CC BY
423
Алврцян Женя Арзумановна
адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России (e-mail: GeniaKesht@mail.ru)
История становления и развития ответственности за неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения в уголовном законодательстве России
В статье анализируется история становления и развития российского уголовного законодательства об ответственности за неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения.
Ключевые слова: угон, неправомерное завладение, автомобиль, транспортное средство, уголовное законодательство.
Zh.A. Alvrtsyan, Adjunct of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: GeniaKesht@mail.ru
The history of formation and development of liability for the illegal occupation of automobile or other vehicle without theft in Russian criminal law
The paper analyzes the history of formation and development of the Russian criminal legislation on liability for wrongful seizure of a car or other vehicle without theft.
Key words: carjacking, illegal occupation, automobile, vehicles, criminal law.
Угон как самостоятельная уголовно-правовая норма, соответствующая современному представлению о сущности рассматриваемого преступления, впервые появилась в отечественном уголовном законодательстве в 1965 г. после внесения Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 июля 1965 г. изменений и дополнений в УК РСФСР 1960 г. До этого отечественное уголовное законодательство позволяло квалифицировать действия виновных по аналогии, как хулиганство, самоуправство или как хищение государственного или общественного имущества [1, с . 4].
Включенная в УК РСФСР 1960 г. ст. 212.1 предусматривала ответственность за «угон ав-томототранспортных средств или других самоходных машин без цели хищения» и состояла из двух частей - основного и квалифицированного (по признаку повторности) составов угона.
Необходимо отметить, что данное преступление относилось к категории менее тяжких [2]. При этом максимальный размер наиболее строгого наказания по ч. 1 ст. 212.1 УК РСФСР не превышал одного года лишения свободы, а по ч. 2 ст. 212.1 УК РСФСР - трех лет. Таким образом, законодатель четко разграничивал хищение и угон автомототранспортного средства,
определяя разницу в общественной опасности данных преступлений посредством существенно различающихся санкций: ст. 144 УК РСФСР «Кража» уже в основном составе предусматривала ответственность в виде лишения свободы на срок до трех лет, в то время как угон (ч. 1 ст. 212.1 УК РСФСР) - до одного года лишения свободы.
В первоначальной редакции рассматриваемая уголовно-правовая норма об ответственности за угон была закреплена в главе десятой УК РСФСР 1960 г. «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения». Данный подход обосновывался господствовавшими в рассматриваемый период в доктрине уголовного права взглядами относительно характера общественной опасности угона. Совершая угон, по мнению законодателя, виновный создавал реальные предпосылки для нарушения правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, т.е. нарушал установленный порядок пользования транспортными средствами и, как следствие, причинял вред или создавал реальную угрозу причинения существенного вреда общественной безопасности.
84
Представляется, что подобный подход исследуемый период был вполне обоснован, поскольку рассматриваемая норма вплоть до 1973 г. не конкретизировала предмета преступления в зависимости от вида угнанного транспортного средства. Предмет угона составляли любые виды транспорта: автомобильный, железнодорожный, водный, воздушный [3, с. 1617]. Только в 1973 г. УК РСФСР 1960 г. был дополнен ст. 213.2 «Угон воздушного судна» [4], в связи с чем воздушные транспортные средства перестали входить в предмет угона по ст. 212.1 УК РСФСР. Таким образом, в рассматриваемый период основным непосредственным объектом угона по ст. 212.1 УК РСФСР выступает безопасность движения железнодорожного, водного и автомототранспорта. Право собственности в рассматриваемый период не рассматривалось в качестве непосредственного объекта угона, в связи с чем соответствующая норма продолжала сохранять свое место в системе норм об ответственности за посягательства на общественную безопасность, общественный порядок и здоровье населения. С нашей точки зрения, подобный законодательный подход обосновывался малозначительностью причинения вреда в результате угона праву собственности: угнанное транспортное средство в большинстве случаев возвращалось владельцу, в связи с чем куда большую общественную опасность представлял сам процесс его неправомерного использования, сопровождающийся нарушением правил его безопасной эксплуатации.
