CC BY
292
ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ СТАРООБРЯДЧЕСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХУЛ-НАЧАЛА XX в.
Вопрос о происхождении старообрядческих капиталов интересовал фискальные органы Российской империи еще в середине XIX столетия. Для современников взаимосвязь предпринимательства и старообрядчества была очевидной. Однако попытка властей обосновать быстрый финансовый рост коммерческих структур, находящихся под контролем старообрядческих организаций, «благостью фортуны», случайностью и непредсказуемостью отечественного рынка успеха не имела. Слишком трудно было объяснить населению причины, по которым представители одних и тех же национальностей, но относящиеся к пастве разных церквей существенно различались в результативности коммерческих начинаний.
Старообрядчество рассматривалось в рамках духовного, политического, нравственного и социального контекстов. Экономическая доминанта настоящего движения игнорировалась намеренно - отчасти в результате отсутствия статистических и экономических источников, отчасти в силу консервативности контекстного анализа. Однако еще В.В. Андреев считал, что «сила раскола состояла в деньгах, в капиталах» 1. Очевидная констатация факта не объясняла сути проблемы. Образовавшиеся пробелы в экономической теории поспешили заполнить рассказы о «тайных сектах, передающих по наследству огромные капиталы», «особых тайных способах ведения торговли» и, наконец, колдовстве и волховании староверов. Подобный упрощенный взгляд на старообрядчество был продиктован прежде всего принципиальным неверием российского общества как в собственные силы староверов, так и в возможность эволюции старообрядчества и инкорпорации его в создавшуюся институциональную структуру сложившейся капиталистической модели.
Как известно, старообрядческая традиция - это духовное, религиозное движение, зародившееся в середине XVII в. из столичных и провинциальных групп «ревнителей древнего благочестия», «старолюбцев» и иных течений, объединившихся впоследствии, на основе формального неприятия церковных нововведений патриарха Никона. В своем развитии старообрядчество прошло ряд стадий и этапов. Оно начиналось как единое движение на платформе следования дореформенному православию, а затем под воздействием целого ряда факторов приобрело черты конфедеративного устройства. Сам термин «старообрядец» приобрел значение сугубо видовое. Он формально объединял представителей различных движений, церквей, направлений, согласий и т. д.
Собственно научное изучение проблемы связано с трудами исследователей второй половины XX в. Так, А.И. Клибанову принадлежит идея о том, что доктрина предпринимательства была заложена в учении старообрядчества. Исследования А.И. Клибанова способствовали разрушению главенствующего в науке представления о старообрядцах как о духовных изолянтах, нахо-
дящихся в вечной стадии накопления первичного капитала. В то же время автор не ставил перед собой цель проследить эволюцию экономического сознания староверов, реконструировать причины и этапы их вхождения в капиталистические отношения. Его в гораздо большей степени интересовал процесс эволюции старообрядчества, приспособления движения к реалиям социализма, адаптации этого образования в XVII в. к современной по отношению к автору общественной парадигме2.
П.Г. Рындзюнский обосновал теорию роста экономического благосостояния старообрядческих организаций в период развития промышленного капитализма3. До конца XX в. для отечественной историографии наиболее характерным был марксистский взгляд на проблему адаптации российского старообрядчества к условиям рыночной экономики. В настоящее время приходится констатировать, что при наличии целого ряда интереснейших научных исследований принципиального прорыва в оценке экономической составляющей старообрядчества так и не произошло4. Исключение составляют работы, авторы которых пытались найти истоки экономической успешности старообрядчества в недрах самого течения ревнителей древнего благочестия. Примером такого рода исследований может считаться ставшая в настоящее время хрестоматийной серия работ В .В. Керова5. Ему же принадлежит заслуга анализа существующей англо-американской историографии проблемы6.
В исследованиях В.В. Керров объясняет успешность старообрядческой экономической модели, исследует ее связь с факторами, способствовавшими становлению протестантской этики и духа предпринимательства. Подобная постановка вопроса является показателем скорее фрагментарной схожести двух течений, нежели их тождества. Между тем оригинальность подобного подхода очевидна и липший раз доказывает возможность весьма неожиданных интерпретаций различных аспектов экономической истории старообрядчества.
