CC BY
110DOI: 10.24412/2076-1503-2021 -8-362-369 NIION: 2018-0076-8/21-143 MOSURED: 77/27-023-2021-08-342
УДК 342.56; 347.99 ББК 67.3(5Япо)
ПУЖАЕВ Владимир Владимирович,
старший преподаватель кафедры трудового и экологического права юридического факультета Национального исследовательского Нижегородского государственного университета
им. Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, Россия, e-mail: notionn@mail.ru SPIN-код: 6865-3903, Author ID: 792557 ORCID: 0000-0001-6818-8116
ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ВЕРХОВНОГО СУДА ЯПОНИИ
В ЭПОХУ МЭЙДЗИ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №20-011-00034 «Правовые воззрения Гюстава Буассонада де Фонтараби и рецепция французского права в Японии».
Аннотация. Во второй половине XIXвека в Японии была проведена судебная реформа, в ходе которой в системе судебных учреждений империи появился новый орган отправления правосудия - Дайсин-ин (Верховный суд). В статье исследуются историко-правовые аспекты создания Верховного суда Японии в период Мэйдзи (1868-1912), рассматриваются организационно-правовые основы деятельности и полномочия Верховного суда. Установлено, что при выработке предложений о создании высшего суда империи, политические лидеры Мэйдзи знакомились с профессиональными мнениями французских юридических советников - Гюстава Буассонада де Фонтараби (1825-1910) и Жоржа Буске (1845-1937), которые в те годы находились на службе Министерства юстиции и были действующими преподавателями государственной юридической школы Мэйхо:рё: (Meihoryo). Отмечается, что совместные экспертные предложения Буассонада и Буске по вопросам статуса и полномочий Верховного суда были реализованы лишь отчасти. Сделаны общие выводы о том, что судебная реформа в эпоху Мэйдзи носила половинчатый характер: с одной стороны, произошло отделение судебной власти от исполнительной власти, с другой - принцип разделения властей не получил исчерпывающего воплощения, поскольку не была надлежаще обеспечена независимость судей от своеволия правящей бюрократии.
Ключевые слова: Верховный суд, правовая система Японии, судебная власть, Мэйдзи, Буассонад, Дайсин-ин.
PUZHAEV Vladimir Vladimirovich
Senior Lecturer of the Department of Labor and Environmental Law of the Faculty of Law, National Research Lobachevsky State University
of Nizhny Novgorod
THE HISTORY OF THE CREATION OF THE SUPREME COURT OF JAPAN IN THE MEIJI ERA
Annotation. In the second half of the 19th century, Japan underwent a judicial reform which introduced a new body of justice, Daishin-in (Supreme Court), into the Empire's system of judicial institutions. The article examines the historical and legal aspects of the creation of the Supreme Court of Japan during the Meiji period (1868-1912), considering the organizational and legal basis of the Supreme Court and its powers. It is established that when developing the project of creating the supreme court of Japan, the political leaders of Meiji were acquainted with the professional opinions of French legal advisers, such as Gustave Boissonade de Fontarabie and Georges Bousquet. These lawyers were employed by the Japanese Ministry of Justice and became professors of the state law school Meihoryo. It is noted that the joint expert proposals of Boissonade and Bousquet on the alleged status and powers of the Supreme Court of Japan were only partially realised. The article reveals that the judicial reform of the Meiji period was incomplete. On the one hand, there was a sep-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
aration of judicial power from administrative power; on the other hand, the principle of separation of powers was not fully realised, as the independence of the Supreme Court judges from the decisions of the ruling bureaucracy was not ensured.
Key words: Supreme Court, Japanese legal system, judiciary, Meiji, Boissonade, Daishin-in.
Эпоха правления императора Муцу-хито, вошедшего в историю под царственным (посмертным) именем Мэй-дзи, стала временем масштабных преобразований и обновления японского государства и общества в соответствии с образцами передовых стран Запада. Ещё во времена правления последних сёгунов из династии Токугава Япония столкнулась с экспансионистскими устремлениями западных держав, и, не будучи в силах противостоять состоявшемуся внешнеполитическому нажиму, правительством сёгуната (бакуфу) в 1858 году поочередно были заключены неравноправные международные договоры «о дружбе и торговле» с США, Голландией, Россией, Великобританией и Францией. По условиям соглашений, которые были восприняты японцами не иначе, как удар по национальному самосознанию, западные государства получали весомые привилегии в вопросах торговой деятельности на территории ключевых японских портов (Нагасаки, Ниигата и др.), а дела с участием граждан этих государств не подлежали юрисдикции японских магистратов и должны были разбираться иностранными судьями. В открытых портах также создавались поселения иностранцев. После реставрации Мэйдзи все силы Японии были брошены на то, чтобы добиться пересмотра оскорбительных для неё Ансэйских договоров, чтобы избежать печальной участи некоторых вос-точноазиатских стран и не стать заложниками проводимой Западом колониальной политики. Как отмечает Карибэ Ёсихито, в те годы «важно было укрепить страну посредством развития отечественной промышленности, восстановления права на самостоятельное установление таможенных тарифов, утверждения юрисдикции над собственной территорией с помощью расторжения неравноправных договоров» [1, с. 55-56]. Вместе с тем, такой пересмотр был невозможен без реализации в стране значительных политических и правовых реформ, которые должны были, в глазах Запада, подтвердить общий прогресс Японии и её вхождение в ряды «цивилизованных» народов мира.
