Из истории российского предпринимательства: династия Строгановых: аналит. Обзор Текст научной статьи по специальности «История и археология»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

М.Л. ГАВРИЛИН

ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА:

ДИНАСТИЯ СТРОГАНОВЫХ

Научно-аналитический обзор

MОСКВА 2002

Серия:

« О ТЕ ЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ»

ЦЕНТР СОЦИАЛЬНЫХ НАУЧНО -ИНФОРМАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Ответственный редактор — канд. инс. наук В.М.Шевырин

Гавлин М. Л.

Из истории российского предпринимательства: династия Строгановых: Аналит. обзор / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч. -информ. исслед.-М., 2002.-с. - (Сер.: Отечественная история). - Библиогр.: с.

В обзоре освещается деятельность знаменитой династии крупнейших российских промышленников и землевладельцев. На протяжении 500 лет судьбы ее представителей были тесно связаны с важнейшими событиями российского государства, с хозяйственным освоением северных земель, территорий Урала и Сибири. Династия Строгановых - это живая история России в лицах и портретах государственных деятелей, царедворцев, военачальников и дипломатов, меценатов и деятелей культуры.

The activity of a famous dynasty house of the greatest russian industrialists and landowners is thrown light upon in the review. For 500 years the destinies of its representatives had been closely connected with the most important events of russian state, with the economic reclamation of northern lands, territories of the Ural and Siberia. The dynasty house of Stroganovs' - is living history of Russia in persons and portraits of statesmen, courtiers, military leaders and diplomats, patrons of art and workers of culture.

©ИНИОН РАН, 2002.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение Происхождение Строгановых Конкистадоры Урала и Сибири

Именитые люди. Сподвижник Петра Великого Бароны Российской империи Вельможа "Екатерининского века" "Гражданин Очер" Деятельная графиня Строптивый дипломат Государственный деятель и меценат Майорат Строгановых и методы хозяйствования Последний владелец "нераздельного имения" Заключение Список литературы

ВВЕДЕНИЕ

Вся история развития предпринимательства в России напоминает непрерывную череду приливов и отливов. Последний из этих мощных приливов мы наблюдаем в наше время. А первые из них поднимаются из самых глубин нашей истории, куда подчас еще с трудом сквозь толщу веков доходят лучи исторического знания.

С одним из таких, отмеченных исследователями, приливов предпринимательской энергии на российских просторах, можно связать и период, когда в землях "Господина Великого Новгорода" и северовосточной Руси, не затопленных разрушительными волнами татаромонгольских нашествий, нарастал подъем производительных сил, расцветали различные ремесла и промыслы, била ключом, кипела в городах и селах торговая жизнь. Именно к этому периоду можно отнести начало предпринимательской деятельности Строгановых, их многовекового, тяжкого и противоречивого пути к богатству и влиянию, со всеми неизбежно сопровождающими этот путь взлетами и падениями, праведными и неправедными поступками, крутыми поворотами судеб, надеждами и разочарованиями.

История России допетровской эпохи насчитывает не так уж много известных нам крупных личностей, ставших своеобразными символами русского предпринимательства, инициативы и предприимчивости. Одни из них становились первооткрывателями, пионерами-первопроходцами, вроде тверского купца Афанасия Никитина, другие выступали своего рода конкистадорами-завоевателями и промышленниками, миссионерами и колонизаторами в одном лице, в широком движении освоения новых земель, развернувшемся в эту эпоху.

Открытие и освоение суровых северных территорий, земель Урала и Сибири русскими людьми было сродни открытию испанцами и португальцами Нового Света, освоению европейцами богатств новых континентов. Присоединение новых необъятных территорий к Московскому государству и необходимость их освоения не только территориально чрезвычайно раздвинуло его пределы, но и вдохнуло в государство новые силы, придало новые импульсы его развитию, хотя и поставило, вместе с тем, перед ним очень сложные задачи, требовавшие новых больших усилий.

ВВЕДЕНИЕ

; «л.»]-- .

Возможно, и победы русского оружия над Швецией - передовой европейской державой - и последующие преобразования петровской эпохи были бы невозможны, если бы к этому времени не осуществлялось уже в течение двух веков русскими людьми промышленное освоение земель русского Севера, Урала и Сибири. Первые заводы и открытые рудные богатства "восточного Клондайка" России стали одной из крупных материальных предпосылок этих успехов. Выдающийся вклад в историю открытия новых территорий и продвижения русского народа на Восток, в хозяйственное, промышленное освоение новых земель и богатств их недр внесли члены знаменитой династии промышленников Строгановых. Они занимают в истории северного края, Урала и Сибири особое место. Их можно отнести к наиболее ярким представителям российской торгово-промышленной жизни этого времени.

История предпринимательской деятельности Строгановых тесно связана с историческими судьбами России на протяжении длительного многовекового периода. Изменения, которые претерпевало их предпринимательское дело, направление его развития, формы и методы накопления и хозяйствования, во многом, были характерны для всего московского государства, а позднее и обширной Российской империи.

Сам исторический путь именитой династии это - живая история нашего государства, громадное живописное полотно, пронизанное драматическими контрастами, игрой света и тени. Это история в лицах и портретах, наполненная судьбами многих крупных государственных деятелей, царедворцев, военачальников и дипломатов, меценатов и деятелей культуры. "Выйдя из разбогатевших поморских мужиков, Строгановы поднялись до звания гостей, стали в начале XVII в. единственными в стране "именитыми людьми", в XVIII в. превратились в баронов, а позже - в графов Российской империи".

На своем долгом пути восхождения к вершинам богатства, власти и влияния Строгановы не однажды оказывали значительное воздействие на экономическую,' политическую',' общественную и культурную жизнь страны. Поэтому освещение истории этой выдающейся династии дает нам более глубокое представление об истории нашего отечества, своеобразии его исторического пути, уходящего в седую глубь веков.

Строгановы - во многих отношениях исключительная, единствен-

ВВЕДЕНИЕ

ная в своем роде династия. Еще в допетровскую эпоху, благодаря своему неслыханному богатству, не будучи боярской по своему происхождению, она занимала почетное место среди самых влиятельных семей в московском государстве, приближенных к трону. Строгановы занимали уникальное положение и в посадской, купеческой среде, будучи единственными в государстве, носившими звание "именитых людей". Эта семья была исключительной на Руси по размерам своего землевладения, по своему богатству. По своему положению владетелей громадных вотчин, игравших роль передовых, военных форпостов на самой окраине русского государства, они были сравнимы с положением самых могущественных феодалов средневековой Европы.

Строгановы - уникальный, крупнейший именитый, купеческий род, который оставался на исторической арене русского государства в течение пяти веков, и представители которого на протяжении многих поколений, даже войдя в аристократическую среду, продолжали активно заниматься предпринимательской деятельностью, сохранив за собой, вплоть до 1917 г., громадные владения и заводы.

Даже среди дворянских родов династия Строгановых " значительно выделяется своими заслугами", которые многократно отмечались в "жалованных грамотах" и "милостивых рескриптах".

И в пореформенный период значение и вес их хозяйства (одно из первых мест по величине среди поместных владений в стране) были огромными. Велик был и авторитет, которым они пользовались не только в дворянской и аристократической среде, но и в предпринимательской среде, особенно среди горнопромышленников.

Многочисленные потомки первых Строгановых составили обширное генеалогическое древо. Они сумели сохранить и донести до нашего времени историческую память о себе, отложившуюся в родовых архивах, в многочисленных документальных свидетельствах своей деятельности, в семейной переписке.

Историей рода Строгановых занимались многие выдающиеся исследователи - историки, экономисты, искусствоведы; им посвящали страницы своих произведений писатели и поэты; о них писали биографы и публицисты, авторы воспоминаний, дневников и записок.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ

СТРОГОНОВЫХ

Отмечая основные вехи развития знаменитой династии в допетровский период ее деятельности, один из современных исследователей ее истории в Х^-ХМ! вв. пишет: "Инициативные и алчные эксплуататоры народного труда сольвычегодские и пермские Строгановы являются рыцарями так называемого первоначального накопления капитала в России; активно участвуют в политической жизни феодального Русского государства, являются агентами правительства по управлению Сольвычегодским и Пермским краем. Они организуют тысячный отряд и содержат его на свой счет во время Ливонской войны при Иване Грозном; посылают своего, строгановского, полководца -Ермака на завоевание царства Кучума, следствием чего было присоединение Западной Сибири к Русскому государству; участвуют в обороне страны от польско-шведской интервенции в 1608-1613 гг." (10, с. 4).

Более чем за сто лет до этого другой исследователь также указывал на выдающуюся роль этой династии в нашей истории, задаваясь "немало-важным вопросом историческим": "Какое значение имели в старину Строга-новы, не раз выходившие на театр истории самостоятельными действо-вателями, какое место занимали они среди прочих сословий?..." (68, с. 1).

Известно, что многие историки XVIII в. производили род Строгановых "от татарского мурзы Золотой орды, основываясь на рассказе голландского ученого, бургомистра Николая Витзена, который свое повествование о происхождении Строгановых в свою очередь заимствовал у голландского же купца Исаака Масса, писавшего о России еще в 1609 году". Согласно этой легенде, родоначальник Строгановых близкий родствен-ник татарского хана, по иным утверждениям—даже его сын, в XIV в. "был послан на службу к великому князю Димитрию Донскому в Москву", где, "прилежно рассуждая о вере Христа Спасителя, пожелал принять закон христианский и при крещении был наречен Спиридоном". Мурза вообще был по сердцу Димитрию Иоанновичу, "крещения же ради великий князь паче его возлюбил и одарил по достоинству многими дары", выдав за него, между прочим, свою близкую родственницу (по одной версии - дочь, по другой - племянницу) (36, с. 376; 58, с. 471).

происхождение Строгановых

--а IIГ чл--

Тот же Витзен повествует, что Спиридон первый будто бы ввел между русскими употребление татарских счетов. Узнав о крещении мурзы, хан потребовал его возвращения, затем выдачи, но в обоих случаях получил отказ и, "сим ответом не быв доволен... послал на границы российские множество вооруженных татар и повелел разорить российские заселения огнем и мечом". Димитрий Донской выслал против них " знатный отряд" под предводительством Спиридона; произошла стычка, и хотя "россияне и сильное действие имели", тем не менее были разбиты, а Спиридон взят в плен. Сделав безрезультатные попытки склонить его к принятию старой веры, хан велел "привязать его к столбу, тело на нем изстрогать, а потом, всего на части изрубя, разбросать", что и "делом было тотчас исполнено". Дата мученической кончины Спиридона в составленной при Петре Великом родословной Строгановых отнесена к 6903 или 1395 г. Родившийся вскоре после его смерти сын его был наречен Козьмою (Кузьмою), а по фамилии в память мученической кончины отца прозван Строгановым или Строгоновым (от слова "строгать"). Этот легендарный рассказ без особой критики был повторен историками Г. Ф. Миллером и М. М. Щербатовым. Н. М. Карамзин первый высказал сомнение в его верности, по крайней мере, в некоторых вопросах и хотя признавал происхождение Строгановых из орды, факты строгания и введения счетов он считал несомненной басней (36, с. 376; 58, с. 471).

Более определенно и веско высказался по этому поводу историк Н. Г. Устрялов в своей книге по истории строгановской династии, написанной в 1842 г. по заказу графини Софьи Владимировны Строгановой. В распоряжение историка были предоставлены документы вотчинного архива. По его мнению, "гораздо вероятнее другое предание, сохранившееся в одном сборнике Кирилло-Белозерского монастыря" о происхождении Строгановых "из дома Добрыниных от стародавней фамилии новгородской" (68, с. 2). Называет "ошибкой" он и другое распространенное среди историков мнение, что Строгановы, до пожалования им Петром первого баронского титула, были купцами. Они "имели особенное звание, исключительно им принадлежащее, звание Именитых людей; составляли особенное почетное сословие для других недоступное" (68, с. 4). По мнению Устрялова, несомненно то, что в уездах Устюжском и Сольвычегодском, старинных новгородских областях, Строгановы с незапамятных времен владели обширными оброчными статьями (68, с.5).

Конечно, многие работы этого периода о Строгановых, в том числе и о происхождении их рода, имели "апологетический характер". П.С.Икосов был главноуправляющим строгановскими имениями, управляющим пермским имением был Ф. А. Волегов, написавший "Родословная господ Строгановых" и другие труды (16, 27). Историк Н. Г. Устрялов издал свою книгу на деньги графини С.В. Строгановой. Это не исключало, однако, наличия в этих работах многих ценных сведений (75, с. 21).

Многие последующие историки окончательно отвергли легенду о Мурзе родоначальнике, и приняли, особенно на основании доказательств, приведенных Ф.А. Волеговым, что Строгановы — выходцы из земель Великого Новгорода, родоначальником же их был некий Спиридон, живший во времена Димитрия Донского. Внук Спиридона, Лука Кузьмич, упоминается в актах как владетель нескольких оброчных статей в Двинской земле. Ему же приписывают выкуп из татарского плена Великого князя Московского Василия Темного (78, с. 803; 58, с. 474).

Но документальных сведений о происхождении первых Строгановых - Спиридоне, Кузьме, Луке и Федоре, упоминавшихся соответственно под 1381, 1395, 1424, 1461 гг. - почти не сохранилось. И новгородское и московское происхождение Строгановской фамилии не имеет достаточных доказательств. Вероятнее всего, Строгановы происходили из крестьян, с древних времен живших на северных русских землях - землях Великого Устюга, с XIII в. практически входивших в состав Суздальского, а с XIV в. - Великого княжества Московского, сделавшего Великий Устюг форпостом в борьбе с Новгородом. В состав устюжских земель входил и весь Сольвычегодский уезд - будущая родовая резиденция и центр управления строгановских вотчин (58, с. 472).

Надо сказать, что и некоторые представители династии Строгановых отрицали свое "аристократическое", а заодно и новгородское, происхождение. Большой знаток истории и археологии граф Сергей Григорьевич Строганов писал Н.М.Колмакову: "С чего это ваш Устрялов вздумал придавать фамилии Строгановых значение феодальных баронов? Ничего подобного не было. Напротив, Строгановы были люди русского происхождения, посвятившие себя промыслам, сначала соляному, а потом железному и вообще рудному... и теперь в Вологодской губернии, откуда собственно и вышли Строгановы, есть люди, носящие также фамилию

Строгановых и не менее древнего происхождения, как и я сам, с ними я лично знаком и считаю свое происхождение, а равно и их, от одних и тех же родоначальников" (38, т. 54, с. 83-85).

К середине XV в. относят первые сведения о богатстве Строгановых, "когда один из предков их выкупил на свой счет великого князя Василия Темного из Казанского плена". 7 июля 1446 г. великий князь был взят в плен под Суздалем татарами, которые требовали 20 руб. выкупа за него. А в случае отказа грозили его убить. Государственная казна была пуста. Строгановы внесли выкуп, и 1 октября великий князь Василий Васильевич был освобожден из плена (36, с. 376; 37, с. 175).

Более достоверные сведения сохранились о внуке Спиридона Луке Кузьмиче и правнуке Федоре Лукиче с детьми: Степаном, Осипом, Владимиром и Аникою, около 1488 г. из Новгорода переселившихся на новые места в Сольвычегодск. Вскоре после этого, будучи уже в преклонном возрасте, Федор Лукич принял иночество с именем Феодосия и около 1493 г. скончался. Старшие его три сына умерли бездетными и каких-либо заметных следов своею деятельностью не оставили по себе. Но младший из них, Аника, предприимчивый, энергичный и умный, своими умелыми действиями положил твердое и прочное основание родовым богатствам, которые еще более расширились при сыновьях его - Якове, Григории и Семене, ставших родоначальниками трех ветвей рода (58, с. 472).

Старшие две линии вскоре угасли. Сын Якова Аникиевича Максим имел троих детей, из которых два старших сына, Владимир и Максим, умерли бездетными (последний около 1650 г.), а младший Иван имел единственного сына Даниила, последнего из мужчин этой линии, имевшего лишь двух дочерей, Стефаниду и Анну. Еще ранее угасла средняя линия, вторым и последним представителем которой был единственный сын Григория Аникиевича, Никита Григорьевич, скончавшийся холостым. Осталась только младшая ветвь, родом от Семена Аникиевича. Его второй сын Петр Семенович имел многих детей, из которых только один сын Федор Петрович достиг зрелого возраста, но мужского потомства не оставил; остальные же дети Петра Семеновича скончались в молодых годах. Старший же сын Семена Аникиевича Андрей Семенович оставил наследником Дмитрия Андреевича, единственный сын которого Григорий Дмитриевич остался одиноким представителем всего рода и, получив имущественные части от

происхождение строгановых

. ^¡в^^ ^Ветау--■

угасших двух старших линий, в своих руках объединил все громадные родовые богатства (78, с. 803; 58, с. 472).

Эта генеалогическая эволюция родословного древа Строгановых проявилась и в их семейном предпринимательском деле. Торгово-промышленный дом Строгановых, бывший единым в XV в., с начала XVI в. распался на три самостоятельные ветви: тотемских Строгановых, циренниковских Строгановых, окрестьянившихся в XVII в. (потомки последних и поныне живут в деревне Циренниково, в полукилометре от Сольвычегодска), и сольвычегодскопермских Строгановых, действовавших 500 лет (10, с. 3).

Сведений о тотемских и циренниковских Строгановых немного. Род тотемских Строгановых просуществовал только три поколения и угас в 1618 г. Его представители не оставили наследников. Семейный архив не сохранился. "История этой ветви Строгановых, - пишет А. Введенский, -может быть восстановлена лишь по единичным и случайным документам московских и тотемских архивов", отмечая, что "роль тотемских Строгановых, как пионеров в русском освоении Арктики, весьма важна" (10, с. 3). Но главными действующими лицами в истории торгово-промышленного дела Строгановых оставались представители Сольвычегодскопермской ветви династии.

Строгановы появляются в Вычегодском крае, по-видимому, не ранее 1472 г., в годы деятельности Луки Кузьмича Строганова. Их привлекла сюда возможность организовать торговое и промысловое предприятие без сильных конкурентов и без большой затраты капитала. Его сын, Федор Лукич, одним из первых оценил силу подымающегося города Сольвычегодска и прочно поселился в нем, устроив свой двор на Строгановой улице; другой его двор находился в конце XV в. на Береговой улице. В Сольвычегодске он и умер, вероятно, в 1497 г.

Исторические документы начинают более полно освещать жизнь семьи Строгановых со времени смерти Федора Лукича и перехода всех дел к его сыновьям. Их у него было, как уже отмечалось, четверо - Степан, Осип, Владимир и младший, родившийся гораздо позднее, Аника. Трое старших сыновей "в компании с Ромашкой Фроловым" получают 9 апреля 1517 г. (по другим сведениям - 1519 г.) от великого князя Василия Ивановича жалованную грамоту на "Соль Качаловскую". Эту землю Строгановы

получили с "лесом диким, старым, липовым раменьем", с правом "призывать крестьян, ставить дворы и заводить пашню, с освобождением крестьян от дани и пошлины на пятнадцать лет, а от суда и дани наместников и волостелей бессрочно" (10, с. 17-18; 58, с. 472).

Строгановы владели обширными землями в Новгородском крае еще задолго до Ивана Грозного. А полученные впоследствии ими земли "в пермских пределах" историки сравнивали по размерам с такой страной, как Богемия. В это время Строгановы были, по-видимому, не единственными крупными землевладельцами и промышленниками в крае, но далеко не все из них сумели проявить такую жизненную силу, предприимчивость и энергию, как представители строгановской династии. Так, соперниками Строгановых по богатству "были около того времени Новгородские граждане Своеземцевы", богатства и род которых потом "исчезли совершенно бесслед-но, тогда как богатство Строгановых увеличивалось все более" (37, с. 175).

Допетровская эпоха торгово-промышленной деятельности Строгановых распадается на несколько крупных периодов. Первым, начальным периодом, можно считать XV в. Второй более значительный период в истории феодальной вотчины и торгового дома Строгановых падает на XVI в. Он связан, главным образом, с годами жизни и деятельности Аники Федоровича Строганова (1497-1570) - подлинного основателя мощи огромной фирмы, а так же со временем до "строгановского" завоевания Сибири (1581). Конец XVI и почти весь XVII в. связаны с продвижением Строгановых на восток, за Урал и освоением огромных пожалованных им земель. В русской истории в эти периоды допетровской эпохи Строгановы "являли собою более не повторявшийся тип и русских Фуггеров, и русских Писарро, и Кортеса одновременно" (10, с. 18).

В этот период впервые исторические источники, начиная с 1515 г., достаточно полно свидетельствуют о жизни и деятельности Строгановых. Это было именно то время, когда 17-летний Аника продолжил в Сольвы-чегодске, начатые в 1472 г. его дедом Лукой "торговые и промысловые предприятия", а главное основал производство соли, поощряемое Московским правительством (первые купчие Аники Строганова на соляные варницы датированы 1526 г.), а через некоторое время и торговлю мехами-"пушным товаром" - с жителями Урала, а позднее и сибирскими "инородцами".

происхождение строгановых

- —ад^мД^ Ц^'---*- - -

К середине XVI в. Аника Федорович контролировал большую часть сольвычегодских соляных промыслов, скупив большое количество варниц конкурентов, а также организовал добычу пушнины, железодутное и кузнечное производство (получив 12 апреля 1556 г. разрешение Ивана Грозного "искать медные и железные руды на Устюге, в Перми и в других местах"), поставки своего и купленного хлеба в Астрахань, оптовую и розничную торговую сеть и ярмарочную торговлю в Поморье и Москве. Склады и дворы Аники были в Москве, Коломне, Калуге (через которую шла строгановская торговля с Литвой), Рязани, Переславле-Залесском, Великом Устюге, Коле. К тому времени отцу помогали дети Яков, Григорий и Семен. К 1577 г им принадлежало уже десять соляных варниц " на полном ходу" и почти все земли вокруг Сольвычегодска (58, с. 491 - 493).

С историей города Сольвычегодска с самого его возникновения в конце XV в. тесно связана и история складывания и расцвета торгового дома Строгановых. Эта тесная связь с городом Сольвычегодском продолжалась два столетия - XVI и XVII вв. Основателем сольвычегодской ветви и был Аника Федорович Строганов, родившийся в 1497г. и умерший монахом Иосифом в 1570 г «Этот скупой и суровый делец до старости,- пишет историк В.В. Косточкин, - носивший кафтаны от отца и деда, в то же время был хитрым и тонким политиком, умевшим ладить и с церковными властями, и с самим Иваном Грозным. Флотилии его судов плавали по рекам и морям. Аника закупал хлеб для казны, в Архангельске перекупал "заморские" товары, из Сибири вез меха, но главный доход все же ему приносила соль» (41, с. 113-114).

КОНКИСТАДОРЫ УРАЛА И СИБИРИ

"Молодые Строгановы" вступили в управление обширным хозяйством в условиях тяжелейшего кризиса конца XVI в. Позднее, на рубеже ХУН-ХУП вв., разразилась крестьянская война. И, несмотря на это, новое поколение Строгановых сумело не только сохранить, но расширить и укрепить свои вотчины, сохранить вотчинную торговлю и производство даже в тяжелые годы крестьянской войны и польско-шведской интервенции, в период "Смутного времени".

Наступала новая историческая эпоха и в истории взаимоотношений России и Сибири. Широкую картину ее дают многие исследователи. Силы московского правительства на огромных, еще не мирных и обширных пространствах Прикамья были слабы и явно недостаточны, чтобы справиться с управлением новым краем. Когда, например, в 1552 г. ногайские татары напали на Соликамск, а теснимые ими соликамцы попросили присылки войск для защиты, Иван IV, ведя битвы у Казани, смог "послать на помощь соликамцам только складной образ Николая Чудотворца" с грамотой о том, что святитель защитит их от врагов (10, с. 74).

В это время Сибирское татарское царство переживало упадок своей государственности, повторяя в малом виде то, что было в Золотой Орде. Сибирское царство "потрясалось изнутри борьбой за власть между династией ногайских князей и династией Шейбанидов-Чингисидов", которая выражалась в "дворцовых переворотах, убийствах правителей, борьбе феодальных группировок мурз". От ослабленного государственного организма Сибирского царства откалывались местные национальные группы. Именно в это время, 4 апреля 1558 г., правительство Ивана IV санкционирует своим пожалованием организацию пермских вотчин Строгановых с целью освоения территорий, лежащих между Чердынью, Соликамском и Казанью, и соприкасавшихся в верховьях рек Яйвы, Чусовой и Сылвы с землями, подвластными и Сибирскому царству (48, с. 4).

Поддержка московским правительством организации пермских вотчин Строгановых была необходимым звеном в выполнении плана восточной политики Русского государства. Исследователи отмечают

конкистадоры урала и сибири

. ^стдЗ^ ^Ветау--■- а -

наличие " совпадения личных и корыстных мотивов обогащения Строгановых с государственным интересом устройства правительством системы вооруженных строгановских городков для охраны восточных рубежей Русского государства, создания потенциальной базы будущего наступления на Сибирь". Этим слиянием личных интересов Строгановых с государственной охраной страны в данный исторический момент и объясняется мощь и сила Строгановых, которые "становятся не только землевладельцами-феодалами, предпринимателями и купцами в девственном и только что колонизуемом крае, но и выходят на роли государственных деятелей, проводников восточной политики московского правительства". Отсюда понятны милости двора Строгановым, постоянно в то время даваемые им льготы и новые дачи огромных территорий и иммунитетов. Пермские вотчины Строгановых были в 60-70-х годах XVII в. постоянно в поле зрения московского правительства ввиду событий, происходящих в Сибирском царстве (26, с. 7-8).

Очередной дворцовый переворот 1563 г. на высоком берегу Иртыша, в столице Искере, привел к трагической гибели прежнего правителя Сибири хана Едигера, зарезанного Кучумом и братом последнего Бекбулатом Шейбанидом. Кучум пришел к власти. Но и новая власть Кучума не могла чувствовать себя прочно: сын свергнутого и зарезанного Едигера - Сейдяк бежал и скрывался, по-видимому, в Ишимских степях; не все мурзы признали власть нового хана Чингисида Кучума. Они сохранили свою самостоятельность, не подчинившись державе Кучума. Целый ряд мелких феодалов также не признавал нового хана. Против Кучума восстал пелымский князь с подвластными ему манси, отпали князьки племен ханты. Целых семь лет с 1563 по 1570 г Кучум борется за сохранение своего государства. За эти семь лет Кучум показал себя деспотическим тираном и жестоким угнетателем покоренных им отсталых сибирских народов, не выше дших еще из родового быта. Пользуясь родственными связями с ногайцами, хан Кучум создает у себя армию из ногайцев, привлекает и киргизкайсаков. Наличие своей армии делает его независимым в военном отношении от дружин подвластных ему феодалов - мурз. Со своей ханской армией Кучум подавляет восстания ханты и манси, усмиряет непокорных мурз, укрепляет внутри своего государства власть путем энергичного проведения мусульманизации населения (10, с. 78).

Прикончив всех своих врагов, он прекращает и свою дипломатическую игру в повиновение далекому московскому правительству, которую он вел до того. В 1572 г. своими агрессивными действиями против пермских вотчин Строгановых Кучум дает понять о прекращении своих обя-зательств перед Москвой. Царская грамота к Строгановым 1572 г., августа 6, дает скупые факты избиения 87 торговых людей 15 июля 1572 г. Все остальное содержание грамоты излагает правительственный план военной кампании, который Строгановы и уполномочиваются осуществить. Им предоставляется право выбрать из собственного их войска "голову добру" и с ним казаков со всяким оружием и "ходить войною и воевать изменников: черемис, остяков, вотяков и нагайцев" (47, т. I, с. XI).

В 1572 г. "Черемисский бунт" обрушился на пермские вотчины Строгановых. По укрощении бунта они известили царя, что "виновником восстания черемисов был салтан Кучум, что он же запрещает Остякам, Вогуличам и Югричам платить Москве дань и грозит разрушеньем городков и острожков по Каме и Чусовой" (68, с.13). В ответ последовала грамота Ивана IV к Строгановым от 30 мая 1574 г. Бурные события 1572 и 1573 гг. - это годы напряженной войны Строгановых с немирными ханты, татарами, манси, поднятыми сибирским ханом Кучумом. Эти события подтверждаются и Строгановской летописью (27). Военные набеги татар, ханты и манси в 1572 и 1573 гг., инспирированные Кучумом, нарушили нормальное развитие пермских вотчин Строгановых, и московское правительство пришло к вы-воду о необходимости Строгановым иметь вотчинную армию в дополнение к тем гарнизонам, которые находились в их городках и у чердынского воеводы. Это право и было дано Строгановым. Строгановы, однако, реализовали это право не сразу, а лишь в 1579 г., когда они пригласили дружину Ермака (25, 26).

Еще задолго до этого Строгановы обращаются к царю с просьбой о пожаловании им территории за Уралом "на Тахчеях", по реке Тоболу и его притокам "от устьев и до вершин" для того, чтобы расширить свои владения в Сибири, что совпадало и с пожеланиями московского правительства, так как отодвигало от восточных границ Русского государства возможный театр военных действий. Просьба Строгановых была удовлетворена 30 мая 1574 г. В грамоте, жалованной

конкистадоры урала и сибири

-■—^Л^ Ц^'---*-

Строгановым содержится план наступательной войны против немирных сибирских народов, т.е. по существу, против Сибирского царства, поддерживавшего их (68, с. 14).

Логика развертывавшихся событий, — пишет современный историк, — и осторожно, но последовательно проводившаяся восточная политика правительства ставили перед Строгановыми определенную задачу овладения землями сибирского хана Кучума. Нельзя полагать, что поход Ермака в Сибирь есть единоличная инициатива Строгановых или никем не руководимых казаков во главе с Ермаком. Если Строгановы и проявили единоличную инициативу в деле непосредственной отправки дружины Ермака в Сибирь, то этот шаг соответствовал духу и смыслу общих указаний и инструкций московского правительства" (10, с. 79).

Посылка отряда Ермака состоялась в необычно позднее время -1 сентября 1581 г. Но Сибирская экспедиция Ермака не была для Строгановых экспромтом, вызванным исключительно только нападением на их вотчины. Эта экспедиция подготавливалась Строгановыми методически в течение нескольких лет (25, 26). На это указывают такие факты, как призыв с Волги Ермака с отрядом казаков за два года до 1581 г., построение на строгановской верфи на Северной Двине двух мореходных кочей для плавания по Ледовитому океану на восток под "руководством строгановского послу-жильца голландца Оливера Брюнеля", готовившегося отправиться по поручению Строгановых северным морским путем в устье Оби, одно-временно с выступлением в поход в Сибирь Ермака Тимофеевича. На предварительную подготовку Строгановыми похода Ермака в Сибирь указывает и то, что Строгановы в своих пермских вотчинах отливали "затинные" пищали (10, с. 96).

Историк С. Ф. Платонов считал, что одновременная организация и подготовка Строгановыми в 1581 г. сухопутного похода Ермака на Иртыш и Обь и мореходный поход под командой Оливера Брюнеля не являются случайным совпадением во времени двух разных предприятий, а были двумя ударами по Кучумовой Сибири, намеченными единым строгановским планом. "Очевидно, тот или иной выход на эту реку (Обь) казался им желательным в целях их торговли с азиатскими странами - в первую очередь с Мангазеей, а затем со Средней Азией и даже с Китаем" (52, с. 7).

Основное бремя организации сибирского похода Ермака пало на

Семена Аникиевича и Максима Яковлевича Строгановых. Остальные Строгановы не принимали в этом значительного участия. По подсчетам исследователей, если содержание тысячи казаков для правительственной армии на Оке в 1572 г. стоило Строгановым 10 тыс. руб., то и стоимость снаряжения Ермаковой дружины в 500-540 человек была не менее 10 тыс. руб. Отряд Ермака был снабжен "пищалями скорострельными семипяд-ными". На вооружении Ермаковой дружины была хранящаяся и поныне в фонде Государственного артиллерийского музея "сорока", представлявшая собой "остроумнейшую комбинацию семи стволов "пищалей ручных", врезанных в общую дубовую доску". Эта комбинация спаренных семи стволов имела в казенной части общий металлический желоб для пороха, поджигание которого обеспечивало эффективный, одновременный выстрел всех семи стволов. Такое портативное оружие было очень удобно для перевозки в стругах и стрельбы с их бортов.

Численность дружины Ермака до сих пор окончательно не установлена. Строгановская летопись дает цифру - 540 человек (27). "Новый летописец" оценивает дружину Ермака, пришедшую к Строгановым с Волги, в 600 человек (25, 26,). Такие же разногласия имеются в источниках о числе охочих людей, приданных Строгановыми дружине Ермака. "Новый летописец" указывает 50 человек (25, 26). Строгановская летопись - 300 человек (27).

По оценкам А. Введенского, едва ли численность дружины Ермака была большой. В XVI в. - напоминает он, - "дерзкие завоевания государств и разгром больших армий туземцев Южной Америки, например, предпринимались отрядами авантюристов небольшой численности. Кортес отправился в Мексику, имея 400 человек пехоты и всего 15 всадников, Писарро - в Перу, имея 200 пехотинцев и 27 всадников, Васко Нуньес де Бальбоа, имея 200 человек, прошел от Панамы через Кордильеры до Тихого океана". По его мнению, дружина Ермака, организованная в чусовской вотчине Строгановых, не имела более 600 человек. Ведь согласно Строгановской летописи в чусовскую вотчину с Ермаком пришло 540 человек. Эти казаки были, бесспорно, профессионалами-военными (10, с. 98).

К казакам дружины Ермака Строгановы прибавили охочих людей из населения чусовской вотчины, число которых не могло быть велико, так как «постоянное мужское население строгановских вотчин состояло из 400

конкистадоры урала и сибири

- - —--■- а —

человек крестьян-ремесленников ("деловых людей") и приказных». По мнению историка "охочие люди, вошедшие в дружину Ермака, вероятно, формировались не столько из постоянного, оседлого населения, сколько из сезонных работных людей, судовых ярыжек, число которых никогда не было постоянным, но исчислялось несколькими сотнями". Поэтому приданных дружине Ермака строгановских "охочих людей" могло быть 50 человек, но могло быть и 300 (10, с. 98). Исследователь Н. Новокрещенных, критически оценивавший значение Строгановых в завоевании Сибири, в том числе в организации похода Ермака, считает, что они могли дать в это время не более 50 человек (48, с. 12). Состав "охочих людей" был пестрым. Представители постоянного оседлого населения были в меньшинстве, больше здесь было людей из "переменного населения", и какая-то часть могла состоять из призванных насильно Строгановыми нерусских народностей: татар, манси, ханты, живших по улусам в сылвенской и чусовской вотчинах (10, с. 98).

