CC BY
118С. Н. Кистерев
ИЗ ПЕРЕПИСКИ РУССКИХ КУПЦОВ XVII в.
У современного исследователя по какой-то, непонятной для нас причине сложилось впечатление, что «замкнутой внутри своего социального круга была переписка посадских людей — от рядовых до гостей. Корреспондентские контакты купцов, промышленников, гостей были в основном ограничены той же средой — торговыми людьми и приказчиками; последние писали только хозяевам и своим родственникам».1 Поскольку неточные и прямо ошибочные суждения имеют способность надолго закрепляться в сознании пользователей чужих научных изысканий, постараемся поделиться имеющимися в нашем распоряжении материалами, дабы, может быть, предотвратить опасность грядущих заблуждений.
8 сентября 1651 г. архимандриту вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря Серапиону было доставлено письмо от некоего Бориса Шо-рина. В своем послании автор, находившийся в момент написания эпистолы — 28 августа того же года — в Архангельске, о чем он и извещал своего адресата, видимо, на правах старого знакомого просил отписать ему о душевном самочувствии настоятеля обители, благодаря молитвам которого, по словам корреспондента, сам он пребывал в самом лучшем настроении и полном здравии.
Разумеется, не эта новость стала главным поводом для написания письма. Борис просил архимандрита двух из трех содержавшихся в монастыре его лошадей отдать направляющемуся в Москву столичному жителю из числа торговых людей гостиной сотни Петру Филипповичу Облезову, оставив у себя третью до приезда самого хозяина.
Тем самым, послание Шорина Серапиону носило исключительно деловой характер и было отправлено из Архангельска, скорее всего,
1 Новохатко О. В. Социальный состав корреспондентов частной русской переписки XVII в. // ДРВМ. 2017. № 3. С. 94.
© С. Н. Кистерев, 2018
с самим Облезовым, коему и следовало отдать коней. Однако сам факт нахождения принадлежавших автору письма лошадей в монастыре на иждивении монахов и несомненная уверенность в готовности архимандрита оказать просимую услугу выдают существование добрых отношений между Шориным и Серапионом, вероятно, выходящих за пределы частного бытового эпизода.
Серапион, возглавивший монастырь еще в сане игумена, в 16511654 годах стал первым среди прилуцких настоятелей обладателем достоинства архимандрита.2
Автор письма просит архимандрита Серапиона отдать лошадей торговому человеку гостиной сотни. Люди этого ранга призывались на службу в роли таможенных голов в различных городах Московского государства, включая и Архангельск. На период летней ярмарки, действовавшей в период летней навигации, когда в устье Северной Двины прибывали заморские купцы, таможенным сбором у архангельской пристани ведали облеченные званием гостя. В 1650 г. должность исправлял гость Кирилл Босой, а в следующем — гость Аникей Скрипин.3 В помощь им из числа гостиной сотни назначались таможенные головы и некоторые целовальники.4 Это обстоятельство позволяет думать, что Петр Облезов находился в Архангельске, исполняя служебные обязанности в должности одного из двух таможенных голов или в более низком ранге.
Намеревавшийся принять в монастыре пару лошадей купец принадлежал к известной торговой семье. Его дед Федор происходил из посадских людей Галича и был приписан к столичной гостиной сотне, причем, вместе с детьми, еще в 1601/02 г.5
Его торговое дело наследовали сыновья, старшим из которых был Гаврила, ранние известия о котором относятся к середине 1610-х го-
2 Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1877. С. 738. Сопровождавший новгородского митрополита Никона и князя Ивана Никитича Хованского в поездке в Соловецкий монастырь за мощами митрополита Филиппа Колычева в 1652 г., Серапион двумя годами позднее был вынужден оставить свой пост и уехал в Псково-Печерский монастырь (Савваитов П., Суворов Н. Описание вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря. Вологда, 1884. С. 43).
3 ДАИ. Т. 3. СПб., 1848. № 116. С. 423; РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет. 1668 г. № 289. Л. 35.
4 ДАИ. Т. 3. № 55. С. 185.
5 Соловьева Т. Б., Володихин Д. М. Состав привилегированного купечества России в первой половине 17 века (по материалам росписей гостей, гостиной и суконной сотен). М., 1996. С. 89. Н. Б. Голикова ошибочно видела в Облезовых старинную московскую посадскую семью (Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. М., 1998. С. 92).
