CC BY
73
УДК 78.071.2
Н. Н. Покровская
ИЗ ГУСАР В АРФИСТЫ. Об Александре Ивановиче Слепушкине
Ц а многих международных конкурсах за последние 50 лет, как правило, побеждают представители двух основных арфовых школ: французской и русской. О французской школе, ее истоках, развитии, крупнейших представителях - известно если не все, то многое и особенно подробно именно за последние десятилетия. О русской школе стало известно в Европе и во всем мире лишь после падения «железного занавеса». Сведения эти - и то не полные -тоже касаются последних десятилетий. А о времени возникновения и об основателях русской школы игры на арфе не известно не только в Европе и остальном мире, но даже и в самой России. Хотя казалось бы, что соотечественники должны все знать о своих лучших представителях, которыми они вправе гордиться.
Однако и русские арфисты из-за отсутствия надежной информации мало знают об истории арфового исполнительского искусства в России. Одним из «белых пятен» этой истории является биография великого русского арфиста, профессора Московской консерватории, концертмейстера группы арф Большого театра Александра Ивановича Слепуш-кина. Даже Интернет не дает никаких новых сведений о нем, а в редких печатных источниках масса разночтений.
Основные печатные источники - это методическая работа Н. Г. Парфёнова «Техника игры на арфе. Метод проф. А. И. Слепушкина» (1927), монография И. А. Поломаренко «Арфа» (1939), мемуары К. А. Эрдели «Арфа в моей жизни» (1967) и книга В. Г. Дуловой «Искусство игры на арфе» (1975) Двое из этих авторов - Н. Г. Парфёнов и К. А. Эрдели - были современниками
© Н. Н. Покровская, 2016
Слепушкина и лично знали его. Парфёнов был его учеником и последователем. Эрдели при их знакомстве играла ему, и сам Слепушкин играл ей по ее просьбе. Их свидетельства можно принять за основу при изучении биографии и творчества Мастера.
Поломаренко мог слышать или - еще вероятнее - слышать о нем, так как Слепушкин жил и работал в Москве, а Поломаренко был петербуржцем. Знания В. Г. Дуловой о жизни и новом методе игры на арфе Слепушкина были только опосредованы. Она их получила от ученицы профессора, блистательной арфистки 20-30-х годов прошлого века Марии Александровны Корчинской, которую Дулова считала своей главной учительницей. И сведения, полученные из публикаций этих авторов, удивительно разнятся между собой, хотя прошло немногим менее века.
Достоверными можно считать лишь даты и места рождения и смерти Слепушкина: 30 октября (по новому стилю -11 ноября) 1870 года, город Санкт-Петербург и 30 марта 1918 года, город Москва. Далее идут перечисления фактов, повторяющиеся во всех источниках: воспитание в аристократической семье, раннее (с 6-7 лет) проявление музыкальности, игра на нескольких инструментах: фортепиано, скрипке и трубе. В книге Дуловой об игре на трубе не упоминается, но зато назван его педагог по скрипке: это концертирующий скрипач, ученик Ф. Лауба и И. Гржимали Станислав Карлович Барцевич. Он отметил одаренность ребенка и советовал мальчику целиком посвятить себя музыке [3, с. 102]. Однако в силу семейных традиций Слепушкин поступил на военную службу, блестяще окончил Академию Генерального штаба и был отправлен в Варшаву,
в расположение Гродненского лейб-гвар-дии Гусарского полка. Но и в Варшаве он с увлечением продолжал музицировать и там впервые познакомился с арфой.
Есть две версии его встречи с инструментом. Первую записала со слов Сле-пушкина К. А. Эрдели: «Арфа появилась на его пути случайно. Слепушкин рассказывал, как однажды в Варшаве, где стоял Гродненский гусарский полк, в котором он служил, офицеры были приглашены во дворец одного польского магната. Племянница хозяина училась играть на арфе, а ее старая маленькая арфочка стояла на чердаке. Там Александр Иванович, осматривая дом, увидел эту арфу, попробовал играть на ней и на всю жизнь привязался к этому инструменту» [10, с. 79].
Другую версию предлагает В. Г. Дулова: «В Варшаве... Александр Иванович бывал в доме своего однополчанина, сестра которого училась играть на арфе. Инструмент очень понравился Слепушкину, и он начал самоучкой играть на нем. Вскоре он совершенно неожиданно стал его обладателем. Задолжав Слепушкину (по воспоминаниям современников, это был карточный долг), однополчанин отдал ему арфу сестры, поскольку последняя к этому времени забросила музыку и не пользовалась инструментом» [3, с. 102]. Обе версии похожи на правду, но какой отдать предпочтение? Эрдели слышала об этом эпизоде от самого Слепушкина, а Дулова об источнике сведений не сообщает.
