CC BY
12
тому является не только семантические различия, но и стилистические. А вот антонимия среди существительных общего рода практически не развита. Такими существительными являются следующие: «ровня» и «неровня», «чистюля» и «грязнуля» и т. д. Все эти существительные общего рода делают современный русский язык более богатым на эмоции [7, с. 595].
Довольно часто при определении существительных общего рода происходят ошибки. Например, в случае слова «особа». Данное существительное имеет фиксированный женский род и не согласуется с прилагательными и глаголами мужского рода [8, с. 57]. В НКРЯ из 1379 текстов не обнаружено примеров согласования по мужскому роду.
1. Смотрю, выходит Маша - прямо красавица, модная особа [https://web. ruscorpora.ru].
Главными особенностями всех упомянутых групп существительных «общего» рода являются следующие:
1) во-первых, существительные называют или мужской род, или женский в зависимости от контекста;
2) во-вторых, они сочетаются с другими частями речи в предложении и в словосочетании;
3) в-третьих, без других частей речи определить, к какому полу относятся существительные, невозможно.
Теоретический анализ литературы показал, что проблема существительных общего рода рассматривалась исследователями достаточно широко. В то же время целый ряд конкретных вопросов, связанных с ролью таких лексических единиц в современном русском языке, остается слабо разработанным. Следует заметить, что, прежде всего, существительные общего рода в русском языке используются для обогащения его эмоциями. Активное использование слов общего рода наблюдается в разговорной речи, что обуславливает экспрессивность и оценочную функцию речи, в том числе в публицистическом дискурсе и в художественной литературе.
Библиографический список
Несмотря на серьезные изменения в обществе и в русском языке, лингвисты до сих пор спорят о существовании существительных общего рода и о том, какие именно существительные нужно к ним относить. Среди критериев отнесения слов к «общему» роду выделяются семантические (наличие семы «лицо» в значении) и морфологические признаки (флексии -а(-я)).
Главной особенностью таких существительных является то, что их пол обусловлен другими частями речи и контекстом. Без других частей речи определить пол существительного общего рода практически невозможно, что объясняет их отнесение к отдельной группе слов. Особенности, которыми обладают такие слова, выражаются в семантике, грамматических или словообразовательных признаках. Имена существительные общего рода могут соотноситься как с лицом мужского, так и женского пола.
Грамматический род существительных общего рода определяется, в частности, в контексте по соотносимым с ним словам: согласование имени прилагательного или глагола, а также при наличии местоимения. Группа слов общего рода постоянно пополняется в современном русском языке за счет перехода существительных мужского рода (в частности номинаций лиц) в категорию слов, способных называть лиц мужского и женского пола. Такая тенденция будет продолжаться в языке в связи с возросшей ролью женщин в социуме и «обретением права» занимать должности, ранее закрепленные исключительно за мужчинами.
Дальнейшая перспектива исследования видится в более детальном исследовании подгрупп существительных данной группы (номинаций лиц по трудовой деятельности, существительных, указывающих на умственные и физические качества человека, определяющих отношение к жизни и к окружающим людям, описывающим внешность человека, его привычки, манеру и поведение); в выявлении большего количества признаков для отнесения лексических единиц к существительным общего рода, а также в анализе процентного соотношения лексических единиц в НКРЯ, называющих мужчин и женщин, с целью проследить динамику использования номинаций лиц в качестве родового понятия.
1. Яо Х., Редькина О.В. Категория рода и существительные общего рода в грамматической системе современного русского языка. На пересечении языков и культур. Актуальные вопросы гуманитарного знания. 2016; № 2-3 (8): 79-82.
2. Галиуллина В.И. Формирование особого подкласса существительных общего рода. 2021; № 47-1 (192): 12-16.
3. Горбацкая О.Ю. Отражение гендерно-родовых отношений в системе языка и метаязыковом сознании носителей. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Кемерово, 2013.
4. Пэн И. Существительные общего рода. Современные гуманитарные исследования. 2011; № 5 (42): 50-51.