дов.6 Как торговый человек, но без всякого чина, он вместе с такими же Григорием Панкратьевым сыном Галичениновым и Иваном Владимировым оценивал подарки, поднесенные 25 декабря 1615 г. сибирским князем Михаилом Еличеевым сыном Алачевым.7 Отсутствие в записи упоминания о принадлежности Гаврилы к гостиной сотне, вероятно, вызвано особенностями самого документа, составителям которого было важно назвать оценщиков по именам, тогда как их социальный статус не имел решающего значения.8
В марте 1622 г. Гаврило Облезов должен был принять в Нижнем Новгороде у Надеи Светешникова или его приказщиков 500 рогож соли по местной нижегородской цене, а деньги гость получил бы в Москве, но сделка не состоялась, так как не нашлись вовремя возчики для транспортировки товара.9 В 1622/23 г. Гаврила, сам уже гость, был таможенным и кабацким головой в том же Нижнем Нов-городе.10 17 мая 1625 г. среди других гостей на отпуске персидского
6 Л. А. Тимошина допускает, что старшим сыном Федора был Евдоким, рано отделившийся от отца и оставшийся в Галиче (Тимошина Л. А. Купцы и промышленники Панкратьевы во второй половине XVI — первой половине XVIII в. // ОФР. Вып. 20. М.; СПб., 2017. С. 79. Примеч. 48).
Трудно определить степень родства с Федором и его сыновьями Дмитрия Обле-зова, упомянутого в челобитной Никифора Порывкина 1622 г.: «Дмитрей Облезов после московского разоренья был небогат и хотел на Дон в казаки ехать. И как на Денежном дворе посидел год, и стала у Дмитрея тысеч с десет и болши торгу государевой казны краденой. ... А у жены, государь, у Дмитрея Облезова появилася после сиденья Денежнова двора перстни дорогие с яхонты и с алмазы» (Зверев С. В. Свидетельство о крупном воровстве на Московском денежном дворе в начале XVII в. // Нумизматический сборник Московского нумизматического общества. № 4. М., 1996. С. 93, 96). Н. Б. Голикова видела в нем близкого родственника и даже отца Гаврилы Федоровича и его братьев (Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России. Т. 1. С. 92). В другой работе Н. Б. Голикова сочла Дмитрия Обле-зова членом гостиной сотни (Голикова Н. Б. Привилегированное купечество в структуре русского общества в XVI — первой четверти XVIII в. Из научного наследия. М.; СПб., 2012. С. 126), хотя прямого подтверждения этого статуса в документе нет. Ранее донос Порывкина относили к 1612 г., о датировке 1622 годом см.: Зверев С. В. Свидетельство о крупном воровстве. С. 86.
7 Успенский А. Столбцы бывшего архива Оружейной палаты. Вып. 1. М., 1912. С. 40. № 89.
8 Аналогичным образом поступали таможенники, не видевшие особого смысла в указании для торговых людей даже чина гостя. Подробнее см.: Кистерев С. Н. Гостиная сотня в книге проезжих пошлин Тотьмы 1628 г. // Вестник «Альянс-Архео». Вып. 17. М.; СПб., 2016. С. 103-127.
9 РГАДА. Ф. 141. 1622 г. № 35. Л. 126-129. Описание столбца см.: Воскобойни-кова Н. П. Описание древнейших документов архивов московских приказов XVI — нач. XVII вв. (РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет). Кн. 2. СПб., 1999. С. 148-162.
10Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975. С. 378.
посла предпоследним по очереди назван гость Гаврила Облезов.11 С 19 января 1626 г. по год 1639-й он известен как дьяк Казенного двора.12 Однако причисление к приказной бюрократии не означало прекращения торговой деятельности. В 1626 г. в Китай-городе неподалеку от Никольского крестца к овощному ряду стояла «лавка на перекресток вымолная дьяка Гаврила да гостиные сотни Семена да Филиппа Облезовых».13 И в дальнейшем дьяк от торговли не отрешался, поручая занятие ею своим доверенным людям. 28 декабря 1634 г. человек Гаврилы Облезова москвитин Григорий Савин с товарищем проезжал через Устюг в направлении Соли Вычегодской.14 16 января следующего года он опять же в компании с не названным по имени товарищем «ехали ис Туглима на лошаде с товаром с мях-кою рухлядью».15
Упомянутые совладельцы московской лавки Семен и Филипп приходились Гавриле младшими братьями, также продолжавшими дело отца.