Необходимо отметить, что дифференциация ответственности за угон в рассматриваемый период только на основании признака повторности вызывала определенные сложности в процессе квалификации насильственных угонов. Такие действия квалифицировались как разбой [5, с. 72], что не вполне соответствовало характеру их общественной опасности и, как следствие, справедливости квалификации. Основным непосредственным объектом разбоя является право собственности, а непосредственным объектом угона признавалась безопасность движения транспорта. Представляется, что причинение вреда личной неприкосновенности потерпевшего в процессе угона не должно влиять на оценку основного непосредственного объекта данного преступления. В связи с этим, с нашей точки зрения, квалификация угона как преступления против общественной безопасности или как преступления против собственности не может и не должна зависеть от факта причинения вреда личности - жизни или здоровью, как объектам уголовно-правовой охраны.
Данные рассуждения, на наш взгляд, отражают позицию законодателя, в соответствии с которой признак насилия, примененного в процессе угона к потерпевшему, в 1982 г. находит свое законодательное закрепление в качестве квалифицирующего и особо квалифицирующего признаков в ч. 2 и ч. 3 новой редакции ст. 212.1 УК РСФСР, предусмотренной Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР».
В связи с обозначенными изменениями ст. 212.1 УК РСФСР получает новую редакцию, состоящую из трех частей, квалифицированным и особо квалифицированным видами которой выступают [2]:
Часть 2 ст. 212.1 УК РСФСР: «Угон автомо-тотранспортных средств и иных самоходных машин, соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия».
Часть 3 ст. 212.1 УК РСФСР: «Угон автомо-тотранспортных средств и иных самоходных машин, соединенный с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия».
Необходимо отметить, что даже в модернизированном виде рассматриваемая норма сохраняла свое место в системе преступлений против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения вплоть до середины 1994 г.
В соответствии с п. 39 Федерального закона от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» [6] ст. 212.1 УК РСФСР 1960 г. была исключена и одновременно в соответствии с п. 27 названного Федерального закона УК РСФСР был дополнен ст. 148.1 в следующей редакции:
«Статья 148.1. Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения
1. Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения -
наказывается лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до двух лет, или штрафом до пятидесяти минимальных размеров оплаты труда.
2. Те же действия, совершенные повторно или по предварительному сговору группой лиц либо соединенные с насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия, а равно причинившие собственнику значительный ущерб, -
85
наказываются лишением свободы на срок от трех до семи лет, или исправительными работами на срок до двух лет, или штрафом от пятнадцати до ста минимальных размеров оплаты труда».
3. Действия, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, соединенные с насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия, -
наказываются лишением свободы на срок от пяти до восьми лет.
4. Действия, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоящей статьи, совершенные организованной группой либо повлекшие уничтожение или утрату транспортного средства, лошади или иного ценного имущества, -
наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет».
Необходимо отметить, что появление новой нормы об ответственности за угон в УК РСФСР, отличной по содержанию от норм УК об ответственности за хищения, позволяло судить о требовании законодателя разграничивать хищения и временное заимствование предмета собственности. Подтверждением сказанному, на наш взгляд, является дополнение УК РСФСР обозначенным Федеральным законом статьей 148.2 об ответственности за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом с корыстной целью при отсутствии признаков хищения.
Анализ содержания санкций за рассматриваемые преступления позволяет судить о существенной разнице в оценке законодателем степени общественной опасности угона и хищения транспортного средства.
Так, с одной стороны, одинаковое максимально строгое наказание в виде трех лет лишения свободы предусматривалось и за неквалифицированную кражу и за неквалифицированный угон.
Вместе с тем, с другой стороны, едва ли тайное, ненасильственное завладение транспортным средством, преследующее цель хищения, могло бы быть квалифицировано по ч. 1 ст. 144 УК РСФСР как кража, поскольку ч. 2 и ч. 3 ст. 144 УК РСФСР предусматривали ответственность за кражу, причинившую значительный ущерб гражданину (ч. 2), и за кражу в крупном размере (ч. 3), что с учетом стоимости транспортного средства и его значимости для потерпевшего, было наиболее вероятными вариантами квалификации кражи автомобиля. При этом названные квалифицирован-
ный и особо квалифицированный виды кражи предусматривали в качестве наиболее строгих наказаний, соответственно, семь и десять лет лишения свободы (причем в обоих случаях - с конфискацией имущества).
Такое же различие в наказаниях прослеживается при сравнении санкций за разбой и грабеж с санкциями за соответствующие им по способам насильственные виды угона.
