CC BY
21
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2013. № 5
Из ранней валлийской поэзии / Сост. А.И. Фалилеев; отв. ред. Н.Н. Казанский. СПб: Наука, 2012. 366 с. Серия «Литературные памятники»
В 1910 г. Дж. Гвеногврин Эванс, исследователь средневекового литературного наследия Уэльса, осуществил факсимильное издание одного из важнейших манускриптов, созданных на средневаллийском языке — «Книги Талиесина» ("Llyfr Taliesin"). Спустя пять лет он имел неосторожность выпустить несколько неудачных переводов текстов древнего барда в новом издании — "Poems from the Book of Taliesin", а в предисловии, в разрез с существовавшей тогда традицией относить время творчества барда к VI в. и основываясь на своем крайнем скептицизме лингвиста, высказался в том смысле, что коль скоро языком манускрипта является язык позднесред-невековый, то и Талиесина следует числить среди позднесредневековых поэтов. Это вызвало необычайно резкую и эмоциональную оценку у проф. Дж. Моррис-Джоунза в его обширной рецензии на указанную книгу: «.. .То, что весь этот мусор должен был быть напечатан наилучшими типографскими красками на прекраснейшей бумаге, <...> — это весьма печально. Но будущность взглянет с благодарностью на сами промахи издателя и воздаст его памяти за то хорошее, что он сделал»1.
Вышеприведенную цитату по ассоциации напомнило мне ныне рецензируемое издание. Разумеется, оно не имеет ничего общего с «мусором», как с ним не имела общего и книга Гвеногврина Эванса. По-видимому, ассоциация порождена тем, что в нынешнем издании имена Гвеногврина Эванса и Моррис-Джоунза в ряду других имен исследователей древневал-лийского материала возникают неоднократно, а главное — в силу того, что и оно, новое издание, вызывает одновременно и приятие, и отторжение. Скажу сразу, что книга была бы куда более симпатична, будь она короче и получи заглавие «Комментарий к образцам ранней валлийской поэзии». Но обо всем по порядку.
Издание осуществлено в почтенной академической серии «Литературные памятники» и представляет собой публикацию оригинальных поэтических текстов на средневаллийском языке, перевода и комментариев (последние предварены статьей составителя). Идея этого издания и ее реализация принадлежит А.И. Фалилееву, сотруднику Института лингвистических исследований РАН, который за 10 лет до того оказался первым из российских лингвистов, опубликовавшим книгу, посвященную не вообще древним кельтским языкам, а конкретно древневаллийскому. Вопреки заглавию, книга «Древневаллийский язык» была учебником лишь наполовину, ее вторая половина явилась комментарием к отдельным ранним фрагментам на указанном языке, в том числе, например, к знаменитым «Энглинам Ювенка»
1 Morris-Jones J. Taliesin // Y Cymmrodor. Vol. XXVIII. L., 1918. P. 151.
и к древнейшему четверостишию «Посох св. Падарна». Как теперь ясно, это была рекогносцировка перед штурмом куда более важных и находящихся на слуху у современной филологической общественности текстов.
Тексты оригинальных стихотворений и их перевод занимают ровно первую треть книги. Прежде всего отмечу, что для настоящего издания тексты, долженствующие представить древнюю валлийскую поэзию, отобраны крайне удачно. И также удачно представлены в виде нескольких разделов. Первый — семь стихотворений из «Книги Талиесина», относящиеся к тому мини-циклу, который авторитетнейший Ивор Уильямс связывал с так называемым историческим Талиесином (впору сказать "namyn seith ny dyrreith o llyfr talyessin"). Второй — известная поэма «Великое пророчество Британии», представляющая популярные в рамках местной традиции профетические мотивы. Третий — стихотворения из «Черной книги Кармартена» ("Llyfr Du Caerfyrddin"): здесь с двумя образчиками религиозной поэзии соседствуют «Разговор Мирддина с Талиесином», стихотворение с бретоно-валлийским сюжетом «Исголан» (важное как раз в силу того, что в Бретани широко распространено предание о Сколане/Сколване 2), а также лирическая песнь о так называемом затоплении земель Гвиддно ("Boddi Maes Gwyddno"), не менее важная по причине тех же бретонских сюжетных параллелей3. Четвертый раздел содержит три текста, представляющих «Стихотворения Артуровского цикла». Пятый — знаменитые «Энглины могил» ("Englynion y Beddau"). Наконец, в разделе «Дополнения» — два небезынтересных текста: «Траусгани Кинан» (это песнь поношения, которую И. Уильямс также включал в число произведений «исторического Талиесина»; интересна тем, что все остальные песни барда, в настоящем издании представленные в первом разделе, обращены к правителям Регеда и являются восхвалениями) и песнь на смерть Геракла, маркирующая проникновение античных сюжетов в валлийскую литературу. Составителем объявлено, что в данном разделе — поэтические переводы Н.Л. Сухачева, также сотрудника ИЛИ РАН, однако Сухачеву принадлежит только перевод первого текста, а его перевод второго стихотворения составитель поместил внутри комментария к нему.