Далее расхождения в информации увеличиваются. Дулова пишет, что «Слепушкин брал уроки у немца Инспрукера, игравшего в оркестре Варшавской оперы. «Уже через год Инспрукер объявил Слепушкину, что ему больше нечего у него делать - ученик превзошел учителя» [Там же, с. 102-103]. Эрдели же утверждает, что «вернувшись в Петербург, он стал брать частные уроки у второго арфиста оркестра Мариинского театра, старика немца Августа Мартиновича Инспрукера, но уже через год, в возрасте примерно тридцати лет, вышел в отставку и по совету своего учителя уехал в Берлин заниматься у замечательного немецкого арфиста и педагога Вильгель-
ма Поссе» [10, с. 79]. Сведений о работе Инспрукера в оркестре Варшавской оперы не найдено. А в выписке от 9 февраля 1906 г. из «Журнала распоряжений дирекции Императорских театров о содержании артистам оркестра Мариинского театра за 1906 год» значится, что «Августу Инспрукеру было положено годовое жалование в 1800 рублей» [11].
Нет ясности и в сведениях о дате выхода А. И. Слепушкина из полка. В книге В. Г. Дуловой указан 1896 год [3, с. 103], а в работе И. Поломаренко - 1902 г. [6, с. 92], как и в Интернете. Больше доверия вызывает дата 1896 год, так как после окончания учебы Слепушкин, судя по письму его матери, не один год гастролировал в Европе до поездки в Лондон.
Оставив вопреки воле родных военную службу, где все предрекали ему блестящую карьеру, Слепушкин решил стать арфистом и по совету А. Г. Инспрукера уехал в Берлин учиться у Вильгельма Поссе. По-видимому, некоторое время он занимался у Поссе частным образом, чтобы подготовиться к поступлению в его класс в Берлинской высшей школе музыки. О времени обучения в Берлине К. А. Эрдели пишет со слов самого Слепушкина: «Учитель (В. Поссе) очень полюбил своего талантливого ученика-энту-зиаста, много и упорно занимался с ним. Александр Иванович говорил, что он играл на арфе по двенадцать часов в день, делая небольшие перерывы для того только, чтобы поесть, пройтись по городу, а зимой покататься на коньках. Результаты были поразительны» [10, с. 79].
Несколько иное сообщает о годах учебы Слепушкина В. Г. Дулова: «Сыграв на вступительном экзамене "Жаворонка" М. Глинки-М. Балакирева по фортепианному оригиналу, Слепушкин поступил в консерваторию в класс знаменитого профессора В. Поссе» [3, с. 103]. Это неточно. В Берлине не было консерватории, а существовали Академия музыки, которую окончил Поссе, и Высшая школа музыки, где он впоследствии преподавал. Но звание профессора он получил лишь в 1910 году (по другим сведениям -даже в 1914 г.), когда Слепушкин уже
работал и сам преподавал в Москве (см. в Интернете «Поссе»). Далее о пребывании Слепушкина в Берлине В. Дулова пишет со слов М. Корчинской: «Как рассказывала мне М. Корчинская, Слепуш-кин в годы занятий у В. Поссе играл на инструменте ежедневно по восемь часов. Курс обучения он прошел за четыре года и после успешного окончания консерватории несколько лет концертировал по Европе» [3, с. 103].
Отношения педагога и ученика вскоре перешли в дружеские. Более того, они стали соавторами нового метода игры на арфе, отличного от принципов постановки французской, немецкой и чешской школ. Метод Поссе-Слепушкина заключался в предварительной постановке на струны не одного, а возможно большего числа пальцев при повороте в игре гамм. Другими отличительными признаками метода являются низкая постановка первого (большого) пальца, отыгрывание пальцев в ладонь от их основания, кистевое движение при снятии руки со струн и собранное положение кисти («в кулачок»). Поссе не успел записать новых методических принципов, но нашел в лице русского ученика пропагандиста и продолжателя своего дела [5, с. 270].