В трудах зарубежных авторов проблема развития старообрядческой экономической модели не поднималась, однако общий контекст исследований позволял подробно рассматривать сопутствующую тематику7.
Формирование старообрядческой экономической модели имеет длительную противоречивую историю8. Структурное оформление ее теоретической части занимает значительный хронологический период и с определенной долей условности может быть разделено на следующие этапы:
1) вторая половина XVII в.;
2) XVII 1-начало XIX в.:
3) середина Х1Х-начало XX в.
Первый этап
В 60-90 гг. XVII в. российские старообрядческие организации претерпели весьма болезненную эволюцию, вызванную поражением в религиозноидеологическом и политическом конфликте. Собственно экономическая доктрина в старообрядчестве в данный период отсутствует. Особенностью периода стала активизация книжной деятельности, работа по формированию
доктриналистики движения. Старообрядческих идеологов интересовали базовые проблемы апокалипсического цикла, вопросы эсхатологии, мученичества и канонизации. Редкие текстовые фрагменты, посвященные экономической проблематике, затрагивают преимущественно вопросы о труде. С определенной долей условности можно констатировать разработку проблематики в двух ракурсах.
Во-первых, труд духовный. Данный вид труда рассматривается как наивысший, поскольку нацелен на самосовершенствование и нравственную проповедь. Труд духовный не имеет ничего общего с трудом мирским, направленным на получение средств к физическому существованию. Лучше всего эту мысль выразил протопоп Аввакум, указавший, что даже в самые трудные периоды его ссылки необходимо было довольствоваться малым и помнить о том, что труд ради получения пропитания является лишь необходимой поддерживающей частью более значимого труда - по духовному самосовершенствованию. «Курочкау нас черненька была, по два яичка на день приносила робяти на пищу, божиим повелением нужде нашей помогая, бог так строил»9.
Во-вторых, труд достойный. Данный вид труда рассматривался как необходимый для поддержания существования семьи. В то же время не существовало его трактовки в контексте постоянного «прирастания» имущества, капиталов собственности, прибавочного продукта. Достойным (в смысле приемлемым) считалась достаточность получаемого продукта при непременном соблюдении правил труда. Протопоп Аввакум приводит по этому поводу следующий фрагмент причинно-следственной (побудительной) цепи трудовой необходимости: «Рыбы никто добыть не может ... от глада исчезаем. Помоля я бога, взял две сети, в протоке перекидал, наутро пришед, ано мне бог дал шесть язей да две щуки»10.
Несмотря на определенную разницу, обе концепции способствовали достижению одного результата, а сам труд рассматривался лишь как необходимое средство его достижения и обретения благочестивого жития.
Фрагментарно и в строгом контексте эсхатологического спора эта проблема затрагивалась в сочинениях так называемых региональных боголюбцев и их малоизвестных последователей11.
Эта формулировка легла в основу так называемой концепции «брашно вечное». Однако ее разработка происходит значительно позднее. В существующей традиции труд воспринимался современниками как физическое следствие грехопадения. Поэтому взгляды старообрядцев мало чем отличались от господствовавшей в Российской православной церкви (Патриаршей) идеи «умеренного» труда. Ее суть заключалась в том, что труд не должен отвращать от исполнения того, «чем человек обязан Богу», необходимо в «надеждах и нуждах житейских полагаться на Божье упование, а не ... рассчитывать на изворотливость... ума и обременении трудом себя и своих ближних» 12.
Весьма ярко подобная точка зрения была сформулирована в трудах протопопа Аввакума13. Протопоп Аввакум упоминает категорию труда в контексте молитвенной деятельности, не выделяя тем самым собственно экономи-
ческую доминанту термина. Следовательно, идеальная старообрядческая община времен экономической модели «брашно вечное» вела привычный, устоявшийся образ жизни с традиционным исполнением социальных функций различными членами. Категории экономической деятельности присутствовали в отражении религиозной и социальной жизни. Торговля не приветствовалась и не отвергалась, так как закладывала фундамент «брашно земного», тогда как идеалом общинников оставалось достижение благости в посте, молитве и исполнении древнего канонического обряда. На этом этапе ряд общин изолировались от мира в нежелании заниматься торговлей и любой иной коммерческой деятельностью с «нечистыми», или мирскими. Они приносили значительные экономические потери и формировали изоляционистские тенденции общественного развития, частью которых можно считать бегство от мира и апокалипсические смерти. Подобные идеи получили значительное распространение в общинах сторонников протопопа Аввакума и среди последователей монаха Капитона Даниловского. В «капитоновщине» данная точка зрения была доведена до своеобразного абсолюта, что в конечном итоге явилось одной из причин исчезновения движения.