Сами оригигнальные тексты на средневаллийском представлены специфически. Во-первых, составитель, следуя непривычной для отечественного читателя традиции, использует графему «6», различая ее с "w". Да, уже век назад эта традиция процветала4, однако тот же И. Уильямс при издании "Canu Taliesin" или "Canu Aneirin" графему «6» не использовал, и его книги, ставшие классическими, куда «дружелюбней» по отношению к читателю-нефилологу, чем рецензируемая ныне. Во-вторых, заметно, что составитель идет вразрез с традицией, которая существовала в отечественном книгоиздании и касалась визуализации параллельных текстов в
2 См., например: LaurentD. La gwerz de Skolan et la légende de Merlin // La revue Ethnologie Française. № 1. Paris, 1971. P. 19-54.
3 См. наиболее подробное исследование кельтских сюжетов о затоплении города здесь: Le Roux F., Guyonvarch C.-J. La légende de la ville d'Is. Rennes, 2000.
4 Strachan J. An Introduction to Early Welsh. Manchester, 1909.
двуязычных книгах: прежде оригинальный текст был первичен, а перевод вторичен. Обычно оригинальные тексты уважительно представляли так, какими они были в зарубежных изданиях, а строки русских переводов графически представляли параллельными, но лишь по мере возможности. Здесь же, если строка русского перевода превысила ширину страницы и была продолжена на следующей строчке, в оригинальном тексте зияет интервал, а следующая строка оригинала появится только на горизонтальном уровне следующей строки перевода. Уже первый текст, Ащое1 Llwyfein",
выглядит так, будто он поделен на строфы или абзацы. Но в оригинальном манускрипте такого нет, тем более — awdlau (особый тип валлийских строф, напоминающий лессы «Песни о Роланде») складывались вокруг сопутствующего каждой из таких строф монорима, а тут, например, первые две строки оторваны от следующих, хотя имеют ту же рифму -ус1. И так со всеми оригинальными текстами: собственно валлийские тексты оказались лишь приложением к их переводам, что в корне неверно.
Зато вполне удачным решением оказалось то, что под каждым заглавием оригинального текста А.И. Фалилеев, подобно Уильямсу, указал страницы манускриптов, на которых искать стихотворения, а также их место в изданиях И. Уильямса и Дж. Гвеногврина Эванса.
Если третьестепенное значение в этом странном издании имеют именно оригинальные тексты, то основное — комментарий к составляющим их словам и выражениям. По-видимому, ради него издание и затевалось. Занимающий две трети книги комментарий — это, бесспорно, результат прекрасно выполненной А.И Фалилеевым работы. Прежде всего, привлекает тщательная систематизация точек зрения, высказанных различными кельтологами по тому или иному мелкому поводу (словоформе, графеме, и т. п.). Со своей стороны, комментатор стремится обратить внимание на ту трактовку, которая лично для него наиболее достоверная. В комментарии отражаются и метрические, и лексические особенности оригинальных текстов, излагается история интерпретаций различных стихов, иногда приводятся параллели с фрагментами текстов, не присутствующих в данном издании. Это сильные стороны представленного комментария.