Дружина Ермака, получившая от Строгановых вооружение, боеприпасы и провиант, была хорошо и правильно организована. Ермак разделил свою дружину на сотни, имевшие свои знамена и своих сотников -командиров. Имена их сохранены сибирскими летописцами: Иван Кольцо, посланный Ермаком к Ивану Грозному с известием о присоединении к Москве сибирских земель и известный по другим документам как казачий атаман, Яков Михайлов, Никита Пан, Матвей Мещеряк (25, 26).

Максимом Яковлевичем Строгановым и самим Ермаком были проявлены большие организационные таланты. Ермаку Тимофеевичу во время похода должно было быть 40-50 лет, если основываться на показаниях его казака Ильина, который "полевал" с Ермаком 20 лет. Таким образом, Ермак Тимофеевич был бывалым и опытным атаманом-полководцем, умевшим поддерживать в своей дружине воинскую дисциплину (20, с. 175). Погрузившись в строгановские струги, Ермак отплыл вверх по Чусовой 1 сентября 1581 г.

Буквально в тот же день произошло вторжение в Пермь Великую, в Чердынь войска в 700 человек пелымского князя Кихека, прошедшего старой сибирской дорогой по реке Лозьве на Вишеру. О нем рассказывает Сибирская летопись (27). Вторжение Кихека было самым сильным ударом по владениям Строгановых в XVI в. Первый удар отряды Кихека обрушили на столицу края Чердынь (Пермь). Чердынские воеводы князь И. М. Елецкий

и второй воевода В. Перепелицын несмотря на неожиданность появления неприятеля, сумели хорошо организовать оборону и Кихеку не удалось взять Чердынь (48, с. 10; 34, с.56).

История экспедиции Ермака и ее результаты исследованы достаточно подробно. После гибели Ермака, 6 августа 1584 г., и отступления остатков его войск и отряда князя Волховского, присланного ему на помощь, Сибирь была потеряна на короткое время. Московскому правительству пришлось заново ее завоевывать. Делать это теперь было легче: Ермак "нанес непоправимый и страшный удар татарской государственности". Таким образом, Строгановы сыграли значительную роль в завоевании Сибири. Им принадлежит инициатива в наступлении на нее. Поход, предпринятый Строгановыми в 1581 г., был реализацией правительственного плана восточной политики, изложенного в грамотах правительства к Строгановым 1568, 1572 и 1574 гг. Второе завоевание Сибири прошло также при активной помощи пермских вотчин Строгановых. Пермские вотчины были основной базой правительственного наступления. Во время завершения завоевания Западной Сибири они являлись важнейшей тыловой базой, откуда велось правительственное наступление на Сибирь. Здесь же проходило формирование необходимых для этого завоевания военных сил (10, с. 109-110).

Завоевание Сибири Ермаком Тимофеевичем при деятельном участии и поддержке Строгановых будучи предприятием русского феодального государства, в то же время послужило "началом великому движению русского народа от Уральского хребта на восток, которое привело к освоению необъятных пространств Сибири русскими крестьянами, вышедшими позже на берега Тихого океана". Но даже Тихий океан "не остановил мощного движения русского народа дальше на восток: отважные "землепроходцы" и "землеседцы", русские казаки и крестьяне через Алеутские острова вышли к Аляске, проложили себе дорогу вдоль восточного побережья Америки и заселили все это побережье до Калифорнийского побережья, основав "русскую Америку" (10, с. 110).

ИМЕНИТЫЕ ЛЮДИ

Всеобъемлющий кризис власти, охвативший русское государство в начале ХУП в., осложненный польско-шведской интервенцией, не поколебал позиции Строгановых. Не затронул он сколько-нибудь серьезно и глубоко и строгановские вотчины в Перми Великой. Наоборот, в обстановке кризиса пермские вотчины продолжали хозяйственно крепнуть и территориально расти.

Однако в процессе увеличения территории пермских вотчин были и свои "шероховатости". В 1588 г. правительство царя Федора Ивановича провело конфискацию всей "орловской вотчины" на Каме-реке Никиты Григорьевича Строганова, которая была отписана на государя (10, с. 112). О причинах гнева правительства на Никиту Григорьевича Строганова неизвестно, но гнев этот не был продолжительным. С возвращением вотчин Никита Григорьевич Строганов вернул и доверие, и расположение к себе правительства. Уже в 1597 г. апреля 7 Никита Григорьевич Строганов сумел получить от московского правительства новое "государское жалованье" в вотчину - земли, лежащие по рекам Каме и Лосьве. Этим пожалованием вотчина Никиты Григорьевича Строганова увеличивалась по расчету Ф.А.Волегова на 586 382 десятины 634 сажени (58, с. 473).

В годы царствования Бориса Годунова, отмечает исследователь хозяйства Строгановых, "в это напряженное время и страшные годы, таившие в себе начало трагических событий самозванщины и вражеской интервенции", Строгановы "замкнуты в сфере своих узковотчинных интересов, в их деятельности не видно государственной оценки событий". До этого уровня Строгановы подымутся только в трагические годы царствования царя Василия Ивановича Шуйского, когда окажутся затронутыми их собственные вотчинные интересы (10, с. 120).

Спекулятивная деятельность Строгановых в пределах и за пределами их сольвычегодской вотчины, продолжалась и в голодные годы начала XVII в. В это время правительство царя Бориса Годунова пыталось приостановить народное бедствие широко проводимыми мероприятиями: организацией общественных работ, установлением твердой цены на хлеб, энергичной поддержкой помещичьих хозяйств дворян, в интересах которых регулировался и крестьянский вопрос. Но Строгановы в эти годы остаются

крупными предпринимателями, стяжателями в сольвычегодской вотчине, а как вотчинники восточных рубежей государства в Приуралье продолжают выполнять функции правительственных агентов по проведению восточной политики (10, с.120).

Воцарение Лжедмитрия I не принесло изменений сколько-нибудь нарушавших в строгановских вотчинах налаженный и нормальный ход их внутренней жизни. Грамота Лжедмитрия I от 6 июня 1605 г. с объявлением его вступления во власть пришла в Сольвычегодск 18 июня, доставленная сюда устюжским целовальником Пятко Кисельниковым. Из этой грамоты Строгановы официально узнали о том, что "бог нам великому государю Московское государство поручил", и, что уже на Москве новому царю присягнули "боярская дума, освященный собор и бояре большие, и жильцы, и дворяне, и приказные люди, и дети боярские, и гости московские". Скоро прибыла в Сольвычегодск и грамота о приведении к присяге гостей, посадских и черных людей от 12 июня 1605г. с приложением текста "подкрестной записи". 23-25 июня в Сольвычегодске все население было приведено к присяге. Безропотно присягнули и все Строгановы (10, с. 120).

Время крестьянского восстания под руководством И. И. Болотникова Строгановы проводят спокойно в Сольвычегодске. Нормальный ход жизни вотчин ничем не нарушался, крестьянское и рабочее население осталось незадетым движением Болотникова в значительной степени потому, что как сольвычегодские, так и пермские вотчины были расположены слишком далеко от районов крестьянской войны. За годы восстания И. И. Болотникова из Сольвычегодска выезжают большие и рядовые приказчики для руководства промыслами в пермскую вотчину и города Поволжья и При-камского края для принятия нужных мер по торговле, прерываемой в Коломне, Калуге и других пунктах военными действиями.

Появление второго самозванца в 1607 г. также не нарушает спокойствия Строгановых. Отсиживаясь в Сольвычегодске и наблюдая за развертывающимися событиями, они получают информацию из достоверных источников: непосредственно от самого правительства, от ростовского, ярославского и устюжского митрополитов, местного воеводы, и от своих приказных людей, возвращающихся с отчетами из разных городов. В два-три месяца Строгановы, как и все поморское население, полностью поняли характер новой власти "тушинцев" как откровенных грабителей и

именитые люди

Я - —^¡в^Й ^^ Ц^'---*-

разбойников. Они знали, как настойчиво требовали польские дворяне, возглавлявшие отряды интервентов и служивших им казаков, от гетмана Сапеги занятия Вологды "для того, что на Вологде много куниц и соболей, и лисиц черных, и всякого дорогого товару и питья красного", "государева казна тут на Вологде великая от Корабельной пристани". А все Поморье много раз вплотную сталкивалось с панским грабежом, насилием и разорением (10, с.123).

Приближение вражеских отрядов к границам сольвычегодской вотчины Строгановых заставило их подняться на борьбу. Начиная с 1608 г. и до избрания на престол новой династии - Романовых сольвычегодские Строгановы - Аникиевичи в союзе со старостами самоуправляющихся миров Поморья, местными воеводами под руководством правительства Шуйского ведут борьбу с " тушинцами" (10, с. 125). Есть даже сведения, что по просьбе Василия Шуйского Строгановы послали в январе 1609 г. хорошо вооруженный отряд из своих людей на оборону Москвы от самозванца Лжедмитрия II (65, с. 17).

Историки обращают особое внимание на большую финансовую помощь Строгановых правительству в тяжелое для страны время 1608 -1612 гг. Казалось бы, совсем не чуждые спекуляций и наживы на народном бедствии, Строгановы энергично поддерживали старый, консервативный режим и его главу—царя В. И. Шуйского своими капиталами, вынимая часто деньги из текущего оборота. Строгановы 1608-1612 гг., - отмечает А. Введенский, - "не похожи на торгового мужика Андронова, расхитившего царскую казну в Кремле". Они не имеют ничего общего с гостем Третьяком Судовщиковым-Смирным, который "до разоренья" имел «капитал ничтожный, отягощенный, кроме того, долгом в 1000 руб., а после "московского разоренья" стал обладателем капитала в 40 тыс. руб.» (10, с. 126).

Уже в 1608 г. Строгановы оказывают правительству Шуйского значительную финансовую поддержку. Правительство специальной грамотой 14 марта 1608 г. от имени Василия Шуйского и Прокопия Ляпунова извещает, что от Андрея и Петра Семеновичей получено 104 руб., а в мае Максим и Никита Строгановы дают 1000 руб. А уже 2 июня правительство назначает взять с монастырей и с лучших людей Сольвычегодска: Коряжемского монастыря - 50 руб., Ивана Норыгина - 50, Саввы Быкова - 50, Авдея

именитые люди

а 'II/ --

Паламошного - 300, Ерофея Верещагина - 150, Семена Елезова - 100, Андрея и Петра Семеновичей Строгановых - 1500 руб. С Максима и Никиты Строгановых, принимая во внимание, что они только что в мае уже дали 1000 руб., назначено взять 500 руб. Эти деньги понадобились правительству Шуйского для экстренной уплаты жалованья пришедшим на службу в Москву "украинских и северских городов дворянам и детям боярска", "пометавших свои поместья и вотчины, разоренные до основанья от изменников, от воров" (10, с. 125).

Данные о финансовой помощи Строгановых неполны. Но к уже приведенным фактам можно прибавить еще некоторые. Так, грамотой 1609 г. декабря 1 "воевода и думный дворянин" Прокопий Ляпунов извещает Андрея и Петра Строгановых, что он именем царя взял у их приказчика, у Офонка Гаврилова, "в заем триста рублей". Грамотой 1609 г. августа 9 царь В. И. Шуйский извещает Максима и Никиту Строгановых, что на Москве у их приказчиков Терехи и Прони взято "с ваших вотчин сборочных денег на нынешний 1509 (117) год 209 руб. 13 алт. 3,5 деньги". Из грамоты 1610 г 24 марта мы узнаем, что у Андрея и Петра Строгановых правительство заняло 2000 руб. (10, с. 130). По другим сведениям Строгановы ссудили Шуйского многотысячной денежной суммой в придачу к пожертвованным изделиям из жемчуга, драгоценным сосудам из серебра и подводам с хлебом и фуражом (37, с. 176).

Еще более значительную финансовую поддержку Строгановы оказали новой династии. При вступлении на престол Михаила Романова Строгановы внесли 3 тыс. руб. По расчету С.Б. Веселовского, из пятинного налога в 1614 г, собранного со всего Русского государства в сумме 190 тыс. руб., сольвычегодские Строгановы уплатили 16 810 руб., а тотемские Строгановы—300 руб. В пятинный оклад на 1616 г., когда ожидался сбор в 200 тыс. руб., на сольвычегодских Строгановых была назначена уплата 40 тыс. руб. Таким образом на всех Строгановых в Сольвычегодске падала уплата от четверти до одной пятой суммы налога, вносимого всем населением страны (13, с. 73). В целом за годы "московского разоренья" Строгановы по одному из подсчетов пожертвовали в казну 423 706 руб. (47, т. I, с. Х).

Нужно сказать, что Строгановы и позже щедро помогали правительству Романовых своими деньгами. В Смоленскую войну 1632-1634 гг.

именитые люди

Я - —^¡в^Й --■-

и в войну с Польшей за воссоединение Украины (1654-1657) они дали государству "на жалованье ратным людям" безвозвратную ссуду в 412 056 руб. 9 алтын серебром, по расчету жалованной грамоты 25 июля 1692 г. (47, т. I, с. XIII).

Мощной финансовой помощью и собранными вотчинными ратными отрядами Строгановы оказали ряд крупных услуг правительству Русского государства. Но московское правительство, щедрое на обещания наград за службы и пожертвования, оказалось не особенно щедрым при исполнении своих обещаний. Строгановым пришлось напомнить в своих челобитьях правительству Василия Ивановича Шуйского об обещанных наградах. Ответом на эти напоминания явились царские грамоты 1610 г. Максиму, Никите, Андрею и Петру Строгановым. Грамотами каждому из них были пожалованы обычные "гостиные" льготы, но с необычным, уникальным для представителей купечества правом именоваться впредь "с вичем" (т.е. с полным отчеством. - М.Г.), наряду с боярами и окольничими того времени. Это выделило Строгановых из корпорации гостей в особое положение "именитых людей".

Анализируя в целом позицию Строгановых в "Смутное время", нельзя не увидеть, что она не была постоянной, претерпевая значительные изменения. Вначале их отношение к московской " смуте" отличалось полной индифферентностью. События первых лет "смуты" происходили далеко от их владений и мало затрагивали их. Но восстание И. И. Болотникова и особенно шляхетско-польская интервенция, когда "воровские шайки" шляхты "глубоко врезались опустошительными набегами в Поморье, заняли Вологду, Тотьму и другие города и селения, стали угрожать поморским вотчинам Строгановых, расстроили торговотранспортные связи хозяйства Строгановых". Когда же "центральный правительственный аппарат в царствование В. И. Шуйского ослабел, покачнулся и пал, из-за оккупации шляхтой Москвы", Строгановы покончили с политикой невмешательства и стали активно на защиту государственного порядка.

С 1608 по 1612 г. и позже Строгановы, по-прежнему отсиживаясь в своих хоромах-крепостях в Сольвычегодске и в пермских городках, развивают активную деятельность по организации отрядов народного ополчения. Они вооружают их, снабжают провиантом и боеприпасами, в обширных размерах финансируют центральное правительство царя В. И. Шуйского, за

что от него и получают жалованные грамоты на уникальное для XVII в. звание "именитых людей".

Нельзя не отметить, что финансовая и военная помощь Строгановых в 1608-1613 гг. способствовала развитию народного патриотического движения под руководством Минина и Пожарского. И это можно считать крупным вкладом Строгановых в дело отстаивания независимости Русского государства от посягательств польско-шведских интервентов.

Смута заканчивается. Из длительной полосы кровавых междоусобиц, крестьянских восстаний, иноземных нашествий, голода и разорения государство выходит чрезвычайно ослабленным. В опустошенной государственной казне практически нет денег. И при новой династии Строгановы продолжают широко финансировать правительство, которое при исчислении сумм экстренных налогов на богачей определяет финансовую мощь дома Строгановых примерно в одну пятую денежных средств всех крупных владельцев страны. При воцарении Михаила Романова они внесли "на вспоможение" 3 тыс. руб., а затем "вследствие новых требований переплатили 70 тыс. руб." (68, с. 22). Впоследствии, в жалованной грамоте именитому человеку Григорию Дмитриевичу Строганову будет " исчислено, что во время междуцарствия и при Михаиле Федоровиче взято в казну деньгами, жемчугом, серебром, хлебом и солью в виде добровольных приношений и чрезвычайного налога" 423 706 руб.; да у отца его Дмитрия Андреевича, при царе Алексее Михайловиче 418 056 руб., всего 841 762 руб., что составило в пересчете более 2,5 млн. руб. серебром (68, с. 22). Славился своими большими взносами в государственную казну в это время и Данило Иванович Строганов (58, с. 503-504).

Эти дары и приношения не прошли бесследно. В ХУЛ в. Строгановы благодаря своему богатству приобретают громадное влияние и уникальное, исключительное положение не только в торговом мире, но и в высших кругах государства. В XVII в. Строгановы были единственной в Русском государстве фамилией именитых людей. Большое значение имело и то обстоятельство, что царица оказалась четвероюродной теткой Строгановых. Строгановы пользовались большим почетом при дворе. Они стали вхожи в хоромы главы правительства патриарха Филарета, который вообще имел прочные связи с торговой средой, "бывали в тесном кругу приближенных и на торжественных обедах у Филарета" (50, с. 134). И позднее при

именитые люди

-!—^Вета;--■- -

царе Алексее Михайловиче они пользовались уважением при патриаршем дворе. Запись в Хрониках 1667 г. гласит: "Обед у Патриарха был в Крестовой палате, в кривом столе с боярами сидели именитые люди Строгановы -Дмитрий и Данило" (58, с. 504). О богатстве Строгановых слагались народной молвой легенды и поговорки: "Богаче Строгановых не будешь", "Не тряси берегом — Строганов соль весит". По донесению Петру I начальника уральских горных заводов Геннина в начале XVШ в. ".. .прежде сего жили они, как танталус весь в золоте и огорожены золотом" (21, с. 111).

В звании особого почетного сословия именитых людей Строгановы пользовались многими преимуществами - неподсудностью обыкновенным властям (подлежали только личному царскому суду), а сами могли вершить суд на своих территориях своей властью. Они имеют право строить города и крепости, содержать ратных людей для обороны уральских городков и поселений, лить пушки, воевать с владетелями Сибири, вести беспошлинную торговлю с азиатскими и иными инородцами. С них не брались подати за провоз караванов с солью и другими товарами на ярмарки. Они освобождались от всяких постоев на своих дворах, а сами могли беспрепятственно и безвозмездно останавливаться в пути на любом постоялом дворе. Строгановы пользовались льготой от многих податей и денег, свободой от личной присяги и пр. В эти годы Строгановы пользовались такими обширными правами, какие были когда-то только у русских удельных князей.

Исключительное, почетное положение Строгановых среди всех "гостей" и феодальной аристократии было закреплено и Уложением 1649 г. В нем было определено "за бесчестие Строгановым" наложение двойного денежного штрафа в 100 руб. против обычного размера за "бесчестие гостей" в 50 руб. В "Соборном Уложении" 1649 г Алексея Михайловича права Строгановых фиксированы были даже в особой статье (гл. X, ст. 94).

Но самым главным были новые громадные пожалования земель, которые последовали в этот период вслед за прежними пожалованиями. 30 июня 1614 г. царь Михаил Федорович подтвердил Строгановым все ранее выданные жалованные грамоты на земли и привилегии. С началом каждого последующего царствования не только подтверждались все прежде дарованные строгановские грамоты на владение землями и на разные привилегии, но ко всем прежним пожалованиям прибавлялись новые. Подтвержденные

именитые люди

М «4---

жалованные царские грамоты были выданы 31 января 1641 г., 27 июня 1688, 25 июля 1692 г. (58, с. 472).

По вычислению знатока истории рода Строгановых Ф. А. Волегова основанному на архивных данных, "разновременно пожалованные им земли составляли: в Перми Великой - по грамотам 4 апреля 1558 г. и 2 февраля 1564 г. - 3 415 840 десятин; 25 марта 1568 г. по реке Чусовой - 1 129 218 де-сятин; 7 апреля 1597 г. (при Федоре Иоанновиче) по Каме - протяжением в 254 версты и площадью в 586 382 десятины; 15 сентября 1615 г. (при Михаиле Федоровиче) опять по Каме - 163 280 десятин; по грамоте 1685 г. (при Иоанне и Петре Алексеевичах) по реке Веслянке - 604 212 десятин;

29 сентября 1694 г. по реке Лологе - 254 741 десятину и 2 июля 1701 г отданы Зырянские промыслы в 3 634 десятины. Кроме того, грамотой от

30 мая 1574 г. пожало-ваны им также обширные земли за Уральским хребтом - 1 225 049 десятин. А всего - 10 382 347 десятин (73, с. 90; 58, с. 472).

Сначала, - пишет Волегов, - земли жаловались Строгановым лишь во временное владение, но каждый новый государь при восшествии на престол неизменно подтверждал их права на все прежде им пожалованное; всесильный же современник Петра Великого, Григорий Дмитриевич Строганов, исходатайствовал у этого государя грамоту, утверждающую его и его наследников в вечном владении всеми местами. Правительство в дарах, зашло настолько далеко, что впоследствии, в конце XVIII и начале XIX в., убедившись в своей ошибке, само было вынуждено вести со Строгановыми в интересах казны продолжительные и сложные земельные процессы, в ре-зультате которых в разное время у Строгановых было отнято 3 743 282 де-сятины (73, с. 90; 58, с. 473).

Жалованные Строгановым земли официально считались в большинстве случаев "пустыми", на деле же были заселены, хотя и весьма слабо, различными местными народностями, которые по мере роста притеснений стали защищать свои права часто с оружием в руках. Но Строгановы после укрепления их власти на новых землях, оказались "прекрасными колонизаторами". Со времени их утверждения на Верхней и Средней Каме "русский элемент в этом крае стал прибывать особенно быстро". Привлекая разного рода льготами "нетяглых и бесписьменных людей', Строгановы весьмауспешно стали населять прибрежные полосы Камы, Чусовой и других рек. Они прибегли к постройке "городков",

именитые люди

- —^голС^ ^Вета;--■- —

"острожков", т. е. небольших крепостей. В последних они на свой "кошт" держали "пушкарей, пищальников и воротников" для охраны своих владений и удержания в повиновении местного населения и своих людей.

В административном и судебном отношениях, вотчины Строгановых, занимавшие добрую половину "Перми Великой", представляли нечто самостоятельное, неподвластное государевым наместникам и воеводам. Это было как бы вассальное государство со своими законами, установлениями, распорядками и управлением. Именитые владетели имели исключительное право чуть ли не по всем делам сноситься непосредственно с центральными государственными учреждениями в Москве, минуя местную администрацию. Они имели практически неограниченную ничем воз-можность распоряжаться судьбами подчиненных им людей, почти бесконтрольное право творить над ними суд и расправу.

В челобитной царю за 1636 г. от старого строгановского приказчика Афанасия Русинова сообщается, что у И. М. Строганова "людям ево крепостным и крестьянам ево чинятся многие напрасные смерти в темнице" (1, с. 142).

На рубеже Х1-ХИ вв. у Строгановых в Пермских и Сольвы-чегодских вотчинах насчитывалось около 1200 дворовых людей, не считая промыслового и транспортного наемного люда (ярыжек). В одной их главной резиденции в Сольвычегодске работных людей разных степеней крепостной зависимости во дворах Строгановых в ХУ-Х1 вв. было до 120 человек; нижегородская таможня "зарегистрировала взятой поголовщины и проплывной пошлины" в 1649 г. с 813 вольнонаемных ярыжек, обслуживавших строгановские соляные караваны только на одном плесе от их пермских солеварен до Нижнего Новгорода, в 1651 г. -с 1251, в 1653 г. - с 1115, в 1655 г. - с 1100. Следует иметь в виду, что ежегодно Строгановы нанимали судовых ярыжек по Оке, Вычегде, Двине и Сухоне, где также шли строгановские соляные и иные товары на их судах. Этих ярыжек при архаических способах передвижения по речкам с применением лямки и с завозкой якорей, к которым подтягивалось грузовое судно их мускульной силой, требовалось большое число. На большую ладью с грузом в 30 - 40 тыс. пудов соли требовалось 130 -200 ярыжек (10, с. 201).

Старинные условия подряда вольнонаемных рабочих "были пропитаны кабальными элементами, да и бытовые условия службы во

дворе купца-вотчинника, где легко было получить помимо обусловленной платы за труд ссуду денежную или хлебную, кабалившую должника в случае ее неотдачи в срок, также создавали почву быстрой потери свободы рабочим человеком" (49, с. 192). Только те промысловые строгановские рабочие избегали крепостных элементов наемных договоров, которые находились в сравнительно кратковременном соприкосновении с торгово-промышленным домом Строгановых. Такими работными людьми были судовые плотники, занимавшиеся в феврале - апреле каждого года постройкой новых и починкой старых лодей, насадов и стругов, а также судовые ярыжки, нанимавшиеся либо на определенный рейс, либо на навигационный сезон.

Особенно тяжелым было положение дворовых и работных людей, находившихся в полном подчинении хозяев. У Строгановых в их Соль-вычегодском замке был набор различных инструментов для пыток и истязаний - "людских желез", а подпапертные каменные "полатки" в поместном Благовещенском соборе были и камерами пыток и тайными тюрьмами для непокорных. Неудивительно, что в землях и вотчинах Строгановых неоднократно (в 1659, 1672, 1700 гг.) вспыхивали волнения крестьян и промысловых людей, выступления местных народностей (10, с. 153).

Характеризуя путь развития династии в допетровскую эпоху, историк А. Введенский пишет: «Должна быть особо подчеркнута близость Строгановых к верховной власти, которой не было ни у одного из гостей Русского государства XVI-XVII вв. ... Строгановы в XV-XVП вв. -влиятельные и авторитетные агенты русских царей. Будучи в XVI в. городовыми приказчиками по правительственному управлению Сольвычегодском и уездом, неограниченную власть они имеют также в пермских вотчинах, где строят пограничные крепости-городки, содержат свою вотчинную армию, ведут по своему усмотрению пограничную войну с нерусскими народами, подданными сибирского хана Кучума, организуют поход своего полководца Ермака в Сибирь для ее завоевания. Они контролируют деятельность английской торговой компании. По полномочию митрополита "Московского и всея Руси" строят церкви в пермских вотчинах, называют попов и смещают их. В XVII в. Строгановы - финансовые агенты правительства у таможенных и кабацких сборов, финансисты, снабжающие правительство безвозвратными и срочными ссудами на большие суммы,

именитые люди

-■-^Ввта?--■—

консультанты правительства при выработке новоторгового устава. Эта срощенность Строгановых с самодержавной властью сильно облегчала их торговопредпринимательскую деятельность и увеличивала их влияние на ход экономической жизни страны» (10, с. 302). Историки последних лет делают похожие выводы о положении Строгановых в это время: "поддержка со стороны государства, привилегии и монополизм в связи с этим, извлечение прибыли из эксплуатации природных богатств колонизуемых районов, причем предприниматель пользуется здесь и правами администратора. Примерно также действовали в ту же эпоху в Ост-Индии и Вест-Индии соответствующие торговые компании Англии и Голландии, опираясь на право, дарованное своими правительствами" (54, с.19).

Значителен также вклад Строгановых и строгановских мастеров в развитие русской культуры XVI-XVП вв. Работа их иконных горниц положила начало новому направлению в русской живописи, создав нарядно-торжественную, особую по изяществу "строгановскую школу" ико-нописания. Строгановская иконопись была связана и с большой миссионерской деятельностью Строгановых в осваиваемых районах. Среди самих членов их рода было немало монахов и схимников. Строгановы имели тесные связи с представителями церковной иерархии (54, с.20).

Строгановы "распространили по всей стране полифонию в церковно-певческих хорах через своего служилого человека, композитора и дирижера Дилецкого". Они "пустили на книжный рынок рукописные, каллиграфически оформленные книги, писанные в их мастерских". У Строгановых создана и Строгановская летопись о походах Ермака. Строгановская "каменная и деревянная архитектура развила ранее сложившееся народное творчество, утвердила и распространила ее образцы в строительстве" (10, с.301). Можно говорить о том, что с именем Строгановых связаны истоки возникновения меценатства на Руси в предпринимательской среде в эти годы.

СПОДВИЖНИК ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Время старой допетровской Руси подходило к концу. Наступала новая эпоха коренных преобразований и реформ, связанных с именем Петра I, и вводившая, вставшую на путь обновления, Россию в круг европейских держав. С этого времени берет свое начало и новый период в истории династии Строгановых. Они становятся сподвижниками Петра I и его преемников в преобразовании России. Бывшие купеческие гости, именитые люди входят в самые высшие круги российской аристократии и придворного окружения. Строгановы добиваются высоких придворных постов, в 1761 г. получают титулы графов Священной Римской Империи, а в 1798 и 1826 гг., и графов Российской империи.

С XVIII в. меняется их образ жизни и место постоянного пребывания. Они уже не живут вдали от столиц, в своих вотчинах, непосредственно своим личным участием и властью, а то и крутой расправой, организуя хозяйственную жизнь необъятных поместий. Теперь богатейшие люди своего времени предпочитают постоянно жить в Москве и Петербурге, служа придворными, дипломатами, военными, высшими чиновниками, а управление поместьями доверив многочисленным управляющим (23, с. 18). Само их имя становится в России, с одной стороны, синонимом богатого российского вельможи - мецената, чудака, а подчас, самодура, прожигателя жизни и денег, а с другой - символом европейской цивилизованности, просвещения и культуры. Под воздействием европейского образования и роскоши смягчаются постепенно их нравы, оттачиваются и приобретают аристократический лоск манеры и поведение, облагораживаются вкусы потомков пермских солепромышленников. Все большую роль в их жизни начинают занимать увлечения наукой и искусством, коллекционирование и меценатство. Во многом, меняются и направления, формы и методы их предпринимательской деятельности. Все три ветви Строгановых к этому времени уже почти не занимались сами производством и торговлей, давая лишь указания, а иногда и полностью перепоручив все главноуправляющим, управляющим и приказчикам. Складывается сложная система аппарата управления различными строгановскими вотчинами и майоратная система (2, с. 214).

сподвижник петра великого

— - —^Ветау--■- ■ -

Деление единой вотчины Строгановых многочисленными потомками этого рода, а впоследствии представителями и других фамилий, ослабляло финансовую мощь строгановского дома. В связи с этим интерес представляет личность последнего "именитого человека" Григория Дмитриевича Строганова (1656 -1715), не только не растерявшего состояние, а наоборот, значительно увеличившего его. "Безжалостно обирая своих родственников", он к середине 80-х годов XVII в. сумел сосредоточить у себя в руках все новоусольские соляные промыслы и стать их единственным владельцем... Он превратился в крупнейшего солевара не только Пермского края, но и всей страны (41, с. 115).

Г. Д. Строганов с 1686 г. стал единоличным владельцем всех строгановских родовых вотчин, приумножив их. В начале XVIII в. Г. Д. Строганову принадлежала территория в 63 897 квадратных верст - вдвое больше, чем площадь Голландии того времени (73, с. 90). Только в его великопермских владениях на территории более 10 млн. располагались 20 городков и "острогов" и 200 деревень, в которых насчитывалось более 3 тыс. дворов с взрослым мужским населением более 15 тыс. душ. И это не считая зауральских, сольвычегодских, устюжских, нижегородских и подмосковных имений. Всего же в его владениях было до 45 тыс. душ мужского пола (54, с. 19; 65, с. 22). Можно сказать, что в тот период он был самым состоятельным человеком в государстве. Именно тогда появилась поговорка: "Богаче Строганова не будешь". По некоторым сведениям царь Петр даже одно время подумывал ограничить не только привилегии, но само состояние Строганова, но вторая женитьба того в 1697 г. на Марье Яковлевне Новосильцевой, пользовавшейся расположением государя предотвратила его намерения (37, с. 177).

Громадные средства, сосредоточенные в его руках, позволяли ему и в новый период поддерживать государственную казну в критические моменты российской истории. В 1686 г. царем и "государем всея Руси" стал Петр Алексеевич. Но еще до официального вступления его на царский престол последний "именитый человек" в роду Строгановых помогал расплачиваться со стрельцами жалованием. Григорий Дмитриевич энергично поддерживал реформы, проводимые Петром I, активно участвовал в петровских преобразованиях. Его помощь молодому царю во время Северной войны была необычайно щедрой. В 1700 г., будучи в Воронеже,

Григорий Строганов построил на воронежских верфях и подарил Петру I два хорошо оснащенных военных фрегата, отправленных сразу в Турецкий поход. Позднее, при посещении вместе с Петром I Архангельской кора-бельной верфи Адмиралтейства, он построил с помощью иностранных мастеров за свой счет еще два военных судна с пушками и пожертвовал их флоту (75, с. 26). Велики были и денежные его пожертвования на войну. Сохранился рассказ о том, как однажды Григорий Строганов пригласил Петра к себе на обед, поданный на бочке. При этом хозяин заявил, что "не потчует своего господина и благодетеля вполовину, а просит смотреть на бочку, как часть угощения". Бочка оказалась наполненной золотом.

В свою очередь царь высоко ценил деловые качества промышленника, жаловал ему новые земельные наделы в вечное пользование. Он оказывал ему особое внимание - даже, крестил его второго сына. Г. Д. Стро-ганов от Петра Великого имел особую награду - портрет государя с короной, украшенный бриллиантами, который всегда носил в петлице кафтана. Нагрудного портрета Петра удостоилась и супруга последнего "именитого мужа", Мария Яковлевна Новосильцева. Вообще супруги Строгановы пользовались большим расположением монаршей четы. При рождении сына Екатерина даже лично уведомила их запиской об этом событии. Григорий Строганов нередко писал Петру I письма, в которых не только высказывал свое мнение, но и давал советы. Есть свидетельства, что Петр I после казни сибирского губернатора князя Гагарина за взятки и лихоимство искал на эту должность лицо, на бескорыстие которого можно было бы положиться и предложил ее Г. Д. Строганову, громадное богатство которого было, по-видимому, ручательством, что он не станет наживаться на губернаторском месте, как его предшественник. Строганов, однако, отклонил это предложение, ссылаясь на свои преклонные годы и на необходимость управлять лично своими собственными обширными землями. Губернатором в Сибирь был назначен князь А.М. Черкасский (37, с. 230).

В 1703 г. он переселился в Москву. Строганов славился своим гостеприимством и хлебосольством; дом его в Москве был широко открыт "не токмо друзьям его, но и всякого чина людям"; со всеми он был "добр и ласков, а бедным был старатель". В Москве Строганов с успехом занимался собиранием старинных рукописных сокровищ и книг. Из обращенной к нему в 1707 г. просьбы святителя Димитрия, митрополита Ростовского, выслать

ему книгу, "глаголемую Хронограф, ежг и Летописец", видно, что Строганову принадлежал один из двух вообще существовавших в то время экземпляров этой рукописи (51, с. 4).

