CC BY
85
ИЗ ИСТОРИИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ДЕПАРТАМЕНТА ДУХОВНЫХ ДЕЛ ИНОСТРАННЫХ ИСПОВЕДАНИЙ С ГУБЕРНСКИМИ СТРУКТУРАМИ МВД В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ (1861 - 1917 ГГ.)
Перейти на Главное МЕНЮ Вернуться к СОДЕРЖАНИЮ
Хакимов Салават Хазибович, к.и.н., доцент, должность: доцент кафедры историко-правовых дисциплин.
Место работы: Уфимский юридический институт МВД России.
Контакты автора: 8-9063727021
Аннотация: Автор статьи рассматривает проблемы организации деятельности государственных органов в сфере конфессиональной политики. Особое внимание при этом обращено на теоретико-правовую подготовку чиновников, занимавшихся вопросами взаимодействия органов управления Российской империи и представителями мусульманского движения.
Ключевые слова: конфессиональная политика Российской империи, Министерство внутренних дел, департамент духовных дел иностранных исповеданий, губернское управление.
FROM THE HISTORY OF INTERACTION OF THE DEPARTMENT OF CLERICAL AFFAIRS OF FOREIGN CONFESSIONS WITH THE GOVERNMENT STRUCTURES OF THE MINISTRY OF INTERNAL AFFAIRS IN AFTER-REFORM RUSSIA (1861 - 1917)
Khakimov Salavat Khabibovich, Cand.Sc. (History); post: associate professor of the Chair of Historic Legal Disciplines.
Place of employment: Ufa Law Institute of the Interior of Russia.
Contacts of the author: 8-9063727021
Annotation: The author of the article considers the problems of organization of the work of the government bodies in the sphere of religious policy. Special attention is paid to the theoretical legal training of officials who dealt with the problems of the interaction of the authority of the Russian empire and the representatives of the Moslem movement.
Keywords: religious policy of the Russian empire, Ministry of Internal Affairs, Department of Clerical
Affairs of Foreign Confessions, government administration.
Проблемы истории государственного управления России на различных этапах ее развития всегда стояли в центре внимания ученых, историков-правоведов. В последнее время в связи с реформированием многих властных структур, в том числе и МВД, данное научное направление получило еще более значительный импульс. Следовательно, существует необходимость всестороннего изучения функционирования правоохранительных органов дореволюционной России, обобщения опыта работы его подразделений в сфере борьбы с антиобщественными правонарушения.
Одним из важных структурных подразделений МВД Российской империи являлся Департамент духовных дел иностранных исповеданий. К началу 1917 г. в составе департамента находилось семь отделений. Первое - ведало католическим исповеданием; второе -протестантским, лютеранским, реформатским, аутс-бургским, мариавитским; третье - занималось делами сектантов, отпавших от инославных исповеданий, и счетами;четвертое - старообрядческими делами; пятое
- мусульманским, ламаитским и языческим исповеданиями; шестое - ведало армяно-григорианским, армянокатолическим, русско-католическим вероисповеданиями; седьмое - вело секретные дела1.
Через департамент духовных дел иностранных вероисповеданий проходили дела о назначении руководителей и членов духовных управлений. Он контролировал распоряжение финансами и имуществом духовных учреждений, рассматривал жалобы на епархиальных ар-хиреев, открывал новые епархии и приходы (римско-католического исповедания), решал дела, связанные с еврейским вероисповеданием, давал распоряжения о постройке, ремонте церквей, монастырей, мечетей, больниц, богаделен и других богоугодных заведений и т.д.2
В губерниях вопросами развития и деятельности религиозных учреждений, как правило, занимались сотрудники аппарата губернского правления, а наиболее важные проблемы конфессий замыкались и на самом губернаторе. В этом плане представляют определенный интерес взаимодействия региональных структур МВД с мусульманскими учреждениями, особенно в Урало-Поволжском регионе (Уфимская, Оренбургская, Казанская, Пермская, Вятская, Симбирская, Самарская губернии).
Пристальное внимание МВД к исламу, его роли в жизни империи привлекли продолжающиеся на протяжении всего XIX века массовые переходы крещеных татар Волжско-Камского края в мусульманскую веру. Первоначально местные духовные власти смотрели на это явление как на временное заблуждение, вызванное незнанием или непониманием крещеными татарами христианства. Постепенно данная проблема стала восприниматься православным духовенством как следствие мусульманской пропаганды и соответственно силы ислама, противостоявшего русскому культурному влия-нию3.
