CC BY
80
А.Л. Кунгуров
Итоги исследования палеолита в юго-западных районах Алтайского края
Рудный Алтай, пониженная низкогорная и предгорная зона, охватывающая Алтае-Саян-скую горную область с юго-запада, согласно геоморфологическому районированию относится к Алтайской провинции страны [1; 2]. Юго-западная часть региона (бассейны рек Верхнего Иртыша и Бухтармы) расположена на территории Восточного Казахстана, северо-восточные входят в южные административные районы Алтайского края. Рудный Алтай на протяжении десятков тысячелетий являлся важнейшим источником минеральных (рудных и нерудных) и биологических ресурсов присваивающих и производящих обществ Южной Сибири.
Начало изучения палеолита юго-западного склона Алтая, получившего наименование «Рудный Алтай» [2, рис. 1], было связано с естественно-научным исследованием региона в XVIII в. Прежде всего исследователей привлекали находки плейстоценовой фауны в обнажениях Алея и в пещерах на р. Чарыш (Чагырские «костенос-ные» пещеры) [3-7]. В 1881 г. автор обобщающего труда «Археология России. Каменный период» А.С. Уваров предположил участие древнего человека в образовании костеносных слоев пещер. Таким образом, палеолит региона был открыт «заочно», так как только спустя 103 года археолог и спелеолог В.К. Вистингаузен идентифицировал и описал эти пещеры, а также обнаружил там первые каменные изделия [8, с. 137-165].
В 60-х гг. геологами Западно-Сибирского управления в ходе работ и обследования региона были обнаружены единичные каменные изделия в трех пунктах: верховья р. Белой (массивная ретушированная пластина и обломки трубчатых костей в лессовидных суглинках на глубине 8 м); Таловское (левый борт р. Пещерихи в 2 км от слияния с р. Рассыпухой, собраны отщепы); Покровское (водораздел рек Поперечной и Зем-лянухи, в 5 км юго-восточнее с. Покровка) [4; 9; 10]. Перечисленные находки не были достаточно выразительными и особого внимания специалистов не привлекли. В 1964 г. в отложениях 11-метровой надпойменной террасы левого берега р. Алей геолог О.М. Адаменко обнаружил кости животных и угольки. В совместной статье О.М. Адаменко и А.П. Окладников опубликовали подробные условия находки и датировали плас-
тину «второй половиной среднего плейстоцена, скорее всего... эпохой тазовского оледенения на севере Западно-Сибирской низменности» [11, с. 379]. Позднее место находки обследовал С.М. Цейтлин, который определил возраст памятника как раннесартанский [12, с. 73].
В 1966 г. томскими спелеологами Л.Н. Поповым, А.А. Черновым и П.Н. Яшуком открыта пещера Страшная (слияние рек Тигирек и Иня, бассейн среднего Чарыша). Спустя три года обследование карстовой полости провел Н.Д. Оводов, заложивший там шурф, доведенный до глубины 9,6 м. А.П. Окладниковым каменная индустрия памятника была отнесена к мустьерской эпохе, хотя в верхних культурных горизонтах присутствовали более поздние предметы. Уточнение датировки и особенностей палеолитического комплекса пещеры Страшной проводилось и позднее [13].
В 1972-1975 гг. на галечных отмелях верхнего Алея в районе с. Гилево участниками новостро-ечной археологической экспедиции ИА АН СССР (рук. В.А. Могильников) собрана представительная коллекция каменных артефактов различных эпох, в их числе были и орудия с явно выраженными признаками леваллуазской техники расщепления камня. В свободное от работы время члены экспедиции собирали каменные изделия, обломки керамики, кости животных и т.п. на 1,5-2-километровом отрезке р. Алей между нынешним створом Гилевского водохранилища и окраиной с. Гилево Локтевского района Алтайского края.
