CC BY
81
УДК 930.2
ИСТОРИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ В ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ О НЮРНБЕРГСКОМ ПРОЦЕССЕ
А.В. Игнатов*
Статья посвящена проблеме историзма в художественно-документальном произведении и роли документа в работе автора на примере литературных произведений, посвященных Нюрнбергскому процессу. Применение принципа историзма в научном познании предполагает критику в качестве необходимой методологической установки. Специфика философского отношения писателя к истории в отличие от отношения к ней историка заключается в потребности достраивания мира сознанием. В большинстве работ, посвященных принципу историзма в литературе, обсуждается общенаучное значение историзма, его научные функции исследуются значительно реже.
Ключевые слова: историзм, новый историзм, документ, художественно-документальное произведение, Нюрнбергский процесс.
HISTORICISM AND HISTORICAL DOCUMENTS IN LITERATURE
ON NUREMBERG TRIALS
A.V. Ignashov
The article deals with the problem of historicism in art and documentary work and the role of the document by the author as an example of literary works on the Nuremberg trials. Applying the principle of historicism in scientific knowledge presupposes criticism as a necessary methodological installation. Specificity of the philosophical attitude of the writer to the stories as opposed to relations between them and the historian is in need of adding on the world’s consciousness. In most works devoted to the principle of historicism in the
literature, we discuss scientific importance of histoncis
Keywords: historicism; new historicism; document;
В литературных произведениях, посвященных исторической тематике, исторические факты оцениваются автором в категориях добра и зла в контексте философского осмысления бытия. Важнейшие компоненты историзма - объяснение происхождения вещей (генезис), достоверность фактов, хронологическая последовательность событий и явлений, временная дистанция между ними. Проблема историзма художественного мышления связана с творческим методом работы писателя и имеет отношение ко всем жанрам литературы.
Под историзмом мы понимаем «особенность мышления, которая равно проявляется в подходе к
m, its scientific functions are studied much less often, art and documentary work; the Nuremberg trials.
прошлому и настоящему: степень проникновения художника в ход истории на основе знаний ее законов, умение понять и раскрыть смысл явлений в реальных жизненных связях с прошлым, настоящим и будущим. Историзм художественного мышления определен дистанцией времени, темой и пониманием прошлого, он имеет свои критерии, связанные с сохранением достоверности в описании событий и исторических лиц» [1, с. 56].
По мнению А. Эткинда, граница между историей и филологией охраняется историками: «Текст источника подлежит исторической критике, которая сразу же устраняет текст, переходя к событиям» [2, с. 12].
* Игнашов Александр Викторович, доцент кафедры журналистики Поволжской государственной социально-гуманитарной академии, кандидат филологических наук. E-mail: drama-ignashov@yandex.ru
С точки зрения филолога между текстом и событием нет принципиальной разницы: текст является событием, вызывает к жизни новые события. Для историка тексты лишь рассказывают о событиях.
Г. Манн считал, что «конец истории — это ничто иное как превращение истории в музей, по которому человек если и захочет пройти, то воспринимая экспонаты отчужденно» [3, с. 122].
В наши дни знания, полученные из литературы, так же ценны в массовом сознании, как и научные знания. Художественно-документальное произведение и научное исследование дают одинаково правдивую картину действительности, но для читателя роман более интересен, чем труд историка. Ю.М. Лотман писал о проблеме исторического факта, подчеркивая, что историк «обречен иметь дело с текстами» [4, с. 301].
В историческом романе и историко-документальной драме историзм художественного мышления определен дистанцией времени, темой и пониманием прошлого, он имеет свои критерии, связанные с отношением к прошлому, сохранением достоверности в описании событий и характеров исторических лиц.