К. А. Эрдели подробно и красочно описывает первые шаги Слепушкина как профессионала-солиста: «Через пять лет Поссе признал Слепушкина подготовленным к профессиональной деятельности и потребовал, чтобы он поступил на работу в качестве арфиста. Слепушкин устроился в гастролирующий симфонический оркестр, где каждый "первый голос" обязан был играть в концертах соло. На одном из первых же концертов флейтист, который должен был в этот день играть соло, заболел, и Слепушкину предложили экспромтом выступить в качестве солиста. Он разволновался и почувствовал, что от волнения ничего не сможет сыграть. Выйдя на эстраду, он осмотрел арфу и заявил публике, что при перевозке сломалась педаль и потому выступление не может состояться» [10, с. 79].
В 35 лет ему крайне трудно было преодолеть страх перед публикой - а ведь он
был гусаром... Все же он начал концертировать в составе оркестра и имел громадный успех как солист, так как его игра отличалась изумительной техникой и певучим, необычайной красоты звуком. И, по-видимому, помимо игры соло в оркестре он ряд лет (приблизительно с 1901 года) давал сольные концерты в Германии. Осенью 1908 года он дал большой сольный концерт в Лондоне, после которого был приглашен на должность профессора Королевской академии музыки. Но телеграмма от больной матери заставила его вернуться в Россию. Мать потребовала, чтобы он работал на родине.
Из Лондона Слепушкин привез неизвестный в нашей стране инструмент американской фирмы Lyon & Healy. По приезде в Петербург, как пишет И. Полома-ренко, Слепушкин «блестяще выдержал конкурс в лучший по тому времени Придворный оркестр, но, не желая числиться по придворному ведомству, уехал в Москву и в том же году, в апреле, поступил по конкурсу в оркестр Большого театра, а затем профессором в Московскую консерваторию» [6, с. 93]. Очень интересная информация. Об этом эпизоде жизни Слепушкина - конкурсе в Придворный оркестр - больше нигде не упоминается, но о нем действительно мог знать именно Поломаренко, так как в 1908 году он жил и работал в Петербурге в оркестре гр. Шереметева. Нигде не говорится также, что причиной отъезда Слепушкина в Москву было его нежелание быть при дворе. Хотя служба в придворном оркестре давала право на звание солиста Его Императорского величества и большие материальные блага. Подобный поступок, как и выход из полка и выбор профессии музыканта представителя знатного рода, говорит о волевом характере и принципиальности Слепушкина, так же как и его многочасовые занятия на арфе в Берлине.
Поломаренко называет даже срок его поступления в оркестр Большого театра - апрель 1908 года. А это не сходится с указанием К. А. Эрдели, что концерт арфиста в Лондоне состоялся осенью того
же 1908 года. Странным кажется и то, что в эти годы Эрдели жила в Петербурге и именно с 1908 года преподавала в Смольном институте и могла бы знать о конкурсе в Придворный оркестр, но она о нем не упоминает. Зато она подробно описывает конкурс в оркестр Большого театра: «В это время (имеется в виду конец 1908 года. - Н. П.) в Большом театре открылась вакансия на место первой арфы. Слепушкин сыграл на конкурсе. В этот день соревновались три арфиста: Н. И. Амосов, Е. А. Алымова и А. И. Слепушкин. Присутствовавшая на конкурсе арфистка К. К. Бакланова, окончившая Московскую консерваторию у И. И. Эй-хенвальд, а затем занимавшаяся у Александра Ивановича, так рассказывает о его выступлении: «Заиграл Слепушкин "Итальянскую фантазию" Пэриш-Аль-варса. Боже мой! Боже мой - это звучал каждый атом воздуха, все вокруг звучало, пело. Комиссия застыла. Я не сводила глаз с Сука, чтобы проверить, не сон ли это. Когда кончил Александр Иванович "Фантазию", в зале стояла абсолютная тишина. Очнувшись, комиссия предложила ему еще сыграть что-нибудь. Сыграл "Северную балладу" /Пёнитца/ -результат тот же. Еще просили - сыграл первую прелюдию и фугу Баха, потом "Жаворонка" Глинки-Балакирева... Когда Слепушкин вышел в соседний зал, ожидая, пока его вызовут для читки нот, я пустилась за ним и просила его научить меня играть. Как я ни уверяла, что его игра потрясла всех, он твердил свое: "Вряд ли я прошел. Если же меня примут, приходите завтра в 9 утра". Тут вышла комиссия, и все стали ему петь дифирамбы» [10, с. 80].