В 500 м выше по течению от крайних находок Алей перерезает мысовидный выступ левобережного плато высотой до 15 м. За этим обрывом долина сначала сужается, а затем резко расширяется и вплоть до с. Корболихи обширных разрушений нет. В наиболее узком месте в настоящее время сооружена плотина Гилевского водохранилища.
Всего найдено 150 артефактов [14]. В районе с. Гилево, скорее всего, имело место проецирование на аллювий долины Алея артефактов из размываемых рекой культурных слоев. Современный аналог этого процесса в настоящее время отмечен на Гилевском водохранилище, разрушающем свои борта, содержащие палеолитические
комплексы. Вода размывает упавшие глыбы лессовидных пород и уносит мелкие фракции, оставляя на пляжах фаунистические остатки и каменные изделия [15].
С 2000 г. в регионе начинаются планомерные рекогносцировочные и стационарные полевые исследования Алтайского госуниверситета. За неполных четыре года в Змеиногорском, Третьяковском и Краснощековском районах Алтайского края зафиксировано около 200 новых археологических памятников и местонахождений, из которых 120 датируются различными периодами каменного века. Документировано наличие на обследованной территории всех фациальных типов памятников каменного века: каменоломен и каменоломен-мастерских, базовых стойбищ и временных охотничьих лагерей. Хронология памятников охватывает весь период среднего и верхнего палеолита, мезолита и неолита (от 7060 до 7-6 тыс. лет назад).
Изучение памятников, среди которых наиболее выразительными являются стратифицированные стоянки Усть-Машинка 3, Воронеж 5, группа объектов долины р. Сентелек, каменоломни-мастерские Усть-Буточный 1 и Давыдов-ка 1, позволило выявить многие культурно-хозяйственные особенности функционирования древнего присваивающего охотничьего хозяйства. Впервые был выделена и обоснована горная отрасль производительных сил первобытного общества Рудного Алтая, рассмотрена специфика добывания и использования нерудного минерального сырья. Уже сейчас можно с уверенностью утверждать то, что характеризуемый регион является одним из перспективней-ших археологических районов Евразии.
Изучение предгорной зоны Алтая позволило не только заполнить еще одно белое пятно на палеолитической карте Северной Азии, но и выявить интереснейшие проблемы исторического развития Рудного Алтая как специфической области Южной Сибири, связанной с неисчерпаемыми источниками рудного и нерудного минерального сырья. В ходе обследования региона отмечена своеобразная зависимость расположения стратифицированных памятников от геоморфологических условий. Как правило, стоянки отмечаются на склонах северной экспозиции, примыкающих к скальным массивам. Исследования специалистов позволяют объяснить эту закономерность. В периоды плейстоценовых похолоданий, когда наступала холодная аридиза-ция открытых пространств Евразии, происходил активный эоловый перенос мелких фракций рыхлых отложений с южных регионов на север и северо-восток. В условиях пыльных бурь скаль-
ные останцы и хребты образовывали подветренные зоны, в которых происходило выпадение лессовых частиц и образование рыхлых сугробоподобных шлейфов. Последующие теплые и влажные периоды формировали за счет деллювиального смыва и иных процессов ре-льефообразования долины, мысы и террасы, рассеченные малыми и большими водотоками. Значительную роль в сложении современного рельефа играло понижение базиса эрозии основной водной артерии региона - р. Алей. Этот процесс особенно усилился с изменением в четвертичную эпоху направления стока Алея. Долину реки, ранее впадающей в Иртыш, в истоках перехватила Пра-Обь, более глубоко врезанная в толщу прилегающих к Алтаю рыхлых отложений, чем Иртыш. Активный процесс углубления долин привел к врезанию в лессовые и делювиально-колювиальные пачки малых рек и ручьев. Следствием явился интенсивный смыв рыхлых отложений, сопровождающийся проецированием тяжелых фракций, в том числе камня и каменных изделий мустьерского времени, на понижающуюся поверхность шлейфов.