Как из Нижнего Новгорода, так и из Москвы он почти ежегодно ко времени отправления караванов с солью ездил с женой в свои пермские владения, пользуясь этими побывками для надзора за ведением хозяйства. Знакомилась с хозяйством и молодая его жена, Марья Яковлевна. Характерно необычное для этого времени отношение Строганова к своим крепостным - более мягкое и внимательное. В предписании его от 12 июля 1706 г чусовским приказчикам говорится: "а всякие платежи с крестьян наших сбирать с великим рассмотрительством: на ком мочно все вдруг взять, и на тех всякие платежи имать что доведется, а кои скудные и заплатить вдруг нечем, и вам бы с них поборы имать в год и в два, а не вдруг, смотря по их исправе, чтоб крестьянам нашим от того тягости и разорения не было, понеже ныне стали великие государевы подати. Также смотреть накрепко, чтобы им ни от чего обид и тягости не было, и в обиду их и разорение никому не давать и во всем оберегать". В свою очередь, и он пользовался широкою популярностью среди населения Пермского края, даже у людей отпетых.

Один эпизод очень хорошо иллюстрирует эту популярность. Строганов имел обыкновение ежегодно весною посылать с людьми на Новоусольские промыслы значительные денежные суммы для расходов и расплаты с наемными рабочими. В 1712 г. туда было послано 50 тыс. рублей, у Сольвычегодска к строгановским людям присоединился еще приказчик московского купца Евреинова с 10 тысячами рублей. Подымаясь на "стругах" по реке Келетме, посланные встретились со "славным вором" Коньковым, у которого была " воровская шайка" в 60 человек. Коньков после небольшой перестрелки, жертвою которой пало двое из строгановских людей, забрал остальных в плен и отнял все деньги. Узнавши, однако, что люди и деньги принадлежат Строганову, "славный вор" тотчас всех освободил, возвратил деньги, "весь шкарб до малейшей вещи" и заявил: "Нам ли батюшку нашего, Григория Дмитриевича, обидеть?" Деньги же Евреинова оставил у себя (58, с. 500; 2, с. 30).

Г. Д. Строганов коллекционировал иконы, увлекался церковным песнопением. Он на свои средства построил каменный собор Введенского монастыря в Сольвычегодске (1689-1693), являющийся образцом

строгановского архитектурного стиля, возвел Казанскую церковь в Устюжне (1694) и заложил нарядную Богородицкую церковь в Гордеевке под Нижним Новгородом (освящена в 1719), где была его вотчина и постоянное местожительство (7, с. 13; 2, с. 26). Часто по его прямому заказу расписывались храмы, резались иконостасы и писались иконы (2, с. 104; 58, с. 503). В его время уже в большей мере, видимо, под влиянием новых веяний и петровских преобразований, стали приглашаться иностранные мастера, либо использовались свои художники, обучавшиеся в Европе. Так, иконостас для Введенского собора в Соль-Вычегодске писал, приехавший из Италии Стефан Нарыков. Приобретались также картины иностранных мастеров. Согласно одному рассказу Строганов "перекупил у самого Петра I два произведения Луи Каравакка для своей рождественской церкви в Нижнем Новгороде" (43, с. 13).

Большой любитель церковного пения, он, еще будучи в Нижнем Новгороде, завел прекрасный хор, слава о котором дошла до Москвы. В апреле 1689 г. цари Иван и Петр и царевна Софья писали Строганову: "Как известно, у тебя есть киевского пения спеваки; то прислал бы из них в Москву двух лучших басистов и двух же самых лучших альтистов, и за сие ожидал бы царской милости". А грамотой от 2 июня того же года цари дали знать Григорию Дмитриевичу, что присланные им "спеваки" приняты в Новгородский приказ, а за присылку они его "жалуют, милостиво похва-ляют". Для дальнейшего обучения своих знаменитых хоров "басистых и тенористых спеваков" он пригласил музыкального теоретика и композитора Н. П. Дилецкого, который перевел на русский язык свой трактат "Идея грамматики мусийской" с таким освящением: "Во благородных благородному, во именитых именитому, господину своему благодетелю Григорию Дмитриевичу Строганову" (7, с. 13).

В молодости Строганов женился на Вассе Ивановне Мещерской, а по ее смерти сочетался вторым браком в 1697 г. с 19-летней Марьей Яковлевной Новосильцевой, ставшей позднее кумой Петра Великого (крестного ее второго сына) и первою статс-дамою при дворах Екатерины I и Анны Иоанновны; от второй жены он имел сыновей: Александра (родился в 1698 г. в селе Гордиевке около Нижнего), Николая (в 1700 г. в Воронеже) и Сергея (в 1707 г. в Москве); имел и других детей, но те умерли еще в детстве.

Умер Строганов 21 ноября 1715 г. в Москве и погребен " при церкви Николая Чудотворца, что в Котельниках" (58, с. 503; 2, с. 103).

Жена Г. Д. Строганова Мария Яковлевна Новосильцева после смерти мужа практически одна до 1720 г., когда наступило совершеннолетие старшего сына, да и позднее, управляла имением. Она отличалась благочестием и благотворительностью, главным образом на церковные нужды закончила строительство церкви в Нижнем Новгороде, воспитывала сирот девушек-дворянок и выдавала их замуж с приданым, приобретенным на собственные средства. На ее деньги выстроены были Триумфальные ворота у Тверской заставы, в Москве, в честь победы России в Северной войне. После ее смерти 9 ноября 1734 г на 57 году жизни, Академия наук в память о ней издала книгу " Умозрительство душевное". Погребена была в Москве, при церкви Николая Чудотворца, рядом с мужем (75, с. 27; 58, с. 477).

БАРОНЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Григорий Дмитриевич был последним "именитым" человеком в роду Строгановых. Его трое сыновей - Александр Григорьевич (1698 -1754), генерал-поручик, кавалер ордена св. Александра Невского; Николай Григорьевич (1700-1758), крестник Петра I, тайный советник, кавалер ордена св. Александра Невского; Сергей Григорьевич (1707-1756), генерал-поручик и тоже, как братья, кавалер ордена св. Александра, в 1722 г. (6 марта), в Казани, были возведены в дворянское баронское достоинство Российской империи Петром Великим "в награду за помощь и труды, и за заслуги предков". По другим сведениям событие это произошло там же в Казани, но 30 мая 1722 г., по случаю празднования Петром Великим 50-летия своего рождения. Депеша об этом была отправлена в сенат. До этого баронский титул получали лишь А. Остерман и любимец царя П. Шафиров (28, с. 136; 47, т. 1, с. 3).

Отмечают в связи с этим такой факт. Когда дети Г. Д. Строганова получили звание баронов, они дали обет построить в честь этого события три церкви: Александр в Великом Устюге, Николай в Нижнем Новгороде, а Сергей в Пермских строгановских вотчинах - в селе Новое Усолье. И несмотря на петровский указ 1714 г. о запрещении каменного строительства во всех городах империи, изданный в целях скорейшей застройки Петербурга, идея эта вскоре получила свое воплощение (22, с. 126).

Сыновья первыми из строгановского рода поступают на государственную службу и начинают вести образ жизни, присущий новой российской аристократии. Старший из них на первых порах остался в московском родовом гнезде своего отца, а средний и младший братья отправились в столицу, где у Строгановых имелись под застройку дворов несколько участков. Один из них находился на Стрелке Васильевского острова, в престижном аристократическом районе. В Москве дом Строгановых находился у слияния Москвы-реки и Яузы, на высоком берегу (65, с. 28).

В 1747 г братья произвели раздел всех оставшихся после отца имений на три равные части. Кроме того, к этому времени существовали у Строгановых и три завода. Из них достались: Александру - Юго-Камский, Николаю - Таманский и Сергею - Билимбаевский. (40, с. 396). В

последующем, ранее нераздельное имение их отца претерпело дальнейшее дробление. После барона Александра Григорьевича, его имение по праву наследования перешло "к жене его Марье Артемьевне и дочерям Анне и Варваре". После среднего брата, барона Николая Григорьевича, имение наследовали сыновья его Александр, Григорий и Сергей Николаевичи, разделившие эту часть между собой. Из них у Григория Николаевича детей не было, а потому его часть имения была продана купцу Лазареву. После смерти Сергея Николаевича, часть наследства, принадлежавшая его сыну Александру, была продана опекунами крупному землевладельцу Всеволожскому. Другая часть, принадлежавшая старшему брату Александра, поступила в наследство его сыну, Александру Григорьевичу (40, с. 396397). В наиболее целостном состоянии сохранилось наследство младшего из братьев - барона Сергея Григорьевича. Его наследники сумели сохранить это имение в виде целостного майората в течение длительного времени. Тем не менее, в пореформенное время большая часть некогда громадного имения Строгановых находилась уже в значительной мере в раздробленном состоянии, в руках не только самих Строгановых, но и новых владельцев -князей Голицыных, Шаховских и Бутера-Радали, крупных землевладельцев Всеволожских, Лазаревых, а также, позднее, графов Ферзенов.

Строганов Александр Григорьевич, старший сын последнего в роде "именитого человека" Григория Дмитриевича, родился 2 ноября 1698 г. в родовой вотчине Гордиевке, недалеко от Нижнего Новгорода. После смерти отца остался малолетним, почему имуществами некоторое время управляла его мать, Мария Яковлевна, урожденная Новосильцева (58, с. 477; 2, с. 103). В 1720 г. он ездил в пермские и сольвычегодские вотчины, где в продолжение полугода знакомился с состоянием хозяйства вообще и солеварения в частности. Убедившись в убыточности сольвычегодских промыслов, он с согласия матери и младших братьев, Николая и Сергея, ликвидировал эти промыслы, остальные же значительно улучшил, построив новые и исправив обветшавшие варницы.

В 1722 г. (том году, когда Строганов и его братья были возведены в баронское достоинство) Петр Великий с армией отправился в персидский поход. Строганов сопровождал его от Москвы до Симбирска и в Нижнем Новгороде принимал его у себя в доме; здесь Петр отпраздновал день своего тезоименитства. Эта оказанная Строганову честь свидетельствует

о несомненном расположении к нему царя. Из Симбирска, несмотря на все просьбы Строганова дозволить ему идти дальше, он был "с честью" отправлен обратно в Москву (28, с. 175; 58, с. 481).

В 1723 г. Александр женился на дочери князя Василия Петровича Шереметева, Татьяне Васильевне (в записках П. Долгорукова она названа Доминикой). Причем Петр Великий был посаженым отцом и "довольно на том браке изволил веселиться купно с государынею императрицею, их высочествами принцессами и прочими знатными особами, а особливо с его светлостью голштинским герцогом Фридериком". Татьяна Васильевна в браке прожила всего три года, в 1726 г. скончавшись. Восемь лет спустя Строганов женился во второй раз на дочери контрадмирала Василия Дмитриевича Мамонова, Елене Васильевне; но и эта супруга прожила недолго; значительно позже Строганов вступил в третий брак, с Марией Артамоновной Загряжской (25 марта 1722 - 8 апреля 1788) (2, с. 105).

Александр Григорьевич первым не только из братьев, но и вообще из рода Строгановых, был зачислен на службу. По просьбе его матери, императрица Екатерина Алексеевна пожаловала его в 1725 г. действительным камергером, хотя звание это было только номинальным, так как он в придворных церемониях никакого участия не принимал и жалованья не брал; позже он был произведен в генерал-поручики и тайные советники (58, с. 481).

Умер он 7 ноября 1754 г, 56 лет, наследников мужского пола не оставив. От второго брака имел дочь Анну (7 февраля 1739 - 22 апреля 1816), от третьего - Варвару (2 декабря 1748 - 29 октября 1823). Все имения его были унаследованы вдовою. Анна Александровна в 1757 г вышла замуж за князя Михаила Михайловича Голицына (сына генерал-адъютанта, также Михаила Михайловича) и получила половину состояния. Остальная же половина перешла к князю Борису Григорьевичу Шаховскому, за которым была замужем вторая дочь Строганова — Варвара.

По отзывам современников, А.Г. Строганов был большим благотворителем, человеком добрым и для своего времени весьма образованным; знал несколько иностранных языков, много читал и перевел несколько книг, в том числе с французского "О истине благочестия христианского" Гуго Тропля и с английского " Потерянный рай" (в переводе назван "Погубленный рай") Мильтона (58, с. 482; 2, с. 106).

Деятельность Александра Григорьевича как солепромышленника и собственника громадных родовых владений неотделимо связана с деятельностью его братьев, Николая и Сергея Григорьевичей. Братья всегда составляли как бы одно юридическое лицо и в своих требовавшихся обстоятельствами действиях выступали неизменно с общего согласия, почему их деятельность в этом отношении, во избежание излишних повторений, и излагается здесь вместе. С их именем связан, прежде всего, постепенный, но неуклонный упадок пермского солеварения, достигшего при их отце высокого расцвета и сделавшегося одною из самых значительных областей тогдашней русской промышленности. Менее всего виновны в этом сами Строгановы: причины, способствовавшие упадку, лежали вне сферы их влияния; это были - неблагоприятные правительственные мероприятия, экономические условия (на первом плане недостаток в рабочих руках) и, наконец, открытый источник более дешевой добычи соли - Эльтонское озеро (58, с. 484; 2, с. 106-107).

Строганов Николай Григорьевич, второй сын "именитого человека" Григория Дмитриевича Строганова, родился 2 октября 1700 г. в Воронеже, где в это время находились его родители, а также и Петр Великий, наблюдавший за постройкой флота. Воспреемником мальчика был сам царь, который сделал новорожденному щедрый подарок в виде обширных земель по рекам Обве, Инве и Косве. В 1724 г., правда, вышел указ, согласному которому "пришлось уплатить за них немалые деньги" (2, с. 107).

В 1726 г. Николай Григорьевич женился на Прасковье Ивановне Бутурлиной, а в следующем году вместе с нею ездил в пермские вотчины для установления денежных и хлебных оброков с крестьян, урегулирования промысловых работ и вопроса о расположении при селах владельческих пашен и сенных покосов. Все это было им исполнено "точию со льготами" для крестьян. Елизавета Петровна пожаловала его сначала в "штатские" (статские. - М.Г.), затем в тайные советники, а также орденами Александра Невского и святой Анны.

Николай Григорьевич Строганов имел многочисленное потомство, представители которого по женским линиям живы и поныне. Скончался Строганов в июне 1758 г., оставив трех сыновей: Григория (1731-1777), Сергея (1738-1777) и Александра (1740-1789) , и трех дочерей: Марию, вышедшую замуж за графа Мартына Карловича Скавронского и тем самым

породнившую Строгановых с царствующим домом, Анну (2 июня 1734 г. -1 марта 1813 г.), замужем за князем Михаилом Ивановичем Долгоруковым, и Софию (29 сентября 1736 -12 октября 1790), замужем за генерал-поручиком Степаном Матвеевичем Ржевским (58, с. 514; 75, с. 27).

Младший сын Григория Дмитриевича Сергей Григорьевич (1707-1756) был известен своей добросовестной службой при дворе императрицы Елизаветы Петровны. По сохранившимся сведениям он был в ее царство-вание действительным камергером и кавалером ордена св. Анны 1-й степени, а в день рождения великого князя Павла Петровича 20 сентября 1754 г. был пожалован званием генерал-лейтенанта. После кончины в 1737 г. жены Софьи Кирилловны (в девичестве Нарышкиной) он целиком посвятил себя единственному ребенку, Александру, рожденному от их брака (47, т.1, с. 4).

Сергей Григорьевич имел большие связи при дворе, будучи в родстве с императрицей, через жену и через свою племянницу, Марию Николаевну Строганову, вышедшую замуж за родственника государыни, Мартына Карловича Скавронского. И сама императрица признавала это родство. Кроме того, он был в большой дружбе с семейством вице-канцлера российской империи М.И. Воронцова.

С.Г. Строганов положил начало созданию знаменитого дворца Строгановых на Невском проспекте, у Полицейского моста через р. Мойку. Здесь в 1738-1743 гг. был сооружен первоначальный строгановский дом, как предполагают, по проекту архитектора Михаила Земцова, позднее в 1753-1756 гг., значительно расширенный и перестроенный, после пожара, гениальным Франческо Бартоломео Растрелли. В этом дворце просвещенный вельможа разместил картинную галерею, послужившую основанием будущих громадных строгановских коллекций. Он вынашивал мысль о постройке в новой столице большого собора, продолжая родовую традицию храмового строительства, и передал эту мысль как завет своему сыну, Александру Сергеевичу, ставшему впоследствии одним из крупнейших знатоков искусств и выдающимся русским меценатом.

Родовая линия, происшедшая от барона Сергея Григорьевича, имела всего лишь три поколения, но известна лучше, чем другие ответвления

династии Строгановых, что связано с судьбой двух выдающихся деятелей из этого семейства. Но в дальнейшем история Строгановых будет в большей степени связана с потомками барона Николая Григорьевича. Линии двух младших братьев соединятся через внутридинастический брак.

Поэтому, чтобы сохранить последовательность в освещении наиболее известных и колоритных деятелей и личностей, составивших славу строгановской династии, нужно остановиться вначале на представителях ее младшей ветви.

ВЕЛЬМОЖА

"ЕКАТЕРИНСКОГО ВЕКА"

а '»-

Одним из выдающихся деятелей после петровской эпохи, получившим громкую известность, был сын Сергея Григорьевича, Александр Сергеевич (03.01.1733-7.09.1811). О нем надо сказать особо. Впоследствии многие представители строгановского рода стали известными меценатами, но первым из них был Александр Сергеевич. Он был, пожалуй, первым из богатых русских вельмож - меценатов, систематически, с большим худо-жественным чутьем и вкусом, собиравшим произведения искусства, и сделавшим очень много для русского искусства и как любитель, и как президент Академии Художеств. Он "составил галерею картин, написанных известнейшими художниками, собрал дорого стоившие ему коллекции эстампов, медалей и камней, но особенное внимание он обращал на состав-ление библиотеки, которую, по огромному числу находившихся в ней редких изданий, можно было считать одною из первых в целой Европе" (37, с. 180).

Строганов Александр Сергеевич, первый граф в роде, один из наиболее выдающихся русских меценатов, в широком и лучшем значении этого слова, единственный сын барона Сергея Григорьевича Строганова, родился 3 января 1733 г. Мать его Софья Кирилловна, урожденная Нарышкина, была родственницей Петра Великого по материнской линии. Детство маленький Саша провел в доме на стрелке Васильевского острова, а юность - уже в новом доме на Невском проспекте. С ранней молодости он обнаружил стремление к "изящным искусствам", превратившееся в зрелые годы в подлинную страсть.

В доме отца будущий меценат "под руководством лучших учительских сил" получил блестящее по тому времени образование. По обычаю аристократических семейств тех лет Александр Сергеевич с рождения был записан в лейб-гвардии Семеновский полк и впоследствии поступил в него сержантом. Но служба его в нем оказалась недолгой. Счастливый случай помог ему избавиться от чуждой его характеру военной карьеры. Ведя, однажды, караул по Невскому проспекту, он на полицейском мосту споткнулся и упал. Случилось это в присутствии самой императрицы Елизаветы Петровны. На другой день она сказала его отцу: "Твой сын не

годится для военной службы. Я его возьму к себе". Так, с этого момента началась его придворная жизнь (39, с. 8).

Для довершения своего образования юный Строганов в мае 1752 г., в сопровождении гувернера, француза Антуана, двух служителей (Мурахина и Печенева), и целой свиты дворовых людей, отправился за границу. Проехав Нарву, Ригу и Данциг, 5 июля он прибыл в Берлин, где радушно был принят генералом, впоследствии фельдмаршалом, англичанином Кейтом, ранее находившимся на русской службе. В России Кейт занимал должность первого военного инспектора русской армии и даже был гетманом Малороссии. Он был активным деятелем масонского движения, принимал участие в создании ложи вольных каменщиков в Петербурге. И, видимо, встреча с ним молодого Строганова не была случайной и состоялась по рекомендации отца (43, с. 14). В Берлине юный путешественник осмотрел картинную галерею, библиотеку, кунсткамеру, дворец и 26 июля покинул город.

Затем он отправился в Ганновер, где его встретил друг отца граф П.Г. Чернышев, бывший посланником в Пруссии. Отсюда граф 2 августа 1752 г. писал барону Строганову о сыне: "В бытность здесь Вашего сына, я его как королю, так и знатнейшим персонам обоего пола представил. Мы ежедневно были вместе. Вам с особым удовольствием могу сказать, что воспитанию его, учтивости и персональным качествам все должную похвалу воздали" (47, т. 1, с. 8). Август путешественники провели в Ганау и Франкфурте-на-Майне, а 19 сентября прибыли в Страсбург, повсюду много времени уделяя осмотру произведений живописи и особенно библиотек. Лишь в конце года Строганов достиг Женевы, продолжая осматривать по дороге все достопримечательности в области искусства, науки и промышленной техники (47, т. 1, с. 5; 58, с. 485-486).

В Женеве, где были лучшие силы науки того времени, он пробыл два года, в то время когда там были Вольтер и Руссо, и это время посвятил преимущественно слушанию лекций в университете тамошних выдающихся профессоров, особенно историка Вернета, с которым остался в дружественных отношениях на всю жизнь. Южный город с его разнообразной жизнью и разноплеменным населением настолько понравился Строганову, что он просил позволения отца остаться в нем подольше, но получил отказ в этом и в сентябре 1754 г. переехал в Италию.

Здесь он пробыл в течение зимы этого и всего следующего года,

ВЕЛЬМОЖА "ЕКАТЕРИНСКОГО ВЕКА"

а '111' --

облегчая себе путешествие рекомендательными письмами своего будущего тестя, графа М. И. Воронцова к владетельным особам и академика Миллера к ученым лицам. Он приобрел знакомства с выдающимися личностями того времени - графом Сегюром, маркизом Сакрализо и даже папой Бенедиктом XIV Встреча с известным историком живописи Дезальи Д' Аржинвиллем имела решающее значение для зарождения в душе Строганова увлечения коллекционированием. Будущий меценат осмотрел художественные сокровища Турина, Милана, Вероны, Болоньи, Венеции и Рима. Он не обошел своим вниманием почти ни одного музея, сделав всюду ценные покупки, послужившие основанием собранных им впоследствии богатейших коллекций, и "завязав знакомства" с выдающимися деятелями, учеными и особенно художниками (47, т. 1, с. 6-7). Многих из них, молодой Строганов покорял не только своим воспитанием, но и прекрасной образованностью, остроумием, свободным владением языками. По свидетельству барона К.Е. Сиверса Александр великолепно знал немецкий, французский и итальянский языки "на которых он для меня толмачит" (переводит. - М.Г.). Через него я познакомился со всеми здешними учеными, - писал Сиверс из Венеции С. Г. Строганову, - и нельзя не заметить, что он всеми любим". А поверенный в делах в Париже Ф. Д Бехтерев (впоследствии учитель великого князя Павла Петровича) восклицал, что "желательно было бы, чтобы все россияне в чужих краях приобретали столько славы, сколько он" (47, т. 1, с. 10).

Из Италии 23-летний барон направился зимой 1856 г. в Париж, в котором пробыл два года, предаваясь светским удовольствиям, и, в то же время, изучая физику, химию, металлургию и посещая фабрики и заводы. Особенно замечательно, что для него, располагавшего громадными денежными средствами и более чем прекрасными для блестящей карьеры связями, это изучение разных научных отраслей было не пустой фразой, не простой ширмой для прикрытия широкой светской жизни, а действительным трудом и даже любимым занятием; за время своего путешествия он вполне усвоил немецкий и итальянский языки, не говоря уже о французском, который был ему не менее, если не более родным, чем русский (2, с. 118; 58, с. 486).

Отовсюду он аккуратно посылал в Петербург отцу своеобразные письма-отчеты, не забывая просить у него денег на покупку редких " картин и куриозных вещей", а нередко и просто на жизнь. В ответных письмах отец

описывал жизнь двора и столицы, посещение его дома самой императрицей. На балу, в доме Строгановых, устроенном по случаю обручения двоюродной сестры Александра - Марии и графа М.К. Скавронского, родственника императрицы, Елизавета Петровна поздравляла молодых, а в начале сентября 1753 г. она чествовала самого хозяина (65, с. 38).

Однако 1 ноября 1753 г. первый дом Строганова на Невском проспекте, в котором происходили эти празднества, был уничтожен пожаром. И старый Строганов совершает чудо - строит на месте старого фундамента и стен по проекту архитектора Ф.Б. Растрелли новый великолепный дворец, как в сказке, всего за 1,5 месяца (с 1 ноября по 15 декабря 1753 г.). Такое скорое строительство было под силу только богатейшим сановникам того времени. Были привлечены, с согласия императрицы, наряду со строгановскими мастеровыми, казенные мастера и материалы со складов строящегося Зимнего дворца. Свадьба Марии Николаевны Строгановой с графом Скавронским происходила уже в новом дворце. Здесь же 19 октября 1754 г. Сергей Григорьевич устроил грандиозный костюмированный бал по случаю рождения внука императрицы - Павла Петровича. На званом вечере присутствовали более 500 человек, включая даже прибывших иностранных министров и купцов (65, с. 64). Сергей Григорьевич прожил в новом доме 3 года и внезапно умер 30 сентября 1756 г. от удара, не дождавшись сына, которого звал скорее вернуться в отчий дом. Последние месяцы нетерпение его было так велико, что он прекратил высылку денег в Париж, надеясь ускорить возвращение сына домой. Похоронен он был в Александро-Невской лавре (47, т. 1, с. 8).

Известие о кончине отца застало сына на обратном пути, в Голландии, и находя, что возвращение его уже потеряло значение, он ходатайствовал через графа И.И. Шувалова перед императрицей "о разрешении остаться еще за границей для окончания наук", но получил в ответ приказ немедленно вернуться в Россию. Решение императрицы вынудило Строганова вернуться в Петербург, куда он прибыл 23 июля 1757 г. В новом, недавно отстроенном дворце, он нашел не только бумаги, связанные с получением наследства, но и рукописное завещание отца в стихах, обращенное к нему: "Смотри, чтоб жребий мой душе твоей достался./ Старайся обращать как сыны все благие/ Учения плоды на пользу всей

России/ Священным музам друг во всем ты верен будь/" (32, с. 32). Это была, по существу, программа всей его будущей деятельности, которой он старался следовать всю свою жизнь.

Исполняя волю отца и по желанию государыни Елизаветы Петровны, Александр, вскоре по приезде, женился на дочери вице-канцлера графа М. И. Воронцова Анне Михайловне - 14-летней девочке, крестнице императрицы и великого князя Петра Федоровича. Мать супруги, Анна Карловна (урожденная Скавронская), приходилась родственницей императрице. Тем самым, Строганов породнился со старинным знатным родом, выдвинувшимся в это время на первые роли в государстве. Обряд обручения молодых состоялся 20 сентября 1757 г. В день венчания 18 февраля 1758 г., на котором присутствовала сама императрица Елизавета Петровна, молодой хозяин пермских земель был пожалован в "действительные камер-юнкеры", получив первый свой чин на придворной службе (2, с. 118-119; 47, т. 1, с. 11). Теперь он должен был постоянно посещать двор вместе со своей юной супругой, слывшей красавицей, кроткой нравом, но большой ветреницей. С ней все время случались приключения, она теряла дамские золотые часы с цепочкой, усыпанной бриллиантами, различные безделушки.

Со своей привлекательной наружностью и образованным умом Строганов при самом поступлении ко двору сумел приобрести расположение императрицы. Его авторитет при дворе возрастал. Не примыкая ни к какой дворцовой партии он высоко стоял и в глазах своих современников. Желая показать Строганову свое расположение, государыня в октябре 1760 г. командировала его в Вену для принесения приветствий австрийскому двору по случаю бракосочетания эрцгерцога Иосифа. Там он от вдовствовавшей императрицы Марии-Терезии получил 29 мая 1761 г. "взамен унаследованного баронского титула титул графа Римской империи", данный ему, как сказано в дипломе, "в ознаменование к нему истинного благоволения" (2, с. 119). Некоторые современные историки, да и историки прошлого, высказывают сомнение, что графский титул мог быть пожалован А.С. Строганову вдовствующей императрицей. Скорее всего, оно было пожаловано правящим в то время императором Францем I, но с подачи его матери (57, с. 13; 75, с. 27).

Последовавшие в скором времени политические события

разрушили семейное счастье Строганова. Вместе с низвержением Петра III пал и граф Воронцов, который в качестве канцлера играл первую роль в государстве. Супруга Строганова вместе с отцом и всем семейством (известно, что двоюродная сестра ее, Елизавета Романовна Воронцова, была фавориткой Петра Ш) являлась безусловной сторонницей павшего императора. Сам же Строганов находился в числе приверженцев воцарившейся Екатерины II. Он даже упоминается историками в числе "заговорщиков" - сторонников Екатерины из среды елизаветинской знати: графов Н.И. Панина и И.И. Шувалова, князя Волконского, примкнувшего к ним гетмана Разумовского и др. (77, с. 373-374). Этот разлад в политических воззрениях сказался и в семейных отношениях. Между супругами возник раскол, завершившийся в ноябре 1764 г. возвращением супруги Строганова в дом отца. Вслед за тем началось дело о разводе. Екатерина П отказалась решать его, предложив супругам обратиться к духовному суду. Дело о разводе тянулось вплоть до 1769 г., когда 21 февраля Анна Михай-ловна внезапно скончалась. Насколько известно, во всем этом деле Строганов вел себя в высшей степени корректно (47, т. 1, с. 13-14).

Елизавета Петровна относилась к Строганову, который был ее постоянным собеседником, чрезвычайно благосклонно. Не менее милостиво было отношение к нему и Екатерины II. В первое же ее путешествие в Москву в 1762 г. он находился безотлучно при императрице. В числе немногих посетителей театра в Эрмитаже Александр Сергеевич был постоянным зрителем и нередко сам распоряжался и театром и праздниками, даваемыми при дворе. В первый же год своего царствования Екатерина II пожаловала его камергером, в 1770 г чином тайного, а через 5 лет - действительным тайным советником и сенатором.

И при этой императрице он был одним из ее постоянных собеседников и даже партнеров в модной тогда игре бостон, сопровождал ее в путешествиях по Финляндии, Белоруссии, в Ригу и Крым, плавал по Волге, был с ней и в других ее вояжах. Имя его постоянно упоминалось в дневниках секретаря императрицы Порошина, в записках княгини Дашковой. Особенно ценила государыня Строганова за его природное остроумие, разнообразие беседы, о чем свидетельствуют многие его современники. Ценила она его также за то, что он, в качестве человека совершенно независимого и равнодушного к служебной карьере, держался непринужденно, свободно и

без всякого подобострастия, даже с наиболее могущественными царедворцами; почти никогда не вмешивался в политику и в придворные интриги. Так, А.М. Грибовский упоминает графа в числе "всегдашних собеседников Екатерины II" и " вообще видно, - добавляет он, - что Строганов был одним из приближенных лиц к государыне" (43, с. 20).

Вместе с тем, он всегда был готов способствовать мерам по развитию просвещения и более цивилизованных, гуманных форм жизни в стране. В 1767 г. именно в его доме собирались депутаты, избранные в комиссию по составлению проекта нового уложения. Будучи сам членом комиссии, он особенно настаивал на устройстве школ для крестьян. Около этого же времени, когда была составлена "особая комиссия из духовных лиц для приведения в известность всех не записанных раскольников", Строганов всеми силами старался и в стараниях успел—избавить от возврата владельцам тех из них, которые работали как в его, так и в чужих промышленных заведениях (2, с. 120).

Екатерина высоко ценила и деятельный ум Строганова, его европейскую образованность и эрудицию, широту взглядов. В библиотеке и архиве Строгановых сохранялось множество собственноручных писем императрицы к графу, в том числе ее заметки "О видах добра", обращенные к Александру Сергеевичу. Когда императрица задумала постройку "Воспитательного дома" для сирот, одним из ее главных помощников в этом деле был Строганов. Она часто прибегала к его советам относительно преобразования России. Как владельцу обширных имений в Перми, она поручила ему составить проект "административных и хозяйственных улучшений" этого богатого края, с быстро увеличивающимся населением и удобным сообщением по р. Каме. И 18 октября 1781 г. он по поручению императрицы отправился с сыном и двоюродным братом в Пермь открывать там наместничество в торжественной обстановке (39, с. 11; 43, с. 22).

Сохранились также отрывочные сведения о том, что около этого же времени он " принимал участие в масонских и мартинистских ложах и под влиянием соответственных учений усвоил отличительный для масонов нравственный кодекс, человеколюбивые правила которого сказывались особенно в управлении Строганова крестьянами", которых у него в одних пермских владениях было свыше 18 000 человек. Будучи членом масонской ложи, А. С. Строганов пытался применить нравственный кодекс масонов в

отношениях со своими крестьянами. В 1786 г. он составил своему главному управляющему пермским имением Сергею Климову предписание и правила об управлении. В них он писал: "Во всех твоих предприятиях и расположениях помни, что ты сердцу моему ни спокойствия, ни же сладкого удовольствия принести не можешь, когда, хотя б до миллионов распространил мои доходы, но отягчил бы чрез то судьбу моих крестьян; в таком случае приказываю тебе всегда предпочесть моим выгодам выгоды тех людей, коим я должен и хочу быть более отцом, нежели господином" (39, с. 25; 58, с. 487). "Судить беспристрастно, - писал он ему в другом письме, - прибегать к чувствам любви родительской... обиды забывать всегда... иметь сердце открытое к бедствиям вдов и сирот, угнетенных бедностью" (39, с. 26; 75, с. 28). В соответствии с его распоряжением, крестьяне, работающие на соляных варницах и заводах, распускались летом по домам для посева и уборки хлеба и сена. Только 500 человек постоянно находились на варницах.

В 1790 г. граф Строганов совершил один из самых широких и впечатляющих своих жестов. "Подражая ревностной любви к отечеству своих предков, - писал он в прошении к императрице, в котором отказывался от 10 млн. дес. земли, пожалованных его предкам, - по собственной и доброй воле оставляю те места за казенными заводами и государственными селениями" (58, с. 488).