Изображение типических фактов в свете исторической перспективы, в аспекте основных конфликтов противоборствующих сил, ведет к повышению конкретики в современном искусстве, к открытию новых форм обобщения и типизации. «Историзм наполняется новым содержанием, диктует новое отношение к прошлому и настоящему, созданию общества, имеющего свою историю, традиции, этапы развития. История отметает все временное. В этом смысле, историзм - необходимая составная часть реализма. Идеализация героизма и героики, взаимосвязь героя и общества, выраженная симпатия народа по отношению к защитникам его интересов, осуждение власть имущих - все это способствовало развитию эстетических принципов художественного реалистического метода. Решение проблемы положительного героя, воплощающего в себе лучшие черты народа, требовало освоения национального художественного опыта, обогащенного традициями классической русской литературы. Став важным принципом реализма, историзм, в свою очередь, способствовал аналитическому осмыслению героя и действительности. Стремление истолковать судьбоносные моменты жизни требует от автора литературного произведения знаний историка-ученого, философа и художника» [5, с. 88].
Важной характеристикой историзма является критицизм как объективная оценка, способ фило-
софского исследования. Применение принципа историзма в научном познании предполагает критику в качестве необходимой методологической установки. Критически понятое настоящее может служить исходным моментом осмысления и оценки прошлого, выявления общих тенденций будущего.
Специфика философского отношения писателя к истории в отличие от отношения к ней историка заключается в потребности достраивания мира сознанием. В большинстве работ, посвященных принципу историзма в литературе, обсуждается общенаучное значение историзма, его научные функции исследуются значительно реже [6].
При анализе жанра произведения литературовед видит свою задачу в определении жанрового своеобразия произведения и часто сталкивается с жанровой неопределенностью [7].
Т.Ф. Кузнецова считает, что выделенные А.Ф. Лосевым, С.С. Аверинцевым, Вл.А. Луковым проблемы исторической изменчивости содержания научных понятий связаны с необходимостью внесения исторического момента в теорию литературы: «Об этом обстоятельстве свидетельствует выпуск томов «Истории всемирной литературы», подготовленный Институтом мировой литературы». Анализ вышедших томов «Истории» показывает, что в основу организации огромного историко-литературного материала положен подход, являющийся последовательной конкретизацией принципа научного историзма. Этот подход специалисты назвали историко-теоретическим» [8].
По мнению А.А. Вельского, основой современного исторического романа служит исторический конфликт как признак жанра: «Для художественного отображения истории необходимы переломные моменты прошлого, события, в ходе которых решаются судьбы нации» [9, с. 136].
В.М. Жирмунский обращает внимание на то, что в художественно-документальном произведении автор может показать «историческое прошлое, показать обстановку действия, социальные отношения» [10, с. 372].
В.В. Кожинов считает, что историзм присутствует в художественном произведении, начиная с древних эпопей: «Историзм в литературе — художественное освоение конкретно-исторического содержания той или иной эпохи, а также ее неповторимого облика и колорита» [11, с. 227].
Новый историзм — это история не событий, но людей и текстов в их отношении друг к другу. Новый историзм как направление в литературе впервые стал объектом
исследования в американской филологии [12].
«Методология «нового историзма» сочетает три компонента: интертекстуальный анализ, размыкающий границы текста, связывая его с многообразием других текстов, его предшественников и последователей; дискурсивный анализ, который размыкает границы жанра, реконструируя прошлое как единый поток текстов; и наконец, биографический анализ, связывающий границы жизни с дискурсами и текстами, среди которых она проходит и которые продуцирует. Новый историзм подчеркивает историчность текста и текстуальность истории. Интерпретация — ключевое понятие нового историзма» [13, с. 75].
Не секрет, что цензура, идеология, политический заказ, довлели над изданными в Советском Союзе материалами о Нюрнбергском процессе. Не все архивы были открыты даже для специалистов-истори-ков, да и допуск к архивным материалам имел крайне узкий круг лиц.
Материалы о Нюрнбергском процессе, фрагменты его стенограммы публиковались в СССР трижды. В первом издании (1951-1952 гг.) были опубликованы только официальные документы. Во второе (семитомное) издание вошли стенограммы допросов Геринга, Риббентропа, Папена, Кейтеля, Йодля, Шахта, Шпеера, Функа, Розенберга, стенограммы допросов ряда свидетелей. В этом издании отсутствуют показания Р. Гесса, не упоминается «Майн кампф». Заметно отличаются английская, американская, французская и советская стенограммы процесса, расходятся в оценках трибунала очевидцы, военные историки и политологи.
