CC BY
111
РЕГИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
ИТОГИ АВГУСТОВСКОЙ ВОЙНЫ ДЛЯ КАВКАЗА
Николай СИЛАЕВ
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра кавказских исследований Московского государственного института (университета) международных отношений (Москва, Россия)
Для Кавказа итоги августовской войны 2008 года оказались парадоксальными. В те дни регион стал главной ареной крупнейшего в новейшей истории международного кризиса. Никогда ранее с момента распада СССР российско-американские отношения не подходили к такой грани. Некоторые наблюдатели вспомнили о Карибском кризисе 1962 года. Испытательный запуск РФ баллистической ракеты «Тополь-М» в ответ на появление боевых кораблей США в Черном море; перелом в казавшемся необратимым процессе расширения НАТО, ставший очевидным после того, как в декабре 2008 года Грузии и Украине было отказано в предоставлении Плана действий по членству (ПДЧ); новый тон новой администрации Белого дома в отношении Москвы — все
эти события свидетельствуют, что в августе на карту были поставлены глобальные вопросы безопасности, и, возможно, необходимо адекватно оценить то, что столь острые и столь широкие противоречия получили разрешение (правда, не окончательное) в этом локальном и краткосрочном вооруженном конфликте.
Для Кавказа ситуация выглядит иначе. Конечно, внешние изменения обстановки, в первую очередь появление двух новых независимых государств, соответствуют общему масштабу кризиса. Но что касается сущностных изменений, то прежние противоречия не разрешены, зато возникло несколько новых. Вскоре после подписания и обнародования указа президента РФ Д. Медведева о признании независимости Абхазии и Южной Осетии, российские
дипломаты стали говорить о состоявшемся урегулировании двух этнополитических конфликтов. Формально у такого мнения есть основания, но только формально. Достаточно сказать, что неразрешенной остается проблема беженцев-грузин, покинувших свои дома в Южной Осетии, как и беженцев-осетин, которые не могут вернуться в республику, так как их разрушенное жилье до сих пор не восстановлено. Абхазия и Южная Осетия (особенно) рискуют повторить судьбу Северного Кипра, получившего признание со стороны Турции, но так и не преодолевшего экономическую слабость и внешнеполитическую изоляцию.
Без сомнения, такая судьба предпочтительнее этнической чистки, которая грозила бы абхазам и осетинам в случае возвращения под юрисдикцию Тбилиси. Но достаточно ли этого, чтобы считать ее завидной?
В августе 2008 года Грузия потерпела поражение, сопоставимое с коллапсом государственности, что она пережила в первой половине 1990-х годов. Потеря значительной части территории, явная недееспособность политического и военного руководства, крушение надежд на существенную помощь со стороны США — все это подорвало тот национальный государственный проект, который реализовывался в стране прежде. «Грузинский путь», многим в регионе казавшийся образцовым, закончился тяжелым поражением. При этом в самой Грузии катастрофа вылилась лишь в эмоциональную реакцию, однако не привела к переоценке ранее принятой стратегии. Политическая элита страны продолжает в целом придерживаться прежней риторики, декларирует прежние цели.
В августе 2008 года российско-грузинские отношения дошли до самой низкой точки за всю их историю. Поскольку дно достигнуто, было бы логично ожидать постепенной нормализации. Но даже почти через год возобновление деятельности посольств видится отдаленной перспективой. И дело здесь не в открыто заявленном нежелании президента России Д. Медведева обсуждать ситуацию с действующим лидером Грузии. Неудовлетворительная персонально-личностная совместимость руководства обеих стран, до августа казавшаяся значимым фактором двусторонних отношений, ныне отошла на второй или даже третий план. Ни Москва, ни Тбилиси не демонстрируют желания преодолевать последствия конфликта, их внешнеполитические повестки взаимоисключающи. Это продолжение и предельное развитие негативных тенденций в российско-грузинских отношениях, зародившихся еще до августа. И в этом плане кризис также не принес разрешения противоречий.
В широком плане Кавказ не только не выбрался из прежней колеи, но забуксовал в ней еще глубже. Одним из фундаментальных вопросов, который решали в августе в Южной Осетии, был о том, насколько активной и наступательной может быть политика внешних игроков в регионе, в первую очередь США. Сейчас Вашингтон получил тяжелый и неприятный урок, который заставит его умерить свою активность. Но Россия, преподав этот урок американцам, подошла к пределу своего влияния на ситуацию на Кавказе, возможному при ее нынешних подходах. Поле открыто для новых игроков, ранее остававшихся в тени тяжеловесов. И активизация Турции в регионе — первый тому сигнал.
Дефицит условий для суверенитета
Южная Осетия получила признание со стороны России, будучи наиболее слабым из всех непризнанных государственных образований на постсоветском пространстве. В пер-
вую очередь это касается двух параметров: низкого уровня экономического развития и незрелости политической системы. Это обусловлено тяжелыми стартовыми условиями, в которых оказалась Южная Осетия в начале 1990-х годов, а также длительным изматывающим противостоянием с Грузией, когда линия фронта (в прямом и переносном смысле) могла проходить буквально по улицам Цхинвали и других населенных пунктов республики.
