CC BY
107
из истории великой отечественной
ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЕ ОТРЯДЫ НА ЮГЕ РОССИИ В 1941-1944 гг.
В.А. Селюнин, Н.В. Селюнина
Одной из черт российской мен-тальности является отношение народа к армии как к своему детищу. Особенно ярко это проявилось в период Великой Отечественной войны. Стремление гражданских людей оказать максимальную помощь вооруженным силам базировалось на национально-патриотической идее, которая духовно сплачивала тыл и фронт для оказания отпора врагу. создание различных добровольческих военизированных формирований и организация боевой подготовки населения являли собой элементы материализации официальной установки о том, что страна должна быть единым военным лагерем. сплоченность тружеников тыла, готовность отдать все силы делу обороны Родины, вооружали армию верой в неминуемую победу. с другой стороны, боевой дух войск, готовность к самопожертвованию передавались мирным жителям, вдохновляя их на преодоление возраставших трудностей. следовательно, боеспособность воюющей армии зависела от возможностей тыла всесторонне поддерживать ее.
совнарком сссР на третий день войны принял постановления "Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов", а также "О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами, диверсантами противника в прифронтовой полосе" [1]. Бюро Ростовского обкома ВКП(б) уже 25 июня приняло решение о создании истребительных батальонов, которые стали разновидностью отрядов народного ополчения [2]. Подобные постановления приняли все партийные органы краев и автономных республик северного Кавказа.
Селюнин Владимир Александрович - доктор исторических наук, профессор кафедры истории России, декан исторического факультета Таганрогского государственного педагогического института;
Селюнина Наталья Владимировна - кандидат исторических наук, заведующая кафедрой истории России того же института.
Принятые решения определяли порядок зачисления людей в истребительные подразделения, источники финансирования, места дислокации отрядов, качественные параметры комсостава и т.д.
Деятельность истребительных батальонов на Юге России можно условно систематизировать в два периода, имеющие отличительные особенности. Первый период продолжался с июня 1941 г. по июль 1942 г. - на Дону, Кубани, в ставрополье, Кабардино-Балкарии и по декабрь 1942 г. - в Северной Осетии, Чечено-Ингушетии, Дагестане. Второй период длился с начала 1943 г. до осени 1944 г. - во всем регионе.
Местные органы НКВД несли прямую ответственность за процесс формирования истребительных отрядов, уровень их боеспособности и максимальное использование личного состава подразделений в решении оперативных задач.
Подбор людей в истребительные батальоны Юга России вели работники НКВД вместе с представителями руководства предприятий и общественных организаций, в полной мере используя принцип добровольности. В этой связи весьма эффективно использовались митинги и собрания, групповые и индивидуальные беседы с рабочими и служащими.
В первые месяцы войны митинги рабочих и служащих, интеллигенции, крестьян, старшеклассников и студентов проводились повсеместно и часто. После их окончания представители общественных организаций записывали фамилии желающих вступить в подразделения истребительного назначения. Сказывались отголоски митинговых традиций первых лет советской власти.
Затем добровольцев вызывали на собеседование в партийные органы и управления НКВД. К этому времени ответственные работники уже владели соответствующей информацией о каждом бойце или командире формирующихся подразделений. При этом
подавляющая часть добровольцев были военнообязанными, но имели соответствующую отсрочку от призыва в действующую армию.
Учитывая остроту фронтовой обстановки, ответственные лица очень серьезно подходили к подбору кадров, скрупулезно сопоставляя анкетные данные с результатами личных бесед, отзывами сослуживцев о кандидатах и т.д. Большинство из тех, кто имел криминальное прошлое, репрессированных родственников, негативные отзывы, в отряды не принималось.
Особое внимание уделялось подбору командных кадров. Партийные органы подбирали командный состав истребительных отрядов из числа наиболее способных офицеров силовых структур или демобилизованных командиров, имеющих боевой опыт.
Подразделениям выдавались с оружейных складов винтовки старого образца, сохранившиеся с Гражданской войны, боеприпасы. Командирам подразделений полагались наганы. Автоматическое оружие в первый период войны в таких отрядах было редкостью, остро ощущалась нехватка патронов.
