CC BY
125
© 2004 г. Ш.Б. Ахмадов
ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ВОЛЬНЫХ (СЕЛЬСКИХ) ОБЩЕСТВ В ГОРНОЙ ЧЕЧНЕ
И ИНГУШЕТИИ В XVIII - НАЧАЛЕ XIX в.
На территории современной Чечни и Ингушетии в
XVIII - начале XIX в., как известно, не сложились единые централизованные государственные образования. Политическая карта Чечни и Ингушетии в это время оставалась довольно пестрой. Здесь наряду с политическими образованиями, как, например, феодальные владения или княжества на равнине, одновременно в горах продолжали сосуществовать так называемые вольные общества или союзы сельских обществ вайнахов, в которых шел интенсивный процесс социальной и имущественной дифференциации.
Говоря о формах политического устройства горной Чечни и Ингушетии в XVIII в., авторы обобщающего труда по истории народов Северного Кавказа [1] говорят о крайней раздробленности и наличии здесь в это время множества независимых друг от друга обществ чеченцев и ингушей. Разобщенность вайнах-ских обществ более всего заметна была в горах, где формой объединения тайпов являлись союзы или ассоциации (тукхумы, джамааты) обществ.
В XVIII - XIX вв. терминами «общества», «округа», «республики» в дореволюционной русской кавказоведческой литературе называли различные политические образования типа союзов сельских общин, существовавшие в горах у народов Дагестана, Чечни и Ингушетии. Известный дагестанский ученый М. А. Агларов замечает, что дореволюционный исследователь И. Гербер в самом начале XVIII в. «впервые ознакомил читателя и открыл для русской исторической науки так называемые вольные общества как управляемые выборными представителями и имеющие самостоятельный статус политической единицы» [2].
Проблема экономического развития и политического устройства вольных обществ или союзов сельских обществ чеченцев и ингушей, как таковая, в историографии истории Чечни и Ингушетии, к сожалению, до последнего времени вообще не ставилась и не рассматривалась. Исключение составляют работы местных ученых Т. А. Исаевой и Я.З. Ахмадова, в которых авторы касаются этой проблемы лишь вскользь, в контексте анализа отдельных вопросов социальноэкономического развития и политического положения чеченцев и ингушей в XVII - XVIII вв. Так, Исаева замечает, что «политическое устройство чечено-ингушских обществ» было во многом схоже с дагестанскими вольными обществами [3, с. 45]. Ахмадов указывает, что «на территории Чечено-Ингушетии существовал ряд союзов сельских общин или, как определяют историки, вольных обществ, которые управлялись народными собраниями и старшинами» [4].
В начале 70-х гг. XX в. исследователь В.П. Дзагу-рова отмечала, что союзы сельских обществ - это особый тип политических образований, сложившихся в период средневековья. Таких союзов накануне присоединения Дагестана к России насчитывалось до 60.
Среди них были небольшие, объединявшие несколько обществ или даже ограничивавшиеся пределами джа-маата, и крупные, объединявшие несколько таких обществ, как, например, Акуша-Дарго. Союзы сельских обществ расположены были в основном в горах, в данном случае в Западном, Центральном и Южном Дагестане, в условиях, которые как в географическом, так и в стратегическом плане способствовали правильной организации обороны, «что имело огромное значение для противодействия захватнической политике феодальных властей» [5].
Вслед за отдельными дореволюционными исследователями, говорившими о союзах сельских общин (вольных обществ) как о демократических и федеративных республиках горцев (С. Броневский), данный тезис без критического его анализа был взят на вооружение некоторыми советскими исследователями. Так, в конце 40-х гг. Л.А. Брюханов в работе, посвященной государственному устройству и административному управлению вольных обществ Дагестана XVIII в., указывал, что они являлись чуть ли не демократическими республиками [6]. Однако известный ученый-кавказовед Р.М. Магомедов решительно не согласен с подобными утверждениями. Он, в частности, замечает, что вольное общество - это не племя и не союз племен, а особая политическая организация сельских общин-джамаатов [7, с. 115].