5. Павлова Т.С. Существительные общего рода в русском языке: семантика, грамматика, употребление. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2011.
6. Климас И.С. Существительные общего рода в современном русском языке. Экология языка: сборник статей Х Международной научной конференции. Пенза: Пензенский государственный университет, 2017: 37-42.
7. Ширяева С.Н. Категория рода имени существительного. Молодой ученый. 2017; № 7: 594-597.
8. Халидов А.И. Существительные общего рода в русском языке. Известия Чеченского государственного университета. 2017; № 1 (5): 51-57.
9. Гатилова Т.В. Имена существительные общего рода. Начальная школа. 2007; № 2: 88-89.
10. Москвина И.В. Существительные общего рода в современном русском языке. Дни науки студентов Владимирского государственного университета им. Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых: сборник материалов научно-практических конференций. Владимир: Владимирский государственный университет им. Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых, 2022: 242-245.
References
1. Yao H., Red'kina O.V. Kategoriya roda i suschestvitel'nye obschego roda v grammaticheskoj sisteme sovremennogo russkogo yazyka. Na peresechenii yazykov i kul'tur. Aktual'nye voprosy gumanitarnogo znaniya. 2016; № 2-3 (8): 79-82.
2. Galiullina V.I. Formirovanie osobogo podklassa suschestvitel'nyh obschego roda. 2021; № 47-1 (192): 12-16.
3. Gorbackaya O.Yu. Otrazhenie genderno-rodovyh otnoshenij v sisteme yazyka i metayazykovom soznanii nositelej. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Kemerovo, 2013.
4. P'en I. Suschestvitel'nye obschego roda. Sovremennyegumanitarnye issledovaniya. 2011; № 5 (42): 50-51.
5. Pavlova T.S. Suschestvitel'nye obschego roda v russkom yazyke: semantika, grammatika, upotreblenie. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2011.
6. Klimas I.S. Suschestvitel'nye obschego roda v sovremennom russkom yazyke. 'Ekologiya yazyka: sbornik statej H Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Penza: Penzenskij gosudarstvennyj universitet, 2017: 37-42.
7. Shiryaeva S.N. Kategoriya roda imeni suschestvitel'nogo. Molodoj uchenyj. 2017; № 7: 594-597.
8. Halidov A.I. Suschestvitel'nye obschego roda v russkom yazyke. Izvestiya Chechenskogo gosudarstvennogo universiteta. 2017; № 1 (5): 51-57.
9. Gatilova T.V. Imena suschestvitel'nye obschego roda. Nachal'naya shkola. 2007; № 2: 88-89.
10. Moskvina I.V. Suschestvitel'nye obschego roda v sovremennom russkom yazyke. Dninaukistudentov Vladimirskogo gosudarstvennogo universiteta im. Aleksandra Grigor'evicha i Nikolaya Grigor'evicha Stoletovyh: sbornik materialov nauchno-prakticheskih konferencij. Vladimir: Vladimirskij gosudarstvennyj universitet im. Aleksandra Grigor'evicha i Nikolaya Grigor'evicha Stoletovyh, 2022: 242-245.
Статья поступила в редакцию 12.04.23
УДК 82
Pei Jiang, postgraduate, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: pj725913.zyh@yandex.ru
FROM THE HISTORY OF TRANSLATIONS OF FABLES BY I.A. KRYLOV IN CHINA: THE FIRST TRANSLATION IN VERSE (1924). The article deals with the translation of Krylov's fable "The Oak and the Cane", made by Li Bingzhi and published in 1924. In China, this was the first poetic translation of Krylov's fable and the first made directly from the Russian language. The article discusses the features of this translation and its place in the history of popularization of the work of the great Russian fabulist in China. The fable "The Oak and the Cane" itself was a translation of the fable by J. La Fontaine, but Li Bingzhi considered it an original work. His translation is the only poetic translation of Krylov's fable that appeared before the formation of the PRC (1949). The translation is in Chinese free verse (without constant rhyme); the number of words in the lines varies from 7 to 15, which contradicted the Chinese literary tradition, but it corresponded to the diverse iambic of Krylov's fables. The translation language is colloquial Chinese (Baihua); the article shows that the translator strove for comprehensibility for ordinary readers and
for the sake of this in some cases deviated from the original, although in general his translation is quite accurate Li Bingzhi's translation is the only poetic translation of Krylov's fable that appeared before the formation of the PRC (1949). In a sense, he was ahead of his time and paved the way for the later Chinese translators of Krylov, such as Gu Yu, He Shiying and others.