Как правило, истребительные батальоны формировались по профессиональному признаку. На железнодорожном транспорте подразделения состояли из станционных и деповских рабочих, на морском - из портовиков и судоремонтников [3]. В Новороссийске, например, истребительная рота численностью 56 человек была укомплектована в основном рабочими судоремонтного завода и портовиками [4]. В Чечено-Ингушетии 10 истребительных отрядов состояли из работников железнодорожного узла и треста "Грознефтезаводы", 25 астраханских подразделений - из судоремонтников и пищевиков. Ядром 39-ти дагестанских отрядов являлись моряки, нефтяники, железнодорожники, рабочие заводов.
Крупные истребительные отряды дислоцировались в больших промышленных центрах и в зависимости от оперативной обстановки могли находиться даже на казарменном положении. Финансировались отряды за счет местных бюджетных средств и предприятий [5].
Укомплектованность подразделений коммунистами и комсомольцами достигала 60 процентов личного состава, поэтому в них создавались неуставные партийные и комсомольские организации, становившиеся боевым ядром подразделений. Благодаря настойчивым
усилиям властей в течение короткого периода истребительные отряды были созданы в южном регионе повсеместно.
По данным управления НКВД по Ростовской области на территории к 17 июля 1941 г. было сформировано 77 истребительных батальонов общей численностью 16 тысяч человек (в это число не входили личные составы городских и районных отделов и отделений НКГБ и НКВД, территориальной и железнодорожной милиции). При каждом батальоне было создано по нескольку групп содействия, являвшихся кадровым резервом и принимавших участие в боевых операциях. Всего таких групп на Дону насчитывалось 2 118, в которые входили 23 500 человек. Как видим, силовые структуры Ростовской области имели в лице истребительных батальонов и групп содействия почти дивизию патриотов, обеспечивавших охрану 1 967 населенных пунктов и готовых в любой момент вступить в борьбу с вражескими парашютистами, диверсантами, бандитами [6]. Этот несомненный успех был достигнут благодаря энергичным и последовательным действиям секретаря обкома ВКПб Б.А. Двинского, начальника управления НКГБ майора С.В. Покотило, военного коменданта Ростова полковника Я.Г. Брагина.
Весьма результативно работали над созданием истребительных отрядов управленческие структуры Кубани. В Краснодаре деятельность ополченцев курировал секретарь крайкома ВКП(б) В.А. Родионов. Под его контролем на Кубани несли службу 14 000 бойцов в 93 истребительных отрядах. В это число входили 8 истребительных отрядов Адыгеи под командованием A.M. Семкина. В 27 районах были созданы казачьи сотни, которые первоначально выполняли функции истребительных отрядов, а позднее стали основой 12-й и 13-й кубанских кавалерийских дивизий [7].
Набирал силу процесс организации истребительных отрядов в автономных республиках северного Кавказа. В июле 1941 г. Северная Осетия уже располагала 800 кавалеристами, оказывавшими помощь силовым структурам [8]. В Кабардино-Балкарии были организованы 17 батальонов, в Дагестане - 39 и т.д [9]. Истребительные подразделения предназначались для борьбы с парашютистами, диверсантами, разоблачения и обезвреживания провокаторов, задержания дезертиров, уголовников. Они круглосуточно патрулиро-
вали улицы городов и поселков, дежурили на контрольно-пропускных пунктах, в портах и на речных пристанях, вокзалах, охраняли мосты, переправы, нефтехранилища, режимные предприятия, сопровождали поезда, пароходы, автомобильные колонны.
Всего на Юге России в августе 1941 г. насчитывалось более 320 батальонов, в которых числилось около 60 тысяч человек. Эти цифры не оставались неизменными в начальный период войны. К началу 1942 г. на Юге России реально действовали около 100 отрядов, многие из которых назывались батальонами по установившейся традиции, а в количественном отношении этому не соответствовали. Ротация личных составов отрядов продолжалась*.
Военная обстановка властно требовала направлять все новые контингенты призывников в вооруженные силы. Часть военнообязанных или способных носить оружие была вынуждена эвакуироваться в глубь страны со своими производственными предприятиями, учебными заведениями. Поэтому отдельные отряды распадались или упразднялись, некоторые из них числились лишь на бумаге.