Важнейшей особенностью Южной Осетии является то, что она постепенно теряет население. Согласно переписи 1989 года, на тот период в Юго-Осетинской автономной области проживали 98,5 тыс. чел. К середине 2000-х годов население непризнанной республики, по оценкам А. Цуциева, составляло 69 тыс. чел., в том числе 48 тыс. — этнические осетины и 21 тыс. — этнические грузины1. Накануне, во время и сразу после военных действий республику покинули практически все грузины. На территории России, по данным Федеральной миграционной службы, зимой 2008—2009 годов насчитывалось около 8 тыс. беженцев-осетин из Южной Осетии. Вероятно, точные данные о численности населения республики появятся нескоро. С одной стороны, значительная часть ее жителей работает или учится за пределами республики, приезжая домой лишь на время; с другой — численность населения республики — предмет политической в своей основе полемики между Цхинвали и Тбилиси, что заставляет ставить под сомнение данные, которые приводят официальные источники обеих сторон конфликта. Скорее всего, наиболее близко к реальности — 40 тыс. чел.
Долгое время у жителей Южной Осетии основным источником средств существования была трансграничная (контрабандная) торговля через Рокский туннель, соединяющий ее с Россией. Рынок в грузинском селении Эргнети, расположенный у южной окраины Цхинвали, служил главной базой этой торговли. Он был закрыт грузинскими властями летом 2004 года. Хотя трансграничную торговлю полностью, по-видимому, исключить не удалось (в Южной Осетии есть дороги в обход грузинских полицейских постов), она значительно ослабла, а экономический потенциал республики был подорван. С 2004 по 2008 год руководству Южной Осетии так и не удалось найти и запустить другие экономические механизмы. Их отсутствие компенсировалось за счет помощи из России (ее довоенные масштабы не обнародованы), проводимой через бюджет Северной Осетии.
В настоящее время трансграничная торговля практически прекратилась. Единственным источником экономического оживления в республике может стать программа ее восстановления, на которую Москва намерена выделить 10 млрд рублей. При их рациональном использовании за счет местного производства можно удовлетворить часть спроса на строительные материалы и обеспечить подъем строительной отрасли Южной Осетии. Однако подряды на строительство, по-видимому, будут распределять в Москве, здесь же будут формировать планы по восстановлению. Нет гарантий, что у руководства республики хватит лоббистского потенциала и административного опыта, чтобы обеспечить инвестирование части средств восстановительного бюджета в производство на территории Южной Осетии. Кроме того, 1,5 млрд рублей из запланированных 10 млрд уже перечислены2, но на экономике республики это практически не сказалось.
Больших надежд на возобновление промышленных производств в Южной Осетии за пределами строительной индустрии возлагать не следует. С советских времен в ней оста-
1 См.: Конфликты в Абхазии и Южной Осетии. Документы 1989—2006 гг. М., 2008 (карта на последнем форзаце).
2 См.: Агарков М. Осетинский финансовый пирог // Эксперт-онлайн, 30 апреля 2009 [Ьйр^/ште^ехреЛ. ги/агвс^/2009/04/30/кокоу!у/].
лись горнопромышленные мощности. Однако в условиях экономического кризиса руководству РФ трудно будет найти инвесторов, готовых вложить деньги в восстановление этих мощностей. Например, на Северном Кавказе государству даже в условиях благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры удавалось привлекать инвестиции лишь в «добровольно-принудительном» порядке. Следовательно, в ближайшие годы Южная Осетия будет полностью зависеть от прямых бюджетных вливаний из России.
Иными словами, Москва компенсирует критический дефицит экономических условий для реального суверенитета Южной Осетии. Это никого не смущает. Автономия еще в 1992 году заявила о своем стремлении войти в состав Российской Федерации, и до сих пор не отказывается от этой цели. Кремль категорически противится осуществлению этого сценария де-юре, не желая, чтобы его обвинили в аннексии грузинской территории. Но, вероятно, принял как неизбежность его реализацию де-факто.
Сложность в том, что денежные вливания сами по себе не способны обусловить экономический подъем. Опыт Северного Кавказа (особенно Дагестана и Ингушетии) показывает, что в отсутствии адекватной институциональной среды дополнительное бюджетное финансирование не приводит к появлению новых и расширению старых производств, росту численности рабочих мест, а по большей части уходит в потребление. Оно работает только как инструмент обеспечения стабильности в краткосрочном плане, но не как инструмент развития. Подчеркнем, регионы Северного Кавказа трудоизбыточны. Южной Осетии, напротив, требуется удержать население, и сделать это лишь за счет «раздачи денег» трудно.
Остается открытым вопрос о том, удастся ли Южной Осетии создать институциональную среду, способствующую производительному расходованию поступающих извне средств.
В Южной Осетии развивается острый внутриполитический конфликт. 5 декабря газета «Коммерсантъ» опубликовала интервью бывшего секретаря Совета безопасности Южной Осетии Анатолия Баранкевича. Он обвинил президента республики Эдуарда Кокойты в бегстве в Джазу во время штурма Цхинвали грузинскими силами, в крайне неэффективной организации восстановительных работ, а также в попытке создать жесткий режим личной власти3. В ответ Кокойты заявил едва ли не о связи Баранкевича с грузинскими спецслужбами4. В апреле 2009 года в Южной Осетии разразился скандал, связанный с расколом Народной партии, намеревавшейся участвовать в парламентских выборах, намеченных на 31 мая. Два съезда этой партии с разным составом участников были проведены с интервалом в два дня, причем власти признали законным съезд, в котором участвовали лояльные Кокойты лица5. В середине мая представители оппозиции — бывший генпрокурор Асхар Кочиев, член парламента республики Фатима Маргиева, а также Анатолий Баранкевич — выступившие в Информационном агентстве «Росбалт» в Москве, сделали несколько резких заявлений в адрес властей Южной Осетии. В частности, они обвинили Э. Кокойты в «тирании», в том, что гуманитарная помощь из России расхищена и прочее6.