Впрочем, есть и слабые стороны. К ним следовало бы отнести сам язык комментатора-лингвиста и некоторую неполноту комментария. Первое: всякие бесконечные «эмендации», «композиты», «гапаксы», «эквативы» и пр. — это снобистский жест в сторону рядового читателя-нефилолога. Будь данное издание опубликовано не в крайне популярной и в течение десятилетий (еще с советских времен!) являвшейся предметом коллекционирования для достаточно широких библиофильских масс серии, такое обилие специфической профессиональной лексики было бы допустимо. Будучи опубликованным в «Литературных памятниках», издание перестает быть специальным, узкопрофильным и подпадает под действие совершенно иных критериев его оценки. Если верно, что филологи не должны забывать о рядовых читателях, то и с точки зрения языка присутствующего здесь комментария приходится констатировать: данное издание — «недружелюбное».
Второе — это, как было сказано, некоторая неполнота. Вот наглядный пример: увидев, что откомментированным оказался композит "1гош1а8" (совр.
валл. trwm glas) из "Marwnad Owein" первого раздела, я заинтересовался тем, что я увижу в тексте "Preiddeu Annwn" из раздела «артуровского» и каким будет комментарий. Я не удивился, обнаружив, что данный композит превратился в "trom las" и что в переводах «тяжелозеленый» первого текста теперь поменялся на «тяжелый серый». Я удивился, что во втором случае нет никакого комментария, а его бы следовало дать по двум причинам. Во-первых, очень странная фраза получилась при переводе: «Никто прежде него не ходил туда — / в тяжелую серую цепь, в ней — верный содержится». Что это? Возможно, метафора? Неужели «ходить в тяжелую серую цепь» не требует комментария? Во-вторых, «Университетский словарь валлийского языка» ("Geiriadur Prifysgol Cymru"), на который неоднократно ссылается комментатор, предлагает интересный спектр значений для слова (g)las5: 1) голубой, лазурный, небесно-голубой, зеленовато-голубой, цвета морской волны; 2) зеленый, цвета травы, синевато-зеленый; 3) серебряный, серебристый; 4) серовато-белый, стального цвета; 5) серый, и т. д. В первом случае комментатор указывает, что «тяжелозеленый» соотносится с «дерном», но непонятно, почему упомянутая во втором стихотворении цепь оказалась именно «серой». Ведь возможно трактовать это сложное место и как «голубую цепь» (т. е. метафору для описания морских волн!). Попутно заметим, что раздельное написание "trom las" после слитного написания в предыдущем случае кажется признаком непоследовательности. В манускрипте "las" открывает новую строку, но ведь и конец следующей строки пришелся на середину слова и разрезал "annwf-yn".
Неполнота комментария заметна и в том случае, когда он призван объяснить выбранный «неоднозначный» вариант перевода. Это видим на примере "Seithenhin saw de allan". Вообще, перевод А.И. Фалилеева, посетовавшего, что «нередко в отечественной литературе раннюю валлийскую поэзию приводят по не очень точным переводам с английского»б, тут очень близок как раз переводу на английский, выполненному Р. Бромвич 7. А там, где от него отходит, выглядит странно. Вот стих "finaun wenestir mor terruin" переведен как «источник, дающий бушующее море». Сам комментатор в данном случае указывает на условность перевода строки, но откуда взялось слово «дающий»? Чтобы «оправдать» его, он напоминает, что у Бром-вич — «cupbearer» (т. е. разносчик вина, виночерпий). Тут же сообщается: «Следует, вероятно, обратить внимание на другие значения валл. menestr, которое может означать также "one who serves, provider". <...> Слуги при дворе валлийских принцев, в обязанность которых входило подавание рогов с напитками, также назывались menestr» 8. Стало быть, комментатор производит "wenestir" от более позднего "menestr" и считает это правдо-
5 При желании можно обратиться к соответствующему разделу онлайн-версии словаря: http://www.wales.ac.uk/dictionary/pdf/GPC0018-05.pdf
6 См. рецензируемое издание, с. 150.
7 Bromwich R. Cantre'r Gwaelod and Ker-Is // The Early Cultures of North-West Europe / Ed. By fox, Cyril &Dickins, Bruce. Cambridge, 2013 (first published 1950). P. 217-218.
