CC BY
61
УДК 94(571)С.44
ИЗ ИСТОРИИ СИБИРСКОЙ МИЛИЦИИ © Н.А. Скорикова1
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
В начале XXI века правоохранительные органы Российской Федерации в очередной раз претерпели структурные изменения, исторически сопоставимые с происходящими в государстве после свержения царизма и смены власти в двадцатых годах прошлого столетия. Автором найдены и изучены доказательства о формировании, становлении и деятельности региональной милиции в годы гражданской войны в Сибири; исследуется и обобщается опыт реорганизации, проводится сравнительный анализ. Библиогр. 15 назв.
Ключевые слова: органы внутренних дел; милиция; гражданская война; Иркутская губернская администрация.
FROM THE HISTORY OF SIBERIAN MILITIA N.A. Skorikova
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
At the beginning of the XXI century, Russian law enforcement authorities once again underwent structural changes that are historically comparable with the ones taken place in the country after the overthrow of the tsarism and the change of power in 1920ies. The author has found and examined the evidences of the organization, formation and the activities of the regional militia during the Civil War in Siberia. Reorganization experience has been studied, summarized and given a comparative analysis. 15 sources.
Key words: bodies of internal affairs; militia; civil war; Irkutsk provincial administration.
В начале XXI века правоохранительные органы России в очередной раз претерпели структурные изменения, и в этой связи представляется целесообразным обращение к историческому опыту отечественной милиции. В данной статье будет рассмотрен временной отрезок, связанный с существованием на карте мира специфического государственного образования, названного исследователями Белой Сибирью. Изучение же и анализ практической деятельности административной системы и силовых структур на территории Белой Сибири видится важной задачей для объяснения причин падения антисоветских правительств. Сегодня наконец представилась возможность перейти от обобщенных представлений об их «контрреволюционной государственности» к конкретным примерам организации властных структур означенного периода.
Известно, что с падением Советской власти в Сибири летом 1918 г. Временное сибирское правительство во главе с П.В. Вологодским начало организацию местных органов управления, подведомственных МВД. Вся административная власть на местах концентрировалась в руках глав губерний - губернских комиссаров.
В Сибири сформировались: собственное правительство, местные администрации и органы самоуправления, однако процесс государственного строительства здесь нельзя было бы назвать завершенным без создания собственных органов охраны внутреннего правопорядка.
Власти были озабочены тем обстоятельством, что милиция находилась в ведении земского и городского самоуправления, что не отвечало требованиям времени. Если можно так выразиться, то в условиях гражданской войны сами контролирующие органы нуждались в дополнительном контроле. Поэтому постановлением Административного совета Временного сибирского правительства от 17 сентября 1918 г. милиция передавалась в ведение Департамента милиции при МВД. Сокращались и функции местной милиции: с нее снимались такие мелочные обязанности, как, например, обязанность по сбору налогов в пользу земства и выдача разного рода справок. Теперь за это отвечали особые земские сборщики.
По сути организация милиции происходила методом проб и ошибок. Несколько месяцев не был даже ясен порядок должностного подчинения. Только в конце октября 1918 г. управляющий МВД С.С. Старынке-вич распространил циркулярное письмо на имя губернских, областных и уездных комиссаров с разъяснением. В нем говорилось, что по новым правилам милиционеры должны подчиняться участковому начальнику милиции, последний - уездному, а все они - губернскому инспектору. Вся милиция, а равно и ее начальники, отныне состояли в прямом подчинении губернским комиссарам, а в уездах, кроме того, - в подчинении уездным комиссарам.
Однако рядовые милиционеры (а нередко и их начальники) по-прежнему совсем не разбирались в
1Скорикова Наталья Александровна, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и философии, тел.: 89148767509, e-mail: [email protected]
Skorikova Natalia, Candidate of History, Associate Professor of the Department of History and Philosophy, tel.: 89148767509, e-mail: [email protected]
том, в чьем подчинении они находятся. Со своими заявлениями и рапортами они обращались как к военным властям, так и напрямую к управляющим уездами, минуя местных начальников милиции. Вызванная таким образом неразбериха оправдывалась вмешательством в дела внутреннего порядка милиции должностных лиц, не имеющих к таковой никакого отношения. Начальникам милиции неоднократно приходилось разъяснять дисциплинарный порядок и угрожать строгими взысканиями и увольнениями от службы [1, 17].