Подобная ситуация достаточно подробно документирована при изучении стратифицированной стоянки Усть-Машинка 3. Культурный слой этого памятника имеет более горизонтальное залегание, чем современная поверхность, а его пониженная часть разрушена при смыве грунта и спроецирована на поверхность склона. Это же отмечается и для других мустьерских памятников Рудного Алтая. Не исключено и то, что многие стоянки полностью разрушены в ходе формирования современного рельефа и сейчас представлены вторичными местонахождениями на реках региона.
Другой важной особенностью исследуемой территории является обилие выходов пригодного для обработки сырья: роговиков, яшм, пор-фиритов и кварцитов различного состава, как цокольных, так и в виде колювиальных осыпей. Эти выходы активно разрабатывались в различные эпохи, что подтверждается открытием каменоломен и мастерских, а также распространением сырья в лесостепных зонах Предалтая, лишенных выходов камня. В тесной взаимосвязи с использованием нерудного минерального сырья находятся ранние этапы освоения рудных богатств региона. Наши исследования позволяют предположить знакомство с медными рудами уже человека мустьерской эпохи, о чем далее будет сказано подробнее.
Памятники, связанные с добыванием и переработкой нерудного сырья, - наиболее интересное явление каменного века региона, составляю-
щее его своеобразие и специфику. Наиболее изученный объект на настоящее время - Давыдов-ка 1. Это уникальный памятник, сочетающий признаки каменоломни, мастерской по первичной утилизации сырья («обогащение») и изготовлению крупных орудий. Кроме этого, Давыдовка 1 содержит рыхлые отложения, позволяющие разделить имеющиеся технологические комплексы стратиграфически, а также документировать различные планиграфические особенности организации пространства мастерской-каменоломни.
Другие объекты достаточно сильно повреждены поздней антропогенной деятельностью: Усть-Буточный 1 (добыча и переработка лиди-та) частично разрушен карьером; Усть-Березов-ка 3 (переработка аллювиальных и колювиаль-ных кварцитовых и роговиковых отдельностей) разрушена распашкой и связанными с ней размывами; Конский Пруд (зеленая яшма) частично разрушен при функционировании Карамышевского Первого рудника (ХШП-ХГХ вв.) и т.п. Тем не менее все эти каменоломни-мастерские дают неисчерпаемый материал для реконструкции социально-экономических отношений в различные исторические периоды.
Развитие производительных сил общества палеантропов, функционировавшего в мустьер-скую эпоху на основании социальных законов агамии, аномии и разборных отношений, не могло обеспечить разработку сырьевых ресурсов на постоянной основе. Видимо, добыча сырья являлась разновидностью важной хозяйственной деятельности, на время которой объявлялась агамия. Она могла осуществляться в рамках подготовки и проведения загонной охоты или как независимая работа части предобщины. В случае близости выходов пригодного для обработки камня предпочтительным был первый вариант организации работы. Если источник сырья находился в рамках контролируемой территории далеко, то могло существовать разделение мужской рабочей группы на «горняков» и охотников.
То, что древнейшая горная деятельность бы-ламужским занятием, естественно, является предположением, которое сложно доказать или опровергнуть. Однако чисто физические трудозатраты, необходимость транспортировки на место базового лагеря-стоянки преформ и заготовок орудий, первоначальное расщепление камня в месте его добычи и т.п. явно отнимали много усилий и времени именно мужчин. Мы склоняемся к тому, чтобы считать временные охотничьи стоянки (в том числе и в пещерах небольшой площади) и мастерские-каменоломни остатками жизнедеятельности мужской рабочей группы палеантропов в периоды агамии. Эту
гипотезу подтверждают свидетельства достаточно длительного проживания «горной» группы палеантропов на месте добычи сырья.