Это письмо К. К. Баклановой, хранившееся в личном архиве Бориса Васильевича Доброхотова, попало туда далеко не случайно. Доброхотов был женат на арфистке, приемной дочери К. К. Баклановой-Кржижановской - Валентине Борисовне Райковой-Доброхотовой. Он очень интересовался арфой, ее историей, ее техническими и художественными возможностями и даже арфовой педагогикой. Как ученый-музыковед и текстолог
он пристрастно относился к любому документу и собирал подобные письма. Б. В. Доброхотов понимал, как ограничен, скуден и художественно беден арфо-вый репертуар, играемый повсеместно и в России, и на Западе, знал, как историк, и высоко ценил музыку барокко. Он стал вместе с А. Волконским одним из основателей Московского камерного оркестра, которым впоследствии стал руководить Р. Баршай. Поэтому же он занимался поисками арфовых сочинений композиторов ХУ1-Х1Х веков и совместно с В. Б. Доброхотовой составил и выпустил в 1964 году в свет двухтомник арфовой классики «Фантазии, вариации и сонаты для арфы». Доброхотов был также редактором мемуаров К. А. Эрдели, постоянно присутствовал на всех арфовых концертах и сам немного играл на арфе. Поэтому его интерес к личности Слепуш-кина был закономерен.
Письмо К. К. Баклановой ценно как свидетельство не просто современницы, но и как ученицы замечательного мастера, воспринявшей его метод игры. Она стала впоследствии крупным московским педагогом и передавала своим ученикам принципы его новой постановки. Она же в своем письме подчеркнула главное достоинство его игры, которое отличало его среди других крупных арфистов Европы: певучесть и красота звучания, присущие русской исполнительской школе. Это же качество было отмечено и оценено К. А. Эрдели: «Играл он с поразительной технической законченностью и чудесным звуком. Просто не верилось, что это звучит арфа» [10, с. 78-79].
О масштабности личности А. И. Сле-пушкина и его мастерстве опять-таки невольно сообщила Эрдели, рассказав о знакомстве с ним: она перечисляет, что играла на концерте в Москве, где он ее услышал. Это были «Баллада» А. Хас-сельмана, Мазурка Шюэккера и Прелюд До мажор Прокофьева. Теперь эти пьесы (кроме Прелюда Прокофьева) играют в 6-7-х классах ДМШ. Затем Эрдели перечислила то, что сыграл ей Слепушкин на следующий же день в артистической Большого театра: Фантазию-экспромт
и вальсы Шопена, «Жаворонка» Глинки-Балакирева, фугу до мажор из I тома ХТК и одну из Фантазий на темы из опер Пэриш-Альварса [10, с. 78]. Теперь Фантазии Пэриш-Альварса играют, как обязательные для исполнения, на крупных международных конкурсах. Прелюдий и фуг И. С. Баха из ХТК не играет никто; очень немногие арфисты имеют в своем репертуаре сочинения Шопена и лишь единицы могут хотя бы технически справиться с «Северной балладой» Пёнитца. Она также тяжела для рук арфиста, как Соната си минор Ф. Листа для пианистов, и требует такого уровня мастерства, таких огромных рук и такого темперамента, какими в настоящее время не обладает, пожалуй, никто.
Сравнение концертных программ этих двух корифеев русской школы игры на арфе позволяет судить об уровне мастерства и художественной стороны исполнения каждого из них, а также о роли каждого из них в истории арфово-го искусства России.
Слепушкин преподавал в Московской консерватории с 1908 по 1918 год. За этот небольшой срок он успел вырастить плеяду талантливых учеников, воспринявших его новый метод игры. Среди них М. Корчинская, К. Бакланова, М. Кошиц, Н. Парфёнов, Е. Райская, М. Бедлевич-Пушечникова, Е. Коптева, А. Нарышкина. С золотой медалью закончила Московскую консерваторию Мария Александровна Корчинская. Ее имя по достоинству занесено на мраморную доску в фойе Малого зала, наряду с именами Танеева, Рахманинова и Скрябина. Она недолго - с 1918 по 1924 год - концертировала и преподавала в Москве, передав принципы игры А. И. Слепушкина следующему поколению русских арфистов: В. Дуловой, Д. Рогаль-Левицкому, Н. Сибор, А. Анисимовой, Д. Канищеву, М. Смирновой и др.
В эмиграции, живя в Лондоне, М. Корчинская (в замужестве графиня Бенкендорф) работала в лучших оркестрах страны, много концертировала в Англии и континентальной Европе, став ведущей арфисткой мира в 30-40-е годы
прошлого века. Ей посвящали свои произведения Б. Бриттен, А. Бакс, Д. Уот-кинс и др. Она входила в жюри многих международных конкурсов, но сама не преподавала. И все же невольно своей замечательной игрой она пропагандировала и прославляла русскую, слепушкин-скую школу игры на арфе.