И далее, развивая и углубляя свою мысль по данной проблеме, Магомедов сообщает, что объединение населения проходило на основе племенного родства, и в каждом вольном обществе или союзе таких обществ сохранялись границы их прежнего племенного деления, свой отличительный язык или диалект, и наконец каждое вольное общество состояло из определенного числа джамаатов (сельских общин). Возражая точке зрения Брюханова, Магомедов указывает, что вольное общество Дагестана не являлось никакой демократической республикой [7, с. 63].
«Неточным термином «вольное общество» (введенным русскими исследователями в XIX веке), -утверждает В.Г. Гаджиев, - в исторической литературе именовались относительно независимые от посторонней власти раннефеодального типа сельские общины, объединенные в один союз вокруг более крупного селения» [8].
Обратимся еще к мнению очень авторитетного ученого дореволюционной России - крупнейшего исследователя законов и обычаев народов Кавказа в прошлом М.М. Ковалевского - о вольных обществах, различных по составу населения. Судя по его утверждению, вольное общество вообще, как правило, создавалось благодаря тому, что древнейшему и могущественнейшему (влиятельнейшему) селению «удавалось нередко путем молчаливо заключенных союзов взять на себя руководство судьбами соседних с ними
обществ, и в этом случае сельский старшина этого аула принимал на себя предводительство в военных походах и сосредоточивал в своих руках судебное разбирательство и вне пределов общины» [9, с. 162]. Так, например, анализируя деятельность Акушинско-го вольного общества, состоявшего из пяти даргинских селений, автор, в частности, замечает, что во главе этого общества стояло древнее и могущественное село Акуша. Кадий этого главного селения принимал во время войны руководство ополчением соседних четырех сел, от их имени объявлял войну и заключал мир, и все это делалось после принятия решения на сходе сельчан. Как правило, указывает далее Ковалевский, в Акушинском вольном обществе не встречались факты насилия со стороны главного селения над подчиненными [9, с. 163-164].
Что же из себя конкретно представляли в XVIII -начале XIX в. так называемые вольные общества в условиях горной Чечни и Ингушетии, и в чем их отличительная особенность от других политических образований вайнахов этого периода?
Как известно, в конце XVIII в. среди других исследователей, состоявших на военной службе в России, иностранец подполковник Л. Л. Штедер в 1781 г. совершил экспедицию по Северному Кавказу с целью составления военно-топографической карты и геологического обследования края. Он посетил земли чеченцев, ингушей, карабулаков и оставил некоторые сведения об общественном устройстве горных жителей края. На территории Чечни и Ингушетии Штедер называет наиболее крупные вайнахские общества -Четчен, Ингуш, Карабулак и Акки, а ингуши, по сведениям автора, разделялись к тому же еще на 7 родов (тайпов) - Тергимха, Аги, Хамхой, Чартой, Цимкал-бох, Геулаву, Вапи. Описывая формы общественного управления горных вайнахов, Штедер замечает, что карабулаки, в частности, имеют «демократическую конституцию» и общественные дела решают голосованием на общих собраниях, но зато в частных делах у них господствует (управляет) старейшина (фауст-рехт) [10].
В 70-х гг. XVIII в. по заданию Российской академии наук во главе первой научной экспедиции на Северном Кавказе, и в частности в горной Чечне и Ингушетии, побывал академик И. А. Гюльденштедт, который по результатам историко-географического обследования края перечисляет в своей работе округа (по-видимому, общества), называя их «дистриктами», расположенные в Кистинской провинции (области) в горах, а именно: Ингуш, Ахкингурт, Ардахли, Вапи, Осет, Макарл, Ангуш (Большой), Шалха или Малой Ангуш. В Чеченской провинции (области) Гюльденштедт также указывает ряд округов (обществ), а именно: Араки, Кулга или Дганти, Галгай или Галга, Джанти, Чабрило, Шабет, Чисхрикакер, Карабулак, Меести, Мереджи, Галашки, Дубан [11, с. 115].
Говоря же об общественном устройстве кистин (ингушей) в так называемых горных обществах, Гюльденштедт замечает, что ингуши не имеют у себя дворянства, но зато имеют «исстари знаменитых» ро-
дов, как-то: Мацеки, Боза, Чев и Пшанув, «из коих они, как независимый народ, выбирают себе старшин и судью, который управляет именем целого общества» [11, с. 110].