В личной жизни счастье менее сопутствовало ему, чем в делах, хотя на первых порах все, казалось, складывалось прекрасно. В начале 1771 г. Строганов женился во второй раз, на известной в свое время красавице, юной, жизнерадостной княжне Екатерине Петровне Трубецкой - дочери сенатора и бывшего генерал-прокурора. Мать ее, Анастасия Васильевна, была из древнего рода Хованских. Тотчас же после свадьбы молодые уехали в Париж, где поселились в купленном ими доме в парижском предместье Сен-Жермен. Они пробыли во Франции свыше семи лет. О его спутнице мемуаристы писали в восторженных тонах: "Характера высокого и отменно любезная. Беседа ее имела что-то особо заманчивое. Она была одарена многими прелестями природы, умна, мила, приятна. Любила театр, искусство, поэзию, художество" (30, с. 34). Во время путешествия по Европе, супруги заезжали в Швейцарию, где пробыли довольно долго. В Ферне они посетили Вольтера, который встретил их весьма приветливо. Екатерина Петровна, уже

на старости лет, любила вспоминать о комплиментах, которыми ее одарил престарелый мудрец. Дряхлый, больной Вольтер редко уже выходил гулять и однажды после прогулки в солнечный день он, встретив у порога своего дома графиню Строганову, дышавшую юностью и красотой, приветствовал ее словами: "Ах, мадам Вы так прекрасны, что подарили мне и солнце и воздух" (47, т. 1, с. 15).

В Париже, по некоторым сведениям, Строганов продолжил свои связи, приобретенные еще в первое свое заграничное путешествие, в различных масонских организациях. Он "успевал участвовать в делах сразу нескольких лож вольных каменщиков и добился в них такого авторитета, что в 1773 г. принял участие в реформировании французского масонства". Позднее он даже принял в одну из лож, под названием "Девять муз", Вольтера, где кроме него членами состояли многие выдающиеся художники, музыканты и литераторы: Парни, Делиль, Грез, Верне, Гудон (43, с. 18). Вместе с тем, Строганов, будучи глубоко верующим человеком, стремился соединить в своей душе просветительские ценности европейского масонства с духовными ценностями православия и именно в Париже, по-видимому, сложилось окончательно его оригинальные, глубоко духовные и гуманные взгляды на свою жизнь, свое предназначение. Во Франции Строганов сделал значительные и ценные приобретения картин и разного рода редкостей. Здесь же, в Париже 7 июня 1772 г. родился его единственный сын Павел Александрович. За границей родилась также и дочь Строгановых, Софья (Наталья), умершая в молодые годы.

По возвращении в 1779 г. в Петербург Строганов во второй раз пережил семейную драму: его вторая жена увлеклась фаворитом Екатерины II И.В. Римским-Корсаковым. Этот красивый, молодой человек 24-х лет любил музыку, пение, обладал хорошим голосом. Императрица называла Корсакова "Пирром, царем Эпирским, страшно им увлекалась" и, как-то в разговоре с Орловым о фаворите сказала, что он " поет как соловей". На что Орлов тонко заметил: "Это правда, но ведь соловьи поют только до Петрова дня". Это замечание оказалось пророческим. Возвышение Корсакова (21 июня 1778 г. императрица произвела его в генерал-майоры) было недолгим. Он имел неосторожность влюбиться в только что вернувшуюся с мужем из Парижа графиню Екатерину Петровну, которая ответила ему взаимностью. Влюбленные были обнаружены. Разгневанная императрица повелела

Корсакову немедленно удалиться в Москву, куда к всеобщему удивлению, в октябре 1779 г. последовала за ним и Екатерина Петровна. И в Москве она продолжала роскошную жизнь, принимая у себя все тогдашнее высшее московское общество. Корсакова она продолжала любить и, когда при Павле I он был сослан в 1799 г. в Саратов, последовала за ним и туда. У них был сын Василий, получивший фамилию Ладомирский, к которому после смерти графини 20 ноября 1815 г. в возрасте 71 года, перешло ее имение.

Так, граф снова остался в одиночестве в 46 лет, с малолетним сыном на руках. К этому событию Строганов отнесся чисто по-рыцарски: он предоставил в распоряжение ушедшей супруги дом в Москве, значительную сумму ежегодно и, сверх того, одно из своих подмосковных имений, село Братцево; сам же, несколько оправившись от этого нежданного несчастья, отдался воспитанию сына, придворной жизни, покровительству талантам и дальнейшему собиранию произведений искусства.

При Екатерине II А. С. Строганов славился своим несметным богатством. Императрица нередко говаривала, что два человека делают все возможное, чтобы разориться, и не могут. Под такими счастливцами она разумела Льва Александровича Нарышкина и графа Александра Сергеевича Строганова (37, с. 178). Великолепные приемы Строганова в своем дворце на Невском проспекте или на Каменноостровской даче остались в памяти современников. Екатерина II, Павел I и Александр I неоднократно посещали вельможу, присутствовали у него на обедах и балах.

На петербургской даче графа Брюса, по соседству с которой, еще в 1843 г. купил загородный дом отец А. С. Строганова, сын в начале 1770-х годов, прикупив еще и мызу Луниных, устроил на побережье, у устья Черной речки, громадный сад с парком и загородным домом по проекту своего архитектора Воронихина. Живя летом при дворе, то в Царском селе, то в Петергофе, граф не пропускал ни одного воскресенья, чтобы не приехать на свою любимую дачу, ставшую известной под именем Строгановской. Сад был открыт для публики и сделался в скором времени любимым местом загородного гуляния тогдашних жителей Петербурга. По парку можно было кататься в экипажах и верхом, а посетители сада развлекались за счет Строганова музыкой, песенниками, фейерверками и иллюминациями. В саду, на площадке перед гротом, каждое воскресенье играла бальная музыка. Жители Петербурга стекались сюда целыми толпами, чтобы развлечься и

повеселиться. Сам граф, одетый в куртку из зеленой материи, смешивался с гуляющими, вступал с ними в разговоры, одинаково равный всем - и вельможе, и простому мастеровому (39, с. 14).

По будним дням в саду была открыта библиотека, доступная каждому, желавшему читать в ней. Но посетители сада стали "растаскивать книги в свою собственность". В первый же день графу донесли, что не достает нескольких томов. Добродушный меценат приписал вначале это тому, что многие посетители, не успев прочитать книг, взяли их домой для прочте-ния и затем вернут их. Но в другие дни недочет оказался еще большим. К концу лета не доставало уже многих сотен книг, весьма дорогих в то время. Опыт просветительства оказывался явно бесполезным и убыточным. Это обстоятельство вынудило Строганова библиотеку для публики закрыть (37, с. 179).

К числу украшений Строгановского сада относилась так называемая "гробница Гомера". В первую Русско-турецкую войну 1770 г. офицер флота Домашнев, командовавший морским десантом, нашел саркофаг на одном из островов греческого архипелага, привез его в Россию и подарил Стро-ганову. При виде этого памятника восхищенный граф воскликнул: не памятник ли это Гомера. Это его восклицание переходило из уст в уста, и все заключили, что Строганов действительно владеет гробницей Гомера. Фигуры на монументе изображали Ахилла, переодетого в женское платье во дворце царя Скиросского, и узнанного посредством известной хитрости Одиссеем (Улиссом) (39, с. 16-17).

О грандиозных праздниках и приемах Строганова ходили легенды. Во время пребывания в России в августе 1796 г. шведского короля Густава IV и его дяди герцога Зюндерманландского, все петербургские вельможи, стараясь угодить Екатерине II, наперебой давали балы в честь высоких гостей. Остерман, Безбородко, Самойлов своими блестящими бала-ми стремились показать величие русского двора. Но всех превзошел размахом устроенных торжеств, граф Строганов, поразив даже своих царственных гостей. Густав IV и императрица провели на даче графа весь день. А вечером устроена была прогулка на лодках. В саду его долго хранился камень недалеко от грота, на котором граф пил чай с высокими гостями (39, с. 17-18).

Граф Строганов слыл среди современников большим чудаком и остроумцем. Все европейские путешественники обязательно появлялись в

доме графа. Дом его был открыт для всех посетителей независимо от знатности, должности и чина. Никто в доме не спрашивал приходившего, кто он такой. Рассказывают, что один незнакомый человек постоянно являлся к обеду графа и садился на свое привычное место. Но однажды граф между гостями его не нашел и обеспокоенный спросил: "где тот, который всегда садился против меня?". Со временем открытые обеды стали будничными, и так как на них собиралась " мелкая сошка", то они были весьма просты: вино лакеи обносили лишь два раза, и невзыскательные гости, насыщавшиеся на дармовщину, довольствовались кислыми щами, пивом и медом. С гостями при таких "вельможных прикармливаниях" не слишком церемонились (37, с. 179; 39 , с. 13).

Строганов любил пошутить и повеселиться. Так, однажды позвав своих друзей на обед, он неожиданно объявил им, что повар его неизвестно куда исчез, оставив и гостей и его без обеда. Гости заспешили уходить, но граф, вдруг, незаметно, жестом фокусника отодвинул широкую зеркальную дверь и глазам изумленных гостей предстала картина роскошно сервированного стола.

Эта сцена происходила в зале картинной галереи, украшенной архитектором Воронихиным, только появившимися в России зеркальными дверями, за которыми непосредственно располагалась столовая зала. Здесь же во дворце, за такими же зеркальными дверями, было устроено помещение для масонских собраний. Путь к нему вел через обширную библиотеку (39, с. 12; 43, с. 38).

Сохранилось много сведений о поездках графа "в маскарад", о концертах и постановках в его доме. Граф писал и небольшие пьесы для Эрмитажного театра. Известна, например, его пьеса-поговорка "Утро любителя драгоценностей". Знали и об актерских способностях мецената: он, например, умело подражал манерам и голосу Екатерины II. Артистическая натура Строганова проявлялась даже в его кулинарных способностях. Он был автором рецепта знаменитого мясного блюда " бефстроганов", который не менее, чем его картинная галерея, сделал известным его имя (6, с. 156157; 43, с. 38).

Строганов умел поддерживать отношения со всеми любимцами императрицы. Все они (П. А. Зубов, П.В. Завадовский, А. А. Безбородко, А.В. Самойлов, З.Г. Чернышев) "были его домашними друзьями и все любили

графа до восторга". Однажды императрица, живя в Таврическом дворце и не видя долго Строганова, заскучала по его обществу, которое очень ценила, и "дала тайное приказание Платону Александровичу Зубову атаковать дачу графа и пленного привести к себе". Пока Зубов делал приготовления, граф узнал об этом, укрепил берега своей дачи батареями, разломал мост на Черной речке и решился защищаться. Зубов, прибыв на дачу в лодках с егерями, не только не мог овладеть дачею Строганова, но, посадив свою флотилию на мель, должен был сдаться на капитуляцию. Осада кончилась, как водится, веселым пиром. Вечером Зубов попросил графа пойти на берег и посмотреть на свои трофеи. Строганов, ничего не подозревая, вышел на берег и взошел на катер. Зубов тотчас "разжаловал графа из победителя в пленники и доставил его государыне" (39, с. 19).

Не меньшей, чем у вельможной знати, любовью пользовался Александр Сергеевич Строганов и у императорской семьи. Уже говорилось, о большой привязанности к нему самой императрицы Екатерины II. Он был своим, домашним человеком во дворце. И она очень ценила его общество. Отношения были настолько семейные и доверительные, что Строганов мог зачастую позволить себе в присутствии императрицы вести себя таким образом, что вряд ли сошло другим. По воспоминаниям, к старости у Строганова стал портиться характер. "Он взял себе дурную привычку громко ворчать на императрицу за картами. Однажды, когда он играл с ней в карты, и императрица пошла не так, как нужно, у императрицы зазвонил колокольчик. Прибежали фрейлины, и заглянул Храповицкий, секретарь. Императрица сказала им, указывая на Строганова: - Он кричит на меня. Как бы ему не вздумалось драться". Когда-то, при Алексее Михайловиче, Строгановы судились по особым законам, относящимся только до них. Екатерина со своим женским чутьем с ним не ссорилась. "Она звала его кумом. - Я с кумом боюсь одна быть. Он горяч" (66, с. 261).

Даже сумасбродный император Павел I, перессорившийся, кажется, со всей петербургской знатью, не доверявший ей, и, в свою очередь, вызывавший у нее чувство глубокой вражды к себе, удостаивал Строганова всеми знаками дружбы. Он ездил к нему запросто, как к домашнему своему другу и часто звал его к себе обедать. Мемуарист Ф.Я. Миркович, повествуя о придворной жизни при Павле I, упоминает графа "в числе замечательных рассказчиков". А принц Евгений Вюртембергский писал, что Строганов "казалось был любимцем

монарха: он слыл за остряка и очень умного чело-века, а низенькая, сухопарая и скорченная фигура придавала ему вид настоящего дипломата" (47, т. 1, с. 27). Перед концом своего царствования Павел I поручил ему сооружение памятника Суворову, который был исполнен, под наблюдением мецената, скульптором Козловским, и строительство Казанского собора в Петербурге.

И впоследствии не проходило дня, чтобы кто-нибудь из "августейшей фамилии" не был у графа. Император Александр I и его супруга, императрица Елизавета Алексеевна, великий князь Константин Павлович, великая княжна Мария Павловна очень часто посещали его дом. Вдовствующая императрица Мария Федоровна до самой смерти графа испытывала к нему самую искреннюю дружбу, называла его в своих письмах: "mon bon ami" ("мой дорогой друг"), часто прибегала к его советам, и принимала от него пожертвования для основания разных благотворительных учреждений (39, с. 21).

Все мемуаристы сходятся во мнении, что это был тип истинного русского вельможи, которыми так славилось екатерининское время. Вместе с тем, некоторые из них писали о нем как о человеке, которому нельзя доверить серьезные государственные дела, как о любителе разного рода "курьез-ностей", который имеет несметные богатства и потому иногда играет роль мецената (14, с. 178).

Даже один из его друзей, поэт Державин, превозносивший его в своих одах и стихотворных посланиях, но впоследствии разошедшийся с ним на почве личного самолюбия и отношения к реформам Александра I, в воспоминаниях довольно зло писал: "Граф Строганов... по малодушию своему, всегда был угодником двора и в дела почти не входил, а по привычке своей или по умышленной хитрости, при начале чтения оных шутил и хохотал чему-нибудь, а при конце, когда надобно было давать резолюцию, закашливался: то и решали дела другие; а он, не читая их и не зная, почти все то, что ему подложат или принесут, подписывал; но когда он чью брал сторону и пристрастен был к чему-либо по своим, а паче по дворским видам, то кричал из всей силы и нередко превозмогал прочих своею старостию, знатностью и приближенностью ко двору" (43, с.39).

Образ чудака и неудачника в любви использовала и сама императрица Екатерина в своей комедии "Обольщенный", где Строганов выведен в одном из персонажей пьесы - Радотове в роли "болтуна" (radoter - по-немецки

болтать), вечно забывающего о том, что происходит вокруг него. Не слишком лестная характеристика дана Екатериной и персонажу другой ее комедийной пьесы - "Обманщик", направленной против масонов, в которой главный герой " Самблин" (в нем современники узнавали Строганова), едва не лишается своих бриллиантов, отданных проходимцу с многозначительной фамилией Калифалжерстон. В этом персонаже были выведены все знаменитые авантюристы того времени, начиная с графа Калиостро (43, с. 40). Конечно, эти характеристики, несмотря на верно подмеченные недостатки характера графа, не всегда справедливы. Личность этого незаурядного и талантливого человека была гораздо глубже и он доказал это последующей своей деятельностью на благо отечества, особенно в последние годы своей жизни.

Красной нитью через всю жизнь Строганова проходит его страсть к собиранию выдающихся произведений и редкостей в области живописи, ваяния и зодчества. Для этой цели он никогда не жалел ни средств, ни труда. Во второй половине XVIII в. русское собирательство достигло своего расцвета. В 60-90-е годы Екатериной II были приобретены самые ценные собрания Эрмитажа - коллекции живописи Кроза во Франции и Уолпола в Англии, имевшие европейскую известность. Примеру императрицы последовали ее вельможи. В те годы в России возникли крупнейшие частные коллекции: И.И. Шувалова, Е.Р. Дашковой, А. А. Безбородко, Н.Б. Юсупова и др.

Одно из первых мест в их ряду принадлежало собранию А. С. Строганова. Первые свидетельства о покупке им картин относятся к 1752 г., во время его первого путешествия за границу. Особенно ярко проявился у него интерес к искусству в Италии. 7 января 1755 г. в Венеции он приобрел работу Корреджо. Пребывание в Европе позволило ему не только приобрести первоклассные произведения, но и воспитать в себе подлинно художественный вкус, "приобщиться к европейской культуре собирательства" (3, с.282). В свое второе пребывание за границей (1771- 1778) он является уже авторитетным знатоком живописи и по некоторым свидетельствам является консультантом российской самодержицы в деле приобретения ею произведений искусства. Его имя постоянно встречается в каталогах распродаж. Он покупает картины (А. Ван Дейка, Д. Тенирса, Я. Веникса и др.) из самых знаменитых парижских коллекций - Шуазеля, принца Конти,

де Буассе, Блонделя де Ганьи, Мариетта. Его посредником был крупнейший парижский антиквар Донже. Для него пишут известные французские живописцы - Грез (портрет маленького сына, Павла), Гюбер-Робер (пейзажи). Он посещает мастерскую знаменитого скульптора Гудона (3, с. 282-283).

В своем петербургском дворце на Невском проспекте Строганов рядом с библиотекой, открытой для публики, разместил и свою знаменитую картинную галерею, ставшую одним из первых русских музеев. Уже в 1793 г в его галерее, согласно составленному им каталогу, находилось 87 картин 55 наиболее известных художников различных школ - флорентийской, римской, ломбардской, венецианской, испанской, голландской, фламандской и др. По свидетельству А.Н. Бенуа первое место занимала картина, считавшаяся произведением Леонардо да Винчи "Св. Людовик", затем работы: Боттичелли "Благовещение", Филиппино Липпи "Благовещение", Джотто "Спаситель во гробу". Голландская школа была представлена работами Рембрандта, Рейсдаля, фламандская - картинами Рубенса и портретами Ван -Дейка. Существовал и зал Гюбер-Робера.

В одном из помещений хранились портреты членов семьи Строгановых, написанные Левицким, Варнеком, Лампи, Виже-Лебрен и другими, а также большое количество фамильных миниатюр, собрание скульптур, эстампов, камней, медалей, редких монет, масса изделий прикладного искусства, сасанидские серебряные вещи, серебряная купель, в которой крестили Строгановых. Тогда же он лично составил и издал в небольшом количестве экземпляров описание своей коллекции (58, с.487). Его же собрания эстампов, камней, медалей и особенно монет, которых у него было свыше 60 000 экземпляров, не имели себе равных в России.

Лучшею из всех бывших тогда в России считалась и его библиотека, особенно богатая ценными рукописями. Огромное книжное собрание, которым пользовалась сама императрица, располагалось в его дворце. Он разбил все книги на пять разделов, раскрывающих энциклопедический характер интересов владельца собрания. И на своей "строгановской даче" меценат хотел "в малом варианте" осуществить свою давнюю идею публичной библиотеки, занимавшую его с 1760-х годов, когда он подал императрице "План публичной российской библиотеки в Санкт-Петербурге" (43, с. 51).

Владея такими сокровищами и в такое время, когда в России еще почти совершенно не было ни музеев, ни значительных общественных книгохранилищ, Строганов любезно предоставлял пользоваться всем им собранным всякому, серьезно интересовавшемуся той или другой областью искусства или литературы; его дом, по выражению историка Академии художеств П. Н. Петрова, "был в то время средоточием истинного вкуса" и посещался почти всеми видными художниками и писателями. В числе лиц, которые пользовались дружбой, а зачастую и материальной поддержкой Строганова, были художники: Варнек, Егоров, Иванов, Шебуев, Левицкий, Щукин, Боровиковский, Кипренский; писатели Фонвизин и Державин, посвятивший ему несколько стихотворных посланий, переводчик "Илиады" Гнедич, закончивший и издавший свой грандиозный перевод только благодаря щедрому пособию мецената, поэт Богданович, баснописец Крылов, скульпторы Мартос, Гальберг, композитор Бортнянский, архитектор Воронихин, вышедший из его дворовых людей, и др. Все они были своими людьми в его доме (58, с. 487).

"Ввиду исключительной страсти к произведениям искусства, тонкого понимания его разнообразных областей и широкой популярности среди художников", Строганов 23 января 1800 г. был назначен императором Павлом I президентом Академии художеств, почетным членом которой он состоял с самого момента ее основания. Радость художников, когда они узнали о его назначении, была беспредельной. При его президентстве, в котором он оставался до самой смерти, Академия достигла высшего расцвета, и, по мнению многих исследователей, уже никогда не достигала такого блеска. Она сделалась истинным рассадником искусства; из ее стен вышли выдающиеся таланты, для поддержки которых и для предоставления им возможности продолжить свое образование за границей Строганов никогда не жалел и собственных средств (58, с. 487; 47, т. 1, с. 23).

Сильно помогало разнообразной благотворительной и меценатской деятельности Строганова и то, что он был "нейтрален в разного рода политических делах", особенно в конце своей жизни. Как высоко эта нейтральность ценилась, видно хотя бы из того, что он, несмотря на свою долголетнюю дружбу с Екатериной II, при новом царствовании не только остался в числе приближенных лиц императора Павла I, но и получил новые милости. Тотчас по восшествии на престол, император произвел его в

оберкамергеры и пожаловал орденом Иоанна Иерусалимского. 21 апреля 1798 г. Павел возвел его в звание графа Российской империи, в дополнение к имевшемуся титулу графа Римской империи, бывшей уже накануне своего падения. Через два года он назначил его, как уже упомянуто, президентом Академии художеств и, кроме того, директором Публичной библиотеки, при которой Строганов позже организовал группу лиц, занявшихся проектом ее расширения, и общество для печатания книг и переводов (58, с. 488). Наконец, именно Павлом I Строганову была поручена постройка Казанского собора.

Такою же благосклонностью пользовался он и при Александре I. Строганов был назначен членом главного управления училищ. Ему же поручалось управление Петербургским учебным округом во время отсутствия попечителя. Состоя в течение 27 лет (с 1784 по 1811г.) петербургским предводителем дворянства, Строганов в 1803 г. участвовал в депутации к государю для объяснения сенатского дела о сроке службы дворян. В 1806 г. он был в числе депутатов, поднесших от имени Сената Александру I благодарственный адрес по случаю изданного 30 августа этого года Манифеста о предстоящей с Францией войне. В 1807 г он пожертвовал 40 тыс. рублей на создание милиции для войны с Наполеоном (47, т. 1, с.28). Наконец, при учреждении Государственного совета - он был назначен в числе первых его 27 членов (58, с. 488).

Последние десять лет своей жизни Строганов, почти всецело, посвятил постройке Казанского собора в Петербурге. В возрасте 67 лет он возглавил созданную по указанию императора Павла I комиссию по строительству собора. Взявшись за это труднейшее дело, граф продолжал вековые традиции Строгановых, выполнял духовный завет предков и непосредственно своего отца по строительству храмов на Руси. Выполнение отцовского завета о постройке в новой столице собора, с которым бы благодарные русские люди связывали и память о Строгановых, об их верности и служении отечеству, было главным его долгом перед отцом, но оно соответствовало и духовным стремлениям самого мецената.

Проект сооружения, созданный архитектором А.Н. Воронихиным (уроженцем села Новое Усолье и бывшим крепостным Строгановых), был подписан императором Павлом I, 14 ноября 1800 г. Использование в проекте в качестве архитектурного образца для возведения православного храма -

собора Св. Петра, главного символа римско-католической церкви, было смелым решением, воспринималось как своего рода вызов папству. Закладка собора состоялась уже при новом императоре, Александре I, 27 августа 1801 г

При строительстве собора Строганов поставил себе целью доказать возможность создания выдающегося архитектурного сооружения "из русского камня" одними русскими силами. Патриот своего отечества и просвещенный, дальновидный деятель культуры, он понимал всю важность создания национальной архитектурной школы, воспитания отечественных архитекторов и художников в то время, когда в городском строительстве, особенно в столице практически безраздельно царили архитекторы иностранцы. К работам были привлечены Строгановым исключительно русские силы. Ни один иностранный художник и мастеровой не были допущены им к строительству собора. Начиная от простого камня, положенного рукою каменщика, до мысли зодчего - все было русское. А.С. Воро-нихин, воспитанник графа, "возведенный им на степень высших чинов", был поставлен во главе и назначен зодчим этого великолепного храма. Художники Шебуев, Щукин, Кипренский, Угрюмов и др. писали образа; Гордеев и Щедрин - создали барельефы. Мартос исполнил колоссальные статуи: Иоанна Крестителя, Андрея Первозванного и многие барельефы. Все русские художники " несли на жертву", по выражению биографа Строганова, свои посильные труды. Граф принес на алтарь свои последние силы и здоровье. Несмотря на старческий возраст, он не щадил ни сил, ни здоровья, ни наград строителям для скорейшего окончания стройки. Он вникал сам во все детали строительства, не боясь взбираться, со своими больными ногами, на леса неоконченного еще собора и лично делая разнообразные указания (39, с. 38).

15 сентября 1811 г собор был торжественно освящен. Граф был назначен " первенствующим членом". Ни плохая погода, ни слабое здоровье не помешали ему присутствовать при освящении. После окончания службы он подошел под благословение к митрополиту, и, как бы предчувствуя близкую смерть, сказал: "Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, с миром". Самое главное дело его жизни было завершено. За постройку Казанского собора Строганов получил чин действительного тайного советника I класса. Это была последняя монаршая милость в отношении его. В этот день вследствие дурной погоды Строганов жестоко простудился. Произнесенные

им евангельские слова, с которыми он подошел под благословение к митрополиту во время освящения собора, оказались пророческими. Вечером, после освящения храма к выдающемуся меценату собрались во дворец его многочисленные друзья, чтобы принести поздравления по случаю окончания строительства. Он приветствовал всех гостей, сияя от радости и счастья, забыв о своих недугах. Дворец был украшен иллюминацией, окна растворены. Граф от радости забыл о самом себе. На другой день ему стало хуже, с ним случился продолжительный обморок. В несколько дней графа нельзя было узнать. Его мучил жестокий кашель. Простуда оказалась опасной для его лет. 27 сентября, в 1 час пополудни Строганов скончался (58, с. 488; 39, с. 41).

Гроб с телом покойного, согласно его предсмертному желанию, был поставлен в Казанском соборе, и Митрополит Филарет произнес над гробом последнее слово - достойное жизни того к кому оно относилось. Все члены августейшей семьи сопровождали гроб до самой могилы в Александро-Невской лавре. Поэт К.П. Батюшков в письме к Гнедичу образно и довольно метко охарактеризовал Строганова: "Был русский вельможа, остряк, чудак, но все это было приправлено редкой вещью - добрым сердцем" (58, с.488).

Давние традиции коллекционерства, меценатства и благотворительности, присущие и прежним Строгановым, развивавшим их в пределах своих вотчин, но впервые поднятые на общероссийский уровень выдающимся меценатом, были с блеском продолжены его наследниками. После смерти отца, коллекции пополнялись сыном, графом П. С. Строгановым и его супругой, Софьей Владимировной. Наконец, уже в 50-60-х годах XIX в., граф С.Г. Строганов так же принял участие в собирании коллекций разного рода, как картин, так и разной художественной утвари, мебели, серебра, бронзы, фарфора и других редкостей. Самое же главное, он начал в широких масштабах осуществлять собственную оригинальную программу поощрения отечественной культуры и просвещения. Но прежде чем перейти к описанию деятельности этого выдающегося деятеля, необходимо остановиться на биографии сына Александра Сергеевича Строганова - Павла Александровича, человека с романтической и драматической судьбой, чья блестящая, героическая личность сыграла значительную роль в эпоху, известную как " дней александровых прекрасное начало" и в период борьбы России с Наполеоном Бонапартом.

П.А. Строганов родился в Париже 7/18 июня, по одним сведениям, в 1774 г. (согласно надгробной надписи), а по другим - в 1772 г. (47, т. 1, с. 44). Он был ребенком, когда родители его возвратились в 1779 г. в Россию. Вскоре в Петербург приехал и его француз-воспитатель Жильбер Ромм, с которым Строганов заключил долгосрочный договор о преподавании наук и воспитании сына до 18 лет. Семилетний Павел, родившийся и живший в Париже, почти ни слова не говорил по-русски, и его воспитатель решил немедленно вместе с ним заняться изучением русского языка (47, т. 1, с. 44).

Жильбер Ромм был незаурядной личностью с трагической судьбой, ставший позднее одним из ярких деятелей Французской революции и павший ее жертвой. Его влияние на своего юного воспитанника было огромным. Поэтому нужно сказать несколько слов об этом человеке. Он родился в маленьком городке Риоме, в провинции Оверн, в 1750 г. Рано потеряв отца, бывшего в Риоме прокурором, Жильбер воспитывался матерью. Он был младшим из пяти детей. Старший его брат, Шарль, стал впоследствии

"ГРАЖДАНИН ОЧЕР"

- - —^Л^ Ц^'---*- -

известным математиком. Жильбер был отдан в обучение монахам в Риоме, которые сумели дать ему солидное образование. По примеру старшего брата он особенно увлекся естественными науками и математикой. В 24 года, с рекомендательными письмами к ученым, он уехал в Париж. Здесь он сразу нашел себе уроки у различных иностранцев, и математик Дюпон представил его русскому вельможе, графу Александру Головкину у которого он стал давать уроки арифметики его сыну. Он поражал всех строгостью своих нравов, выдержкой, твердостью характера и страстью к науке. Свой заработок он посылал на поддержку матери и семьи, хлопотал об устройстве математической кафедры в родном Риоме, надеясь впоследствии ее занять. В конце 1770-х годов. у графа Головкина Ромм познакомился с А.С. Строгановым и его женой, искавшими в Париже гувернера для сына. Ромм сумел понравиться отцу мальчика и обратить на себя его внимание. И вскоре, вместо кафедры в Риоме Жильбер отправился со Строгановыми в Россию. Решиться на такой шаг было непросто, но, по отзывам современников, под скромной оболочкой "он скрывал могучую натуру" (47, т. 1, с. 42).

В первые два года пребывания в Петербурге, Жильбер Ромм на приемах у графа Строганова познакомился, вместе со своим воспитанником, со многими выдающимися людьми России: поэтами Богдановичем и Державиным, ученым Палласом, графами Григорием и Алексеем Кирилловичами Разумовскими. Он даже был представлен в 1781 г. самой императрице Екатерине II (47, т. 1, с. 46).

Приезд Ромма в Петербург совпал с размолвкой строгановской четы. Мать уехала в Москву, вслед за И.Н. Корсаковым, бывшим фаворитом Екатерины II, отец оставался в Петербурге. Если отношения с графом у воспитателя были дружественными, то отношения с графиней-матерью были у него весьма натянуты, и нередко доходили до конфликта, так как Ромм часто не соглашался с требованиями матери, желавшей чаще видеть своего ребенка. Надо было по возможности скрыть от мальчика это двойственное положение. И тогда, по настоянию Ромма, было признано полезным для ребенка путешествие по России, чтобы он знакомился с различными бытовыми сторонами жизни и на практике изучал русский язык.

В этот грандиозный вояж мальчик и его гувернер отправились вначале до Перми с отцом и дядей, а затем самостоятельно в сопровождении целой компании лакеев, егерей, гвардейского унтер-офицера, а также и

крепостного художника Строгановых Андрея Воронихина. Путешествия по России от Финляндии до Байкала, с посещением родовых вотчин, продолжались с перерывами с 1781 по 1786 г. Ромм вел подробный дневник путешествий. Кроме того, одним из излюбленных приемов обучения своего воспитанника Ромм сделал переписку между ними, что привело к появлению обширного письменного архива. И многие письма сохранились. В 1874 г. они посетили Олонецкую губернию, Финляндию, побывали в Выборге и на Иматре, в Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Пермской губернии, добрались до Алтая и Байкала. На следующий год путники отправились на Валдай, побывали в Новгороде, в Москве и Туле. В 1786 г. Павел и Ромм надолго задержались в Киеве, осмотрели Украину (Малороссию), Новороссийский край, Крым. После возвращения из Украины и Крыма в Петербург, молодой граф П.А.Строганов, числившийся в списках конной гвардии корнетом, был переведен поручиком в Преображенский полк, с зачислением адъютантом к князю Потёмкину, что дало ему возможность получить разрешение уехать за границу для завершения своего образования (47, т. 1, с. 57).

В путешествие за границу в Швейцарию и Францию, продолжавшееся более трех лет, в 1787-1790 гг., Павел и его воспитатель отправились вслед за другим молодым представителем рода Строгановых - бароном Григорием (1769 или 1770-1857), бывшим на несколько лет старше своего кузена. Единственный сын барона Александра Николаевича отправился за границу для учебы в Страсбургском университете, несколько ранее, вместе со своим воспитателем - французом де Мишелем, шевалье де ла Колиньер (другом и земляком Жильбера Ромма). Сопровождал юного графа Павла и его воспитателя в поездке старый их знакомец Андрей Воронихин - архитектор, художник и скульптор, в будущем профессор архитектуры в Академии художеств, строитель Казанского собора - выходец из дворовых людей А.С. Строганова, его ближайшее доверенное лицо, бывший с Павлом и в поездках по России. Ходили слухи, что он был незаконнорожденным сыном Строганова и был послан, чтобы докончить свое художественное образование в Европе.

После кратковременного заезда на родину Жильбера Ромма в Риом (в Оверне) путешественники в ноябре 1787 г. прибыли в Женеву, ученый мир которой встретил их весьма радушно. Здесь к ним присоединился и его

"ГРАЖДАНИН ОЧЕР"

Д - —^голС^ ^Ветау--■-

кузен Григорий со своим воспитателем. Строгановы посещали лекции химика Тенгри, физика Пикте, встречались со знаменитым Лафатером, совершали поездки по горам и к ледникам, осматривали фабрики и заводы, что было важно для них, как будущих уральских заводчиков. Овладев физикой, химией, ботаникой, ознакомившись с минералогией, побывав на рудниках, копях и в штольнях, Строгановы, после годового пребывания в Швейцарии, отправились в первые месяцы 1789 г. во Францию, через Лион и Оверн, в Париж.