Key words: Krylov's fables, Russian literature in China, Russian-Chinese literary relations, Li Bingzhi, poetic translation
Пэй Цзян, соискатель, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: pj725913.zyh@yandex.ru
ИЗ ИСТОРИИ ПЕРЕВОДОВ БАСЕН И.А. КРЫЛОВА В КИТАЕ: ПЕРВЫЙ СТИХОТВОРНЫЙ ПЕРЕВОД (1924 Г.)
В статье рассматривается перевод басни Крылова «Дуб и Трость», сделанный Ли Бинчжи и опубликованный в 1924 г В Китае это был первый стихотворный перевод басни Крылова и первый, сделанный непосредственно с русского языка. В статье обсуждаются особенности этого перевода и его место в истории популяризации творчества великого русского баснописца в Китае. Сама басня «Дуб и Трость» была переводом басни Ж. Лафонтена, но Ли Бинчжи считал ее оригинальным произведением. Его перевод - единственный стихотворный перевод басни Крылова, появившийся до образования КНР (1949). Перевод выполнен китайским свободным стихом (без постоянной рифмы); количество слов в строках варьируется от 7 до 15, что противоречило китайской литературной традиции, но зато соответствовало разностопному ямбу басен Крылова. Язык перевода - разговорный китайский язык (байхуа); в статье показано, что переводчик стремился к удобопонятности для простых читателей и ради этого в некоторых случаях отступал от оригинала, хотя в целом его перевод довольно точный. В каком-то смысле Ли Бинчжи опередил свое время и открыл путь для позднейших китайских переводчиков Крылова, таких как Гу Юй, Хэ Шиин и др.
Ключевые слова: басни Крылова, русская литература в Китае, русско-китайские литературные связи, Ли Бинчжи, стихотворный перевод
Актуальность исследования обусловлена возросшим в наше время интересом к рецепции русской литературы в Китае. Цель статьи - изучение первого в Китае стихотворного перевода басни Крылова, опубликованного в 1924 г Основные задачи: характеристика литературной деятельности Ли Бинчжи, которому принадлежит данный перевод; определение его особенностей и места в истории переводов басен Крылова в Китае. Методы исследования: анализ и сопоставление перевода с оригиналом; описание и обобщение. Научная новизна определяется тем, что статья впервые обращает внимание на данный перевод Ли Бинчжи, который оказался не только первым стихотворным переводом басни Крылова в Китае, но и первым, сделанным с непосредственно с русского языка. Теоретическая значимость состоит в том, что исследование вносит вклад в изучение проблем международной рецепции русской литературы и басенного творчества Крылова в международном контексте. Практическая значимость подтверждается тем, что предложенные автором результаты могут быть использованы в дальнейшем изучении рецепции русской литературы в Китае и русско-китайских литературных связей.
В настоящее время почти каждый китайский ребенок так или иначе знаком с баснями Крылова, поскольку имеет возможность читать их на китайском языке. Количество только отдельных изданий его басен в Китае - более 300, а кроме того, они часто встречаются в китайских школьных учебниках и хрестоматиях по литературе. Однако такая ситуация стала складываться лишь после основания КНР (1949 г): популяризация творчества Крылова в Китае началась в 1950-х гг, когда появились первые собрания его басен в прозаических переводах Мэн Хая (1951, 1953) и У Яня (1954); в позднейшее время вышло множество других переводов, как прозаических, так и стихотворных (см.: [1; 2]).