Однако другой известный дореволюционный исследователь начала XIX в. С.М. Броневский не совсем согласен с точкой зрения Гюльденштедта относительно административного деления Чечни и Ингушетии на округа, замечая, что «сие разделение на округа нельзя почитать определенным», поскольку он (Бро-невский) не видит заметного различия округа или волости от колена, потому что и обширные области, и малые волости включают в себя несколько деревень, не известных к какому принадлежат колену [12, с. 156-157] (по-видимому, автор имеет в виду общество с конкретным тайповым или тукхумным названием). И далее Броневский пишет, что «каждое колено (общество. - Ш.А.) разделяется на малые общества или союзы, заключающие в себе несколько деревень, из коих одна признается главою союза или сборным местом и обыкновенно все общество называется по имени главной деревни» [12, с. 158]. Так, например, общество Карабулак (Аршты) имело главную деревню Боко, называемую по имени знатнейшего старинного рода [12, с. 168]. Между прочим, в Ингушетии и сегодня живут потомки родоначальника Боко из общества Карабулак по фамилии Боковы.
Безусловно, надо полагать, что называемые Гюль-денштедтом, Штедером и Броневским округа или колена (общества) Чеченской и Кистинской провинций (в данном случае в горных районах) представляли собой не что иное, как вольные общества, а точнее -союзы сельских обществ чеченцев и ингушей. В административном отношении во главе нескольких десятков маленьких сел находилось то или иное крупное и влиятельное село (общество) с конкретным тай-повым (тукхумным) названием.
По данной проблеме более чем сдержанно и даже неопределенно высказываются авторы труда по истории народов Северного Кавказа. В нем, в частности, упомянуто, что в предгорных и высокогорных районах Чечни и Ингушетии существовал целый ряд союзов сельских общин, известных в российских источниках под названием «обществ», горских землиц или земель [1, с. 295].
Но исследования подтверждают, что в XVIII - начале XIX в. в Чечне и Ингушетии вольные общества или союзы обществ локализовались в горах, горных районах, а отчасти - и в высокогорье. Кроме всего прочего, под вольными обществами подразумевались многочисленные селения (аулы) вайнахов в горах, не подверженные в отличие от сел на равнине ни российскому административно-политическому влиянию, ни вайнахскому феодальному княжескому правлению. Вайнахские вольные общества, так же как и у дагестанских народов, имели свои собственные наименования. В одном случае они назывались по имени того или иного большого и влиятельного тайпа, в другом -по имени тукхума или ваьра. Последнее встречалось у вайнахов относительно реже.
Политическое устройство вайнахских горных обществ было во многом схоже с дагестанскими. Русские источники XVI - XVII вв. дают различные наименования горных «землиц»: Окотской, Шибутской, Мерезинской, Калканской и др. Соответственно называются локальные группы населения: «скотские люди», «калканские люди». В источниках XIX в. эти землицы, указывает Исаева, называются обществами или вольными обществами. Термин «общество» в дореволюционной литературе употреблялся как синоним «общины», под обществом подразумевалась также группа сел [3, с. 45]. Кроме того, по-видимому, каждое из этих так называемых политических объединений вай-нахов в горах - союзов сельских обществ (тукхумов) - называлось также по имени той или иной большой и влиятельной деревни, вокруг которой группировались более мелкие деревни с представителями близкородственных тайпов, либо представители известного и многочисленного тайпа подчиняли себе соседние вайнах-ские селения. Поэтому под тем или иным крупным обществом, как правило, подразумевалось не одно вайнахское селение, а возможно, несколько десятков. С другой стороны, параллельно в пределах крупных союзов сельских обществ, а точнее внутри этих обществ происходило слияние отдельных мелких селений в более крупные. Последнее обстоятельство, хотя и приводило к уменьшению численности маленьких селений, но от этого общая территория союза вольных обществ не сокращалась.
Поскольку в ранее изданных работах по данной проблеме нами названы и перечислены наиболее известные вольные общества вайнахов в горах, а также некоторые крупные союзы сельских обществ с их названиями и общим количеством входивших в них мелких обществ и селений, в этой работе мы намеренно не останавливаемся на них.
