CC BY
2Вообще либертинаж — достаточно сложное и многообразное явление, различные его компоненты по-разному эволюционировали в обществе и по-разному изображались в литературе, которая не могла поэтому представить единую модель либертинского поведения. В VII строфе четвертой главы «Онегина» об этом явлении говорится с крайним презрением:
Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей И тем ее вернее губим Средь обольстительных сетей. Разврат, бывало, хладнокровный Наукой славился любовной, Сам о себе везде трубя И наслаждаясь не любя. Но эта важная забава Достойна старых обезьян Хваленых дедовских времян: Ловласов обветшала слава Со славой красных каблуков И величавых париков.
(VI, 75)
Тем не менее для характеристики Онегина Пушкин неоднократно, как мы видели, пользуется приемами, почерпнутыми из французской либертинской литературы, и сам протагонист являет порой черты либертина.
Андрей Добрицын
ИЗ КОММЕНТАРИЯ К «ОТРЫВКАМ ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ ОНЕГИНА»
Речь пойдет об одном стихе из одесских строф «Отрывков из путешествия Онегина».
Но мы, ребята без печали, Среди заботливых купцов, Мы только устриц ожидали От цареградских берегов.
170
© Е. В. Душечкина, 2016
Что устрицы? пришли! О радость! Летит обжорливая младость Глотать из раковин морских Затворниц жирных и живых, Слегка обрызгнутых лимоном. Шум, споры — легкое вино Из погребов принесено На стол услужливым Отоном; Часы летят, а грозный счет Меж тем невидимо растет.
(VI, 204)
Прислушавшись внимательно к первой, столь знакомой нам строке «Но мы, ребята без печали...», вдруг начинаешь ощущать, что для русского уха она звучит несколько странно, не совсем по-русски. Казалось бы, естественнее было бы сказать «беззаботные», «озорные», «веселые», «беспечные» ребята. Как-нибудь так. В выражении «ребята без печали» присутствует какая-то неправильность. Рассмотрим его с грамматической точки зрения. «Без печали» — это несогласованное определение к слову «ребята». Какие ребята? — без печали. Данное несогласованное определение выражено именем существительным в родительном падеже с предлогом «без», который в форме несогласованных определений обычно не используется. У Лермонтова («Была без радости любовь, / Разлука будет без печали») и у Блока («Они расстались без печали...») «без радости» и «без печали» являются не определением, а дополнением и потому не вызывают ощущения неестественности. Расстались без чего? — без печали. В то время как в пушкинском примере несогласованность определения со словом «ребята» как раз и придает строке некоторую странность. Поэтому «ребята без печали» представляется мне калькой. Это словосочетание можно рассматривать как один из галлицизмов, активно начавших пополнять русскую лексику с XVIII в. Пушкинский галлицизм оформлен в грамматической форме, свойственной французскому языку: с использованием несогласованного определения. Не согласуясь с существительным («ребята»), он состоит из существительного («печаль») в родительном падеже с предлогом «без», что вполне естественно для французского языка и неестественно для русского.
Обратившись к комментариям к роману (Н. Л. Бродский, В. В. Набоков, Ю. М. Лотман), мы обнаруживаем, что стих «Но мы, ребята без печали...» в них не комментируется. Комментируются «устрицы», ожидаемые «от цареградских берегов», комментиру-
ется «услужливый» ресторатор Отон, входящие в эту же строфу, а «ребят без печали» нет. Не комментируется этот стих и в энциклопедических изданиях, посвященных «Евгению Онегину».1 Ничего не пишут о нем в своей книге «Лексика и фразеология "Евгения Онегина"» И. Г. Добродомов и И. А. Пильщиков, которые особое внимание уделяют иноязычным, заимствованным словам и «темным местам» пушкинского романа.2 Поиск в словарях и справочниках, в том числе в «Историческом словаре галлицизмов русского языка» Н. И. Епишкина,3 не приносит результата. В национальном корпусе русского языка «ребята без печали» упоминаются единственный раз в разделе поэтического корпуса с примером из «Евгения Онегина».
Признав, что «ребята без печали» — это галлицизм, причем чрезвычайно редкий, если не единичный (его можно назвать авторским галлицизмом), возникает необходимость в поиске его французского эквивалента.