В феврале 1875 года политические лидеры империи Мэйдзи (Ито Хиробуми, Окубо Тосимити, Иноуэ Каору, Кидо Такаёси, Итагаки Тайсукэ) собрались вместе в японском городе Осака, чтобы обсудить предстоящие реформы политических институтов страны. Проведение данной конференции явилось символом возобновления внутри-
государственных реформ, осуществление которых существенно замедлилось в связи с разгоревшимися в 1873-1874 годах спорами по внешнеполитическим вопросам: о целесообразности японского вторжения в Корею и на Тайвань. Эти споры значительно ослабили единство центрального правительства Японии. Однако исторические события восстания в Саге, а также сложная ситуация вокруг состоявшегося Тайваньского похода 1874 года, заставили основных политических лидеров эпохи воссоединиться с тем, чтобы добиться модернизации Японии, необходимой для дальнейшего развития страны и отстаивания её самостоятельности на международной арене. Поэтому, несмотря на различия в политических взглядах, в ходе переговоров в Осаке лидерам Мэйдзи удалось согласовать проекты важных изменений в законодательной, административной и судебной сферах. Итоговое решение оставалось за Императором, которому они направили свои предложения.
14 апреля 1875 года Императором был издан Высочайший указ о преобразовании внутреннего государственного управления [5, с. 4]. Расширяя смысл торжественной клятвы 1868 года, данной после занятия монаршего трона1, в этом указе Муцухито распорядился учредить три высших органа власти сообразно с воспринятым с Запада принципом разделения властей.
На момент оглашения указа исполнительную власть в Японии уже осуществлял Государственный совет (Дадзёкан2), чья деятельность вершилась от имени и с соизволения Микадо3. Его полномочия не были затронуты изданным актом. Для обеспечения законодательной работы, согласно указу, создавался Сенат (известный под названием Гэнро:ин или иначе - Палата старейшин), который наделялся законосовещательными полномочиями. Для донесения мнения японского народа до сведения центрального правительства императором созывалась Территориальная
1 Речь идет об императорской клятве пяти пунктов от 14 марта 1868 г. (гокадзё: но госэймон), в которой юный император поставил себе задачей «заботиться о благоденствии родины и изыскивать средства к обеспечению мира и спокойствия народного».
2 Примечание: здесь и далее указание двоеточия справа от буквы термина обозначает долготу произношения обозначаемого буквой звука.
3 Один из титулов для обозначения императора Японии наряду с титулом Тэнно: (божественный император).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
ассамблея префектов (Тихо:кан кайги). Фактически она представляла собой собрание местных управляющих чинов, которое имело право давать свои заключения правительству по поводу решения практических вопросов общественной жизни, «начертать меры к народному благосостоянию и вводить благоустроенные политические учреждения для страны и населения» [5, с. 4].
В целях «укрепления силы тщательного судопроизводства» в судебной системе1 Японской империи учреждался суд высшей инстанции -Дайсин-ин (встречаются следующие варианты написания на латинице: «Daishm-m», «Юа^Ып-т», «Daishm'm», «Taishin-in»). В переводе на европейские языки название этого суда не имеет прямого аналога, поэтому в различных публикациях он именуется по-разному2:
- Высший апелляционный суд;
- Кассационный суд [вероятно, по примеру высшей судебной инстанции Французской республики - прим. В.П.];
- Великий кассационный суд;
- Великий суд правосудия;
- Высокий суд правосудия;
- Верховный суд, с использованием уточняющего эпитета «старый» в целях отграничения данного института публичной власти от «нового» Верховного суда (Сайко: Сайбансё), учрежденного в послевоенный период в соответствии с Конституцией Японии от 3 мая 1947 года [6, р. 810].