Здесь они собирались упражняться в фехтовании и искусстве верховой езды, посещать лекции в Сорбонне. В своей приписке к письму Павла отцу 16 декабря (ст. ст.) 1788 г. Ромм сообщал Александру Сергеевичу: "Ваш сын должен прослушать здесь такие необходимые для его образования курсы, как естественная история и горная химия" (72, с. 50). В другом письме 12 февраля 1789 г. просвещенный воспитатель развивал перед отцом целую программу обучения во французской столице своего ученика: "Париж предоставляет нам широкие возможности для всех видов учебы, но и скрывает также в себе немало подводных камней. Дабы обойти последние и не отвлекаться от достижения поставленной цели, я счел нужным изменить имя Вашего сына, избавившись тем самым от необходимости выполнять пустые и бесполезные обязанности, которые налагало бы на нас его родовое имя. Я не опасаюсь, что он останется не узнан теми, кто знал его с детства (Павел первые семь лет со своего рождения провел в Париже. - М.Г.) но полагаю важным, чтобы от него не требовали визитов, которые привели бы к потере времени, а может, и к чему-либо похуже. Я с удовлетворением замечаю, что эта перемена имени, больше не являющаяся тайной, указывает на тот образ жизни, которому мы решили следовать, а потому нас до сих пор еще не беспокоили в нашем уединении. Вы на сей счет не высказали никакого мнения, и я хотел бы знать, одобряете ли Вы нас.

Ваш сын не посещает здесь никаких зрелищ, поскольку в Париже они могут быть опаснее для молодого, неопытного человека, чем где-либо еще. Я ему дозволяю лишь т. е удовольствия, которые он имел в детстве. Учится он математике, рисованию, работе с картой, что должно подготовить его к изучению фортификации, осваивает металлургическую химию и механику. Я предполагаю давать ему уроки английского языка и несколько

подтянуть его в немецком. Он неизменно занимается историей, которая преподается ему так, чтобы он дополнительно мог получить представление о французской художественной литературе... Что касается юриспруденции, то я нахожу его пока слишком легкомысленным и недостаточно усидчивым для ее изучения. Надеюсь, он смог бы приступить к нему через год или два. Я жду наступления теплого времени для возобновления его занятий плаванием и другими упражнениями, укрепляющими тело... У Вашего сына нет хорошо осознанного стремления к учебе, но он относится к работе добросовестно, проявляя при этом большую сообразительность и точность суждений" (72, с. 57). Такова была обширная программа занятий, которые уже интенсивно шли в это время. Случилось, однако, по-иному.

В Париже начинается интереснейшая глава необыкновенной жизни графа Павла Строганова. В столице Франции было неспокойно и Ромм, бывший в курсе парижских дел, решил из предосторожности переменить, как это видно из цитированного письма, фамилию своего воспитанника на Павла Очера (взяв название речки, протекавшей около одного из пермских заводов в строгановских владениях) (47, т. 1, с. 62; 72, с. 61). В это время, в апреле 1789 г., пришло известие о кончине барона и действительного тайного советника Александра Николаевича Строганова (умершего 13 марта 1789 г.), и сын его, Григорий Александрович, немедленно выехал в Россию вместе со своим гувернером. Юный граф Павел и его воспитатель остались в Париже одни.

Во Франции наступали тяжелые времена. Ожидались чрезвычайные события. Всеобщее недовольство, брожение умов, финансовый кризис указывали на скорое падение династии Бурбонов. Тревожные дни быстро надвигались. Приближался канун великой революции. Уже шли выборы в Национальное собрание, заседания которого совпали с возвращением в Париж Жильбера Ромма и его воспитанника. Все умы были возбуждены ожидаемыми событиями. В июне 1789 г. Ромм и П. Строганов начали регулярно посещать заседания Генеральных штабов в Версале и активно интересоваться прессой и публицистикой. 26 июня 1789 г. Павел писал отцу о ситуации во Франции: "Мы здесь имеем весьма дождливое время, что заставляет опасаться великаго голода, который уже причинил во многих городах бунты. Теперь в Париже есть премножество войск собрано, чтобы от возмущений удерживать народ, который везде ужасно беден" (72, с. 51).

"ГРАЖДАНИН ОЧЕР"

- -—8—а.'идМ.И.^ --■- -

События 14 июля 1789 г., связанные со взятием парижским людом королевской тюрьмы Бастилии, получили огромный резонанс не только во Франции, но и далеко за ее пределами. Павел 20 июля известил отца о случившемся: "Вы, может быть, уже знаете о бывшем в Париже смятении, и вы, может быть, неспокойны о нас, но ничего не опасайтесь, ибо теперь все весьма мирно". Ромм от себя добавлял: "Господин Граф, мы могли бы Вам писать чаще, чтобы предотвратить тревогу, которую у Вас могут вызвать сообщения газет о происходящем в Париже. Теперь же вокруг нас все в совершенном спокойствии" (72, с. 52).

Но революционные события стремительно нарастали, и Жильбер Ромм не только со всей энергией и страстью кинулся, забыв о занятиях наукой и воспитании, в новую для себя сферу деятельности, но и вовлек в водоворот политических событий своего юного воспитанника. При этом он, по мнению биографа Строгановых, пренебрег своей ответственностью и долгом воспитателя перед отцом юноши, "поручившим ему молодую жизнь и полностью доверявшим ему" (47, т. 1, с. 63).

Ромм стал посещать народные сходки и митинги с юным Павлом и чуть ли не ежедневно ездил в Версаль на заседания в Национальное собрание. 10 января 1790 г. Ромм основал клуб "Друзей закона". И в числе первых членов клуба были фамилии Павла Очера, племянника Ромма Тельана и др. Клуб стремился влиять на ход голосования в Национальном собрании. Молодой Строганов был повсюду со своим воспитателем. Так они провели целые сутки на Марсовом поле в день праздника Федерации. Ромм знакомил Павла со всеми знаменитыми деятелями революции. Юный иностранец быстро сделался известным на всех митингах, где " поражал своей красивой наружностью". Жильбер Ромм торжественно внес от себя 800 франков в качестве патриотической контрибуции в Национальное собрание, а Строганов поднес какую-то драгоценность.

В довершение всего, заседания клуба "Друзей закона" происходили в доме уже известной тогда женщины Теруань де Мерикур, получившей известность среди парижской бедноты своими пламенными патриотическими речами и оригинальностью костюма, во время взятия Бастилии, а также во время похода парижских женщин на Версаль, который она возглавляла. Революционные газеты изображали ее в красной амазонке, с большой шляпой, украшенной перьями, с мужским поясом, на котором

висели сабля и два пистолета. По всем дошедшим отзывам эта куртизанка "отличалась какой-то дикой красотой, обладая ясным и громким голосом, который приятно звучал" на парижских сборищах. Ромм был увлечен ее патриотизмом, а юный Павел "более ее внешними прелестями, привлекавшими в то время не одного мужчину". Он со всей пылкостью и безоглядностью юности влюбился в прекрасную и жестокую "красную амазонку" Французской революции, которая, по свидетельствам современников, едва ли не собственноручно отрубила голову монархисту Сюло (65, с. 101). Красавица Теруань, заведовала архивом клуба "Друзей закона", а юный Строганов отвечал за библиотеку, которую он купил для клуба на деньги отца. "С вероятностью можно допустить - считает его биограф, - что юноша был в связи с ней. Связь была непродолжительной, и увлечение только со стороны Павла Александровича: Теруань всегда была холодной в любви, в противоположность ее политическому пылу" (47, т. 1, с. 69).

Немудрено, что, вращаясь в таком новом и своеобразном обществе, Павел Очер вступил вскоре и в клуб " Якобинцев". Ему был выдан диплом 7 августа 1890 г. за подписью председателя и трех секретарей. На дипломе красовалась большая печать с лилией и надписью: Vivre libre ou mourir ("Да здравствует свобода или смерть"). Лилия была впоследствии заменена фригийской шапкой (47, т. 1, с. 69). Поощряемый своим пылким монтаньяром-воспитателем он переводит на русский язык "Декларацию прав человека и гражданина". Восхищение юного Строганова вызывали речи популярных ораторов революции и среди них, особенно, выступления адвоката Мирабо. В то время, в революционном Париже, он записывал: "Лучшим днем моей жизни будет день, когда я увижу Россию обновленную такой же революцией. Может быть, я буду играть в ней такую же роль, какую здесь играет гениальный Мирабо".

Такое невероятное поведение молодого русского аристократа привлекло внимание королевской полиции и российского посланника в Париже. Хотя Ж. Ромм регулярно отправлял в Петербург свои донесения и массу брошюр графу А.С. Строганову, пытаясь оправдать перед собственной совестью такой резкий перелом в воспитании юноши, но едва ли старый граф отдавал себе ясный отчет в том, что "проделывает безупречный гувернер с его сыном". Зато императрица сразу во всем разобралась и ее резолюция на донесение посланника Самойлова из Парижа от 16/27 июля

"ГРАЖДАНИН ОЧЕР"

- - —ад^мД^ ^Л^ Ц^'---*-

1790 г. была категоричной: "Чтобы генералу Брюсу (Петербургский губернатор. - М.Г.) поручено было сказать графу Строганову, что учитель его сына Ром, сего человека молодого, ему порученного, вводит в клуб Жакобенов и Пропаганды, учрежденный для взбунтования везде народов противу власти и властей, и чтобы он, Строганов, сына своего из таковых зловредных рук высвободил... ибо граф Брюс того Рома в Петербург не впустит" (47, т. 1, с. 70-71).

Тем временем, в конце августа 1790 г. Ромм и его воспитанник, подчиняясь настоятельным требованиям графа А. С. Строганова, отправились из Парижа в провинцию, в Овернь. Судя по их письму от 19 (30) августа 1790 г. из Жимо, небольшой деревни близ Риома, где жила мать Ромма, покидали они столицу с разным настроением. Тон Павла спокоен и жизнерадостен: "Вышедши из Парижа августа второго дня, мы довольно счастливо сделали наш путь пешком и прибыли сюда 16-го дня". Напротив, Ромм почти не скрывает раздражения и пишет едва ли не вызывающе, подчеркнуто демонстрируя, что никоим образом не разделяет негативного отношения старого графа к происходящему во Франции: "Верные своему намерению, о котором мы известили Вас в своем последнем письме, мы покинули Париж. Мы прервали все полезные отношения, которые связывали бы нас в столь сложной ситуации с теми событиями, что стали для истории величайшим чудом, а для правителей - величайшим уроком" (72, с. 55).

В деревушке Жимо, где они поселились, серьезно заболел и умер преданный слуга молодого графа Клеман. Ромм не допустил к умирающему священника и устроил гражданские похороны. Весть об этом дошла до России и окончательно поколебала доверие старого графа к гувернеру своего сына. Он послал Н.Н. Новосильцева, приходившегося двоюродным братом Павлу Александровичу (Новосильцев - незаконный сын сестры графа А.С.Строганова; воспитывался в его доме), забрать его сына у Ромма и отвезти его в Россию. Расставание Павла со своим воспитателем произошло в Париже 1 декабря 1790 г. Прощание было трогательным и искренним с обеих сторон. Сын подчинился воле отца (47, т. 1, с. 78).

По возвращении в Россию императрица приказала выслать Павла подальше от столицы, на жительство в Братцево, подмосковное имение его матери, где он оставался довольно долго, до смерти Екатерины II в 1796 г.

Сам Ромм закончил свою революционную деятельность

трагически. Вскоре после расставания он был избран от Оверни в законодательное собрание, возглавив комитет по народному просвещению. Им был составлен революционный календарь, принесший ему известность и действовавший до прихода Бонапарта. Позднее он был членом Конвента и даже короткое время его председателем. Он был среди подписавших смертный приговор Людовику XVI (47, т. 1, с. 90). После того как "Гора" была побеждена, Ромм и пятеро его товарищей были арестованы и отправлены на мыс Финистер, причем сам он оправдывал свой арест. Военным судом в Париже они были приговорены к казни на эшафоте. Но осужденные, давшие друг другу клятву не отдаваться живыми в руки палача, достали себе через сторожей тюрьмы два кинжала для этой цели. И когда 17 июня 1795 г. им прочли смертный приговор они сдержали свою клятву. Первым вонзил себе в сердце нож Жильбер Ромм и пал замертво. Молодой Субрани выхватил кинжал из раны друга и поразил себе грудь вслед за ним. Так поступили и другие. Трех их них, еще дышавших, неумолимые судьи все-таки послали на гильотину: один умер на повозке, двух других успели доставить до эшафота живыми. Так погиб Жильбер Ромм в самом расцвете сил. Ему было 45 лет от роду. Нужно добавить, что незадолго до своего ареста он успел полюбить и жениться на молодой солдатской вдове Марии Шаулин, которая ждала от него ребенка (47, т. 1, с. 81).

Как воспитателю Жильберу Ромму все-таки удалось сделать из доверенного ему ребенка человека и патриота, что видно из последующей жизни и деятельности Павла Александровича Строганова.

Живя, после возвращения в Россию, в подмосковном имении Братцево, Павел Александрович часто посещал дом княгини Наталии Петровны Голицыной (урожденной Чернышевой) и вскоре женился (в 1794 г.) на дочери "пиковой дамы", Софье Владимировне (1774 или 1775-1845), женщине высоких душевных качеств, безупречной супруге и матери. В 1795 г. у них родился сын Александр, впоследствии еще четыре дочери: Наталия, Аделаида, Елизавета и Ольга.

С концом царствования Екатерины II и воцарением Павла I, который был крестным отцом Павла Строганова, молодые супруги переехали в Петербург, где сблизились с семьей наследника, великого князя Александра. Софья Владимировна повела великосветский образ жизни придворной статс-дамы, стала близкой подругой супруги наследника, Елизаветы Алексеевны

(47, т. 1, 88). Павел Александрович служил при дворе. Он становится действительным камергером и личным другом наследника Александра. Размышляя в это время о путях преобразования России, Павел, среди других трудов, читал и книгу Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву". Интересен его отзыв о ней: "Действительно необходимость была согласиться с началами, господином Радищевым предложенными. Нет сомнения, что он был исполнен рвения к добру, но, . мне кажется, он не взял в этом деле истинный путь" (43, с. 28).

После воцарения Александра I граф Павел Александрович был "первым из друзей Александра, который удостоился слышать мысли его о предстоящих преобразованиях". Это имело большое значение для той роли, которая выпала на его долю с первых же дней нового царствования. По-видимому, Александр будучи еще наследником, делился с ним своими планами. "Мне думалось, - писал он, - что если когда-либо придет и мой черед царствовать, то вместо добровольного изгнания себя, я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу... Это... было бы лучшим образцом революции, так как она была бы произведена законной властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена, и нация избрала бы своих представителей... Всего-навсего нас только четверо, а именно: Новосильцев, граф Строганов и мой князь Чарторижский" (43, с. 27).

Вокруг нового императора сгруппировался кружок молодых друзей - реформаторов. Еще до приезда из-за границы остальных членов кружка друзей (Н.Н. Новосильцева, князя Адама Чарторыжского, В.П.Кочубея) император Александр имел уже несколько откровенных бесед со Строгановым. Именно Строганов, желая скорее "выйти из сферы неопределенных разговоров" и стремясь "создать почву для обсуждения государственного преобразования" в записке, доложенной императору Александру I, 9 мая 1801 г., предложил учредить " негласный комитет", работы которого "должны оставаться в тайне, чтобы не возбуждать преждевременных толков в обществе". Александр I одобрил записку и комитет собрался в первый раз 24 июня 1801 г. в составе Кочубея, Новосильцева, Чарторыжского и Строганова. Председательствовал сам император (47, т. 1, с. 91) Старшему из них Новосильцеву было 39 лет, графу Кочубею - 33 года, князю А.Чарторыжскому - 31, Строганову - 29. Павел Александрович

был особенно близок из членов комитета с Новосильцевым (1761-1836), с которым когда-то возвращался из Парижа. Заседания комитета происходили регулярно и довольно часто в течение двух лет, до конца 1803 г.

Характеризуя П. А. Строганова как государственного деятеля один из современников, граф В.Н. Головин писал в своих записках, что Строганов был " одним из тех объевропеившихся русских аристократов, которые умели как-то связывать в своем уме теоретические принципы равенства и свободы со стремлениями к политическому преобладанию высшего дворянства". Другой мемуарист по поводу Строганова подтверждал, что заграничное воспитание "вовсе не мешало выработать из него, как и других: В .П. Кочубея, Н.Н. Новосильцева, М.С. Воронцова, Д.М. Голицына чисто русских государственных деятелей" (47, т. 1, с. 217).

Павел Александрович, по воспоминаниям современников, в это время "принадлежал к числу ревностных почитателей Мирабо и гласно изъявлял заимствованный от запада свободный образ мыслей". Строганову принадлежала ведущая роль не только в организации комитета, но и в подготовке вопросов ставившихся на его рассмотрение. Из всех сотрудников Александра I лишь "один граф Строганов записывал изо дня в день все "преобразовательные" планы, свои и чужие, точно и ясно формулируя весь ход работ". Император Александр I, - пишет историк, - "никогда не был реформатором, и в первые годы своего царствования он был консерватором более всех окружавших его сановников". Эту его черту "понимал лучше всех и наиболее успешно боролся с нею граф Строганов" (47, т. 2, с. IX). Стремясь направить императора на путь реформ, он разрабатывает проект конституции, так называемый "Общий кодекс" - план государственного устройства России. Протоколы заседаний Негласного комитета, сохранившиеся в строгановском архиве, свидетельствуют о том, что наиболее радикальные предложения реформ вносил П. А. Строганов (42, с. 32).

В комитете Строганов показал себя наиболее энергичным его членом, поборником отмены крепостного права и реформатором народного образования. Он проявил особый интерес к крестьянским делам, где его суждения часто сходились с мыслями самого императора. В своих взглядах по этому вопросу граф Павел шел впереди своих современников, особенно нападая на крепостное право, и, доказывая, что "дворян нечего бояться". Из всех советников Александра I он был единственным, кто высказался " самым

решительным образом в пользу улучшения быта крестьян и пришел к заключению, что если во всем этом вопросе есть опасность, то она заключается не в освобождении крестьян, а в удержании крепостного состояния" (76, с. 83; 47, т. 1, с. 109 -110). Строганов настолько далеко заходил в своих суждениях о необходимости отменить крепостное право, что в заседании 18 ноября 1801 г. выразился весьма резко о дворянстве: "Это сословие самое невежественное, самое ничтожное и в отношении к своему духу наиболее тупое". Но в комитете он пользовался поддержкой по этому вопросу только самого императора и то лишь скорее негласной. Самому принципу преобразований Александр I безусловно верил, но практическое осуществление пугало его. Как писал Строганов Новосильцеву в одном из писем: государь впадал в нерешительность и в результате получалось нечто "вялое и трусливое" (47, т. 1, с. 110).

Еще одним, выдвигавшимся им, предложением была мысль о том, чтобы все важнейшие государственные дела обсуждались в Совете, состоявшим из всех министров. Он предугадал таким образом важную роль Комитета министров, созданного взамен прежних коллегий 8 сентября 1802 г. Мысль об учреждении министерств целиком вышла из недр Негласного комитета (47, т. 1, с. 113).

Но вскоре после этого реформаторский пыл императора стал быстро угасать. В мае 1803 г. по его личному приглашению вернулся в Петербург из имения Грузино Аракчеев, вступивший на свою прежнюю должность - инспектора всей артиллерии. Это событие вначале прошло незамеченным, но вскоре дало о себе знать. Хотя император продолжал аккуратно посещать заседания Комитета министров, но стало заметным охлаждение его к делам внутренней политики. В нем стало зарождаться новое увлечение - борьбой с Наполеоном. Он хотел прослыть спасителем Европы и желал возглавить готовившуюся коалицию против Франции. Следствием такого его настроения стала военная кампания 1805 г., закончившаяся Аустерлицкой катастрофой.

Время реформ подходило к концу. Реформаторские идеи в России оказались преждевременными, как преждевременным было, по-видимому, и появление фигуры такого гражданского звучания, как Строганов. Негласный комитет был расформирован в конце 1803 г. Заседания его прекратились. Члены его получили важные государственные посты. В начале 1804 г. заболел

канцлер, граф А.Р. Воронцов и император настоял, чтобы его заменил немедленно князь Адам Чарторыжский, хотя современники отмечали, что "решение назначить поляка патриота на одну из важнейших должностей в империи возбудило в современном обществе и в придворных сферах сильнейшее неудовольствие" (47, т. 1, с. 123). Министром внутренних дел был назначен другой член негласного комитета - В .П. Кочубей, а Строганов получил пост его заместителя ("товарища". - М.Г.), стал сенатором.

Все члены "триумвирата" сопровождали императора в кампании 1805 г. и были свидетелями "аустерлицкого погрома". Граф Строганов впервые попал в огонь битвы и со свойственной ему пылкостью очень увлекся военными событиями, участником которых ему пришлось быть. Он стал свидетелем героических действий наших войск, несмотря на неумелое руководство союзных штабов. Возможно, именно в это время впервые зародилась у него тайная мысль перейти всецело на военную службу, что он и осуществит через два года.

Счастливые дни "триумвирата" близились к концу. Вскоре после Аустерлица Александр I отправляет Строганова с дипломатическим поручением в Лондон. Миссия была успешной. Граф Павел приехал в Англию в феврале 1806 г. Вначале он был заместителем российского посланника С.Р. Воронцова, а затем после ухода Воронцова от дел сменил его на этом посту, проявив немалые дипломатические способности (47, т. 1, с. 138). Помимо дипломатических обязанностей он свыкался с лондонской жизнью, завел весьма дружественные отношения с тамошним обществом. Но после отставки А. Чарторыжского с поста министра иностранных дел и назначения вместо него барона Будберга он начал тяготиться своими обязанностями дипломата, желая, вместе с тем, еще остаться в Англии, которая ему все более была по душе. Он чувствовал намечавшийся поворот в российской внешней политике и все больший отход от прежних, либеральных, планов переустройства страны во взглядах Александра I, и хотел вовсе отойти от дел. Из Лондона он писал жене: "Я решился не возвращаться в Россию. Останусь здесь, уеду в Индию или Америку, но не возвращусь в Россию". Но император Александр I требовал скорейшего его возвращения в Петербург, думая дать ему новое назначение в дипломатической сфере (47, т. 1, с. 147).

В конце 1806 г. граф Павел выехал в Петербург и сопровождал

императора в самом начале новой военной кампании 1807 г. против Наполеона, закончившейся, как известно, Тильзитским миром 25 июня 1807 г. Однако, еще до этого у него созрело решение перейти на военную службу. И он снова, как в юности, совершает необычный поступок, но теперь уже обдуманный, сообразуемый с велениями его совести и понимаемого им долга перед отечеством.

Он принимает решение поступить в действующую армию простым добровольцем. Еще до получения перевода на военную службу граф Строганов отправляется волонтером в отряд казачьего атамана Платова. И это при том, что он к этому времени имел чин тайного советника и был сенатором. Случай редкий в то время, исключительный, но вполне в его характере и в духе того нравственного состояния, в котором он находился, будучи в свите государя во время похода против Наполеона.

У него были для того веские причины. Бывший "монтаньяр" и "гражданин Очер", граф Павел был решительным противником всякого сближения с Наполеоном, а его последняя поездка в Англию еще более укрепила в нем эти чувства. Современники даже упрекали его в " англо-мании". И он не без основания опасался, что его "употребят по диплома-тической части в сношениях с врагом Европы и России". Как выразился однажды писатель Юрий Тынянов о Строганове: "ненависть к Наполеону сделала его военным" (66, с. 259). Кроме того, как отмечали современники, наблюдались перемены в отношениях императора с близкими к нему прежде людьми: "достойные слуги его были удалены, или удалились сами" (47, т. 1, с. 177). Впоследствии Тильзитский мир лишь подтвердил эти перемены. Бывший "триумвират" окончательно распался и "доверие императора" было обращено к новым лицам.

Первое же боевое крещение принесло Строганову блестящий успех. Атаман Платов, командовавший авангардной группой русской армии, поручил ему один из казачьих полков. 24 мая 1807 г был совершен лихой набег на противника у речки Алле. Смешанный отряд под началом Строганова атаковал обозы корпуса маршала Даву. Главнокомандующий, генерал Беннигсен писал в донесении по этому поводу: граф П. А. Строганов "перейдя вплавь реку Алле... мгновенно атаковал неприятеля, разбил его, положил на месте, по крайней мере, до 1000 человек и взял в плен 4 штаб-офицеров, 21 офицера и 360 рядовых". Добычей русских сделались и канцелярия маршала

Даву, его экипаж и вещи. Памятники этого набега - мундир маршала, его шляпа и футляр маршальского жезла хранились в строгановской семье, а сам жезл - в Казанском соборе (47, т. 1, с. 179). Так началась блистательная военная карьера графа Строганова. Наградой за его успехи на новом поприще был орден Св.Георгия 3-й степени и переиме-нование из тайного советника и сенатора в генерал-майоры. Первый военный подвиг сразу же принес ему уважение и признание. Правда, не у всех. Некоторым такое быстрое перевоплощение графа из дипломата в военного показалось слишком неожиданным. Один из современников, Ф.Ф. Вигель, в своих записках язвительно замечал, что "граф Строганов, отличившийся во фраке с казаками против французов, поступил в военную службу генерал-майором" (14, с. 196).

Военная карьера Павла Александровича Строганова продолжалась с 1807 по 1814 г После заключения Тильзитского мира ему пришлось недолго бездействовать. 27 января 1808 г. он назначается командиром полка лейб-гренадер. Когда началась война со Швецией, Строганов вначале командовал резервом, собранным у Вильманстранда, а позднее поступил под начало Багратиона, корпус которого должен был занять Аландские острова.

Едва окончилась война со Швецией, как началась Русско-турецкая война. Багратион стал главнокомандующим южной армией, и Строганов последовал за ним. Он снова действовал в авангарде казачьего генерала Платова. В сражении под Рассеватом Строганов провел с казаками несколько удачных лихих атак и после битвы преследовал с ними турок до Силистрии. "Золотая шпага с надписью за храбрость" была наградой ему за это дело. 23 сентября 1809 г. великий визирь двинулся со своими главными силами для освобождения крепости Силистрии, но был встречен авангардом Платова с шестью казачьими полками в первой линии под началом графа П.А. Строганова, подкрепленными конницей и пехотой. Турки не выдержали атаки и обратились в бегство. За это дело граф был удостоен ордена Св. Анны 1-й степени. Строганов участвовал во всех боях июня и июля 1810 г и особенно отличился в жаркой схватке с турками под Шумлой, за что получил алмазные знаки на орден Св. Анны, а за " Татарицкое дело" - Св. Владимира 2-й степени (47, т. 1, с. 183).

После ухода Багратиона из Дунайской армии Строганов вскоре отъехал в Петербург. В столице он был встречен с почетом. Император

пожаловал его званием генерал-адъютанта. Но в сентябре 1811 г. скончался его отец, старый граф А.С. Строганов, дела которого после смерти оказались очень расстроенными. Роскошный образ жизни этого блестящего вельможи екатерининского века, широкое гостеприимство, устройство им одной из лучших в России картинных галерей, стоившей нескольких миллионов, собирание ценных редкостей, постройка собора, благотворительные дела, меценатство и покровительство талантам - все это значительно расстроило даже его громаднейшие богатства, состоявшие в землях, лесах, крепостных, соляных варницах, заводах. . Сыну помимо имуществ, достался громадный долг, на сумму около 3 млн. руб, который лег тяжелым бременем на вступившего в наследство Павла Александровича. Сперва, он думал даже прибегнуть к займу в Англии под залог пермских заводов, но к счастью потом оставил эту мысль. Государственный заемный банк нашел средство ссудить графу несколько миллионов руб., что быстро поправило его дела (58, с. 516; 47, т. 1, с.185).

В личной жизни граф Павел Александрович в это время был вполне счастлив. Дети подрастали. Жена его, Софья Владимировна, (урожденная Голицына) обращала на себя внимание своим очарованием, разносторонностью образования и умом. Из женского поколения семьи Строгановых она выделялась своей исключительной личностью. В юности, благодаря заботам матери, княжна Софья получила блестящее заграничное воспитание. Она была приятельницей императрицы Елизаветы Алексеевны вплоть до кончины последней в 1826 г и немало способствовала сближению между императором Александром и императрицей в последние годы их жизни. В молодые годы сам Александр был не на шутку увлечен Софьей Владимировной, особенно, когда супруг ее был товарищем министра внутренних дел. Но графиня вела себя с большим тактом и достоинством и сумела сохранить дружеские отношения с царской четой.

Военная карьера оставляла мало времени ее мужу для ведения хозяйственных дел по управлению своими именьями. В Петербурге он бывал наездами, и всеми делами по управлению обширным вотчинным хозяйством и содержанию Строгановского дворца фактически ведала Софья Владимировна. Она была умелым организатором и обладала врожденной способностью ко всякого рода деятельности - от административно -хозяйственной до художественной. В Петербурге она устроит позднее

"ГРАЖДАНИН ОЧЕР"

а ''I/ -

частную школу сельского хозяйства и горно-заводских наук для обучения показавших способности мальчиков, приезжавших из пермских строгановских вотчин, а также стипендиатов Императорского Вольного экономического общества. Графиня была его почетным членом и активной деятельницей.

В память о своем умершем тесте, графе А. С. Строганове, Президенте Академии Художеств, она предложила увеличить число стипендий воспитанникам Академии из своих средств. Художественное творчество относилось к числу ее самых сильных увлечений. Она была прекрасным рисовальщиком и живописцем. "Тонкие лирические пейзажи, исполненные ею мягкими акварельными красками, хранились во дворце на Невском еще в начале ХХ века" (65, с. 104-105). Французская художница Виже-Лебрен, работавшая у графа Александра Сергеевича, вспоминала, что он " приставил к ней слугу, умевшего мыть кисти, ибо ту же обязанность нес он при невестке графа". Свою любовь к живописи графиня передала и дочерям, бывшим неплохими художниками-любителями, работавшими в академической манере. Она и ее старшая дочь, Наталья, владели и искусством гравирования. В 1819 г. на средства меценатки увидело свет написанное Семеном Кирилловым "Руководство к познанию живописи, изданное для юношества обучающегося". А пять лет спустя, графиня была среди учредителей "Общества поощрения художеств", сыгравшего немалую роль в распространении искусства в России.

Продолжая традиции своего тестя, Софья Владимировна принимала в доме своем не только все высшее петербургское общество, но и ученых и литераторов. Строгановы традиционно держали двери дворца открытыми для выдающихся представителей литературного и художественного мира своего времени. Меценатка была прекрасно знакома с современной ей русской литературой, постоянно принимала у себя поэтов и писателей. В ее никогда не пустовавшем салоне строгановского дворца по-прежнему завсегдатаями были баснописец Крылов, поэт и царедворец Жуковский, с восторгом отзывавшийся о ней. Державин посвящал ей возвышенные стихи: "О сколь, София, ты приятна / В невинной красоте твоей./ Как чистая вода прозрачна,/ Блистая розовой зарей/" (65, с. 105). Ей приходился дальним родственником А. С. Пушкин. Через Загряжских Строгановы и Гончаровы были в родстве по женской линии. Родственник Софьи Владимировны по

мужу Григорий Александрович Строганов приходился двоюродным дядей Наталье Гончаровой - жене поэта.

Сама графиня, кроме художественных способностей, была не лишена и литературных дарований Она перевела на русский язык вторую часть "Божественной комедии" Данте: "Ад", занимаясь углубленно изучением русского языка, от которого отстала, так как долго воспитывалась ребенком за границей, путешествуя с матерью. Будучи образованной и умной женщиной, она вместе с тем, никогда не давала чувствовать свое превосходство, была ровна со всеми (47, т. 1, с. 221).

Сам Павел Александрович позволял себе дома в Петербурге иногда некоторые причуды. Его будущий зять, С.Г. Строганов, часто бывавший в их семье, вспоминал про тестя, что иногда, "под влиянием воспоминаний молодости, тот чудил и, вдруг, ни с того ни с сего, уходил в комнаты слуг, садился с ними запросто обедать и наслаждался равенством" (47, т. 1, с .216).

Однако в наступавшее бурное время Строганову уже некогда было заниматься личными, семейными делами. Наступал достопамятный 1812 г. В битвах России с наполеоновской Францией он командовал дивизией и корпусом, был несколько раз ранен, стал георгиевским кавалером двух степеней.

Весной 1812 г. Строганов принял на западной границе сводную дивизию, входившую в состав 3-го корпуса генерала Тучкова. После вторжения Наполеона в пределы России, частям дивизии пришлось участвовать в тяжелых боях под Смоленском. Но самая выдающаяся роль выпала на долю дивизии, действовавшей под его командованием (при которой, кстати, в качестве волонтера состоял его давний друг Н.Н. Новосильцев. -М.Г.), в Бородинском сражении. Генерал П.Н. Тучков с 3-м корпусом находился на старой Смоленской дороге, когда одна из дивизий его корпуса под началом Коновницына была двинута к Смоленскому редуту. Весь натиск французов сосредоточился на дивизии графа Строганова. Долго и упорно держался он, переходя в атаку, пока, получив подкрепление, генерал Тучков решился снова занять прежнюю позицию. Дружным штыковым ударом неприятель был оттеснен, но сам Тучков смертельно ранен. За Бородино Строганова произвели в генерал-лейтенанты (47, т. 1, с. 186).

В лагере под Тарутиным Строганов принял начальство над 3-м корпусом после смерти Тучкова, будучи старшим из оставшихся генералов.

11 октября армия двинулась из Тарутина к Малоярославцу, где произошла кровопролитная битва в, которой активную роль сыграли и части корпуса Строганова. Под Красным, 5 ноября, Строганов действовал особенно умело и при содействии отряда князя Д.В. Голицына (родного брата его жены и будущего московского генерал-губернатора. - М.Г.), помог генералу Милорадовичу совершенно истребить корпус маршала Нея (47, т. 1, с. 186).

Боевое напряжение сильно расстроило здоровье Строганова и после сражения под Красным ему было разрешено уехать в Петербург для лечения. Но пробыл он дома недолго. Тщетно семья уговаривала графа поберечь себя - его тянуло на поля сражений, которые уже переместились к тому времени на территорию Германии. В начале 1813 г. он возвратился в армию, взяв с собой единственного сына Александра - 18-летнего юношу. Они поспели как раз вовремя, к началу решающих сражений, завершавших военную кампанию в Европе против Наполеона. Самым крупным событием этого периода войны стала " Битва народов" под Лейпцигом. В этом сражении граф Строганов, находясь в войсках генерала Беннигсена, вновь проявил свою всегдашнюю доблесть, а под его сыном, будто служа дурным предзнаменованием, была убита лошадь. "За беспримерное мужество" Павел Александрович был награжден орденом Александра Невского (47, т. 1, с.187; 65, с. 106).

