CC BY
236
Из истории соперничества партийно-политических проектов и идей в
Степном крае (начало XX в.)
From the history of rivalry between the party-political projects and ideas in the Steppe Region (the beginning of XX century.)
Аманжолова Д.А.
D. Amanzholova
Автор анализирует некоторые аспекты конкурентного взаимодействия различных общественно-политических проектов и идей в условиях революционного кризиса начала XX века на примере Степного края. Обращается внимание на этносоциальную специфику партийно-
политических процессов и ведущие тенденции в подходах общероссийских, региональных и национальных структур к переустройству российской государственности.
The author analyzes some aspects of the competitive interaction between different socio-political projects and ideas in terms of the revolutionary crisis of the early XX century by the example of the Steppe region. Particular attention is paid to the specifics of ethno-social party-political processes and key trends in the approaches of the all-Russian, regional and national structures to the reorganization of Russian statehood.
Ключевые слова: Степной край, партии, политическая борьба, национальное движение, революция, автономия, федерация.
Key words: the Steppe Region, parties, political struggle, national movement, revolution, autonomy, federation.
В начале прошлого столетия в политической жизни России проходили апробацию соперничающие проекты переустройства имперской государственности и взаимоотношений разных социальных групп, народов и регионов. Пересечение партийно-политических «активов» в сложном
15
этносоциальном пространстве на территории современного Казахстана сопровождалось, как и по всей стране, острым противоборством идей, структур, персонажей с непрогнозируемыми результатами и последствиями.
До революции административно Казахстан был разделен на несколько крупных регионов. Центр и восток (Акмолинская и Семипалатинская области) входили в состав Степного края с центром в Омске. Кроме того, на территории Казахстана выделялись земли Сибирского казачьего войска. Степной край с населением около 1,5 млн.чел. представлял собой один из проектов соединения Европы и Азии, где этнокультурные границы стирались, а русские, казахи, сибирские «инородцы» проживали совместно на огромной территории, что составляло в целом отличие Российской империи от европейских колониальных держав. Население входившей в Степной край части современного Казахстана в начале XX века имело достаточно прочные социально-экономические и культурные связи с населением Сибири, Туркестана, Южного Урала и Поволжья. Система административно-территориального управления, образовательных и культурных учреждений способствовала росту межкультурных коммуникаций в многонациональном евразийском регионе. Многонациональный характер и огромность территории Российской империи порождали идеи федерализма и попытки ее реализации (децентрализация управления, широкое развитие местных нормативных и культурных институтов и др.), не предполагавшие сепаратизм.
Первые десятилетия ХХ в. были к тому же временем бурного роста национального самосознания народов Российской империи, что выражалось в активизации общественно-политической жизни, культурном прогрессе, становлении и развитии национальных языков, литературы и прессы, распространении новых идеологических концепций (применительно к данному региону пантюркизм, панисламизм, пантуранизм), реформистских движений (джадидизм) и т.д. На формирование этнического самосознания,
16
культурную и социально-политическую консолидацию казахов в начале XX в. решающее влияние оказали усиливающиеся процессы централизации, унификация системы управления по общероссийской схеме, образование относительно значимого образованного слоя казахской элиты и ухудшение положения народных масс вследствие интенсивной переселенческой политики, нарушения традиционной системы землепользования, изъятия земельных угодий у коренного населения. В то же время интеграционная политика государства способствовала не только внедрению общероссийских органов управления, но и социально-культурных норм. Это ускорило осознание мыслящей частью общества нетерпимого состояния в области экономических, политических, культурных, в т.ч. религиозных прав человека. Забитость и нищета, крайне низкий уровень просвещения, антинародный характер властных структур и судопроизводства вызывали растущее недовольство масс, и нашли выражение в общественнополитической деятельности наиболее подготовленного к ней социального слоя. Для идейно-политического становления лидеров национального движения как инициаторов и проводников этнической мобилизации казахов решающее значение имело развитие в крае системы образования, даже весьма ограниченной, в т.ч. русско-туземных учебных заведений, и учеба в вузах России, знакомство с европейской и русской культурой в самом широком смысле. Формирование мировоззрения казахской интеллигенции происходило также под влиянием крупных событий общественной и государственной жизни империи, рождения политических партий и организаций[1].
На территории края российские политические партии (монархические, либеральные, социалистические) действовали главным образом в городах, опираясь на русских и русскоязычных граждан, и лишь некоторые из них вовлекали в свою орбиту образованную часть коренного населения. Многие национальные деятели пришли к этнополитическим приоритетам через участие в мусульманских (В. Таначев, М. Чокаев), эсеровских (М.
17
Тынышпаев), кадетских (А. Букейханов, Х. Досмухамедов, Ж. Сейдалин) организациях. Для этой группы деятелей наиболее характерной чертой было стремление сохранить национальную самобытность в условиях объективно необходимой модернизации, соединить традиционные духовные ценности с началами европейской демократии, достижениями общечеловеческой цивилизации. Нельзя также не учитывать определяющее для казахского общества значение традиционной культуры, в рамках которой даже его самая прозападно настроенная часть должна была выстраивать свои действия. К сожалению, история распространения социалистических идей в казахском обществе и деятельность их национальных представителей (А. Майкутов, С.Шарипов, М. Бекметов, Т.Бокин, Ж.Ниязбеков, А.Жунисов,С. Сейфуллин и др.)сегодня изучается мало[2], а в отношении советского периода - весьма одномерно и неполно.