Начиная с ранних лет эпохи Мэйдзи, реформирование тех или иных сфер государственного управления не обходилось без предварительных консультаций правительства с западными специалистами (оятои гайкокудзин), которые нанимались на службу в Европе и США и прибывали в Токио и другие японские города с целью оказания содействия в модернизации правовой системы Страны восходящего солнца. Основным способом донесения частных мнений иностранных советников до сведения членов имперского правительства была практика составления экспертных заключений (икэнсё) или предложений (кэнпа-кусё) по интересующим первых лиц государства вопросам.
Во второй половине 1874 года особого доверия японских властей удостоился профессор Парижского юридического факультета Гюстав Буассонад де Фонтараби (1825-1910). В 1873 году по приглашению японского правительства он при-
1 Отметим, что до реставрации Мэйдзи судебная власть фактически не имела организационной и функциональной самостоятельности, будучи одним из элементов феодального административного аппарата государства.
2 Далее по тексту наименования Дайсин-ин и
Верховный суд используются как равнозначные.
был в Токио и занимался преподаванием французского права в юридической школе при Министерстве юстиции (школа известна под названиями Мэйхо:рё: или Сихо.сё: хо:гакко:). Ценные советы и консультации Буассонада, которые тот оказал правительственной делегации Японии на переговорах с Китаем по случаю Тайванского похода 1874 года, помогли империи Мэйдзи в сложной международной обстановке выгодно урегулировать возникшие разногласия с соседним государством (избежать войны и получить удовлетворения некоторых требований японской стороны). В знак благодарности за службу Буассонад был награжден императором Муцухито высшей государственной наградой Японии для иностранцев - орденом Восходящего солнца II степени. Ответственное отношение к делу и высокие профессиональные качества позволили Буассонаду получить признание и уважение ряда первых лиц государства (в особенности, Окубо Тосимити (1830-1878) и Иноуэ Коваси (1844-1895), которые представляли Японию на переговорах в Пекине). За годы своей работы в Японии Буассонад стал автором множества правовых заключений и предложений, подготовленных по запросу официальных лиц - членов японского правительства и различных государственных структур (Министерство юстиции, Министерство иностранных дел, Министерство финансов, Министерство внутренних дел, Кабинет министров). В некоторых случаях профессор Буассонад подготавливал правовые заключения и предложения по собственной инициативе (наиболее известные касаются вопроса отмены пыток в японском уголовном процессе).
В конце 1874 года Буассонад, совместно с находившимся в Японии французским юристом Жоржем Буске3, подготовил и направил в Министерство юстиции подробный документ, в котором давалось описание структуры и роли Кассационного суда в том виде, в каком он функционировал во Франции. Эти материалы французских правоведов были изучены в процессе подготовки официальных предложений по созданию высшей судебной инстанции Японии, с которыми 7 января 1875 года министр юстиции Оки Такато (18321899) обратился к главе японского правительства Сандзё Санэтоми (1837-1891) [8, р. 161]. Согласно
3 Жорж Илер Буске (1845-1937) - французский юрист, иностранный советник японского правительства в эпоху Мэйдзи. Окончил юридический факультет в Париже, после чего работал адвокатом при Парижском апелляционном суде. В 1871 году принял предложение о работе преподавателем французского права, поступившее от японского дипломата Самэдзима Хисанобу (1845-1880). В феврале 1872 года Буске отправился в Японию и на протяжении последующих четырех лет преподавал в юридической школе, организованной при имперском Министерстве юстиции.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
официальному проекту предполагалось, что Верховный суд будет находиться в ведении и под контролем Министерства юстиции. Основными направлениями деятельности учреждаемого суда должны были стать: обеспечение единообразия судебной практики путем рассмотрения апелляций по гражданским и уголовным делам на решения нижестоящих судов. По итогам апелляционного производства решения нижестоящих судов могли быть отменены и повторно рассмотрены по существу (пересмотрены) судьями Дайсин-ин (полная апелляция).
Также к компетенции Верховного суда, согласно проекту, относилось рассмотрение дел о преступлениях, совершаемых судьями, и решение проблем, связанных с толкованием законов. Юрисдикция суда в отношении дел о преступлениях, совершенных представителями высшей японской аристократии (кадзоку), была ограниченной. Такие дела могли быть рассмотрены судом только после получения одобрения Государственного совета.