Самостоятельным торговым человеком гостиной сотни Семен Федорович стал в 1618/19 г.16 27 мая 1622 г. архангельские таможенные головы Иван Юрьев и Леонтий Степанов Подошевников просили произвести переоценку посланной с ними с Казенного двора дьяком Булгаком Миловановым для продажи в Архангельске соболиной казны. Старая цена была назначена за 46 сороков в 1279 р., по новой оценке оказалось 1004 р. Переоценку производили «торговые люди» Семен Облезов, Василий Цыбин, Никита Автамонов, Григорий Григорьев сын Панкратьев, Иван Владимиров, Василий Иванов.17 Видимо,
11 Дворцовые разряды. Т. 1. СПб., 1850. С. 688-689.
12Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVП вв. С. 378. По С. К. Богоявленскому, Г. Облезов начал свою работу на Казенном дворе 1 марта 1626 г., а закончил до 22 января 1640 г. (Богоявленский С. К. Московский приказной аппарат и делопроизводство XVI-XVИ веков. М., 2006. С. 84). Такие же сведения повторены в новейшем справочнике (Лисейцев Д. В., Рогожин Н. М., Эскин Ю. М. Приказы Московского государства XVI-XVИ вв. Словарь-справочник. М.; СПб., 2015. С. 83). Н. Ф. Демидова в самом общем виде указыает, что Г. Облезов (Облязов) в 16281641 годах дьяк, и уточняет: «1628 февр. 23 назначен дьяком Пр. Казан. двц» (Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII века (1625-1700). Биографический справочник. М., 2011. С. 402).
13 Забелин И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Ч. 2. М., 1891. С. 1144.
14 Таможенные книги Сухоно-Двинского пути XVII в. Вып. 1. СПб., 2013. С. 64.
15 Там же. С. 68.
16 Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Сборник документов. Т. 1. М., 2004. С. 114.
17 Успенский А. Столбцы бывшего архива Оружейной палаты. Вып. 1. С. 224-225. № 684.
Семен достаточно хорошо разбирался в мехах, поскольку и в дальнейшем его привлекали для их оценки. Например, в 7136 г. отмечено, что оценку соболиной казне проводил с восемью товарищами Соболиного ряда торговый человек Семен Облезов.18 В обоих случаях отсутствует указание на принадлежность Семена Федоровича к гостиной сотне, что не свидетельствует о его исключении из корпорации.
18 ноября 1620 г. можайскому таможенному голове Бессону Ака-кьеву была послана грамота, содержащая сведения об осуществлявшейся «москвитином гостиные сотни» Семеном Облезовым и Борисом Ужовкиным беспошлинной торговле государевой соболиной казной на сумму в 800 рублей.19 Именно как человек сотни Семен Облезов направлялся в разные города на должность таможенного и кабацкого головы. Весной 1625 г. он в этом качестве находился в Великом Устюге и заботился об исправной уплате положенных пошлин.20 Вероятно, в целом дело шло неплохо, поскольку уже 30 мая целовальники Дмитрий Момотов и Шестак Окулов повезли в Москву свыше двух тысяч рублей таможенных и кабацких сборов, причем 29 апреля по предписанию из Устюжской четверти было выдано голландцу Карпу Демулину пятьсот рублей.21 9 октября в столицу целовальники Герасим Прокопьев, Семен Прахов и Карп Двинской повезли еще 5107 рублей 10 алтын деньгами и долговой распиской.22 Документы и деньги были получены в приказе 12 ноября 1625 г.,23 в день, которым датирована посланная на имя С. Облезова грамота о приеме в Устюжской четверти присланных им таможенных и кабацких де-нег.24 Задержка в Устюге, видимо, была связана в поступившими на него и его предшественников жалобами о допущенных злоупотребле-
18 Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.). Ч. 4. М., 1901. С. 157.
19 Кистерев С. Н. Нормативные документы таможенных учреждений городов Устюжской четверти конца XVI — начала XVII в. М., 2003. (^Материалы для истории таможенного дела в России XVI-XVII веков. Т. 1). С. 94. № 62.
20 Кистерев С. Н. Нормативные документы таможенных учреждений. С. 32-33. № 7; С. 178-179. № 129, 130
21 Сенигов О. П. Памятники земской старины. СПб., 1903. С. 255. О Дмитрии Момотове см.: Кистерев С. Н. О последствиях расширения состава гостиной сотни в 1630 г. // Вестник «Альянс-Архео». Вып. 21. М.; СПб., 2017. С. 13-26.
22 Сенигов О. П. Памятники земской старины. С. 255-256.