В ходе дальнейшей кампании Строганов находился в армии наследного принца шведского, очищавшего Ганновер. Он успешно дрался также под Шампобером и Вошаном. Но судьба вновь испытывает его на прочность. 23 февраля 1814 г. произошла роковая для него битва под Краоном во Франции. В этом кровопролитном сражении Строганов командовал резервным отрядом. Бой, по свидетельствам его участников, гремел всюду свирепый. Руководил им сам Наполеон. В самый разгар сражения Строганову донесли о гибели единственного сына. Пушечным ядром тому буквально снесло голову. Молодой человек находился при отряде И.И. Васильчикова, своего родственника. Известие настолько потрясло отца, что он, будучи не в состоянии лично завершить блестяще разработанную им операцию, вынужден был передать командование М.С. Воронцову (47, т. 1, с. 188; 65, с. 108). В рапорте генерала Сакена Барклаю-де-Толли 27 февраля 1814 г о количестве жертв, сказано: "Юноша храбрый и милый граф Строганов тут же жизнь свою положил и многие другие

офицеры" (67, с. 102). Несмотря на глубокое потрясение, отец еще участвовал в Лаонском сражении, на-ходясь, все время под сильным огнем неприятеля, как бы ища смерти на поле битвы.

Трагедия отца потрясла и юного А. С. Пушкина, еще учившегося в лицее, когда хоронили в Петербурге сына, а через два года и отца, Строгановых. Она врезалась надолго ему в память, и позднее у него вырвались такие строки: "/О страх, о горькое мгновенье, /О Строганов, когда твой сын /Упал сражен, и ты один /Забыл и славу, и сраженье /И предал славе ты чужой /Успех достигнутый тобой/".

Старые друзья Строганова пытались поддержать его, глубоко сочув-ствуя ему и его семье в их горе. Князь Адам Чарторыжский писал Н.Н. Новосильцеву по этому поводу: "Слыхали ли вы уже, милый друг, о случившемся несчастье? Бедный Александр Строганов, убит почти на глазах своего отца, который в полном отчаянии. Что будет с бедной графиней Софьей Владимировной? Выдержит ли она этот ужасный удар? Редко что-либо меня так огорчало. Император хочет послать Строганова в Петербург; это было бы самое лучшее. Несчастие этого семейства ужасно; несчастье, которое постигло таких друзей, как эти, надрывает сердце." (47, т. 1, с. 188).

Строганову так и не довелось вновь увидеть Париж - город своей юности, который он покинул юношей 24 года назад. С разрешения императора Строганов покинул армию, получив последнюю свою боевую награду -Георгия 2-й степени, и через всю Германию отправился с прахом сына в Петербург. Здесь он узнал еще об одной смерти. За два дня до гибели его сына под Краоном, в Петербурге скончался от апоплексического удара верный спутник его молодости, близкий ему человек, архитектор Андрей Воронихин (67, с. 102). Силы отца были подорваны. Потеря любимого существа удручающим образом подействовала на него. Сказались и военные раны, и напряжение во время военных действий. Он вскоре заболел и более уже не поправлялся. Симптомы болезни ясно указывали на чахотку. Опасная болезнь быстро развивалась. Решено было отправить его в теплые края, в Лиссабон. Но заграничная поездка, в которую он отправился в сопровождении жены, ее брата Дмитрия, племянника, барона А.Г. Строганова, и двух врачей, запоздала. В конце мая 1817 г достигнув на корабле Копенгагена, Строганов почувствовал себя плохо. Чувствуя приближение смерти, он под

предлогом, что ему стало лучше, потребовал, чтобы жена его оставила, и, несмотря на все ее просьбы, ей пришлось сойти с корабля на берег. Один только племянник был свидетелем его кончины 10 июня 1817 г. Он скончался на борту фрегата " Святой Патрикий". Ему было всего 45 лет. По странному стечению обстоятельств, за два дня до этого на рейде датской столицы умерла Теруань де Мерикур - парижская любовь "гражданина Очера". Тело Строганова было доставлено в Петербург и погребено рядом с сыном на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, в фамильной усыпальнице, 5 июля 1817 г. в присутствии императорской семьи (47, т. 1, с. 193). Со смертью графа Павла Александровича пресеклась младшая линия Строгановых.

Сама жизнь и судьба этой героической личности являются символом чрезвычайного гражданского мужества, служения отечеству. Поняв невозможность проведения крупных гражданских преобразований в России, он посчитал более честным для себя, избрать не придворную или дипломатическую карьеру, где он был бы исполнителем чужой, хотя бы и верховной воли, и вынужден следовать правилам, не всегда соответствующим его прямой и открытой натуре, а перейти на военную службу, где было проще честно выполнять свой долг перед родиной.

Было, по-видимому, и сознательное желание уйти подальше от дворцовой сферы, от своих высоких связей, найти поле действий, где он мог показать чего он стоит сам по себе, хотя, конечно, это было полной иллюзией. Возможно, военное дело не было той сферой, в которой он мог наиболее полно раскрыть свои способности. И в какой-то мере он тем самым переступил через себя. Один из крупных полководцев России, герой войны 1812 г. генерал А.П. Ермолов в своих записках не слишком высоко отзывается о его военных достоинствах: "Быстрый ход по службе не допустил нужной опытности, не представил случая обнаружить способности военного человека. Из всех наилучших качеств, украшающих Строганова, военные не суть превосходнейшие". Но и Ермолов, как и многие, признавал его высокое личное мужество и отвагу: "Никому не уступая в отважности, готовый всегда встречать опасность; -свидетельствует он о Строганове, - но не среди звука оружия может возгреметь имя его" (47, т. 1, с. 216). Вместе с тем, действующая армия, а это было время непрерывных сражений и походов, более всего

соответствовала романтическим идеалам мятежной юности графа Павла, отвечала его стремлению к действию, к проявлениям личного мужества, его желанию приносить конкретную пользу отечеству и, главное была сродни его нравственным понятиям о чести и достоинстве.

ДЕЯТЕЛЬНАЯ ГРАФИНЯ

За несколько месяцев до смерти, чувствуя ее приближение, Павел Александрович подготовил завещание и майоратный акт, по которому все его имущества. (имения и заводы) вошло, во избежание дробления, "в общий состав под именем нераздельного имения". По этому акту его супруга, Софья Владимировна, вступала в пожизненное владение майоратным имением, а затем старшая дочь, Наталья Павловна, делалась наследницей майората. Майоратный акт был утвержден, уже после смерти Строганова, императором Александром I, 11 августа 1817 г. В указе о Строгановском майорате сказано, что он утверждается " в знак уважения, отличного усердия и преданности" графа Павла к особе Государя, а "равно в награду услуг и ревности, оказанной им и его предками российскому престолу" (47, т. 1, с. 224). Имения, поступавшие в майорат, находились в пяти уездах Пермской губернии: Пермском, Оханском, Соликамском, Кунгурском и Екатеринбургском и включали в 1817 г 45 875 крестьян мужского пола. Кроме того в майорат вошли 119 душ в Нижегородской губернии, с землей и усадьбой в Нижнем Новгороде, два дома в Санкт-Петербурге, дом у Полицейского моста и земля со строгановскими дачами на Выборгской стороне (47, т. 1, с. 224).

После смерти мужа графиня Софья Владимировна вступила в пожизненное владение майоратом. За шесть лет ее жизни сошли в могилу три поколения семьи графов Строгановых (тесть, единственный сын и муж), близкие ей люди. Но она не потеряла твердости духа и многое сделала для управления обширным майоратом. По сути именно она сумела вновь укрепить пошатнувшееся после долгов тестя и бедствий 1812 г. семейное состояние. Жила она то в Петербурге, то у себя в имении Марьине под г.Тосно Новгородской губернии, пользуясь всеобщим уважением. Когда в аракчеевском имении Грузине была убита дворовыми людьми известная Наталья Минкина (любовница и содержанка Аракчеева. - М.Г.), всесильный тогда любимец царя приказал составить реестры всех вещей, подаренных ей разными высокопоставленными особами, и развести их тем, от кого они были присланы. Фельдъегеря, развозившиеся эти вещи, не явились только в два дома: князя Александра Николаевича Голицына и графини Софьи Владимировны Строгановой (47, т. 1, с. 221).

Именно Софья Владимировна (1774-1845) сумела выполнить задуманные ее мужем Павлом Александровичем нововведения в имениях Строгановых. За 27 лет и 8 месяцев единоличного управления ими она сделала немало полезного. Вступив во владение, она поставила в обязанность своему управляющему Ф.А. Волегову "больше всего заботиться о благосостоянии своих крепостных людей и уже потом о доходах с имения" (32, с. 33). Чтобы иметь грамотных управляющих и приказчиков, графиня задумала создать Школу земледелия, горных и лесных наук в Петербурге. Проект ее создания она представила в 1824 г. в Вольное экономическое общество, членом которого состояла. Школа, куда кроме способных крестьянских детей из ее имений, принимались сыновья других господских и вольных людей, вскоре была открыта. Она просуществовала до 1844 г. и за 20 лет работы дала образование сотням крепостных. Из ее стен вышло много образованных специалистов, которые впоследствии стали деятельными управляющими и администраторами, такими как тот же Ф.А. Волегов, смотрителями промыслов, приказчиками и бухгалтерами, горными мастерами, лесничими и агрономами, преподавателями. Теоретическое отделение школы находилось в Петербурге, на Васильевском острове. Практические занятия проводились в Марьине, где были построены школа, мельница, рига, и птичий двор (12, с. 110). Заботясь об улучшении земледельческой культуры среди крестьян, она основала земледельческую школу для мальчиков-сирот (1825). Окончивший школу крестьянин, после женитьбы получал участок земли до 30 десятин, из которых 8 десятин -назначались под хлебопашество, 16-18 десятин - под сенокос и от 2 до 4 десятин - под лес (43, с. 95). Дела управления огромной вотчиной требовали множества инструкций, которые писала сама Софья Владимировна. В 1819 г. ею было написано "Положение для учреждения Третейского суда" в ее поместьях (63). В 1827 г. она составила "Положение об управлении Пермским нераздельным имением". Согласно Положению, имение было разделено на пять административных округов. При каждом административном пункте открыты были новые школы, библиотеки, госпитали. Позднее она утвердила Правила о пенсиях служащим, мастеровым (1841) и лоцманам соляных караванов (1844) (32, с. 34). В эти же годы ею выпущена книга "Беседы сельские. Чтение для учеников в Марьинской школе графини Строгановой - Свод наставлений по всем

вопросам крестьянской жизни". Эта полезная книга была написана простым, доступным языком.

Никогда не умевшая сидеть, сложа руки, графиня деятельно занималась также приращением своего петербургского хозяйства. В начале 1830-х годов. она купила соседний с дворцом дом на Невском проспекте, принадлежавший Рудометовым, состоящий, кроме надворных построек, из двух разноэтажных жилых корпусов. Они были перестроены по проекту архитектора Садовникова в обычный трех этажный жилой дом с классическим фасадом в девять окон по каждому этажу. Часть помещений Строганова сдавала в аренду предпринимателям и под ресторан, и портновскую мастерскую. Здесь же располагался трактир "Строганов", рекламировавшийся в указателе "Невского проспекта" как лучший трактир столицы в середине Х1Х в. (65, с. 118).

Под конец жизни Софья Владимировна не утратила ни силы воли, ни характера, ни здравого смысла. Умерла она в 1845 г. от мгновенного паралича сердца, оплакиваемая всеми, кто ее знал. Погребена она была, как и ее муж, в Александро-Невской лавре. Император Николай I приезжал поклониться ее праху (47, т. 1, с. 222).

После ее смерти владелицей майората стала старшая дочь Наталья Павловна (7.05.1796 - 7.10.1872). Согласно завещанию отца, распорядителем майоратного имения после смерти матери, и наследником графского титула становился человек, женившийся на его старшей дочери. До этого долгое время женихом ее был граф И.И. Вильегорский, известный впоследствии композитор. Но решением семейного совета избранником стал барон Сергей Григорьевич Строганов, сын барона Григория Александровича -троюродного брата ее отца. Свадьба состоялась в январе 1818 г. Для вступления в брак было получено особое разрешение императора Александра I. Женившись на графине Наталье, Сергей Григорьевич приобрел и графский титул. Отец же его получил графский титул с прочим своим потомством в 1826 г., в день коронации Николая I (38, т. 53, с. 583, 588).

Тем самым соединились две линии династии Строгановых, ведущие свое происхождение от двух младших братьев, баронов Николая и Сергея Григорьевичей - сыновей последнего "именитого человека" в роде, Григория Дмитриевича Строганова.

Другие три дочери Павла и Софьи Строгановых вышли замуж за

представителей крупных аристократических фамилий Российской империи. Бракосочетание их любимой дочери Адели (Аглаиды) с князем Василием Сергеевичем Голицыным состоялось в феврале 1821 г. Молодой князь Голицын был сверстником единственного погибшего сына Строгановых, Александра. Он также в очень юном возрасте принял участие в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах русской армии. В 1819 г. Голицын посетил Англию и несколько недель знакомства с Лондоном и его окрестностями, произвели на него неизгладимое впечатление, сделав его убежденным англоманом. Как и многие представители русской знати той поры, он увлекся масонством, став мастером ложи "Святой Георгий", основанной при российском оккупационном корпусе, в Лидсе, во Франции. Назначенный в год свадьбы флигель-адъютантом императора, князь Голицын совершил затем по просьбе, Софьи Владимировны, инспекционную поездку в Пермское имение, с целью реорганизации управления, где у него родилась мысль о создании школы для крестьян, реализованная затем его тещей, графиней Софьей (43, с. 92).

Мужем другой дочери Строгановых, Елизаветы, в 1827 г. стал светлейший князь Иван Дмитриевич Салтыков, внук выдающегося фельдмаршала Николая Салтыкова, победителя прусского короля Фридриха Великого.

Младшая дочь, Ольга Павловна, в 1829 г. стала женой гвардейского кавалергарда, графа Ферзена, причем весьма романтическим способом, обвенчавшись тайно от родных. Ей прочили в мужья князя Андрея Вяземского, но она воспротивилась, будучи влюблена в штаб-ротмистра кавалергардского полка Павла Ферзена. Почт-директор Петербурга К.Я. Булгаков писал в те дни брату в Москву 2 июня 1829 г.: "Вчера было происшествие в строгановской семье. Графиню Ольгу увезли в ночи. Все спали. Князя Василия (мужа Аглаиды. - М.Г.) разбудили, но что было делать, где искать? Догадывались, что увез ее кавалергард, граф Ферзен и не ошиблись. Когда графиня Софья Владимировна встала и о сем узнала, несмотря на горе, удивление и скорбь свою, поступила как умная женщина и добрая мать. Написала к дочери: прощаю, благословляю и ожидаю. Тем дело и кончилось. Они уже были обвенчаны (65, с. 127). Молодые супруги, проявлявшие большой интерес к искусству, вскоре после свадьбы уехали в Италию и завязали там тесные отношения с К. Брюлловым и другими художниками.

Одаренная художественными способностями Ольга умерла в молодом возрасте, в том же году, что и А.С. Пушкин. Любопытно, что в том же, 1837 г., умерла и ее бабка по матери, пушкинская " пиковая дама" Наталья Петровна Голицына, 97 лет. Возможно, романтическая история любви внучки старой графини Ольги Строгановой и гвардейского офицера Ферзена оказала какое-то влияние на поэта при создании им своей петербургской повести.

До сих пор достаточно много говорилось о представителях младшей линии Строгановых, которая дала ряд выдающихся деятелей российской истории. Но и из средней линии Строгановых, ведущей свое начало от барона Николая Григорьевича, также вышли несколько одаренных, блестящих личностей, представляющих немалый интерес для исследователей истории династии и нашего отечества. Из трех его сыновей старший сын, барон Григорий Николаевич (1731-1777), тайный советник, умер бездетным. Второй сын, барон Сергей Николаевич (1738-1777), бригадир, имел единственного сына гофмаршала Александра Сергеевича (1771-1815), так- же потомства не оставившего.

Третий сын барона Николая, действительный тайный советник Александр Николаевич (1740 -1789) был таким же страстным путешественником и "европейцем", как и его кузен - меценат Александр Сергеевич. Он подолгу жил за границей, в Париже. Любопытную характеристику ему дает его племянник, известный писатель ХУШ в. И.М. Долгоруков. "Барон Строганов одарен был от природы наружностью самой привлекательной. Он имел сердце чувствительное и разум основательный. Будучи богат и уже смолоду в значительных чинах, он нимало сими преимуществами не гордился, жил хорошо, без роскоши и скупого расчета. Слабое здоровье подвергало его частым болезням, а сие положение тяготило добрую его душу. Елизавета Александровна (Загряжская, его жена. - М.Г.), быв, с ним в Париже, занемогла и повредилась, никакие средства не могли изменить ее безумства. Оно год от году усиливалось и дошло, наконец, до того, что надобно было ее запирать. Столь жалкое ее положение расстраивало природную веселость духа барона... Многие пенсионы людям бедным свидетельствовали, сколь он охотно помогал ближним...". Но вместе с тем "и он имел свои пороки. Насмешливый нрав и язвительные шутки делали его несносным и многих приближенных к нему так едко оскорбляли, что самые благодеяния его теряли всякую цену, и даже обращались в тягость. В шутках своих он часто не щадил ничего святого, хотя после бурных дней своей молодости, он сделался настоящим христианином. Много способствовало к исправлению его мыслей насчет религии то, что он попал в секту мартинистов. ..." (30, с. 36).

Выдающуюся известность на дипломатическом поприще приобрел сын его Григорий Александрович. Он родился в 1770 г. (по другим сведениям в 1769 г.) и после обучения под руководством домашних учителей отправился со своим французом-гувернером, как и его двоюродный брат, Павел, в 1786 г. за границу для завершения своего образования.

Любопытное сравнение характеров двух братьев Строгановых этих лет оставил воспитатель Павла Жильбер Ромм: "Один посоветуется, выслушает и послушается; другой более горд и независим - он советуется и выслушивает, когда ему захочется, сам обсуживает и разбирает поданный ему совет без всякого уважения к советнику и без доверия к его здравым доводам, он принимает или отвергает советы, как ему вздумается". Первый портрет - Григория, второй - Павла. Ж. Ромм отмечал большие успехи Григория, по сравнению с Павлом, в учении и ставил его в пример своему воспитаннику (47, т. 1, с. 59).

Кончина отца в марте 1789 г. заставила Григория раньше времени срочно возвратиться на родину. Судьба не предоставила ему, как брату его, Павлу, возможности пережить бурные события Великой французской революции. Но, тем не менее, он успел ощутить на себе ее дыхание, проникнуться прекрасным "воздухом свободы".

После возвращения в Россию, получив права наследства, молодой барон вступает в брак с представительницей знатного рода Трубецких, княжной Анной Сергеевной. В 1794 г. у супругов родился сын, названный Сергеем, а в следующем, 1795 г., в том же году, что и у его кузена, Павла, второй сын, так же, как у него, названный Александром. Еще через год барон Григорий Александрович поступает на службу в Бергколлегию, ведающую горнозаводскими делами, но служба в ней его не удовлетворяет. Его все больше привлекает карьера дипломата и в начале XIX в. он переходит на дипломатическую службу.

В 1804 г. Григорий Александрович был направлен посланником в Мадрид. Служба на первом же месте назначения принесла ему известность. Александр I направил Строганова в Мадрид с тем, чтобы он мог содействовать перемирию между Испанией и Англией. Но события в Европе внесли свои коррективы в намеченную программу действий (42, с. 32). В марте 1808 г. испанский король Карл IV отрекся от престола. Новым королем был провозглашен брат Наполеона Жозеф Бонапарт. В июле 1808 г.

Строганов получил письмо от канцлера Н.П. Румянцева, в котором сообщалось о том, что Александр I намерен признать нового короля и поручает посланнику поздравить его. Посланник уклонился от выполнения этого предписания. С большой симпатией, относясь к антинаполеоновскому движению испанцев, Строганов не преминул оказать ему содействие и поддержку. Вместе с испанскими патриотами законным наследником Карла IV Строганов признал принца Астурийского Фердинанда VII. Вокруг принца группировались противники Наполеона, которые, как считал посланник, пойдут на " великие жертвы" ради национальной свободы. Посланник вступил в переписку с главой Центральной верховной хунты, взявшей на себя функции правительства.

В октябре 1808 г. Строганов по собственной инициативе покинул Мадрид в связи с приближением к Испании наполеоновских войск. Этот его поступок не был одобрен в Петербурге. Румянцев сообщал посланнику о желании императора видеть Строганова снова в Мадриде. Образ мыслей и поведение посланника признавались "с обязанностями службы не совместимыми". Тем не менее, Строганов сумел привести веские доводы, для того, чтобы убедить Александра I в необходимости предпринимаемых им действий. Будучи посланником России при Карле IV, объяснял Строганов, он уже не мог представлять интересы российского императора при Жозефе Бонапарте. "Из всех жертв, - писал он Александру I, - на которые я готов пойти ради славы Вашего Императорского Величества, потеря чести является единственной жертвой, которую я не могу по своей воле принести". Признав эти доводы убедительными, Александр I вынужден был назначить посланником в Мадрид Н.Г. Репнина (29, с. 5; 61, с. 183). Во время дипломатической службы Строганова в Испании ярко проявились его политические симпатии, самостоятельный образ мыслей, решительность в действиях и критическое отношение к инструкциям из Петербурга.

С Испанией связан любопытный эпизод в его жизни, создавший ему европейскую репутацию покорителя женских сердец, в качестве которого он упомянут Джорджем Байроном в его поэме "Дон Жуан". В Мадриде русский дипломат познакомился со своей будущей второй женой, графиней Жулианой Марией Луизой Каролиной Софией Д'Ойенгаузен, которая в тот момент была супругой португальского посланника, графа Д'Эга. Когда в 1807 г. французы вошли в Португалию, королевская семья и 1500 дворян бежали в

Бразилию. Жулиана выбрала другой путь. Она стала любовницей генерала Жюно, командующего оккупационным корпусом, а после его ухода уехала вместе с мужем во Францию на русском корабле.

От связи со Строгановым у графини родилась незаконнорожденная дочь Идалия, которая сыграла роковую роль в судьбе Александра Сергеевича Пушкина. Из всех Строгановых именно барон Григорий Александрович оказался, несмотря на разницу в возрасте (он был почти на 30 лет старше поэта), наиболее близким Пушкину человеком после его женитьбы на Гончаровой. Григорий Александрович был дружен с А. С. Пушкиным, которому приходился свойственником через Н.Н. Гончарову. Супруга Строганова - Юлия Петровна (в прошлом, Жулиана) - дежурила у постели умирающего поэта; позже граф Строганов взял на себя все материальные расходы, связанные с похоронами великого поэта, а затем был опекуном осиротевшей семьи. Однако, по иронии судьбы, именно его дочь, оказалась косвенным образом причастна к гибели поэта. Обиженная им в одном из стихотворений, она деятельно участвовала в интриге, закончившейся злосчастной дуэлью на Черной речке (56, с. 148 -151).

Казалось бы, строптивый дипломат не мог рассчитывать на новое назначение после столь яркого проявления непослушания. Тем не менее, в 1813 г. Григорий Александрович отравляется на новое место службы - в Швецию. На этом посту его сопровождал полный успех, предопределенный дружескими и союзническими отношениями России и Швеции. Российское правительство положительно отнеслось к выбору наследника шведского престола - Бернадотта, бывшего наполеоновского маршала - и к присоединению Норвегии к Швеции, в чем последняя искала поддержки. Совместные военные действия против наполеоновских армий, в частности, успешные сражения шведов с датчанами, лишь укрепили русско-шведский союз. В своих депешах из Стокгольма Строганов подчеркивает дружеское расположение шведского правительства к России, о котором ему многократно приходилось выслушивать от членов королевской фамилии.

В 1816 г. Г.А. Строганов получил новое назначение возглавить миссию в Константинополе. Находясь в Османской империи, Строганов оказался в центре национальных движений за освобождение народов Сербии, Молдавии, Валахии и Греции. Оказывая поддержку христианским подданным Турции, посланник вызывал нарекания со стороны османского и российского

правительств, хотя и стремился действовать в рамках полученных предписаний (42, с. 34).

Григорий Александрович прибыл в Турцию осенью 1816 г. После заключенного в 1812 г. русско-турецкого Бухарестского мирного договора между двумя странами оставался ряд вопросов, решить которые вменялось в обязанность новому посланнику. Среди нерешенных были такие проблемы, как разграничение на Кавказе, статус Дунайских княжеств и Сербии, ряд экономических вопросов, связанных с режимом судоходства через проливы. Наиболее "деликатной" была проблема предоставления Сербии статуса само-управлящейся провинции Османской империи, что предусматривалось VIII статьей Бухарестского мира. Эти и некоторые другие неразрешенные вопросы и должен был урегулировать Строганов в Константинополе (42, с. 34).

Прибыв на место назначения, он получил инструкции, в которых подчеркивалось неоспоримое право России на покровительство христианским подданным Порты, и намечались задачи, которые должны быть решены в результате его миссии. Прежде всего, это была выработка основ для мирных русско-турецких отношений, а также открытие переговоров по ряду спорных вопросов.

Строганов являлся сторонником решительных действий по отношению к Османской империи и имел твердое убеждение в бесполезности дипломатических дискуссий с Портой. Его взгляды на балканскую политику России строились на распространенной в то время идее мессианской роли России среди православного населения Османской империи. Несмотря на явное расхождение его взглядов на методы политики в Турции с официальным курсом российского правительства, Строганов получил назначение в Константинополь (42, с. 35).

Прибыв в Константинополь, Строганов активно взялся за исполнение своих обязанностей. Кроме того, он установил связь с лидерами освободительного сербского движения, с сербскими депутатами, прибывавшими в турецкую столицу для передачи Порте требований своего народа. Строганов вступил в переписку с вождем сербов - Милошем Обреновичем. В 1815 г. Милош возглавил второе сербское восстание. Оно не принесло решительного успеха сербам, однако, в результате переговоров с османскими властями Милошу удалось добиться устного соглашения о предоставлении Сербии ряда политических свобод. Этот договор не был

подтвержден турецкими документами и, следовательно, не являлся юридически правомочным актом. Турки в любой момент могли отказаться от выполнения его условий. Поэтому ближайшей задачей Милоша стало получение от Порты документа, подтверждающего внутреннюю самостоятельность северной провинции Османской империи. Достигнуть этой цели Милош рассчитывал с помощью России (43, с. 36).

Строганов стал близким помощником борющегося за освобождение сербского народа. При его активном участии в 1816-1821 гг. происходили все сербско-турецкие переговоры, на которых он пытался отстоять права сербов, зафиксированные в русско-турецком договоре 1812 г. Посланник явился автором требований сербского народа Порте, ставших фактически планом конституционного устройства страны. На этом пути Строганов встретил препятствия не только со стороны османского, но и российского правительства. С самого начала Строганов повел переговоры с османскими министрами в резкой, наступательной манере. Это вызвало тревогу со стороны Порты и недовольство российского императора. Для Александра I, стремившегося к консервации слепившегося равновесия сил в Европе, весьма нежелательным было какое-либо обострение отношений с западноевропей-скими державами. Строганову предписывалось "впредь тщательно избегать в ходе переговоров всяких угроз войной" (42, с. 37).

Неожиданные препятствия возникли и со стороны сербского руководства. Строганов подчас не мог получить нужных сведений для компетентного представления перед Портой сербских требований. Это, прежде всего, касалось получения текстов тех договоров, которые были заключены с османскими властями с 1813 г. Посланник фактически ничего не знал о сложившихся взаимоотношениях султанской власти с сербскими подданными, и получить эти сведения он рассчитывал от самих сербов. Однако, сделать это оказалось непросто. Несмотря на продолжительную переписку с Милошем, Строганов так и не получил всех требуемых документов. Присланные летом 1818 г. ферманы, свидетельствовали, что сербский вождь не был заинтересован в их исполнении, поскольку в них ничего не говорилось о предоставлении ему титула наследственного князя (42, с. 39). Непоследовательная, колеблющаяся позиция Милоша, сказалась и в том, что в 1817 г. он послал Порте благодарственное письмо, в котором выражал султану признательность за дарованные милости, утверждая, что

"сербы спокойны и счастливы, как и предки их не бывали" (53, с. 5). Подобные действия сербского князя помешали посланнику в его дальнейших переговорах с османским правительством. В последовавшем ряде встреч Строганова с турецкими министрами постоянные ссылки на благодарст-венное письмо Милоша служили основным аргументом Порты для прекра-щения обсуждения сербского вопроса как полностью урегулированного.

Строганов был вынужден прекратить переговоры, касающиеся Сербии. Он занялся выработкой программы автономного устройства будущего сербского государства. Милош обратился к нему за помощью, признавая несовершенство сербских проектов подобного рода. Представлять Порте условия, изложенные в строгановском проекте, сербы должны были самостоятельно. Разработанный Строгановым в 1820 г. проект прошения Порте, явившийся по существу планом государственного устройства автономного княжества и прообразом конституции, лег в основу всех дальнейших требований сербского народа османскому правительству. Он был составлен на основе народных прошений. Опасения Петербурга вызвали, однако, планы установления авторитарной власти Милоша, который был готов любыми средствами добиться от Порты признания за собой титула наследственного князя. Ради достижения этой цели сербский вождь намеревался пожертвовать насущными интересами всего сербского народа, использовать любую поддержку западноевропейских держав. Поэтому российское правительство было сторонником установления в Сербии власти, ограниченной Сенатом. В данном случае пожелания, исходившие из российской столицы, были созвучны пожеланиям посланника.

В одном из личных писем сербскому князю Строганов писал: "Порта видит сильное желание Ваше получить наследственный сан княжеский; она решилась воспользоваться сим благоприятным для нее обстоятельством, дабы, лаская видам Вашим, посредством Вас совершенно поработить Сербию и лишить всех способов к улучшению жребия угнетенных. Ужели мыслите Вы, что она сдержит все обещаемое Вам, когда примет от Вас требуемую присягу? Ужели Вы сами согласитесь купить княжество ценою счастия своих соотечественников?.. Должно, прежде всего, устроить дела общественные, а потом уже ласкаться успехом своих собственных; без того последуют одни неудачи и позднее раскаяние" (53, с. 11). Поддерживая требование об ограничении власти князя в Сербии, Строганов выражал и

собственное желание видеть в стране конституционную монархию. Парадокс ситуации заключался в том, что предложение это исходило от самодержавной России. Конституционный проект государственной власти, воплощения которого добивались как сербские депутаты, так и российские дипломаты на протяжении следующего десятилетия, был составлен Г. А. Строгановым в 1820 г.

19 января 1821 г. А. Ипсиланти поднял восстание в Молдавии; позже оно распространилось на Грецию. Опасаясь поддержки восстания со стороны сербов, Порта прекратила всякие переговоры с ними, делегаты в Константинополе были арестованы. Объявив поход против "неверных", османские власти устроили массовую резню христианского населения турецкой столицы. Протесты Строганова остались без внимания.

Получив известие о восстании в Греции, царское правительство осудило действия повстанцев, о чем Строганов был уполномочен известить Порту. Посланник, оказывавший ранее поддержку грекам, был поставлен в сложное положение. Еще в 1819 г. Каподистрия сообщал ему с о. Корфу: "Здесь Вас признают не только за представителя императора, но и за патрона греков" (4, с. 91). Позиция российского посланника резко расходилась с официальной политикой правительства по этому вопросу: он считал, что отказ от поддержки освободительного движения балканских народов противоречит политическим интересам России, и требовал инструкций и полномочий выступить на помощь греческим патриотам (70, с. 53). "До сих пор я действовал только как христианин, - обращался он к Нессельроде. -Прикажите мне говорить от имени императора, укажите в каких выражениях, свяжите меня, если можно, по рукам и ногам, чтобы я не мог сказать более, чем следует". В этой ситуации его поддержал Каподистрия, который, также осуждая пассивность русский политики, писал Строганову в личном письме: "...ничего не добиваются от турок только с помощью слов. По существу мы ничего не делали, как только занимались болтовней с людьми, которые не могли поверить нам на слово" (4, с. 91).

Летом 1821 г. Турция наложила эмбарго на товары, провозимые кораблями под русским флагом, и запретила греческое судоходство в проливах, что нанесло ощутимый вред русской торговле. 6 июля Строганов направил Порте ноту с требованием прекратить преследование христианских подданных и восстановить свободное судоходство в проливах. В

установленный срок Порта ответа на ноту не дала. Считая бесполезным продолжать переговоры, и имея полномочия принимать несогласованные с МИД решения, посланник и вся российская миссия в Константинополе покинули турецкую столицу. Этот шаг означал разрыв дипломатических отношений с Турцией (42, с. 42). Правительства великих держав опасались новой русско-турецкой войны, в результате которой Россия могла бы занять господствующее положение в проливах и в Турции. Александра I упрекали в том, что поведение его посланника поощряет революционные выступления в Европе и, в частности, в Греции.

Османское правительство также ожидало от России решительных действий. В скорой войне были уверены и на западе. Однако в правящих кругах России мнения на этот счет разделились. Руководители министерства иностранных дел К.В. Нессельроде и И. Каподистрия возглавили две противоборствующие партии. Каподистрия выдвигал планы вооруженного решения русско-турецких противоречий. Его поддерживали влиятельные русские дипломаты: вернувшийся из Турции Г. А. Строганов, Ю. А. Головкин - в Вене, Х. А. Ливен - в Лондоне, К.О. Попцо-ди-Борго - в Париже (31, с. 214). Центром другой группировки, проповедовавшей консервативное решение кризиса, стал К.В. Нессельроде. Эта группировка считала необходимым сохранение верности принципам - Священного союза и находила несовместимой с ними военную поддержку революции в Греции (4, с. 236). То, что Александр I склонился к мнению этой партии, серьезно повлияло на дальнейшую политику России на востоке и повлекло за собой отставку сторонников войны (42, с. 43).

"Прослеживая деятельность, Строганова дипломата, - пишет современный историк, - можно отметить "не дипломатический" в традиционном смысле этого слова характер деятельности российского посланника" (42, с. 43-44). Два из трех мест его назначения - Испания и Турция - являлись "горячими" точками, где назревали и происходили освободительные движения и национальные революции. Политические взгляды Строганова, на выработку которых большое влияние оказали юношеские впечатления, наложили отпечаток на всю его дипломатическую деятельность. Имея поддержку наиболее радикально настроенных политических деятелей России, он стремился действовать с учетом максимальных выгод национальных движений, в центре которых оказывался,

претворяя в жизнь свои либеральные взгляды на общественное устройство. По мнению историка Кудрявцевой, "мысли, высказанные Строгановым во время его пребывания в Турции близки идеям декабристов относительно освобождения балканских народов от османского ига". Деятельность его в этой стране оставила глубокий след, как среди османских министров, помнивших "бомбардировки" нотами в пользу угнетенных, так и среди сербов, которые с благодарностью вспоминали своего "друга" и продолжали переписку с ним после отъезда Строганова из Константинополя (42, с. 44).