Буассонад был не согласен с намерениями японских политиков учредить Верховный суд в качестве суда апелляционной инстанции, который принимал бы на себя ответственность за пересмотр решений нижестоящих судов. По глубокому убеждению Буассонада, в задачу суда высшей инстанции должно входить определение правильности применения законов в обжалуемых делах (вопросы права, а не факта). Если же на суд возлагаются обязанности заниматься вопросами фактических оснований вынесенного ранее решения, то речь идет о создании не высшего суда, а апелляционного суда более высокой инстанции -такова была логика рассуждений французского профессора. Опираясь на опыт Франции в организации системы судебных учреждений, Буассонад напутствовал, что создаваемый высший суд Японской империи должен стать самостоятельным и независимым звеном, который имел бы полномочие производить оценку законов, будучи свободным от довлеющего политического влияния, которое, как известно, предопределяет решения законодательного органа, но является неприемлемым для сферы отправления правосудия [8, р. 163]. Несмотря на высокий авторитет Буассонада в правительственных кругах Японии, его предложения не были учтены в полной мере при выработке итогового проекта.
Фактическая организация деятельности Верховного суда была далека и от первоначальных планов Министерства юстиции. Автором окончательного текста правил и положения о деятельности Дайсин-ин, которые были объявлены в мае 1875 года, стал Иноуэ Коваси - видный япон-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
ский политик, близкий друг Буассонада и одновременно его бывший ученик1. Коваси поддержал идею Буассонада о самостоятельном статусе высшего судебного органа, поскольку такое решение могло бы продемонстрировать западному миру приверженность Японии принципу разделения властей. Не стоит забывать, что создание независимой судебной власти было одним из обязательных условий западных держав для отмены неравноправных Ансэйских договоров (Ансэй дзё.яку), ненавистность которых в японском обществе была настолько высока, что она значительно ускоряла темпы правовой вестернизации, и заставляла японских политиков идти на вынужденные уступки.
Вместе с тем, в окончательном проекте сохранились положения о том, что юрисдикция Верховного суда ограничивалась рассмотрением апелляций на решения нижестоящих судов и в случае необходимости пересмотром таких решений. В отличие от высших судебных инстанций западных стран Верховный суд Японии не был наделен полномочиями конституционного контроля: принятие Конституции Японской империи было делом отдаленного будущего.
Судьи Верховного суда также ограничивались в возможности давать официальные разъяснения по поводу толкования законов, поскольку право судебного толкования было ранее закреплено за Министерством юстиции. Узнав о попытках наделить Верховный суд правом давать официальные разъяснения законов, чиновники министерства заявили в Государственный совет решительный протест против передачи таких важных прерогатив в руки судебных коллегий [8, р. 163164]. После обсуждения совет сохранил право толкования за Министерством юстиции. В пользу Министерства также обращалось то обстоятельство, что организационные вопросы назначения и увольнения персонала суда, включая судей, находились в ведении министра юстиции, несмотря на формально самостоятельный статус Верховного суда [3, с. 18].
После объявления императорской прокламации об учреждении Верховного суда Государственным советом был издан декрет о правилах отправления правосудия при рассмотрении уголовных и гражданских дел. В данном акте содержались инструкции для судей следующего содержания: 1) все трибуналы и суды должны рассматривать гражданские и уголовные дела в соответствии с распоряжениями законодательства; 2)
1 Иноуэ Коваси входил в состав японской группы студентов, которая в 1873 году находилась на обучении в Париже и прослушала курс лекций Буассонада по французскому конституционному и уголовному праву.
если одна из сторон возражает относительно решения суда, то судья не обязан давать отчет мотивов такого решения, но судья признает за данной стороной право на обжалование решения; 3) при рассмотрении гражданских дел и при выявлении пробела в законодательстве судья принимает решение в соответствии с обычаем; а в случае отсутствия обычая - путем обращения к разуму (дзё:ри); 4) решение одного судьи не связывает другого судью и не становится обязательным для разрешения аналогичных дел; 5) кроме официально опубликованных законодательных постановлений, никакие инструкции, исходящие от административных органов, не имеют силы закона, и не могут быть правовым основанием для разрешения спора [4, с. 21; 10, р. 347].
Обнародованная 11 февраля 1889 года Конституции Японской империи (Мэйдзи Кэмпо:) закрепила основополагающие начала организации судебной власти в государстве. В статье 57 определялось, что правосудие именем императора отправляется судами согласно закону, а устройство судов должно определяться только законом. Автор проекта Конституции Мэйдзи, японский государственный деятель Ито Хиробуми (1841-1909) в своих комментариях к тексту Конституции говорил о важности обеспечения независимости суда от какого-либо административного давления: «судебное и административное ведомство имеют различные организации, и ни одно из них не терпит со стороны другого какого бы то ни было вмешательства в его сферу действия» [5, с. 51]. Вместе с тем, суды не имели права рассматривать споры между правительственными учреждениями и гражданами. Эти дела были отнесены к компетенции создаваемого вне судебной системы Административного трибунала, находящегося под контролем исполнительной власти [7, р. 28].