Такой источник обнаруживается без особого труда — и в первую очередь в работах, посвященных позднему французскому средневековью. Ученые, занимающиеся этим периодом французской литературы и культуры, обычно не проходят мимо выражения «les enfants sans souci», что переводится как «ребята без хлопот, без забот, без печали». И во французской речи это звучит вполне естественно: C'est un sans-souci — это самый беззаботный, беспечный человек. Поэтому неудивительно, что авторы русскоязычных работ, пишущих о явлении «les enfants sans souci», обычно переводят это словосочетание как «беззаботные ребята», «беспутные ребята», «беспечные ребята».4 В середине и во второй половине XV в. так называлась парижская группа уличных актеров, которая продолжила традицию корпораций «дураков». В нее входили разные слои парижского населения: студенты, ремесленники, купцы, а также бродяги и различного рода маргиналы. Эта группа разыгрывала на улицах сатирические комедии sotie, ее члены вели беспутную жизнь, пьянствовали, устраивали скандалы, которые нередко заканчива-
1 См.: Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: Материалы к энциклопедии / Ред. М. В. Строганов. 2-е изд., испр., доп. Тверь, 2003; Онегинская энциклопедия / Под общ. ред. Н. И. Михайловой. М., 2004. Т. 1—2.
2 См.: Добродомов И. Г., Пильщиков И. А. Лексика и фразеология «Евгения Онегина»: Герменевтические очерки. М., 2008.
3 См.: Епишкин Н. И. Исторический словарь галлицизмов русского языка. М., 2010.
4 Кстати, одно из значений слова беспечный — 'без печали', 'веселый' — происходит от слав. печа ('печаль').
лись поножовщиной и даже убийствами. По причине безобразного их поведения в 1612 г. деятельность «беспутных ребят» была запрещена.5
В текстах Пушкина выражение «enfants sans souci» отсутствует. Не удалось мне обнаружить это словосочетание и у литераторов пушкинского времени. Французское средневековье не слишком их интересовало, и потому люди, события и явления жизни этого периода не были им широко известны. В течение первых десятилетий XIX в. гораздо большее внимание уделялось авторам XVII и XVIII столетий.
И все же если Пушкин использует в своем творчестве галлицизм, по смыслу соотносящийся с выражением, означающим культурное явление XV в., то есть все основания предположить, что он опирается на какие-то уже известные к этому времени источники. И потому посмотрим, когда появился этот стих и что Пушкин мог знать ко времени его появления.
Стих «Но мы, ребята без печали...» входит в одну из одесских строф «Путешествия Онегина», написанных в 1825 г. в Михайловском и напечатанных в 1827 г. в «Московском вестнике» под названием «Одесса» как отрывок из седьмой главы «Онегина».6 Этот отрывок не раз переделывался, и считается, что окончательно он был завершен в 1830 г. в Болдине. Однако интересующая нас строка была уже в «Московском вестнике», а это значит, что создана она в 1825 г. в Михайловском.7
Рассмотрим источники, в которых Пушкин мог встретиться с выражением «enfants sans souci». Не исключено, что Пушкин узнал его еще в Лицее. Главным и обязательным пособием лицеистов по французской литературе был «Лицей» Ж.-Ф. де Лагарпа (Laharpe; 1739—1803). Как пишет Б. В. Томашевский, в Лицее «настольными книгами в преподавании были курс истории литературы ригористического приверженца классицизма Ж.-Ф. де Лагарпа и пособия по поэтике вроде "Французской поэтики" ("Poétique française", 1804) Л. Домерона (Domayron; 1745 — 1807)».8 «Лицей» Лагарпа был для лицеистов не просто учебным курсом. Это был непререкае-
5 См.: История западноевропейского театра / Под ред. С. С. Мокульско-
го. М., 1959. Т.1. С. 107-110.
6 Московский вестник. 1827. Ч. 2, № 6. С. 114—118.
7 См.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: Комментарий. Л., 1980. С. 389.
8 Место французской культуры в жизни и творчестве Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. СПб., 2004. Т. 18-19. С. 345 (статья составлена по работам Б. В. Томашевского, с дополнениями).