Внутриполитический кризис стал свидетельством того, что югоосетинский политический режим недостаточно консолидирован. Значительные влиятельные в обществе
3 См.: Алленова О. Не место этому президенту в Южной Осетии // Коммерсантъ, 5 декабря 2008, № 222.
4 См.: Алленова О., Габуев А. Эдуард Кокойты: сегодня хотят украсть нашу победу // Коммерсантъ, 23 декабря 2008, № 234.
5 См.: Плиева М. Народная партия Южной Осетии стала объектом для политических экспериментов // Кавказский узел, 13 апреля 2009 [http://south-osetia.kavkaz-uzel.ru/articles/152868].
6 См.: Оппозиция объявит Южную Осетию «мертвой зоной» // ИА «Росбалт», 15 мая 2009 [http:// www.rosbalt.ru/2009/05/15/640854.html]; Оппозиция: Южная Осетия просит защиты и помощи России // ИА «Росбалт», 15 мая 2009 [http://www.rosbalt.ru/2009/05/15/640870.html].
группы лишены доступа к власти. Несколько лет назад именно это позволило руководству Грузии реализовать проект «временной администрации Южной Осетии», лояльной Тбилиси и возглавляемой Дмитрием Санакоевым, в прошлом премьер-министром Южной Осетии. Сегодняшняя оппозиция имеет с ним мало общего. Но в обоих случаях очевидно выдавливание заметных фигур из системного политического поля. Выступления оппозиции сами по себе не угрожают личной власти Кокойты, но конфликтная ситуация оставляет мало возможностей для институционального строительства.
На Северном Кавказе Москве не удалось решить проблему неэффективных институтов. Успехи в экономической политике и повышении качества государственного управления (Кабардино-Балкария, в меньшей степени Адыгея) в этом регионе достигаются за счет более или менее удачного подбора кадров, а не системных решений. Нет оснований думать, что в Южной Осетии политика будет иной.
Россия (по крайней мере, влиятельные группы ее бюрократии) проявляют недовольство в отношении Э. Кокойты. Так, 23 ноября, вскоре после выхода на поверхность конфликта между Э. Кокойты и А. Баранкевичем, был опубликован весьма неблагоприятный для руководителя региона отчет Счетной палаты о результатах проверки использования бюджетных средств, направленных из России на восстановление Южной Осетии7. Впрочем, позже очередная проверка, проведенная Счетной палатой, не выявила нецелевого расходования выделяемых средств. 14 мая 2009 года (практически одновременно с пресс-конференцией представителей югоосетинской оппозиции в ИА «Росбалт») глава администрации президента России Сергей Нарышкин в интервью телеканалу «Вести 24» заявил, что предстоящие выборы «подтвердят избранный путь на независимость, на укрепление южноосетинской государственности и, очень важно, на незыблемость Конституции и ее норм. И на недопустимость изменения Конституции в угоду каким-либо политическим изменениям»8. По распространенному в республике мнению, после парламентских выборов Э. Кокойты намерен добиться отмены конституционного ограничения, которое запрещает одному и тому же лицу занимать президентскую должность более двух сроков. Акцент С. Нарышкина на недопустимость внесения изменений в Основной закон Южной Осетии, можно истолковать как неодобрение Москвой этих планов, вероятно, и как желание видеть на посту президента республики другую фигуру после истечения срока полномочий Кокойты.
Истоки недовольства Москвы могут быть двоякими. С одной стороны, восстановление Южной Осетии действительно идет недопустимо медленно. В сравнении с темпами обустройства беженцев из зоны конфликта в Грузии (к зиме 2008—2009 гг. все они получили жилье), это весьма неприятно для России. Не говоря уже о том, что недовольство жителей Южной Осетии адресовано не только их собственным властям, но и руководству РФ. С другой стороны, Кокойты не уступает в том, что касается порядка расходования средств, предназначенных на восстановление. По его мнению, основным их распорядителем должны стать власти Южной Осетии, а руководство РФ предпочитает создать в Москве специальную дирекцию, которая распределяла бы подряды на восстановительные работы9.
Это противостояние может быть связано с конфликтом вокруг премьер-министра Южной Осетии Аслана Булацева. Выходец из ФСБ, в прошлом глава управления Федеральной налоговой службы по Северной Осетии, он возглавил правительство Южной
7 См.: Счетная палата проверила использование средств на восстановление Южной Осетии [http:// www.ach.gov.ru/ru/news/archive/20081223-1/].
8 Интервью Сергея Нарышкина «Вестям». Полный текст [http://www.vesti.ru/doc.html?id=284770].
9 См.: Габуев А. Контрольная для Цхинвали // Коммерсантъ, 3 марта 2008, № 37.