Времена политической конфронтации ушли в прошлое, пала Берлинская стена, рухнули социалистический лагерь и пресловутый «железный занавес». С каждым годом российско-германские отношения развиваются все более динамично, взаимопроникновение культур становится более интенсивным. Не удивительно, что роман немецкого писателя Бернхарда Шлинка «Чтец», посвященный Второй мировой войне, только в США был издан двухмиллионным тиражом [14].
«Именно литература стала одним из основных инструментов борьбы с негативными представлениями о Германии, в борьбе за историческую правду: «Аушвиц был нам известен лишь по воротам с их надписью, Биркенау, по арочной башне с боковыми порталами и подъездными путями, по горам трупов, найденных и сфотографированных союзниками после освобождения лагеря, - пишет Шпинк. — Наша фантазия освоила мир концлагерей, мы не
только освоились в нем, но даже начали кое-что присочинять...» [15, с. 291-292].
С 1946 по 1949 год в Нюрнберге прошло 13 судебных процессов, не столь известных, как Международный военный трибунал. Профессор истории Принстонского университета Арно Майер писал, что на процессе «подлинные документы о планировании и осуществлении политики истребления народов были редки» [16, с. 363].
Адвокаты подсудимых протестовали в связи с «исчезновением» ряда документов защиты [17, с. 242—244], утверждая, что ряд документов был фальсифицирован [18, с. 199].
Эмиль Лахоут, член Комиссии Союзников по военным преступлениям, показал в 1988 году под присягой в суде, что немецких должностных лиц пытали [19, с. 274, 278].
В ходе одного из заседаний судья Уэйтт принял во внимание обвинение в использовании пыток. «В ходе процесса, - заявил он, - несколько свидетелей, включая некоторых подсудимых, давших письменные показания под присягой, которые затем были представлены обвинением в качестве свидетельства, показали, что им угрожали» [20, с. 879].
В 1995 году в Сиэтле была издана книга «Nuremberg War Crimes Trials», состоящая из четырех частей: три из них - правительственные документы и итоговый отчет Международного Военного Трибунала (ГМТ), известный как 42 «серые книги»; 11 «красных книг» посвящены нацистскому заговору и агрессии против стран Европы; 16 «зеленых книг» с доказательствами фактов преступлений против человечества, медицинских экспериментов и массовых убийств [21].
Университет Коннектикута в 2004 году опубликовал связанные с Нюрнбергским процессом документы Верховного командования, СА, гестапо, СС и СД, разделив их на пять тем: «общий план, права человека, материалы обвинения, допросы, выступления адвокатов» [22, с. 32-33].
Итогом исследований Г. Вайнберга, X. Тревор-Ропера, Э. Иеккеля, А. Куна о целях войны и стратегии А. Гитлера стал общепризнанный вывод о том, что его намерение напасть на СССР не вытекало из военной ситуации 1940 года, но было следствием его «восточной программы», выработанной еще до 1933 года [23].
Пьер Ассулин в статье «Библиотека Адольфа Гитлера», опубликованной 5 января 2009 года газетой «Монд», анализирует литературный вкус Адольфа Гитлера, книги из библиотеки которого «демонстрируют эволюцию его мысли — не только своим подбо-
ром, но и его реакцией по ходу чтения, пометками, сделанными на полях книг» [24, с. 8].
Публикация публицистических и художественно-документальных произведений о Нюрнбергском процессе сопровождается их активным обсуждени-
Литература
ем, цитированием. Все чаще история понимается как повествование, как «нарративный текст» [25, с. 11], прошлое осмысливается с точки зрения настоящего, а происходящие сегодня события приводят к переосмыслению исторического опыта.