23 Н. П. Воскобойникова ошибочно сочла помету за указание даты написания отписки (Воскобойникова Н. П. Описание древнейших документов архивов московских приказов XVI — начала XVII веков (РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет). Вып. 3. М., 1999. С. 113).
24 РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1626 г. Д. 2. Л. 69-72 (Воскобойникова Н. П. Описание древнейших документов. Вып. 3. С. 113).
ниях, обыск по которым с 27 октября по 26 декабря 1625 г. проводил подьячий Устюжской разрядной избы Алексей Семенов.25
Привлекался Семен и к другим службам. В частности, в июле 1633 г. он как торговый человек гостиной сотни записан в число защитников Тверских ворот Белого города.26 Как исправный служака Семен Облезов отмечался властями. 1 октября 1632 г. ему, гостиной сотни, пожалован серебряный ковш в 2 гривенки, 10 аршин камки, сорок соболей в 15 рублей, «а пожаловал государь его за службу, что он, будучи в Казани в таможенных и в кабацких головах, в таможенных и кабацких денгах во 139 году перед прошлым 138 годом учинил прибыли 568 рублей 9 денег, а явлено ему государево жалованье при государе в Передней у стола».27
Уже в 1620-х годах активно занимается делами сын Семена Федоровича Осип, хотя нельзя утверждать, что он был вполне самостоятельной фигурой в деловом мире. Против этого, кажется, свидетельствует тот факт, что на коллективной челобитной русских купцов, поданной в июле 1627 г. с предложением ограничить торговлю иностранных торговцев приморскими городами, его подпись проставлена только как замещающая подпись отца: «Осипко Облезов в отца своего место Семена».28 Можно полагать, что Осип действовал от имени Семена Федоровича и ради его прибыли.
Так, видимо, было в конце 1626 г., когда тотемские таможенники 17 декабря отметили проезд Осипа в направлении Устюга Великого в сопровождении двух проводников.29 На обратном пути у Облезова возникло недоразумение с теми же таможенными целовальниками, обвинившими его в нарушении общепринятых правил. Сохранилось дело 1627 года о взыскании на Тотьме таможенных пошлин и промыта с москвитина Осипа Облезова и его людей, проезжавших с товарами через город и не явивших их в таможенной избе.30 Как утверждал голова Андрей Балакшин, 20 января 1627 г. «приехал на Тотьму с Устюга Великого москвитин торговой человек Осип Облезов, а с ним два человека да проводник, и на Тотьме в таможенной избе сам
25 РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1625 г. Д. 18. Л. 1-118 (Воскобойникова Н. П. Описание древнейших документов... Вып. 3. С. 87. См. также: Сенигов О. П. Памятники земской старины. С. 13-19.
26 Книги разрядные по официальным оных спискам. Т. 2. СПб., 1855. С. 523.
27 Дополнения к Дворцовым разрядам. Ч. 1. М., 1882. С. 770-771.
28 Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 102-103.
29 Таможенные книги Сухоно-Двинского пути XVII в. Вып. 3. СПб., 2015. С. 61.
30 РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1626 г. Д. 2. Л. 182-187 (Воскобойникова Н. П. Описание древнейших документов. Вып. 3. С. 119).
не явился и никого не присылывал, а стоял на подворье до половины дня».31 Разбирательство в Москве не установило степени вины Семенова сына, но он был признан правонарушителем.32
Под новым обращением отечественного купечества к верховной власти по поводу торговли иноземцев в России, поданном в декабре 1645 г. или январе следующего, стоит подпись Оськи Облезова, теперь как самостоятельного и полноправного предпринимателя.33 Еще через несколько лет — в 1658 г. — Осип Семенович удостоится чина гостя.34
Сохранились следы службы на пользу казенной прибыли и самого младшего из сыновей Федора Облезова — Филиппа. В 1624 г. он вместе с гостем Василием Лыткиным собирал таможенные пошлины в Холмогорах.35 Свои обязанности они исполняли весьма усердно, старательно отмечая случаи нарушения торговыми людьми требований таможенных уставов. К примеру, где-то в августе 1624 г. В. Лыткин и Филипп Облезов отписали в Москву о неуплате таможенных пошлин нидерландским гостем Карлом (так!) да Моллиным (Карпом Ивановым Демулином), приплывшим с Вологды с хлебными запасами.36
Скончался Филипп Облезов ранее июля 1632 г., а его оклад был сохранен за его вдовой и детьми.37
В Синодике новгородского Софийского собора записан «род Моисея да Петра Облезовых. Филиппа».38 Синодик составлен при царе Федоре Алексеевиче, но в его основе, несомненно, лежит более ранний вариант. Имеются основания думать, что запись о поминании Филиппа была сделана во время пребывания в Великом Новгороде его старшего сына. В челобитной новгородцев 28 марта 1650 г. писалось: «Да в нынешнем, государь, по 158-м году, в великий мясоед, приехал в Великий Новгород москвитин торговой человек гостиные
31 РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1626 г. № 2. Л. 184.