Осетии в октябре 2008 года, но практически не приступил к своим обязанностям (по словам Э. Кокойты, из-за проблем со здоровьем). По версии, высказанной в интервью газете «Коммерсантъ» Олегом Тезиевым, бывшим премьер-министром Южной Осетии, критически настроенным по отношению к ее лидеру, Кокойты очень не хотел этого назначения, потому что понимал, что это глаза и уши Москвы, но сопротивляться Москве не мог. Тогда он решил «обезвредить» Булацева и переключил все финансовые рычаги на себя10.
В начале апреля Кокойты заявил, что не намерен вносить в Конституцию Южной Осетии изменения, позволяющие ему баллотироваться на третий срок11. Если судить по тому, что слова Сергея Нарышкина о незыблемости Основного закона республики прозвучали месяц спустя, в Москве не очень верят обещаниям президента Южной Осетии. Даже если он выполнит пожелания главы кремлевской администрации, срок его полномочий истекает в ноябре 2011 года. Весьма вероятно, что в оставшееся время в Южной Осетии сохранятся нынешние тенденции развития, хотя бы потому, что пока не видно выхода из вялотекущего противостояния вокруг распределения средств на восстановление. Альтернативой могла бы стать досрочная отставка президента, но она с большой долей вероятности означала бы конфликтный сценарий передачи власти, а значит, и обострение внутриполитического кризиса.
Нельзя исключать, что недовольство действующим президентом — позиция лишь части российской высшей бюрократии, а не консолидированное мнение руководства страны. Однако на результат это не влияет, поскольку в любом случае ведет к затягиванию сроков восстановления и консервации внутриполитических слабостей нового государства.
При сохранении нынешних тенденций Южная Осетия рискует превратиться в территорию, где сохранятся лишь структуры государственной власти, российская военная база и немногочисленная обслуживающая их часть местного населения. Де-факто трансформация Южной Осетии в регион РФ не предотвратит развитие событий по этому пути. Между тем ее значение для стратегического баланса сил на Кавказе в большой степени определялось тем, что жители республики были готовы с оружием в руках отстаивать свое право на независимость. Сокращение численности постоянно проживающего населения и неспособность властей удержать этот процесс, снижает также военно-политический потенциал, что может иметь долгосрочные последствия для сложившегося баланса сил в регионе.
Спор о векторах
По сравнению с Южной Осетией Абхазия располагает большим потенциалом для обеспечения реального суверенитета, у нее более надежная экономическая база (туризм, экспорт сельскохозяйственной продукции), она в меньшей степени зависит от экономической помощи РФ. По заявлению спикера Государственной Думы России Бориса Грызлова, которое он сделал, находясь с визитом в Сухуми, в текущем (2009-м. — Н.С.) году
10 См.: Алленова О., Титов С. В Южной Осетии все больше бывших // Коммерсантъ, 5 декабря 2008, № 222.
11 См.: Эдуард Кокойты не станет президентом Южной Осетии в третий раз // ИА «Регнум», 9 апреля 2009 [http://www.regnum.ru/news/1149036.html].
бюджет Абхазии составляет 3,8 млрд руб., из которых 2,5 млрд руб. заложено в бюджет России12. Таким образом, треть бюджета Абхазии формируется за счет ее собственной налоговой базы — это неплохой показатель.
Многие объекты в Абхазии остаются разрушенными со времен войны 1992—1993 годов, но боевые действия в августе обошли ее стороной (за исключением занятой ее вооруженными формированиями верхней части Кодорского ущелья, которая накануне штурма подвергалась ударам артиллерии и авиации). Это избавляет абхазское руководство от необходимости организовывать срочные восстановительные работы под угрозой социального взрыва, как это происходит в Южной Осетии.
Наконец, в Абхазии создана более зрелая по сравнению с Южной Осетией политическая система. В конце 2004 — начале 2005 года Абхазия прошла через острый внутриполитический кризис. Напомним, тогда оппозиция во главе с Сергеем Багапшем и Александром Анквабом не согласилась с фальсифицированными, с их точки зрения, результатами выборов, согласно которым победил Рауль Хаджимба, ставленник первого президента республики Владислава Ардзинбы. Несмотря на давление со стороны России, С. Ба-гапш сумел отстоять свои позиции, выиграл повторные выборы, хотя и вынужден был отдать Хаджимбе должность вице-президента (Анкваб получил пост премьер-министра). В этом противостоянии большую роль сыграли абхазские неправительственные организации, поддержавшие Багапша. Республика приобрела важный опыт мирной смены власти и избежала возникновения закрытого кланового режима.
Уже через несколько месяцев после прихода к власти Багапша руководство республики стало ограничивать независимым СМИ доступ к информации13. В последнее время представители прессы заявляют о случаях прямых угроз и давления на них14. Однако они продолжают работу, оппозиционные партии функционируют открыто, интрига, тем более исход предстоящих в следующем году президентских выборов, не ясны. По уровню институционального развития Абхазия по меньшей мере не уступает Грузии, значительно превосходит Южную Осетию, а также регионы Северного Кавказа.
Абхазия традиционно обладает диверсифицированной системой внешних связей. Кроме России, она поддерживает контакты с Турцией (неофициальные), чему способствует существование в этой стране многочисленной абхазской диаспоры. Большую поддержку Сухуми оказывает адыгское национальное движение. В октябре 2008 года, во время исключительно жесткой международной дискуссии о ситуации вокруг Абхазии и Южной Осетии, Федерация черкесов Европы организовала встречу абхазской делегации с депутатами Европарламента. Абхазию представляли советник президента по внешней политике Вячеслав Чирикба и замминистра иностранных дел Максим Гвинджия15.