В рассматриваемое время, например, соответственно названию широко известных вайнахских тай-пов или тукхумов, таких как Беной, Белгатой, Билтой, Варандой, Майстой, Нашхой, Харачой, Цонтарой, Чер-мой, Эгашбатой, Элистанжой, Эрсаной, Алирой, параллельно в горных районах Чечни и Ингушетии существовали крупные общества или селения с идентичными названиями: Бена (общество), Беной-тайпа, Беной-юрт; Нашха (общество), Нашха-тайпа, Нашхой-юрт; Чермой (общество), Чермой-тайпа, Чермой-юрт; Эрсаной (общество), Эрсаной-тайпа, Эрсаной-юрт; Алирой (общество), Алирой-тайпа, Алирой-юрт и т.д. Выше мы уже отмечали что Броневский склонен называть вольные общества в горах Чечни и Ингушетии кавказскими республиками [12, с. 157].
В конце XIX в. местный исследователь, хороший знаток общественного быта вайнахов У. Лаудаев, называя одну из причин, побудившую половину фамилий (представителей разных тайпов) чеченского племени переселиться на свободные земли из-за недостатка земли от умножившегося народонаселения, в частности, указывал, что земли вайнахов, поделенные на участки, заселяются, как правило, теми же фамилиями (тайпами), которыми они были заняты впервые, и носят те же названия, например Чермой-Мохк,
Чермой-лам, означающие земли Чермоевской фамилии (тайпа), гора Чермоевцев; Дишний-Мохк - диш-нинская земля; Харачой-лам - харачоевская гора и т.д. Называя Ичкерию (Нохч-Мохк, Де-Мохк) отцовскою землею, горцы доказывали тем самым, что они вышли из этого горного края, в котором имели свои фамильные (тайповые) поземельные участки. «Ичке-ринцы строили аулы, как и шатоевцы, на своих участках, и придавали аулам название фамилий, например: Черми, Харачи, Цонтари и прочие, от фамилий Чер-моевской, Харачоевской, Цонтароевской и т.д.» [13].
В XVIII - начале XIX в. вольные общества в горах Чечни и Ингушетии имели свои собственные территории, которые оберегались и охранялись всеми имеющимися средствами защиты. Каждое вольное общество, по-видимому, состояло из представителей одного или нескольких близкородственных тайпов, составлявших объединения определенного числа сельских общин (обществ). У дагестанских народов под сельскими общинами подразумеваются джамааты.
Известно также, что сельские общины вайнахов в зависимости от численности представителей тех или иных тайпов, входивших в их состав, были либо крупные, либо мелкие. Поэтому утверждать о многочисленности того или иного вольного общества и о положении, занимаемом им в зависимости от количества сельских общин (тайпов), составлявших его, не совсем верно. Часто случалось, что некоторые вольные общества вайнахов с небольшим числом сельских общин из крупных тайпов фактически превышали по количеству населения те вольные общества, которые составляли большое количество сельских обществ (общин) из относительно маленьких тайпов. И такие вольные общества более успешно решали как внутренние, так и внешнеполитические вопросы.
В то же время в горах Чечни и Ингушетии существовала другая часть вольных обществ, которая объединялась между собой и образовывала союзы (тук-хумы) из представителей нескольких близкородственных тайпов. «Эти образования (союзы вольных обществ. - Ш.А.) в одних случаях объединяли несколько сельских общин, а в других - являлись наименованием отдельных тайповых организаций, включающих одно - два поселения» [1, с. 295].
Союзы вольных обществ или, правильнее сказать, союзы сельских обществ, как правило, состояли из представителей различных тайпов, но одного тукху-ма. Каждый союз (тукхум) в качестве своего политического центра имел наиболее крупное село или аул. Такими союзами обществ или территориальными объединениями в горах Чечни и Ингушетии являлись Чеберлой, Шотой (Шубуты), Чаьнтий, Нашха, Аьккхи, Маьлхи, Джерах, Цори, Галгай, Фяппий и т.д. [1, с. 295].