Что касалось Иркутской городской и губернской милиции, то она формировалась фактически заново. С 14 июля 1918 г. ее возглавил М.И. Постников, избранный на пост губернского инспектора земством [1, 194, об.].
Вся губерния в административном отношении и в отношении охраны общественного порядка была разделена на 9 уездных районов милиции. Иркутск поделен на 6 участков, подведомственных начальнику милиции поручику Малышеву и двум его помощникам. Ежедневно в каждом районе несли службу по охране 22 милиционера. Всего по городу - 240 милиционеров.
В Иркутске имелось 16 постоянных вооруженных постов [2, 12, об.]. Ревизия губернской милиции, продлившаяся с декабря 1918 г. по февраль 1919 г., выявила неукомплектованность личным составом. Чтобы пополнить милицейский штат, набор производился даже из ссыльнопоселенцев, среди которых были и уголовные преступники [3, 22]. Несмотря на все старания губернской администрации, к февралю 1919 г. в реестрах числилось только около 1000 уездных милиционеров из 1455 человек, положенных по штатному расписанию [2, 12, об]. Для большого города, такого как Иркутск, этого было недостаточно. Приток беженцев, недовольство граждан и рост преступности требовали увеличения количества постов в несколько раз. Но реорганизация колчаковской городской милиции по объективным причинам проведена так и не была.
Организовать милицию должным образом так и не удалось. По сведениям прокурора Иркутского окружного суда, к сентябрю 1919 г. в некоторых волостях Балаганского, Верхоленского уездов, Эхирит-Булагатского и Ангарского аймаков милиции не существовало вовсе. Там, где штат был более или менее укомплектован, милиционеры не инструктировались по текущему моменту и доверием населения не пользовались. В некоторых местностях, где отсутствовали суды, их функции выполняли чины милиции. Вооружение плохое, патронов не хватало. Исключение составлял лишь Нижнеудинский уезд, где, благодаря стараниям и постоянным инструктажам начальника уездной милиции, удалось наладить нормальные отношения правоохранителей с населением [4, 49]. В целом по губернии наблюдалось игнорирование милиции как органа защиты прав и безопасности граждан, бывали случаи противодействия ее законным требованием [4, 65].
Нехватка финансирования также затрудняла работу милиции. Особенно это касалось уездов. Причи-
на тому - сложные взаимоотношения губернской администрации и земского самоуправления, сложившиеся после переворота 18 ноября 1918 г. Согласно «Временному положению о сибирской милиции», земство должно было ассигновать милицию в размере 1/3 общего расхода не ее содержание. Земцы же, ссылаясь на отсутствие этих средств и нежелание финансировать структуру, которая им больше не принадлежит, положенные деньги уездам не перечисляли [5, 322]. Низкая заработная плата милиционера, всего около 200 рублей, отталкивала желающих вступить в ряды правоохранительных органов. Местным руководителям приходилось напрямую обращаться за помощью к МВД.
Итак, милиционеров, как по городу, так и по губернии, недоставало. А требования, которые возлагала на них губернская администрация, были весьма обширными. Помимо борьбы с уголовной преступностью, согласно циркулярному распоряжению Губернского инспектора милиции, в обязанности милиционеров входила охрана порядка, содержания в исправности и чистоте улиц, площадей, тротуаров, сточных труб и т.д. [6, 59]. В их обязанности также входила борьба с тайным винокурением, пьянством, проституцией и проч.
Милиционерам поручался строгий учет приезда, проживания и выезда граждан, в особенности иностранных подданных. Для выявления "нелегалов" им вменялось в обязанность обходить гостиницы и номера и представлять списки Губернскому комиссару через Губернского инспектора милиции.
Виновные в нарушении правопорядка чаще всего избегали наказания, т.к. до суда дело доходило редко. В августе 1918 г. один из начальников городской милиции вынужденно просил у Губернского комиссара предоставить ему право наложения административных штрафов, арестов и заключений под стражу, не дожидаясь решения судебных инстанций. Со стороны П.Д. Яковлева последовал отказ [6, 60].