Абхазия также установила контакты со странами Европейского союза. В июне 2008 года Сухуми посетил верховный представитель ЕС по внешней политике и безопасности Хавьер Солана. Его переговоры с главой Абхазии Сергеем Багапшем продолжались около часа, а по их завершении Солана говорил о «прекрасном диалоге» с абхазским лидером. Позже Багапш по приглашению Xorus press, издателя журнала «Foreign Policy France», посетил Париж, где встречался с экспертами и предпринимателями, а министр
12 См.: Алленова О. Абхазию пригласили на Олимпиаду в Сочи // Коммерсантъ, 19 мая 2009, № 87.
13 См.: Венедиктова Н. Средства массовой информации Абхазии в 2007 году. Доклад Центра экстремальной журналистики [http://www.cjes.ru/bulletins/?bid=2566&lang=rus].
14 См.: Родственники президента начали предвыборную кампанию: обзор СМИ Абхазии // ИА «Рег-нум», 22 февраля 2009 [http://www.regnum.ru/news/1128283.html]
15 См.: Pop V. Abkhazians Call for Recognition in European Parliament // European Observer, 7 October 2008 [http://euobserver.com/9/26877].
иностранных дел Сергей Шамба побывал в Швеции16. Во многом это была локальная вспышка интереса к Абхазии со стороны Брюсселя и стран — членов ЕС, что объяснялось возросшей интенсивностью консультаций о путях урегулирования грузино-абхазского конфликта. Но важно отметить, что Сухуми охотно шел на диалог с европейскими представителями довольно высокого уровня.
Тем не менее становление Абхазии как независимого государства в ближайшее время не обещает быть гладким. Это объясняется рядом причин. Так, республика сталкивается с серьезными вызовами в сфере сохранения тех элементов экономического суверенитета, которыми сейчас обладает. К северу от реки Псоу, на черноморском побережье Краснодарского края, рынок недвижимости в последние годы переживал бум. Его оборвал лишь экономический кризис в России. Слабая, в сравнении с Сочи, освоенность черноморского побережья Абхазии на фоне признания республики Россией создает ситуацию, когда этот бум может затронуть и республику. Сегодня возникновение «денежного цунами» на абхазской границе со стороны России сдерживает лишь дефицит средств у потенциальных инвесторов, туманные перспективы собственно российского рынка недвижимости и законодательные ограничения на сделки с недвижимостью для лиц, не обладающих гражданством Абхазии. Граждане России и других стран покупают недвижимость в Абхазии через подставных лиц.
Земля — главный экономический ресурс Абхазии. Утратив контроль над ним, абхазская элита может также утратить контроль над республикой. Конкуренция в этой сфере обостряется. Недавно о правах покинувших Абхазию в 1990-х годах греков заявила одна из греческих национальных организаций17.
Вопрос о законодательном регулировании прав на земельную собственность становится одним из главных во внутриполитической повестке дня в Абхазии. Недавно возникшая Партия экономического развития во главе с Бесланом Бутба обвиняет С. Багап-ша в намерении ввести свободную продажу земли иностранным гражданам, а также критикует его за решение о передаче железной дороги Абхазии в управление компании «Российские железные дороги»18. Споры в республике вызывает и заключенное с Россией соглашение о совместной охране границы, по некоторым сведениям, этим решением недовольны абхазские организации, действующие на территории Турции19.
Партия «Форум народного единства Абхазии» и общественная организация ветеранов войны 1992—1993 годов «Аруаа», близкие к вице-президенту Раулю Хаджимба, заявили, что могут потребовать отставки президента. «Зачем нужна такая власть, которая последовательно передает под внешнее управление все функции, которые обеспечивают суверенитет и независимость нашего государства?» — говорится в заявлении по поводу передачи абхазской железной дороги под управление ОАО «РЖД» и аналогичных планов в отношении сухумского аэропорта.
В вину президенту также ставят переговоры с представителями Тбилиси и Брюсселя накануне августовской войны и едва ли не попытку сговора с Грузией: «Руководство Абхазии вело переговоры с Грузией о передаче Кодорского ущелья под контроль международных сил. В ходе тайного визита в Абхазию грузинского представителя И. Аласания
16 См.: Запад клюет на уловки Грузии: Абхазия за неделю // ИА «Регнум», 27 июня 2008 ^йр://%>%^. regnum.ru/news/1020729.html].
17 См.: Политидис Х.Г. Диоскуриада... Абхазия... — Родина! // Международная еврейская газета, апрель 2009, № 1—2.
18 См.: Партия экономического развития Абхазии критикует внешнюю политику президента Багапша // ИА «Регнум», 18 мая 2009 [www.regnum.ru/news/1164556.html].
19 См.: В Абхазии соглашение с Россией о совместной охране границы подвергается критике // ИА «Регнум», 16 мая 2008 [http://regnum.ru/news/1164288.html].
был подготовлен соответствующий документ. В дальнейшем работа над ним была продолжена в Стокгольме. Эти встречи проходили при содействии США и Евросоюза, что само по себе вело к расширению формата переговоров и снижению роли России в урегулировании. Не случайно в этот период Абхазию посетили министры иностранных дел Дании и Германии, а также комиссар Евросоюза X. Солана. Однако эти планы, к счастью, были нарушены. В августе 2008 года Россия, отразив вооруженную агрессию Грузии, признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Таким образом, можно констатировать, что если бы Абхазия успела подписать соглашение с Грузией, то ни о каком признании нашей независимости и речи быть не могло»20.