С принятием в 1890 году Положения о судоустройстве (Закона об организации судов) произошло окончательное юридическое закрепление позиций Дайсин-ин в качестве высшей судебной инстанции, стоявшей во главе системы местных (районных) судов (Ку Сайбансё), окружных судов (Тихо: Сайбансё) и областных апелляционных (высоких) судов (Косо:ин). Положением о судоустройстве была отточена и юрисдикция Верховного суда, ставшего «окончательной инстанцией для кассационного обжалования приговоров областных апелляционных судов и первой инстанцией по ряду политических преступлений» [3, с. 17, 57], таких как посягательство на жизнь членов императорской семьи, восстание против существующего строя и др. Также Верховный суд рассматривал жалобы, поданные на частные определения областных апелляционных судов.
Руководство деятельностью Верховного суда Японии осуществлял президент (председатель) суда (Дайсин-ин тё:), назначаемый Императором на пожизненный срок из числа судей, имевших ранг тёкунин (чиновники высших рангов). Полномочия председателя суда включали в себя: контроль за деятельностью суда; замену председателей судебных палат и судей с их согласия; возможность передачи дела на основании доклада одной или нескольких палат на рассмотрение в рамках гражданского судопроизводства (миндзи но со:бу) или в рамках уголовного судопроизводства (кэйдзи но со:бу); при необходимости инициировать созыв общего собрания судей Верховного суда. [9, р. 46]
В структуре Верховного суда Японии создавались одна или несколько гражданских и уголовных палат, каждая численным составом в семь судей. Судьи назначались министром юстиции на пожизненной основе. Заседания судебных палат проходили под руководством председателей палат. Решения принимались абсолютным большинством голосов судей палаты. [9, р. 46]
По решению общего собрания судей Верховного суда министр юстиции мог принять решение о досрочной отставке судьи в связи с проявленной физической или психической недееспособностью. Также министр юстиции мог принять решение о переводе судьи на другое место работы, если того требовали интересы службы, или он мог передать дело из одного суда в другой. Представляется, что эта мера была призвана оказать сдерживающее воздействие на судей, которые проявляли слишком большую независимость по отношению к политическим решениям исполнительной власти. Кроме того, министр юстиции наделялся властью налагать дисциплинарные взыскания на судей, которые проявили халатность при исполнении своих служебных обязанностей или допустили поведение, недостойное высокого звания судьи. Перед вынесением дисциплинарного взыскания судья имел право представить доводы в свою защиту. [3, с. 18; 9, р. 46]
Сказанное выше позволяет заключить, что судебная реформа в эпоху Мэйдзи носила половинчатый характер: с одной стороны, произошло отделение судебной власти от исполнительной власти, с другой - принцип разделения властей не получил исчерпывающего воплощения, и не была надлежаще обеспечена независимость судей от своеволия правящей бюрократии.
Показательным примером противостояния исполнительной власти в лице японского правительства и судебной власти в лице Верховного суда могут быть исторические события, связанные с рассмотрением дела о так называемом
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
инциденте в Оцу. Дело касалось вопроса о наказании японского полицейского Цуда Сандзо (18551891), совершившего 29 апреля 1891 года покушение на жизнь российского цесаревича Николая Александровича, когда тот пребывал с ознакомительным гостевым визитом в Японии. После задержания преступника, который по счастливой случайности не сумел до конца осуществить своё злодеяние, возник юридический и одновременно политический вопрос о том, по какой статье Уголовного кодекса Японии1 его следует судить.