Второйэтап
ХУШ-начало XIX в. - один из основополагающих этапов в формировании экономической доминанты старообрядчества. Эпоха Петровских преобразований не только вызвала к жизни ранее не востребованную энергию старообрядческого предпринимательства, но буквально заставила старообрядцев активно включиться в экономическую и хозяйственную жизнь государства. Немалую роль сыграло обложение старообрядцев двойной податью, а следовательно, необходимость эту подать заработать. В этом отношении выплата двойной подати стала гарантией исповедания старого обряда, другими словами, определенным компромиссом старообрядческого мира и государственных властей. Фактически происходил процесс «обмирщения» старообрядчества. Прибыльный земной труд в контексте компромисса со светскими властями становился гарантией спасения души. Не случайно в сочинениях идеологов старообрядчества ХУ1П в. появились термины «трудник», «великий трудник и радетель», а сам труд называли благим и богоугодным. Изменялось отношение к преуспевающим старообрядцам со стороны официальных властей. Наличие старообрядческого элемента в структуре высшего промышленного и финансового менеджмента этой эпохи очевидно. Однако в большей степени старообрядцы привлекались властью к управлению в качестве регионального управленческого аппарата, реально не влияющего на выбор стратегии финансового развития своих организаций14. Однако и эта «оттепель» имела для движения вполне ощутимые последствия.
В XVIII в. в старообрядчестве происходила своеобразная реабилитация торговли, получившей почетное прозвище «богоугодное дело» и «добрый прикуп». С аналогичными концепциями выступили признанные идеологи старообрядчества, в том числе Данила Викулов и Андрей Денисов (руководители
выговской общины). Их можно по праву считать основателями своеобразного старообрядческого учения об эффективном руководстве персоналом и старообрядческом менеджменте. А. Денисов полагал, что «всяк день надсматривающее работников ... попечения имея ... все добро строится»15. Труд в общине был строго регламентирован, фактически были введены служебные обязанности и строгая иерархия членов общины (старосты, надсмотрщики, радетели и т. д.). В.В. Керров приводит весьма красноречивый факт принципиально нового отношения к экономической составляющей главы старообрядческой общины: «Чтобы стабилизировать положение общины, Денисов в Киеве и других районах нача из добрых людей, на торг и с половины денег просить ..., он же своих людей избрав, начат посылати в низовые города хлеба покупати и в Санкт-Петербург ставити ... и от того бывшее велие помощь и пособие братству» 16.
Фактически А. Денисова можно считать инициатором введения в старообрядческих общинах принципа маклерской торговли, основанной на быстроте перемещения капиталов и товаров. Подобная деятельность привела к формированию в выгорецкой общине концепции «труда благого», во многом активизировавшей изменения в отношении старообрядцев к экономической деятельности с середины XVIII в.
Вторая половина XVIII столетия стала эпохой юридического оформления права старообрядцев на активное участие во всех видах экономической деятельности. С первых месяцев царствования императрица Екатерина II начала проводить политику привлечения старообрядцев к более активному участию в жизни российского общества. Указы 11 октября и 14 декабря 1762 г. были направлены на возвращение в Россию эмигрировавших старообрядцев. Акты 1761,1763,1764,1769,1782 и 1785 г. гарантировали старообрядцам права судебного свидетельства, занятие общественных должностей, отменили двойной оклад (подать) и разрешали старообрядцам записываться в любое сословие, кроме дворянства17.