В первой половине XX века переводы из Крылова в Китае - единичные явления, но они заслуживают особого внимания, поскольку являются фактами первого знакомства китайцев с творчеством великого русского баснописца. Первые переводы были сделаны с английского языка: американский проповедник Линь Лэчжи (Young John Allen, 1836-1907) и его китайский помощник Жэнь Тинсюй перевели басни «Собачья дружба», «Щука» и «Лисица и Сурок» и опубликовали их в 1899 и 1900 гг в издаваемой ими шанхайской газете «Международное обозрение» ("ЛЯ^Ж"). Следующий перевод из Крылова в китайской печати появился почти через четверть века - в 1924 г, но это был уже перевод с русского языка, т. е. с языка оригинала, а кроме того - что не менее важно - сделанный не в прозе, а в стихах. Это была басня «Дуб и Трость». Перевод принадлежал замечательному китайскому переводчику и популяризатору русской литературы Ли Бинчжи Его опыт в истории переводов басен Крылова в Китае занял
особое место: для своего времени он был уникальным и, безусловно, заслуживает отдельного рассмотрения.
Ли Бинчжи был профессиональным переводчиком с русского языка, участником Нового культурного движения 1915-1923 гг., когда китайцы начали активно переводить и изучать иностранную литературу [3]. Басня Крылова «Дуб и Трость» в переводе Ли Бинчжи впервые была напечатана 9 декабря 1924 г в газете «Еженедельник массовой литературы и искусства» (KÄiXlfJ; англ. название "Public Literature and Art Weekly"), которую редактировал Лу Синь, один из основоположников новой китайский литературы и популяризатор русской литературы в Китае, а затем переиздана в подготовленном самим Ли Бинчжи двухтомном издании «Русская классика» (Ш^Ш^Ш), вышедшем из печати в 1925 г Все переводы в этом издании принадлежали Ли Бинчжи. Басня «Дуб и Трость» была напечатана в самом начале первого тома [4], где вслед за ней были помещены произведения М.Ю. Лермонтова («Ашик-Кериб»), И.С. Тургенева («Бирюк»), Л.Н. Толстого, («Кавказский пленник», «Бог правду видит, да не скоро скажет»), А.П. Чехова («Суратская кофейная», «Дорогие уроки», «Сапоги», «Винт», «Салон де варьете»), К.Д. Ушинского («Птицы») и В.П Короленко («Слепой музы-
кант»). Во втором томе этого издания находились только произведения Н.В. Гоголя («Вий», «Нос», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» и комедии «Женитьба» и «Игроки»). Стоит отметить, что этот подготовленный Ли Бинчжи двухтомник был выпущен издательством «Шанхайская библиотека Ядун», в котором печаталась еженедельная газета ЦК Коммунистической партии Китая «Сяндао» (в помещениях этого издательства тогда находился и офис ЦК).
Басня «Дуб и Трость» - единственное в сборнике «Русская классика» произведение, оригинал которого написан в стихах. Перевод Ли Бинчжи также выполнен в стихах, что само по себе можно оценить как литературное новаторство (в китайской литературной традиции были известны лишь басни в прозе - короткие занимательные рассказы). Выбор именно этой басни Крылова, очевидно, был как-то связан с политическими взглядами переводчика. В том же 1925 г в № 87 «Пекинской газеты» он выступил со статьей «Судьба современной советской русской литературы» где писал, что «коммуни-
стическая партия должна содействовать развитию литературы для трудящихся» (ЙГЖЙЙЙ^Й^^ЙЖЖ). Переведенные Ли Бинчжи произведения русских писателей, на его взгляд, должны были содействовать развитию такой же литературы в Китае. Это касается и басни «Дуб и Трость», которая, скорее всего, заинтересовала переводчика своим содержанием. Гибель могучего Дуба, не устоявшего под натиском бури, могла напоминать о недавно пережитом китайцами крушении империи Цин, а живучесть гибкой Трости - о необходимости для молодой китайской компартии вести «гибкую» политику в борьбе за права трудящихся. Интересно, что в обеих публикациях перевода (и в газете в 1924 г, и в сборнике в 1925 г) под текстом стояла дата - 13 ноября 1921 года, т. е. Ли Бинчжи создал свой перевод за три года до публикации, как раз в тот год, когда была основана Коммунистическая партия Китая (Первый съезд партии состоялся в конце июня - начале июля 1921 г).