Критику со стороны «Форума народного единства Абхазии» и «Аруаа» трудно не признать эклектичной — Багапша одновременно обвиняют в недостаточно пророссийс-кой внешней политике и в передаче стратегических объектов под контроль Москвы. Но она отражает намечающееся политическое столкновение по вопросу о выборе дальнейшего пути развития республики. Значительная часть ее элиты, в том числе, по всей видимости, и президент, стремится к тому, чтобы по-прежнему проводить многовекторную и диверсифицированную внешнюю политику.
■ Во-первых, такая политика может приблизить более широкое международное признание независимости республики,
■ во-вторых, она помогла бы избежать чрезмерной зависимости от Москвы.
В Абхазии вряд ли забыли о событиях конца 2004 — начала 2005 годов, когда РФ открыто и довольно грубо вмешивалась в ход выборов в республике, и не хотели бы повторения этого опыта. С другой стороны, часть российских политиков опасается, что Абхазия начнет проявлять чрезмерную самостоятельность, попытается сблизиться с Западом и др.
Масштабная экспансия в Абхазию российских государственных компаний (наряду с «РЖД», свои проекты в республике намерена реализовать «Роснефть»)21 не в последнюю очередь обусловлена политическими соображениями. В этой связи обращает на себя внимание отмечаемая в последний год активизация вице-президента Хаджимбы, который на протяжении ряда лет оставался «спящим» политическим игроком. Близкие к нему организации неоднократно критиковали многовекторность внешней политики Абхазии, призывая ориентироваться исключительно на Москву. Учитывая роль Хад-жимбы в конфликте вокруг последних выборов президента Абхазии, его активизация может быть предупреждением президенту со стороны части политической элиты России не слишком увлекаться дифференцированием внешнеполитических связей и много-векторностью.
Вместе с тем представители разных политических сил активно используют тему договоренностей с «РЖД» для давления на президента. Это свидетельствует о том, что многие в Абхазии действительно опасаются попасть в слишком сильную зависимость от России. Конечно, говорить о принципиальных сдвигах в позиции официального Сухуми сегодня не приходится. Но нельзя полностью исключить вероятность, что в условиях признания со стороны России абхазское руководство начнет искать возможности для сохранения хотя бы ограниченной свободы маневра во внешней политике. Это может существенно осложнить политическую игру на Кавказе и создать условия для возникновения новых острых противоречий между игроками.
20 В Абхазии могут потребовать отставки президента // ИА «Регнум», 18 мая 2009 [http://regnum.ru/ news/1164898.html].
21 ИА «Интерфакс»», 15 мая 2009.
Неосознанная катастрофа и «ловушка силы»
«В результате наших реформ мы уволили около 250 тыс. чел., значительная часть которых не смогла найти себя в новой экономике. Борясь с коррупцией и криминалом, мы посадили в тюрьму тысячи людей. Только в Тбилиси мы осудили 8 тыс. чел., и все их родственники сегодня на улицах требуют моей отставки», — сказал президент Грузии Михаил Саакашвили в интервью журналу «Newsweek», которое он дал в разгар акций протеста оппозиции в Тбилиси22. По сути, президент признал, что реформы (как бы их ни оценивали внешние наблюдатели) породили раскол в обществе.
Этот раскол дал о себе знать в ноябре 2007 года, когда полиция разогнала митинги оппозиции в столице. В результате президентских и парламентских выборов 2008 года этот кризис углубился, поскольку тенденция на формирование режима личной власти М. Саакашвили продолжилась и усугубилась. Отметим, что несбалансированность механизма принятия политических решений в Грузии, большой вес в нем элемента спонтанности стали одним из факторов августовской катастрофы.
По оценке бывшего премьер-министра Грузии Зураба Ногаидели, во второй половине 2008 года прямые иностранные инвестиции в страну сократились с 1 млрд до нескольких десятков миллионов долларов, а по итогам 2009 года ее ждет экономический спад приблизительно в 5%23. Прямые иностранные инвестиции, как полагает Ногаидели, стали главным «мотором» роста грузинской экономики в последние годы, но в условиях глобального экономического кризиса этот «мотор» перестал работать.
К тому времени, когда Грузия ощутила на себе последствия военной операции в Южной Осетии, в ней уже давали о себе знать фундаментальные и долгосрочные кризисные тенденции. Между тем август стал крахом для национально-государственного проекта, осуществлявшегося в Грузии в последние 20 лет, с прихода к власти Звиада Гамсахурдиа. Суть этого проекта — де-факто унитарное государство в границах бывшей Грузинской ССР, интегрированное в западные международные военные и политические институты, к тому же считающее Россию главной угрозой своего суверенитета.
М. Саакашвили пытался реализовать этот проект в наиболее полной мере. Обещания вернуть Абхазию и Южную Осетию под юрисдикцию Тбилиси до истечения срока его президентских полномочий, которые он давал в обеих своих инаугурационных речах, создали ситуацию, когда успешность национально-государственного строительства проверялась способностью властей проводить эффективную политику, направленную на возвращение под свой контроль мятежных автономий. Благодаря этому сложилась ситуация, когда именно возвращение территорий превратилось в условие состоятельности грузинской национальной государственности, а не формирование демократического, правового, ответственного в международных делах государства и эффективное экономическое развитие страны считалось фактором решения территориальной проблемы.