В первой декаде января 1942 г. были расформированы истребительные отряды в Садонском, Алагирском, Дигорском, Ардон-ском, Кировском и Правобережном районах северной осетии. основной причиной распада подразделений стал уход бойцов и командиров в действующую армию. Местные власти создали из оставшихся бойцов боевые дружины по 10-15 человек в каждой. Однако эти формирования не могли в полной мере решать оперативные задачи. Рост масштабов и сложности задач прифронтовой территории заставил руководителей Владикавказского городского комитета обороны возобновить работу по воссозданию ополченческих структур. По инициативе главы комитета Н.П. Мазина во всех районах Северной Осетии началась организация истребительных отрядов. К началу июля в автономной республике боевые отряды уже несли службу. Владикавказский отряд, состоявший из 500 человек, оказывал большую помощь органам правопорядка и военным в несении гарнизонной службы. При городском батальоне был создан мотоциклетный взвод, для боевой подготовки выделялись два дня в неделю в нерабочее время. Всем
* Подсчитано автором по [10].
руководителям предприятий запрещалось использовать истребителей в других ополчен-ческих формированиях, назначать их дежурными на фабриках, заводах, в учреждениях. Координировали и руководили деятельностью ополченцев начальник республиканского штаба истребительных батальонов А.П. Баранников и его заместитель М. Дауев [11].
На Дону, являвшемся зоной боевых действий уже длительный период, ополчен-ческие подразделения распались, поэтому Ростовский ГКО был вынужден принять 6 июня 1942 г. решение о воссоздании в городе двух истребительных отрядов общей численностью 240 человек. Каждый боец был обязан дважды в неделю нести суточные наряды, выполнять задания силовых структур [10, л. 76].
Характерной особенностью деятельности истребительных отрядов в 1941-1942 гг. было активное участие их в боевых действиях.
По мере обострения фронтовой ситуации отряды занимали оборонительные рубежи и вместе с воинами регулярной армии отражали атаки противника. Во время обороны Таганрога в октябре 1941 г. хорошую боевую выучку и большое мужество проявили бойцы истребительного отряда. В районе Воловой балки рабочий инструментального завода Федор Голубцов уничтожил связкой гранат вражеский танк, а другой танк подожгли Андрей Дьяченко, Яков Сердюков, Павел Ермолаев. Рабочий батальон отразил несколько атак гитлеровцев в форме дивизии "Викинг" и "Адольф Гитлер", в числе последних покинув боевые позиции по приказу военного командования.
Ростовские истребительные отряды сыграли важную роль в стабилизации обстановки в городе в октябре 1941 г. Отдельные группы людей, воспользовавшись паническими эвакуационными настроениями местных управленческих структур, стали грабить магазины, учреждения, жилища. Ростовский ГКО приказал силовым структурам и ополченцам восстановить порядок в населенных пунктах, а виновных немедленно отдавать под суд военного трибунала. В течение нескольких суток приказ чрезвычайного органа был выполнен, а отряды заняли позиции на оборонительном рубеже [10, л. 3-4]. В ходе ноябрьских боев с противником ополченцы проявили большое мужество, зачастую показывая примеры отваги и самопожертвования регулярным воинским частям. По инициативе ростовских
железнодорожников на паровозоремонтном заводе была создана оружейная мастерская. Благодаря профессионализму мастеров Р.Г. Иванова, Д.Я. Шишкина, Д.М. Суслова, Г.М. Хоменко, А.П. Болдырева удавалось обеспечить ополченцев исправным огнестрельным и холодным оружием.
После окончания первого сражения за Ростов-на-Дону и изгнания гитлеровцев за миусскую оборонительную линию оснащенность оружием батальонов значительно улучшилась. Из трофейного фонда отряды получили автоматическое оружие, ручные пулеметы, минометы. Хорошо вооруженные ополченцы глубокинского и Красногвардейского районов сумели обезвредить две группы вражеских диверсантов.
Истребительные отряды мужественно сражались вновь летом 1942 г., обороняя Ростов, понесли большие потери и были вынуждены отступить вместе с бойцами Отдельной 56 армии [12].
В июле 1942 г. Орджоникидзевский гКО, обеспокоенный обострением фронтовой ситуации, детально изучил деятельность истребительных батальонов в Северной Осетии и вновь заслушал вопрос о состоянии их боеспособности. Серьезная критика звучала по поводу низкого уровня боевой подготовки бойцов, слабого знания ими материальной части оружия, недостатков в организации командирской учебы. Чрезвычайный орган потребовал от руководителей наркомата НКВД республики в кратчайшие сроки устранить отмеченные недостатки, провести трехдневный семинар командиров с отрывом от производства. Командирскую учебу вел начальник гарнизона полковник Г.М. Янукович, который заставил комсостав хорошо изучить местность, ущелья, тропы, имеющие военное значение [13]. Впоследствии эти знания помогли командирам подразделений грамотно воевать и уменьшить потери среди личного состава.