В такой ситуации нередко наблюдались нарушения дисциплины и превышение полномочий охранников правопорядка. Милиционеры самовольно покидали служебные посты или вовсе не являлись на службу. В периодической печати непрерывно приводились многочисленные факты «незакономерной и небрежной» деятельности чинов милиции. Их обвиняли в том, что работают они вяло и неумело, или даже вовсе бездействуют.
Чтобы удержать ситуацию под контролем, одной из мер по наведению порядка в делах городской милиции Управляющий губернией избрал неожиданные визиты на милицейские посты. Днем 18 марта 1919 г. П.Д. Яковлев произвел смотр пожарных частей Иркутска, а ночью, вместе с начальником милиции, в очередной раз совершил объезд всех районов милиции. По его признанию, в глаза бросалось то, что милиционерам не хватало выучки. Уже на следующий день распоряжением П.Д. Яковлева при Управлении городской милиции открылась специализированная школа на 25 человек для обучения милиционеров тому, «как охранять общественный порядок и спокойствие». По-
степенно на первый план выходит борьба не с уголовными преступниками, а с врагами государственного порядка.
Иркутская милиция, хотя и выигрывала в сравнении с образованиями некоторых других губерний и областей, все же не могла в полной мере справляться со своими обязанностями. А правительство продолжало концентрировать власть в руках местных администраций. Уже летом 1919 г., помимо руководства местной милицией, в руках главы губернии оказалась целая структура политического сыска - госохрана. Согласно постановлению Правительства, непосредственно Губернскому комиссару подчинялся Начальник губернского управления госохраны, а тому - все прочие чины и учреждения ведомства. В то же время с управляющими уездами они ни в каких подчиненных отношениях не состояли [3, 22].
О деятельности Иркутской госохраны удалось обнаружить очень мало информации. По сведениям, которые глава губернии представлял в МВД, в Иркутской губернии к сентябрю 1918 г. частью уже были сформированы и функционировали, а частью еще формировались следующие отделения Государственной охраны: Иркутское губернское управление, Ниж-неудинское, Черемховское, Бодайбинское, Верхолен-ское уездные управления, Киренский, Ангарский, Ба-лаганский, Тункинский, Эхирит-Булагатский отдельные пункты [3, 148-148, об.]. Это не соответствовало действительности. Проверка в июле 1919 г. показала, что формирование Иркутской госохраны так и не довели до конца. Только в Бодайбинском и Нижнеудинском уездах были управления госохраны, и то из положенных по штату 85 сотрудников в реестрах числилось только 19 [7, 66-67, об.]. Естественно, что при этом исполнять весь объем возложенных на нее задач госохрана Иркутской губернии просто не могла.
При восстановлении государственного порядка и общественного спокойствия на местах в условиях гражданской войны было невозможно обойтись без боевых частей.
25 февраля 1919 г. Совет министров Всероссийского временного правительства постановил учредить при МВД отряд особого назначения. Согласно Положению об отряде, он являлся боевой частью для охраны и восстановления государственного порядка и общественного спокойствия, состоял из одного пешего и 4-х конных взводов. Здесь же утверждались должности: начальника отряда, который отвечал за состояние вверенного ему формирования, принимал на службу и увольнял стражников, объединял служебную деятельность пеших и конных взводов, «следил за обучением и воспитанием подчиненных»; помощника начальника отряда, который заведовал хозяйственной частью; адъютанта, в ведении которого находилась канцелярия делопроизводителя; командиров взводов и фельдфебеля, наблюдавшего за поведением стражников.
Офицерский состав отряда комплектовался из офицеров запаса или действительной службы. Стражников же набирали из числа запасных солдат. Численность отряда для губерний не была точно определена. В постановлении Совета министров лишь гово-
рилось, что, по усмотрению Министра внутренних дел, по мере надобности она могла колебаться в пределах одной тысячи стражников [8].
По замыслу создателей, отряд должен был представлять собой хорошо обученную дисциплинарную единицу, готовую беззаветно, в любой момент довести до конца возложенные на него обязательства. Предполагалось также, что стражники должны были быть ознакомлены как теоретически, так и практически с кругом прав и обязанностей чинов общей милиции и «воспитаны в сознательном и честном исполнении своего служебного долга».
Другим постановлением от того же числа министру внутренних дел предоставлялось право утверждать по своему усмотрению отряды милиции особого назначения (ОМОН) при Управляющих губерниями (областями), на которые распространялись все положения об отряде при МВД.