Для подавляющего большинства населения Степи идеи и предложения российских партий и движений оставались неизвестными и не оказывали влияния на их политические предпочтения. Меж тем серьезные национальные проблемы, ставшие особо чувствительной частью жизни России в начале ХХ в., ярко обозначились во время революции 1905 - 1907 гг., хотя и не были устранены даже после ее поражения. Однако сами новые условия общественной жизни вызвали оживление в казахском обществе. Впервые публично презентовались и обсуждались разные проекты обновления общественной жизни, а национальные активисты получили возможность заручиться массовой поддержкой для продвижения своих программ в общегосударственном масштабе. «Вся степь была вовлечена в сферу политики и захвачена потоком освободительного движения. Весной на летних стоянках кочевий - джайляу - состоялись съезды, обсуждавшие насущные проблемы края. Традиционные ярмарки стали ареной киргизских политических съездов, где киргизы обсуждали и подписывали поданные потом на Высочайшее имя петиции». При этом «религиозные и земельные вопросы стояли у киргиз впереди вопросов политической свободы» [3.С. 596-
18
597].
Подобные дебаты стимулировали кристаллизацию идей и проектов, выявление наиболее популярных в общественном мнении. Лидер национального движения А.Н. Букейханов, использовавший работу в экспедициях переселенческих контор для агитационных поездок по краю, а после ее закрытия организовавший интенсивную переписку со степными районами, явился главным организатором, составителем и переводчиком всех основных петиций и телеграмм, направлявшихся в столицу. По его воспоминаниям, «в составлении петиции принимали участие, с одной стороны, интеллигенция, воспитанная на русской литературе, верующая в европейскую культуру, видящая счастье родины в здоровом претворении плодов западной культуры и считавшая религиозные вопросы второстепенными, при наличности обещанной 17 апреля свободы веротерпимости. С другой стороны, выступала и интеллигенция, воспитанная в духе восточной ортодоксии и национально-религиозной исключительности. Эта последняя выдвигала религию на первый план... Первую группу киргизской интеллигенции можно было назвать западниками, а вторую тюркофилами и поборниками панисламизма. Как показали киргизские съезды, ... широкие массы, как везде, были нейтральны к вопросам политическим и обнаруживали только некоторый интерес к вопросам религиозным... Но даже в наиболее активных слоях киргизского народа тюркофилы были в большинстве. Благодаря обрусительной политике, до сих пор царящей в киргизской степи, последняя с подозрением относится к западному просвещению и культуре» [3.С. 596-597].
Особое место в борьбе партий и движений за поддержку своих проектов заняла подготовка к выборам в Государственную Думу. Содержание многочисленных прошений и наказов казахов сводилось к проблеме представительства в Думе, протестам против бюрократических, антинародных методов землеустройства и национального угнетения.
19
Относительно землеустройства казахская общественность выдвигала следующие требования: «В основном законе должно быть написано, что киргизские земли принадлежат на праве вечной собственности киргизскому народу без всяких других совладельцев. Законы о признании киргизских земель государственной собственностью и о переселении на них русских мужиков должны быть отменены, уничтожены. Без позволения самих киргизов русские не должны отбирать землю ни во временное пользование, ни на вечность» [4]. Эти предложения стали стержневыми для казахской демократии вплоть до конца 1917 г. Вторым по значимости требованием было предоставление избирательных прав казахскому населению.
Самые чувствительные вопросы, с коими должны были считаться все претенденты на влияние в Степи, давала петиция 14,5 тыс. жителей Каркаралинского уезда Семипалатинской области, составленная на Кояндинской ярмарке 1905 г. А. Байтурсыновым, А. Букейхановым, М. Дулатовым, Ж. Акпаевым, М. Бекметовым. В ней говорилось: «Введение в стране «Степного положения», созданного бюрократическим путем, без всякого соображения с истинными потребностями населения, неуважение к закону со стороны администрации, ставящей на его место свое усмотрение, полное пренебрежение к правам личности и к чувству человеческого достоинства, административное насилие, вторгающееся во все стороны жизни, пренебрежение к духовным и экономическим интересам, искусственно поддерживаемое невежество народной массы, - все это привело население к обеднению и его культурное развитие - к застою... Правительство совсем упустило из виду, что киргизские степи не завоеваны, а добровольно присоединились к России... В насильственном же вторжении государства в сферу религиозных дел киргизы видели и видят явное посягательство на их веру и относятся с недоверием к действию правительства...». В петиции требовалось обеспечить свободу совести, «правильную постановку просветительского дела», организовать обучение
20
казахских детей на родном языке с созданием интернатов и пансионатов, учредить казахские газеты, прекратить выселение с исконных земель и «признать земли, занимаемые киргизами, их собственностью», пересмотреть Степное положение «при участии депутатов из киргиз» и законодательно ввести казахское делопроизводство в судах и волостных управлениях, отменить институт крестьянских начальников и урядников, положить конец административным ссылкам по распоряжению генерал-губернатора, допустить представителей казахского народа в высшие органы власти страны. Оценивая содержание документа, Букейханов указывал, что благодаря поддержке со стороны активного большинства тюркофилы добились выдвижения в ней на первый план требований религиозного характера. Но в целом она стала политической программой нарождавшегося движения Алаш, при этом некоторые ее места «примыкали к революционным призывам русских» [5].
Наибольшую популярность среди национальных активистов в этот период приобрели идеи буржуазной демократии. В конце октября 1905 г. казахская интеллигенция перевела Манифест 17 октября, он был отпечатан в Акмолинске, и 10 тыс. экземпляров «благодаря подвижности киргизов» быстро распространились и горячо обсуждались на казахских съездах. Реакцию на Манифест Букейханов охарактеризовал так: «Повсюду эта весть была встречена с восторгом. ... Особенное впечатление на киргизов произвело обещание неприкосновенности личности и свободы совести. Они были весьма понятны для киргизов, личность которых подвергалась постоянным ударам грубых агентов обрусительной политики, - та же политика постоянно давила религиозную совесть киргизов, закрывая мечети, медресе, конфискуя библиотеки. Что же касается свободы слова и собраний, благодаря бытовой особенности киргизской жизни, отсутствию фактического надзора и незнанию агентами власти туземного языка, киргизы, когда в этом была надобность, беспрепятственно осуществляли свободу слова и собраний,
что они и доказали в первой стадии выборов в Государственную Думу...»
