CC BY
30
УДК 930.1
СТАРОСТЕНКО А.М. История в концепции
постижения: пути и предназначение
В данной статье рассмотрена проблема постижения отечественной истории в высшей школе Российской Федерации. В связи с тем, что данная статья легла в основу доклада на Всероссийской научно-практической конференции «Историческое образование в современной России: перспективы развития», которая состоялась 28-30 октября 2010 года в г. Москве, в ней затронуты теоретические проблемы методологии познания, обращено внимание на гносеологическую сторону вопроса, изложен авторский подход к таким взаимосвязанным понятиям, как «историческое сознание» и «историческая память», обосновано, что социокультурный аспект истории до сих пор остается в силу специфики субъектности познания и периферийности интерпретации на уровне версии.
Ключевые слова: религиозно-мифологическое, историографическое, философско-историческое, историософское познание, историческое сознание, историческая память.
Общеизвестно, что в развитии научного познания истории имеет место взаимодополнительность когнитивных и социальных факторов, которые в своей основе представляются ничем иным, как объективными закономерностями, фокусирующими внимание ученых на взаимосвязи переплетающихся событий в детерминации некоторых процессов. Все это не может не сказываться на нашем отношении к научной традиции И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля, трактующих познание как приложение субъективных сил и человеческих возможностей бытия, сформированных предшествующим культурным опытом. Особый статус познания истории связывается с ее характеристикой как способа бытия человека в конкретном социальном мире, осознанного самопознания и саморазвития «человека культуры».
Новые социально-экономические и общественно-политические реалии, новые уровни эволюции прикладных когнитивных наук ставят перед учеными задачу правомерности постижения истории с помощью трех основных способов: во-первых, религиозно-мифологического, использование которого позволяет ответить на вопрос: является ли человечество самоцелью истории или оно всего лишь средство для достижения неких надысторических и сверхче-
ловеческих идеалов; во-вторых, историографического, познающего историю в качестве научной области знания, где описана деятельность людей, связанных с прошлым, проникнутых его духовными представлениями, ставшими достоянием памяти. Переход от простого описания событий и процессов к их целостному осмыслению обеспечивает сторонникам «рефлективной историографии» (Г. Гегель) возможность изучать и излагать не саму историю человечества, а историю истории, давать оценку историческим фактам и процессам, устанавливать их истинность и достоверность; в-третьих, философско-историчес-кого, синтезирующего религиозно-мифологическое и историографическое представления об истории человечества: с одной стороны, через привнесение в исторические знания целесообразности и рациональности, ратифицирующих в истории не только господство разума, но и разумность всемирно-исторического процесса; с другой стороны, если целесообразность и разумность выводятся из самой действительности, то религиозно-мифологический способ познания цели и смысла истории, начала и конца света априори обременен «удобными» событиями, знаменующими субъективный подход авторов к оценкам настоящей и ушедшей в прошлое жизни.
Постижение истории в высшей школе России ранее происходило с преобладанием историографического начала (К. Маркс, А. Тойнби, О. Шпенглер и др.), подчиненного целевым конструкциям с провиденциальным смыслом, в культовых учебных заведениях - с доминированием теологического, интегрирующего в историю человечества эсхатологические мотивы (Н. Бердяев, Л. Карсавин, С. Булгаков и т.д.). Этот тип познания истории принято именовать историософией: имеется в виду мудрость божественных целей, связанных с началом и концом истории. Сегодня растет потребность в фундаментальных трудах историков в контексте мировых тенденций.
История осуществляется человеческим родом, но свершается и духовно переживается в цепи «всеединого рода человека» отдельным индивидом. Не любая жизнь члена социума исторична, ибо «история жизни индивида», как и история человеческого сообщества, не может протекать ни с абсолютной закономерностью, ни с абсолютной свободой. Она сопряжена с аномалиями и непредсказуемыми поворотами, в которых все большую роль начинают играть субъективные идеи, не всегда подкрепленные обстоятельным анализом и интеллектуально емкими разработками. Наблюдаются попытки выводить на данной основе закономерности истории, коренящиеся якобы в жизни современников, в их социально-экономической и культурной деятельности.
Свобода - возможность выбора человеческим родом путей материализации общественного идеала. Ф. Шеллинг как-то заметил: человек потому имеет историю, что его поступки не могут быть заранее определены какой бы то ни было теорией. В этом смысле история, по мнению С. Булгакова, есть прежде всего рождение человечества, бытие человеческого рода, наполненное рождениями, а потому и смертями, внутренне связанное узами поколений. Это и есть конкретное время истории, движение к цели с преемственностью и смертью поколений, с общечеловеческой исторической базой субъективных переживаний истории, идентичности ей, проявляемой в духовном.