Так, к примеру, наиболее строгое наказание за угон, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья (ч. 2 ст. 148.1 УК РСФСР), - лишение свободы сроком до семи лет, а за насильственный грабеж (ч. 2 ст. 145 УКРСФСР) - до десяти лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Наиболее строгое наказание за угон, совершенный с применением насилия, опасного для жизни или здоровья (ч. 3 ст. 148.1 УК РСФСР), -лишение свободы сроком до восьми лет, а за разбой, даже неквалифицированный, (ч. 1 ст. 146 УК РСФСР), - до десяти лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Таким образом, законодатель, включив в главу пятую Особенной части УК РСФСР об ответственности за преступления против собственности специальную норму об ответственности за угон, определил существенную разницу в наказании за угон и соответствующие ему по способам виды хищений чужого имущества. С нашей точки зрения, подобный подход в полной мере согласуется с представлениями о справедливости уголовно-правового воздействия и, в частности, соответствии уголовно-правовых мер, применяемых к лицу, совершившему преступление, характеру и степени опасности преступления, а также обстоятельствам его совершения. Являясь менее опасным по сравнению с хищениями преступлением, угон, соответственно, предусматривал менее суровые санкции.
Необходимо отметить, что, помимо квалифицирующих признаков применения в процессе угона той или иной степени насилия, в ст. 148.1 УК РСФСР были включены еще два особо квалифицирующих признака (ч. 4 ст. 148.1 УК РСФСР): совершение преступления организованной группой и угон, повлекший уничтожение или утрату предмета преступления. При этом максимально суровое наказание в виде десяти лет лишения свободы все равно, как минимум, не превышало (например, при краже), а в большинстве случаев было меньше (например при грабеже и разбое), чем наказание за совершенные организованной группой хищения.
86
С нашей точки зрения, представляется вполне обоснованным и справедливым обозначенный подход законодателя к определению верхних пределов наказаний за угон и хищения в системе преступлений против собственности в УК РСФСР в редакции Федерального закона от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ. Наказание за угон, на наш взгляд, как за преступление, не преследующее цели хищения, должно быть всегда ниже наказания за соответствующие угону по способам виды хищений.
Следующим этапом в развитии отечественного законодательства об уголовной ответственности за угон является принятие в 1996 г. Уголовного кодекса Российской Федерации, в гл. 21 которого («Преступления против собственности») была включена ст. 166 УК РФ «Неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения».
В процессе создания УК РФ 1996 г. в ст. 166 законодателем была использована описательная диспозиция, в связи с чем угон как преступление получил свое законодательное определение: «Неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (угон)».
Считаем необходимым отметить, что в процессе определения санкций за угон в УК РФ 1996 г. законодатель не сохранил имевшее место в предыдущем уголовном законе их соотношение с санкциями за соответствующие по способам виды хищений.
Так, наказание за угон без отягчающих обстоятельств в первоначальной редакции УК РФ не превышало трех лет лишения свободы; за групповой, неоднократный или насильственный угон - семи лет лишения свободы; за угон, совершенный организованной группой или причинивший крупный ущерб, - десяти лет лишения свободы; за угон, совершенный с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, - двенадцати лет лишения свободы.
Сравнивая наказание за угон с наказаниями за хищения в рассматриваемой редакции УК РФ, можно отметить, что в УК РФ угон далеко не всегда предусматривал менее суровые санкции по сравнению с санкциями за соответствующие по способам и иным отягчающим обстоятельствам виды хищений.
Такое соотношение, к примеру, прослеживается только при сравнении наказаний по ч. 1 ст. 158 УК РФ «Кража» и ч. 1 ст. 166 УК РФ «Угон». Данные нормы предусматривали одинаковое максимально возможное наказание в
виде трех лет лишения свободы. Вместе с тем, с учетом стоимости транспортного средства и его значимости для потерпевшего абсолютное большинство краж транспортных средств квалифицировалось, как минимум, по ч. 2 ст. 158 УК РФ (с причинением значительного ущерба гражданину), что предусматривало куда более суровое наказание, чем «простой» угон, - до пяти лет лишения свободы вместо трех лет лишения свободы за угон.
Сравнивая максимальные наказания за квалифицированные виды угона и наказания за соответствующие им по способам и иным отягчающим обстоятельствам виды хищений в УК РФ 1996 г., необходимо отметить, что законодатель фактически уровнял наказания за данные преступления.