21
[6.С. 43].В связи с обнародованием Манифеста казахское население познакомилось с такой формой общественного движения, как митинг, причем именно здесь проявилась социальная солидарность неимущих и демократических слоев населения независимо от их этнической принадлежности. Обнаружилось и умение казахской интеллигенции конструктивно сотрудничать с представителями передовой русской общественности во имя общих идеалов свободы.
В ходе избирательной кампании в I Думу наибольшую активность в Степном крае проявила партия кадетов. В январе 1906 г. ее отдел был создан в Семипалатинске. В середине мая он принял решение «войти в соглашение с местным киргизским бюро партии «Народной свободы» для совместной... работы». В собраниях выборщиков города принял участие вступивший в партию кадетов А.Букейханов, 10 июня он ознакомил их с программой партии, на последующих речь шла, прежде всего, о земельной проблеме и предвыборной тактике. Ее создание является одним из важных этапов в развитии движения Алаш, будущие деятели которой под влиянием процесса возникновения политических партий в России предприняли попытку организации самостоятельной политической структуры как формы борьбы за национальное самоутверждение. Она получила название Казахской конституционно-демократической партии.
В январе - мае 1906 г. в Уральской, Тургайской и Семипалатинской областях появились казахские кадеты, создавшие ККДП - Казахскую конституционно-демократическую партию. Несмотря на ее малочисленность и кратковременность существования, принятые тогда программные документы с требованиями буржуазно-демократических реформ показывают, что казахские «западники» шли в русле прогрессивных требований российского либерализма, творчески учитывая конкретную специфику социально-экономического и политического положения края. В этих условиях отчетливо проявились неспособность власти отказаться от
22
исключительно административных, силовых методов воздействия на общественные движения, отчуждение от народа и в то же время острое чутье наиболее дальновидных чиновников на растущую угрозу со стороны немногочисленной, но все более активной национальной интеллигенции. 30 апреля был создан Омский комитет партии кадетов, к которой с 1905 г. принадлежал А. Букейханов. Комитет создал бюро для проведения избирательной кампании в Думу. Оно проводило собрания с чтением рефератов по различным вопросам программы партии. Букейханову, в частности, был поручен вопрос о местном самоуправлении и автономии. На общем собрании омских кадетов 14 мая, где присутствовало 108 человек, он был выдвинут кандидатом в выборщики в Думу, но по итогам голосования получил лишь 12 голосов и не прошел. 19 мая во время собрания общества приказчиков и кадетов большинство поддержало кандидатуры Омского комитета РСДРП, что вполне отвечало радикальным настроениям этого этапа революции. Доклад Букейханова не получил успеха. Г азета «Степной край» писала 1 июня, что указание им на принадлежность одного из докладчиков от РСДРП в присутствии полицейского чина вызвало «у собрания сильнейшее негодование... понеслись крики, свист, топот, шум... Впечатление у всех собравшихся осталось такое: кадеты были разбиты наголову и своими возражениями только оскандалили себя». На выборах 21 мая все 4 выборщика от Омска оказались социал-демократами. Омские кадеты в условиях революции потерпели поражение [7].
Между тем выборы в I Думу оказали большое воздействие на пробуждение политического сознания в казахских массах. На казахский язык представители движения Алаш перевели «катехизис» кадетов. Переложенный народными поэтами - акынами - в стихи, он служил эффективным и популярным агитационным средством. «На одном и том же собрании, происходившем под открытым, небом, крестьянский начальник со своим переводчиком занимал центр круга; официального оратора окружали
23
богатые важные старики, баи. За ними места занимала пешая и конная демократия. Здесь устраивался на лошади певец-балалаечник, имитирующий юродивого, и агитировал за тех, кто безвинно сидит в тюрьме, борясь за народные интересы, и объяснял, к какой русской партии они принадлежат. Собрание хором отвечало: «Рас, рас!», - т.е. верно, верно! Официальный оратор спрашивал у своего переводчика, что значит «рас»? Переводчик, как и всё собрание, сочувствовавший агитатору-балалаечнику на лошади, лукаво переводил, что собрание соглашается с его высокородием. Так крестьянские начальники вели за нас предвыборную агитацию», - писал позже А.Букейханов. В ходе предвыборной кампании «киргизы впервые были свидетелями такой беспощадной критики деятельности всемогущей местной администрации, делавшей раньше дождь и вёдро, а теперь молчаливо присутствовавшей на митингах» [6.С. 47, 44].
Букейханов не был допущен к баллотировке во время избрания выборщиков Семипалатинской области как не являвшийся домохозяином, но результаты выборов были обжалованы, и они проводились повторно по решению губернской комиссии уже во время заседаний Думы. В начале июня в Семипалатинске собрались 176 из 184 выборщиков. Они «представляли всю степную интеллигенцию», которая «на местах всегда занимается общественными и политическими делами». Все они выдвинули в депутаты Букейханова. 10 июня он выступил перед 150 выборщиками с изложением программы кадетов. Собрание одобрило ее и решило присоединиться к платформе партии. Несмотря на попытки представителей Усть-Каменогорского и Зайсанского уездов выдвинуть свою кандидатуру, а также специальное приглашение выборщиков к губернатору генералу Галкину, наставлявшему их на «путь истинный», 175 голосами против одного Букейханов был избран депутатом I Думы. Омское жандармское управление доносило в столицу, что он «состоит во главе революционной партии... Душа всех петиций... Корректно ведет агитацию в противоправительственном направлении, преследуя интересы киргизской степи»[8].
24
Бывшие депутаты I Думы. 1906 г. Первый слева - А.Н. Букейханов.