8 Рецензируемое издание, с. 239.
подобным? Но при этом перевод получается бессмысленным. Между тем чуть ниже он ссылается на мнение Бромвич касательно того, что у кельтов был распространен мотив затопления земли в результате снятия крышки с источника или фонтана. Так, может быть, все куда проще — и следовало бы связать "wenestir" с "ffenestr" (окно)? Тогда появилась бы метафора, а стих приобрел смысл9.
Еще одно заметное отхождение от перевода Бромвич — в том, как переведены две заключительных строки: "Rug kaer kenedir a glan / mor mau-rhidic a kinran" — «Между замком Кенедир и берегом / Моря, благородного повелителя». Следует толкование слова "mor": «Слово может относиться к предыдущей строке. В таком случае оно означает "море"»10. По-видимому, комментатор не обращает внимания на тот факт, что анжамбманы в целом не были свойственны древневаллийской поэзии. А можно было бы заподозрить нечто, прямо противоположное сказанному им: "mor" не относится к предыдущей строке, а составляет некое устойчивое сочетание с соседним словом той же строки ("mor maurhidic"), возможно, даже обозначает имя. Потому что сам А.И. Фалилеев перевел для настоящего издания «Энглины могил», в том числе и энглин, начинающийся со строки "Bet mor mau-rhidic diessic unben". Именно в его собственном переводе стих выглядит так: «Могила Мора, чудесного, стойкого вождя». Последний пример показывает: более тщательному изучению древневаллийской поэзии (стало быть, и языка), по-видимому, могло бы способствовать составление полного перечня слов не только сочетаемых друг с другом, но и вообще смежных в контексте каждого стиха.
Вышеприведенные замечания по поводу комментария не мешают мне оценить работу, проделанную Фалилеевым в данной части, очень высоко. Другое дело — те переводы на русский, которые автор предлагает в данном издании. Если речь идет о серии, в которой публикуются шедевры мировой художественной литературы, в художественных переводах на русский язык, причем о серии с таким блистательным прошлым, то данный перевод вообще невозможно считать переводом. Это не перевод, а подстрочник. В крайнем случае — перевод технический, даже не построчный или пофразовый, а пословный. Автор утверждает, что «старался как можно точнее следовать оригиналу»11, но результаты перевода нередко напоминают игру сюрреалистов «Изысканный труп», заключавшуюся в складывании абсурдных фраз: "Armaf y blwydyn nat wy kynnyd" — «Готовлю я год для их победы» ("Gweith Argoet Llwyfein"); "Reged ud ae cud tromlas" — «Повелитель Регеда, которого покрывает тяжелозеленый» ("Marwnat Owein"); "A phan aetham ni gan arthur trafferth lechrit" — «И когда мы пошли с Артуром, сияющая
9 Такой трактовки придерживался автор настоящей рецензии, когда создавал первый (замечу, эквиметрический) перевод указанного стихотворения на русский язык. См.: СеменовВ.Б. Варианты кельтской легенды о затонувшем городе и песня Гаэтана из драмы А. Блока «Роза и крест» // Филологические науки. 2004. № 4. С. 20-32.
10 Там же. С. 244.
11 Там же. С. 150.