32 Подробнее см.: Кистерев С. Н. К биографии Василия Федотовича Гусельни-кова // Вестник «Альянс-Архео». № 14. М.; СПб., 2016. С. 36-38.
33 Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 166.
34 Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России. Т. 1. С. 122, 284.
35 Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 70.
36 РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1624 г. Д. 31. Ч. 1. Л. 85-89, 102 (Воскобойникова Н. П. Описание древнейших документов. Вып. 3. С. 62).
37 Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 116.
38 РНБ. Соф. 1549. Л. 75. Рукопись кратко, без воспроизведения имен, упомянута: Новгородские синодики XIV-XVII веков. СПб., 2017. С. 37.
сотни Моисей Облезов и в Новегороде и в Новгородцком уезде закупал хлеб рожь, а вести тот хлеб в немецкие и свейские городы, а нам никому хлеба купить не дал. И мы, государь, все от того обедняли и оголодали».39 Вероятно, оказавшись в древнем городе и рядом с величественным собором, Моисей воспользовался случаем записать в синодик своего отца, не найдя оснований для поминания иных родственников из предыдущих поколений.
Запись в софийском синодике была сделана от имени обоих сыновей Филиппа Облезова, младший из которых — Петр — и есть тот самый Петр Облезов, которому в письме Бориса Шорина архимандриту Серапиону доверялось получить в Спасо-Прилуцком монастыре оставленных там на соблюдение лошадей. По данным Н. Б. Голиковой, он известен как торговый человек гостиной сотни в 1647-1659 го-дах,40 следовательно, в письме Шорина находится дополнительное подтверждение его статуса.
Московский двор П. Облезова в 1669 г. стоял в Овчинной слободе в Замоскворечье.41 Это не было местом его поселения после раздела со старшим братом. Таковым, видимо, сначала был двор на Тверской улице, между нею и Дмитровкой, размером в тридцать с половиной на десять саженей белой земли и огородом на тяглой земле площадью 11 х 2,5 сажени с 35-ю яблонями. Однако ранее мая 1663 г. это владение со всем имуществом у тогда уже гостя Петра Облезова было отписано в казну по некоему разбирательству Сыскного денежного дела приказа «за воровство», о сути которого можно только догадываться, и досталось царскому лекарю Симону Зомеру.42
Краткое обозрение состава семьи Облезовых позволяет представить общественное положение того, кому автор адресованного Сера-пиону письма доверял получение в Спасо-Прилуцком монастыре ло-
39 «Мятежное время». Следственное дело о новгородском восстании 1650 года. СПб.; Кишинев, 2001. С. 142. № 57. Поправки к напечатанным в этом издании текстам см.: Тимошина Л. А. Новая публикация документов о новгородском восстании 1650 г. // ОФР. Вып. 6. М., 2002. С. 279-280, 286-287, 296-297. Несколько ранее, в 1645 г., Моисей Облезов подписал коллективную купеческую челобитную (Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 166). Судя по расположению его подписи на этом документе, соседствующей с автографами Кирилла Босого, Федора Шиловцева и Ивана Харламова, можно считать, что в это время Моисей Филиппович уже состоял в гостиной сотне. Н. Б. Голикова относила его причисление к корпорации к 1647 г. (Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России. Т. 1. С. 284).
40 Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России. Т. 1. С. 284.
41 Переписные книги города Москвы 1665-1676 гг. М., 1886. С. 19.
42 Материалы для истории медицины в России. Вып. 2. СПб., 1881. С. 257-260.