Оценивая уроки политической жизни, лидер казахских демократов писал в 1910 г.: «В массе киргизского населения политические партии находятся еще в зачаточном состоянии. Политические взгляды избирателей еще аморфны и не успели вылиться в определенную программу, как и все окраины, испытавшие на себе тяжесть обрусительной политики, киргизская народность настроена оппозиционно к правительству старого режима и тяготеет к русским оппозиционным партиям». Вместе с тем он дал точный прогноз дальнейшего развития политических настроений в крае. «В ближайшем будущем в степи, вероятно, сорганизуются две политические партии, соответственно двум политическим направлениям, складывающимся в киргизской среде. Одно из них может быть названо национально -религиозным, и идеалом его является религиозное единение казахов с прочими мусульманами. Другое, западническое направление, видит будущее киргизской степи в сознательном претворении плодов западной культуры - в самом широком смысле этого слова. Первое, вероятно, возьмет за образец мусульманские - татарские партии, а второе - оппозиционные русские, в частности, партию народной свободы» [3.С. 599]. Тем не менее, публикация программы ККДП в газете «Факер» (Уральск. 1905. № 5) с изложением
25
общенациональных и общедемократических требований имела большое значение для политического развития этнического самосознания. Кроме того, обсуждение ее аграрных положений на страницах «Речи», на II съезде кадетов привлекло внимание широкой общественности к реальному состоянию переселенческого дела и положению национальностей страны.
Попавшие в I Думу казахские депутаты (Т. Аллабергенов, А.К. Беремжанов, Б.Б. Каратаев, Ш. Косшигулов, Б.А. Кулманов, Т.Т. Норекенов, М. Тынышпаев) на новой для них политической сцене идентифицировались как члены мусульманской фракции, одновременно примыкая к кадетам или народникам [9]. Это вполне точно отражает комплекс идейно-политических ориентиров зарождавшегося национального движения, которое нельзя квалифицировать по стандартной схеме деления общероссийских партий на три лагеря. Общая демократическая направленность социальноэкономической программы казахских лидеров этнической мобилизации дополнялась стремлением сохранить культурную самобытность в рамках традиционной конфессии и в то же время отражала популярность социалистических идеалов в общественном сознании. При этом на протяжении первого 20-летия XX в. шел постепенный рост организационных начал и усиление политических приоритетов в национальном движении, которое в идейно-политическом плане соединяло либеральные и социалистические ценности.
К примеру, А.Н. Букейханов вспоминал, что еще «в бытность студентом... принимал самое деятельное участие во всех студенческих делах, всегда примыкал к крайней левой. очень энергично отстаивал тезисы экономического материализма». Ученый-аграрник С.П. Швецов свидетельствовал в 1930 г., что, сотрудничая в омской газете «Степной край» в 1895-1897 гг., будущий член ЦК партии кадетов Букейханов «представлял собою марксистское направление. и был, несомненно, наиболее ярким его выразителем». Большое влияние на его позицию в вопросах
26
землепользования оказало сближение с сибирскими народниками и эсерами, участие в экспедиции Ф.А. Щербины по хозяйственно-статистическому обследованию региона, членство в Западно-Сибирском отделе РГО. При аресте в апреле 1906 г. у него была изъята, в частности, программа РСДРП. Характерно, что и другой лидер национального движения А. Байтурсынов активно пропагандировал идеи утопического коммунизма. На одном из собраний в своем доме он «говорил, - докладывала полиция, - что нужно устроить так жизнь, чтобы никто из киргиз не имел собственности, а все, что каждый имеет, должны отдавать на общий склад, а оттуда уже каждый будет получать то, что ему необходимо для жизни, тогда не будет бедных и все будет хорошо...» [10].
Между тем с первых шагов политической деятельности казахские демократы стремились к тесной связи с общероссийским мусульманским движением. Однако в своем сотрудничестве с ним на первое место они всегда ставили задачи региональные. С помощью мусульманской фракции в Думе, через решения мусульманских съездов, мусульманскую печать, организационные структуры эти деятели пытались широко распространить информацию о проблемах казахского общества, подключить к их решению всевозможные силы и инстанции. Примером могут служить политические биографии одного из лидеров движения Алаш Ж. Досмухамедова, В. Таначева и других казахских участников общероссийских мусульманских съездов, секретаря бюро мусульманской фракции IV Думы, затем главы Кокандской автономии М. Чокаева. Общественно-политическое движение религиозной направленности не получило в крае существенного развития, хотя именно казах Ш. Лапин был лидером «Шура-Исламия» в 1917 г. Слабость позиций ислама, очевидно, предопределила выдвижение именно казахской интеллигенции на авансцену политической арены всего центральноазиатского региона в период революции и гражданской войны и сохранение ее влияния в советском руководстве Туркестана в начале 1920-х
27
гг. Вплоть до 1924 г. большевики-казахи возглавляли ЦИК, ЦК Компартии и правительство Туркестанской АССР (Т. Рыскулов, С. Асфендиаров, Н. Тюрякулов и др.).
Группировавшаяся вокруг газеты «Казах» интеллигенция достаточно трезво оценивала уровень этнополитической консолидации общества: «...у детей нашего киргизского народа нет обыкновения заниматься делом народа. .для единения» необходимо «вступить на путь настоящей нации» [11.С. 56]. С этой целью предпринимались разнообразные шаги, в т.ч. сотрудничество с депутатами Думы, доступ в которую после третьеиюньского государственного переворота 1907 г. для казахов был закрыт, а также с общероссийскими мусульманскими организациями.
Однако, получив согласие мусульманских деятелей выделить одно место для казахского депутата на выборах в IV Думу от Уфимской, Казанской и Оренбургской губерний (для этого депутат от татарского населения Еникеев отдал свое место), они вновь убедились в явно неразвитой гражданской ответственности общества. Согласившийся быть выборщиком Ж. Сейдалин отказался затем от избрания в Думу, сославшись на преклонный возраст и невозможность добиться чего-либо в условиях черносотенного большинства в парламенте, хотя и продолжал общественную и публицистическую деятельность. Байтурсынов возлагал всю ответственность за случившееся на общественность, а А. Джаталин предлагал «все же.. .найти какой-нибудь путь, чтобы с думской кафедры заговорили о наших нуждах», через «знающего казахский быт человека» снабжать думцев материалами о положении дел в крае [12]. В конечном счете, через мусфракцию такие шаги были предприняты, но результативность их оказалась низкой, как и организация разнообразных публикаций в изданиях партии кадетов, мусульманских и пр.