Басня Крылова «Дуб и Трость», как известно, не была оригинальной по сюжету, а являлась вольным переводом басни Ж. Лафонтена, которую ранее переводили и другие русские баснописцы (А.П. Сумароков, И.И. Дмитриев и др.), но это была именно та басня, которую Крылов первой напечатал в 1806 г в журнале «Московский зритель», впервые выступая перед публикой в качестве баснописца [5, с. 1-8]. Скорее всего, эти факты остались неизвестными Ли Бинчжи, он считал эту басню оригинальным произведением русского поэта. Тем не менее это совпадение нужно отметить: первая из басен Крылова, написанных в начале XIX веке, оказалась первой его басней, переведенной в Китае с русского языка в начале XX века.
Перед текстом перевода в сборнике 1925 г. помещен портрет русского баснописца (известный портрет работы И.Е. Эггинка, 1834) и одностраничная статья «Жизнь Крылова», где говорится о его бедном детстве и о народности и реализме его творчества [3]. Название басни в переводе Ли Бинчжи передано точно - «Сян шу юй лу вэй» (ШЙ^Я^ - «Дуб и Тростник»).
Перевод выполнен китайским свободным стихом, не требующим рифмовки всех строк в стихотворении [6; 7]. Так, например, первые четыре строки басни, в оригинале связанные перекрестной рифмовкой аВаВ («С Тростинкой Дуб однажды в речь вошел. / "Поистине, роптать ты в праве на природу", / Сказал он: "воробей, и тот тебе тяжел. / Чуть легкий ветерок подернет рябью воду..."» [8, с. 8]), в переводе оставлены без рифм (Мтань - Цжуо - Жчжун - 8бо). Последние четыре строки, напротив, в переводе связаны сплошной рифмой (как это
принято в классических китайских стихах): «ШМШАЖ-/ Д
Ш.&ШЯШШИ, / ШШ-Ж—!«Ш7. / ЯХ4ЙЙШШ» (сян шу тин ли чжэ - лу вэй сян д ишан цюй фу / фун ну хоу и цзя бэй ли лян ди чжу / пи ли и шэн лянь гэнь ба чу лэ / дин тянь ли ди дэ сян шу»; подстрочный перевод: «Дуб стоял прямо - тростник склонился к земле. / Ветер заревел, и Дуб удвоил свои
силы, чтобы выжить. / Удар молнии - и с корнем вырван / достигавший до неба Дуб»; ср. в оригинале: «Дуб держится, - к земле Тростиночка припала, / Бушует ветр, удвоил силы он, / Взревел и вырвал с корнем вон / Того, кто небесам главой своей касался / И в области теней пятою упирался» [8, с. 9]). Все четыре стиха здесь связаны одной рифмой: «фу» (падать) - «чжу» (жить) - «чу» (вырвать) -«сян шу» (дуб). Количество слов в стихах перевода Ли Бинчжи варьируется - от 7 до 15 слов. Это противоречит китайской литературной традиции (в традиционной китайской поэзии количество иероглифов в каждом стихе одинаковое), но зато в какой-то степени соответствует стихотворной форме оригинала - разностопному ямбу басен Крылова.