шадей, а это, в свою очередь, заставляет видеть в корреспонденте архимандрита человека из того же круга, то есть фигуру в купеческом мире достаточно заметную. По этой причине можно утверждать, что адресантом письма был старший из двух сыновей одного из богатейших купцов XVII в., гостя (с 1641 г.) Василия Григорьевича Шорина. Как сын гостя, не ставший еще вполне самостоятельным предпринимателем, но уже достаточно взрослый, чтобы исполнять казенные службы, Борис Васильевич числился в составе гостиной сотни и привлекался к исполнению связанных с этим обстоятельством обязанностей. Спустя всего несколько лет, в промежутке 1653 — май 1656 г., Борис получит право писаться гостем.43 Через несколько лет после этого ему, видимо, переходят от отца в управление варницы «Сокол» и «Бурко», отмеченные в грамоте февраля 1659 г. из Костромской четверти за приписью дьяка Алексея Маркова о производстве сыска о числе его варниц как новоприбылые.44
Свою промысловую деятельность Борис Васильевич совмещал с внешнеторговыми операциями, о чем свидетельствует хотя бы рассматривавшееся в апреле-мае 1662 г. и завершившееся примирением судное дело гостя Б. В. Шорина с колыванским бурмистром М. Па-гельсеном.45
43 Кистерев С. Н. Печать Бориса Васильевича Шорина 1651 г. // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании. Материалы XXIX Международной научной конференции. Москва, 13-15 апреля 2017 г. М., 2017. С. 179181. 1656 годом датируются «таможенные книги города Архангельска збору гостя Бориса Шорина с товарыщи» (РГАДА. Ф. 141. 1668 г. № 289. Л. 37).
44 Селифонтов Н. Н. Описи документам архива бывших Большесольских посадской избы и ратуши, найденного в посаде Большой Соли Костромского уезда. XVI-XVIII столетия. СПб., 1902. С. 56-57. № 111б. Покупка Василием Григорьевичем четырех варниц в это районе у боярина В. И. Стрешнева относится к промежутку 1649-1653 годов (Устюгов Н. В. Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII веке. М., 1957. С. 66). Еще 21 ноября 1657 г. стряпчий Симон Протасьевич Грязной по приказу патриарха Никона и наказу дьяка Лукьяна Голосова производил досмотр этих варниц как принадлежащих гостю В. Г. Шорину (Селифонтов Н. Н. Описи документам архива. С. 55. № 103).
45 РГАДА. Ф. 141. 1662 г. Д. 58. Л. 18-19. В связи со сказанным странным выглядит определение его возраста в июле 1662 г. в 15 лет, исходящее от неопределенного сообщения Григория Котошихина и укрепившееся в историографии (Кото-шихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 102; Соловьев С. М. Сочинения в 18 книгах. Кн. 6. М., 1991. С. 188, 648; Козляков В. Царь Алексей Тишайший. Летопись власти. М., 2018. С. 295). Даже В. И. Буганов, знавший и упоминавший спорное дело Б. В. Шорина с колыванским бурмистром, почему-то принял схваченного восставшими сына Василия Шорина за Бориса (Буганов В. И. Московское восстание 1662 г. М., 1964. С. 62-64). При этом он ссылался на работу К. В. Базилевича (Базилевич К. В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве в 1662 г. М.; Л., 1936. С. 91), хотя в ней имя сына Василия Шорина не названо.
Вряд ли стоит сомневаться, что лошади в Прилуцком монастыре были оставлены Борисом Васильевичем в тот день, когда он отправился к устью Двины, воспользовавшись речным транспортом. Везти с собой коней не имело никакого смысла, они стали бы пустой обузой, и нужно было избавиться от животных, поручив заботу о них тому, кому можно было доверять. Таковым и стал архимандрит Серапион, для которого было нетрудно найти место в монастырских конюшнях для временных постояльцев. Тем самым, имел место случай, для которого в русском праве существовал особый термин — «поклажа», известный с давних пор и использованный составителями Соборного Уложения.
А. Г. Маньков в связи с этим заметил: «Если в прошлом поклажа рассматривалась как дружеская услуга, то в первой половине XVII в. она квалифицируется законом как имущественный договор, требующий письменного оформления и обязывающий хранителя вещей нести за них ответственность. Отсутствие документа лишало права иска о поклаже (X, 189, 192). Исключение допускалось лишь для служилых людей, находящихся в полках».46 Действительно, в статье 189 главы X Уложения находим: «А которые люди всяких чинов учнут бити челом на кого в заемных деньгах, или в поклажеях, или в какой ни будь ссуде, а в тех долгех, и в поклажеях, и в ссуде на то кабал, и заемных памятей, и иных никаких крепостей на тех людей, на которых они учнут бити челом, в челобитье своем и в приставных памятех не напишут, и им на тех людей суда и зазывных грамот в таких искех не давать и приставов не посылать».47 Список Уложения имеет помету, указывающую на восхождение данного положения к некоему указу 7143 года, известному теперь по его изложению в памяти, направленной из Разрядного приказа в Земский 7 июля 1635 г.