1. Игнатов А.В. Зарубежные и русские источники в работе автора над художественно-документальным
произведением: литературно-исторические аспекты изучения проблемы: дисс... канд. филол. наук. — Самара. 2009. - 207 с.
2. Эткинд А.М. Новый историзм, русская версия // Новое литературное обозрение. - 2001. - № 47. - С.
7-40.
3. Mann G. Geschichtsschreibung als Literatur // Literatur und Dichtung. Hrsg. von H. Rudiger. - Stuttgart, 1973.
P. 122.
4. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: человек - текст - семиосфера - история. - М.: Языки русской
культуры. 1999. -447 с.
5. Игнатов А.В. Новый историзм, криптоисторизм как формы художественного замысла автора// «Шестые
Ознобишинские чтения»: Сборник материалов Международной научно-практической конференции (4-5 июля 2008 года) / Под ред. О.М. Буранка, В.Н. Шкунова. - Инза-Самара, 2008. С. 88.
6. Межуев В.М. Научный историзм как методология познания и преобразования общественной жизни. -
М., 1987.
7. Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. — М.: «Академия»,
2008.-512 с.
8. Кузнецова Т.Ф. Историзм и тезаурусный анализ культуры // Знание. Понимание. Умение. - 2008. - № 9.
9. Вельский А. А. Английский роман 1800-1810-х годов. — Пермь, 1968. - 334 с.
10. Жирмунский В.М. Введение в литературоведение: Курс лекций. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. - 438 с.
11. Кожинов В.В. Историзм в литературе // Краткая литературная энциклопедия. - М., 1996. - Т. 3. - С. 227.
12. New Historicism and Renaissance Drama, ed. Richard Wilson and Richard Dutton. London, 1992; The New Historicism Reader, ed. A.E.Veeser. New York, 1994.
13. Игнатов А.В. Новый историзм в контексте литературных художественно-документальных произведений, посвященных Нюрнбергскому процессу //«Седьмые Ознобишинские чтения»: Сборник материалов Международной научно-практической конференции (4-5 июля 2009 года) / Под ред. О.М. Буранка, В.Н. Шкунова. - Инза-Самара: ПГСГА, 2009. С. 75.
14. Шлинк Б. Чтец. - М.: Изд-во «Азбука-классика», 2009. - 224 с.
15. Прокаев А.В. Груз вины и крест покаяния // Игнатов А.В. Нюрнберг. Скамья подсудимых. - Самара, 2006. С. 291-292.
16. Mayer A. Why Did the Heavens Not Darken? New York. 1989. P. 363.
17. Porter C. Made in Russia: The Holocaust, 1988. P. 242-244.
18. MaserW. Nuremberg, 1979. P. 199.
19. Lenski R. Holocaust on Trial, 1990. P. 274, 278.
20. Nuremberg Military Tribunals. Trials of the War Criminals... «green series» / Washington. DC. 1949-1953. NMT, vol. 15. P. 879.
21. Office of the United States Chief of Counsel for the Prosecution of Axis Criminality, Nazi Conspiracy and Aggression (11 vols.), Washington, DC: U.S. Govt., 1946-1948. The «red series». / NC&A, Vol. 1.; International Military Tribunal, Trial of the Major War Criminals Before the International Military Tribunal. 42 vols. Nuremberg: 1947-1949, The «blue series». / IMT, vol. 19.
22. Thomas J. Dodd Papers. Nuremberg Trial. University of Connecticut. 2004. P. 32-33.
23. Das Dritte Reich und derZweite Weltkrieg. Stuttgart, 1983.; Hitler A. Mein Kampf. Munchen, 1925; Hitlers Zweites Buch. Ein Dokument aus dem Jahr 1928. Stuttgart, 1961.
24. Assouline P. La bibliotheque ideale d’Adolf Hitler// Le Monde. 5.1. 2009. P. 8.
25. Успенский Б. А. Семиотика истории. Семиотика культуры // Избранные труды в 2-х т. Т. 1. - М.: Изд-во «Гнозис», 1996. -432 с.