Юридическая проблема состояла в том, что в действующей редакции кодекса отсутствовала статья о покушении на жизнь представителей иностранных государств, в том числе августейших особ. Цуда могли судить по статьям Уголовного кодекса о покушении на убийство (статьи 292 и 112; в терминологии кодекса - покушение на предумышленное или преднамеренное убийство), но максимальное наказание за это деяние устанавливалось в виде пожизненной каторги, поскольку кодекс предусматривал обязательное смягчение наказания в случае покушения на данное преступление (смертная казнь применялась за доведенное до конца деяние). Однако, поскольку вопрос с покушением на цесаревича имел большой политический и общественный резонанс, главы японских Министерства юстиции, Министерства иностранных дел и Министерства внутренних дел не могли удовлетвориться подобных развитием событий. Они опасались жесткой реакции России, которая могла оскорбиться слишком мягким наказанием для того, кто посмел посягнуть на жизнь наследника российского престола. Премьер-министр Японии Мацуката Масаёси (1835-1924) и министр юстиции Ямада Акиёси (1844-1892) настаивали на применении в рассматриваемом деле статьи 116 Уголовного кодекса Японии, предусматривавшей смертную казнь за нападение на представителей японской императорской династии, а именно: императора, императрицу или наследного принца. Мацуката и Ямада требовали от суда расширительного толкования этой статьи с распространением её действия не только на членов японской императорской фамилии, но и на августейших особ иностранных государств. Члены кабинета министров утверждали, что поскольку в тексте ст. 116 Уголовного кодекса Японии говорится просто об «императоре», без указания
1 Уголовный кодекс Японской империи (Кэй хо:, называемый также «старым» Уголовным кодексом после замены его Уголовным кодексом 1907 года) был подготовлен при активном участии Гюстава Буассонада де Фонтараби по модели французского Уголовного кодекса 1810 года и содержал 430 статей. Итоговый текст кодекса был обнародован в 1880 году и вступил в юридическую силу с 1 января 1882 года одновременно с Кодексом уголовного следствия (Тидзай хо:).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
национального признака «японский», то её положения могут быть использованы при посягательстве на жизнь наследного принца иностранного государства.
Незадолго до инцидента в Оцу председателем Верховного суда Японии был назначен японский юрист Кодзима Икэн (1837-1908). Он был категорически против применения в рассматриваемом деле статьи 116, считая, что для этого не имеется юридических оснований. Кодзима полагал, что осуществляемое со стороны правительства давление на судей является попранием Конституции страны (статьи 57) и выступил против такого посягательства на независимое отправление правосудия. [2, с. 250] Спор о квалификации деяния Цуда Сандзо показал, что основной аспект конфронтации будет касаться вопроса о том, кто должен определять, какой закон будет применен, кто должен определять уместность в данном случае расширительного толкования статьи 116 Уголовного кодекса [11, р. 47].
13 мая 1891 года Кодзима провел переговоры с судьями Верховного суда, которые согласились с тем, что термин «Тэнно:» в статье 116 Уголовного кодекса означает исключительно императора Японии, но не зарубежных монархов. В этот же день в Верховный суд из суда первой инстанции в Оцу поступило уведомление, согласно которому предполагалось судить Цуда Сандзо по статьям 292 и 112 Уголовного кодекса, то есть за преступление против жизни обычного человека. После того, как Кодзима сообщил о позиции судей в Министерство юстиции, в ответ была получена прямая угроза о возможном рассмотрении этого дела в чрезвычайном порядке с введением особого положения, если судьи не изменят своего упрямого взгляда. Ожидая противодействия со стороны правительства, Кодзима призвал суд Оцу не медлить с рассмотрением дела.
Под явным давлением правительства Японии предварительное слушание по делу в местном суде в Оцу завершилось тем, что судьи изменили свою первоначальную позицию и посчитали возможным применение статьи 116 Уголовного кодекса. В связи с этим, дело Цуда более не входило в компетенцию суда в Оцу. Согласно закону Верховный суд должен был создать специальный суд для рассмотрения этого дела о покушении. В это время Кодзима был вызван в Министерство юстиции, где Мацуката пытался повлиять на главного судью, который формально не был задействован в рассмотрении спора, но мог повлиять на позицию судей созываемого суда. В ходе спора с премьер-министром Кодзима остался при своём мнении, отметив, что ни европейские, ни американские законы не знают подобных прецедентов,
и если судьи последуют прямым наставлениям чиновников правительства, то они таким образом нарушат свои священные обязанности прямо следовать духу закона [11, р. 51-52].
Не сумев убедить главного судью, который формально не мог предрешить исход дела, чиновники направили все свои усилия на то, чтобы повлиять на точку зрения семи судей, которым предстояло разрешить дело о покушении (Иноуэ Масакадзу, Хадзи Цунэсукэ, Ясуи Сюдзо, Такано Санэсон, Киносита Тэцусабуро, Нака Садамаса и Цуцуми Масами в качестве председателя судебного состава). Под давлением правительственных чиновников было получено предварительное согласие от необходимого числа судей (требовалось не менее четырех) голосовать нужным Министерству юстиции образом. Кодзима был в отчаянии: борьба казалась ему проигранной; политическая целесообразность должна была возобладать над законом [11, р. 54].