К примеру, в работе мусульманского съезда в Петербурге 15-25 июня
1914 г. участвовали А. Букейханов, Б. Каратаев, Ж. Сейдалин, Ш. Лапин.
28
Букейханов сделал доклад «О положении киргизов в России», констатируя его ухудшение после третьеиюньского переворота. Лапин и Каратаев критиковали правительственную политику в образовательной и конфессиональной сферах, к тому же первый настаивал на необходимости учреждения духовного управления для казахов и упорядочения вакуфов. При этом одним из немногих реальных средств продвижения своих целей они считали думцев-мусульман. Принятые на съезде решения отражали нужды казахского населения, хотя духовное управление предлагалось создать только в Туркестане, а казахов Степного края подчинить Оренбургскому управлению. Показательно, что Букейханов стремился и этот канал использовать для мобилизации социальной активности населения. Он, в частности, добился согласия съезда на ознакомление с его решениями казахов Акмолинской и Семипалатинской областей для выяснения их отношения к ним, а также от имени своих избирателей протестовал против «законопроекта о ритуальном убое скота». В то же время он и другие дальновидные деятели понимали реальную слабость влияния таких форумов на ситуацию. Активно сотрудничавший с мусульманской фракцией Думы секретарь ее бюро М. Чокаев уже 27 июня 1914 г. писал своему товарищу в Ташкент, что пожелания съезда, конечно, имеют «лишь академический характер» [13].
Важную роль в поисках приемлемого модернизационного проекта играли региональные связи. В частности, до 1917 года многие казахские интеллектуалы развивали свое движение, находясь внутри сибирской «орбиты». Внимание областников к русско-азиатской Сибири, к различным народам в их социокультурном взаимодействии стало во многом опорным пунктом в развитии программных идей казахских автономистов. Прежде всего это областнический идеал начала ХХ в. - концепция территориальной самостоятельности Сибири во главе с областным (региональным) представительным органом - областной думой. Среди основных положений программы областников, которая вырабатывалась и уточнялась в 1905-1917
29
гг. и повлияла на формирование казахского автономистского проекта, следует выделить идеи о неотрывности Сибири от России наряду с признанием обособленности региона, в т.ч. по «этнографическим» условиям, о передаче в ведение областной думы «инородческого вопроса», требование введения земства и пропорционального представительства основных групп населения в автономном самоуправлении, признание возможности возникновения автономий в Сибири и Туркестане [14].
Между тем развитие общей ситуации в стране, радикализация настроений этнополитических элит и обострение межэтнических противоречий привели к росту значимости национального фактора. Это сказалось как на кристаллизации программы движения Алаш, так и на эволюции областнического проекта после падения самодержавия. Оба движения выступали за введение земства на территории двух регионов, и Временное правительство в июне 1917 г. приняло решение о введении земства в Сибири и Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Тургайской и Уральской областях. Сближало оба движения и то, что они противопоставляли свои программы политике центра, добиваясь от него прежде всего легальными средствами демократизации управления и социального прогресса. На этом этапе оба движения воспринимали друг друга как единомышленников, были солидарны в принципиальных вопросах.
Сложная организация казахского общества, не совпадавшая с общепринятой схемой социального устройства в западных культурах, обусловила индифферентное отношение населения к острой политической борьбе общероссийских партий, однако крах самодержавия и основные демократические преобразования Временного правительства отвечали главным требованиям населения и получили широкую поддержку. Для массового сознания Февральская революция была толчком к более четкому осознанию возможности обретения гражданских прав и демократических свобод, росту объединительных настроений, обгоняющих процесс
30
партийного строительства. Как отмечал А. Байтурсынов, она «была правильно понята и с радостью встречена киргизами потому, что, во-первых, она освободила их от гнета и насилий царского правительства, и, во-вторых, подкрепила надежду осуществить свою заветную мечту - управляться самостоятельно» [15]. Заметим, что второе положение отражало, конечно, позицию этнополитической элиты. В национальном движении именно в это время стали быстро кристаллизоваться направления, сущность которых прогнозировал А. Букейханов, - демократическое светское и мусульманское, а также поддержанное большевиками левое радикальное в лице партии «Ушжуз».
Март 1917 г. Петроград.
Распад империи стимулировал появление разных вариантов региональной консолидации с отличиями в отношении к переустройству центра власти и внутренней самоорганизации. Областники и казахские демократы по-прежнему отстаивали федерализацию России, но в каждом регионе начались бурные организационно-политические процессы. Хотя до конца 1917 г. казахские автономисты не спешили отрываться от сибирских
31
коллег, предпочитая участвовать в съездах областников и входить в состав создаваемых региональных структур, в то же время параллельно шло создание национальной партии Алаш. Т.е. и в Сибири, и в Казахстане все более четкие организационно-политические контуры приобретают собственные центры, претендующие на местную власть и на новый характер отношений с будущей общероссийской властью
Харизматический потенциал интеллигенции, консолидированной с 1913 г. вокруг газеты «Казах», накопленный ею в предшествующий период опыт организации общественного движения, опора на общенациональные демократические приоритеты, как и уже отмечавшаяся относительная слабость идейно-организационных основ ислама, при незначительной связи с общероссийским мусульманским движением, обусловили лидерство этой группы деятелей в рамках процесса этнической мобилизации. Именно они стали организаторами движения и протопартии Алаш в 1917 г. К тому же лидер Алаш А. Букейханов вышел из общероссийской партии кадетов (партия народной свободы), несмотря на избрание в состав ее ЦК, и одним из главных мотивов в принятии данного решения было то, что «партия кадетов против национальной автономии. Мы же, - объяснял он через газету «Казах» в декабре 1917 г. свою позицию, - собравшись под знаменем Алаш, решили создать национальную автономию» [16].
