европы. 1907. Кн. 3. С. 278-302.
62. М. Г<ершензон>. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1907 г. СПб., 1908. (Сочинения. Т. 4)] // Вестник Европы. 1908. № 6. С. 841-844.
63. Блок А. Письма о поэзии: 4. Стихи Бунина // Золотое руно. 1908. № 10. С. 48-50.
64. Рославлев А. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1907 г. СПб., 1908. (Сочинения. Т. 4)] // Речь. 1908. 26 июня.
65. Соловьев С. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1907 г. СПб., 1908. (Сочинения. Т. 4)] // Весы. 1908. № 8. С. 91-92.
66. Чулков Г. Листопад // Слово. 1908. 17 августа, № 538.
67. Амфитеатров А. В. Ау! Сатиры, рифмы, шутки, фельетоны и статьи. СПб.: Энергия, 1912. 279 с.
68. К. Р. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3); Бунин И. А. Стихотворения, 1907 г. СПб., 1908. (Сочинения. Т. 4)]. СПб.: Разряд изящ. словесности II Отд-ния Акад. наук, 1909. 26 с.
69. Бунин И. А. Письма 1905-1919 годов / под общ. ред. О. Н. Михайлова; отв. ред. С. Н. Морозов; подгот. текста и коммент. С. Н. Морозова, Р. Д. Дэвиса, Л. Г. Голубевой, И. А. Костомаровой. М.: ИМЛИ РАН, 2007. 829 с.
70. Ауслендер С. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1907-1909 гг. Рассказы. СПб., 1910. (Сочинения. Т. 6)] // Речь. 1910. 2 августа, № 209.
71. Гумилев Н. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1907-1909 гг. Рассказы. СПб., 1910. (Сочинения. Т. 6)] // Аполлон. 1910. № 10. С. 25.
72. Горнфельд А. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1907-1909 гг. Рассказы. СПб., 1910. (Сочинения. Т. 6)] // Русское богатство. 1910. № 9. Отд. II. С. 179-180.
73. В. Л<ьвов-Рогачевский>. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Стихотворения, 1907-1909 гг. Рассказы. СПб., 1910. (Сочинения. Т. 6)] // Современный мир. 1910. № 10. Отд. II. С. 157-159.
74. Анненский И. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Рассказы. СПб., 1904. (Сочинения. Т. 1); Бунин И.А. Стихотворения, 1889-1902 гг. СПб., 1909. (Сочинения. Т. 2); Бунин И. А. Стихотворения, 1903-1906 гг. СПб., 1906. (Сочинения. Т. 3); Бунин И. А. Стихотворения, 1907 г. СПб., 1908. (Сочинения. Т. 4); Бунин И. А. Рассказы. СПб., 1909. (Сочинения. Т. 5)] // Журнал Министерства народного просвещения. 1910. № 2. Отд. III. С. 233-237.
75. Айхенвальд Ю. И. Иван Бунин // Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. Вып. III. М.: Научное слово, 1910. С. 113-125.
76. В. Б<атуринский>. «Деревня», Новая повесть Ив. Бунина // Утро России. 1910. 2 марта, № 86.
77. Колтоновская Е. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Иоанн-Рыдалец: Рассказы и стихи, 1912-1913 гг. М., 1913] // Речь. 1913. 25 ноября, № 323.
78. Колтоновская Е. Гармония контрастов: Новейшие произведения И. А. Бунина // Русская мысль. 1917. № 2. Отд. II. С. 90-103.
79. Айхенвальд Ю. Чаша жизни // Утро России. 1915. 18 апреля, № 105.
80. [Б. п.] [Рец. на кн.: Бунин И. А. Господин из Сан-Франциско: Произведения 1915-1916 гг. М., 1916] // Русское богатство. 1917. № 8-10. С. 317-319. (Авторство восстанавливается по: Из истории русской литературы и общественной мысли. 1860-1890 гг. М., 1977. С. 689 (Лит. наследство. Т. 87).)
81. Батюшков Ф. Д. Ив. А. Бунин // Русская литература XX в., 1890-1910 гг.: в 3 т. / под ред. С. А. Венгерова. М.: Мир, 1915. Т. 2, кн. 7. С. 342-365.
82. Венгеров С. Бунин (Иван Алексеевич) // Энциклопедический словарь. Доп. том. I. Аа — Вяхирь / изд. Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. СПб.: Тип. Акц. Общ. Брокгазуз — Ефрон, 1905. С. 334-335.
83. Шулятиков В. М. Этапы новейшей лирики: Надсон, Апухтин, Вл. Соловьев, Мережковский, Минский, Голенищев-Кутузов, Бунин // Из истории новейшей русской литературы: сб. М.: Звено, 1910. С. 282-294.
84. Черный С. Роза Иерихона // Русская газета. Париж, 1924. 29 ноября, № 186.
85. Мешков Н. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Перевал. М., 1912; Бунин И. А. Рассказы и стихотворения, 1907-1910 гг. М., 1912] // Путь. 1912. № 7. С. 65-66.