Кодзима срочно составил меморандум, в котором изложил причины невозможности расширительного толкования статьи 116 Уголовного кодекса. После того, как этот документ был отправлен Мацуката и Ямада, Кодзима отправился в Оцу, где поочередно вел приватную беседу с теми судебными функционерами, кто должен был судить злодеяние Цуда. Из семи человек судебной коллегии пятерых удалось убедить не поддаваться давлению правительственных чиновников. После этого Кодзима телеграфировал в Токио министру юстиции Ямада, что дело не может быть разрешено в соответствии со статьей 116 Уголовного кодекса, как того бы хотелось правительству. Получив это сообщение, Ямада спешно в сопровождении министра внутренних дел Сайго Цугумити (1843-1902) отправился в Оцу, чтобы вновь оказать давление на судей и обеспечить принятие нужного решения. Однако их попытки не увенчались успехом. По итогам состоявшегося судебного заседания шестью голосами из семи членов судебного состава подсудимый Цуда был осужден за покушение на убийство (статьи 292, 112, 113) и приговорен к наказанию в виде пожизненной каторги.
В научной литературе справедливо подчеркивается важность инцидента в Оцу в истории японского правосудия. Барбара Тетерс из Университета Айовы указала по этому поводу, что «судебный кризис, возникший в связи с рассмотрением дела об инциденте в Оцу, во многом способствовал созданию в Японии судебной системы с высокими стандартами судебного поведения и острым чувством профессиональной идентичности и солидарности, и последующее определение роли японских судей в значительной мере было обусловлено тем, что произошло в Оцу в мае 1891
года» [11, р. 59-60]. Благодаря храбрости и волевым действиям председателя Верховного суда, разрешение дела об инциденте в Оцу способствовало укреплению независимости японской судебной системы.
Возвращаясь к основной линии нашего повествования, отметим, что в описанном в статье виде Верховный суд Японии просуществовал вплоть до окончания Второй мировой войны, когда под нажимом американских оккупационных властей судебная система Страны восходящего солнца была подвергнута очередному реформированию в связи с изменением конституционного права империи и последовавшим за этим новым витком вестернизации её правовой системы.
Ещё во время войны, в ходе стремительных налётов американской авиации, желавшей путем бомбардировок токийских кварталов склонить Японскую империю к капитуляции, здание Верховного суда было разрушено. В огне войны был уничтожен и монумент, установленный в 1913 году в одном из центральных помещений Дворца правосудия в память о Гюставе Буассонаде и в связи с его неоценимой помощью в процессе модернизации правовой системы Японии. В послевоенный период здание суда было восстановлено на прежнем месте, и в нём вновь разместились судебные коллегии. В 1954 году в ознаменование восьмидесятой годовщины прибытия Буассонада в Японию, в здании Верховного суда был торжественно открыт новый монумент (взамен утраченного) в честь компаративиста Буассонада. Однако это был уже иной судебный орган: как по своему официальному названию (Сайко: Сайбансё), так и по компетенции, установленной в соответствии с новыми конституционными поправками.
По итогам проведенного исследования, можно прийти к следующим общим выводам:
- в вопросе организации судебной системы современной Японии (начиная с эпохи Мэйдзи) можно выделить три исторических вектора западного влияния: французский - на начальном этапе судоустройства (до 1890 года); немецкий - в период 1890-1947 гг.; американский - после 1947 года;
- институт Дайсин-ин явился предшественником современного Верховного суда Японии (Сайко: Сайбансё) и первым опытом создания высшего суда японского государства по западному типу;
- судебная реформа в эпоху Мэйдзи носила половинчатый характер: организационное обособление судебной власти от исполнительной власти соседствовало с сохранением организационной зависимости судебных чинов от решений главы министерства юстиции и ограничениями в вопросах толкования положений законов.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
Список литературы:
[1] Карибэ Ё. Традиционная японская идентичность с древних времён до эпохи глобализации: дис. ... канд. ист. наук. - М., 2004. - 196 с.
[2] Накамура С. Инцидент в Оцу и японское правосудие // Японцы и русские: из истории контактов / Пер. с яп. В.Я. Салтыков; общ. ред. Б.Г. Сапожников. - М.: Прогресс, 1983. - С. 242-253.
[3] Пионтковский А.А. Уголовная политика Японии. - М.: Советское законодательство, 1936.
- 229 с.