мый авторитетный источник, о чем, в частности, вспоминает Кюхельбекер: «...одним только Лагарпом одобренные образцы имели у нас достоинство».9 Лагарп упоминает «беспутных ребят» в общем ряду с другими театральными труппами XV в., хотя и без каких бы то ни было подробностей: «Mon dessein n'est pas de faire l'histoire de ce qu'on apelle les premiers âges du theâtre français. On ne doit pas même donners se nom aux tréteaux des confrères de la Passion, des enfants sans souci et des clercs de la Bazoche»}0 Но само выражение «enfants sans souci» вполне могло отложиться в сознании юного Пушкина, который, кстати, писал о Лагарпе в «Городке»: «Но часто, признаюсь, / Над ним я время трачу».11
В какой-то мере еще в лицейские годы Пушкин был знаком и с Клеманом Маро (Clement Marot; 1496-1544). В 1814 или 1815 г. он написал стихотворение «Старик. (Из Марота)», представляющее собой переложение эпиграммы Маро «О себе» («De soi-meme»). А Маро входил в корпорации актеров-любителей, в том числе и в группу «беззаботных ребят», о которых написал «Ballade les enfants sans souci».12
Несколько более подробно, чем Лагарп, пишет о «беспутных ребятах» Ж.-Ф. Реньяр (Regnard; 1665-1709), посвятивший им полуторастраничную заметку «Des enfants sans souci».13 В библиотеке Пушкина было собрание сочинений Реньяра 1802 г., но когда эта книга была приобретена, неизвестно.14
Все перечисленное свидетельствует о том, что информация об enfants sаns souci не была погребена где-то в культурной толще, а лежала на поверхности, и потому можно не сомневаться, что к 1825 г., когда создавалась строфа «Но мы, ребята без печали...», с выражением «enfants sans souci» Пушкин встречался не раз.
Таким образом, словосочетание «enfants sans souci» могло быть известным Пушкину по разным каналам. Одним из возможных ис-
9 Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979. С. 434. (Литературные памятники).
10 «В мои намерения не входит представлять историю того, что именуется начальной эпохой французского театра; не стоит называть этим именем балаганы, Братства Страстей, Беззаботных ребят и Клириков Базоши» (Laharpe J.-F. Lycee, ou Cours de littérature ancienne et moderne. Paris, 1799. T. 4. P. 184; пер. М. Неклюдовой).
11 Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 20 т. СПб., 1999. Т. 1. С. 91.
12 См.: Sainte-Beuve Ch.-A. Tableau historique et critique de la Poesie française au seizième siècle. Paris, 1828. T. 1. P. 258-260; Preisig F. Clement Marot et les metamophoses de'l auteur a l'aube de la Renaissance. Geneve; Droz, 2004. P. 30.
13 Regnard J.-F. Œuvres. Paris, 1823. Т. 6. P. 325-326.
14 См.: Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина: Библиографическое описание. СПб., 1910. С. 319.
точников представляются и сведения о биографии Франсуа Вийона (Виллона или Вильона, как его тогда называли) (Villon; 1431 или 1432 — после 1463). Принадлежа вначале к парижской студенческой богеме, Вийон после исключения из университета ведет разгульную и бродячую жизнь. В стихах Вийона, написанных на воровском жаргоне (язык «кокийяров»), нередко находили указания на принадлежность автора к сообществу «Enfants sans souci».15
В начале XIX в. до русского читателя доходили весьма поверхностные сведения, источником которых были тексты французских авторов XVII—XVIII вв. Но внимание Пушкина в годы учебы привлекало не столько творчество, сколько имя Вийона. В качестве поэта русские читатели его знали мало, в то время как авантюрность и запутанность его биографии, экстравагантность личности, его бурные похождения провоцировали создание анекдотов о нем и приписывание ему чужих текстов. Как писал Б. В. Томашевский, «сведения, которыми располагал Пушкин о Вийоне, не выходят за пределы того, что говорится о нем у Буало и Лагарпа, но в общем, по-видимому, не свидетельствуют о близком знакомстве с его произведени-ями».16 И все же кое-что о Вийоне он знал, в частности по Реньяру, Лафонтену и даже Мольеру.
Наверняка знал Пушкин Вийона по «Поэтическому искусству» Буало (Boileau-Despréaux; 1636—1711), выделившего его на
15 Прежде всего, в качестве такого указания рассматривалось упоминание у Вийона «принца дураков» (Prince de Sots — персонаж фарсов и шутейный титул главы сообщества «Беспечальных ребят»), кроме того, знаменательно его обращение к товарищам по шайке — «galants sans souci» (так иногда называли и актерское сообщество «Enfants sans souci»). Однако до середины XIX в. прямое участие Вийона в названном сообществе постулировалось чрезвычайно редко (см., например, популярный сборник театрально-критических статей Шарля Депре де Буасси: Desprez de Boissy Ch. Lettres sur les spectacles avec une histoire des ouvrages pour et contre les theâtres. 7me ed. Paris, 1780. T. 2. P. 86—87). Более широкое хождение эта гипотеза приобрела с 1850-х гг., когда стал возрождаться интерес к беспутному французскому поэту (см., в частности: Fabre A. L. Etudes historiques sur les clercs de la Bazoche. Paris, 1856. P. 199—203). В современной литературе это предположение подчас трактуется как доказанный факт.