В ходе обороны Владикавказа руководство республики объявило всеобщую мобилизацию населения на борьбу против врага. Оружие взяли в руки даже старики, женщины и подростки. Штаб истребительных батальонов разработал ускоренный вариант программы военной подготовки мирного населения. Примером для других оставались наиболее боеспособные истребительные отряды, которым приказали защищать подступы к городу в районе Лысой горы и не пропускать врага к
Военно-Грузинской дороге. В Орджоникидзев-ском батальоне героически сражались с врагом рабочие М.Т. Спиридонов, В.И. Княгинин, Д.И. Цыганов, Г.П. Мяличкин, И.Н. Камкин, И.Е. Киселев и многие другие [14]. Позднее они были зачислены в строевую воинскую часть. Архивные документы содержат множество примеров стойкости и героизма бойцов и командиров добровольческих формирований, которые помогали регулярной армии сдерживать натиск вражеских войск, а в конце декабря 1942 г. все они участвовали в прорыве линии фронта в Ирафском районе.
Ратную доблесть проявили бойцы и командиры грозненского коммунистического батальона под руководством командира А.А. Ко-рецкого и комиссара И.И. Дедкова в период обороны столицы Чечено-Ингушетии. Боеспособность этой ополченческой части была так значительна, что через месяц оборонительных боев это соединение было включено в штат Закавказского фронта. Газета "Грозненский рабочий" писала: "...командование просит передать трудящимся республики, особенно трудящимся дважды орденоносного города Грозного, нашу искреннюю благодарность за их работу и помощь Красной Армии в ее борьбе по очищению Кавказа от гитлеровских мерзавцев" [15].
Истребительные отряды воевали и с бандами, активизировавшимися на Юге России с первых дней войны. Гражданское население, как и Красная армия, к сожалению, не были монолитом, не имеющим изъянов. Вновь показала свой омерзительный облик "смердяковщина" В час великой опасности нашлись те, кто страстно жаждал поражения своей родины и не желавшие ее защищать от интервентов. В современной литературе, кинофильмах можно встретить неуклюжие попытки оправдания предателей и уголовников, якобы из политических соображений боровшихся против существовавшего режима. На Северном Кавказе таких "борцов" было немного. Подавляющее большинство предателей, националистов пыталось и пытается воспользоваться в личных целях кризисом власти, вызванным чрезвычайными обстоятельствами, коррупцией и глупостью приспособленцев и недальновидных политиков, их трусостью и паникерством, неспособностью организовать защиту мирного населения от внутренних врагов. В кризисной ситуации возникла и расширилась экономическая и социальная
база очень опасного врага цивилизованного общества - организованной преступности.
Растущие масштабы криминалитета отнюдь не преувеличивались руководителями городских комитетов обороны М.А. Сусловым (Ставрополь), В.А. Ивановым (Грозный), Б.А. Двинским (Ростов-на-Дону), Н.П. Мази-ным (Владикавказ), направлявшими в Москву тревожные донесения [16, л. 19]. В те сложные годы руководитель, направивший наверх ложную информацию, мог оказаться под судом военного трибунала. Не понимать этого сегодня могут только те, кто не знает сути периода войны, или фальсификаторы, заведомо искажающие истину.
Архивные документы хранят немало документов, убедительно свидетельствующих о том, что масштабы организованной преступности на Юге России в военный период были действительно значительными. Многочисленные банды, состоявшие из армейских дезертиров, уголовников, националистов, вражеских агентов, становились пятой колонной, способной дестабилизировать обстановку, нанести урон силовым структурам, создать панические настроения и запугать людей, нанести большой материальный ущерб народному хозяйству, следовательно, ослабить оборонный потенциал страны.
Бандиты имели экономическую и социальную поддержку у родственников и части сочувствующего населения, которые по существу являлись пособниками преступников, соучастниками преступлений. Пользуясь всемерной поддержкой аборигенов, бандиты могли годами находиться на нелегальном положении и сеять бессмысленные разрушения и смерть.
Осенью 1941 г. ставропольским силовым структурам и добровольческим подразделениям пришлось решать важные задачи по искоренению организованной преступности. 30 сентября 1941 г. появился приказ наркома НКВД СССР о создании отдела по борьбе с бандитизмом в Ставропольском краевом управлении внутренних дел. Подобные отделы были созданы во всех административных центрах Юга России.