«Основной целью создания союза сельских обществ, - пишет М.-С.К. Умаханов, - являлась защита интересов всех входивших в его состав сел от посягательства со стороны других союзов или феодальных владений» [14, с. 7].
И наконец в горах Чечни и Ингушетии существовала третья категория вольных обществ, которая продолжала развиваться как отдельная территориальная политическая единица, не входила ни в какие другие сельские общества и не образовывала с ними никакого общего союза (тукхума), как, например, Майстой, Садой, Пешхой. Все это являлось, безусловно, наглядным доказательством чрезвычайной дробности населения.
В отличие от дагестанских вольных обществ вай-нахские общества в XVIII - начале XIX в. имели общий язык (разница была лишь в союзах вольных обществ (тукхумах), где был свой диалект или наречие) и четко обозначенные самостоятельные территориально-административные границы с соседними сельскими обществами. Политические и административные центры имелись, по-видимому, так же как и в Дагестане, лишь в союзах вольных обществ вайнахов.
Известно также, что вольные общества или союзы вольных обществ были расположены компактно близко друг от друга и управлялись самостоятельно или под руководством старшин главного селения. Однако «вольность» некоторых обществ следует понимать весьма условно, ибо они зачастую попадали под влияние феодальных владетелей или же более крупных и влиятельных сельских обществ, которые притесняли своих слабых «союзников» вплоть до взыскания с них податей [7, с. 63].
Главное отличие вольных обществ или союзов обществ в горной Чечне и Ингушетии от княжеских или феодальных владений на равнине заключалось в том, что во главе вольных обществ стояли избранные народом старейшины (старшины) и народные сходы (собрания). Идентичную картину мы наблюдаем в это время и в горной Сванетии (Грузии) [15]. Кроме того, общественно-политические и экономические отношения в них регулировались обязательными для всех жителей нормами обычного права (адатами), которые в рассматриваемое время так же, как и в Дагестане, «претерпели существенные изменения, отражали социальную дифференциацию внутри сельских обществ» [14, с. 7].
Как правило, все союзы вольных обществ были равны между собой, и никто в союзах не мог прямо и открыто навязать свою волю другим членам общества. Однако были сильные союзы обществ (тукхумы), которые могли повлиять на принятие сельскими обществами угодных им решений по различным вопросам, а также захватить лучшие пахотные земли, пастбища и добиться избрания своих представителей в административные органы управления [16]. Внутри сельских обществ еще задолго до рассматриваемого времени шел процесс имущественного неравенства, в результате которого бедные, обездоленные крестьяне-общинники попадали в зависимое положение от сельской верхушки.
В XVIII - начале XIX в. во всех вайнахских вольных обществах, надо полагать, были свои политические органы. Из истории известно, что в каждом обществе имелись совещательные, законодательные,
судебные и исполнительные органы. Ими были советы старейшин (къаной кхеташо) и народное собрание (халкъан гулам), созывавшиеся в условленном месте. Каждое вольное общество по мере необходимости созывало народное собрание для решения особо важных дел, во время работы которого власть старейшин и кадиев, а также жрецов, по-видимому, несколько ограничивалась. В совет старейшин входили, кроме самих старейшин, известные предводители военных походов (баьччи), кадии, муллы, жрецы, тамады тай-пов (тайпанан тхьамда) и т. д.
Собрание представителей от всех сельских общин вольного общества, как правило, созывалось в главном селении общества. Например, Цонтароевское вольное общество располагалось в горах. Центром этого общества являлось с. Цонтарой. Когда возникала необходимость в решении жизненно важных вопросов, касающихся всего общества, то в Цонтарой съезжались представители всех сельских общин, т. е. всех тайпов и ваьров, входивших в сельские общины и составлявших данное вольное общество. Последнее решающее слово при вынесении окончательного вердикта по внутренним и внешнеполитическим вопросам оставалось за представителями богатой знати и духовенства, крупными землевладельцами и скотовладельцами.