Историческое сознание, с одной стороны, это исторический срез общественного сознания, универсальная среда человечес-
кой культуры, форма самосознания социального бытия; с другой - совокупность исторических знаний, следствие познания истории и ее интерпретации, что ведет к осознанию человеком собственной исторической идентичности и «всеединого я», составляющего фундамент «всевременности». Л. Витгенштейн напоминал: «Вечно жив тот, кто живет настоящим». Это настоящее, подчеркивал Августин, прошлого, настоящее настоящего, настоящее будущего, где представлены в совокупности память, чувства, ожидания и надежды. Данную историософскую идею ученые стремятся продемонстрировать на примерах собственной исторической идентичности в потоке «все-временности» бытия, постоянно возрождающегося «вечной действительностью».
Среди онтологических предпосылок исторического сознания принципиальное значение имеют две: целостность, содержащая в себе элементы - функции как общественного сознания, так и общественного бытия, и незавершенность человека и целей мировой истории. Вероятно, имея в виду это, И. Кант замечал: «...писать историю, исходя из идеи о том, каким должен быть обычный ход вещей, если бы он совершался сообразно некоторым разумным целям, представляется странным и нелепым намерением: кажется, что с такой целью можно создать только роман»1. Создается впечатление: сегодня историю нашего Отечества исследователи пишут общим контуром рыночной системы, соотносимой с жесткими социально-политическими идеологемами.
Относительно-абсолютный характер исторического сознания позволяет снять (сознательно углубить) противоречия предыдущей эпохи с помощью критики или социальных технологий. Эта специфика исторического сознания была отмечена Ф. Ницше. «Человек должен обладать и от времени до времени пользоваться силой разбивать и разрушать прошлое, чтобы иметь возможность жить дальше». При изучении истории мы говорим не об истории человечества в целом, а о локальной культуре, реализующей свою жизненную силу, духовный потенциал, формы передачи своего опыта и ценностей другим культурам через «вечное возвращение». Осмысливая позицию Ф. Ницше, необходимо иметь в виду: мы являемся продуктами «прежних поколений, ... в то же время про-
№ 3 2011 г.
дуктами и их заблуждений, страстей и ошибок и даже преступлений, и невозможно совершенно оторваться от этой цепи»2. Забвение этого стало пробелом в чрезмерной амбициозности, безвариантности.
В методологии постижения современными студентами истории, как и других учебных курсов, «господствует экономический материализм, согласно которому все дело в инвестициях, налогах, финансовых институтах, оргструктурах, технологиях... Между тем можно считать доказанным (и с чем согласны мы. - С.А.), что затраты и управление бывают эффективными только тогда, когда они опираются на соответствующую ценностную базу, присущую народу, коллективам, личностям»3. Прикладной аспект в образовательной политике России - «гуманитарное переосмысление» ушедших в прошлое событий, разработка в этом ключе новых учебных и научно-методических материалов с опорой на авторские представления ученых, которые сопряжены с исторической памятью. Статус России ХХ века поколеблен в надысторической вечности, и это в то время, когда россияне не один раз демонстрировали сверхчеловеческие возможности достижения иного качества смысловых и ценностных измерений бытия.
В последние два десятилетия в фило-софско-историческом аспекте неоднократно изучалась социальная эпистемология в контексте идей модернизации и инновационного подхода к образованию. Одновременно осуществляется поиск нового статуса России, что имеет прямое отношение к объективному постижению ее истории. К примеру, в образовательном пространстве Западной Европы история традиционно играет одну из ведущих ролей, причем как в высших учебных заведениях, так и в средних. Образовательные и методологические функции истории, ее эпистемологическая значимость в силу конкретности фактов, процессов и обстоятельств, действий исторических деятелей обладают «самоочевидностью» в развитии гражданского и интеллектуального потенциала молодежи. Европейская традиция, укорененная в греческой культуре рассуждений и ведения диалога, исключает сомнения относительно необходимости изучения истории в период Средневековья, Нового времени и в современности.
Россия, в отличие от Европы, не унаследовала культуру ведения диспутов в качестве
системообразующей основы обучения, как и аргументационную практику Нового времени. Принципиальной в обсуждаемой теме является не столько само по себе знание обучающимися исторических фактов и их последовательности, сколько приверженность преподавателей истории определенной методологической культуре и методическому стандарту, что, бесспорно, имеет отношение к историческому сознанию и исторической памяти молодого поколения. Более того, историческое сознание основывается на способности различать, а также продолжительное время удерживать различия в фокусе понимания, потому что в языке свойства и отношения отделены от объектов, которым они принадлежат и с которыми в восприятии они неразрывно сосуществуют. Любая вербальная репрезентативная система является результатом дифференциации образов восприятия, выявленные фундаментальные различия в самой сути объектов и субъектов исторического процесса присутствуют в исторической памяти.