В ноябре 1941 г. уполномоченный комиссии партийного контроля по Ставропольскому краю направил секретарю крайкома ВКП(б) М.А. Суслову информацию, в которой с тревогой докладывал, что в Карачаевской автономной области в значительной степе-
ни осложнилась политическая обстановка. В аулах сильно довлела круговая порука, активизировалась деятельность криминальных групп.
Одна из банд напала на золотой прииск Мушта, ограбила магазин, убила четырех человек. В ряде мест властные структуры поддерживали бандитов. Председатель аулсовета селения Верхняя Теберда помогал дезертирам скрываться от силовых структур, участвовал в разработке бандитских операций, направлял преступникам продовольствие, провиант, лошадей, подстрекал население на антиправительственные действия. Коренные жители некоторых районных центров (преимущественно женщины) открыто демонстрировали русофобию, неприязнь к властям, препятствовали мобилизации военнообязанных [17, л. 70, 80, 81].
В то время как на фронте был на счету каждый боец, Красная Армия с огромным трудом сдерживала натиск немецко-фашистской военной машины, в тылу приходилось вести тяжелую борьбу с теми, кто направил оружие против своего народа. Начальник Ставропольского управления НКВД майор Панков предлагал краевому руководству выделить соответствующие воинские контингенты для разгрома нескольких банд, дислоцировавшихся в Карачае.
Сотрудники НКВД, резервные воинские части и бойцы истребительных отрядов Ставрополья провели несколько массовых операций в горных районах. За пять месяцев войны силовые структуры задержали 698 дезертиров, большую часть из них отправили в воинские части для продолжения службы. Преступные группы, которые не хотели сложить оружие, были физически истреблены или рассеяны [17, л. 80]. Плененные преступники на допросах показали, что банды, хозяйничавшие в Учку-ланском районе и периодически нападавшие на мирное население, ответственных работников, на сберкассы, местные предприятия, состояли из дезертиров, уголовников, националистов и даже бывших милиционеров.
В Нальчике для помощи наркомату внутренних дел автономной республики был создан истребительный батальон численностью до 500 человек под командованием А. Билибина. этот отряд совершил немало боевых рейдов по горным районам. По настоянию председателя Нальчикского ГКО з. Кумехова в автономной республике нача-
лась подготовка альпинистов, лыжников из числа добровольцев, чтобы при их помощи установить контроль над ущельями и высокогорными перевалами, блокировать бандитов и в зимнее время [18]. Отряды пополнялись надежными проводниками, хорошо знающими театр горных военных действий.
Несмотря на то, что в борьбу с преступниками включились большие силы, криминальная ситуация в Кабардино-Балкарии не улучшалась. Летом 1942 г. масштабы бандитизма даже увеличились. В одном из документов говорилось, что местное население аулов Куркужин, Шардаково, Каменномостское, Сар-маково ликвидировало советскую власть еще до прихода гитлеровцев, а в числе старост и полицаев оказалось несколько коммунистов [16, л. 16; 19].
Под влиянием бандитов находилась часть населения Саясановского, Ножай-Юртовского и ряда других районов Чечено-Ингушетии. Количество преступных групп, существовавших еще с довоенной поры, не доходило до десятка, но преступники отличались отменной воинской подготовкой, выносливостью, мобильностью и жестокостью. Они терроризировали промысловиков и эксплуатационников, взрывали нефтяные вышки, грабили торговые точки и отделения сбербанка, убивали представителей власти и интеллигенции, наносили урон воинским гарнизонам.
Дестабилизация обстановки в республике беспокоила властные структуры. Председатель Грозненского ГКО В.А. Иванов являлся инициатором создания истребительных подразделений для охраны предприятий нефтяной промышленности и проведения нескольких операций силовых структур по выявлению и уничтожению преступных групп [20].
Следует отметить, что в первый период войны (июнь 1941 - июль 1942 гг.) силовым структурам не удалось в полной мере искоренить бандитизм на Северном Кавказе. Бандиты, уцелевшие в облавах, быстро оправлялись от полученных ударов, сплачивались и продолжали террористическую деятельность.