Руководители Министерства иностранных дел, да и сам император, не всегда одобряли точку зрения Строганова на ту или иную проблему, однако, как правило, вынуждены были соглашаться с оценками событий и действиями посланника как наиболее приемлемыми в сложных ситуациях. Безусловно, - пишет исследователь, - во время своей дипломатической службы Строганов "должен был действовать согласно инструкциям, разработанным на основе тех внешнеполитических принципов, которых придерживалось российское правительство в данный период". Но "неумение или нежелание изменять своим взглядам и корректировать поведение в зависимости от получаемых указаний" привели к тому, что после 1821 г. Строганов навсегда покинул дипломатическую службу (42, с. 45).

Миссией в Константинополе завершилась дипломатическая деятельность Г.А. Строганова. Дальнейшая его карьера носит все следы внешнего благополучия. В 1826 г. во время коронации Николая I он получил графский титул со всем своим нисходящим потомством. Исключение составил старший его сын, С.Г. Строганов, который графский титул получил еще раньше, женившись на своей кузине, Наталье Павловне. В конце жизни граф Григорий Александрович Строганов - Андреевский кавалер, оберкамергер, член Государственного совета. Скончался он в 1857 г. в возрасте 86 лет.

Григорий Александрович женат был дважды. После кончины первой супруги, княгини Анны Сергеевны Трубецкой (1765-1824) он женился на графине Юлии Петровне да-Ега, урожденной Д' Алмейда, из фамилии графов Огенгаузен (1783-1864). Она имела звание статс-дамы двора, была известной благотворительницей и учредила несколько детских приютов. Граф Григорий имел от двух браков пять сыновей. Двое из них Николай и Алексей умерли молодыми. Александр Строганов в 1820 г. сочетался браком в

царскосельской приходской церкви с фрейлиной императрицы, графиней Натальей Викторовной Кочубей, дочерью известного государственного деятеля александровского царствования (15, с. 3). Валентин Григорьевич (1801-1833) дослужился до штаб-ротмистра кавалергардского полка и умер бездетным.

Немалой известностью пользовался второй, по старшинству, сын Александр (1795-1891) - граф, генерал-адъютант, член Государственного совета. Он родился в 1795 г. Воспитание получил в корпусе инженеров путей сообщения, по окончании курса которого поступил в лейб-гвардии артиллерийскую бригаду. Находился в рядах войск, преследовавших отступавшего из России Наполеона, участвовал в сражениях под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом и был при занятии Парижа. В 1831 г. Строганов участвовал в усмирении польского восстания, а в 1834 г. был назначен товарищем министра внутренних дел, каковым пробыл до 1836 г., когда получил пост генерал-губернатора черниговского, полтавского и харьковского. С 1839 года по 1841 г. он вновь в министерстве внутренних дел, теперь уже в качестве управляющего министерством. С 1849 г. Строганов состоял членом Государственного совета. Пробыв год (1854) военным губернатором Петербурга, он потом был около девяти лет новороссийским и бессарабским генерал-губернатором. Таков внушительный послужной список этого государственного деятеля (58, с. 484 - 485).

В бытность в Одессе - Строганов интересовался деятельностью тамошнего "Общества истории и древностей Российских", был его президентом и сделал много ценных пожертвований в его музей. В 1857 г. он представил государю свой проект о преобразовании Ришельевского лицея в Новороссийский университет с двумя факультетами, юридическим и агрономическим, но по финансовым соображениям осуществление проекта было тогда отложено. После отставки от должности новороссийского генерал-губернатора Строганов был избран почетным гражданином Одессы, в которой на покое и провел последние годы жизни. Скончался он в 96 лет. Громадная его библиотека, согласно завещанию, досталась Томскому универ-ситету (58, с. 485; 2, с. 117). Сын его, шталмейстер двора Григорий Александрович (1824-1879) был женат на дочери императора Николая I, великой княгине Марии Николаевне (58, с. 474).

государственный деятель и меценат

Но наибольшей известностью из нового поколения Строгановых пользовался старший сын видного дипломата - Сергей Григорьевич (02.11.1794 - 27(28).03.1882) - выдающийся государственный деятель и меценат, с именем которого связан новый этап в истории старинной русской династии, новое ее возрождение и продолжение. Родился он в 1794 г. на год раньше своего брата Александра. Когда грянула Отечественная война 1812 г Сергей заканчивал курс в институте инженеров путей сообщения, куда поступил с 15 лет. Будучи зачислен на военную службу, участвовал в войне с Наполеоном, получил боевое крещение и отличился в Бородинском сражении. Прошел всю войну. Был в рядах русских войск, триумфально вступивших в 1814 г. в Париж. Здесь он познакомился с художественными сокровищами, награбленными Наполеоном. Это позднее подтолкнуло его к изучению древнего искусства и археологии и материальной поддержке раскопок на юге.

После возвращения войск в Россию он с 24 января 1816 г. служит штаб-ротмистром в лейб-гвардии гусарском полку, расквартированном в Царском селе, где в то же время заканчивал его молодой лицеист Александр Пушкин, бывший на пять лет моложе его. Они могли встречаться. В лицейские годы Пушкин был пылко влюблен в Наталью Кочубей, жившую с родителями на Царско-Сельской даче летом в 1813-1815 гг. В сентябре 1820 г. она станет женой барона Александра Григорьевича Строганова, родного брата Сергея Григорьевича (15). Даже уже будучи Строгановой, Наталья Викторовна продолжала занимать ум Пушкина, искавшего с ней встреч в великосветских салонах Петербурга (65, с. 107).

Продолжая военную службу, С.Г. Строганов (с сентября 1828 г он уже генерал-майор) участвует в Русско-турецкой войне 1828-1829 гг., сражается в боях под Шумлою и Варной. Но военные звания не мешали привлекать Строганова к работе различных государственных комитетов. Образованных деятелей, не скомпрометировавших себя принадлежностью к тайному обществу, чрезвычайно не хватало в новое царствование после выступления на Сенатской площади и разгрома декабристского движения. Новый император и приближенные к нему сановники высоко ценили его государственный ум, энергию и широкую образованность. Высоким

престижем и авторитетом пользовался и весь род Строгановых, принадлежавший к цвету российской аристократии, всей своей многовековой историей доказавший свою преданность престолу и отечеству. Еще в чине полковника граф стал членом Комитета устройства учебных заведений (1826-1835) и принял деятельное участие в его трудах. Первым опытом работы комитета был новый устав гимназий, изданный 8 декабря 1828 г.

Служебная карьера С.Г. Строганова складывалась удачно. В 1831 г. будучи губернатором в Риге, граф заслужил доверие жителей благоразумными мерами во время холеры, а с 1831 по 1832 г. был военным губернатором в Минской губернии, где также оставил по себе добрую память. Имел звания генерал от кавалерии, генерал-адъютант, участвовал в Крымской войне 1853-1856 гг., был сенатором, кавалером ордена св. Александра Невского.

Сергей Григорьевич быстро шел вверх по служебной лестнице, но не забывал и о своих научных и художественных увлечениях. Он основатель и председатель (пожизненно) Императорской археологической комиссии, располагавшейся в его петербургском дворце в течение 23 лет. Строганов состоял членом высочайше утвержденной комиссии для построения храма Христа Спасителя в Москве.

Москве он отдал лучшие годы. Высочайшим указом 1 июля 1835 г Строганов был назначен Попечителем Московского учебного округа и Московского университета. Его 12-летнее управление (с 1835 по 1847 г.) связано с блестящею эпохою процветания различных учебных заведений Москвы и, прежде всего, Московского университета. Это было " самое счастливое время для университета по отсутствию всяких стеснений и фор-мализма" (65, с. 133). "При нем университет весь обновился свежими силами. Все старое, запоздалое, рутинное устранялось. Главное внимание просвещен-ного попечителя было устремлено на то, чтобы кафедры были замещены людьми со знанием и талантом. Он отыскивал их всюду—" (71, с. 374- 375). В эти годы он оказал самую решительную поддержку плеяде молодых профессоров университета во главе с Т.Н. Грановским. Можно сказать, что именно благодаря ему, университет был обеспечен такими известными профессорами, как Грановский, Кавелин, Бодянский, Шевырев, Кудрявцев, Буслаев (71, с, 375). Он многое сделал и для нужд студентов, для улучшения гимназий и низшего образования, расширил возможности образования для мещан и ремесленников (32, с. 34).

Будучи известным государственным и общественным деятелем, граф Сергей Григорьевич Строганов был вместе с тем, крупным меценатом и коллекционером, продолжая давние традиции Строгановых в этой области. С его именем связан еще один значительный период в истории отечественного меценатства, свидетельствующий о выдающейся роли этой династии в деле покровительства русской национальной культуре и просвещению.

В 1847 г. граф С. Г. Строганов вышел в отставку и занялся коллекционированием предметов археологии, нумизматики и пополнением картинной галереи. Надо сказать, что у Сергея Григорьевича была своя эстетическая программа, во многом отличающаяся от художественных привязанностей Строгановых Екатерининской эпохи. Он почитал древнее искусство, отрицательно относился к тому новому, что появилось в России с эпохой Петра Великого. Так же отрицательно граф относился и к самому Петербургу, его архитектуре и потому, видимо, предпочитал жить в Москве, в доме на Мясницкой. В нем он составил и разместил коллекцию икон строгановской школы ХУТ-ХУП вв., о которой мечтал после посещения в 1826 г. беспоповского скита Николая Папулина в Судиславле и первого знакомства с иконами старого письма, вывезенными из фамильных усадеб Сольвычегодской земли. Равнодушен Сергей Григорьевич был и к строительству, делая исключение для строительства храмов, при возведении которых стремился использовать традиции старого русского зодчества, в том числе и строгановских вотчин.

Как бессменный председатель в течение почти 30 лет Общества истории и древностей российских, он много сделал для издания трудов общества. По высочайшему поручению он руководил многотомным изданием " Древностей Российского государства", выходившем в свет в 18371874 гг, под его непосредственным руководством и наблюдением и на его средства. Он сам писал статьи по археологии. Кроме этого он составил и издал в 1849 г. книгу "Дмитровский собор во Владимире на Клязьме, строен-ный с 1194 по 1197 годы". Сам храм так же реставрировался на его средства. Им написаны также книги: "Русское искусство и Е. Виолле де Дюк " и "Архитектура в России от Х до ХУШ столетия" (1878), статья "О серебряных вещах, найденных во Владимире и Ярославской губернии в 1837 году". Как вспоминает Б. Н. Чичерин: "Уже восьмидесятилетним стариком, он вдруг с любовью занялся собиранием мексиканских древностей..." (71, с. 373).

Нумизматическое собрание графа С. Г. Строганова (свыше 44 тыс. монет) считалось третьим в мире. Он интересовался, хотя и не в той мере, как прежние Строгановы, голландской и итальянской живописью; его картинная галерея в петербургском дворце имела также прекрасное собрание древнерусских икон (46, с. 2). Петербургские строгановские коллекции были размещены в лучших помещениях дворца, главным образом, в парадных комнатах по фасадам дворца по Невскому проспекту и по набережной Мойки (62). Надо отметить, что Сергей Григорьевич, продолжая старую семейную традицию, имел и домашнего художника, А.Колюччи.

Большую роль Строганов сыграл и в деле поддержки русской национальной школы живописи. Именно он был в 60 -70-е годы "рукой-владыкой" в Обществе поощрения художеств. Вместе с секретарем Общества, писателем Д.В. Григоровичем, он всячески поощрял начинающих талантливых художников. Многие из знаменитых художников-передвижников и живописцев других направлений (Репин, Васильев и др.) "обязаны ему как своим воспитанием, так равно и первыми шагами на поприще самостоятельной деятельности" (59, с. 260).

Принимая живое участие во всем, касающемся искусства, Строганов осуществил свою давнюю идею и еще в 1826 или даже в 1825 г., создал на свои средства в Москве, на Мясницкой, "бесплатную рисовальную школу, приспособленную к искусствам и ремеслам", которую содержал на своем иждивении почти 20 лет. В ней могли учиться и крепостные. Он израсходовал на нее, по сведениям за 18 лет, 400 тыс. руб. и передал ее в 1842 г. в Министерство финансов. Школу преобразовали в 1860 г. вначале в Строгановское училище технического рисования, а затем в Императорское Строгановское художественно-промышленное училище (65, с. 134). Это училище семья Строгановых продолжала финансировать до 1917 г.

Герцен в своем "Дневнике" неоднократно отмечал "личное благородство" С.Г. Строганова. "Я уважаю и люблю его, - писал он. - Доселе из всех аристократов, известных мне, я в нем одном встретил много человеческого" (18, с. 58, 98). Однако не стоит чрезмерно идеализировать личность графа С.Г. Строганова. По своим взглядам, сформировавшимся в николаевскую эпоху, это был весьма консервативный деятель, убежденный сторонник самодержавия, выступавший против крестьянской реформы, и, особенно противившийся, как крупный землевладелец, освобождению

крестьян с землей. Во время знаменитого обсуждения законопроекта об освобождении крестьян в Государственном Совете, происходившего в присутствии императора Александра II, в начале 1861 г., С.Г. Строганов был одним из самых резких критиков законопроекта, выступая " против нарушения прав собственности дворянства" (9, с. 63). Это сказывалось и в его позиции в отношении дворянского землевладения, которое он защищал, начиная со времени отмены крепостного права и, в частности, в вопросе ненаделения горнозаводского населения землей, что выделяло его среди самых консервативных кругов крупной буржуазии и помещиков России.

В противоречивой его натуре легко уживались любовь к культуре и великодушие с самодурством николаевского крепостника. "...При невысоком природном уме, при далеко недостаточном образовании... - вспоминал современник. - Если кто ему не нравился или если что-нибудь не по нем, он обрывал с резкостью старого вельможи, иногда даже совершенно незаслуженно и некстати, ибо он в чужие обстоятельства никогда не входил и вообще мало что делал для людей, имея всегда в виду только пользу дела. Вследствие этого многие, имевшие с ним сношения, его не любили. В особенности не жаловали его славянофилы, которых он с своей стороны весьма недолюбливал, видя в них только праздных болтунов. Погодин и Шевырев жаловались иногда на притеснения..." (71, с. 373-374).

Служебная карьера Строганова тем временем развивалась по нарастающей линии. 8 сентября 1859 г. граф, по высочайшему повелению, назначается "Попечителем Государя, Наследника, Цесаревича Николая Александровича". Он является главным воспитателем великих князей при дворе в 60-е годы. С 1859 г. он член Государственного Совета. В 18591860 гг. - московский генерал-губернатор. В 1863-1865 гг. - председатель Комитета железных дорог. Он носит звание генерал-адъютанта. Нужно сказать, что генерал-адъютантский мундир у него был с вензелем Александра I, в память о том, что он в свое время сопровождал его тело из Таганрога (65, с. 135).

К концу жизни титулы Сергея Григорьевича Строганова весьма внушительны и многочисленны. Он - граф Российской империи; генерал от кавалерии; генерал-адъютант; сенатор; член Комитета устройства учебных заведений; попечитель Московского учебного округа; почетный член Петербургского университета; учредитель и председатель Археологической

комиссии; член комиссии для построения храма Христа Спасителя; учредитель Школы рисования - Строгановского училища в Москве; воспитатель наследника цесаревича Николая Александровича (35).

Но и в поздние годы, как и в течение всей своей государственной деятельности, Строганов не оставлял своих археологических занятий. С его именем связаны скифские сокровища Эрмитажа и археология Крыма. Раскопки, производимые по его распоряжению, в южной России привели ко многим замечательным открытиям.

Личная жизнь его была так же счастливой. От брака со старшей дочерью Павла Александровича Строганова, Натальей, своей троюродной сестрой, он имел шестерых детей: четырех сыновей - Александра, Павла, Григория и Николая и двух дочерей - Софью и Елизавету. Наталья Павловна, обремененная большой семьей и хозяйством, после смерти матери чаще жила в Москве, с мужем, а летом в новгородском имении Марьино, с детьми. Она давно забросила свои увлечения юности - рисование и гравирование, хотя когда-то подавала большие надежды у профессора Академии Художеств Н.И. Уткина. Дети подрастали и на их содержание была предусмотрена смета расходов: старшему, Александру выделялось 15 тыс.руб. серебром, средним - по 8571руб., младшим - по 3423 руб. 57 коп. (65, с. 129). Сергей Григорьевич пережил свою жену, умершую в ноябре 1872 г. За несколько лет до смерти он сломал ногу и последние годы ходил с костылем. Скончался он в пасхальную ночь в Петербурге 28 марта 1882 г. и похоронен, как и другие Строгановы, в Александро-Невской лавре.

Наследником его по владению майоратом должен был быть старший сын - известный нумизмат граф Александр Сергеевич. Он родился 7 декабря 1818 г., учился в Дрездене и закончил курс Московского университета. Был назначен флигель-адьютантом императора Николаем I, встретившим его на похоронах графини Софьи Владимировны. Служил также егермейстером двора. Он был женат на дочери оберегермейстера двора князя В. Васильчикова. Граф много путешествовал, а затем поступил на военную службу. Был полковником лейб-гвардии Преображенского полка и первым командиром вновь учрежденного 1-го гвардейского стрелкового батальона. Александр Строганов участвовал в Венгерском походе российской армии 1848 г., а затем в Крымской войне 1854-1855 гг., в известном сражении при реке Черной. С воцарением Александра II он уволился со службы и посвятил

себя воспитанию детей, которых у него было пятеро (сын Сергей и четыре дочери), и коллекционированию медалей и монет. Граф, в отличие от других Строгановых, не интересовался живописью, предпочтя ей нумизматику, и собирал преимущественно римские монеты. Он был одним из основателей в 1846 г. Петербургского археологического общества истории и древностей российских и действительным членом Одесского исторического общества. Был известен в ученом мире также как собиратель средневековых и новоевропейских монет и часто ездил за границу, где пополнял свою коллекцию. Возвращаясь из-за границы он предпочитал жить далеко от столицы, в доставшемся от жены имении Волышово, распо-ложенном в 40 км. от г. Порхова Псковской губернии. Умер он в 1864 г., так и не вступив в права наследства, перешедшие к его сыну (58, с. 488).

Второй сын графа, Павел Сергеевич Строганов (1823-16/29 января 1912), обер-шенк двора, окончил юридический факультет Московского университета, после чего поступил в Министерство иностранных дел и был послан в Рим третьим секретарем посольства. С 1847 по 1862 г. он находился в "вечном городе", где и увлекся коллекционированием картин. Для их приобретения граф часто посещал Париж и Голландию. Получив в наследство от деда дом в Петербурге, расположенный недалеко от Летнего сада, на Сергиевской улице, он в 1857 г. начал его перестройку по проекту архитектора Ипполита Монигетти, "повторив жизненный путь своего предка, президента Академии Художеств". Продолжая традицию екатерининского мецената, превратившего свой дворец в музей, его потомок, Павел Строганов 2-й, придал внешнему виду своего дома-дворца "подобие Академии Художеств". Его коллекции определяли архитектуру интерьеров. В Петербурге появился еще один блестящий строгановский дворец, соперничающий по красоте залов со старым дворцом на Невском проспекте. Великолепные внутренние интерьеры дворца "были немыслимы без наполняющих их произведений искусства самого высокого достоинства" (43, с. 126-127). Меценат собрал в Риме и перевез в Россию 83 картины крупнейших европейских мастеров, в основном XVII столетия. Эти художественные полотна, после некоторого их пребывания в родовом строгановском имении Знаменское в Тамбовской губернии, и составили обстановку нового дворца "в стиле второго барокко" на Сергиевской улице (44, с. 173). В этом дворце находилось до 100 картин лучших мастеров итальянской,

испанской, фламандской и голландской школ. Позднее они были перенесены (у Павла Сергеевича не было детей) в старый строгановский дворец на Невском проспекте, у Полицейского моста. Восемь из них (Ф. Липпи, Корреджо и др.) по завещанию графа Павла поступили в Эрмитаж. В его дворце на Сергиевской было также множество старинной мебели, скульптур, изделий из китайского фарфора, других антикварных изделий. Как считают исследователи, "атмосфера поклонения Версалю", царившая в этом строгановском дворце, "подготовила почву" для создания художественного объединения "Мир искусства" на рубеже XIX и ХХ вв. (43, с. 141).

Третий сын Сергея Григорьевича Строганова, Григорий (18291912) уже не жил в России, постоянно пребывая за границей. Он в еще большей степени развил, усиленно проводившуюся в жизнь его братом Павлом идею " приобретения западноевропейских картин в качестве элемента светской жизни". Его грандиозное собрание, насчитывавшее не менее 150 картин, было самым крупным и последним собранием семьи Строгановых. Собрание располагалось в его палаццо в Риме. Он, так же как и Павел, не имел детей. По его завещанию в Эрмитаж попали картины Фра Анжелико, С. Мартини. Как пишет исследователь о последних Строгановых: "150 лет ориентации на Запад не могли, очевидно, не завершиться обоснованием фамилии меценатов в стране искусств, но произошло это в тот момент, когда понятие об аристократизме стало столь же редким явлением, как и собирательство старых картин" (44, с. 173).

майорат Строгановых и методы хозяйствования

После женитьбы С.Г. Строганова на Наталье Павловне к нему в последствии перешел и майорат семьи Строгановых, образованный в 1817 г В 1845 г. жена его исходатайствовала у Николая I право перехода майората, находившегося до этого времени, после смерти матери, в ее собственности, в пожизненное владение мужа. Указ об этом 3 апреля 1847 г. присоединял к майорату имения доставшиеся ей от отца и брата Александра с 13 тыс. душ.

Претерпевали в новый период эволюцию не только образ жизни и занятий Строгановых, но и само их хозяйство, методы ведения хозяйственной деятельности. Наступал "золотой век" в истории предпринимательства России. Новый мощный прилив предпринимательской энергии русского народа, инициатива и предприимчивость которого, после длительного застоя, была разбужена отменой крепостного рабства, вызвал бурный рост промышленности и торговли, новые формы ее организации, активизацию ранее задавленных нуждой и бесправием низших сословий, перемены в социальных и трудовых отношениях. Все это сказывалось и на хозяйственной деятельности Строгановых.

В первые пореформенные десятилетия С. Г. Строганов значительно укрепил майорат (8, с. 109). После освобождения крестьян в 1861 г. - в нераздельном имении было свыше 80 тыс. душ, а вместе с собственной частью Сергея Григорьевича - 94 тыс. душ. После наделения крестьян землей у Строгановых осталось - 1,3 млн. десятин. Выкупных денег в их пользу полагалось - 7,57 млн. руб. Из них Сергей Григорьевич уступил крестьянам - 2,3 млн. руб. (47, т. 1, с. 224). Тем не менее, даже за вычетом этой суммы в распоряжении Строганова оставался внушительный капитал.

В Государственном банке хранился нераздельный капитал в выкупной ссуде Пермского имения (3 736 000 руб. серебром). В 1881 г. С.Г Строганов положил 250 тыс. руб. в Государственный банк в Перми, чтобы эта сумма пошла на повышение жизненного уровня рабочих на стальных и других заводах семьи в Перми. Он рассматривал себя больше в качестве управляющего, нежели владельца своих поместий (45, с. 81).

Таким образом, вынужденный отдать часть земли населению, С.Г. Строганов, используя возможности майората, обеспечил закрепление

за ним крупной суммы капитала. В балансе хозяйства появилась статья "неприкосновенный капитал". Капитал этот был сложен из выкупных сумм, обращен в облигации и хранился в Государственном банке (8, с. 110). Неприкосновенный капитал придавал определенную прочность хозяйству и, конечно, мог быть использован в критический момент для проведения любой крупной операции, связанной с его развитием (8, с. 110).

В 1870 г. в Государственном банке хранилось 4 111 700 руб. в 5%-ных билетах второго выпуска. Но в этом же году был выплачен 1 млн. серебром племяннику Сергея Григорьевича - Григорию Александровичу. На 1 января 1905 г. капитал составил сумму 3 922 332 руб., а на осень 1917 г. сумму 2 390 912 руб. Несмотря на свою "неприкосновенность", капитал был в движении (в частности, в 1905 г. было израсходовано 1 439 126 руб. на покупку-пожертвование крейсера "Русь") (8, с. 109).

Владения Строгановых располагались в пяти уездах Пермской губернии. Кроме того, семья владела поместьем в Нижнем Новгороде, двумя домами в Петербурге и участком земли с постройками под Выборгом. К реформе 1861 г. на Урале было два хозяйства Строгановых: вотчина братьев Сергея, Александра и Алексея Григорьевичей и майорат. Произведя в 1871-1876 гг. семейный раздел с братьями и племянниками, выплатив им 1 млн. руб. отступных из неприкосновенного капитала, С. Г. Строганов присоединил в 1872 г. к майорату свои собственные имения (593 963 десятины с Кыновским заводом), доставшиеся по наследству от отца, а в 1877 г. ввел в майорат земли своего брата Александра Григорьевича (около 200 тыс. десятин). То есть дополнительно прибавилось 793 963 десятины земли с Кыновским заводом (75, с. 30; 8, с. 110).

В конечном итоге после покупки Уткинской дачи у Демидова (74 569 десятин) в 1893 г. (она была куплена уже после смерти С.Г. Строганова его внуком С. А. Строгановым) строгановский майорат оформился в 1896 г. в составе 1 559 908 десятин (в Пермской губернии, без Висляно-Лологского округа, расположенного в Вятской губернии).

Разумно управляя громадными вотчинами С.Г. Строганов сумел погасить все долги, оставшиеся от прошлых владельцев, и оставил имение своему наследнику, внуку графу Сергею Александровичу в прекрасном состоянии. Баланс Главной конторы графа С. Г. Строганова на 1878 г. составлял 6,4 млн. руб. (45, с. 81). Можно также отметить и такой интересный

факт: в марте 1881 г. он внес в Пермский банк 150 000 руб., назначив проценты с этой суммы на пособия рабочим пермских заводов и промыслов (32, с. 35).

В 1893 г. его внук, С. А. Строганов, унаследовавший майорат, купил Уткинский завод с дачей (74 569 десятин), входивший ранее в распавшийся Суксунский округ. В результате к концу XIX в. площадь майората составила 1,56 млн. десятин. Накануне Октябрьской революции в майорате было десять хозяйственных округов: Добрянский (328 361 десятина), Кувинский (148 836), Иньвенский (229 382), Усольский (230 361), Кыновский (117 804), Очерский (73 294), Ильинский (65 597), Билимбаевский (41 913), Уткинский (67835), Висляно-Лологский (141 506 десятин). За вычетом земель, отошед-ших в надел горнозаводского населения, в майорате имелось 1 444 859 десятин собственных владений, в том числе 1 349 906 десятин леса. Таким образом, майорат несколько уменьшился по количеству земли, которая в него входила в пореформенный период (8, с. 110).

Среди владельцев частных заводов на Урале была сильна группа титулованной знати: Строгановы, Шуваловы, Абамелек-Лазаревы, Демидовы, князья Сан-Донато, Львов и др. Заводы графа Строганова занимали первое место по площади (766 тыс. десятин). Затем следовали владения князя Абамелек-Лазарева (723 тыс.), Шувалова (428 тыс.), князя Белосельского-Белозерского (384,6 тыс. десятин) (17, с. 14, 84 - 85; 45, с. 83).

В составе майората Строгановых издавна был крупнейший горнозаводской сектор. К началу ХХ в. его составили уже восемь заводов с приписанными к ним 924 865 десятинами земли горнозаводских лесных дач. Это были заводы: Кувинский, Кыновский, Уткинский, Билимбаевский, Добрянский, Софийский, Павловский, Очерский. К 1915 г. общая площадь земель, приписанных к заводам, несколько уменьшилась и составляла 771 944 десятины, т. е. около 50% майоратных земель (8, с. 110).

Нужно отметить, что в годы кризиса и депрессии заводы Строганова не обновили оборудование. Схема их расположения, сложившаяся в XVIII в., не соответствовала новым условиям, искусственное присоединение двух заводов в пореформенный период (Уткинского и Кыновского) вызвало дополнительные трудности. В 1909-1911 гг. были закрыты Софийский, Павловский, Очерский, Кыновский заводы в силу их бесперспективности и нерентабельности. Раскрывая причины свертывания металлургического производства в майорате, администрация отмечала: "С истощением вблизи

заводов лесов и рудных месторождений и при повышенной стоимости труда и отсутствия подъездных путей к железнодорожным магистралям и судоходным рекам, положение их стало невыгодно по сравнению с заводами, находящимися в лучших экономических условиях" (8, с. 110).

Оставшиеся заводы (Билимбаевский и Уткинский - чугуноплавильные, Добрянский - передельный) в период 1908-1912 гг. несколько увеличили производство. В 1908 г. Билимбаевский завод выплавил 555 000 пудов чугуна, Уткинский - 602 976 пудов. Наибольшую производительность заводы дали в 1911-1912 гг. Так, в 1911 г. Уткинский выплавил 762 085 пудов чугуна, а Билимбаевский в 1912 г. - 752100 пудов. В дальнейшем они сокращали производство. Этот же процесс шел и на Добрянском заводе. В период 1908-1917 гг. среднегодовая произ-водительность его составляла 949 838 пудов железа, в 1917 г. - 446 314 пудов (8, с. 111). Происходило свертывание крупного производства.

Строгановы попали в трудное положение. Серьезная техническая реконструкция уральских горнозаводских предприятий в начале XX в. требовала крупных капитальных затрат. Но обращение к банковскому кредитованию таило угрозу акционирования предприятий и, в конечном счете, потерей над ними семейного контроля. Приходившие в упадок заводы Строганова и Абамелек-Лазарева, продолжавшие играть большую роль на Урале до 1917 г., оставались среди немногих на Урале вне влияния коммерческих банков.

Тем не менее, некоторые исследователи истории строгановских горнозаводских предприятий считают, что тогдашний их владелец С. А. Строганов мог провести их акционирование, если бы захотел, опираясь на достаточно хорошее финансовое положение своего хозяйства. Однако С. А. Строга-нов сознательно не захотел развивать традиционное металлургическое производство в своем хозяйстве, избрав другой путь его развития (8, с.112).

Финансовые балансы предприятия С. А. Строганова, по оценкам этих исследователей, свидетельствуют, что в период 1905-1911 гг. финансовое положение майората резко отличалось по своей устойчивости от всех крупных горнозаводских хозяйств Урала. Сравнительные балансы главной конторы Строгановых с 1 января 1905 г. по 1 января 1914 г. (в 1905 и в 1914 гг. соответственно 9 005 870 руб. и 9 493 822 руб.) показывают увеличение

статей актива за десять лет на 487 952 руб. при уменьшении статей пассива на 2 213 025 руб. Таким образом, за десятилетие общая сумма капитала строгановского майората возросла по балансу на 2 213 025 руб. Причем речь идет не о заводском капитале или капитале имущества и оборотном капитале предприятия, а о чисто денежном. Общий итог состав-лял чистый капитал (превышение актива над пассивом) в сумме 7 891 650 руб. (при увеличении капитала в 1914 г. на сумму 2 700 967 руб.) (8, с. 113).

Вместе с тем, другой документ - свод расходов, выплаченных главной конторой в этот же период, также рисует растущую крупную доходность майората. За десять лет она достигла 6 470 474 руб. Неприкосновенный капитал, составлявший в 1905 г. 3 922 332 руб., составил в 1914 г. 2 223 458 руб. При этом дополнительно было выплачено, как уже отмечалось, свыше 1 677 115 руб. из суммы неприкосновенного капитала на покупку крейсера "Русь". С прибавлением этой суммы общая графа расходов обозначается суммой в 8 147 589 руб. Но даже такие расходы, привели не к уменьшению чистого капитала, а к его увеличению (8, с. 113).

Куда же шли эти непроизводительные расходы? Основная сумма средств шла на личное потребление графа С. А. Строганова и на поддержание его малодоходных имений на Кавказе, различные выплаты родственникам. Следует отметить, что кроме уральских владений Строганову принадлежало Порховское имение на юге и конный завод на Кавказе (Графский хутор, или имение Графское). Так, на содержание Порховского имения и конного завода в этот период было израсходовано 891 321 руб. Доход же с южных имений исчислялся всего суммой 206 096 руб. Таким образом, на "поддержание" южных имений ушло 559 804 руб. Правда, при этом следует иметь в виду, что стоимость земли в имениях за этот период резко возросла: в 1903 г. эти земли (19 тыс. десятин) были оценены Дворянским банком в 720 тыс. руб., а в 1914 г. они по местной оценке стоили уже 1,5 млн. руб. (8, с. 113-114).

Возрос в период 1905-1914 гг. и оборотный капитал. В 1905 г. он (дебиторы, наличные деньги, векселя) составлял всего 878 057 руб. А в 1914 г. главная контора располагала по тем же статьям денежным наличием в 3 657 488 руб., векселями - 503 225, в долгах по открытым счетам - 778 907, всего, таким образом, суммой в 4 939 621 руб. Финансовое состояние майората в принципе не изменилось и к 1917 г (8, с. 115).

Эти оценки финансовых возможностей Строгановых

подтверждаются и другими исследователями строгановского дела, анализировавшими, в том числе, и их банковские депозиты. Так, весьма значительные интересы в Петербургском Международном коммерческом банке (ПМКБ) имела семейная группа Строгановых и их родственников Ферзен, по-видимому, согласовывавших между собой представительство своих акций и управление ими. Уже с 1876 г., со времени консолидации майората, Строгановы стали крупнейшими акционерами банка (74, с. 21). В результате этого, с 1876 г. их представитель, управитель имений Н. Н. Анци-форов сменил Ф. П. Родоканаки на посту председателя правления ПМКБ (тогда же граф Г. А. Строганов, двоюродный дядя С.А. Строганова, был избран председателем совета ПМКБ взамен князя А.С. Волконского). Представитель Строгановых оставался председателем правления банка вплоть до 1900 г. (45, с. 81).

Гигантским состоянием С.А. Строганова и его делами ведала Главная контора (помещавшаяся во дворце Строгановых на Невском проспекте, 17). Стоимость только заповедного имения графов Строгановых (майората), перешедшего с 1882 г. во владение С. А. Строганова, составляла 11 млн. руб. (из них 2,75 млн. руб. отдано в надел в течение 15 лет его сестрам и было выплачено им). От матери С. А. Строганов получил 17 894 десятин земли, 7819 десятин приобрел сам и 6654 десятин было у его жены.