сложность» ("Preiddeu Annwn"), "Bet seithenhin synhuir vann" — «Могила Сейтенхина высоких чувств» ("Englynion y Beddau"), и т. д. Насколько нужно не принимать в расчет существование у «Литературных памятников» читателей, чтобы предлагать к изданию такие переводы! Повторю: не будь эти переводы опубликованными в этой серии, книга Фалилеева была бы вне всякой критики — и достойна всяческих похвал. Но читателям предложен полуфабрикат вместо готового продукта. В некоторых местах переводов автор неожиданно устраивает лакуны, показывая, что в данных строчках ему мыслятся некие требующиеся по смыслу, но отсутствующие в реальности слова, или что он устраняется от перевода особо трудных случаев: "Medel galon geueilat" — «Жнец врагов, ловец —» ("Marwnat Owein"); "Llwyfenyd
van / ac eirch achlan" — «Ллуивенид небольшой / и---------» ("Eg Gorffow-
ys"). Но если устраняется здесь, что помешало устраниться в предыдущих указанных случаях и не порождать семантически темные или грамматически бессвязные фразы? И вообще, глиняные таблички со стершейся клинописью текстов «Гильгамеша» и обозначение соответствующих лакун в переводе на русский — это одно. Целиком сохранившийся средневаллийский текст и придуманные русским переводчиком лакуны — это совсем другое. Возможно, ни составителю издания не следовало выбирать такие трудные для него тексты к переводу, ни редколлегии серии выносить решение о публикации таких недопереводов. Попутно хочу заметить, что это не проблема лингвиста Фалилеева, а проблема «Литературных памятников»: поэтические издания серии растеряли былое высокое качество. У читателей серии на памяти прекрасные издания мировой лирики, например, высокохудожественные переводы из Ш. Бодлера (1970). Переместимся лет на 20 ближе к нашему времени — и увидим, как стали появляться издания со всё более и более странными переводами. Так, замечательный ученый М.Л. Гаспаров, под конец жизни пропагандировавший идею «Поэзия будущего вся будет сплошь написана верлибром» (постоянно повторяющаяся в его работах мысль), взял и воплотил ее при переводе Ариосто (1993) — и неказистым приземленным верлибром заместил воздушный итальянский одиннадцатисложник, который до того прекрасно передавался русским 5-стопным ямбом. И вот пролетает еще 20 лет, и мы оказываемся в дне сегодняшнем: от поэтической формы ничего не осталось. И не служат оправданием ссылки на мнение того же Гаспарова о том, что поэзия на кельтских языках «адекватному переводу <. .> не поддается»12.
Именно включенные в данное издание переводы Н.Л. Сухачева показывают: поддается. Пусть этому переводчику пришлось совершить некоторое насилие над русской лексикой: немного нелепо смотрятся в переводе древних валлийских стихотворений и неологизм круть и исключительно славянский по сути историзм кметь. Когда Сухачев переводил «валлийского Вийона» Давида ап Гвилима и слишком обильно использовал анжамбманы, Давид почти превращался в Иосифа (Бродского). То было насилие ритмико-синтаксическое, и оно не было оправданным. В данном случае ситуация
12 Там же. С. 150-151.
иная: если пятисложные валлийские строки оригинала наполнены одно- и двусложными словами, очень тяжело передать их на языке, среднестатистическая длина слов в котором приближается к трем слогам. Поэтому представленные здесь переводы Сухачева близки к идеальным. Если бы только сохранять точные рифмы и не заменять их приблизительными, которых у валлийских бардов почти не было (кроме тех случаев, когда исследователи спорят об отдельных выпадающих из рифмы словах как об ошибках писцов).
Еще два кажущихся важными замечания:
1) А.И. Фалилеев оказался излишне сориентирован на англоязычнх кельтологов, которые периодически пытаются наложить на валлийское наследие имперский, английский трафарет. Именно они внедряют глубоко ошибочное представление о том, что «общепринятым считается силлабо-тонический подход к изучению ранней валлийской поэзии»13. Во-первых, это фактически не так, большинство исследователей, когда заходит речь о ритмических формах валлийских бардов, начинают подсчитывать слоги, т. е. если уж демонстрируют подход , то силлабический. Во-вторых, силлабо-тоника еще никогда не возникала сама по себе, вне соединения изначальных тонических традиций с привнесенными традициями силла-бики (так и в русской, и в немецкой, и в английской литературах). Те же англоязычные исследователи валлийского наследия склонны подверстывать местные оригинальные формы под обшеизвестные европейские. Нередко можно встретить определение awdl как «оды» или marwnat как «элегии». Досадно, что составитель перевел "Marwnat Owein" как «Элегия Оуэну». И тем нелепее ситуация, что он же поместил в издание "Trawsganu Kynan" в переводе Сухачева, а тот весьма благоразумно сохранил колорит: «Траусгани Кинан». И потом, что за «Оуэн»?