Обязательным условием интеграции в глобализирующееся мировое сообщество являются культурные стандарты, которые не имеют общепринятых критериев и основываются на понимании. Поэтому историческая память оказывает существенное влияние на процессы мышления учащихся и студентов, а объективный подход к познанию и аналитическому постижению истории есть не что иное как теоретическое построение и систематизация упорядочивающих историческое сознание алгоритмов. Однако, используя слова Г.В.Ф. Гегеля, есть основание утверждать, что отношение к «аналитическому» (рациональному) мышлению во многом аналогично отношению не только к философии, но и к истории: каждый может излагать свои оценки происходящего по причине наличия природного ума, хотя мы понимаем, что «из того, что у каждого есть глаза и руки, не следует, что он сумеет сшить сапоги, если ему дадут кожу и инструмент»4.
Издержки, которые имеют место быть в историческом образовании молодежи в современной России, конспективно можно представить в следующих положениях: во-первых, воспроизводство объективных знаний об Отечестве в высшей школе - более важный процесс по сравнению с их трансляцией, в ходе которой преподаватели без особых потерь для себя уклоняются от «объяс-
нения нежелательных фактов», но с серьезными пробелами в историческом сознании и исторической памяти остаются студенты; во-вторых, социальное (в данном случае историческое) по своей сути политическое, которое раскрывается в индивидуальном ми-роотношении на уровне многообразия, соучастия, партнерства, воспринимаемых в качестве важной составляющей для коммуникативного взаимодействия в обществе; в-третьих, любая мыслительная операция по освоению исторических событий -это «интегративное действие», результат понимания постоянно меняющихся социально-экономических и политических условий, сопряженных с изменением понятий, словоупотреблений, стихийного словотворчества, имеющих прямое отношение к субъективной интерпретации не только оценок исторических фактов, явлений и процессов, но и трансформации методологической культуры, методического стандарта познания эволюции человеческого сообщества, методологии гуманитарного познания в целом.
Расширение научного поля истории и методологии познания ставит перед учеными проблему четких демаркаций на уровне конкретных концепций, теорий и парадигм. Философия истории является одной из важных сфер исторического знания. Она использует не только традиционные средства, общие теоретические положения, аргументы социальной обусловленности знания, но и способствует выделению одного из двух путей исследования социума: 1) анализируются общественные отношения и позиции социальных групп, создающих предпосылки возникновения исторических процессов, явлений, ракурсов; 2) признается детерминированность в инструментарии познания, в обосновании конкретного содержания выдвигаемых гипотез и теорий, чаще всего на локальном уровне.
Проблема состоит в том, что дополнительность и вариативность знания в качестве углубляющих элементов познания истории не всегда обосновываются необходимой объективной аргументацией, так как позитивно воспринимаются полученные ранее данные «по умолчанию». В результате этого за основу научного анализа ошибочно берутся иллюзорные свойства объектов и субъектов, которые ранее не фиксировались или имели иное осмысление. Таким образом, социо-
культурный аспект истории до сих пор остается в силу специфики субъектности познания и периферийности интерпретации на уровне версии. К сожалению, подобные факты не единичны и иногда лежат в фундаменте обновления содержания исторического образования России «как особый способ отражения и .оценки прошедшей действительности...при этом историческое сознание не воспроизводит прошлое во всей полноте. Предметом отражения становятся не все события, а только некоторые из них, наиболее ценные и важные с точки зрения субъекта исторического сознания»5.
Постижение истории студентами высших учебных заведений будет результативнее, если: во-первых, профессиональные исторические журналы будут печатать труды видных отечественных и зарубежных ученых-историков в параллели выхода в свет «исторических открытий» специалистов других областей научного знания; во-вторых, победителям грантов по объективному и всестороннему осмыслению исторических событий в России необходимо кроме материального поощрения вручать подписку на профессиональные исторические журналы, так как в провинциальных городах практически невозможно достать централизованную историческую прессу, региональные исторические изыскания стали вообще недоступны. Попытки решить эти вопросы журналами «Родина» и «Новое литературное обозрение» оказались тщетными.
Есть надежда, что рекомендации Всероссийской научно-практической конференции «Историческое образование в современной России: перспективы развития» ученых-историков и преподавателей истории будут способствовать ответственному подходу ученых к осмыслению истории России, к выработке и развитию у молодежи исторического сознания и исторической памяти.
1 Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане. Собр. соч.: в 8 т. Т. 8. М.: Чоро, 1994. С. 26.
2 Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни. Соч.: в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 178.
3 Пригожин А.И. Цели и ценности. Новые методы работы с будущим. М., 2010. С. 39.
4 Гегель ГВ.Ф. Феноменология духа. М.: Наука, 2000. (Памятники философской мысли). С. 41.
5 Каменская Р.А. Историческое сознание. Волгоград, 1999. С. 25.
№ 3 2011 г.