Эго напрямую привело к тому, что с 1764 г. произошло территориальное перераспределение старообрядческих общин. Резко изменилось соотношение городских и сельских старообрядческих центров. Пошел процесс перемещения центров управления старообрядчеством в города. Однако изменилось не только место управления общиной, но и представление старообрядцев о времени и текущих задачах руководства. Все больший вес в обществе стал приобретать богатый, обеспеченный, финансово независимый единоверец - старообрядец, способный субсидировать общину и ее конкретные проекты. К руководству старообрядческими общинами (особенно после проведения в ноябре-январе 1778-1780 гг. в Москве собора московских и стародуб-ских старообрядцев-поповцев) стали приходить именитые купцы и промышленники. Первыми руководителями объединенных старообрядческих общин стали богатые купцы, уроженцы Гуслицкой волости - традиционного центра текстильного производства России. Им удалось придать общинам староверов ранее не свойственные им функции коммерческих фирм. «Гуслиц-
кое» руководство общины обеспечивало в столицах интересы немосковских финансов - промышленные групп и имело сеть контрагентов по всей России (в Петербурге, Нижнем Новгороде и т. д.). При этом староверческие организации играли роль страховых предприятий, гарантирующих выполнение банковских поручений, взаимных платежей, исполнения векселей, надзора и судебных решений. В одной из таких общин-корпораций начинал трудовую деятельность Савва Васильев (Морозов), известнейший российский промышленник и предприниматель18.
Отношения правительства со старообрядцами развивалось по пути либерализации, переходя от открытых гонений в эпоху Николая I и добродушного игнорирования при Александре II к прагматичному нейтралитету Александра III. Этим объяснялись и аналогичные процессы, протекавшие в самом старообрядчестве: от сопротивления режиму в 1825-1860 гг. до нейтралитета в 1860-1881 гг
Не случайно в первой половине XIX в. крупнейшие торговые и промышленные компании Москвы находились в руках старообрядцев Морозовых, Рахмановых, Шелапутиных, Рябушинских, Хлудовых, Гучковых. Фактически формировались старообрядческие банковские, финансовые и промышленные элиты, выступившие за пересмотр условий деятельности на внутреннем рынке Российской империи. Однако далеко не все политические деятели осознавали необходимость кардинального пересмотра правительственного курса в отношении старообрядцев.
Последний из представителей династии Романовых, император Николай II (1894-1917 гг.), начал свое правление в русле старого семейного принципа -«никаких уступок». Этот тезис он заявил в своей тронной речи. Однако вскоре ситуация принципиально изменилась. Монарх был вынужден пойти на социальные реформы. Их неизбежность была давно очевидна.
Третийэтап
Середина Х1Х-начало XX в. характеризовались принципиальными изменениями в формировании старообрядческой экономической модели. Прежде всего закончился период правовой дискриминации старообрядцев. Манифест 17 октября 1905 г. провозгласил демократические свободы, в том числе в вероисповедании. После либерализации правительственного курса в отношении старообрядцев и ряда соответствующих законодательных актов старообрядчество из «де-факто» оппозиционного лагеря перешло в лагерь правительственный, обеспечив тем самым лояльность себя к режиму и режима к себе. Уничтожение последних юридических ограничений не могло не сказаться на динамике роста старообрядческих капиталов и производств. Старообрядческая экономическая модель отлично вписалась в систему российского капиталистического общества. Общественные капиталы, вложенные в операции по купле-продаже в XVIII в., существенно увеличившись, были в середине XIX в. перераспределены между маклерскими операциями и промышленным производством.
Сформировавшуюся в условиях монополистического капитализма старообрядческую торгово-промышленную элиту уже не устраивала собственно предпринимательская деятельность. В данном случае процесс становления старообрядческой экономической модели зеркально отразил этапы формирования российского монополистического капитализма.
К1910 г. система старообрядческих монополий достигла уровня концернов и синдикатов. Начался этап формирования финансовой олигархии и сращивания торгово-промышленного и банковского капиталов. В 1914 г. представители старообрядчества контролировали значительную часть банковских активов в Санкт-Петербургском международном банке, Нижегородско-Самарском банке, Северном страховом обществе, Частном коммерческом банке и пр. Аналогичная ситуация наблюдалась и в провинции. Интересы старообрядческих финансово-промышленных кругов были широко представлены в Государственной думе России и во Временном правительстве19. Окончание золотого века российского старообрядчества и свертывание оригинальной экономической модели произошло с приходом советской власти.
ПРИМЕЧАНИЕ
1 Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. СПб., 1870. С. 23-25.
2 См.: Клибанов А.И. Религиозное сектантство и современность. М., 1969.