Как педагог это же делал и другой замечательный ученик Слепушкина — Николай Гаврилович Парфёнов. Он тоже блестяще, с большой серебряной медалью закончил в 1917 году Московскую консерваторию как арфист и композитор. Но основным делом его жизни и главной заслугой стала педагогическая и особенно методическая работа. В чем-то он повторил жизненный путь Слепушкина. С детства отличался музыкальностью, пел в хоре Придворной певческой капеллы, в период ломки голоса там же в капелле начал учиться игре на арфе (и, возможно, на валторне) у Франца Францевича Шолла-ра. Затем до 1914 года работал арфистом в симфонических оркестрах и оперных театрах разных городов страны. Услышав игру Слепушкина (скорее всего, на конкурсе в Придворный оркестр, о котором упоминает И. Поломаренко), Парфёнов решил стать учеником мастера и, поверив в его новый метод игры, стал его последователем и продолжателем. Но как его предшественники Поссе и Слепушкин, которые не успели закончить и опубликовать своих методических разработок, так и репрессированный в 1938 году Парфёнов, хотя и записал основные принципы новой постановки и даже издал в 1927 году брошюру «Техника игры на арфе. Метод проф. А. И. Слепушкина», но издать школы не смог. Перед арестом он лишь успел сдать ее рукопись в издательство, где она и сохранилась после его гибели [10, с. 108-109].
О самом Слепушкине Парфёнов в брошюре «Техника игры на арфе» ничего не пишет, кроме слов глубокой благодарности учителю. И точных документальных данных о жизни и концертной деятельности Мастера в России и за рубежом у нас нет, кроме дат, помещенных в Интернете [12]. Единственный документ,
написанный рукой Слепушкина, мне удалось обнаружить в фонде Л. В. Собинова в ЦГАЛИ, в Москве. Это письмо, отправленное из Петрограда в Москву 2 сентября 1914 года. Оно очень интересно по содержанию и по форме и нигде ранее не было опубликовано [1].
Петроградской военно цензурной комиссии и исправляющий должность начальника Штаба войск Гвардии и Петроградского военного округа генерал-маюр ЕРМОЛАЕВ» [1] (написание и синтаксис автора сохранены. - Н. П.).
Не кажется ли странным, что директор Императорских театров Теляков-ский не решается сам ходатайствовать за работника Большого театра перед воинским начальством и «повелевает» (как пишет Слепушкин) обратиться за помощью, как к высшей инстанции, к певцу? Неужели Л. В. Собинов мог быть влиятельней и значительней в глазах генералов, чем директор Императорских театров?
Оказывается, мог. Собинов по образованию был юристом, он блестяще закончил Московский университет, стал адвокатом, был присяжным поверенным и помощником известнейшего адвоката страны, легендарного Фёдора Никифоро-вича Плевако. И это не все. Собинов был крупным общественным деятелем. Он не только, как адвокат, брался защищать малоимущих подследственных, но и был активным членом Ярославского землячества в Москве, был даже одно время выбранным директором Большого театра, членом-учредителем многих благотворительных обществ и особенно часто выступал в фондах помощи бедным студентам. «В любую минуту готов он был помочь не только деньгами, но и личным заступничеством. Его чуткое, бережное отношение к окружающим поразительно. Он вечно кого-то выручает, за кого-то хлопочет» [2, с. 150].
И вот такая общественно значимая фигура, лучший тенор России был, по-видимому, на дружеской ноге со Сле-пушкиным. Иначе бы арфист, воспитанный в аристократической среде, не смог бы обратиться к нему со словами «Дорогой Леонид Витальевич» и сразу же обрисовать суть дела. Если бы они были только знакомы, то Слепушкин начал бы письмо со слов «Милостивый государь» или «Уважаемый господин» и с извинений за беспокойство, прежде чем изло-
«Петроград. 2 сент. 14 г. Екатерининский канал, № 111, кв. 4.
Дорогой Леонид Витальевич
Обращаюсь к Вам с большой просьбой помочь мне устроиться в Москве
Дело вот в чем: Я призван по петроградскому уезду на военную службу и состоя в распоряжении полевого управления армии числюсь кандидатом в военную цензуру (я в данный момент первый кандидат и назначение может состояться ежедневно) в чине Штаб ротмистра Гвард. Кавалерии.
В Питере я виделся с Аслановым, который просил меня зайти к директору театров и просить о моем зачислении в Ма-риинский оркестр т. к. у них горе с арфистами (2 пропали за границей).