В июле 1917 г. 1-й всеказахский съезд высказался за демократическую республику в форме федерации с «областной территориально-национальной автономией» казахов [17]. Вплоть до конца 1917 г. и областники, и Алаш не решались объявить об автономии и размежеваться, допуская сочетание территориального и национального подходов к федерализации России и самой Сибири, предусматривая включение казахских земель в состав Сибирской областной автономии. Это показывают решения сибирского областного съезда 8-16 октября 1917 г. в Томске, где участвовали и 10 казахов (в т.ч. члены Алаш А.Н. Букейханов, А.А. Ермеков, Х.А. Габбасов,
32
Р.М. Марсеков, С.Д. Дощанов, Е.И. Итбаев, А.Д. Сеитов), а также двух всеказахских съездов июля и декабря 1917 г.
9 октября выступил Ермеков: «В Сибири не было связи народов, каждая национальность жила своей жизнью, общие интересы не выявлялись, теперь же, когда мы призваны сами устраивать свою жизнь, должен быть конгломерат всех народностей, чтобы Сибирь мощно и сильно заговорила о своих нуждах на языке всех народов». Сторонники автономии разбились на автономистов и федералистов, на признающих Сибирь в качестве единого региона и выступающих за его деление на несколько областей. Букейханов заявил: «Самоопределение мы хотим получить вместе с Сибирью». При этом он выступал за территориальную консолидацию казахских земель внутри сибирской автономии на основе их хозяйственной специфики. 14 октября в ходе обсуждения доклада экономической секции он предложил при создании трех районов в Сибири выделить в отдельный подрайон Тургайскую и Акмолинскую области и вообще всю степную часть Сибири. В дискуссии по поводу федерализма и автономизма он также высказался за межэтническую интеграцию в Сибири вне партийных ограничений: «Я смотрю на наши дебаты, как на дебаты вообще народов Сибири, и это дело не партийное, и мы должны стараться всех талантливых сибиряков собрать около этого дела» [18]. 16 октября делегаты приняли постановление «Областное устройство Сибири». Признавая единство Российской республики, документ требовал для ее частей «автономии национальной или территориальной». Интересы казахов были учтены. Съезд в соответствии с известными установками сибирских областников на национально-культурную автономию высказался за образование «экстерриториальных персонально-автономных союзов в составе Сибирской автономии, куда должна была войти территория на восток от Урала с включением всего Киргизского края при свободном волеизъявлении населяющего эти пределы населения». На съезде присутствовало 182 делегата, в том числе 18 татар, 13 украинцев, по 5 немцев
33
и евреев, 4 поляка, 3 якута, 2 алтайца, по одному белорусу и буряту. В общей сложности националы составляли 34% делегатов и представляли 30 национальных объединений [19].
А. Букейханов, как наиболее опытный из алашевцев и их бесспорный лидер, был осторожен в конкретных действиях и в отношениях с областниками предпочитал постепенные шаги от единства к выделению. Выступая в ноябре в Семипалатинске в связи с избирательной кампанией в Учредительное собрание, он подчеркнул, что в России проживают народы, говорящие на 105 языках. В этой ситуации не может быть одного закона, удовлетворяющего все народы: «Такой закон может издать для себя каждый отдельный народ только сам». Поэтому казахские депутаты должны отстаивать в Учредительном собрании идею автономии. Автономии могут основываться либо на единстве крови, либо территории, либо хозяйства. По его мнению, необходимо взять за основу «общность территории», а потому, - указывает он, - «казахам выгодно вхождение в Сибирскую автономию». Букейханов не отказывался от автономии как цели, но не считал возможным спешить с «отдельной казахской автономией», так как в настоящий момент управленческих кадров еще недостаточно. А когда «достаточно подготовимся к управлению, тогда и будем требовать от Сибири автономию, задержки не будет», - подчеркивал он и ссылался при этом на решения томского съезда, - «на Сибирском съезде это включено в программу». В Сибирской Думе казахи, отмечал он, вместе с другими народами, якутами, бурятами займут достойное место (Ермеков вошел в состав Сибирской областной думы правительства Западной Сибири, где представлял интересы малых народов) [20].
Проект программы партии Алаш, опубликованный через неделю - 21 ноября 1917 г., указывал, что Россия должна быть демократической федеративной республикой с президентской формой правления и всеобщим избирательным правом, законодательная власть должна принадлежать Думе. «Автономия киргиз... входит в Российскую федерацию наравне с другими
34
народностями,.. существует равноправие, неприкосновенность личности и свобода слова, печати и союзов» [21]. «В первое время Казахская автономия может составить единое образование вместе с другими заинтересованными в этом народами, а если нет, то с самого начала может стать самостоятельной единицей» [20.С.439, 504].
Первенство идей и проекта Алаш среди коренного населения подтверждают итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. По Семипалатинскому уезду список Алаш набрал наибольшее число голосов избирателей - 85,6%, по г. Семипалатинску - 33,3%. Причем, если по уезду следующие три места последовательно заняли эсеры, казаки и большевики, то в городе большевики оказались на 5 месте, и лишь в Семипалатинском гарнизоне они победили (51,3% голосов). В Тургайском и Уральском округах список Алаш получил по 75% голосов избирателей, в Семиреченском вместе с другими мусульманами - 57,5%. В целом, по свидетельству А. Букейханова, в Учредительное собрание было избрано 43 участника Алаш, в т.ч. он сам, Ж. Акпаев, А. Байтурсынов, А. Беремжанов, С. Дощанов, Д. и Х. Досмухамедовы, М. Тынышпаев, М. Чокаев и др. [22].