Вялотекущий характер нынешнего внутриполитического кризиса в стране, подчас трагикомические события на улицах Тбилиси не должны никого вводить в заблуждение. Грузинское общество и государство переживают тяжелую катастрофу. Хуже всего то, что
22 См.: Nemtsova A. Mikheil Saakashvili: Where Are My Western Friends? // Newsweek, 20 April 2009 [http:// www.newsweek.com/id/193509/page/].
23 См.: Интервью с Зурабом Ногаидели. Тбилиси, 22 февраля 2009.
кризис не рождает новых идей, подходов и лидеров, не способствует созданию новой парадигмы национального развития.
Осенью 2007 года оппозиция выдвигала проекты институциональных изменений (переход к парламентской республике, реформа избирательной системы и др.). Сейчас на повестке единственное требование — отставка Саакашвили. Но отсутствие конкретной позитивной программы обрекает оппозиционеров на неудачу. Что же касается президентской команды, то ее неспособность хотя бы частично пересмотреть сложившиеся подходы к внутренней политике (с их импровизацией, закрытостью механизмов принятия решений, авторитарными методами) делает М. Саакашвили «хромой уткой» задолго до истечения конституционного срока его полномочий и не оставляет ему возможности делать сильные ходы, способные служить преодолению кризиса.
Дело здесь не только в личных качествах действующих грузинских политиков. Формирование новой парадигмы национального развития требует от грузинского общества и политического класса страны дать ответы на комплекс исключительно сложных вопросов. Как строить экономическую политику, чтобы преодолеть маргинализацию тех 250 тыс. уволенных, о которых говорил в интервью американскому журналу М. Саакашвили? Понятно, что это число следует считать в большой мере условным, но от этого не становится условной сама проблема. Как обеспечить представительство их политических интересов и тем самым консолидировать политический режим? Как, идя на компромисс с «бывшими», не утратить реальных достижений «революции роз» — успехов в борьбе с низовой коррупцией, в снижении административных барьеров для предпринимателей, в обуздании преступности? Как вывести грузино-российские отношения из губительного для Тбилиси контекста противостояния Москвы и Вашингтона? Последнее потребует пересмотра принятых сейчас грузинской элитой целей и задач, касающихся евро-атлантической интеграции, и уже из этого понятно, сколь трудно достижим «новый консенсус» в Грузии.
Тбилиси продолжает поддерживать ставку на конфронтацию с Москвой. Практические проявления этой политики, насколько можно судить, варьируются от бескомпромиссного дипломатического противостояния на всех доступных грузинской дипломатии международных площадках до попыток оказать дестабилизирующее влияние на Северном Кавказе. Такую политику сложно назвать реалистичной. В сущности, она исходит из расчета на гипотетическую катастрофу в России, при которой она переживет столь глубокий внутриполитический кризис, что страна окажется на грани дезинтеграции. Предполагается, что в таких условиях она или будет вынуждена выполнить требования западных союзников Грузии и отменить решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии (с последующей интернационализацией обоих конфликтов), либо не сможет осуществить военное вмешательство в республики в случае новой операции Тбилиси, направленной на их насильственное возвращение под его контроль.
Иными словами, власти Грузии надеются на некое подобие коллапса СССР. Однако современная Россия, при ее нынешних понятных экономических трудностях, не демонстрирует признаков возникновения подобного сценария, не говоря о том, что катастрофы такого масштаба не представляют собой рядовое событие в мировой истории, и строить свою внешнюю политику в расчете на них не очень разумно.
Возможно, способствовать выработке более реалистичной позиции Тбилиси могли бы такие шаги Москвы, которые снижали бы градус конфронтации в отношениях между двумя странами, разумеется, не затрагивая при этом принципиальные для Кремля вопросы о статусе Абхазии и Южной Осетии. К примеру, явно изжил себя запрет на доступ для ряда грузинских товаров на российский рынок. Значительных препятствий для таких шагов нет, но нет и достаточных стимулов к ним, что отражает некоторые пока недооцененные слабые стороны нынешней позиции России на Кавказе.
Создание военных баз в Абхазии и Южной Осетии снимает важнейшую проблему РФ в сфере безопасности в этом регионе. В условиях, когда Тбилиси не признает независимость двух республик, эти базы служат препятствием для интеграции Грузии в НАТО.
■ Во-первых, приняв ее в свой состав, Североатлантический альянс окажется в ситуации, когда на части признанной им территории страны-члена дислоцируются российские войска. Непосредственное соприкосновение военных машин НАТО и РФ в столь неопределенной ситуации потенциально весьма опасно, особенно если учесть частые вооруженные инциденты на границах Абхазии и Южной Осетии с Грузией. НАТО вряд ли пойдет на такой риск.
■ Во-вторых, военная база в Южной Осетии расположена в нескольких десятках километров от Тбилиси и в нескольких километрах от железной и автомобильной дорог, связывающих восток страны и ее столицу с морем и западными регионами. Это в большой степени обесценивает Грузию для США как плацдарм на Кавказе. Столь весомые ограничения на вступление Грузии в НАТО снимают с повестки дня экспансию блока в других государствах региона: без страны, занимающей столь важное стратегическое положение, такая экспансия лишена практического смысла.