Я был у Теляковского и он мне повелел написать Вам это письмо, изложив, что я хочу. Сам он увидит Вас в Москве сегодня или завтра и переговорит обо мне. Он ничего не имеет против того чтобы я играл в Москве, да и мне это удобнее. -Вот для этого то и надо Ваше содействие как знакомого с ОБОЛЕШЕВЫМ1.
Обо мне знает Сандецкий (через сына) и, как говорят, согласен на мой перевод. Так как в Москве тоже есть комиссия цензурная то я бы и хотел устроиться в оную т. к. говорю и пишу на франц. немец, и английском языках.
Будьте добры поговорить обо мне с директором театра который обещал свое содействие Он выезжает сегодня вечером в Москву.
Если нельзя в цензуру то может быть устроите что либо другое - цель моего перевода исключительно матерьяльного характера ибо квартира и все интересы в Москве.
Простите за длинное письмо и беспокойство. Жена и я шлем Вам и Вере Алексеевне2 лучшие пожелания. Преданный Вам А. Слепушкин.
В данный момент мое прямое начальство генерал-маюр СТРУКОВ начальник
жить свою просьбу. Где и когда они могли познакомиться и так дружески сойтись? Очевидно, в Большом театре, где они были коллегами.
В оперный репертуар Собинова, спетый им на сцене Большого театра, входили Песня певца за сценой из оперы А. Аренского «Рафаэль», Серенада Эрнеста из оперы Г. Доницетти «Дон Паскуа-ле», Романс Надира из оперы Ж. Визе «Искатели жемчуга», Ариозо Арлекина из оперы Р. Леонкавалло «Паяцы», Застольная Альфреда из оперы Дж. Верди «Травиата», написанные с аккомпанементом арфы. Слепушкин же, как пишет К. А. Эрдели, в оркестре Большого театра играл партию первой арфы именно в операх [10, с. 78]. Именно на этих спектаклях великий певец и великий арфист должны были не только познакомиться, но и высоко оценить друг друга.
Помимо театра они встречались, как теперь удалось доказать, и на московских концертах, в которых оба принимали участие. В концертный репертуар Собинова входили Песня молодого цыгана из оперы С. Рахманинова «Алеко», Песни Вальтера из оперы Р. Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры», Вторая песня Алеши Поповича из оперы А. Гречанинова «Добрыня Никитич», Серенада Альмавивы из оперы Дж. Россини «Севиль-ский цирюльник». Они также идут с сопровождением арфы.
17 января 1910 года в Москве состоялся концерт в пользу Университета А. Л. Шанявского. В этом концерте кроме Л. В. Собинова участвовали певцы М. Г. Гукова, О. Р. Павлова, А. В. Богданович, В. Р. Петров, скрипач Н. К. Авье-рино и арфист А. И. Слепушкин. Аккомпанировал М. М. Златин. Собинов пел трио Ю. С. Сахновского «Вечерняя звезда» с Н. К. Авьерино и А. И. Слепушки-ным. Заметка об этом концерте появилась в разделе «Разные известия» Русской музыкальной газеты № 12 за 1910 год [7]. Трио Сахновского посвящено Собинову и, вероятно, исполнялось впервые3. Он впоследствии неоднократно пел его, и в письме к В. П. Коломийцову из Кисловодска от 23 июля 1910 года на-
писал: «...пою камерную музыку: solo, дуэты с Тартаковым и одно прелестное трио Сахновского» [8, с. 523]. Это пример совместного музицирования выдающихся деятелей русской музыкальной культуры и первое документальное подтверждение концертной деятельности Слепушкина в Москве.
Письмо свидетельствует, что оба замечательных человека были знакомы семьями: в конце письма Слепушкин передает «лучшие пожелания» Собинову и Вере Алексеевне /Каралли/ от себя и своей жены. Из него известно теперь от самого Слепушкина, что он имел воинский чин штабс-ротмистра гвардейской кавалерии и свободно владел языками всех воюющих стран. Это последнее обстоятельство и послужило причиной его призыва на службу именно в военной цензуре. В письме названы имена крупных военачальников, которые знали Слепушкина и могли разрешить вопрос о его переводе в Московскую цензурную комиссию. Это Александр Генрихович Сандецкий, генерал от инфантерии, член Военного совета, и его сын Александр Александрович Сандецкий, капитан, причисленный к Генеральному штабу, которого Слепушкин мог знать еще по службе в Гродненском гусарском полку.