Можно предварительно реконструировать алгоритм функционирования мастерских-каменоломен:
- подготовка (создание запаса продуктов питания и необходимых инструментов);
- перемещение рабочей группы с базового лагеря на выходы сырья;
- осуществление процесса добывания, первичной обработки камня, изготовление крупных орудий труда (заготовки, бифасы) и преформ нуклеусов для расщепления в базовом лагере;
- транспортировка заготовленного на место основного проживания.
Этот алгоритм существенно упрощен, так как не все стоянки еще зафиксированы, не все материалы проанализированы с минералогических позиций. Одно дело, когда мастерская находится в зоне прямой видимости со стоянки (комплекс стоянка Усть-Машинка 3 - мастерская- каменоломня Давыдовка 1 в долине р. Машинка), и совсем другое, когда сырье с Давыдовки 1 использовалось на стоянках в долине р. Алей (Гилевское водохранилище 6). В первом случае расстояние между объектами по прямой составляет 2 км, во втором - свыше 20 (при этом необходимо преодоление как минимум трех рек, включая Алей). Индустриальный комплекс ранних технологических горизонтов Давыдовки 1 содержит не только свидетельства первичного расщепления, но и большое количество орудий, с утилизацией камня не связанных: скорняжные инструменты, разнообразные зубчато-выемчатые орудия, от-щепы, сколы и пластины со следами использования. Это подтверждает производство горных работ и факт проживания людей на мастерской. Не исключено и то, что на памятнике наряду с первичной обработкой камня оснащались наконечниками копья. По-другому объяснить обилие зубчато-выемчатых форм, применяемых преимущественно для обработки дерева, сложно. Подобный орудийный набор наряду с Давы-довкой 1 демонстрируют другие мастерские, которые можно интерпретировать как каменоломни не только Рудного Алтая, но и Средней Катуни и Среднего Причарышья.
Неожиданным аспектом изучения добывания нерудных сырьевых ресурсов в мустьерскую эпоху явилось документирование факта знакомства палеантропов с особенностями залегания медных руд (малахита и азурита). Это явление связано с соседством рудных тел и пластов пригодного для расщепления камня. Видимо, внешние признаки рудозалегания были знакомы че-
ловеку с эпохи мустье и использовались для поиска роговика, яшм, порфиритов и других крем-ниесодержащих пород, не образующих внешних примет (окраска рыхлых отложений, специфика растительности и т.п.). Практически все найденные комплексы изделий среднего и верхнего палеолита содержат артефакты с воздействием медных окислов. На стоянках Первая Бутановка 1-4, Холодный (исток), Усть-Машинка 3 и др. отмечены не только пятна и потеки окислов меди, но и корки окислов, образовавшиеся в зоне контактов геологических тел. На всех известных рудниках ХУШ-Х1Х вв. встретился пригодный для обработки качественный камень.
К сожалению, многолетние разработки меди и полиметаллических руд разрушили возможные места палеолитических каменоломен. Добывание камня палеолитическими горняками приводило к образованию достаточно крупных западин на поверхности (Давыдовка 1), соответствующих параметрам более поздних «чудских» копей.
Появление технологии переработки медных руд позволило человеку в быстрый срок освоить практически все доступные месторождения. При этом не исключен факт ориентации на палеолитические «каменные копи». Традиция поиска меди, серебра и золота по древним разработкам, возникнув в конце неолита, продолжала существовать до Х1Х-ХХ вв. По крайней мере все найденные нами выходы камня с признаками его добычи в виде западин, в том числе Давыдов-ка 1, Конский Пруд, Усть-Буточный 1, были «проверены» геологическими партиями, оставившими запечатанные скважины. Кроме этого, палеолитические каменоломни соседствуют с крупнейшими рудниками ХУШ-Х1Х вв.: Первым и Вторым Карамышевским, Петровским, Екатерининской шахтой на Змеиной горе и т.п.