Так, насильственный угон (при применении не опасного для жизни или здоровья насилия) (ч. 2 ст. 166 УК РФ в редакции 1996 г.) предусматривал наказание до семи лет лишения свободы, равно как и насильственный грабеж (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ). Более того, наказание за угон с применением насилия, опасного для жизни или здоровья (ч.4 ст. 166 УК РФ), -до двенадцати лет лишения свободы - превышало наказание за простой разбой - до восьми лет лишения свободы.
Представляется, что подобный подход не вполне соответствует принципу справедливости, закрепленному в УК РФ 1996 г., в соответствии с которым наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны соответствовать характеру и степени опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.
С нашей точки зрения, оценивая степень опасности угона в сравнении со степенью опасности хищения, необходимо отметить, что угон, по своим признакам объективно совпадающий с соответствующими по способам совершения хищениями, всегда субъективно менее опасен именно в связи с тем, что не преследует цели хищения. На наш взгляд, данная позиция должна обязательно учитываться не только в процессе назначения наказания, но и в процессе государственно-правовой регламентации наказаний за рассматриваемые преступления в тексте УК. Необходимо отметить, что данный подход не нашел должного отражения в последующих изменениях ст. 166 УК РФ. Так, в соответствии с Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации».из ст. 166 УК РФ было исключено
87
такое отягчающее обстоятельство, как неоднократность угона. Кроме того, изменения коснулись санкций за угон, причем как в сторону их смягчения, так и ужесточения.
Несмотря на то, что санкции за угон в ч. 1 и ч. 2 ст. 166 УК РФ были существенно расширены и дополнены наказаниями в виде штрафа, что свидетельствует о возможности смягчения наказания, тем не менее, был существенно увеличен верхний предел наказания за угон, предусмотренный ч. 1 ст. 166 УК РФ, - с трех до пяти лет лишения свободы.
Подобный подход законодателя в определении максимального наказания за угон, с нашей точки зрения, представляется не вполне обоснованным, поскольку фактически равняется наказанию за кражу транспортного средства в случае причинения значительного ущерба гражданину (ч. 2 ст. 158 УК РФ).
Установление столь сурового наказания, на наш взгляд, фактически стирает грань между хищением и угоном автомобиля, что, как представляется, не может иметь места в УК в соответствии с принципом справедливости.
Представляется, что законодательное решение об ужесточении наказания за угон вызвано стремлением побороть преступность посредством регламентации более жесткого наказания, что, как показывают многие криминологические исследования, не оказывает существенного влияния на уровень преступности. Данный вывод подтверждается, в том числе, и динамикой угонов, соответственно, до и после рассматриваемого ужесточения наказания.
Так, по данным МВД России, в период с января по ноябрь 2003 г. в России было зарегистрировано 48085 угонов [7]. После ужесточения наказания за угон с января по ноябрь 2004 г. по данным МВД России, в России было зарегистрировано 50405 угонов [8], что характеризует рост числа угонов на 4,82%.
Картина роста угонов наблюдается и в соответствующие периоды (январь-ноябрь) последующих лет: 2005 г. - 52870 (прирост - 4,9%) [9], 2006 г. - 54205 (прирост - 2,5%) [10]. В 2007 г. даже при снижении числа угонов по сравнению с январем-ноябрем 2006 г. на 5,3%, их число все равно превышает показатели числа угонов в январе - ноябре 2003 г., т.е. до обозначенного ужесточения наказания.
Таким образом, с нашей точки зрения, ужесточение наказания за угон в декабре 2003 г. не способствовало снижению числа рассматриваемых преступлений, что в очередной раз подтверждает выводы об отсутствии взаимо-
связи между ужесточением наказания и снижением уровня преступности.
Следующие изменения, внесенные в положения УК РФ об ответственности за угон, были приняты известным законом об исключении нижних пределов наказаний.
В соответствии с Федеральным законом РФ от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» из санкции ч. 1 ст. 166 УК РФ был исключен нижний предел наказания в виде ареста «от трех месяцев», в санкциях ч. 3 и ч. 4 ст. 166 УК РФ - нижние пределы наказаний в виде, соответственно, пяти и шести лет лишения свободы.
С нашей точки зрения, сокращение нижних пределов наказаний есть большой шаг в процессе гуманизации уголовного законодательства. Вместе с тем, в процессе исключения нижних пределов наказаний за особо квалифицированные виды угона возникла ситуация, при которой возможно, с нашей точки зрения, излишне широкое судебное усмотрение.