Руководство вермахта рассчитывало приобрести в лице этого криминального сообщества верных союзников, способных помочь оккупантам вводить и укреплять новый порядок на оккупированных территориях. Среди плененных красноармейцев, эмигрантов вражеская разведка выявляла людей, которых можно было использовать в качестве карате-
лей. Сформированный фашистами и известный своей жестокостью на Северном Кавказе многонациональный батальон "Бергман" состоял в основном из уголовников, а отнюдь не из идейных борцов против сталинизма. Многие из этого карательного отряда вели себя в родных местах как военные преступники и после бегства оккупантов с Северного Кавказа перешли на нелегальное положение, стали агентами нацистов на освобожденной от них территории, влились в террористические банды.
В исторических рамках второго периода (начало 1943 - осень 1944 гг.) искоренение организованной преступности было одной из главных задач региональных силовых ведомств. В этом большую помощь они получали от возрожденных истребительных подразделений. По указанию властных органов Ставропольского края были сформированы подразделения добровольцев в Минеральных Водах, Пятигорске, Железноводске, Ессентуках, Кисловодске, Микоян-Шахаре. Они предназначались для усиления частей милиции и госбезопасности, ведущих борьбу против фашистской агентуры, бандитских формирований, дезертиров, уголовников.
В 1943-1944 гг. изменилась экономическая и социальная база бандитизма на Северном Кавказе. Преступные группы даже пополнялись бывшими коммунистами и комсомольцами, по различным причинам оставшимися на оккупированной врагом территории. В Ставропольском крае из 23 928 коммунистов оставались на захваченной врагом территории до 6 000 чел. и 37,8 % списочного состава комсомольской организации [21]. Опасаясь обвинений в коллаборационизме, мести населения и репрессий советских силовых структур, 150 коммунистов сбежали с врагом из родных мест.
Секретарь обкома ВКП(б) Н.П. Мазин сообщал в Москву, что из 25 тысяч мобилизованных в армию жителей Кабардино-Балкарии дезертировали и остались на оккупированной фашистами территории 5 506 человек. Очевидно, в это число входили 700 бойцов и командиров 115-й кавалерийской дивизии, самовольно покинувших фронт, вернувшихся с оружием домой в августе-сентябре 1942 г., а затем пополнивших банды. Не менее удивительным стало то, что часть партизанского отряда Нальчикского района занялась
бандитизмом, а затем перешла к немцам [16, л. 17,21].
Вполне возможно, что бандитские группы получали и некоторую поддержку у местных властей. Руководство Ставропольского крайкома ВКП(б) в письме "О фактах политической беспечности в отношении лиц, активно сотрудничавших с немцами в период оккупации" от 12 августа 1943 г. было вынуждено признать, что в ряде районов местные пособники гитлеровцев, будучи сотрудниками оккупационных управленческих структур, проникли в советские учреждения на руководящую работу. Часть из них, очевидно, могла симпатизировать бандитам [22].
Значительные размеры приобрела экономическая и социальная подпитка бандитизма на Юге России и со стороны нашего основного противника в войне - гитлеровской Германии. Для террористической деятельности на Северном Кавказе Гамбургская разведывательная школа подготовила 13 групп, состоящих из представителей различных национальностей [23]. Формированием диверсионных подразделений занимались и фронтовые разведки вермахта.
Основными местами сосредоточения бандитов стали горные районы Карачая, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии.
Несколько сотен преступников и нацистских приспешников бесчинствовало в Карачае. При поддержке части населения Учкуланского района там шло формирование пресловутой "Балыкской армии", надеявшейся на возвращение гитлеровцев и пока промышлявшей разбоем и грабежами. Террористы были великолепно обучены, хорошо знали местность, умело маскировались в "зеленке", многие из них имели альпинистское снаряжение, соответствующее обмундирование. На вооружении банды имели пулеметы, минометы, противотанковые ружья, автоматы отечественного и немецкого производства, гранаты, большое количество взрывчатки. Оружие и боеприпасы хранились под усиленной охраной в специально подготовленных для этого пещерах, блиндажах, в домах местного населения. Бандиты применяли тактику нанесения внезапных ночных ударов мобильными боевыми группами с использованием тачанок и кавалеристов.
По многим параметрам формирования НКВД, армейские подразделения, истребительные отряды в значительной степени усту-
пали террористам и в связи с этим несли немалые потери.
По подсче там органов НКВД в Кабардино-Балкарии в 1943 г. действовало до 30 бандитских и дезертирских групп, в которые входило более 500 участников. На территорию автономной республики проникли 86 вражеских парашютистов, намеревавшихся создать из разрозненных преступных групп боеспособное воинское формирование. Однако эти планы сорвались. Силовым ведомствам удалось обезвредить более 2,5 тысяч преступников и частично разрядить криминогенную обстановку [16, л. 20].