3См.: Рындзюнский П.Г. Старообрядческие организации в условиях развития промышленного капитализма (на примере истории московской общины федосеевцев в 40-х гг. XIX в.) // Вопросы истории, религии и атеизма. М., 1950; Он же. Церковь в дворянской империи//Русское православие: вехи истории. М., 1989.
4См.: Ананъич Б. А. Банкирские дома в России 1860-1914 гг. JL, 1991; Кузмичев А., Петров Р. Русские миллионщики. Семейные хроники. М., 1993\ Брянцев М.В. Концепция труда в расколе // Старообрядчество как историко-культурный феномен. Материалы науч-но-практической конференции. Гомель, 2003; Шахов М.О. Старообрядческое мировоззрение: Религиозно-философские основы и социальная позиция. М., 2001.
5См.: Керров В.В. Рябушинские: династия старообрядцев-предпринимателей // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 3. М., 1995. Он же. «Время купли наступает...» Роль коррупции в сохранении и возрождении старой веры в России XVIII - первой половине XIX в. II Старообрядецъ (Н. Новгород). 2005. № 33; Он же. Конфессионально-этическая мотивация хозяйствования староверов в XVIII - XIX вв. II Отечественная история. 2001. № 4; Он же. Община и хозяин. Роль общины в хозяйственной системе старообрядчества II Старообрядецъ. 2001. № 23; Он же. Формирование старообрядческой концепции «труда благого» в конце XVII - начале XVIII в. II Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 4. Боровск, 1995.
6 См.: Керов В.В. Старообрядческое предпринимательство: мифы и легенды в англо-американской историографии: http://www.hist.msu.ru/Labs/Ecohist/OB5/kerov.htm
7 См.: Blackwell W. L. The Old Believers and the Rise of Private Industrial Enterprise in Early Nineteenth Century Moscow // Slavic Review. 1965. Vol. XIV. № 3.
Gerschenkron A. Economic backwardness in historical perspective. N.Y., 1962. Owen T.C. Capitalism and Politics in Russia: ASocial History of the Moscow Merchants, 1855-1905. Cambridge, 1981.
8 См.: Керов B.B. Формирование старообрядческой концепции «труда благого» в конце XVII - начале XVIII в. // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 4. Боровск, 1995.
9 Аввакум протопоп. Избранные сочинения. М., 1998. С. 35.
10 Аввакум протопоп. Избранные сочинения. М., 1998. С. 73.
11 См.: Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в. Источники, типы, эволюция. СПб., 1995; Бородкин А. В., Витушкин К. В., Гулина Т.И. Старообрядцы Верхневолжья: прошлое, настоящее, будущее. Кострома, 2005; Шахов М.О. Философские аспекты староверия. М., 1998.
12 Аполлинарий (Дубинин). Консервативное и новаторское в мышлении. К краткому анализу некоторых заблуждений о жизни современного старообрядчества // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 5. М., 1996. С. 7-9.
13 См.: Аввакум протопоп. Избранные сочинения. М., 1998. ГАКО. Ф. 558. Оп. 2. Д. 748.
14 См.: Сборник Узаконений и распоряжений правительства. СПб., 1862. Костромской историко-ахитектурный музей-заповедник. Ф. 558. Оп. 2. Д. 18182.
15 Цит. по Керров В.В. Рябушинские: династия старообрядцев-предпринимателей // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 3. М., 1995. С. 9-11.
16 Там же.
17 См.: Ершова О.П. Манифест 17 апреля 1905 г. в освещении периодической печати // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 3. М., 1995. ГАИО. Ф.Р-31. Оп. 8. Д. 7.
18 См.: Соболевская А.А. Духовные истоки старообрядческого предпринимательства // Вопросы экономики. 1993. № 8. Она же. Предпринимательский дух в России // Альманах Центра общественных наук МГУ 1998. № 8.
19 См.: Расков Д.Е. Новые сведения о московских старообрядцах-предпринимателях // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2002. Он же. Старообрядчество: картина мира и хозяйственный стиль // Проблемы современной экономики. Евразийский международный научно-аналитический журнал. 2002. № 3-4. Он же. Хозяйственная жизнь русских старообрядцев // Вестник СПбГУ. Сер. 5. 1999. Вып. 3.