Внимание правительства к мусульманскому вопросу выразилось в организации в январе 1910 г. Особого вневедомственного совещания при Министерстве внут-
1 Высшие и центральные государственные учреждения России 1801-1917 гг. Т. 2. СПб., 2001. С. 36-37.
2 Там же. С. 37.
3 Кэмпбелл Э. Мусульманский вопрос в России: история обсужде-
ния проблемы // Исторические записки. Т. 4. М., 2001. С. 132.
ренних дел. Официальное название его было «Совещание по выработке мер для противодействия татаро-мусульманскому влиянию в Приволжском крае»4. Председателем был назначен директор департамента духовных дел иностранных вероисповеданий А.Н.Харузин.
В материалах Совещания отмечалось что «к числу основных причин создавшегося на нашем мусульманском Востоке ненормального положения относятся несогласованность действий отдельных ведомств и крайняя неосведомленность как центральных, так и местных правительственных органов с теми явлениями, какие происходят в мусульманском мире»5.
В целях разрешения данной проблемы Совещание признало необходимым предоставить губернаторам в губерниях с мусульманским населением всеми доступными для них средствами «озаботиться объединением представителей ведомств в интересах возможно широкой осведомленности и в целях изыскания мер, направленных к борьбе культурно-просветительными средствами с проникающими в мусульманские массы идеями, противными началам русской государственности. В целях необходимого осведомления высшего Правительства о ходе просветительно-культурной работы в местностях с мусульманским населением, Совещание находило необходимым ежегодный созыв при МВД совещаний из представителей ведомств центрального и местного управлений»6. Вызывает большой интерес тот факт, что уже в начале ХХ в. министр внутренних дел А.А.Макаров в своем письме к управляющему делами Совета министров
Н.В.Плеве, касаясь мусульманского вопроса, подчеркивал, что «немаловажным препятствием к надлежащей ознакомленности с мусульманским движением является незнакомство должностных лиц с особенностями и укладом мусульманского быта и с инородческими наречиями»7. Ввиду этого Совещание проектировало организацию Министерством внутренних дел специальных курсов для изучения должностным лицом мусульманских языков.
Вскоре были даны соответствующие поручения по исправлению вышеприведенных недостатков. В частности, по инициативе МВД для сотрудников министерства и лиц, командированных другими ведомствами, были открыты курсы исламоведения на базе практической восточной академии императорского общества востоковедения в г. Санкт-Петербурге8. Продолжительность курсов определена в три семестра, по четыре месяца каждый. На курсах преподавались арабский язык, татарский язык, чтение корана, догматическое богословие, мусульманское право и др.
Неоднозначное место в системе региональных структур МВД занимало Оренбургское магометанское духовное собрание (ОМДС).
4 Центральный Государственный Исторический Архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ). Ф. И-187. Оп. 1. Д. 333. Л. 73.
5 Министерство внутренних дел и «мусульманский вопрос» // Источник. Документы русской истории. - 2002. - № 1. - С. 64.
6 Министерство внутренних дел и «мусульманский вопрос» // Источник. Документы русской истории. - 2002. - № 1. - С. 64.
7 Там же.
8 Министерство внутренних дел и «мусульманский вопрос» // Источник. Документы русской истории. - 2002. - № 1. - С. 65.
Оно было создано указом Екатерины II от 22 сентября 1788 г., первоначально, с 1788 по 1796 гг., размещалось в Уфе и носило название «Уфимское духовное магометанского закона собрание». С образованием в 1796 г. Оренбургского генерал-губернаторства оно было переведено в Оренбург под тем же названием, а с 1841 г. стало называться Оренбургским мусульманским духовным собранием9.
ОМДС было учреждено с целью контроля над мусульманским духовенством и дальнейшего использования официальных исламских институтов в проведении государственной политики среди мусульманского населения как во внутренних губерниях России, так и в национальных окраинах империи (в Средней Азии и Казахстане). Кроме контроля за духовенством, деятельность Оренбургского духовного собрания заключалась в осуществлении надзора за конфессиональной школой, регулировании семейно-брачных отношений, разрешении на принципах шариата наследственных споров и ведении метрических книг10. Религиозное учреждение являлось высшей инстанцией духовного суда с распорядительными (назначение духовного лица для разбирательства) и контролирующими (отмена решения духовного лица и вынесения окончательного постановления) функциями. В правоприменительной практике оно руководствовалось своеобразным синтезом норм шариата и общероссийского законодательства. Нормотворчество муфтиев и заседателей протекало под тщательным наблюдением вышестоящих органов - губернаторов и Министерства внутренних дел.