Так, в соответствии с положениями ст. 166 УК РФ в редакции Федерального закона Российской Федерации от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ наказание за угон, совершенный организованной группой или причинивший крупный ущерб, может варьироваться в пределах от двух месяцев до десяти лет лишения свободы, а за угон, совершенный с применением опасного для жизни или здоровья насилия (или его угрозы), - от двух месяцев до двенадцати лет.
Представляется, что возможность столь широкого судебного усмотрения в процессе принятия решения о назначении наказания не вполне соответствует принципу справедливости, вносит неопределенность в наказуемость угона и оценку степени его общественной опасности в сравнении с иными преступлениями.
В соответствии со следующими (и на сегодняшний день последними) изменениями, внесенными в рассматриваемую норму [11], санкции ч. 1 и ч. 2 ст. 166 УК РФ были дополнены альтернативным наказанием, назначаемым в качестве основного, - принудительными работами на срок до пяти лет.
С учетом вышеизложенного представляется возможным сделать следующие обобщающие выводы.
Появление в отечественном уголовном законодательстве специальной нормы, регламентирующей уголовную ответственность за неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, свидетельствовало о стремлении законо-
88
дателя разграничить ответственность за данные преступления.
Такое разграничение выразилось в существенной разнице в наказаниях, изначально регламентируемых уголовным законодательством за угон и соответствующие ему по способам и отягчающим обстоятельствам виды хищения. При этом наказание за угон было намного ниже наказания за соответствующий вид хищения, что представляется в точности соответствующим положениям принципа справедливости.
Рост числа угонов и хищений автотранспорта в конце 1990-х - начале 2000-х гг. заставил
законодателя прибегнуть к ужесточению наказания за угон, фактически сравняв его с наказанием за соответствующие виды хищения, что, однако, как показало время, не принесло успехов в борьбе с угонами, а лишь внесло бессистемность в уголовно-правовую регламентацию ответственности за рассматриваемые преступления.
Все это негативно сказалось на справедливости уголовно-правовой регламентации ответственности за неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения в современном отечественном законодательстве.
1. Пантелеев В. П. Угон автомототранс-портных средств (уголовно-правовые и криминологические: вопросы): учеб. пособие. Караганда, 1982.
2. Ведомости Верховного Совета РСФСР 1982. № 49. Ст. 1821.
3. Панова Ю.А. Уголовно-правовые меры борьбы с неправомерными завладениями автотранспортными средствами: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1997.
4. О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР: указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 17 апр. 1973 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1973. № 16. Ст. 352 .
5. Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М., 1990.
6. Собр. законодательства РФ. 1994. № 10. Ст. 1109.
7. http://mvd.ru/upload/site1Amport/739fe8f5ef.pdf
8. http://mvd.ru/upload/site1Amport/f384680024.pdf
9. http://mvd.ru/upload/ste1/import/0315b52943.pdf
10. http://mvd.ru/upload/site1/import/a79609a72f.pdf
11. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и от-дельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 7 дек. 2011 г. № 420-ФЗ //Рос. газ. 2011. 9 дек.
1. Panteleev V.P. Theft of motor vehicles (criminal law and criminology: issues): study aid. Karaganda, 1982.
2. Bull. of the Supreme Soviet of the RSFSR. 1982. № 49. Art. 1821.
3. Panova Yu.A. Criminal law measures against unlawful taking of motor vehicles: diss. ... Master of Law. Moscow, 1997.
4. On amendments and additions to the criminal code of the RSFSR: the decree of the Presidium of the Supreme Soviet of the RSFSR of Apr. 17, 1973 // Bull. of the Supreme Soviet of the RSFSR. 1973. № 16. Art. 352.
5. Gurov A.I. Professional crime: past and present. Moscow, 1990.
6. Coll. of legislation of the Russian Federation. 1994. № 10. Art. 1109.
7. http://mvd.ru/upload/site1/import/739fe8f5ef.pdf
8. http://mvd.ru/upload/site1/import/f384680024.pdf
9. http://mvd.ru/upload/site1/import/0315b52943.pdf
10. http://mvd.ru/upload/site1/import/a79609a72f.pdf
11. On amendments to the criminal code of the Russian Federation and certain legislative acts of the Russian Federation: fed. law of Dec.7, 2011 № 420-FL // Rus. newsp. 2011. 9 Dec.
89