Агент Абвера М. Миронов организовал в январе 1943 г. банду из 66 чел., которая бесчинствовала в Ставропольском крае и базировалась в Бекешевских лесах. В помощь ему немцы забросили в наш тыл предателя, получившего подготовку в специальной разведшколе, некоего Неспера. эти бандиты совершили более 110 налетов на поселки и хутора, сеяли разрушения и смерть [24].
В феврале-июне 1943 г. силовые структуры Ставропольского края провели три успешные операции против бандитов. Только в боях 20-25 июня 1943 г. участвовало более 16 тысяч сотрудников НКВД, армейских солдат и офицеров, добровольцев из рабочих и служащих. В итоге было арестовано более 3 тысяч преступников, изъято 83 миномета, 387 пулеметов, 272 мины, 17 противотанковых ружей, 6 290 винтовок, 230 автоматов, 447 пистолетов, 4 227 гранат и более 1,25 млн патронов [25]. Такого количества оружия и боеприпасов хватило бы для оснащения крупной воинской части.
На допросах следователей НКВД предатели с готовностью давали показания о методах вербовки гитлеровцами агентуры в концлагерях, а также среди тех, кто добровольно уехал в Германию, эмигрантов, уголовников, перебежавших на сторону врага. В инструкциях агентуре немецкие хозяева подчеркивали необходимость проведения диверсий во всех сферах экономики Юга России, включая поджоги продовольствия и сырья, разрушение транспортных артерий и трубопроводов, запугивание людей, распространение фантастических слухов, сведений, порочащих представителей властных структур и т.д.
Во второй половине 1943 г. в Ставрополье была проведена новая операция. В ней приняли участие 10 125 военнослужащих и
2 970 бойцов истребительных батальонов, которые проверили 685 населенных пунктов, 2 713 домов и квартир, 296 поездов, 101 железнодорожную станцию, 3 255 единиц гужевого и автомобильного транспорта; прочесали 654 лесных оврага, балки, массива и т.д. за пять дней было разгромлено 8 бандитско-дезертирских групп, арестовано 563 человека, изъято большое количество оружия [26]. Такие результаты могли бы впечатлить и современных силовиков.
Несмотря на то, что линия фронта стремительно катилась на запад и сокрушительное поражение Германии в войне становилось реальностью, немецкие разведывательные структуры продолжали забрасывать на Северный Кавказ хорошо экипированных, подготовленных в специальных подразделениях террористов, в распоряжении которых имелись взрывчатка, эффективное автоматическое оружие, большие суммы советских денег. В 1944 г. фашисты сумели преодолеть заслоны противовоздушной обороны и сбросить на территорию Кабардино-Балкарии 92 парашютиста, подготовленных в берлинской разведшколе [27].
В Чечню немцы забросили опытного агента Осман Губе. В документах, оказавшихся при плененном диверсанте, он значился главным организатором восстания против советской власти на Северном Кавказе. Немецкая авиация периодически разбрасывала над территорией республик Северного Кавказа пропагандистские листовки, антисоветскую литературу, различные хитроумные мины, закамуфлированные под детские игрушки, книги классиков марксизма и т.д. [26].
В Ессентуках гестапо оставило агентуру под видом партизан и подпольщиков, которые якобы вели борьбу с оккупантами. Для того, чтобы легализовать своих сторонников, немцы минировали некоторые объекты холостыми минами, их предстояло обезвредить агентуре и тем самым снискать доверие советских властей [24, л. 2]. Но эта затея провалилась благодаря бдительности и умелым действиям бойцов истребительного отряда.
В Калмыкии после изгнания оккупантов бандитские шайки несколько месяцев грабили и убивали людей. Особенно опасная обстановка сложилась в Кетченеровском, Черноземельском, Троицком и Юстинском улусах. Проблемы ликвидации бандитизма даже обсуждались на пленуме Калмыцкого
обкома ВКП(б) 12-15 июля 1943 г. Благодаря усилиям войск НКВД и бойцов Элистинского истребительного отряда к осени 1943 г. бандитизм в автономной республике был в основном разгромлен. В результате нескольких операций было арестовано 750 бандитов и их пособников. Особенно отличились в боях с уголовниками А.Д. Иванов, Э.Н. Лид-жиев, П.Д. Сангаджиев [28]. Военные трибуналы применяли к бандитам жесткие меры, руководствуясь целесообразностью военного времени.