Формально по закону 1793 г. оренбургский муфтий и все три члена собрания избирались из числа казанских мулл11. На деле же никаких выборов муфтия не производилось и он назначался царем по представлению МВД, а члены собрания - Оренбургским генерал-губернатором12.
Оренбургское магометанское духовное собрание находилось в компетенции Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Контрольные функции Департамента заключались в проверке постановлений религиозного учреждения. На местах надзор за деятельностью Духовного управления до 1796 г. осуществляло Уфимское наместническое правление, а в 1796-1865 гг.
- Оренбургское губернское правление. С 1865 года, когда произошел раздел оренбургской губернии на Уфимскую и Оренбургскую, Духовное собрание перешло в ведение Уфимского губернского правления. В 18651881 гг. религиозное учреждение курировал Оренбургский генерал-губернатор Н.А.Крыжановский13.
В 1889 г. в ведении Духовного собрания находилось 3,4 млн прихожан, проживающих в 28 губерниях, 8203 духовных лица14. Влияние муфтията на мусульманское население, особенно в приволжских и уральских губерниях, было значительным, что не могло не вызвать беспокойства в правительственных кругах. Еще в 1872г. уфимский губернатор С.П.Ушаков представил в Министерство внутренних дел обстоятельную записку, в которой доказывал необходимость закрытия Оренбургского магометанского духовного собрания, а в 1875г. орен-
9 Ишкулов Ф.А. Судебно-административная реформа в Башкортостане. Уфа, 1994. С. 98.
10 Азаматов Д.Д. Правовой статус Оренбургского магометанского и мусульманского духовенства в конце XVIIІ-ХІХ вв. // Шариат: теория и практика. Уфа. 2000. С. 90.
11 ПСЗРИ. Собр. 7. Т. 23. № 17146.
12 ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 8. № 6591.
13 Азаматов Д.Д. Указ. соч. С. 93.
14 Там же. С. 90.
бургский генерал-губернатор Н.А.Крыжановский назначил особого чиновника для надзора за деятельностью мусульманского учреждения. В его компетенцию входило рассмотрение всех указов и решений Духовного управления, проведение дважды в год ревизии, прием жалоб от населения, а также общий контроль за служебной деятельностью муфтия и заседателей15.
Таким образом, местная губернская администрация не только контролировала деятельность исламских учреждений регионов, но и нередко пыталось их полностью подчинить под власть МВД.
В то же время мусульманское духовенство в лице его муфтия вносило определенную лепту в улучшение общественной нравственности. Правовые нормы шариата достаточно жестко пресекали преступность, разврат, проституцию.
В этой связи представляет большой интерес обращение муфтия Мухамедьяра Султанова к уфимскому губернатору от 21 июля 1886 г.16
В этом документе отмечалось, что в данный период среди мусульманского населения Империи «замечается сильное развитие тайной и открытой проституции по преимуществу в городах, и особенно на Нижегородской, Ирбитской, Мензелинской и других ярмарках. В числе проституток встречаются немало замужних женщин, а также несовершеннолетних и даже малолетних девиц.
Факт этот тем прискорбнее и опаснее, что, помимо дерзкого нарушения предписываемых Кораном нравственных законов и происходящего от того соблазна, проституция наносит неисчисляемый вред, подрывая семейное начало, - эту основу всякого общественного и государственного порядка и благосостояния». Далее муфтий подчеркивал, что «озабочиваясь, в силу своих обязанностей, - охранения нравственности, семейного и общественного порядка в среде мусульманского населения, Магометанское Духовное Собрание не могло и не может оставаться равнодушным к этому злу, но без соответствующего содействия гражданских властей оно не в силах пресечь или ограничить его, так как по условиям современной жизни и по действующим гражданским законам Империи не может применять тех строгих мер, которые определены магометанскими духовными законами и преследованию и пресечению развития, а одни пастырские внушения не оказывают должного действия на лиц, нравственно так глубоко павших.
Принимая во внимание: 1, что тайная проституция во всяком случае воспрещается действующими по гражданской части постановлениями и подлежит преследованию, как наиболее опасный в социальном отношении вид разврата (Уст[ав] О наказаниях, нал[оженных] Мир[овым] Суд[ьей по] Ст[атье] 44 и реш[ение] Угол[овного]
Кассационного] Департамента] 1875 г. № 305); и
2, что открытая проституция точно также отнюдь не поощряется законом, а только терпится, как неизбежное зло, и притом лишь при строгом соблюдении установленных для того правил (Прав[ила от] 29 мая 1844 г.), со своей стороны я полагаю, что если бы полиция, без ведома и разрешения кото-
15 Там же. С. 96.