Для перевода в старую столицу арфист был согласен на любую воинскую должность, так как «все интересы в Москве». Под «всеми интересами» он подразумевал и работу в театре, и, особенно, - работу в консерватории, где у него были талантливые ученики. Он занимался с ними с 1908 года и уже начал писать школу с изложением принципов новой постановки. Поэтому его не устраивала предложенная Аслановым работа в Мариинском театре. Во время войны вживаться в новый коллектив, бросать педагогическую работу и обустраивать быт в приграничном городе, каким всегда был Петроград, конечно, не имело смысла. Помощь от Собинова последовала незамедлительно: Слепушкин был переведен в Московскую цензурную комиссию и смог продолжить работу в консерватории и в Большом театре.
Правда, концертная деятельность его почти прекратилась.
Замечательный виртуоз, он был и остается крупнейшим русским педагогом, создателем отечественной школы игры на арфе и первым методистом в России. Он умер от тифа 30 марта 1918 года, в Москве. И он единственный из арфистов, памяти которого «был посвящен вечер в Большом зале консерватории. Он прошел очень торжественно и с колоссальным успехом. Зал консерватории был переполнен, среди присутствовавших были М. Ипполитов-Иванов, С. Ку-севицкий, А. Нежданова и многие другие знаменитости музыкальной Москвы. В центре сцены находились украшенные цветами портрет Слепушкина и его арфа. В концерте приняли участие Корчинс-кая, Кошиц, а также ансамбль из двадцати арфистов, вызвавший восхищение С. Кусевицкого слаженностью игры» [3, с. 104]. Где находится могила А. И. Слепушкина, неизвестно.
Благодаря найденному письму пополнился известный ранее круг знакомств А. И. Слепушкина в музыкальной среде Москвы и Петербурга. Он значительно расширился и может еще более расшириться за счет архивных данных и воспоминаний его современников. Среди его коллег и друзей были композиторы С. Н. Василенко, М. М. Ипполитов-Иванов [Там же, с. 103-104], Ю. С. Сахнов-ский [8, 9], дирижеры В. И. Сук [10, с. 80], А. П. Асланов [1], С. А. Кусевиц-кий [3. с. 104], певцы Л. В. Собинов,
A. В. Нежданова, М. Г. Гукова, О. Р. Павлова, А. В. Богданович,
B. Р. Петров, скрипач Н. К. Авьерино [7], балерина В. А. Каралли [1], директор Императорских театров В. А. Теляков-ский [1]. Сведения о его военной службе можно почерпнуть и в архивах Военного ведомства, и в личном деле по службе в Гродненском лейб-гвардии Гусарском полку штабс-ротмистра и великого арфиста Александра Ивановича Слепушкина.
Примечания
1 Кто такой Оболешев, установить не удалось. 3 Имеется в виду посвященное Собинову трио
2 Вера Алексеевна Каралли, балерина Большого Ю. С. Сахновского «Вечерняя звезда». Из театра, близкий друг Л. В. Собинова. А. Мюссе на слова М. А. Лохвицкой.
Литература
1. Слепушкин А. И. Письмо к Л. В. Собинову. -ЦГАЛИ. - ф. 864, оп. 1, ед. хр. 720.
2. Владыкина-Бачинская Н. М. Собинов. - М.: Мол. гвардия, 1960. - 284 с.
3. Дулова В. Г. Искусство игры на арфе. - М., 1975.
4. Парфёнов Н. Г. Техника игры на арфе. Метод проф. А. И. Слепушкина. - М., 1927.
5. Покровская Н. Н. История исполнительства на арфе. - Новосибирск, 1994.
6. Поломаренко И. А. Арфа в прошлом и настоящем. - М.; Л., 1939.
7. Русская музыкальная газета. Разныя известия. - 1910. - № 12. - Стб. 336.
8. Собинов Л. В. Письмо В. П. Коломийцову // Леонид Витальевич Собинов. Письма. - М., 1970. - Т. 1. - С. 523, 744.
9. Собинов Л. В. Письмо к Е. М. Садовской // Леонид Витальевич Собинов. Письма. Воспоминания, Статьи. - М., 1970. - Т. 1. -С. 515. - Т. 2. - С. 523.
10. Эрдели К. А. Арфа в моей жизни. - М., 1967.
11. Выписка из Журнала распоряжений дирекции Императорских театров о содержании артистам оркестра Мариинского театра. - http:/ /yandex. ru/search/?itspbgasu. ru>upload-files/anastasia/kafedri/. . . [дата обращения: 18. 04. 2016].
12. Слепушкин Александр Иванович. - https:// ru. wiki2. org/wiki [дата обращения: 18.04. 2016].