Вторичная обработка полученных заготовок в регионе достаточно типична для среднего и верхнего палеолита. Она представлена разнооб-
разной модифицирующей и немодифицирую-щей ретушью, оббивкой, транкированием, резцовым и псевдорезцовым сколом, различными способами усечения и фрагментирования, анко-шем. В результате этой обработки оформлялись 84 типа орудий. При этом отмечена тенденция уменьшения орудийного типологического реестра в более поздние периоды. В эпоху неолита все морфологическое разнообразие палеолитических изделий сводится к нескольким основным типам: призматическая пластина, скребки, резцы, острия, топоры и тесла, наконечники стрел и дротиков. Однако при этом каждый отдельный тип орудия распадается на несколько десятков подтипов, различающихся по размерам, расположению и особенностям вторичной обработки. Стандартизация каменного инвентаря - характерная конвергентная черта раннеголоценовой эпохи - в Рудном Алтае также обладает определенной хозяйственной и социальной спецификой. Регион имеет резко очерченное распространение выходов нерудных сырьевых ресурсов -долина р. Алей и левобережье р. Чарыш. По этой причине в палеолитическое время лесостепная территория Алтая, богатая биоресурсами, была выключена из хозяйственной деятельности присваивающих обществ. Образовался своеобразный «палеолитический фронтир», за границы которого выходили только единичные охотничьи экспедиции.
Все полученные сведения и материалы опубликованы более чем в 40 работах общим объемом около 37 печатных листов, среди которых монография, учебно-методические издания (3), учебное пособие (1), тезисы докладов студентов и аспирантов на научных конференциях (РАЭСК) (10), научные статьи в различных изданиях [16-31]. На наш взгляд, исследования различных аспектов истории Рудного Алтая в каменном веке и в более поздние эпохи имеют многообещающие перспективы и вне всякого сомнения будут продолжены.
Литература
1. Равнины и горы Сибири. - М., 1975.
2. Алтае-Саянская горная область. История развития рельефа Сибири и Дальнего Востока. - М., 1969.
3. Лапшин Б.И. История исследования алтайского палеолита / / Археология и этнография Алтая. -Барнаул, 1982. - С. 3-17.
4. Шуньков М.В. История изучения палеолита Алтая // Археологические исследования на Алтае. - Барнаул, 1987. - С. 9-32.
5. Спасский. Письмо обер бергмейстера Лейбе к начальнику Колывановоскресенских заводов генерал-майору Порошину о найденных в берегу реки Алея мамонтовых костях // Горный журнал. - 1883.
- Ч 1, кн. 4. - С. 112-115.
6. Gebler. Notice aur une caverne a ossemens fossils, situee aur les rives du Tscharych en Siberie // Bulletin de la Societe Imperiale des Naturalistes de Moscou. -1883. Bd. 3. - S. 232-240.
7. Brandt F. Neue Untersuchungen uber in den altaischen Hohlen aufgefundenen Saugethirreste, ein Beitrag zur quaternoren Fauna des Russischen Reiches / / Bulletin de la Academie Imperale sciences de St.-Petersbourg, 1871. - Bd. XV. - S. 147-202.
8. Вистингаузен B.K. Спелеоархеология Алтая // Археология и этнография Алтая. - Барнаул, 1982.
- С. 137-165.
1 0
9. Шиперович ВЯ. Палеолитическая находка в Юго-Западном Алтае // Бюллетень Комиссии по изучению четвертичного периода. - 1960. - №25. - С. 101-102.
10. Гайдук И.М. Итоги исследования палеолита Алтая за годы Советской власти // Известия Алтайского отдела Географического общества СССР. - Барнаул, 1969. - Вып. 10. - С. 54-73.
11. Окладников А.П. Первая находка леваллуа-мустьерской пластины в среднеплейстоценовых отложениях Сибири / А.П. Окладников, О.М. Адаменко // Четвертичный период Сибири. - М., 1966. - С. 373-382.
12. Цейтлин С.М. Геология палеолита Северной Азии. - М., 1979.