2) О «личных именах и географических названиях» стоит сказать особо. А.И. Фалилеев заявляет, что «следовал правилам фонетики древ-неваллийского периода», и. ссылается на себя же, а между тем — далее уточняет: «Однако в ряде случаев я был вынужден следовать сложившейся отечественной традиции — так, валл. Arthur передается как Артур, а Aberystwyth — как Аберистуит»14. Интересно, равны ли по частотности в нашей речи эти два слова? И более интересно, знает ли автор (не как филолог, а как читатель) хоть сколько-нибудь глубоко историю художественных переводов средневековой европейской литературы на родной язык? Известно ли ему, что из-за большой популярности общеевропейских произведений, связанных с фигурой короля Артура, широко распространенным является употребление, в том числе и в русскоязычной научной литературе, имен «Утер» (а не «Итир»), «Овейн» (а не долженствующий сассоциироваться у читателя скорее с каким-нибудь бакалейщиком, чем с рыцарем «Оуэн»), «Уриен» (а не «Ириен»)? Непонятно, почему исключение сделано именно для имени «Артур», почему легендарный персонаж не поименован, к при-
13 Там же. С. 149.
14 Там же. С. 151.
меру, «Артхиром». Удивляет не то, что инициатор настоящего издания в чем-то идет на разрыв с традицией, а то, что он весьма непоследователен. Либо пытаться передавать специфические валлийские звуки, либо не ставить перед собой такой задачи вовсе. Мы же наблюдаем и то («Рхидерх»), и другое («Ллиуарх», «Мирддин»). Имя «Ллиуарх» появляется в комментарии к стиху из «Энглинов могил», внутри которго используется... имя «Лливарх». Такого же рода пример непоследовательности: "Llwyfein" как «Ллуивейн», но "Owein" как «Оуэн». Неужели нельзя было в этой ситуации сохранить привычное для читателей имя литературному герою? Или вот: в одном из могильных энглинов срифмованы "llan morvael" и "riderch hael" — и переведены как «Лланворваел» и «Рхидерх Хаэль». Та же непоследовательность. Но более других поражает имя «Ириен», ведь Уриену Регедскому как раз и посвящено большинство текстов «исторического Талиесина». Да, в современном валлийском это имя читается именно так, как здесь зафиксировал Фалилеев. Если отбросить в сторону устойчивую литературную традицию именовать этого «артуровского» персонажа «Уриеном», остаются, по крайней мере, вопросы: почему в латинском тексте "Historia Brittonum" валлийца Ненния (или «псевдо-Ненния», как регулярно определяет его Фалилеев) и в тексте «Генеалогий» из рукописи Harleian MS 3859 мы встречаем форму "Urbgen" (а не "Irbgen"), и как это слово должны были читать сами средневековые писцы-валлийцы? Есть большое подозрение, что современное чтение имени "Urien" было апостериорно приписано древним валлийцам. Странно представлены и другие близкозвучащие имена: в «Энглинах могил» имя "Guryen" переведено как «Гириен», "Gurien" как «Гуриен» и "Gvryen" как «Гуриен». Только Уриен в этом издании всегда «Ириен», независимо от написания ("Vryen", "Urien", "Vrien"). Впрочем путаница не только с валлийскими Гуриеном/Гириеном и Ллиуархом/Лливархом, но и с английскими фамилиями: например, почтенная исследовательница Nora Chadwick — то «Чадвик» (с. 127), то «Чедвик» (с. 137). Полагаю, примеры можно не множить.
Итак, печальные выводы, которые следует сделать: если бы книга, подготовленная А.И. Фалилеевым, состояла только из оригинальных текстов и русских комментариев к ним, она была бы бесспорно блестящим трудом. Если бы она содержала еще и нынешние пословные переводы, но была бы издана в какой-либо узколингвистической серии, она все равно бы была отличным подспорьем для кельтологов-лингвистов. Но в том ее виде, в котором она издана в серии «Литературные памятники», она безусловно опускает планку качества серии, поднятую не Фалилеевым и не текущим составом редколлегии.
В.Б. Семенов
Сведения об авторе: Семенов Вадим Борисович, канд. филол. наук, доц. кафедры теории литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