16 Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. Л., 1960. С. 99. Показателен пассаж Тынянова в романе о Пушкине: «В одной из книжек, отнятых у Пушкина, нашлись даже отрывки, озаглавленные: "Завещание". Отрывки принадлежали площадному висельнику, парижскому богохулу, кабацкому повесе Франсуа Виль-ону, история которого была вкратце рассказана как анекдот» (Тынянов Ю. Н. Соч.: В 3 т. М., Л., 1959. Т. 3. С. 289). Возможно, Тынянов имел в виду популярную хрестоматию «Annales poetiques, ou Almanach des muses, depuis l'origine de la poesie françoise» (Paris, 1778), где баллады и отрывки из «Большого завещания» сопровождались краткой статьей о жизни и писаниях Вийона (Vol. 1.
P. 143-182).
фоне других поэтов XV в., несмотря на свои строгие поэтические принципы: «Неловкий, грубый стих тех варварских времен / Впервые выравнял и прояснил Вильон».17 Стих Вийона, конечно, плох, по мнению Буало, но тем не менее именно он первый «выравнял» этот стих, то есть сделал его стихом. Возможно, Пушкину было известно и упоминание Вийона у Рабле, который в 4-й части «Пантагрюэля» писал, что Вийон «сочинил "в стихах" одну из "Страстей"», «дабы повеселить народ...».18
Не потому ли Вийон стал «первым французским поэтом, которого Пушкин называет по имени»?19 В незаконченной поэме 1813 г. «Монах» он сравнивает с Вийоном Баркова, и отнюдь не случайно: «А ты, поэт, проклятый Аполлоном, / Испачкавший простенки кабаков, / Под Геликон упавший в грязь с Вильоном...»20 и т. д. Для четырнадцатилетнего Пушкина Вийон — поэт уровня Баркова. Как и Барков, он лишен таланта: он «проклят Аполлоном». Как и Барков, он пьяница, автор непристойных стихов, постоянный посетитель кабаков. Как и Барков, он не раз был сечен розгами за пьянство и хулиганские выходки.21
Хотя приведенные сведения не дают достаточных оснований для утверждения, что о «ребятах без печали» Пушкин узнал через Вийона, все же, как представляется, не стоит полностью исключать и эту версию.
Следующая проблема связывает строфу «Но мы, ребята без печали...» с Одессой. Это было непростое для Пушкина время, но вместе с тем одесский период сохранился в сознании поэта как обладающий необычным очарованием и прелестью. Как пишет
17 Буало Н. Поэтическое искусство. М., 1957. С. 60; пер. Э. Л. Линецкой. В оригинале: «Villon sut le premier, dans ces siècles grossiers, / Débrouiller l'art confus de nos vieux romanciers» (Œuvres completes de Boileau Despreaux. Paris,
1809. T. 1. P. 316).
18 Rabelais Fr. Œuvres. Paris, 1823. Vol. 6. P. 103—114 (здесь описывается месть Вийона монастырскому ризничему, который не пожелал предоставить церковные облачения для постановки мистерии о Страстях Господних).
19 Томашевский Б. В. Пушкин и французская литература // Литературное наследство. М., 1937. Т. 31—32. С. 17. В библиотеке Пушкина сохранилось четырехтомное издание (в двух книгах) «Курса французской литературы» профессора Сорбонны, основательного знатока Франции XV—XVII вв. Абеля-Франсуа Вильмена. Это издание выходило в Париже с 1829 по 1831 г. В первом томе несколько страниц посвящены Вийону и обстоятельствам его жизни.
20 Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 20 т. СПб., 1999. Т. 1. С. 14.
21 См.: Ходяков М. В., Ходяков О. А. Знаменитые универсанты: Питомцы Санкт-Петербургского—Петроградского—Ленинградского университета. СПб., 2002. С. 22; Гончаренко Н.А. «В науках отметить себя может»: И. С. Барков // Знаменитые универсанты: Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета. СПб., 2005. Т. 3. С. 7.