86. [Б. п.] <Дерман А. Б.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Иоанн Рыдалец. Рассказы и стихи 1912-1913 гг. М., 1913] // Русское богатство. 1914. № 2. С. 354-357. (Авторство восстанавливается в: Из истории
русской литературы и общественной мысли. 1860-1890 гг. М.: Наука, 1977. С. 685 (Лит. наследство. Т. 87).)
87. Дерман А. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Чаша жизни: Рассказы, 1912-1913 гг. М., 1915] // Русские записки. 1915. № 4. С. 364-367.
88. Дерман А. И. А. Бунин // Русская мысль. 1914. № 6. Отд. II. С. 52-75.
89. Гизетти А. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Господин из Сан-Франциско. Произведения 1915-1916 гг. М., 1916] // Ежемесячный журнал. 1917. № 1. С. 246-247.
90. Колтоновская Е. Гармония контрастов: Новейшие произведения И. А. Бунина // Русская мысль. 1917. № 2. Отд. II. C. 90-103.
91. Каменецкий Б. <Айхенвальд Ю. И.> Литературные заметки // Руль. Берлин, 1924. 15 октября, № 1176. Рец. на кн.: Бунин И. А. Роза Иерихона. Берлин, 1924.
92. Цетлин М. О. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Роза Иерихона. Берлин, 1924] // Современные записки. 1924. Кн. 22. С. 449-451.
93. Воронский А. К. Вне жизни и вне времени (Русская зарубежная художественная литература) // Прожектор. 1925. № 13. С. 18-20.
94. Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1926. 26 декабря, № 204. Рец. на кн.: Бунин И. А. Солнечный удар. Париж, 1927.
95. Кузнецова Г. Н. Грасский дневник. Рассказы. Оливковый сад / сост., подгот. текста, предисл. и коммент. А. К. Бабореко. М.: Московский рабочий, 1995. 410 с.
96. Пильский П. Поэт Иван Бунин // Сегодня. Рига, 1929. 25 июня, № 174.
97. Алданов М. О новой книге Бунина // Последние новости. Париж, 1929. 18 июля, № 3039.
98. Волошин Г. <Петриченко-Волошин Г. Ф.> [Рец на кн.: Бунин И. А. Избранные стихи, 1900-1925. Париж, 1929] // Голос. София, 1929. 20 июня.
99. Федоров А. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Избранные стихи, 1900-1925. Париж, 1929] // Наша речь. Бухарест, 1929. 6 августа.
100. Зайцев К. Избранные стихи Бунина // Россия и славянство. Париж, 1930. 11 января.
101. Тэффи Н. По поводу чудесной книги И. А. Бунина «Избранные стихи» // Иллюстрированная Россия. Париж, 1929. 29 июня, № 27.
102. Нальяич С. И. <Шовгенов С. И. > Литературные заметки: О поэзии Бунина // За свободу. Варшава, 1930. 18 мая.
103. Сирин В. <Набоков В. В.> [Рец. на кн.: Бунин И. А. Избранные стихи, 1900-1925. Париж, 1929] // Руль. Берлин, 1929. 22 мая, № 2577.
104. Ходасевич В. О поэзии Бунина // Возрождение. Париж, 1929. 15 августа, № 1535.
105. Степун Ф. А. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Избранные стихи, 1900-1925. Париж, 1929] // Современный записки. Париж, 1929. Кн. 39. С. 528-532.
106. Эйснер А. Прозаические стихи // Воля России. Прага, 1929. № 12. С. 75-88.
107. Струве Г. П. Русская литература в изгнании. 3-е изд., испр. и доп. Краткий биографический словарь русского Зарубежья / Р. И. Вильданова, В. Б. Кудрявцев, К. Ю. Лаппо-Данилевский. М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 1996. 445 c.
108. Сирин В. <Набоков В. В.> На красных лапках // Руль. Берлин, 1930. 29 января.
109. Лебедев В. О красных лапках, дедушкиных портретах и голом короле // Воля России. Прага, 1930. № 7/8. С. 655-661.
110. Сирин В. <Набоков В. В.> О восставших ангелах // Руль. Берлин, 1930. 15 октября.
111. Вейдле В. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 2. Деревня. Суходол. Подто-рожье; Т. 3. Древний человек; Т. 4. Последнее свидание. Берлин, 1934-1935] // Современные записки. Париж, 1935. Кн. 57. С. 462-464.
112. Бицилли П. [Рец. на кн.: Бунин И. А. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 4. Последнее свидание. Берлин, 1935] // Современные записки. Париж, 1935. Кн. 58. С.471.
113. Адамович Г. Бунин-поэт // Адамович Г. В. О книгах и авторах: Заметки из лит. дневника. Париж: [Б. и.], 1967. С. 6-8.
Статья поступила в редакцию 4 июля 2014 г.
Контактная информация
Двинятина Татьяна Михайловна — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник; [email protected]
Dvinyatina Tatiana M. — Candidate of Philology, Senior Researcher; [email protected]