В этом документе читается: «Которые всяких чинов люди учнут государю бити челом и приносити к вам в Земской приказ и по иным приказом на каких людей ни буди в заемных в болших и в малых денгах, или в поклажеях, или в какой ссуде челобитные, а напишут в своих челобитных что кому хто дал, или хто у кого что занял, или заклад какой положил, а заемных крепостей, кабал, и записей, и памятей, в тех денгах и в поклажеях у тех людей не будет, и государь указал в тех бескабальных и безкрепостных искех на тех людей суда давати и зазывных грамот и наделщиков в городы посылать не ве-
46 Маньков А. Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. Л., 1980. С. 213.
47 Соборное Уложение 1649 года. Текст. Комментарии. Л., 1987. С. 52. Пунктуация частично изменена.
лел».48 По мнению Ю. Г. Алексеева, данный указ «решительно выступает против сделок, не оформленных письменным актом. Это продолжение и развитие старой тенденции», в которой «нельзя не видеть усиления контроля и регламентации, характерных для развивающейся бюрократической системы».49
Нетрудно заметить, что предложенная Ю. Г. Алексеевым трактовка нормы указа несколько надуманна. Законодатель вовсе не запрещает, в частности, оставлять имущество на сохранении у сторонних лиц без оформления специального документа, он лишь отказывает доверителю в праве впоследствии обращаться в суд, когда ему откажутся вернуть его достояние. В этом, трактуя соответствующую статью Уложения, отчасти более прав А. Г. Маньков, но только отчасти. Составители кодекса, действительно, отвергали возможность иска о поклаже при отсутствии документа, зафиксировавшего сам факт передачи имущества на сохранение, но из этого вовсе не следует, что с этого времени поклажа уже рассматривается исключительно как имущественный договор.50 Собственник вправе оставить принадлежащее ему у кого угодно без составления соответствующей записи, но именно ее отсутствие означало невозможность доказательства самого факта «поклажи», почему судебные инстанции и не должны были затруднять себя рассмотрением таких исков. Бюрократическая система освобождалась от необходимости проведения сложного и длительного следствия, а население косвенным путем подвигалось к осознанию необходимости оформления документов, хотя и не всегда прибегало к этому в повседневной жизни.
Именно таким образом поступил Борис Шорин, оставляя в При-луцком монастыре лошадей. В адресованном архимандриту Сера-пиону письме отсутствует ссылка на какую-либо бумагу, удостоверяющую, что монастырь принял коней на соблюдение временно и должен был вернуть их настоящему владельцу. Шорин не присылает и заново составленного документа, в котором бы прописывалось оставление на попечении братии одного коня после того, как Облезов заберет двух других. Следовательно, необходимо говорить о полном доверии Бориса Васильевича к архимандриту Серапиону, не остав-
48 Законодательные акты Русского государства второй половины XVI — первой половины XVII века. Тексты. Л., 1986. С. 167. № 226.
49 Законодательные акты Русского государства второй половины XVI — первой половины XVII века. Комментарии. Л., 1987. С. 180-181. № 226.
50 Ранее трактовал текст статьи таким же образом О. И. Чистяков: «Договор поклажи, а также займа и ссуды должен оформляться в письменной форме под страхом потери права обращения к суду» (ПРП. Вып. 6. М., 1957. С. 156; Российское законодательство X-XX веков. Т. 3. М., 1985. С. 312).
лявшем места для сомнения в возвращении лошадей по первому требованию. Кажется, можно говорить о взаимной симпатии купца и архимандрита, основанием своим имевшей, видимо, доброжелательные отношения Серапиона с отцом Бориса.
Разумеется, и Серапион, получив письмо, должен был пребывать в уверенности, что оно послано именно Борисом Шориным. В противном случае отдавать коней не следовало и создалась бы неудобная ситуация. Судя по несколько официальному представлению Петра Облезова в письме Шорина, можно считать, что с этим представителем московского торгового мира Серапион знаком не был, почему и верить прибывшему за лошадьми неизвестному, предъявившему письмо, непонятно кем написанное, он был не обязан. Должен был существовать какой-то знак, подтверждавший аутентичность послания, и такой знак присутствовал на самом письме.
Свернутый бумажный лист был скреплен миниатюрной мастичной печатью. До настоящего времени оттиск дошел в частично разрушенном виде, почему видимое на нем изображение может быть с равным успехом трактоваться и как изображение некоего предмета-символа, например, ключа, и как криптограмма, содержащая в себе скрытые инициалы владельца, расположенные вокруг вертикального столба.