Грузия была одним из «моторов» организации ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова), активно насыщала программу деятельности этого блока выгодными ей направлениями, в частности продвигала идею создания в его рамках миротворческих сил. Августовский кризис повлек за собой фактическую самоликвидацию блока, который так и не сумел сформулировать внятную позицию в отношении событий в Южной Осетии. По всей видимости, после этого удара ГУАМ уже не восстановится. Проекты в сфере энергетики и транспортной инфраструктуры, в осуществлении которых принимала участие эта организация, будут продолжены, однако они утратят прежнюю политическую составляющую.
Политические объединения, подобно ГУАМ, вызывающие в памяти терминологию «санитарного кордона», будут возникать, однако они окажутся ситуативными и неустойчивыми. Например, стихийно сложившийся и институционально не оформленный альянс трех государств (Польши, Украины и Грузии) движим не в последнюю очередь личными политическими амбициями украинского и польского президентов Виктора Ющенко и Леха Качиньского. Их уход со сцены повлечет за собой распад или радикальное переформатирование самого альянса. Москва может записать в свой актив и этот результат августовского конфликта.
Вместе с тем трудно не заметить, что новое положение России в регионе в огромной степени (если не исключительно) обеспечивается за счет силовых механизмов. В этом контексте для Москвы критически важно наличие ее военных баз в признанных только Россией и Никарагуа Абхазии и Южной Осетии, а также предсказуемость политических процессов в двух этих республиках. Возросшее влияние РФ нуждается в дипломатической «достройке». Иначе Кремль окажется в «ловушке силы», когда, решив наиболее насущные проблемы безопасности, он утратит возможности для дальнейшего развития своей политики в регионе.
Теоретически эту задачу можно решить либо за счет принципиальных перемен в российско-грузинских отношениях (что крайне трудно в сегодняшних условиях), либо путем усиления дипломатической активности на армянском и азербайджанском направлениях (имея в виду перспективу региональной изоляции Грузии).
Позиция Армении в ходе августовского кризиса и после него оказалась сложнее, чем это можно было себе представить ранее. С одной стороны, фактор Нагорного Карабаха
заставляет Ереван, по крайней мере, с заинтересованностью рассматривать обретение Абхазией и Южной Осетией статуса независимых государств; с другой — сильнейшая зависимость страны от транзита через грузинскую территорию требует поддержания хороших отношений с Тбилиси.
Начали развиваться армяно-грузинские межгосударственные отношения, до августа почти незаметные. Достаточно сказать, что в конце сентября 2008 года Армения и Г ру-зия договорились о строительстве автодороги Ереван — Ахалкалаки — Батуми и Ереван приступил к поиску финансов для данного проекта24. Эта магистраль важна как для Армении (она расширит для нее выходы к черноморским портам), так и для Грузии (дополнительный транспортный маршрут, связывающий восток и запад страны и проходящий на относительно достаточном расстоянии от российской военной базы в Южной Осетии). Отметим, что зависимость Армении от грузинского транзита сделала невозможным консолидированное международно-правовое признание Абхазии и Южной Осетии государствами — членами Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Признав Абхазию и Южную Осетию, Армения (член ОДКБ) автоматически обрекла бы себя на транспортную блокаду со стороны Грузии, что повлекло бы для Еревана весьма серьезные экономические последствия.
Ни о какой региональной изоляции Грузии речь идти не может, по крайней мере пока Ереван не нормализовал отношения с Анкарой и Баку. Возможное разблокирование армяно-турецкой границы, перспектива которого появилась после апрельского заявления министерств иностранных дел двух стран, позволит снизить зависимость Армении от транзита через территорию Грузии. Но в то же время оно объективно ослабит связи Армении с Россией, не в последнюю очередь обусловленные сложными отношениями Еревана с ближайшими соседями.
Движение заметно и на карабахском направлении. Политическая декларация об урегулировании нагорно-карабахского конфликта, подписанная в Москве в ноябре 2008 года, встреча глав Армении и Азербайджана Сержа Саргсяна и Ильхама Алиева в столице РФ в апреле 2009-го говорят о готовности Москвы активно способствовать разрешению конфликта. Сегодня сложно судить о том, насколько устойчивой окажется эта тенденция. Однако заметим, что по горячим следам августа России не удалось добиться мирного и взаимоприемлемого урегулирования другого этнополитического конфликта на постсоветском пространстве — приднестровского, хотя ее влияние на ситуацию вокруг Приднестровья значительно выше того, которое она может оказывать на Баку и Ереван.
Пожалуй, впервые за свою постсоветскую историю Россия сталкивается со столь явным дисбалансом между инструментами «жесткой» и «мягкой» силы и с насущной необходимостью восполнить дефицит последней. Если этот вызов будет осознан и на него будет дан адекватный ответ, у Москвы появится шанс развить военные успехи августа в сугубо политическом русле. Если этого не произойдет, возникнет риск, что сфера влияния России в Закавказье постепенно сократится до территорий Абхазии и Южной Осетии.
24 См.: Ованисян Л. Строительство дороги Ереван — Батуми планируется закончить за два года // Кавказский узел, 6 октябрь 2008 [http://www.kavkaz-uzel.ru/newstext/news/id/1230445.html].