References
1. Slepuschkin A. I. Plsmo k L. W. Sobinowu. Centralniji Gosudarstwenniji archiv literaturi i iskusstva. Fond 864, op. 1, e. ch. 720. [Slepushkin A. I. Letter to L. V. Sobinof. Center
States Archiv of Literature and Art. Fond № 864, I. 1. Unit of keeping 720.] 2. Vladikina-Batschinskaja N. M. Sobinof. [Sobinof.] M„ 1960.
3.Dulowa V. G. Iskusstwo igri na arfe. [Art of Harp play.] M., 1975.
4. Parfyonof N. G. Technika igri na arfe. Metod prof. A. I. Slepuschkina. [Technology of Harp play. Methode of prof. A. I. Slepushkin.] M„ 1927.
5. Pokrovskaja N. N. Istoriya ispolnitelstwa na arfe. [History of ptrformance Harps play.] Novosibirsk, 1994.
6. Polomarenko I. A. Arfa v proschlom i nasto-jastschem [Harp in past and present.] M. , 1939.
7. Russkaja musikalnaja gazeta. Raznie izvestija. [Russian newspaper of music. Différents newses.] 1910. № 12. Stb. 336.
8. Sobinof L. V. Pismo k V. P. Kolomijicowu. Leonid Vitaljevitsch Sobinof. Pisma. [Sobinof L. V. Letter to V. P. Kolomijicof Leonid Vitaljevitsch Sobinof. Letters.] M., 1970, torn 1, pp. 523, 744.
9. Sobinof L. V. Pismo k E. M. Sadovskoji. Leonid Vitaljevitsch Sobinof. Pisma. Vospominanija. Statji. [Letter to E. M. Sadovskaja. Leonid Vitaljevitsch Sobinof.] M., 1970. Tom 1. P. 515 Tom 2. P. 523.
10. Erdeli X. A. Arfa v moeji gizni. [Harp in my life.] M„ 1967.
11. Vipiska iz Gurnala rasporjageniji direkcii Imperatorskich teatrov o soderganii artistam orkestra Mariinskogo teatra. [Extract of Magazine of order of Direktion of Empirish Teaters about wages of Orchester artists of Mariinskiji teater.] - https:\\jandex. Ru\search\?itspbgasu. ru>upload-files\users\anastasia\kafedri\. . . (data obrastschenija - 18. 04. 2016)
12. Slepuschkin Alexandr Ivanovitsch. -https:\\ru. wiki2. org\wiki...(data obrastschenija - 18. 04. 2016)
Из гусар в арфисты.
Об Александре Ивановиче Слепушкине
Достоверных данных о жизни и концертной деятельности великого русского арфиста, основателя русской школы игры на арфе Александра Ивановича Слепушкина крайне мало. До сих пор не было известно ни одного документа, написанного его рукой. Основанием для данной статьи послужило найденное ее автором в Центральном государственном архиве литературы и искусства письмо А. И. Слепушкина, адресованное знаменитому русскому певцу Л. В. Собинову с просьбой о помощи. Обнаруженные в прессе начала XX века сведения об их совместных концертных выступлениях и дружеских отношениях позволяют отчасти заполнить лакуны в биографии арфиста. Они помогают также расширить круг поисков новых фактов исполнительской и педагогической деятельности Слепушкина, благодаря вновь ставшим известными именам лиц из его ближайшего окружения.
Ключевые слова: русская школа игры на арфе, Александр Слепушкин.
Of the hussars in the harp.
About Alexander Ivanovich Slepushkin
There exists extremely little authentic information about life and concert performance of Alexander Ivanovitch Slepushkhin, a great Russian harpist who was the founder of the Russian harp performance school. Not a single document written by him was known until recently. The reason for this article has become a letter to the famous Russian singer L. V. Sobinov that contained a request for help. The letter was found in the Central State Archive of Literature and Art.
The facts found in the press of the beginning of the XX century concerning their combined concert performance and their friendly relations make possible to fill partially lacunas in the harpist's biography. Thanks to newly found names from his immediate surrounding these facts help to widen the area concerning additional information of Slepushkhin's performing art and teaching activity.
Keywords: Russian school of playing the harp, Alexander Slepushkin.
Покровская Надежда Николаевна, доктор искусствоведения, и. о. профессора кафедры струнных инструментов Новосибирской государственной консерватории им. М. И. Глинки.
Nadezhda Pokrovskaja, Doctor of Arts, Professor at the Department of stringed instruments of Novosibirsk State Conservatoire named after M. I. Glinka.