Язык перевода Ли Бинчжи - современный разговорный китайский язык (байхуа); переводчик стремился к удобопонятности для простых читателей, не вполне понимающих язык традиционной китайской литературы (вэньянь). В целом его перевод довольно точный. Отдельные амплификации переводчика имеют целью ту же удобопонятность. Так, например, переводя фразу из речи Дуба к Трости - «воробей, и тот тебе тяжел» - Ли Бинчжи добавил наречие «чжиши» (Я й - только) и китайское счетное слово для птиц «игэ» и фраза зазвучала вполне понятно для китайских читателей: «ЙЙНВЙШ.МЖШЙЖ» (подстрочный перевод: «только один воробей - это для тебя тяжело»). В других случаях смысл оригинала в переводе слегка видоизменен. Так, первую фразу из той же речи Дуба к Трости - «Поистине, роптать ты в праве на природу» - Ли Бинчжи
Библиографический список
перевел так: (подстрочный перевод: «Действительно, ты
на самом деле (по сути) слабый»), т. е. из перевода исчез мотив «ропота», жалобы, недовольства своей судьбой, которое, по мнению Дуба, должна испытывать Трость. Еще пример: стих «Брега бурливого Эолова владенья» переведен так: «Колышущиеся от ветра и дождя поля» Переводчик
снял крыловскую отсылку к античной мифологии, в общем известной русским читателям его времени, но совсем неизвестной китайцам. Очевидно, что и в данном случае переводчик стремился убрать затруднения для своих читателей.
В 1930-1940-х гг русская литература продолжала переводиться и распространяться в Китае полным ходом, но в эти военные годы китайских переводчиков и читателей в первую очередь интересовали русские романы, повести и другие произведения крупных жанровых форм, а не басни.
Перевод Ли Бинчжи, сделанный с языка оригинала и в стихотворной форме, в каком-то смысле опередил свое время: новые переводы басен Крылова в Китае появятся, как уже было сказано, только в 1950-х гг, а первые сборники стихотворных переводов - только в 1980-х гг. Гу Юй и Хэ Шиин, чьи переводы были изданы в 1983 г., а затем и другие переводчики, перелагавшие басни Крылова стихами (Синь Вэйай, Хань Гуйлян, Хэ Маочжэн, Чжу Сяньшэн и др.) [1], внесли куда более весомый вклад в дело популяризации басен Крылова в Китае, но впервые это путь для китайских переводчиков открыли именно Ли Бинчжи и его перевод басни «Дуб и Трость».
1. Пэй Ц. О переводах и переводчиках басен И.А. Крылова в Китае. Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. 2022; Т. 81, № 1: 90-95.
2. Пэй Ц. Об изучении басен И.А. Крылова в Китае. Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. 2023; Т. 82. № 2: 103-108.
3. Лю В. Перевод и изучение русской литературы в Китае. Новое литературное обозрение. 2004; № 5: 126-130.
4. Крылов И.А. Дуб и Трость. Русская классика: в 2 т. Ш^Ш&Ш Ш~Ж]. Перевод и редакция Ли Бинчжи. Шанхай: Шанхайская библиотека "Ядун", 1925; Т. 1: 4-6.
5. Кеневич В.Ф. Библиографические и исторические примечания к басням Крылова. Санкт-Петербург: Типография И.И. Глазунова, 1878.
6. Азарова Н.М., Дрейзис Ю.А. Система классического китайского стиха: стихосложение, правила построения текста, жанры, язык. Ду Фу. Проект Наталии Азаровой. Москва: Объединенное гуманитарное издательство, 2021: 269-294.
7. Чжэн Т. Как мы в Китае переводим стихи: стихотворный аспект. Вестник СПбГУ. Серия 9: Филология. Востоковедение. Журналистика. 2016; Выпуск 4: 142-161.
8. Крылов И.А. Полное собрание сочинений: в 3 т. Басни. Стихотворения. Письма. Москва: Государственное издательство художественной литературы. 1946; Т. 3.
References
1. P ej C. O perevodah i perevodchikah basen I.A. Krylova v Kitae. Izvestiya Rossijskojakademiinauk. Seriya literatury i yazyka. 2022; T. 81, № 1: 90-95.
2. P'ej C. Ob izuchenii basen I.A. Krylova v Kitae. Izvestiya Rossijskoj akademii nauk. Seriya literatury i yazyka. 2023; T. 82. № 2: 103-108.