13. Окладников А.П. Пещера Страшная - новый памятник палеолита Алтая / А.П. Окладников, В.М. Муратов, Н.Д. Оводов, Э.О. Фриденберг // Материалы по археологии Сибири и Дальнего Востока.
- Новосибирск, 1973. - Ч. 2. - С. 3-54.
14. Кунгуров А.Л. Палеолитические находки в верховьях Алея // Археологические исследования на Алтае. - Барнаул, 1987. - С. 33-42.
15. Кунгуров А.Л. Палеолитические стоянки Ги-левского водохранилища / А.Л. Кунгуров, С.М. Ситников // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. - Барнаул, 1998. - Вып. 9. - С. 42-46.
16. Кунгуров А.Л. Каменный век Рудного Алтая: итоги и перспективы // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск, 2000. - Т. VI. - С. 161-165.
17. Кунгуров А.Л. Новый палеолитический район Алтая // Современные проблемы Евразийского па-леолитоведения. - Новосибирск, 2001. - С. 200-204.
18. Кунгуров А.Л. Археологические памятники около с. Гольцовка (Змеиногорский район) // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. - Барнаул, 2001. - Вып. 12. - С. 129-132.
19. Кунгуров А.Л. Палеолитические мастерские-каменоломни в Рудном Алтае // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий - Новосибирск, 2001. - Т. УП. - С. 142-145.
20. Кунгуров А.Л. Палеолитические памятники в окрестностях г. Змеиногорска // Змеиногорск в культурном пространстве Алтая. - Барнаул, 2002.
- С. 80-97.
21. Кунгуров А.Л. Мустьерская эпоха Рудного Алтая // Актуальные вопросы истории Сибири. -Барнаул, 2002. - С. 88-92.
22. Кунгуров А.Л. Палеолитические памятники окрестностей с. Карамышево // Известия лаборатории археологии. - Горно-Алтайск, 2002. - Вып. VIII. -С. 20-28.
23. Кунгуров А.Л. К вопросу о ранних этапах горного производства на Алтае // Северная Азия в эпоху бронзы. Пространство, время, культура. - Барнаул, 2002. - С. 172-174.
24. Кунгуров А.Л. Предварительные итоги изучения каменоломни-мастерской Давыдовка 1 (Рудный Алтай) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск, 2002. - Т. VII. - С. 98-102.
25. Кунгуров А.Л. Новый памятник с леваллуазс-ким расщеплением камня из Рудного Алтая // Известия лаборатории археологии. - Горно-Алтайск, -2002. Вып. IX. - С. 35-42.
26. Кунгуров А.Л. Каменный век Рудного Алтая. Ч. 1: Палеолитические памятники. - Барнаул, 2002.
27. Кунгуров А.Л. К археологической карте Рудного Алтая / А.Л. Кунгуров, А.В. Гончаров / / Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края - Барнаул, 2003. - Вып. 13. - С. 81-86.
28. Кунгуров А.Л. Стратиграфия стоянки мусть-ерского времени Усть-Машинка 3 / А.Л. Кунгуров, Д.С. Раднер // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. -Новосибирск, 2002. - Т. VII. - С. 111-114.
29. Кунгуров А.Л. Находки каменного века с озера Колыванское / А.Л. Кунгуров, А.А. Тишкин // Известия лаборатории археологии. - Горно-Алтайск, 2002.
- Вып. VIII. - С. 16-20.
30. Кунгуров А.Л. Новый палеолитический микрорайон Алтая / АЛ. Кунгуров, А.В. Шмидт, П.И. Шуль-га // Историко-культурное наследие Северной Азии.
- Барнаул, 2001. - С. 73-85.
31. Кунгуров А.Л. Новые памятники эпохи камня в Рудном Алтае / А.Л. Кунгуров, А.В. Шмидт // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск, 2002.
- Т. VII. - С. 115-120.