В Краснодарском крае большую помощь силовым структурам в обезвреживании разного рода преступников оказывало местное население, оперативно информировавшее власти обо всех подозрительных группах вооруженных людей. Благодаря опоре на местных жителей милиция и истребительные отряды в
1943 г. задержали 530 различных уголовников, дезертиров и даже агентов. эта же участь постигла две группы вражеских парашютистов летом 1944 г., обнаруженных в Тульском и Мостовском районах Краснодарского края. Террористы оказались бывшими военнослужащими Красной Армии, завербованными немцами и прошедшими специальную подготовку в разведшколах [29].
Немало ратной доблести по обезвреживанию вражеской агентуры проявил Ор-джоникидзевский истребительный батальон. В августе 1944 г. была уничтожена подготовленная Гамбургским разведцентром группа диверсантов, пытавшихся вывести из строя стратегически важные объекты Северной Осетии [30]. Истребительные отряды действовали во многих районах Юга России до осени
1944 г., а затем были упразднены.
Таким образом, деятельность истребительных батальонов в 1941-1942 гг. в основном была нацелена на оказание помощи силовым структурам по защите правопорядка, охране военных объектов и участие в обороне региона от немецко-фашистских захватчиков, а в 1943-1944 г. ратные возможности добровольцев успешно использовались властными местными структурами в операциях по искоренению бандитизма.
ЛИТЕРАТУРА 1. КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза: Сб. док-тов и мат-лов. 1918-1958. М., 1958. С. 355.
2. Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Ф. 9. Оп. 1. Д. 304. Л. 225.
3. Российский государственный архив социально-политической истории. (РГАСПИ). Ф. 473. оп. 1. д. 19. л. 19.
4. РГАСПИ. Ф. 473. Оп.1. Д. 13. Л. 161.
5. государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. р-3737. Оп. 5. Д. 48. Л. 28.
6. ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 8. Д. 6. Л. 51.
7. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 60. Л. 94; Военно-исторический журнал. 1971. № 2 С. 85.
8. Центральный государственный архив Северной Осетии (ЦГАРСО). Ф. 3. Оп. 1. Д. 18. Л. 26, 27.
9. Кулаев Ч.С. Военно-организаторская и политическая работа местных партийных организаций в годы Великой Отечественной войны. Черкесск, 1981. С. 65.
10. ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 1. Д. 8. Л. 76.
11. См: Тедтоев А.А. Северная Осетия в Великой Отечественной войне. Орджоникидзе, 1968. С. 28-29.
12. ЦДНИРО. Ф. 1885. Оп. 1. Д. 3. Л. 203; РГАСПИ. Ф. 1. Оп. 5. Д. 293. Л. 31.
13. ЦГАРСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 15. Л. 131, 158, 159.
14. ЦГАРСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 77. Л. 5.
15. Грозненский рабочий. 1943. 5 янв.
16. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 286.
17. Центр документации новейшей истории Ставропольского края (ЦДНИСК). Ф. 1. Оп. 2. Д. 82.
18. Кабардино-Балкария в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Сб. док-тов и мат-лов. Нальчик, 1975. С. 77.
19. центр документации новейшей истории Кабардино-Балкарии. Ф. 1. Оп. 1. Д. 374.
20. См: Аликберов З.М. Партийные организации республик Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. Махачкала, 1969. С. 30-31.
21. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 224. Л. 1, 9.
22. Малышева Е.М. В борьбе за победу. Майкоп, 1992. С. 224.
23. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. р - 9401. Оп. 2. Д. 66. Л. 132.
24. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 599. Л. 54-56.
25. ЦДНИСК. Ф. 1. Оп. 2. Д. 418. Л. 121-122.
26. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 1290. Л. 54-56.
27. См: Семиряга М.И. Тюремная империя нацизма и ее крах. М., 1991. С. 52-53.
28. Очерки истории Калмыцкой АССР. Эпоха социализма. М., 1970. С. 305.
29. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК). Ф. 1774. Оп. 2. Д. 3917. Л. 349; ГАРФ. Ф. р - 9401. Оп. 2. Д. 66. Л. 132.
30. ЦГАРСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 77. Л. 5.
16 марта 2006 г.