Кроме того, по сведениям на 1884 г. С. А. Строганову принадлежали четыре каменных дома в Петербурге, мыза Мондурова в Санкт-Петербургском уезде, два каменных дома в Н.-Новгороде, шесть железоделательных заводов, два чугуноплавильных, соляные варницы и золотые прииски. Недвижимость графа С. А. Строганова в Петербурге уже на 1894 г. включала 60 домов. Через ПМКБ агенты Строгановых покупали и продавали ценные бумаги других банков и предприятий (45, с. 85).

Итак, по данным бухгалтерии Главной конторы, в конце 1914 г контора обладала в денежной наличности, в векселях и в долгах по открытым счетам и расчетам за разными лицами - в совокупности 4,9 млн. руб. Главная контора в связи с этим могла отказаться от ссуд в Государственном банке под залог металла. Был погашен долг Государственному банку в 1,5 млн. руб. На 1 августа 1918 г. только на личном счету С. А. Строганова в различных банках находилось 880 тыс.руб. И это только остатки, не изъятые до Октябрьской революции.

По оценке одной английской газеты, имущество С. А. Строганова

перед Октябрьской революцией 1917 г. составляло более 100 млн. руб. А после его смерти в 1923 г. в банках Нью-Йорка и Лондона оставалось 3 млн. золотых руб., дворец и поместье в Риме, квартира в Париже, вилла в Егезиг-Мег под Ниццей и коллекция картин старых мастеров. Вдова графа С. А. Стро-ганова, дочь французского дворянина Г. Левьез, "как будто еще до брака пользовалась его имуществом" и "из остававшихся по заказам в Америке" строгановских капиталов получила (за счет наследства) в Париже 47 тыс. фр., и еще 200 тыс. фр. в ноябре 1932 г. в Ницце (45, с. 85).

В целом все эти сведения и документы свидетельствуют о хорошем финансовом состоянии хозяйства, его доходности и больших резервах. Таким образом, Строганов обладал крупными денежными капиталами, составлявшими сумму не меньше той, которой обладали такие, например, предприниматели, как Гендриковы и Гудовичи накануне акционирования их Невьянского округа. Однако, как показал их опыт, даже довольно крупных сумм было недостаточно для проведения серьезной реконструкции с последующим развитием дела; владельцы Невьянского хозяйства разорились (19). Видимо, Строганов, хорошо знавший историю этого разорения, и историю акционирования заводов князя Львова, понимал, что, обладая даже крупными суммами, он не сможет провести реконструкцию предприятия без финансирования его коммерческими банками (17, с. 337). Получался заколдованный круг. Самостоятельное развитие дела (без банков) могло привести к разорению, связь с банками вела к потере контроля над "вековым" делом. Поэтому С. А. Строганов избрал совершенно иной путь развития своего хозяйства.

Как отмечают исследователи, сложность заключалась при этом также и в том, что крупные капиталы одновременно требовались и на серьезную перестройку и на дальнейшее постоянное финансирование предприятий в целях их дальнейшего развития. Но на это способны были одни лишь крупные коммерческие банки страны. Поэтому С. А. Строганов пошел по пути, проложенному до него С. М. Голицыным. Путь этот заключался, прежде всего, в широком развертывании продажи товарного леса и в подготовке сдачи горнозаводского сектора в аренду крупному капиталу. В период кризиса и депрессии в майорате была значительно увеличена продажа товарного леса. Если в начале общепромышленного кризиса строгановское хозяйство получило от продажи леса всего около 80

тыс. руб., то в 1915 г. только в г. Царицын было доставлено 128 тыс. бревен на сумму 915 тыс. руб. (8, с. 116).

Составляя планы "капитализации" лесного хозяйства на 1917 г., строгановское правление рассчитывало продать 206 тыс. м3 товарного леса, что по размаху не уступало заготовкам крупного металлургического производства в таком округе, как Богословский. Доходность хозяйства при этом исчислялась суммой 4 044 800 руб. Капитализируя эту доходность из 10% годовых, хозяева майората определяли стоимость лесных богатств в ней суммой 40 448 800 руб. (8, с. 117).

Что же касается металлургического производства, то владелец также пошел здесь по пути, проложенному С. М. Голицыным. В октябре 1917 г. С. А. Строганов подготовил договор о передаче самого крупного завода - Добрянского (бывшего "Берда и К°") в аренду франко-русскому обществу. Условия арендной платы предусматривали передачу завода (без лесных площадей) на 15 лет с арендой по 300 тыс. руб. в год и отчислениями с чистой прибыли предприятия. Революция остановила совершение этой сделки (8, с. 117).

Исследователь строгановского хозяйства приходит к интересным выводам о характере эволюции строгановского дела в новых условиях. Исходя из этих моментов, - пишет он, - "представляется совершенно понятной как причина неакционирования предприятия в целом (она была невыгодна заводчику), так и особо реакционная позиция Строганова в вопросе ненаделения горнозаводского населения землей (стремление сохранить лес - основной источник дохода)" (8, с. 117).

Предоставив за значительную сумму выкупных платежей часть территории майората крестьянскому населению Строгановы в дальнейшем решили не рисковать средствами на развитие металлургического производства, постепенно свертывали его. Получение доходов при этом планировалось за счет превращения хозяйства в лесопромышленное капиталистическое предприятие, обеспечивающее в новых условиях начала XX в. значительные и устойчивые доходы. При этом наделение землей (земля в строгановском майорате была покрыта лесом) населения согласно закону 1862 г. мешало проведению задуманной операции. Таким образом, позиция Строганова в период 1861-1917 гг. - это позиция крупного землевладельца, действующего, однако, как капиталист-предприниматель в новых условиях

и при этом использующего комплекс имевшихся крепостнических пережитков. Поскольку акционированию металлургического сектора в комплексном хозяйстве Строгановых мешала майоратная форма, его владельцы обходили это препятствие, переводя свой майорат на рельсы капиталистического лесопромышленного предприятия (8, с. 117).

Существует, однако, и еще одна точка зрения: действительно "вплоть до 1917 г., - отмечает ее автор, - Строгановы противостояли акционированию, решившись на него лишь к осени 1917 г., когда они были готовы заключить соответствующие соглашения" (45, с. 87). Но в этот период на их решение влияли уже, видимо, совсем другие обстоятельства.

последний владелец "нераздельного имения"

В целом, в XIX в. жило много представителей дома Строгановых с интересной судьбой, которым вполне можно посвятить отдельные исследования. Это, например, член Государственного Совета, министр и генерал-губернатор граф Александр Григорьевич (1795-1891), его сын шталмейстер двора и председатель совета Петербургского Международного коммерческого банка Григорий Александрович (18241879) - муж великой княгини Марии Николаевны. Это владелец последней и крупнейшей коллекции живописи Строгановых Григорий Сергеевич (18291912), или его младший брат, шталмейстер двора, действительный статский советник, граф Николай Сергеевич Строганов (1836 - 9/22.07.1906).

Но последним владельцем Пермского нераздельного имения Строгановых, наследником С. Г. Строганова стал его внук граф Сергей Александрович Строганов (9/21 января 1852 - март 1923, 1931?). Он родился в Главном придворном госпитале. При крещении восприемниками были император Николай I и Великая княгиня Екатерина Михайловна. Рано потеряв отца (1864), он находился под влиянием деда, с которым до последних минут его жизни состоял в непрерывной переписке (45, с. 82). Еще со времени пребывания в Морском корпусе, он интересовался морским делом и по окончании Петербургского университета стал одним из наиболее деятельных членов Императорского яхт-клуба в Петербурге, задачи которого он видел в обновлении русского флота систематической постройкой крейсеров. В 1876 г. он совершил кругосветное путешествие (по другим сведениям, трансатлантический переход) на собственной яхте "Заря", участ-вовал в боевых действиях Черноморского флота во время русско-турецкой войны. В мае 1878 г. он стал членом Комитета по созданию Добровольного флота, затем с июня 1878 г. служил на коммерческих судах (45, с. 82; 65, с. 138141).

18/30 апреля 1882 г. лейтенант С. А. Строганов женился на 19-летней фрейлине княжне Евгении Александровне Васильчиковой, дочери церемониймейстера двора князя А. И. Васильчикова, но вскоре (в 1884 г.) овдовел. Это стало семейной трагедией. Последний владелец майората не имел прямого наследника. В марте 1885 г. он вышел в отставку и уединился

в своем псковском имении Волышово, занимаясь коневодством. В 1889 г. им был основан Строгановский Терский конный завод "Графский хутор" на Кавказе, в шести милях от Пятигорска (45, с. 82; 43, с. 150). Во время Русско-японской войны 1904-1905 гг. граф пожертвовал 1 млн. руб. на нужды русского флота, а в Ильинской больнице было все подготовлено, чтобы принять 20 человек раненых воинов. Кроме всего, семействам служащих и лесной стражи, участвовавших в войне, выдавалось пособие (75, с. 31). В 1904 г., в начале войны, Строганов выделил большую сумму на приобретение в Германии парохода, который, однако, вновь пришлось продать. Вырученная сумма (125 216 руб.) была передана Морскому министерству и положена в банк, составив " Капитал имени графа С. А. Строганова", проценты от которого расходовались на выдачу премий за лучшие сочинения для матросов и на издание этих сочинений (45, с. 82). Во время революционных событий 1905 г. он 24 октября надолго уезжает в Париж.

Граф С. А. Строганов был весьма образованным человеком, много писал. К 1920 г. в архиве имения Волышово Порховского уезда Псковской губернии сохранялись рукописи его работ в основном политико-экономического характера (55, с. 591). После смерти жены он стал проводить зимы за границей (во Франции). В 80-90-е годы XIX в. С. А. Строганов серьезно изучал богословские вопросы и западноевропейских моралистов. К этому времени относились его сочинения религиозно-нравственного содер-жания, образцы проповедей и назидательного чтения для народа (45, с. 82).

Была у этого богатейшего русского аристократа, потомка одного из знатнейших родов России и другая жизнь, далекая от образа жизни его старинных купеческих предков из Сольвычегодска. Большую часть своей жизни граф Сергей Александрович путешествовал на своей яхте или жил в Париже. Граф совершал много путешествий за границу, в том числе, в дальние экзотические страны Востока, Южной Америки и Африки, увлекался, кроме яхт, лошадьми и охотой. В 1888 г., с сестрой Ольгой Александровной и ее мужем князем А.Г. Щербатовым, Строганов совершил путешествие по Ближнему Востоку (Египет - Ливан - Сирия). В сентябре -октябре 1889 г. на грандиозной охоте в Волышово с князьями Б.А. Васильчиковым, и П.П. Голицыным он добыл 104 зайца и 2 лисы. В 1892 г. вместе с четой Голицыных он отправился на своей яхте " Заря" к Антильским

островам, подарив по возвращении столичному зоопарку редчайшего грызуна по имени "Пак" с острова Тринидад. В 1900 г., опять в компании со Щербатовыми, он путешествовал по Верхней Месопотамии, в результате чего появилась их совместная работа "Книга об арабской лошади". Позже его сестра Ольга уже самостоятельно написала книги, появившиеся в результате их путе-шествий с братом: "Верхом на родину бедуинов в погоне за кровными араб-скими лошадьми", "По Индии и Цейлону", "В стране вулканов" (43, с. 156).

Не оставался Сергей Строганов и в стороне от художественной жизни. В 1897 г. на "Выставке историко-художественных предметов и картин", посвященной коронации императора Николая II были с блеском представлены европейские коллекции рода Строгановых. Эта выставка была, пожалуй, последней громкой страницей в блестящей истории строгановского дворца у Полицейского моста, хотя различные выставки в нем продолжали устраиваться и позднее. В 1908 г. во дворце С.А. Строганова на Невском проспекте проходила выставка художественной группы "Венок Стефанос". В 1914 г. граф, продолжая традиции строгановского меценатства, организовал в своем дворце общедоступный художественно-исторический музей. Но вскоре началась Первая мировая война, и во дворце расположились учреждения Красного Креста.

Тем не менее, главной заботой последнего владельца майората оставались промышленные предприятия в его уральских владениях. В управлении ими он старался продолжать традиции своих предшественников, графини Софьи Владимировны и деда, Сергея Григорьевича, в отношении рабочих. При своем вступлении во владение он заявил: "Глубоко чтя покойного деда, я могу только уважать сделанное им в имении и для имения, и оставляю в имении Пенсионный устав в полной оного силе и неприкосновенности. Равным образом система управления и состав всех служащих остаются, без всякой перемены" (32, с. 35). Тысячи рабочих-сталелитейщиков на уральских заводах Строгановых с 1900 г. были заняты на основе участия в прибылях. С. А. Строганов определил наследником Олега (1881-1915), сына своей сестры Ольги, и передал управление всеми другими поместьями своему зятю (мужу Ольги) князю Александру Щербатову, сельскохозяйственному деятелю, возглавлявшему ежегодные ярмарки в Ростове-на-Дону (45, с. 82).

При нем в 1896 г. Пермское нераздельное имение экспонировало

продукцию железоделательных заводов и лесного хозяйства на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде и получило за них награды: право изображать герб России на железных изделиях и золотую медаль за образцовое ведение лесного хозяйства. После Октябрьской революции С.А. Строганов сдал ключи от дворца и картинной галереи наркому просвещения А. В. Луначарскому и уехал навсегда за границу (75, с. 31).

Владельцами значительных капиталов до 1917 г. были и другие члены рода Строгановых. Так, еще одна сестра С. А. Строганова - Мария (Мисси) - жила во дворце Строгановых в Петербурге и заботилась о семейном владении в селе Волышово площадью 50 тыс. га. При замужестве ею был подписан акт отказа от майората за себя и своих потомков. Она была супругой командира Нижегородского полка С. Ягмина (45, с. 83).

14/26 октября 1906 г. в Санкт-Петербургском Окружном суде рассматривалось дело к исполнению духовного завещания умершего 9/22 июля 1906 г. шталмейстера двора графа Н. С. Строганова, просившего своего племянника С. А. Строганова исполнить его имущественные распоряжения. 20 842 руб. должны были быть выданы служащим Н. С. Строганова по особому списку, недвижимость предназначалась его племяннице, герцогине Н. А. Сассо-Руффо (урожденной княжне Мещерской). Векселя и расписки племянницы Н. С. Строганова графини Н. И Ферзен (урожденной графини Толстой) и барона А. Е. Мейендорфа должны были быть возвращены должникам без претензии. Остальной капитал делился на две равные части, из которых одна предназначалась герцогине Н. А. Сассо-Руффо, а другая-поровну графине Н. И. Ферзен и племяннику графу П. И. Толстому. По заявлениям наследников "осталось в процентных бумагах по высшей законной оценке" 453 120 руб., дом в С.-Петербурге (Моховая, 36), стоимостью "по высшей оценке за вычетом долга на нем" - 142 413 руб., а также недвижимое имение Орлино в Царскосельском уезде С.-Петербургской губернии стоимостью 47 700 руб. Капитал в 620 335 руб. распределялся между обеими племянницами (герцогиней Сассо-Руффо и графиней Ферзен) (45, с. 83).

Кроме того, по сведениям Петербургского международного коммерческого банка, в 1900 г. граф Н. С. Строганов (родной дядя С. А. Строганова) и граф Н.П. Ферзен (полковник лейб-гвардии Уланского полка, адъютант главнокомандующего войск гвардии и Петербургского

военного округа, великого князя Владимира Александровича - сын егермейстера П. К. Ферзена и О. П. Строгановой) были обладателями значительного пакета акций банка (45, с. 83).

История многочисленных потомков рода Строгановых после 1917 г. продолжается вплоть до нашего времени, и она должна быть предметом самостоятельных исследований.

заключение

Как справедливо замечает один из современных историков династии, "хотя количество работ о Строгановых растет, вряд ли можно сегодня утверждать, что у нас уже сформировалось сколько-нибудь четкое представление о феномене этого рода", проделавшего поразительную социальную эволюцию: крестьяне - именитые люди - титулованные дворяне. Этот долгий путь эволюции "сопровождался сменой ценностных ориентаций, образа жизни, потребительских стандартов, мировоззрения в целом" (75, с. 31).

Не нужно, вместе с тем, упускать из виду то существенное обстоятельство, что на протяжении большей части своей истории Строгановы занимали исключительное положение в иерархической структуре государства, были на виду, даже в те времена когда, казалось бы, они совсем не принадлежали к родовитой российской знати. Строгановы, благодаря громадным накопленным ими богатствам, пожалуй, как ни один другой старинный род в России с давних времен пользовались исключительным вниманием, а в последние два столетия и особым доверием и покровительством русских самодержцев и умели использовать это внимание себе на пользу, получая крупные льготы и привилегии. Но польза была взаимная. Строгановы не раз оказывали решительную помощь и поддержку и даже выручали русских монархов на троне в самые критические моменты их царствования. Это позволяло им играть видную роль на протяжении многих веков истории России. Так было во времена Василия Темного и Ивана Грозного, в Смутное время и в годы преобразований и войн Петра Великого, при Екатерине II и Александре I и в более поздние годы. Может быть, поэтому их колоссальные богатства вызывали, за редкими исключениями, не зависть, подозрения и преследования, а напротив новые дарения и награды.

Нужно отметить и их необычную приближенность к русским монархам, к царской семье, возникшую еще в те времена, когда они были "именитыми людьми" и даже еще ранее. Строгановы не раз оказывались в родстве с царской семьей. И близость эта к царскому дому еще более укрепилась в новую эпоху, в ХУШ и XIX в. Российские императоры, начиная с Петра I, состояли со Строгановыми в родстве и оказывали им родственные знаки внимания, о чем свидетельствует тот факт, что они сами и другие члены царской фамилии постоянно присутствовали при важнейших событиях жизни

представителей строгановской династии: рождениях и крестинах детей, бракосочетаниях, похоронах, были их крестными, воспреемниками и т.д. Род Строгановых входил в узкий круг, приближенной к трону знати, поставлявшей претендентов на придворные должности, генерал-адъютантов и флигель-адъютантов, фрейлин и т.д. Один из Строгановых был женат на великой княгине российского императорского дома. Многие Строгановы были в числе ближайших личных друзей самодержцев России: Петра Великого и его жены Екатерины, Елизаветы Пет-ровны и Екатерины II, Павла I и его жены Марьи Федоровны, Александра I и его супруги Елизаветы Алексеевны.

Все это во многом определяло их мировоззрение, их позицию по отношению к царской власти. Они почти всегда ощущали себя опорою трона, неотъемлемой составной частью этой власти. К концу империи от их конституционного романтизма начала XIX столетия не осталось и следа.

Их нарастающий консерватизм проявлял себя и в предпринимательской и в хозяйственной деятельности. Несмотря на все попытки приспособиться к новым пореформенным условиям хозяйствования, Строгановы, при всем их сохранявшемся громадном состоянии, даже в условиях существования крупного нераздельного земельного, хозяйственного и промышленного комплекса (майората), постепенно сдавали свои прежние ведущие позиции в районах их многовековой промышленной деятельности на Урале и в Сибири. Они так и не сумели ни модернизировать свои старые заводы, ни провести структурную перестройку своего хозяйства, дать развитие новым его отраслям. Впрочем, события 1917 г. возможно прервали этот намечавшийся длительный, болезненный и сложный процесс. Гораздо больших достижений Строгановы добились в культурной и просветительской областях, в меценатской и благотворительной деятельности. Здесь их успехи очевидны и неоспоримы.

Надо отметить также, что в отличие от многих российских аристократических родов (к примеру, князей Демидовых Сан-Донато) они почти до самого конца империи, за редкими исключениями, не стремились осесть в европейском зарубежье, основать там постоянные родовые гнезда. Несмотря на блес-тящий европеизм многих Строгановых и их частые поездки за границу, с Россией их связывали прочные корни и хозяйственные, и культурные.

Тем не менее на примере истории династии можно видеть, как,

начиная с петровского времени, внутри нее, наряду с национальной, традиционной линией развития, набирало все большую силу тяготение к Западной Европе. Если к концу ХУШ - началу XIX в. эти две линии более или менее сочетались, не мешая, а скорее дополняя друг друга (лучший пример тому фигура екатерининского вельможи и мецената Александра Сергеевича Строганова), то позднее они все больше соперничали между собой и даже порой отрицали друг друга. В этом отношении можно сравнить личности государственного деятеля и мецената XIX в. Сергея Григорьевича Строганова и младших его сыновей - Павла и Григория. Особенно ярко проявлялись эти противоречия не в хозяйствовании, а в культуре и в образе жизни Строгановых. Тенденции эти были характерны не для одних Строгановых, а для многих крупных аристократических и предпринимательских фамилий Российской империи. И надо сказать, что Строгановы длительное время проявляли, пожалуй, большую, по сравнению с другими, устойчивость к европейским влияниям, стараясь, однако, внедрить все лучшее из европейского опыта и культуры в своих имениях и дворцах. Лишь в самом конце их истории некоторые из Строгановых, как будто чувствуя приближающуюся катастрофу, поддаются соблазну укорениться в Европе, покинуть родные пределы.

С наступлением нового, XX столетия время крупных, выдающихся по своему богатству, хозяйственной и культурной значимости, историческим корням и традициям, родов и династий, составляющих национальную элиту страны, время их определяющего влияния на ход истории России, очевидным образом заканчивалось. На смену им приходило время массовых движений, выражавших интересы новых, гораздо более широких и вместе с тем, более обезличенных и атомизированных социальных слоев и групп населения, во многих случаях, терявших, в новых условиях, свои глубокие корневые, хозяйственные и культурные исторические традиции и связи. Эти массовые движения в России, боровшиеся, казалось бы, прежде всего, против социального неравенства, были на деле враждебны не только самому духу предпринимательства (действительно, в российских условиях часто выступавшего в нецивилизованной форме алчного стяжательства), но и яркому личностному началу, характерному для деятельности многих крупных предринимательских династий России. Не этим ли объясняется длительное замалчивание истории многих выдающихся династий нашего отечества после 1917 г.

С ослаблением и постепенным уходом с исторической сцены России, прежних хозяйственных и культурных элит, основу которых составляли крупные дворянские, в том числе предпринимательские, династии, действовавшие в стране на протяжении многих десятилетий и даже столетий, при слабо выраженном процессе кристаллизации и развития новых слоев предпринимателей, особенно средних и мелких, нарастал глубокий разрыв в линии преемственности, сохранения традиций предпри-нимательства в стране. А крупная купеческая торгово-промышленная буржуазия, нарождавшаяся финансовая олигархия и старая хозяйственная аристократия так и не преодолели своих предубеждений, не нашли путей к союзу друг с другом даже перед лицом смертельной опасности.

Время очередного мощного океанского прилива народной энергии, наблюдавшегося после реформы, в "золотой век" предпринимательства в России, подходило к концу. Мировой океан предпринимательской стихии вновь надолго отступил от российских берегов. Развитие предпринимательства в нашей стране было прервано на многие десятилетия.

Несмотря на обильный материал, связанный с изучением этой одной из самых уникальных и коренных династий отечественных предпринимателей, трудно понять до настоящего времени: кем сами себя считали Строгановы на определенных этапах разных столетий - крестьянами, промышленнниками, аристократами? С какими социальными слоями и общественными группами они себя отождествляли? Какие побуждения двигали ими в их разносторонней хозяйственной, государственной, общественной и культурной деятельности? По-видимому, исследователи еще не раз будут возвращаться к этим вопросам, ответы на которые будут способствовать устранению крупных пробелов не только в истории династии, но и в истории нашего отечества.

список литературы

1. АвтократоваМ И. БугановВ. И. Сокровищница документов прошлого. — М., 1986. - 336 с.

2. Андреев А. Р. Строгановы. ХГУ-ХУ в.: Энциклопедическое издание. - М., 2000. - 592 с.

3. Арциховская—Кузнецова АА.А.С. Строганов, как тип русского коллекционера // Панорама искусств.

- М., 1988. - Вып.11. -С. 282-291.

4. АршГ. Л. И. Каподистрия и греческое национально-освободительное движение. 1809 - 1822. - М.,

1976. -327с.

5. БогословскийМ. М. Земское самоуправление на русском Севере в XVII веке. В 2 т - М., 1909. - Т.

1. - 321 с.

6. Божерянов И. Граф Александр Сергеевич Строганов // Художественные сокровища России. -

СПб., 1901. -№ 9. - С. 151-164.

7.Брайцева О. И. Строгановские постройки рубежа XVII-XVIII веков. - М., 1977. -175 с.

8.БурановЮА. Финансовое положение хозяйства Строгановых в начале XX века// Генезис и развитие капиталистических отношений на Урале. -Свердловск, 1980. - С. 108-117.

9. Валуев П. А. Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел: В 2 томах. - М., 1961. - Т. 1: 1861-

1864. - 422 с.

10. Введенский А. А. Дом Строгановых в XVI-XVII веках. - М., 1962. - 308 с.

11. ВведенскийА.А. Происхождение Строгановых. - Вологда, 1923. - 24 с.

12. Векслер А. Ф. Школа земледельческих и горнозаводских наук графини С. В. Строгановой // Строгановы и Пермский край: Материалы науч. конф. 4-6 февраля 1992 г. - Пермь, 1992. - С. 107-110.

13. Веселовский С. Б. Семь сборов запросных и пятинных денег в первые годы царствования Михаила Федоровича. - М., 1908. - 234 с.

14. Вигель Ф. Ф. Воспоминания. - М., 1865. - Т. 2 - Ч. 3. - 256 с.

15. Вигилянский П. Б. Речь по совершении брака барона Александра Григорьевича Строганова с фрейленой их императорского величества графиней Натальей Викторовной Кочубей, говоренная 1820 года сентября 3 дня в царскосельской приходской церкви.- СПб., 1820. - 8 с.

16. Волегов Ф. А. Родословная гг. Строгановых // Пермский край: Сб. сведений о Пермской губернии. - Пермь, 1895. - Т. 3. - 504 с.

17. ВяткинМ.П. Горнозаводской Урал в 1900-1917 гг. - М.; Л., 1965. - 360 с.

18. Герцен А. И. Полное собрание сочинений и писем. - Пг., 1919. - Т. 3: 1842-1845. - 488 с.

19. Гиндин И. Ф. Правительственная поддержка уральских магнатов во второй половине XIX -начале XX века // Ист. зап. - М., 1968. - № 82. - С. 120-162.

20. Головачев П. М. Покорение Сибирского царства и личность Ермака //Сибирский сборник. -

Иркутск, 1891. - Т. 1. - 223 с.

21. Горный журнал. - СПб.,1826. - Кн. 5. - С. 111.

22. Города России: Энциклопедия. - М., 1994.- 559 с.

23. Григорьев Владимир. Реформа местного управления при Екатерине II: (Учреждение о губерниях 7 ноября 1775 г.). - СПб., 1910. - 387 с.

24. Демкин А. В. Операции торговой конторы Г. Д. Строганова в Твери в начале XVIII века. // Верхнее и Среднее Поволжье в период феодализма: Межвуз. сб. - Горький, 1985. - С. 49 -55.

25. Дмитриев А. Пермская старина: Сборник исторических статей и материалов, преимущественно о Пермском крае. - Пермь, 1892. - Вып. 4: Дмитриев А. Строгановы и Ермак. - 194 с.

26. Дмитриев А. А. Роль Строгановых в покорении Сибири. - СПб., 1894. - 98 с.

27. Дмитриев А. А. Усольская летопись Ф.А. Волегова. - Пермь, 1882. - 30 с.

28. Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год. - М., 1860. - Ч. 2: 1722 год. - 357 с.

29. ДодолевМ. А. Россия и Испания. 1808-1823 гг. - М., Ю87. - 268 с.

30. Долгоруков И. М. Капище моего сердца или словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни. - М., 1997. - 392 с.

31. Достян И. О. Россия и балканский вопрос. Из истории русско - балканских политических связей в первой трети XIX в. - М., 1972. - 368 с.

32. Егорова Е. И. 500 лет рода Строгановых, меценатов искусств // Строгановы и Пермский край: Материалы научной конф. 4-6 февраля 1992 г.- Пермь, 1992.- С. 28-44.

33. ЗнаменскийЮ. П. Жемчуг на Севере // Наука и жизнь - М., 1938. - № 6. - С. 42-46.

34. Икосов П. С. История о родословии, богатстве и отечественных заслугах знаменитой фамилии гг. Строгановых, сочинена в 1761 году. - Пермь, 1881. - 187 с.

35. Именитые люди, бароны и графы Строгановы. - Пермь, 1996. - 95 с.

36. КарамзинН.М. История Государства Российского: В 12 т.. - М., 1994. - Т. 9. - 397 с.

37. КарновичЕ.П. Замечательные богатства частных лиц в России: Экономическо- историческое исследование. - СПб., 1885. - 380 с.

38. Колмаков Н. М. Дом и фамилия Строгановых // Рус. Старина. - 1887. - Т. 53. - № 3. - С. 575-602; Т. 54. - № 4. - С. 71-94.

39. КолмаковН. Памяти графа Александра Сергеевича Строганова. - СПб., 1844. - 48 с.

40. Коровин В. К. Краткий исторический очерк дома Строгановых // горный журнал. - СПб., 1862. - № 8. - С. 392-400.

41. КосточкинВ. В. Чердынь, Соликамск, Усольск. - М., 1988. - 181 с.

42. Кудрявцева Е.П. Российский посланник в Константинополе Г. А. Строганов // Портреты

российских дипломатов: Сб. науч. тр. - М., 1991. - С. 27-46.

43. Кузнецов С.О. Дворцы Строгановых. - СПб., 1998. - 160 с.

44. Кузнецов С. О. Собрания живописи дома Строгановых у Полицейского моста // Строгановы и Пермский край: Материалы науч. конф. 4-6 февр. 1992. - Пермь, 1992. - С. 166-175.

45. Лебедев С.К. Аристократическое лицо С.-Петербургского международного коммерческого банка: от Строгановых до Бенардаки // Россия в XIX-XX вв. Сб. ст. к 70-летию со дня рождения Рафаила Шоломовича Ганелина. - СПб., 1998. - С. 77-90.

46. Любимцев С. Род Строгановых. Строгановский дворец //Санкт - Петербург. - СПб., 1995.

- № 4. - Специальный выпуск. - С. 2-8.

47. Николай Михайлович, великий князь. Граф Павел Александрович Строганов (1774-1817): Историческое исследование эпохи императора Александра I. - СПб., 1903. - Т. 1. - 386 с.; Т. 2. - 379 с.

48. Новокрещенных Н. Участие Строгановых в поступательном движении русского государства на Восток в XVI столетии. - Пермь, 1892. - 23 с.

49. Островская М. Земельный быт сельского населения русского Севера в ХУТХУШ веках. - СПб., 1913. - 370 с.

50. ПисаревН. Домашний быт русских патриархов. - Казань, 1904. - 170 с.

51. Письмо св. Димитрия 1707 года к графу Григорию Строганову и став, скрепленный рукою св. Димитрия 1708 года. - // Ростовский Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь, 28 февраля 1890 года. - М., 1890 - 11 с.

52.Платонов С. Строгановы, Ермак и Мангазея // Русское прошлое: Ист. сб. - М.; Пг., 1923. -№ 3. - С. 3-12.

53. Попов Н. А. Переписка барона Григория Александровича Строганова с Милошем Обреновичем в 1817-1826 годах. - М., 1867. - 31 с.

54. Предпринимательство и предприниматели России: От истоков до начала XX века. - М., 1997.

- 344 с.

55. Провинциальная хроника // Дела и дни. - СПб., 1920. - Кн. 1. - С. 591.

56. Прожогин Н. Пушкинский поиск в Португалии // Наука и жизнь. - М., 1985. - № 8. - С. 148-151.

57. Род Строгановых: Практическое пособие для историков, краеведов и генеалогов // Сост. А. Н. Онучин. - Пермь, 1990. - 93 с.

58. Русский биографический словарь. - СПб., 1909. - Т. 19. - С. 471-530.

59. С. Г. Строганов. Некролог // Xудожественный журнал. - СПб., 1882. - № 4. - С. 260.

60. Середонин С. М. Наказ князю М. И. Воротынскому и роспись полкам 1572 года // Записки Русского археологического общества. Новая серия. - СПб.,1896.- Т. 8. - Вып.1-2. - 78 с.

61. Соплин А. И. Российский посол в Испании. 1805-1809 //Вопр. ист. - М., 1987. - № 3. - С. 178-186.

62. Строгановский дворец-музей: Краткий путеводитель. - Пб., 1922. - 11 с.

63. Строганова С. В. Положение для учреждения Третейского суда в поместьях графини Строгановой, составленное самою помещицею. - СПб., 1819. - 9 с.

64.ТихонравовН. С. Синодик и родительский летописец Строгановых. - М., 1884. - 23 с.

65. ТрубиновЮ. В. Строгановский дворец. - СПб., 1996. - 176 с.

66. ТыняновЮ. Гражданин Очер // Прометей - М., 1966. - Т. 1. - С. 258-266.

67. Успенский В. С. Павел Александрович Строганов // Вопр. ист - М., 2000. - № 7 - С. 85-102.

68. Устрялов Н. Г. Именитые люди Строгановы. - СПб., 1842. - 131 с.

69. Устюгов Н. В. Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII веке: К вопросу о генезисе капиталистических отношений в русской промышленности. - М., 1957. - 336 с.

70. Фадеев А. В. Россия и восточный кризис 20-х годов XIX века. - М., 1958. - 396 с.

71. Чичерин Б. Н. Студенческие годы // Московский университет в воспоминаниях современников (1755-1917). - М., 1989. - С. 370-379.

72. Чудинов А. В. Ж. Ромм и П. Строганов в революционном Париже (1789 - 1790). //Россия и Франция: XVIII - XX века. - М., 1998, Вып. 2. - С. 47 - 62.

73. Чупина П. О. Материалы к истории Пермского майоратного имения графов Строгановых // Пермский край: Сборник сведений о Пермской губернии. - Пермь, 1893.- Т. 2. - 93 с.

74. Шемякин И. Н. О некоторых экономических предпосылках Великой Октябрьской социалистической революции //Социалистические преобразования в СССР и их экономические предпосылки: (Из истории фин. капитала в России). - М., 1959. - С. 19 - 28.

75. Шилов В. В. Строгановы: из истории рода. // Страницы истории Урала: Сб. ст. и информ. материалов. - Пермь, 1995. Вып.2. - С. 19 - 32.

76. ШильдерН. К. Император Александр I. Его жизнь и царствование: В 4 т.. - СПб., 1898. - Т. 4. - 569 с.

77. Шубинский С. Н. Исторические очерки и рассказы. - СПб., 1908. - 704 с.

78. Энциклопедический словарь / Изд: Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. - СПб., 1901. - Т. 62. - С. 803.