3. Lyu V. Perevod i izuchenie russkoj literatury v Kitae. Novoe literaturnoe obozrenie. 2004; № 5: 126-130.
4. Krylov I.A. Dub i Trost'. Russkaya klassika: v 2 t. [ЩМНРЧ. Ш^Ш&Ш Ш^Ш]. Perevod i redakciya Li Binchzhi. Shanhaj: Shanhajskaya biblioteka "Yadun", 1925; T. 1: 4-6.
5. Kenevich V.F. Bibliograficheskie i istoricheskieprimechaniya kbasnyam Krylova. Sankt-Peterburg: Tipografiya I.I. Glazunova, 1878.
6. Azarova N.M., Drejzis Yu.A. Sistema klassicheskogo kitajskogo stiha: stihoslozhenie, pravila postroeniya teksta, zhanry, yazyk. Du Fu. Proekt Natalii Azarovoj. Moskva: Ob'edinennoe gumanitarnoe izdatel'stvo, 2021: 269-294.
7. Chzh'en T. Kak my v Kitae perevodim stihi: stihotvornyj aspekt. Vestnik SPbGU. Seriya 9: Filologiya. Vostokovedenie. Zhurnalistika. 2016; Vypusk 4: 142-161.
8. Krylov I.A. Polnoe sobranie sochinenij: v 3 t. Basni. Stihotvoreniya. Pis'ma. Moskva: Gosudarstvennoe izdatel'stvo hudozhestvennoj literatury. 1946; T. 3.
Статья поступила в редакцию 13.04.23
УДК 070
Sereda M.S., postgraduate (42.06.02 - Mass media and information and library science), profile"Journalism", Tambov State University n.a. G.R. Derzhavin
(Tambov, Russia)
THE GENRE OF THE ESSAY IN THE LOCAL HISTORY JOURNALISM OF B.P. KNYAZHINSKY (ON THE EXAMPLE OF "NEW LIFE", USMAN TOWN). The
article discusses features of the local history essay in publications of B.P. Knyazhinsky. The considered essays are published in 1957 - 1968 in the "New life", a district newspaper of the Usmansky district of the Lipetsk region. The author attempts to analyze the local history essay as a genre in order to actualize the ideas of the local history essay as a whole. Although in general the genre of the essay is sufficiently studied at the moment, the peculiarity of this artistic, journalistic and documentary genre is that the essay is simultaneously based on facts (facts of reality, documents, interviews, own observations), it is inherent in the strong influence of the author. In the essays of Knyazhinsky, the "hero" becomes a city, county, province. The author considers these local history essays from the point of view of their journalistic component: relevance for the time of their publication and for the present. This study is designed to fill in the gaps that exist in the study of regional journalism.
Key words: essay, local history, journalism, press, tendentiousness
М.С. Середа, аспирант, ФГБОУ ВО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина», Тамбов
ЖАНР ОЧЕРКА В КРАЕВЕДЧЕСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ
Б.П. КНЯЖИНСКОГО (НА ПРИМЕРЕ «НОВОЙ ЖИЗНИ» Г. УСМАНЬ)
В статье рассматриваются особенности краеведческого очерка в публикациях Б.П. Княжинского. Рассмотренные очерки были опубликованы в 19571968 годах в районной газете Усманского района Липецкой области «Новая жизнь». Автором предпринята попытка анализа краеведческого очерка как жанра с целью актуализации представлений о краеведческом очерке в целом. Хотя в общем жанр очерка является достаточно изученным на настоящий момент, особенность данного художественно-публицистического и документального жанра в том, что очерк опирается на факты (факты действительности, документы, интервью, собственные наблюдения), при этом факты могут приводиться в истолковании автора. В очерках Княжинского «героем» становится город, уезд, губерния. Автор предпринял попытку рассмотреть данные краеведческие очерки с точки зрения их публицистической составляющей: актуальности для времени их публикации и для настоящего времени. Данное исследование призвано восполнить пробелы, существующие в изучении региональной журналистики и краеведческой журналистики.
Ключевые слова: очерк, краеведение, публицистика, пресса, тенденциозность