П. В. Анненков, «пестрое, разноплеменное народонаселение Одессы, ее театры, французские ресторации, море, ее омывающее и приносящее толпы иностранцев вместе с товарами и известиями из Европы, вскоре примирили его с новым местопребыванием».22 Пожалуй, нигде и никогда Пушкин не вел столь разгульного образа жизни: обеды в ресторанах с шампанским, регулярное посещение итальянской оперы, прогулки в порт, общение на кораблях с моряками, окончание дня в казино, где он иногда сидел в кишиневском архалуке и феске. И наконец, новые знакомства: «Итак, я жил тогда в Одессе / Средь новоизбранных друзей» (VI, 471). В этой связи стоит вспомнить пушкинскую компанию, с которой он пировал у Отона: «Кружок этот состоял из поэта Василия Ивановича Туманского (чиновник особых поручений при графе Воронцове), г. Шварца (также состоявшего при графе), Кесаря Осиповича Понятовского и, кажется, графского адъютанта Варламова».23
Разгульная и яркая жизнь в Одессе предоставила Пушкину повод сравнить ее с жизнью «enfant sans souci», хотя, конечно, компании, с которой Пушкин тогда общался, его «новоизбранным друзьям», было далеко до уровня «беспутности» парижских «беззаботных ребят».
Когда моя заметка была почти готова, я встретилась с давней статьей Ю. Н. Чумакова «Состав художественного текста "Евгения Онегина"». Она была опубликована в 1970 г. в псковском «Пушкинском сборнике». В ней исследователь характеризует Одессу Пушкина как карнавальную. Время написания этой статьи — самое «бахтинское» время. Это время бесконечных докладов и работ о карнавальности, появившихся в связи с вышедшей в 1965 г. книгой Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса», в которой упоминаются и «беззаботные ребята».24 «Одесса возникает в чертах истинной карнавальности, — пишет Ю. Н. Чумаков. — Автор постоянно слит с экзотической толпой, наполняющей улицы, площади, ресторации, театр. Беззаботное царство веселой относительности, фамильярный контакт всего со всем, гротескные сдвиги — такова Одесса Пушкина».25
22 Анненков П. В. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. СПб., 1855. С. 92.
23 Бутурлин М. Д. Записки. 1824-1827 // Русский архив. 1897. № 5. С. 16.
24 Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 42.
25 Чумаков Ю. Н. Состав художественного текста «Евгения Онегина» // Пушкинский сборник. Псков, 1970. С. 28.
Может быть, именно поэтому автор статьи и сделал единственное встретившееся мне примечание к «ребятам без печали»: «Эта калька с французского - enfantssans souci <sic!> - совершенно в карнавальном стиле. "Ребята без печали" - название средневекового шутовского общества».26
«В сущности, каждое знакомство оставляет свой след, - писал Б. В. Томашевский. - Поэтому заранее на вопрос, влиял ли такой-то писатель на позднейшего, можно ответить: да, влиял, - но весь вопрос в том, как влиял». Перечислив далее ряд французских литераторов, в том числе и Вийона, Томашевский отмечает, что «обыкновенно в словах Пушкина не чувствуется своего самостоятельного подхода к ним, выработанного непосредственным знакомством с этими поэтами, - а просто отражаются ходячие взгляды на них».27 Так, по-видимому, случилось и с «ребятами без печали», галлицизмом, попавшим в текст, возможно, незаметно для самого Пушкина и совсем незаметно для его читателей.
Е. В. Душечкина
26 Чумаков Ю. Н. Состав художественного текста «Евгения Онегина». С. 28. Стоит отметить, что в переиздании этой статьи наряду с некоторыми другими изменениями была убрана и сноска на «ребят без печали». См.: Чумаков Ю. Н. Состав художественного текста «Евгения Онегина» // Чумаков Ю. Н. Стихотворная поэтика Пушкина. СПб., 1999. С. 13-23.
27 Томашевский. Б. В. Пушкин и Буало // Пушкин в мировой литературе:
Сб. статей. Л., 1926. С. 13-14.
СТИХОТВОРЕНИЕ ПУШКИНА «АКВИЛОН»
К вопросу об историко-литературном контексте
Стихотворение «Аквилон» традиционно рассматривается в литературоведении как свободная вариация «бродячего» басенного сюжета, известного поэту прежде всего в стихотворной обработке Жана де Лафонтена (La Fontaine; 1621 — 1695) «Дуб и тростник» («Le chêne et le roseau», 1668), популярной в пушкинское время и неоднократно перелагавшейся на русский язык.1 При этом иссле-
1 См., например: А. П. Сумароков, «Дуб и трость» (1762); Ю. А. Нелединский-Мелецкий, «<Дуб и трость>» (опубл. 1876); Я. Б. Княжнин, «Дуб и трость» (1787); И. И. Дмитриев, «Дуб и трость» (1795); Д. И. Хвостов, «Дуб и трость» (1802); А. П. Бенитцкий, «Кедр и лоза» (1809); И. А. Крылов, «Дуб и трость» (1805) (Русская басня XVIII—XIX веков / Сост., подгот. текста
178
© Е. В. Кардаш, 2016