На 2-м всеказахском съезде (декабрь 1917 г.) Букейханов «горячо доказывал, что при современных условиях социальной жизни и состоянии культуры и просвещения среди киргиз обособиться им политически и взять самостоятельный курс чисто автономного управления было бы нецелесообразно и неблагоразумно». При этом газета «Казах» вскоре указывала в статье «Что является основой государственности»: «1) наличие отдельной территории, 2) наличие на ней населения, 3) власть, управляющая страной» [23]. Позже там же отмечалось, что главной причиной отказа сразу же провозгласить автономию была неопределенность ситуации в крае и положения в соседних регионах, что также подтверждает осмотрительность и реалистичность позиции националов.
35
Съезд высказался за демократическую федеративную Россию с президентским правлением и включение в ее состав казахской автономии наравне с другими народностями, обеспечение национального равноправия, организацию судопроизводства на родном языке «сообразно обычаю», прогрессивный подоходный налог, отделение церкви от государства. Автономия должна была объединить области, «представляющие сплошную территорию с господствующим населением казах-киргизским единого происхождения, единой культуры, истории и единого языка» [24]. Таким образом, здесь черты будущего национально-государственного образования выступают достаточно четко, и столь же определенным, с выделением наиболее важных признаков, стало понимание нации как достаточно консолидированной этнической общности.
II общенанхсний съезд, Оренбург, б—13 декабря 1917 г . Создание автономии Алаш и правительства - Алаш'Орды _________________{пред, Букейханов}_________________
Букейханов, Дулатов,
Байтурсынов, Каднрбаев н АР-:
1] отложить оглашенно
решений на некоторое время в связи с угрозой межэтнического кон флинта.
2] Столица Алаш — Семипалатинск (левобережная Заречная слободка — г. Алаш, столица автономии).
3] Союзники — сибирские областники
представители Уральской (т.ч. Ж. Доем уха медо в) н СырДарьи некой областей, в, Букеевской Орды,
Актюбннского и Ир гизского уездов Тур га йеной области:
1) немедленно объявить о
создании Алаш-Орды и создать вооруженную
народную милицию.
2) Столица Алаш — Ташкент (направлены согласовать Дулатов и Кулманов).
3) Союзннкн — Туркестан и др. народы Средней Азии
Итак, теперь взаимодействие двух автономистских сил развивалось в рамках выработки принципов федерализации России и определения своего места в будущем государстве. Областники, предпочитая национальнокультурную автономию, все же шли навстречу казахским лидерам при условии свободного самоопределения народа. Лидеры Алаш учитывали
36
слабость политического и кадрового потенциала своего движения, сложность общей ситуации в стране и регионе, что подвигло их на временное пребывание в составе Сибирской автономии с прицелом на последующее выделение и вхождение в состав Российской федерации как самостоятельного субъекта. Они не сомневались в демократическом характере полиэтничной Сибирской автономии и ее руководства, рассчитывая на возможность свободного «выхода» из нее. Таким образом, два соседних центра автономизмана короткое время нашли компромисс и не конкурировали, рассчитывая на возможность демократического переустройства всей России и предполагая разные варианты собственных взаимоотношений.
С началом полномасштабной гражданской войны партийные дебаты и борьба за избирателей канули в прошлое, на первое место в борьбе за власть и поддержку населения вышли проекты государственного переустройства. В казахском обществе идея реставрации монархии вряд ли имела перспективы, а в решающей борьбе «красных» и «белых» авторы автономистских программ национальных регионов всей бывшей империи могли найти ценную опору лишь при условии присоединения к одной из основных сил. Не случайно в сентябре 1918 г. Букейханов заявил на совещании в Уфе: «Те организации, от имени которых я выступаю, не являются представителями сепаратизма, а они мыслят, что они составляют часть единой России, что автономные области в концерне мировых держав не могут играть никакой роли, если бы они захотели создать какое-нибудь маленькое сепаратное государство. Мы едины с демократической федеративной республикой Россией, мы мыслим себя только частью единой России. Те, которые говорят, что создается сепаратизм, просто говорят, как рабы старой психологии, которые в самодержавной России привыкли думать, что инородцы - рабы, а представители Великороссии - это рабовладельцы, и от этой психологии не могут отказаться. Мы это вполне понимаем, но от этого нужно теперь
37
отказаться, потому что Россия федеративная, демократическая, единая, и мы пойдем с русским народом, чтобы создать великую, счастливую Россию.
Мы признаем, что власть в России должна принадлежать тому полномочному органу, который избран всей Россией на основе всеобщего избирательного права»[25].
При этом, если в антисоветском лагере до ноября 1918 г. Алашская автономия имела шансы на реализацию в союзе с Комучем, то после объединения всех противников большевизма во главе с А.В. Колчаком националы, испытав безуспешные попытки найти компромисс в новом формате «белого» движения, националы вынуждены были вернуться к признанию условий победителя - РСФСР.
Итак, вплоть до 1917 года политическая конкуренция в Степном крае разворачивалась в разных плоскостях. С одной стороны, национальная общественность прямо или опосредованно включалась в соперничество общероссийских партийных и общественных структур, искала варианты модернизационной программы для казахского общества в их проектах и постепенно вырабатывала собственные. Ни одна из общероссийских
38
партийно-политических сил не смогла предложить перспективу, полностью удовлетворяющую этнополитические элиты. Они в итоге аккумулировали наиболее приемлемые, с точки зрения казахской демократии, социалистические и либерально-демократические идеи, подталкивая националов к неизбежному самостоятельному организационному оформлению.