[4] Романовская В.Б., Пужаев В.В. Обычай и разум как источники японского права в эпоху Мэй-дзи // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. - 2020. -№4 (52). - С. 19-29. - DOI 10.36511/2078-53562020-4-19-29
[5] Японцы о Японии: сб. ст. первоклассных японских авторитетов, собр. и ред. А Стэдом / Пер. с англ. М.А. Шрейдер и С.Г. Займовского; под ред., с предисл, и примеч. Д.И. Шрейдера. - СПб.: Просвещение, 1906. - XVIII, 587 с.
[6] George Jr. B.J. The Japanese Judicial System: Thirty Years of Transition // Loyola of Los Angeles Law Review. - 1979. - Vol. 12. - №4. - P. 807-832.
[7] Gokijo K. The Judicial System of New Japan // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. - 1956. - Vol. 308. Japan Since Recovery of Independence. - P. 28-39.
[8] Ikeda M. K. French legal advisor in Meiji Japan (1873-1895): Gustave Emile Boissonade de Fontarabie. Diss. Ann Arbor, UMI. - Michigan, 1996.
- VI-293 p.
[9] Iwao S. Daishin-in // Dictionnaire historique du Japon. - 1978. - Vol. 4. Lettres D et E. - P. 46-48.
[10] Kentaro K. Les institutions judiciaires du Japon // Revue de droit international et de législation comparée. - 1893. - T. XXV. - P. 338-356.
[11] Teters B. The Otsu Affair: The Formation of Japan's Judicial Conscience // Meiji Japan's Centennial: Aspects of Political Thought and Action / Ed. by David Wurfel. - University Press of Kansas, Lawrence, 1971. - P. 36-62. - (Studies on Asia, Second Series).
Spisok literatury:
[1] Karibe, E. Traditsionnaia iaponskaia iden-tichnost' s drevnikh vremen do epokhi globalizatsii: dis. ... kand. ist. nauk [Traditional Japanese Identity
from Ancient Times to the Age of Globalization: Ph.D. thesis in History]. - Moscow, 2004. - 196 p. (In Russ.)
[2] Nakamura, S. Intsident v Otsu i iaponskoe pravosudie [The Otsu incident and Japanese justice] // lapontsy i russkie: iz istorii kontaktov [Japanese and Russians: from the history of contacts] / Per. s iap.; obshch. red. B.G. Sapozhnikova. - Moscow, Progress, 1983. - P. 242-253. (In Russ.)
[3] Piontkovskii, A.A. Ugolovnaia politika laponii [Japan's criminal policy]. - Moscow: Sovetskoe zakonodatel'stvo, 1936. - 229 p. (In Russ.)
[4] Romanovskaia, V.B., Puzhaev, V.V. Obychai i razum kak istochniki iaponskogo prava v epokhu Meidzi [Custom and Reason as Sources of Japanese Law in the Meiji Era] // Iuridicheskaia nauka i praktika: Vestnik Nizhegorodskoi akademii MVD Rossii [Legal Science and Practice: Journal of Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia].
- 2020. - No.4 (52). - P. 19-29. (In Russ.)
[5] Iapontsy o Iaponii: sb. st. pervoklassnykh iaponskikh avtoritetov, sobr. i red. A Stedom [The Japanese on Japan: A Collection of Articles by First-Class Japanese Authorities Collected and Edited by A. Stead]. Per. s angl. M.A. Shreider i S.G. Zaimovskogo; pod red., s predisl, i primech. D.I. Shreidera. - SPb.: Prosveshchenie, 1906. - XVIII, 587 p. (In Russ.)
[6] George, Jr. B.J. The Japanese Judicial System: Thirty Years of Transition // Loyola of Los Angeles Law Review. - 1979. - Vol. 12. - No. 4. - P. 807832.
[7] Gokijo, K. The Judicial System of New Japan // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. - 1956. - Vol. 308. Japan Since Recovery of Independence. - P. 28-39.
[8] Ikeda, M. K. French legal advisor in Meiji Japan (1873-1895): Gustave Emile Boissonade de Fontarabie. Diss. Ann Arbor, UMI. - Michigan, 1996.
- VI-293 p.
[9] Iwao, S. Daishin-in // Dictionnaire historique du Japon. - 1978. - Vol. 4. Lettres D et E. - P. 46-48. (In French)
[10] Kentaro, K. Les institutions judiciaires du Japon // Revue de droit international et de législation comparée. - 1893. - T. XXV. - P. 338-356. (In French)
[11] Teters, B. The Otsu Affair: The Formation of Japan's Judicial Conscience // Meiji Japan's Centennial: Aspects of Political Thought and Action / Ed. by David Wurfel. - University Press of Kansas, Lawrence, 1971. - P. 36-62. - (Studies on Asia, Second Series).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2021