В Иркутске к моменту подписания соответствующего приказа уже существовала серьезная база для создания такого отряда. Ранее П.Д. Яковлев неоднократно собирал «специально вооруженные и обмундированные» милицейские отряды. С ними он совершал, по его выражению, «административно-разведочные» поездки в различные районы вверенной ему территории. По пути следования милиционерами производились выемки, обыски, аресты [9]. Губернский комиссар П.Д. Яковлев неоднократно практиковал использование вооруженных конных милицейских отрядов во время поездок по губернии. В конце августа 1918 г. состоялась его первая поездка с таким отрядом в Верхоленский уезд, в декабре он объехал Иркутский уезд, отправил небольшой отряд в Нижнеилимский, а затем в Нижнеудинский уезд. В феврале 1919 г. Управляющий губернией с отрядом конных милиционеров посетил Балаганский уезд. В начале марта по его указанию один из милицейских отрядов находился в Бодайбо. По пути следования милиционерами производились выемки, обыски, аресты. В конце апреля конный отряд совершил экспедицию в Илимский край (север Иркутской губернии), где партизанские отряды, проникавшие из Канского уезда Енисейской губернии, угрожали Илимскому тракту.
Безусловно, самым показательным является подавление при помощи милицейских отрядов Икейских волнений. Во время этой карательной экспедиции несколько деревень подверглись обстрелу из пулеметов. В одном из отчетов П.Д. Яковлев сообщил, что со стороны восставших было убито 15 человек [10, 18, об.]. Но следствие ОГПУ в 1924 г. приложило к делу Яковлева список из 50 мирных жителей, погибших в общей сложности в результате подавления восстаний в конце марта-начале апреля 1919 г. в Нижнеудинском уезде [11, 92].
20 апреля 1919 г. Управляющий Иркутской губернией подписал соответствующий приказ, 24-го числа получил «кредиты особотряда» от МВД, а 11 мая на площади Казанской церкви был устроен молебен в честь уже сформированного отряда.
Начальником отряда приказом Управляющего губернией от 20 апреля 1919 г. назначен капитан Ф.С.
Решетин. На данный момент об этом человеке известно лишь то, что он был участником декабрьского восстания в Иркутске в 1917 г. и ротным командиром тайной офицерской военной организации летом 1918 г.
Судя по документам ГАИО, Иркутский ОМОН был хорошо экипирован, снаряжен и вооружен. В подтверждение этому - арсенал, который находился у отряда Д.Е. Зверева, самого крупного формирования, перешедшего на сторону красных: на 43 бойца имелось 43 винтовки и 90 патронов к каждой, три ящика по 900 патронов в запасе и 30 бомб. Стражники имели на вооружении русские трехлинейные винтовки с запасом патронов. При ротах состояли пулеметные команды [12, 80].
Созданные в губернии отряды милиции особого назначения должны были «уходить в губернию на восстановление порядка и на борьбу с мятежными шайками». Но П.Д. Яковлев, придающий огромное значение агитационной работе, также обязал свои особот-ряды распространять антибольшевистскую и информационную литературу, «чтобы в народе появилось ясное сознание, во имя чего борется отряд, какой вред несут крестьянам красные» и т.д. [5, 420].
В некоторых губерниях Сибири практиковалась вербовка в отряды милиции пленных красноармейцев. Такой опыт был применен и в Иркутске. Это привело лишь к тому, что партизанские отряды, действовавшие на территории Восточной Сибири, пополнились хорошо вооруженными и обмундированными бойцами.
По подсчетам Дворянова Н. и Дворянова В., ОМОН насчитывал солдат и офицеров 1136 человек, и к концу мая 1919 г. иркутские большевики на 75% считали его своим [12, 80]. Отметим известные случаи «предательства» иркутских стражников. Уже 6 августа 1919 г., во время восстания на Николаевском железоделательном заводе на сторону красных перешли 45 человек особотряда. 19 августа в с. Паново на границе Иркутской и Енисейской губернии поднял мятеж отряд Мамаева. Сорок один стражник под руководством бывшего красного комиссара, самарского большевика Д.Е. Зверева, убив командира, с оружием в руках присоединились к партизанам Н.А. Бурлова. На следующий день их примеру последовала другая часть отряда - еще 43 бойца. Сам Н.А. Бурлов охарактеризовал их так: «... все молодец к молодцу; дисциплина образцовая... все почти они бывшие красноармейцы, переносившие ужасы плена. давшие клятву мстить и мстить противнику" [12, 81].