16 Юнусова А.Б. Мусульманское духовенство на страже
нравственности // Археография Южного Урала. Уфа, 2002. С. 201.
рой не может быть открыт ни один публичный дом терпимости, относилась к этому делу не формально только, но прониклась бы сознанием громадности вреда, причиняемого проституцией обществу и государству, то она, даже и при условии терпимости этого зла, простым требованием строжайшего выполнения со стороны содержательниц и самих проституток существующих на этот предмет правил могла бы в значительной степени содействовать ограничению проституции вообще и, в частности, среди магометанского населения, в особенности, если бы было признано возможным от магометанок, занимающихся проституцией, обязательно требовать, чтобы паспорты их на отлучку из мест жительства считались действительными только в том случае, когда таковые выданы замужним женщинам с согласия их мужей, а незамужним - с согласия их родителей или заступающих их место родственников или опекунов.
Ввиду вышеизложенного, позволяю себе обратиться к Вашему Превосходительству с покорнейшею просьбою оказать возможное и зависящее от Вас содействие к прекращению или по крайней мере к ограничению проституции среди женщин магометанского исповедания в городах и на ярмарках вверенной Вам губернии, будучи вполне уверен в просвещенном сочувствии Вашего Превосходительства целям, преследуемым в данном случае мною и Оренбургским Магометанским Духовным Собранием, о последующем же почтить меня уведомлением.
К этому считаю нужным присовокупить, что о вышеизложенном мною вместе с сим доведено до сведения Господина Министра Внутренних Дел на тот предмет, не будет ли Его Сиятельством признано полезным и нужным установить особые, более действительные меры к пресечению проституции в среде магометанского населения Империи, сверх существующих по этому предмету общих постановлений, и во всяком случае подтвердить о точном исполнении последних»17.
Данный документ достаточно ярко свидетельствует о проявлении прямой заинтересованности оренбургского муфтията в оказании реальной помощи органам полиции в борьбе против проституции.
Из вышеизложенного следует, что в дореволюционной России существовал определенный опыт взаимодействия МВД с губернскими структурами, курирующими конфессиональные учреждения.
Оно было направлено в первую очередь на укрепление внутриполитической стабильности империи, на пресечении сепаратистских тенденций. В тоже время религиозные служители активно выступали против распущенности, пьянства и других негативных явлений в обществе.
Список литературы:
1. Азаматов Д.Д. Правовой статус Оренбургского магометанского и мусульманского духовенства в конце XVI11-Х1Х вв. // Шариат: теория и практика. - Уфа. 2000.
2. Высшие и центральные государственные учреждения России 1801-1917 гг. Т. 2. - СПб., 2001.
3. Ишкулов Ф.А. Судебно-административная реформа в Башкортостане. - Уфа, 1994.
4. Кэмпбелл Э. Мусульманский вопрос в России: история обсуждения проблемы // Исторические записки. Т.
4. - М., 2001.
17 Юнусова А.Б. Указ. соч. С. 202.
5. Министерство внутренних дел и «мусульманский вопрос» // Источник. Документы русской истории. - 2002. - № 1.
6. ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 8. № 6591.
7. ПСЗРИ. Собр. 7. Т. 23. № 17146.
8. Центральный Государственный Исторический Архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ). Ф. И-187. Оп. 1. Д. 333. Л. 73.
9. Юнусова А.Б. Мусульманское духовенство на страже нравственности // Археография Южного Урала. Уфа, 2002.
РЕЦЕНЗИЯ
Одной из важнейших задач формирования правового государства в нашей стране является проведение теоретически и практически продуманной конфессиональной политики в обществе, где традиции веротерпимости и религиозного сосуществования не имеют многовековых корней. В этой связи актуальной представляется данная статья, где автор осветил содержательную деятельность соответствующих государственных структур в пореформенный период.
Значительный интерес представляют вводимые впервые в научный оборот документы, которые раскрывают работу центральных и губернских подразделений МВД Российской империи с представителями мусульманского духовенства и верующими.
Статья С. Х. Хакимова, содержит значительный по своему содержанию материал, что позволяет рекомендовать ее для публикации в открытой печати.
Профессор кафедры права и обществознания
ИИПО
Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы доктор юридических наук, профессор А.П. Герасимов