Однако параллельно советам старейшин и народным собраниям отдельных вольных обществ функционировали другие советы старейшин - мехк-кхелы (суд страны - дословно с чеч.) - более высокого ранга, созываемые в наиболее крупных и независимых союзах вольных обществ Чечни и Ингушетии. На них решались далеко не ординарные, а, напротив, очень важные судьбоносные вопросы страны. Такими известными вайнахскими центрами сбора мехк-кхела являлись общества Майсты, Кий, Нашаха, Цонтарой, гора Мизир-корта, Кхеташ-корта, Жеми-барз [17].
В некоторых вайнахских вольных обществах, по-видимому, были военные предводители или вожди (баьччи). Жители общества избирали их перед походом. По свидетельству дагестанского ученого Магомедова, у даргинцев во всех их делах в роли военных предводителей выступали кадии. Они были наделены в военное время неограниченной властью, которая ограничивалась «в мирное время деятельностью народных собраний» [7, с. 117].
Во всех вайнахских обществах начиная от сельских общин одного горского аула и кончая большими союзами сельских обществ внутренняя общественнополитическая и духовная жизнь регламентировалась на основе норм обычного права - адатов. Взаимоотношения между вольными обществами и их союзами строились на основе договоров и соглашений, полностью опиравшихся на местные адаты вайнахов и решавших многочисленные вопросы хозяйственного и общественного характера.
Однако в первой половине XIX в. ни вольные общества, ни союзы вольных обществ вайнахов, взятые в отдельности, в плане их территориального единства уже не представляли особой политической силы. Был
нарушен принцип формирования вольного (сельского) общества по тайповому и тукхумному признакам родства. Объединение сельских общин внутри вольного общества происходило чисто по территориальному признаку. В состав вольного общества или союза вольных обществ входили представители различных тайпов, тукхумов и сельских общин. Происходило этническое смешение населения одного вольного общества вайнахов с другим, причем с представителями разных тайпов, тукхумов, диалектов или наречий. Кроме того, часть вайнахских вольных обществ находилась под руководством старшин главного селения союза сельских общин, а другая - под политическим влиянием феодализирующейся знати.
Литература
1. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII века. М., 1988.
2. Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVIII - начале XIX в. М., 1988. С. 8.
3. Исаева Т.А., Исаев С.А. Вопросы истории сельской общины чеченцев и ингушей (XVI - XVIII вв.) // Общественные отношения чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII - начале XX в.). Грозный, 1982. С. 45.
4. Ахмадов Я.З. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке. Грозный, 1991. С. 27.
5. Дзагурова В.П. Еще раз о союзах сельских обществ // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). Махачкала, 1974. С. 82.
6. Брюханов Л.А. Государственное устройство и административное управление вольных обществ Дагестана в первой четверти XI века // Сб. тр. Пяти-
горского госпединститута. Вып. 1. Ставрополь, 1947. С. 15В.
7. Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII - начале XIX в. Махачкала, 1957. С. 115.
В. Гаджиев В.Г. Союзы сельских общин Дагестана. (Проблемы, история изучения, перспективы) // Общественный строй союзов сельских обществ Дагестана в XVIII - начале XIX в. Махачкала, 19В1. С. 25.
9. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. Т. 2. М., mG. С. 1б2.
1G. Штедер Л.Л. Дневник путешествия но пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятое в 17В1 г. Лейпциг, 1797; Цит. по: Аталиков В.М. Страницы истории. Нальчик, 19В7. С. 9б-Ю7.
11. Гюльденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа в 177G - 1774 гг. СПб., Ш9. С. 115.
12. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1В23.
13. Чечня и чеченцы // Чечня и чеченцы в материалах
XIX в. Элиста, 199G. С. 80-81.
14. Умаханов М.-С.К. Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в XVII веке. Махачкала, 1973. С. 7.
15. Калоев Б. А. М.М.Ковалевский и его исследования горских народов Кавказа. М., 1979. С. ЮВ.
16. Хашаев Х.-М. Памятники обычного нрава Дагестана XVII-XIX вв.: Архивные материалы. М., 19б5. С. 4-5, 41, 4В.
17. Саидов И.М. «Мехк-кхел» («Совет страны») у вай-нахов в прошлом // Кавказский этнографический сб. (КЭС). Ч. 2. Тбилиси, 19бВ. С. 2GG.
Чеченский государственный университет 14 октября 2003 г.