Обстоятельства вынудили П.Д. Яковлева прибегнуть к другим методам формирования отряда. Теперь к нему прикомандировывались добровольцы из действующих боевых частей.
Лишь немногочисленные части ОМОНа остались верны Управляющему губернией, именно они осуществили самую кровопролитную в истории Иркутской губернии того времени карательную экспедицию в Нижнеудинский уезд с целью подавления крестьянских волнений и борьбы с партизанскими отрядами. Особотряд, руководимый поручиком Вейсом, проявил себя здесь особенно жестоко, учиняя массовые рас-
стрелы, сожжения домов, порки, увечья мирного населения. Управляющий губернией каждую неделю составлял отчеты о действиях ОМОНа и отправлял в МВД списки расстрелянных.
По признанию самого Яковлева, «отряд превратился в банду карателей, и каждая экспедиция внутрь уездов или кончалась бесчинствами и насилиями, или, в лучшем случае, переходом на сторону красных» [13, 49]. На имя Управляющего губернией со всей губернии поступали телеграммы с жалобами на бесчинства ОМОНа. Помощник Управляющего Иркутским уездом Казаков сообщал: «21 октября возвратился с Братского тракта отряд особого назначения. Второй день все пьяны, творят буйство, бесчинства, даже убийства. Царят в Тулуне. Население терроризированное. Прошу воздействовать в сокращении бесчинств» [14, 49].
На имя капитана Решетина в начале декабря Яковлев отослал телеграмму: «Сыплются жалобы населения о насилиях, чинимых 4-ой ротой. Расхищена где-то потребительская лавка, изнасилованы какие-то женщины, солдаты пьянствуют» [14, 139]. Решетин в отчете о боевых действиях по губернии объяснял поведение своих стражников отсутствием возможности делать заранее запасы продуктов, т.к. в их распоряжении нет полевой кухни и обоза. «Когда же люди, утомившись переходом, приходят на место отдыха, -пишет он, - то естественно приходится заботиться о пище спешно» [14, 27].
К началу декабря 1919 г. Иркутский особотряд окончательно вышел из-под контроля Управляющего губернией. Тот со своей стороны пытался поправить положение увольнениями от службы, арестами, преданиями офицеров военно-полевому суду, смертными приговорами. Но исправить положение было уже невозможно. Переход на сторону Политцентра трехсот стражников под командованием самого Ф.С. Решетина стал последней точкой в истории Иркутского отряда милиции особого назначения.
По сути, все перечисленные выше структуры (милиция, отряд особого назначения, госохрана), были призваны выполнять одни и те же функции: прежде всего предупреждать и раскрывать «антигосударственные преступления», к которым относились причастность к большевизму, организация и участие во всякого рода собраниях, стачках и забастовках и т.д.
Это вызывало замешательство среди представителей местной администрации. В сентябре 1919 г. П.Д. Яковлеву пришлось рассылать разъяснительные телеграммы на имя Управляющих уездами Иркутской губернией, в которых говорилось следующее: «Местными органами государственной охраны являются губернские, уездные и городские управления и пункты Государственной охраны. Их цель - предупреждение и пресечение государственных преступлений. Важным условием для правильной постановки является широкая осведомленность, которая достигается путем «гласным и тайным». Общее руководство этими органами вверяется Управляющему губернией. Он и все подчиненные ему чины городской и уездной милиции должны оказывать Госохране содействие в деле информирования. Дальнейшей проработкой сведений и
поиском виновных и должны заниматься органы Госохраны, которые именно для этого созданы и технически к тому подготовлены. Чины же милиции к этой работе допускаемы быть не могут» [3, 22].
Приходилось им действовать и сообща. В августе 1919 г. на имя губернских комиссаров была разослана телеграмма с грифом «совершенно секретно» от департамента милиции при МВД. В ней говорилось о необходимости совместной работы чинов милиции, госохраны и отряда милиции особого назначения, не исключая чинов, эвакуированных из других местностей, в деле выявления большевистских агентов, проникающих в губернию под видом беженцев. Проведение подобных совместных операций в организационном плане поручалось Управляющему губернией как руководителю всех этих трех структур [15, 2].