Ранее были известны три печати, принадлежавшие купцам XVII в. Одна из них была приложена к собственноручно написанному 8 марта 1693 г. письму гостя Ивана Даниловича Панкратьева его приказчику Ивану Андреевичу Шергину и несла на себе изображение герба самого купца.51 Вторая приложена к письму сына Ивана Панкратьева — Семена, написанному тому же приказчику И. А. Шергину 17 ноября 1692 г., и, судя по сохранившемуся фрагменту (примерно половина площади), также имевшую изображение гербового щита.52 Третья из принадлежащих гостям печатей использовалась вологжанином Гаврилой Мартыновичем Фетиевым и была снабжена изображением криптограммы, образованной тремя буквами русского алфавита, представляющими инициалы владельца — «Г[аврила] М[артынович] Ф[етиев]».53 Таким образом, приложенная к письму архимандриту
51 Воспроизведение печати см.: Тимошина Л. А. Гербовые печати гостей Панкратьевых в конце XVII в. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1999. М., 2000. С. 418. Текст письма см.: Архив гостей Панкратьевых XVII — начала XVIII в. Т. 1. М., 2001. С. 253. № 233.
52 Воспроизведение печати см.: Тимошина Л. А. Гербовые печати гостей Панкратьевых в конце XVII в. С. 419. Текст письма см.: Архив гостей Панкратьевых XVII — начала XVIII в. Т. 1. С. 244. № 225.
53 Кистерев С. Н. Печать гостя Гаврилы Фетиева // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании. Материалы XXVIII международной научной конференции. Москва, 14-16 апреля 2016 г. М., 2016. С. 271-273.
Печать Бориса Васильевича Шорина. 0 0,7 см
Серапиону печать Бориса Шорина является четвертой из обнаруженных купеческих печатей, но наиболее ранней по времени использования.
Именно этот знак, вероятно, был хорошо известен настоятелю Спа-со-Прилуцкого монастыря, увидев который, он не должен был сомневаться ни в личности подателя письма, ни в авторстве прочитанного им текста.
Таким образом, сохранившийся эпистолярный памятник указывает как на существование тесных доверительных отношений между представителями придворного московского купечества, каковыми были отец и сын Шорины, и архимандритом одного из крупнейших северных монастырей, так и на практику общения между ними путем обмена письмами. Эти наблюдения требуют существенной коррекции выводов, сделанных О. В. Новохатко. Оказывается, что корреспондентами купцов были не только их приказчики или такие же торговые люди, но и лица, принадлежавшие к совсем другим социальным слоям. Степень же интенсивности таких письменных контактов сейчас оценить трудно из-за плохой изученности архивных материалов, но о причинах их возникновения и устойчивости можно думать уже теперь, причем применительно к каждому отдельному случаю.
ПРИЛОЖЕНИЕ
1651 г. августа 28 — Письмо Бориса Васильевича Шорина архимандриту Спасо-Прилуцкого монастыря Серапиону
В пречистую и святую обитель честнаго и славнаго Преображения и великого чюдотворца Дмитрия Вологоцкого и Прилуцкого государю архима-риту Серапиону еже о Христе з братьею искатель твоего благословения и милостиваго жалованья Бориско Шорин челом бьет.
Даи господи, ты, государь, спасен был на многие лета. Милости у тебя, государя, прошу и благословения и милостиваго жалованья, пожалуй, государь, прикажи мне отписати о своем душевном спасении, как тебя, государя, бог милует.
А про меня, государь, изволишь спросити, и я, государь, у города Архангельского августа в 28 день милостию божиею и твоими святыми молитвами, дал бог, здоров, а впреди, государь, уповаю на милость божию и на твое благословение.
Поехал, государь к Москве москвитин гостиной сотни Петр Филипьевич Облезов, и у тебя, государя, милости прошу, пожалуй, государь, прикажи ему отдати две лошади моих, гнедова виноходца1 да белого да гнедова коня. А серова, государь, коня, пожалуй, прикажи, государь, ево до меня кор-мити.
По том тебе, государю, челом бью.
На обороте: Государю архимариту Серапиону еже о Христе з братьею.
160 году сентября в 8 день подана.
Черномастичная печать. 0 0,7 см.
РНБ. ОЛДП. Я.128.п. II. № 15. Подлинник
1 Так в ркп.