Однако распад империи заставил всех участников политической борьбы перенести центр тяжести на проблему переустройства российской государственности. Идеи федерализма и автономизма приобрели особое значение, а их региональная вариативность обусловила сложные перипетии взаимодействия и альянсов разнообразных, сложно составленных правительств и движений. Казахские автономисты, оперативно определившие собственную «антикризисную» программу, в то же время не имели возможности действовать самостоятельно. Борьба «красных» и «белых» с их противостоящими лозунгами и практиками, ее дальнейший исход предопределили положение, поведение и судьбу национальных движений и правительств.
Литература
1. См.: Аманжолова Д.А. Казахский автономизм и Россия. М., 1994; Тулепбаев М.Б. Алаш // История национальных политических партий России. М., 1997. С. 190-200; Атымтаева К. Идея национально-государственного самоопределения Казахстана в общественной мысли начала ХХ века: Автореф. канд. дисс. Алматы, 1997; Исмагамбетов Т. Развитие казахского истеблишмента в конце XIX - середине XX веков // Центральная Азия. 1997. № 5. С.37-51; Косач Г. Казахский «образованный класс» в Российской империи // Казахстан и Россия: общества и государства. М., 2004. С. 12-78 и др.
2. См., к примеру: Буктугутова Р.С. Общественное движение в Степном крае в конце XIX - начале XX вв. Автореф. дисс. .. .д.и.н. Омск, 2007. 51 с.
39
3. Букейханов А. Киргизы // Формы национального движения в современных государствах. СПб., 1910.С. 576-600.
4. Цит. по: Седельников Т. Борьба за землю в киргизской степи. СПб., 1907. С. 61.
5. Сын Отечества. 1905. 4 октября; Букейханов А. Киргизы. С. 598; Рабочий путь (Омск). 1905. 20 декабря.
6. Букейханов А. Выборы в Степном крае // К 10-летию первой Государственной Думы. 27 апреля 1906 г. - 27 апреля 1916 г. Пг., 1916.С. 4350.
7. Аманжолова Д.А. Партия Алаш: история и историография.
Семипалатинск, 1993. С.25; Под знаменем ленинских идей. Алма-Ата, 1973. С.64-65.
8. Букейханов А. Выборы в Степном крае. С. 48-50; Семипалатинский листок. 1906. 5 июня; Швецов С.П. Омская газета «Степной край» и политическая ссылка // Северная Азия. Кн.1-2. М., 1930. С. 112.
9. Они активно участвовали в подготовке и организации запросов по
проблемам землеустройства в регионе, по поводу демократизации
образования и учета конфессиональных нужд мусульман. См.: Аманжолова Д.А. Партия Алаш: история и историография. С. 34-35.
10. Семипалатинский листок. 1906. 5 июня; Швецов С.П. Омская газета
«Степной край» и политическая ссылка // Северная Азия. Кн.1-2. М., 1930. С. 112; Аманжолова Д.А. Партия Алаш: история и историография.
Семипалатинск, 1993. С. 45.
11. Аманжолова Д.А. Партия Алаш: история и историография.
Семипалатинск, 1993. 136 с.
12. Байтурсынов А. Акжол. Алматы, 1991. 214-216 б.; Аманжолова Д.А. Партия Алаш: история и историография. С. 56-57.
13. Аманжолова Д.А. Партия Алаш: история и историография. С. 58-59; Вакт (Оренбург). 1913. 20 января.
14. Право. 1905. 1 октября. С. 3253-3254; Кулешов В.В., Крюков В.А.
40
Экономическое развитие Сибири в ХХ веке (дискуссионные материалы). Новосибирск, 2000. С. 6.
15. Байтурсынов А. Революция и киргизы // Жизнь национальностей. № 27 (39). 1919. 3 августа.
16. Казах. 1917. № 256. О казахских комитетах и областных съездах подробнее см.: Абылгазина А. Указ.соч.; Григорьев В., Панфилов А. Областные казахские съезды весны 1917 г. // Науч. тр. «Адшет». 1999. № 1 (5).
17. Алаш-Орда. Сб. документов. Кзыл-Орда, 1929. С. 34-35, 38, 39-40.
18. Шиловский М.В. Областничество и регионализм: эволюция взглядов сибирского общества на пути инкорпорации Сибири в общероссийское пространство // Административно-государственное и правовое развитие Сибири XVII-XX веков. Иркутск, 2003. http://kraeved.lib.tomsk.ru/page/12/ (дата обращения: 12.08.2014).
19. Сибирская жизнь (Томск). 1917. 8, 11, 17, 21 октября; Путь народа
(Томск). 1917. 17 октября; Аманжолова Д.А. На изломе. Алаш в
этнополитической истории Казахстана. Алматы, 2009. С. 180-181.
20. Движение Алаш: Сб. документов и материалов. Апрель 1901 г. -декабрь 1917 г. Т.1. Алматы, 2004. С. 456-457.
21. См.: Казахстанская правда. 1989. 19 июля; Алаш-Орда. С. 73-76.
22. Свободная печать (Семипалатинск). 1918. 1 января; Сибирская речь (Омск). 1918. 4 января; Спирин Л.М. Россия, 1917 год. Из истории борьбы политических партий. М., 1987. С. 311-312, 317-318, 301-302; Святицкий Н.В. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание // Год русской революции (1917-1918 гг.). М., 1918. С. 118-119, 110-111; Алаш-Орда. Сб. документов. Кзыл-Орда, 1929. С. 116; Аманжолова Д. Движение Алаш в 1917 году. М., 1992. С. 18.
23. Оренбургский казачий вестник. 1917. 23 декабря. № 109. Казах. 1918. № 257. Цит. по: Бейсембиев К.Б. Идейно-политические течения в Казахстане в конце Х!Х - начале ХХ вв. Алма-Ата, 1961. С.363.
41
24. Алаш-Орда. Сб. документов. Кзыл-Орда, 1929. С.73-75, 104;
Казахстанская правда. 1989. 19 июня.
25. Цит. по: Аманжолова Д.А. Алаш: исторический смысл демократического выбора. Алматы: Издат. дом «Таймас», 2013. С.255.
42