При всем при этом неизменно ширились и права глав губерний. Например, 3 декабря 1918 г. Управляющий Иркутской губернией П.Д. Яковлев был назначен уполномоченным МВД. Эта должность давала право свободно прибегать к карательным мерам по отношению к нарушителям «общественного спокойствия». В статье 147 Постановления Совета Министров, утвержденного Верховным Правителем 11 февраля 1919 г. говорится: «Начальникам уездной и городской милиции и их помощникам, а также лицам, особо уполномоченным Департаментов Милиции, дается право подвергать предварительному аресту на
срок не более 2-х недель лиц, подозреваемых в совершении государственных преступлений или в причастности к ним».
Пункт 2 указанного Постановления гласит, что поименованные выше должностные лица обязаны немедленно составлять надлежащее постановление о всяком производстве ареста и освобождения от него, копию которого должны представить лицу прокурорского надзора и, кроме того, безотлагательно доносить о производстве ареста Управляющему губернией (областью), который или утверждает, или отменяет арест. В случае с Яковлевым, он свободно мог в качестве уполномоченного МВД арестовывать, а в качестве Управляющего губернией сам этот арест утверждать. Он также обязывался регулярно и с максимальной точностью рапортовать в МВД о настроениях в губернии и о работе органов управления и самоуправления.
Очевидно, что правительства Белой Сибири не могли полностью контролировать положение в регионе. Дело доходило до того, что чиновникам приходилось прислушиваться к слухам и сплетням, ходившим среди обывателей. Милиция и госохрана в целом не справлялись со своими обязанностями. По ряду объективных причин основное внимание власти Белой Сибири уделяли ведению боевых действий. В немалой степени это способствовало их падению.
Статья поступила 07.10.2014 г.
Библиографический список
1. ГАРФ, ф. 142, оп.1, д. 134.
2. ГАРФ, ф. 147, оп. 10, д. 49.
3. ГАИО, ф. р-285, оп. 1, д. 5.
4. ГАИО, ф. р-2, оп.1, д. 41.
5. ГАИО, ф. р-2, оп. 1, д. 199.
6. ГАИО, ф. р-2, оп.1, д. 62.
7. ГАРФ, ф. 296, оп. 1, д. 10г.
8. Собрание узаконений и распоряжений Всероссийского Временного Правительства. Утвержденные Верховным Правителем Постановления Совета Министров. Ст. 58.
9. Иркутские Губернские Ведомости. 10 августа 1919 г.
10. ГАРФ, ф. 1700, оп. 1, д. 63.
11. ЦА ФСБ РФ, ф. р-45369, том 1.
12. Борьба за власть Советов в Иркутской губернии . 19181920 гг. Сборник. Иркутск, 1959.
13. Показания Павла Дмитриевича Яковлева // Сибирский архив. Иркутск, 2000.
14. ГАИО, ф. р-2, оп.1, д. 361.
15. ГАИО, ф. р-2, оп. 1, д. 344.
УДК 316.422
МОДЕРНИЗАЦИЯ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ: ФОРМИРОВАНИЕ ИННОВАЦИОННОЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ СРЕДЫ
© Н.М. Струк1, Н.И. Гаврилова2
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Анализируется роль инновационной среды в процессе становления современного российского образования. При этом инновации в образовании исследуются как уникальное качество социального механизма, обеспечивающего развитие ресурсов как отдельной личности, так и общества в целом. Образовательная среда вуза рассматривается упорядоченной целостной системой элементов, обладающей количественно-качественными характеристи-
1Струк Наталья Максимовна, кандидат философских наук, доцент кафедры социологии и социальной работы, тел.: 8905143862, e-mail: [email protected]
Struk Natalia, Candidate of Philosophy, Associate Professor of the Department of Sociology and Social Work, tel.: 8905143862, email: [email protected]
2Гаврилова Наталья Игоревна, кандидат исторических наук, доцент кафедры социологии и социальной работы, тел.: 89027670291, e-mail: [email protected]
Gavrilova Natalia, Candidate of History, Associate Professor of the Department of Sociology and Social Work, tel.: 89027670291, email: [email protected]
